Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 53 страниц)
Илайя в этот вечер ничего не пил, Челси позволила себе немного расслабиться и даже машину оставила дома, предпочитая передвигаться на такси. Ну, или мужа вызванивая после состоявшегося мероприятия.
– Зачем ты меня позвала? – поинтересовался Илайя, старательно комкая в пальцах льняную салфетку.
Он не нервничал настолько в тот момент, когда впервые столкнулся с госпожой продюсером, сегодня же не мог найти себе места, предрекая нечто вроде коллективного наседания на него со стороны женщин. Примроуз, правда, обошла его в этот день стороной, зато активизировалась Челси.
– Нам нужно было поговорить.
– Мы могли сделать это в офисе. Разве нет?
– Нет. Мне требовалась неформальная обстановка.
– Это настолько личное?
– Какие у тебя отношения с Примроуз Флеминг?
– А что? – осторожно спросил Илайя, не понимая, к чему клонит собеседница.
То есть, он понимал, но не представлял, во что способны вылиться подобные переговоры. Помня отношения, сложившиеся между Челси и Джулианом, он обращал взор в сторону худших вариантов развития событий.
И, говоря откровенно, склонялся к мысли, что его хотят вернуть на исходную позицию, отправив на все четыре стороны.
Вышвырнуть на улицу с той же лёгкостью, с которой когда-то предложили роль неизвестному мальчику, стоявшему за стойкой секс-шопа.
– Просто интересно.
– Непростые, – уклончиво ответил Илайя.
Он не собирался отказываться от своих принципов и превращаться в ябеду, моментально рассказывая Челси о своих неприятностях, маячащих в перспективе. Он не воспринимал Прим всерьёз, полагая, что она может прислать ещё пачку идентичных писем, но не дождётся той реакции, на которую рассчитывает.
У неё ведь в приоритетах обозначено расставание неугодной пары. Замена одного из партнёров своей персоной.
– И это всё?
– Да. Почему ты спрашиваешь?
– Она приходила ко мне, – произнесла Челси, покачивая бокал из стороны в сторону и глядя не на собеседника, а на бордовую жидкость, ограниченную стеклянными стенками. – Знаешь, зачем?
– Зачем?
– Говорила, что работать вместе нереально. В этом сезоне, благо, остался всего один спектакль, потом мюзикл берёт тайм-аут. Я обещала придумать что-нибудь, но однозначного ответа не дала.
– Уволь меня. И дело с концом.
– Я не собираюсь этого делать.
– Почему?
Илайя усмехнулся. Постарался это сделать.
– Много причин. По сути, роль в мюзикле – это та цена, которую я заплатила тебе за… всё. И не скажу, что на первых порах обмен получался выгодный.
– Если не возражаешь, с этого момента поподробнее, – нахмурился Илайя. – Что означает твоё многозначительное «за… всё»? Хочешь сказать, что ты…
Слов не было, потому что формулировка казалась излишне грубой, в чём-то даже острой, как лезвие скальпеля в руках хирурга, стоявшего рядом с операционным столом. Но, кажется, именно она отражала истинное положение вещей, во всех неприглядных подробностях, какие только можно было придумать и озвучить.
– Хочу сказать, что фактически выбирала не актёра, а человека, которого… – Челси запнулась, но уже через пару секунд собралась с духом и продолжила покаянное признание. – Я хочу сказать, что фактически подложила тебя под Ромуальда. Да, конечно, я говорила обратное, но тебе не обязательно было знать истинное положение вещей. Это был риск, но он себя оправдал. Ты нужен был мне в качестве некой приманки для брата. Периодически я сомневалась, что мои надежды оправдаются, но всё получилось в лучшем виде. Мне понравился твой характер, внешность показалась достаточно привлекательной, а острый язык добавлял шарма. Ромуальд не мог не соблазниться. Мне хотелось в это верить, и выбор оказался правильным на сто процентов. Я хотела с самого начала предложить тебе такую тактику поведения. Я продвигаю тебя в мюзикл, а ты соблазняешь моего брата. Но подумала, что таким предложением только зацеплю твою гордость, ты оскорбишься и уйдёшь.
