Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 53 страниц)
Алкоголь присутствовал в крови, но сегодня, кажется, отказывался действовать вообще. И по минимуму, не заикаясь о максимуме. Голова не кружилась, тошнота к горлу не подкатывала, мысли оставались чистыми и не путались между собой. Поразительная упорядоченность. Вот бы такими стойкими оставались воспоминания радостные, а не отвратительные. Хочешь запечатлеть счастливые моменты, а они через определённое время стираются, ничего от себя не оставляя. Желаешь поскорее избавиться от воспоминаний болезненных, а они лезут изо всех щелей, не позволяя освободиться, только сильнее связывая по рукам и ногам.
– И всё-таки мне сложно мириться с такой правдой. Она…
– Давит? Заставляет чувствовать себя ничтожеством? Ненавидеть себя?
– Трижды да.
– Не сомневался в этом.
– При этом Челси не упустила случая сказать, что мои слова причинили бы тебе боль.
– Что за слова? – спросил Ромуальд, набросив на голову капюшон.
– Предположение об исчезновении с горизонта. Вдруг я действительно заберу полученные деньги и уеду в неизвестном направлении, чтобы больше никогда не вспоминать историю знакомства с вашей семьёй.
– Фактически, побег?
– Вроде того.
– Попробуй.
– Сбежать?
– Да.
– Нарочно меня к этому подталкиваешь? И какие цели преследуешь?
– Планирую наглядно продемонстрировать, что далеко ты не уедешь. Когда хочешь найти человека, и из-под земли его достанешь. Если действительно хочешь это сделать, а не рассуждаешь в теории.
– Надо полагать, моё исчезновение не пройдёт незамеченным?
– Нет.
– Кто будет меня вытаскивать из-под земли? Госпожа продюсер, решившая, что я недостаточно вложил в постановку? Или ты?
– Сам как думаешь?
– Мне хотелось бы думать, что правильным окажется второе предположение, но возможно всё.
– Мои родственники обычно не хватаются за тонущие корабли. Когда человек перестаёт приносить им пользу, они вышвыривают его из своей компании и из своей жизни. Челси может отправиться на поиски только в том случае, если ты внезапно решишь сорвать ей спектакль, съёмки клипа или запись в студии. Но если ты не подпишешь контракт на второй сезон и уйдёшь из состава, она помашет на прощание и обратит взор в сторону талантливого дублёра, который станет членом основного состава. Дело с концом.
– Не знаю, как воспринять это высказывание.
– Почему?
– Порадоваться, что с первого раза выбрал правильный ответ. Оскорбиться за сравнение с тонущим кораблём. Обидеться на фразу, гласящую, что меня очень просто заменить в составе. Вариантов много.
– Меня тоже легко заменить, – хмыкнул Ромуальд. – Это относится к нам обоим. Да и вообще ко всем актёрам, независимо от того, насколько они близки к семейке Эган. Мне достаточно оступиться однажды, чтобы вылететь из состава. Наверное, они думают, что меня такие перспективы пугают.
– Не пугают?
– Мне плевать. Я согласился на роль больше, чтобы отвязаться от родственников, а не из-за жажды признания с их стороны. В детстве похвала, конечно, имела для меня огромное значение, хотелось быть любимым сыночком, но с годами пропасть между мной и родственниками росла. Приходило понимание, что такого эпитета в свой адрес я никогда не получу. Эган по фамилии. По крови, потому что экспертиза наверняка покажет максимальный процент родства. Но, скажем так, не по духу. Мне не нравятся их ценности, однако…
– Ну же.
– Люблю тратить их деньги. А кто не любит? – Ромуальд усмехнулся.
– Сломать систему? После того, что сегодня услышал, как-то не хочется прикасаться к гонорару и тратить его, в общем-то, тоже.
– Отдай мне. Потрачу я.
– Хочешь?
– Действительно от них откажешься?
– Почему нет? – Илайя вновь остановился и позволил себе посмотреть собеседнику в лицо. – При таком раскладе меня не будут угнетать условия получения гонорара. И осознание, за что именно мне заплатили.
– Заплатили тебе за выходы на сцену. За улыбки в камеру, и в моменты, когда тебе плохо – тоже. Есть камера – должна быть улыбка. За невероятное терпение во время репетиций, когда за спиной шушукаются коллеги, а режиссёр придирается к мелочам. За отсутствие усталости и демонстрацию любви к песням, которые ты сотни и тысячи раз уже пел, но придётся повторить эту процедуру ещё столько же. За отсутствие тайн личной жизни. За общение с человеком, который собирался превращать твоё восхождение по творческой лестнице в ад. За умение выстоять в этом противостоянии. И, может быть, самую малость, приплатили за мою потенциальную влюблённость.
– С чего ты взял?
– Челси не могла знать наверняка. Она же не следила за мной. И не имела представления, кого я увидел в клубе. Это мог быть абсолютно любой человек. К тому же…
– Что?
– Я не джентльмен, видимо.
– Относительно?
– Они предпочитают блондинок, а я, сколько себя помню, отдавал предпочтение людям другой масти. Шатены, шатенки, брюнеты, брюнетки. Наплевать на пол, в общем-то, но цвет волос – тёмный однозначно. До определённого момента люди схожего типажа оставляли меня равнодушным. Челси это знала, но ставку всё равно сделала на тебя. И ведь не прогадала, что удивительно, но нисколько меня не огорчает.
Илайя бросил пиджак на песок, давая понять, что на этом месте стоит сделать привал, а не бродить бесцельно дальше. Ромуальд не противился, без лишних вопросов приземлился на представленную вещь. Набрал в ладонь песка, пока ещё сохранившего тепло, потому крайне приятного на ощупь.
– Есть ведь ещё что-то, о чём ты хочешь поговорить, да? – продолжил Илайя.
– Есть.
– А где же увиливание и попытка уйти от ответа?
– Не вижу в этом смысла. У нас ведь вечер откровенных разговоров. Не так ли?
– Так, – согласно кивнул Илайя.
– Примроуз. Давно она тебя достаёт?
– С той самой съёмки, когда ты не положил ладонь ей на талию. Я не могу назвать эти послания угрозами. Они не портят мою жизнь основательно, но приятного в них тоже нет. Вопросы довольно провокационного содержания, откровенные намёки, оскорбления, ну, и замечания на тему моего морального облика. Всё то, что уже доводилось слышать от других, потому не новаторство, а, скорее, стремление копировать мастеров своего дела.
– Сегодня…
– Шлюха должна умереть? Это, пожалуй, можно расценить, как угрозу. Я не думал о содержании письма. Так уж получилось, что в сочетании с признанием Челси оно произвело на меня неизгладимое впечатление, потому не получилось удержать эмоции под контролем. Но, правда… Оно не стоит внимания.
– Думаешь?
– Да.
Ромуальд пересыпал песок из одной руки в другую. Крупинки слегка царапали кожу. Мысли крутились вокруг признания о письмах. Ему эти угрозы не казались такими уж невинными. Наверное, сказывался опыт прошлого и собственные поступки, не подходящие под определение благородных.
Он чувствовал, что у Прим нет никаких ограничений. Ещё немного, и от угроз она перейдёт к реальным действиям. Неизвестно – каким, но это точно не будут нежные уговоры. Если сейчас она позволяет себе подобные высказывания, то со временем способна перейти на более внушительные методы.
Пойти по его стопам.
Вот только её вряд ли изнутри раздирают противоречия. Она не балансирует на грани между ненавистью и любовью, как когда-то было с ним. Она способна пойти до конца, если эту инициативу не остановить, вовремя указав, где место обычной единицы актёрского состава.
Есть определённые пределы, за которые ей лучше не выбираться, если так дорожит своей шкурой. Ну, и карьерой тоже.
Мерзкий, грязный шоу-бизнес, где за яркой картинкой скрывается неприглядная оборотная сторона. Увидеть её на начальном этапе суждено далеко не всем. Находятся те, кто соблазняется, а потом ходит в ужасе, осознав, в полной мере, в какую пропасть прыгнул по собственному желанию.