– Правильно подумала.
– Потому и начала играть по другому сценарию. Ничего необычного.
– А если бы…
– Что?
– Если бы я любил девушек? Это тоже не имело значения? Ты просто решила, что я подхожу Ромуальду в качестве постельной игрушки, и предложила мне роль? Просто потому, что я был смазлив и достаточно хорош для того, чтобы трахать одного из Эганов, ну, или быть вытраханным им же? Так?
– Я была уверена, что ты не гетеросексуал.
– С чего такая уверенность?
– Многолетний опыт в шоу-бизнесе. Это уже на подсознательном уровне – определять, кто за какую команду играет. И дело не во внешности. Не в причёске, не в одежде. Нечто неуловимое. Как видишь, я не ошиблась.
– Теперь хочешь, чтобы я его бросил, или выкинешь меня из состава?
– Нет. Я лишь хочу узнать, что произошло между тобой и Прим.
– Я её трахнул из вредности, – криво усмехнулся Илайя. – Мне захотелось вспомнить о пяти процентах гетеросексуала, живущих во мне. Ей не понравилось такое пренебрежительное отношение.
– Не обязательно ерничать.
– Я вполне серьёзен.
– Не верю.
– Твоё право, – Илайя пожал плечами. – Ты подложила меня под Ромуальда, щедро оплатив процесс потери невинности, кровищу на штанах и прочие прелести начала нашего романа, а мне внезапно захотелось поиметь какую-нибудь леди, для сравнения. Вдруг я, правда, голубой на сто процентов, что те джинсы. Чем тебя не устраивает такой ответ?
– Тем, что в нём ни слова правды.
– Челси?
– Да?
– Тебе обязательно копаться в чужом грязном белье?
– Я буду делать это до тех пор, пока не услышу вменяемую вариацию, а не эту антинаучную фантастику.
– У нас просто нет взаимопонимания. Ей не нравится моя персона, мне – её. Она знает о нас с Ромуальдом. Во время фотосессии Ромео сжал мою руку вместо того, чтобы положить ладонь на талию Прим. Тогда она обо всём догадалась, тогда же начала меня доставать.
– В прямом смысле?
– Нет, – быстро ответил Илайя, породив ещё большее количество подозрений относительно того, в каком ключе развиваются его отношения с коллегой.
– Тогда как?
– Это официальный допрос? Мне можно позвать адвоката?
– Нет.
– В таком случае, я выбираю молчание.
– Ты упрямый.
– Скажи, что тебе не нравится это качество моей личности, и я посмеюсь.
– Нравится. В определённых моментах, но не всегда.
– У меня всё отлично. Я не нуждаюсь в покровительстве со стороны членов вашей семьи. Да, у меня разногласия с Прим, но это поправимо. На результате работы не сказывается, и то ладно.
– Она требовала, чтобы тебя вышвырнули из состава.
– Но ты же не согласилась.
– И не соглашусь.
– Потому что я ещё не отработал сумму, выплаченную мне за интимные услуги? А когда отработаю, можно съебать на все четыре стороны, прихватив гонорар? Или его у меня тоже отнимут, раз я получал от происходящего удовольствие?
– Ромуальду было бы больно слышать подобное.
– Мне тоже больно осознавать, что меня как элитную сучку сняли и подсунули тому, кто захочет мне вставить. И ведь захотел! Какое отличное совпадение. Всегда считал шоу-бизнес дерьмом, теперь убеждаюсь в правдивости данного заявления. Глупо было думать, что во мне разглядели какой-то талант или обаяние. Сейчас с трудом вспоминаю твою проникновенную речь, но, кажется, ты ничего не говорила о том, насколько хорошо я впишусь в интерьер чужой спальни. Ты говорила о сцене, мюзикле и исполнении музыкальных номеров, а не о том, насколько охрененно я буду смотреться с чужим членом во рту.
– Илайя…
– Да пошла ты, – выплюнул он, резко отодвигая стул и собираясь покинуть заведение.