Гуляйте, принципы.
Пора распрощаться со своими светлыми, наивными, полудетскими мечтами, взглянув правде в глаза. Приходится принимать к сведению, что манящие огни – это не всегда исполнение мечты. Иногда, напротив, тотальное разочарование.
Если Прим уже сейчас считает себя главной героиней в пьесе под названием жизнь, где все остальные обязаны прислуживать королеве, забывая о себе, то придётся оказать содействие и продемонстрировать истинное положение вещей. Всегда находится человек, не имеющий желания одобрять такой сценарий, вносящий свои коррективы и нисколько не жалеющий о проделанной работе.
Таким человеком собирался стать Ромуальд.
– Поедем домой? – спросил он, высыпав песок и отряхнув руки.
– Может, ещё здесь побудем?
– Тебе этого хочется?
– Естественно.
– Тогда побудем. Нам ведь некуда спешить, правда?
– Ну да, – Илайя усмехнулся.
Вода тихо шелестела в отдалении, ветерок оставался всё таким же мягким и ласкающим. Покидать пляж Илайе действительно не хотелось. Во всяком случае, не сейчас. Насколько он ненавидел толчею в дневное время, когда на пляже собирается огромное количество народа, бегают дети, мелькают купальники, взгляд то и дело цепляется за флаконы с молочком для защиты от ультрафиолетовых лучей, настолько же проникся ночным, пустынным пляжем. А ещё думал о том, что мороженое действительно было бы очень кстати. Уронить одно из них на песок, изобразив неуклюжесть и покуситься на порцию Ромуальда, откусывая от неё с невинным видом. Вряд ли бы это осталось незамеченным, не произведя никакого эффекта.
Илайя усмехнулся и опустил голову. Волосы занавесили лицо. Конечно, выражение его и так никто разглядеть не мог. Но Илайя и не задумывался о целесообразности своего поступка, делая это больше по привычке. Ему сложно было признавать собственную зависимость от отношений и то, насколько он в них влип. Как муха влипает в каплю янтаря. На первых порах ей кажется, что всё несерьёзно, а потом янтарь густеет и застывает. Вырваться из него реально, только пожертвовав определённым количеством лапок, а без потерь – никак.
Таким вот янтарём для него были отношения. Может, сказывалось отсутствие опыта в прежние годы, может ещё какие факторы. Хотя Илайя сомневался, что длинный послужной список способен облегчать задачу. Редко когда одни отношения копируют другие, если только нарочно не выбираешь для себя людей, максимально похожих друг на друга.
У него такой возможности точно не было, поскольку людей, способных сравниться с Ромуальдом, в его прежнем окружении, не наблюдалось.
Дурацкое имя, максимально приближенное к книгам, вполне возможно, выбранное на основании любви к английскому драматургу. Достаточно мерзкий характер, оправданный не самым приятным окружением, сформированный, вероятно, им же. Некоторые выходки, от которых глаза на лоб лезут. Мизантропия в комплекте с неожиданно огромным количеством нежности, направленной в сторону человека, находящегося поблизости. Казалось бы, полные противоположности, будто две разных личности, живущих в пределах одного тела.
Но это единый характер, преподносящий периодически сюрпризы.
Илайя едва заметно вздрогнул, почувствовав, как Ромуальд перебрался ближе к нему, пальцы осторожно тронули пряди, отводя их от лица. Губы прикоснулись к виску, оставляя невесомый след. Ромуальд зарылся носом в волосы, ничего не говоря. Даже не пожаловался, что они пропитались табаком, а этот аромат точно не входил в десятку его любимых запахов. Но Ромуальд, кажется, сейчас таким мелочам вообще значения не придавал, сосредоточившись на чём-то другом. Илайя чувствовал, что напряжение, порождённое общением с Челси и тайной, открывшейся ныне, всё ещё продолжает висеть между ними, несмотря на то, что разговор вроде бы прошёл успешно, секретов не осталось, а акценты расставлены там, где им самое место.