Телефон вновь пискнул, оповещая о приёме писем.
Видимо, рано обрадовался, подумав, что коллега забыла о его существовании хотя бы на день.
Теперь даже придраться было не к чему в её словах.
Да и в словах отчима.
Всё в шоу-бизнесе решается через постель. Чтобы стать известным, достаточно пару раз переспать с продюсером.
Миф?
Да нет. Кажется, реальность.
Тот, кто лижет член, пусть не самому продюсеру, а его сыну – но, тем не менее – в надежде на дальнейшее продвижение. Вот она, краткая характеристика Илайи Аркетта, мальчика из магазина интимных товаров, решившего, что кто-то реально увидел в нём необыкновенную харизму и высоко оценил умение держаться на сцене, а его приравняли к приличной кукле всё из того же секс-шопа.
Тело, которым можно приманить Ромуальда. Тело, которым можно отвлечь его от Джулиана.
На моменте осознания этого становилось мерзко. Его нарочно подсунули Ромуальду, решив, что подобная рокировка необходима, а он…
Он повёлся, наивно поверил.
Глупый мальчик. Золушка, у которой карета стала тыквой, а платье покрылось слоем золы.
Он потянулся к телефону, собираясь прихватить его и удалиться восвояси, но Челси оказалась проворнее. Она первая схватила гаджет и, моментально сняв блокировку, открыла новое письмо, наплевав на правила приличия. Текст письма был краток и лаконичен, в то же время доносил до адресата больше, чем километровое послание. Всего-то несколько слов, но эффект ошеломляющий.
Шлюха должна умереть.
– Отдай телефон, – прошипел Илайя, попытавшись выхватить свою вещь из рук Челси.
Она увернулась, при этом, правда, умудрилась расплескать вино на подол платья, по ткани поползло пятно. Благо, что на чёрном материале оно было незаметным, потому Челси не переживала за свою косорукость.
Содержание письма напрягало гораздо сильнее, при всём желании не получалось вычеркнуть его из памяти, убедив себя, что ничего не было.
Просто привиделось, показалось.
Иллюзия.
– Что это такое? – спросила, повернув телефон дисплеем к Илайе.
– Личная переписка, доступ к которой имею только я.
– Но там же откровенная угроза.
– А твой брат заказал моё избиение и, смею напомнить, что этот шрам появился на моей шее не сам по себе.
– Илайя.
– Что?
– Это разные вещи и…
– Конечно, она не Эган, потому ей нельзя. А вам можно всё. Неужели ты боишься пары строк на дисплее? Она только и делает, что скидывает мне на почту какую-нибудь дрянь. Раньше было обидно, теперь, увы, приходит осознание, что кое-кто знает больше меня. Это я наивно думал, что обладаю талантом. А мисс Флеминг с самого начала знала, что талант, голос и внешность – не главное, роялит здесь количество презервативов, выброшенных в мусорное ведро. Чем больше их, тем сильнее ротация и пиар. Я же постарался и заслуживаю соответствующего вознаграждения. Я же действительно блядь, которую твой братец имеет, как ему захочется.
– Илайя!
– Если ей от этого станет легче, пусть выпускает пар. Пусть. Я же только и могу, что выступать в качестве мальчика для битья. Кто здесь вообще думает о чужих чувствах? Почему нельзя было взять на роль в мюзикле Джулиана? Ромуальд любил его. Пусть никто из вас этого не признавал, но они были близки, они дорожили друг другом, пока в их жизнь не подсунули потаскушку в моём лице. Он смог бы сыграть, я в этом уверен. Просто вам он не нравился. Почему? Сорвал как-то контракт? Не продал нужное количество копий своего творения? Или, снимая клип, превысил расход бюджета? Какой я идиот! Надо было с самого начала раскинуть мозгами и понять, что к чему. Но…
Он ещё несколько секунд смотрел на Челси, а потом развернулся и направился к выходу. Телефон остался в руках у сестры Ромуальда. Она бы не отстала от Илайи, продолжая донимать его вопросами. Она бы пыталась вытащить подробности происходящего и доводила его до бешенства. Теперь, скорее всего, позвонит Ромуальду и поведает ему о письмах.
Да какая разница?
Пусть рассказывает. Всё равно после правды, открывшейся сегодня, Илайя не считал свои отношения спасательным кругом. Он – вещь, купленная Ромуальду в подарок. Был вещью и остаётся ею же. Наверное, его никогда не перестанут покупать. Сначала Челси, предложившая контракт, на самом деле, прекрасно замаскировавшая сделку купли-продажи тела. Плевать она хотела на голос, пластику и умение держаться на сцене. Челси умело распорядилась своими знаниями, применив их с максимальной выгодой. Она хотела, чтобы Ромуальд терял голову, срывал с этого тела все тряпки и трахал в своё удовольствие, отвлекаясь от Джулиана, постепенно забывая его и привыкая к новой игрушке.
Поставленной цели добилась.
Ромуальд тоже покупал. Совместной поездкой на отдых, своей повышенной заботой, новыми вещами в гардеробе, теми же солнцезащитными очками, которые выбирал самостоятельно, ресторанами. Вполне возможно, он знал о плане сестры, смирился с открытием и принялся отыгрывать привычный сценарий. Сначала что-то дарить, потом тащить в кровать.
Илайе не хотелось думать о собственных ощущениях, и о том, как он сам откликался на чужие слова, прикосновения, охотно целовал в ответ, обнимал, прижимался и стонал под Ромуальдом, не зная, что всё это время фактически отрабатывает гонорар в виде своей роли в мюзикле.
Ноль таланта, ноль вокальных данных. Какая разница? Кого это волнует, если есть прекрасно открывающийся рот, куда вполне реально засунуть, когда возникнет такая потребность. Ну, и задница тоже есть. Ничего так, в целом.
Вроде Ромуальду понравилась, в противном случае, всё развивалось бы по иному сценарию.
«Жизнь – такая шлюха», – подумал с тоской Илайя.
«Под стать тебе», – подсказало подсознание.
И почему-то даже не создалось впечатления, что это сарказм и намеренная попытка задеть, скорее расценивалось, как констатация факта.
Ему только что наплевали в душу, вывалив правду, а он не нашёл, что сказать в ответ. Наверное, ответа, в принципе, не существовало. Невразумительное блеяние за достойный отпор не считается, а на обвинительную тираду его не хватало. Он чувствовал себя растоптанным и уничтоженным.
Он чувствовал себя грязным гомиком, хотя в былое время собственная ориентация его мало волновала. Теперь же… Да не в ориентации дело было, а в обнажении условий, способствовавших зарождению отношений.
Содержанка – вот он кто.
Личная блядь Ромуальда Эгана, подаренная тому заботливой сестричкой.
Просто сними упаковку, разрежь ленточку, разложи на горизонтальной поверхности и вытрахай во всех позах. И делай это до тех пор, пока не надоест.
А надоест уже совсем скоро.
Впрочем, какая теперь разница? Контракт на один сезон. В сезоне остался один спектакль. Сыграть его, забрать деньги и уехать, куда глаза глядят. Подальше от «Эган Медиа-групп», подальше от госпожи продюсера, обещавшей сладкую жизнь, а потом придавившей его к земле грязными подробностями, от Ромуальда, который вряд ли будет печалиться. Немного времени, и он найдёт себе новый объект.
Или сестра поможет.
Она в этом специалист.
Илайя не думал, что от пары признательных слов его настолько развезёт. Не думал, что пара фраз способна уничтожить за считанные секунды, но сейчас ощущал их разрушительную силу.
Никто, просто дорогая игрушка.
Пальто за несколько тысяч евро, купленное на неделе высокой моды в Милане или Париже, платиновые запонки, шёлковые рубашки, свитера из натурального кашемира. Ключи от машины в день рождения, личный самолёт или путешествие на яхте в качестве развлечения на пару дней.
Хорошо, когда у обоих партнёров стартовые капиталы одинаковы, а не когда один – сын известного продюсера, а второй… Второй просто живая кукла из секс-шопа.