– Я никому не позволю… – прошептал Ромуальд.
– Что именно?
– Отобрать тебя у меня.
– Разве кто-то покушается?
– Это пространное высказывание. Не обращай внимания, – Ромуальд улыбнулся. – Просто хотелось сказать это, чтобы ты знал. И не сомневался. И не думал о словах моей сестры. Меня не волнует, что она планировала, включая тебя в основной состав, и какие цели преследовала. Тебя это тоже волновать не должно. Вообще. Никогда.
Губы повторно скользнули по виску, прикасаясь едва ощутимо, практически невесомо. Илайе вновь вспоминались собственные мысли о кострах, горящих на песке, о липких от мороженого пальцах, о поцелуе с привкусом молока и фисташек. А в том, что Ромуальд взял бы себе такое мороженое, сомневаться не приходилось.
Он повернулся, но не стремительно, будто собираясь сломать Ромуальду нос своими неосторожными, порывистыми действиями, а медленно. Позволил подушечке большого пальца скользнуть по подбородку, коснуться уголка рта, погладив.
Вероятно, ему следовало наслаждаться этой медлительностью, и он старался играть по чужому сценарию. Первые минуты две, а потом терпение его приказало долго жить, и он сам подался ближе, впиваясь в рот Ромуальда поцелуем, цепляя капюшон и сдёргивая его с головы. Запустил ладони в волосы, прихватил зубами нижнюю губу Ромуальда.
«И тебя тоже никто у меня не отнимет».
Подчиняясь чужим действиям, он откинулся назад, опускаясь на тёплый песок, продолжая хвататься за полы одежды Ромуальда. Он боялся выпускать ткань из пальцев, словно от этого зависело очень многое. Наверное, для него именно так всё и было. Ему хотелось ощущать присутствие Ромуальда рядом, ни на секунду не разрывая поцелуя, не теряя тактильного контакта.
Звёзд с неба не падало, но его мечты об идеальном свидании сбывались с небольшими поправками на реальность. Никакого мороженого и костров. Промежуточный этап благополучно пропущен, чтобы сразу перейти к поцелую. А лучше – поцелуям. Если бы не они, то всё походило бы на детские забавы. Щекотка, от которой он хохотал и старался увернуться, но вновь и вновь оказывался в руках Ромуальда. И наушники, вновь разделённые на двоих, когда можно лежать на остывающем берегу, держась за руки и слушая нечто определённое, ставшее их общим за время пребывания в Норвегии. И стремление влезть в воду, не закатав предварительно штанины. И совершеннейшая блажь, когда они, впав на время в детство, играли в догонялки, бегая по пляжу. Падали на песок, смеясь, моментально становились серьёзными и вновь целовались.
– Никто и никогда, – шептал Ромуальд.
– Никто и никогда, – вторил ему Илайя, цепляясь пальцами за плечи, будто боялся не устоять на ногах и упасть, хотя уже это сделал. – Никто. Никогда.
========== 46. ==========
Soundtrack: Blutengel – Dein Gott
Есть на свете определённый тип людей, которым достаточно открыть рот и произнести пару слов, чтобы здравый смысл сделал ручкой, ноги подкосились, а дыхание стало прерывистым, предельно откровенно демонстрируя внутреннее состояние и готовность на что угодно, только бы этот разговор продолжался бесконечно. Только бы он никогда не заканчивался. При этом – не имеет значения, что же произносит обладатель такого голоса. Он может мягко нашёптывать заранее заготовленную речь, наполненную словами любви, а может читать лекцию о квантовой физике. Эффект в обоих случаях получится одинаковый. В глазах темнеет, голова идёт кругом. Внешний мир теряет актуальность, человек полностью превращается во внимательного слушателя, сосредотачивается на том, что ему говорят, представляет обладателя этого голоса, мысленно пририсовывая себя рядом с данным оратором.
Реальность больше не имеет смысла.
Реальность растворилась.
Впрочем, когда слова, доносящиеся из трубки, звучат настолько нежно, бархатисто и ласкающе слух, сложно не поверить в искренность. Нереально подумать, что разговор может быть спланирован заранее, потому не содержит в себе ни слова правды.