Ноль процентов совместимости.
Ноль процентов вероятности счастья.
Илайя прислонился спиной к какому-то зданию, облизал губу, не понимая, почему она на вкус такая солёная. Ему не хотелось думать, что он плачет. Но именно это он и делал. Душа выла и стонала от боли и осознания того, насколько жестокой была к нему реальность, насколько отвратительным оказалось погружение в шоу-бизнес. Гораздо хуже, чем он представлял. В сравнении с этим даже раненая некогда рука казалась райским наслаждением.
Ему отчаянно хотелось напиться и воротило от одной мысли о возможности столкновения с кем-то из Эганов.
Даже с Ромуальдом.
Особенно с Ромуальдом.
Илайя полагал, что глядя на него, почувствует себя хуже, чем обычно, а характеристика и осознание себя, как шлюхи, застынет перед глазами и никуда не денется. Потому что всё правда, и от понимания этого становится больнее в разы.
========== 44. ==========
Soundtrack: Eisbrecher – Noch zu retten; L’Âme Immortelle – Komm zu mir
– Найди его, – произнесла Челси. – Я боюсь, что с ним может случиться что-то плохое.
– Учитывая, что ты звонишь с его номера, я склоняюсь к мысли, что плохое уже случилось. И мне отчаянно хочется узнать, что именно.
– Мы немного разошлись во мнениях.
– Относительно?
– Ко мне приходила твоя сценическая пассия и требовала убрать Илайю из актёрского состава.
– Ты согласилась?
– Нет.
– Тогда в чём проблема?
– Мне хотелось узнать, что между ними произошло. В ходе разговора мы с Илайей слегка повздорили, и телефон остался у меня. Точнее, я сама его схватила, когда услышала оповещение о новом письме. Оно от Прим. И там написано…
– Что?
– Шлюха должна умереть, – Челси произнесла это тише обычного; было понятно, что послание оставило в душе неизгладимый след, будто предназначалось именно ей, потому шокировало и заставило насторожиться. – Судя по тому, что он сказал, это не первое письмо, а только одно из них. Но история подчищена. Илайя не хранит их, а удаляет. Единственное письмо датировано сегодняшним вечером, да и то лишь потому, что телефон остался у меня в руках.
– Куда именно отправился Илайя?
– Я не знаю. Он выскочил из ресторана, и больше я его не видела.
– Для того чтобы он вспылил, нужен серьёзный предлог. Вряд ли его взбесило любопытство на тему взаимоотношений с Прим. Отсюда я делаю вывод: было ещё что-то, заставившее его убраться с места встречи, не дожидаясь окончания ужина. Что ты ему сказала?
– Правду.
– Относительно?
– Тебе она тоже не понравится, Ромео.
– И всё-таки позволь узнать.
– Тебя, помнится, занимал вопрос, где и когда я умудрилась найти Илайю и почему именно ему предложила эту роль. Неизвестный в музыкальных кругах мальчик, о котором никто ничего не знал. Какой у него творческий потенциал, какой голос? В момент, когда я его увидела, меня мало интересовали эти характеристики. Я была уверена, что любого сумею натаскать до нужного уровня показателей. Больше заботило другое. Я купила его для тебя. Предложила роль в качестве компенсации и возмещения морального ущерба, хотя он этого не знал. Надеялась, что он тебя соблазнит. И он это сделал, не подозревая о своей истинной задаче. Он верил, что я действительно увидела в нём яркую звезду.
– А ты видела только элитную проститутку, да? Безумно элитную, если принять во внимание стоимость.
– Ромео, я тебя умоляю. Сотни и тысячи его сверстников готовы пожертвовать чем угодно, только бы получить подобную возможность. Они не только ориентацию сменят – чего ему делать не пришлось – они и человека убьют. Может, даже не в единственном числе, только бы оказаться на вершине.
– Как мило. Ещё пару недель назад ты казалась мне человечной.
– Это бизнес.
– Хотелось бы сказать, что ничего личного, да только не получается? Ведь его здесь очень и очень много.