И вроде подсказывает богатый жизненный опыт, что это не столько искренность, сколько типичные мужские уловки, но всё равно хочется верить, что сказанное не является стопроцентной ложью.
Примроуз могла бы слушать этот голос вечно, но ей досталась пара фраз, а потом в трубке воцарилось молчание. Собеседник ожидал от неё ответа. Она с трудом подавила торжествующую улыбку, взяла себя в руки и, не затягивая особо, ответила на предложение согласием. Услышала удовлетворённый смешок. И посчитала, что соглашения в определённом вопросе они достигли.
«Счастье моё, не хочешь встретиться где-нибудь на нейтральной территории?».
«Когда?».
«Прямо сейчас».
«У меня есть предложение поинтереснее».
«Например?».
«Могу пригласить тебя на личную территорию. Как насчёт того, чтобы приехать ко мне домой?».
«Ты уверена в правильности того, что предлагаешь?».
«Да».
«Хорошо. Называй адрес».
Она продиктовала, не считая, что поступает опрометчиво. На губах сама собой появилась торжествующая улыбка. Достаточно насмешливое выражение относительно счастья почему-то не показалось ей издёвкой. Примроуз в этом высказывании видела иной смысл, не тот, что был вложен в него Ромуальдом.
По сути, не мешало бы немного подумать о том, насколько нелепым был этот разговор, насколько подозрительно всё выглядит со стороны. Но Прим не забивала голову напрасными подозрениями и подвоха, как такового, не видела. Ей нравилось думать, что звонок этот стал не ответом на угрозы, а результатом длительных стараний, приложенных к покорению одной крепости, оказавшейся не настолько неприступной, как казалось прежде.
Завершив разговор, она продолжала сжимать в руках телефон, водила ногтем по экрану и мысленно сочувствовала глупому напарнику по сцене. Вероятно, уже с приставкой – экс. Низвергнуть конкурента – что может быть приятнее? Ей действительно казалось, что дни Илайи в проекте сочтены, пройдёт немного времени, и его место займёт очаровательный дублёр, от которого никому ни холодно, ни жарко – сплошное равнодушие.
Никто не вспомнит, что некогда в составе был некто подобный.
Никто не будет сожалеть о случившемся.
Слава быстротечна, фавориты меняются у людей постоянно, нет ничего такого, что вошло в категорию вечной ценности, когда дело заходит о развлекательном сегменте. Их мюзикл не настолько культовый, чтобы считать его актёров по-настоящему яркими звёздами. Нет, конечно, есть там один экземпляр, но знаменит он больше происхождением, нежели своими талантами.
Зрители, настроенные скептически, ныне сумели его полюбить и проникнуться. Он методично завоёвывал симпатии и поднимался всё выше.
О нём заговорили не только, как о сыне определённого человека, но и как о самостоятельной творческой единице.
Примроуз это льстило так, будто это её саму газеты хвалили так старательно, как Ромуальда. Неудивительно, ведь она давно расписала сценарий, по которому следует развиваться событиям. И себе отвела приличную роль. Может, не самую достойную, как многим может показаться, но перспективную. Стоит только обратить на себя внимание Ромуальда, как жизнь сделает крутой поворот на сто восемьдесят градусов. Их обоих ожидает стремительный взлёт, почитание и слава.
Расположив к себе Ромуальда, следует озаботиться налаживанием контактов с его семьёй, чтобы обрести в их лицах союзников.
Прим запрокинула голову, прикрыла глаза. В мыслях она уже успела превратиться из мисс Флеминг в миссис Эган, активно демонстрировала журналистам обручальное кольцо, подаренное Ромуальдом, сама тщательно отбирала издания, с которыми поделится подробностями истории любви, и тот глянцевый журнал, которому предоставит право освещать свадебную церемонию. В мозгах Примроуз один за другим формировались кадры возможного развития событий, и они – чуть более чем полностью – состояли из кружев, лент, цветов, сверкающих драгоценностей и многочисленных именитых гостей.
Ещё бы!
Свадьба младшего сына Эйдена Эгана не может пройти тихо и мирно, в семейном кругу. Это станет громким светским событием, обязательно освещённым в огромном количестве средств массовой информации.
Типичные читатели будут с замиранием сердца разглядывать фотографии идеального свадебного платья, подобранного невестой. Мужчины будут завидовать жениху, женщины – невесте.
Неудивительно, ведь эти двое, запечатлённые на фото, действительно подходят под определение красивой пары, и это не просто заявление, присвоенное, по привычке звёздному тандему, а правда, нисколько не приукрашенная вымыслом.
Пожалуй, при таком раскладе Прим бы даже снизошла до бывшего коллеги, пожертвовав ему одно из приглашений на свадебное торжество. Пусть приходит и посмотрит, насколько в нём нуждались, если так запросто позабыли и заменили другим человеком. Пусть стоит в отдалении и наблюдает, как тонкий ободок золотого кольца скользит по чужим пальцам, и улыбка Ромуальда находит иного адресата, а по нему проходит равнодушный взгляд, словно не человек, а предмет интерьера. Не самая красивая на свете статуэтка, от которой реально избавиться за пару секунд, просто столкнуть с каминной полки и наблюдать, как она разбивается на множество мелких частей.
«Ничего личного, Аркетт. Ты мне был даже немного симпатичен. И мог бы стать приятелем, если бы не перешёл дорогу».
Взяв со столика кисточку, Прим несколько раз провела по идеально накрашенному лицу. Нажала на распылитель духов, позволив ароматному облачку распространиться по комнате. Потратила некоторое время на размышления о наряде, в котором можно появиться перед Ромуальдом. Вариантов в голове крутилось множество, и каждый из них, в какой-то мере, был выигрышным. Нереально было предсказать с точностью до сотых процента, что из этого сильнее всего зацепит Ромуальда.
И зацепит ли вообще?
По правде сказать, в процессе общения с данным представителем семьи Эган у Прим сложилось неоднозначное впечатление об этом человеке. Неоднократно возникало ощущение, будто есть в нём что-то такое, с чем лучше никогда не пересекаться, не пробуждать в нём тёмную сторону. Не покушаться на то, что Ромуальду по-настоящему дорого, поскольку опрометчивое решение способно обернуться трагедией. Он умеет не только огрызаться в ответ, но и действовать стремительно, не задумываясь о последствиях. Если основательно перейти ему дорогу, то жалеть об этом будешь в течение длительного времени. Он талантливый актёр, неизменно изображающий радушие перед камерами и на сцене, но вместе с тем, умеет быть жёстким, даже жестоким.
Прекрати, говорила она, стараясь усмирить свою пугливость, проснувшуюся так некстати.
Тут же начинала перебирать в уме многочисленные ситуации, в которых видела Ромуальда и его любовника. Хотя бы тот случай на лестнице, когда Ромуальд, наплевав на собеседницу, кинулся догонять Илайю, а потом стоял и что-то ему говорил, при этом выглядел чрезмерно заботливым и нежным. Сложно поверить, что человек подобного склада характера способен превращаться в агрессивную личность. В любом случае, вряд ли его агрессия может быть направлена в сторону девушки. Всё-таки у человека, происходящего из подобной семьи, должны быть понятия о том, как можно себя вести в обществе. И о том, как нельзя, тоже.
Прим отложила телефон в сторону и вновь потянулась к косметическим средствам, желая придать себе идеальный облик. С одеждой она так ничего особенного и не придумала, остановившись на варианте более домашнем, нежели каком-либо ином. Не нарядилась, подражая дивам ушедшего столетия, окутав себя шёлком, мехами и флёром тяжёлых, практически удушающих духов. Не стала нарочно надевать что-то предельно простое и скромное, словно собиралась на прогулку, но визит Ромуальда застал её врасплох. Посчитала, что наряд, в котором она щеголяет сейчас, подходит практически идеально. Ничего лишнего, только минимализм на грани эротики.