– В отличие от тебя, я понимала, что присутствие на сцене Джулиана постановку погубит. Он не вынесет этого повышенного внимания, он снова замкнётся в себе и потянет весь проект на дно. Мне нужно было, чтобы ты обратил внимание на другого человека, и, как показала практика, я не могла сделать выбора лучше. В мюзикл он попал только потому, что продемонстрировать тебе кандидата иными способами не получалось. Так… Вместе на постоянной основе. Привязанность, страсть, любовь. На тебя многие ведутся, он тоже вполне мог это сделать, а тебя привлекла его внешность.
– Тебе охрененно повезло, – произнёс Ромуальд, понимая, что на большее его не хватит.
Только эти три слова, и ничего кроме них.
Ему казалось, что сказанное выбило весь воздух из лёгких.
Наверное, доля истины в этом имелась.
Да, Челси повезло. Из огромного количества жителей, снующих по улицам города, она сделала ставку на единственного человека, действительно сумевшего зацепить Ромуальда задолго до того, как они стали партнёрами по сцене.
Кажется, Челси продолжала что-то говорить, но Ромуальд её не слушал. Палец скользнул по гладкой поверхности экрана, обрывая вызов.
А чувства, которые мог испытывать в этот вечер Илайя, перекинулись на него самого, затапливая с головой, погружая в отчаяние, спровоцированное откровением госпожи продюсера.
Ромуальд помнил, что чувствовал Илайя после разговора с матерью и отчимом. Помнил, насколько зацепили слова о подобном методе продвижения.
Несомненно, Челси права. В мире найдутся сотни и тысячи мальчиков и девочек, готовых не только отказаться от традиционной ориентации ради продвижения наверх, но и на убийство, подлог, шантаж. На что угодно. Море таких, но не Илайя, живший с установкой «Я сам».
Он жаждал всего добиться своими силами, преодолевая трудности, ставя цели и достигая их. Не имея изначально представления о музыкальном бизнесе, он старательно навёрстывал упущенное, он тянулся к знаниям, с удовольствием занимался вокалом, подолгу задерживался на репетициях, отрабатывая хореографию. Ромуальд нередко видел его в одиночестве, в пределах пустого зала.
Илайя старался искоренить в себе комплексы, но получалось у него задуманное с переменным успехом. Любое неосторожное слово от людей, которыми он действительно дорожил или к чьему мнению прислушивался, могли сыграть не последнюю роль в формировании самооценки. И Ромуальд даже не хотел представлять, какой удар нанесло Илайе откровение со стороны Челси, когда открылась истинная суть задачи, поставленной перед ним.
Просто выйти на сцену и покрутить задницей перед другим человеком. Переключить внимание на себя, а потом долго и старательно играть роль ласкового котика, которого пригрели добрые люди.
Правда не нравилась Ромуальду, но он с ней смирялся.
Ему было бы намного больнее узнать, что Илайя изначально согласился сыграть на таких условиях. Он ложится под Ромуальда – ему щедрой рукой отдают вторую главную мужскую роль.
Неплохой обмен, в принципе, для какой-нибудь прожжённой шлюшки с незахлопывающимися ногами, вечно готовыми разъехаться в разные стороны, и текущей от одного только взгляда на более или менее привлекательный объект.
Но не для Илайи, старательно боровшегося за право называться настоящим артистом, а по итогу получившим комок грязи в лицо.
«Спам-рассылка», – пронеслось в голове Ромуальда.
И немного бледное лицо Илайи, произносившего это спокойным тоном. Потом он улыбнулся и вновь стал беззаботным, но в первый момент, когда письмо только пришло, и Ромуальд выглянул в прихожую, Илайя хмурился. Постарался придать лицу безмятежное выражение, заметив Ромуальда. И практически сумел убедить, что всё действительно хорошо.
Ромуальд слышал потом неоднократно, как пищит телефон. Но прочитать сообщения не получалось. Илайя их действительно удалял, в этом Челси не ошиблась. Теперь Ромуальд знал наверняка, какого рода спам сыпался на Илайю. Попытки унизить, оскорбления и стремление сравнять его с землёй.