Она провела по губам помадой, освежая цвет, а расчёской – по волосам, хотя они и без того прекрасно смотрелись, не нуждаясь в дополнительных изощрениях. Сжала губы, чтобы косметическое средство распределилось равномерно и смотрелось при этом эстетично, а не отвратительно дёшево, как нередко бывало с красными помадами. В попытке найти идеальный цвет приходится перебрать гору разнообразных марок, чтобы подобрать идеальную текстуру и оттенок. Она такой бриллиант сумела отыскать и теперь всегда использовала, если собиралась привлечь к себе внимание; считала, что красный цвет на представителей противоположного пола действует безотказно. В большинстве случаев практика эту теорию не опровергала. Реально привлекало внимание, да и смотрелось выигрышно.
Халатик, в общем-то, тоже выглядел неплохо. Не показная сексуальность, будто Прим об этой встрече всю жизнь мечтала, а теперь готова море усилий приложить, чтобы не ударить в грязь лицом перед мужчиной грёз. Но и не небрежность, словно только поднялась с кровати и совершенно не думала над тем, насколько интересной покажется собеседнику.
Прим постучала пальцами по столешнице, прикидывая, во что вообще способен вылиться визит Ромуальда. Теперь, когда времени до встречи оставалось всё меньше, вновь пробудилась подозрительность. Возможно, не стоило торопить события? Может, следовало прислушаться к голосу разума и попробовать встретиться на нейтральной территории, как было предложено изначально?
– Глупые предрассудки, – усмехнулась, одарив отражение в зеркале ещё одной очаровательной улыбкой. – Нет поводов для страха.
Она неотразима, прекрасна и восхитительна настолько, чтобы от одного взгляда собеседник потерял голову и позабыл, ради чего приходил изначально. Она поможет ему окончательно избавиться от размышлений о повседневных проблемах и посторонних людях, оставшихся за пределами этой квартиры. Тем более что отношения Ромуальда не похожи на сильные. Так, кратковременное увлечение. Отвлечение. Если бы на месте Аркетта находился Ормонт, борьба складывалась бы куда более агрессивная, жестокая и продуманная. Здесь всё проще простого. Никто ей не помешает, никто не остановит. Она поставила перед собой определённую цель, и она избавится от белобрысой подстилки, оказавшейся настолько расторопной.
Впрочем, даже в этом нет его заслуги. Банальное везение, решение работников «Эган Медиа-групп», посчитавших, что необходимо раскручивать обоих участников мюзикла, не только главную звезду. Потешили его самолюбие, позволив посмотреть, во что это выльется, на деле только подчеркнули ущербность и реальность замены. Голос не уникален. Звучит мило, очаровательно, в определённой мере – самобытно, но не настолько, чтобы падать в ноги актёру и умолять его продлить контракт на следующий сезон, и так до бесконечности, пока не завершится время постановки, пока она не вылетит из программы. Конечно, в раскрутку его вложились неслабо. Денег уходило приличное количество, что на постановку изначально, что на клипы, которые были сняты явно не любителем и не за два цента.
Среди многочисленных проектов компании мюзикл стоял особняком, это понимали все. Но таковым он являлся не из-за неизвестного доселе выскочки, сумевшего пробиться в состав благодаря своим постельным талантам, а из-за участия там Ромуальда. По идее, происхождение обязывало последнего обладать не только завидными манерами, но и определённой долей вкуса, выбирать то, что подходит по статусу. Вещи, машины, аксессуары. И сопровождение – тоже. Почему о нём в таком ключе? Потому что изначально понятно: рядом с Ромуальдом любой человек будет смотреться дополнением, приложением, но не полноценной личностью. На первых порах такое будет обязательно. И не важен уровень обаяния, талантов и личностных качеств. Просто красивая картинка, оттеняющая, но не перетягивающая внимание. До момента, пока не докажет, что является полноценной индивидуальностью, заслуживающей интереса со стороны окружающих не меньшего, чем вторая половина тандема.