Шлюха должна умереть.
Так пусть и сделает это.
К Илайе данная характеристика отношения не имеет, хотя есть подозрение, что в этот момент он придерживается иной точки зрения. Активно предаётся рефлексии, анализируя каждый прожитый момент, вспоминая каждую ночь, проведённую в постели Ромуальда, при этом морщится, будто глотнул горькой настойки. Каждое своё действие, вздох, стон, царапину, оставленную на чужом плече, воспринимает, как нечто заранее оплаченное, а потому отвратительное и недостойное воспоминаний, однако происходившее в реальности. Несомненно, ему в этот момент плохо, больно и мерзко от осознания собственного положения, от понимания, во что превратилась его жизнь из-за согласия с предложением Челси.
Предложения сексуального характера, максимально замаскированного под деловое соглашение.
И неизвестно, куда он мог податься, расплевавшись с бывшей наставницей. Одно остаётся неоспоримым. Вряд ли он прямо сейчас отправится сюда, чтобы поговорить по душам, поведать Ромуальду о полученных в беседе с Челси знаниях, а потом попытаться разрешить возникшие противоречия или хотя бы частично вытравить из себя мысли о вопросах цены и стоимости.
Он может всю ночь бродить по городу.
Возможно, ввяжется в скандальное происшествие, а утро встретит в полицейском участке. Возможно всё, потому что в состоянии аффекта люди способны на совершение диких поступков, обычно им не свойственных.
Илайя в этом плане от большинства не отличается, некоторые из его решений тоже отличаются повышенной эмоциональностью и импульсивностью. Он ненавидит демонстрацию слабостей, потому будет искать укромный уголок, где можно побыть в одиночестве, а таких уголков в огромном городе – тьма и тысяча.
Найди его, говорила Челси.
Вот только нереально было понять, в каком направлении искать. То ли по улицам бесцельно таскаться, пытаясь встретить хоть кого-то, отдалённо похожего, а в идеале именно Илайю, то ли целенаправленно прочёсывать кварталы, надеясь, что он затаился там и не напоролся по неосторожности на какую-нибудь компанию, решившую поживиться за счёт случайного прохожего.
Воображение не ограничивалось слабыми размытыми силуэтами, оно подкидывало множество самых неаппетитных картин с возможным развитием событий, заставляя Ромуальда чувствовать себя ничтожеством, виновным в случившемся. Провоцируя ещё большее отторжение к своей ненормальной семейке, для которой игра с человеческими жизнями – это просто бизнес и практически ничего личного.
Сегодня его особенно пробивало на это чтение морали и стремление достучаться до сознания окружающих людей. Останавливало лишь знание, что прислушиваться родственники не станут, вновь выступив единым фронтом. Выставят его виновником произошедшего и нарекут неблагодарной тварью. Ему так повезло, а он смеет на что-то жаловаться.
Пусть начиналось, как своеобразная игра, в которой один игрок умело переставлял пешки, способствуя их сближению, не признаваясь в том, что изначально была такая расстановка сил, но ведь финал истории можно назвать счастливым.
Роскошным просто.
Илайя и с поставленной задачей справился, и добился успеха, и Ромуальд счастлив. Обоим профит, обоим счастье.
Плевать на потери, плевать на то, что теперь у одной из пешек депрессия и ненависть к себе, в душе – одна сплошная грязь и чернота.
Телефон остался в руках Челси, теперь до Илайи никак не достучаться. Не факт, что он стал бы отвечать на звонки и моментально озвучивать Ромуальду список претензий по пунктам, отправляя на все четыре стороны и его самого, и его семейку, и всех коллег. Коллег, среди которых особо отметилась одна острая на язык особа, крайне просвещённая в вопросах продвижения через постель, теперь, вероятно решившая отшлифовать этот метод в совершенстве и опробовать его на Ромуальде. Вряд ли Илайя стал бы рассказывать о письмах с угрозами. Он бы просто-напросто игнорировал вызовы, не уставая раз за разом сбрасывать их. Он мог выключить звук, а то и телефон, сунуть его в карман и позабыть о наличии техники в пределах досягаемости. Он, скорее всего, погрузился бы в отчаяние и вновь вспоминал гневную отповедь родственников, вопрошавших, чьей девкой он теперь стал, кому предлагает себя, чтобы получить выгодную роль, насколько щедро это оплачивается.