Логично было предположить, что после старта мюзикла на сцене, с переходом его в виде клипов на экраны и активную ротацию, сложится новый тандем. Илайю постепенно отодвинут на второй план, его без особых проблем затмит исполнительница главной женской роли. Но время шло. Осталась в прошлом премьера мюзикла, появилось огромное количество отзывов, что в интернете, что в печатной продукции, клипы активно светились на телевидении, получив новый формат, но основной интерес у публики пробуждал прежний дуэт. Фаворитов толпа не меняла. Они продолжали привлекать к себе внимание, как вместе, так и по отдельности. Но Прим между ними не значилась.
Чего ты хотела?
Иногда в голове возникал подобный вопрос. Ответ тоже появлялся сам собой. Это нормально. Основную массу потребителей подобной продукции составляют девушки, а, значит, мужчины будут пользоваться большим почётом, нежели представительницы слабого пола. И плевать поклонницам, что один из них как-то обмолвился о своей асексуальности, хотя никогда таковым не был, а второй открыто признался, что готов трахать всё, что движется, ведь пол не имеет для него значения. Не самые лучшие кандидатуры для того, чтобы привлекать внимание девушек к постановке. Однако…
Девушки проявляли стабильный интерес, организовывали фан-клубы и мечтали о внимании со стороны своих кумиров, не понимая, какие тайны скрываются за кулисами и почему кое у кого одна на двоих гримёрная комната.
Наверняка милашка исполняет свои партии, те самые, постельные, на «отлично». В противном случае никто не взялся бы за работу с ним и за дальнейшее продвижение. Ему просто повезло. Оказался в нужное время в нужном месте, теперь пожинает плоды своего труда. Но вечно наслаждаться у него не получится. Пришло время слегка подвинуться и уступить место более достойным кандидатурам, выбивающим себе счастье трудом, а не просто раздвигающим ноги под нужными людьми.
Плевать, что, по сути, ей придётся сделать нечто подобное.
Она хотя бы не пытается изображать из себя символ целомудрия, не заявляет, стоя перед журналистами, о своей асексуальности, чтобы уже через несколько минут оказаться один на один с Ромуальдом и неоднократно свою хвалёную асексуальность подтверждать воплями, весьма и весьма показательным облизыванием и прочими элементами взрослых игр. Разумеется, он асексуален. В правдивости этого утверждения ни на секунду никто не усомнится.
Поклонницам свойственно верить всему, что говорят их кумиры.
Вот мистер Ормонт, например, постоянно повторял, что отношениями не связан, слишком молод для подобной ответственности, да и вообще ещё не встретил человека, способного вызвать у него чувство истинной любви, однако все прекрасно знали, что он давно и прочно состоит в отношениях. Разве что самые упоротые поклонники не понимали или отказывались принимать подобное знание о своём кумире. Отношения с другим мужиком автоматически понижали уровень его востребованности и интереса со стороны прекрасного пола. Он не мог приносить своей кормящей руке убытки, потому держал всё в секрете. Ромуальду приходилось следовать выбранной родителями тактике.
Сейчас времена несколько изменились. Чтобы привлечь внимание к своей персоне, можно выбирать самые разнообразные способы, и слова об асексуальности вполне вписываются в методы продвижения своей кандидатуры. Это довольно необычно, интригует и позволяет мечтать, что среди слушателей обнаружится та, кто сумеет пробудить сексуальный интерес со стороны исполнителя. Так думает каждая из его поклонниц. Мечтает, строит планы и надеется стать единственной, не подозревая, что место уже занято другим человеком. Неизвестно, есть там какие-то чувства со стороны мальчишки-актёра или все построено исключительно на желании заработать, став популярным у большого количества народа, или их нет вообще. Нет гарантии, что однажды истина станет ей известна, но, откровенно говоря, стремления узнавать нет никакого. Он может пользоваться Ромуальдом, может искренне ему симпатизировать, но знание о наличии чувств ничего не изменит, не внесёт коррективы в планы кандидатуры более достойной. Тут уж, простите, закон джунглей. Точнее, естественного отбора. Выживает сильнейшая особь – остальные идут ей на корм.