Оправдан ли риск?
Находясь в отношениях, он продолжал упорно хвататься за свою политику «я сам». И Ромуальд, в целом, понимал, почему так происходит.
Вечное вбивание в голову ребёнку мыслей о его никчёмности и неумении достичь чего-то своими силами сделало своё дело, закрепив в голове Илайи стереотип, согласно которому, принимая помощь со стороны, он признавал, что сам по себе никчёмен, ничего не стоит и уважения не заслуживает.
Для того, кто всю жизнь рвался к самодостаточности и реализации за счёт умений, навыков и возможных талантов – это было чётким, выверенным ударом в солнечное сплетение или ниже пояса, а то и выстрелом контрольным.
Да, Челси умеет находить нужные слова и говорить их вовремя, именно тогда, когда это требуется.
Она умница, достойная дочь своего отца.
Услышав такое, Ромуальд бы тоже взбеленился.
Тебя подложили под нужного человека. Твой основной козырь – это длинные ноги, симпатичное лицо и высокая обучаемость в сексуальном плане вкупе с невинностью. Идеальная потенциальная проститутка. У тебя такие блядские глаза, такая сучарская улыбка, у тебя красивое тело. Плевать, как ты поёшь. Главное – позволяй моему брату тебя трахать, и ты получишь всё, о чём только помечтаешь.
Удивительно, как при такой постановке вопроса Челси не кинулась осыпать Илайю подарками, узнав о нападении и почти изнасиловании. Удивительно, что он до сих пор не стал обладателем дорогущего автомобиля или какой-нибудь игрушки из ювелирного магазина тысяч на двадцать или тридцать. Не так уж и много, если размышлять о расценках с позиции членов семьи Эган, но достаточно для мальчика с улицы, которого подобрала и облагодетельствовала Челси. Хотя… Она, наверное, сообразила, что он не примет таких подарков и не поймёт, за что его, собственно, вознаграждение ожидает. Оттого ограничилась тихим негодованием топорными методами брата, смешанными с внутренним торжеством от осознания, что всё идёт по плану. И продолжила изображать заботу, понимание и негодование тем, что делал брат.
Нежнее, Ромео. Иначе ставки поднимутся, ведь придётся основательно латать мальчика, возвращая ему товарный вид.
Она высказала опасения относительно того, что с Илайей может случиться что-то плохое. И Ромуальд терялся в догадках, почему она боится. То ли реально насторожилась, ознакомившись с посланием от Примроуз, то ли просто боится, что один из актёров мюзикла, сделавших имя проекту с нуля, внезапно окажется не у дел? Да плевать ей на него, выпустят на сцену дублёра, и дело с концом. Рано или поздно раскрутит второго кандидата. Ничего страшного в этом нет. Работники «Эган Медиа-групп» умеют строгать звёзд с огромной скоростью, если сами в этом заинтересованы. У них это получается легко, почти играючи, потому нет смысла беспокоиться о потраченных впустую деньгах. Впрочем…
Нет, это утопично и нелепо.
В реальность такого Ромуальд не верил. Челси не думала о чувствах Илайи, когда говорила, что он был приобретён ею в качестве постельной грелки для капризного младшего брата, не думает и теперь.
Вряд ли она вообще понимает, что натворила. Для неё это в порядке вещей – действовать безжалостно, спуская людей с небес на землю парой обыденных фраз, бьющих им в самое сердце.
Ромуальд хотел вновь набрать номер сестры и поинтересоваться, почему она сама продолжает сидеть на месте, призывая его отправиться на поиски. Логично было предположить, что именно она быстрее найдёт Илайю. Ещё логичнее – постарается его остановить и не позволит уйти. Пусть хоть типичные женские уловки в ход пускает, хватая за руки и начиная плакать.
