Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 53 страниц)
– Интересно, – протянул Илайя.
Створки лифта разъехались в разные стороны, радуя отсутствием в коридоре посторонних наблюдателей в лице добропорядочных соседей. Дверь тоже поддалась на редкость легко, пропуская в квартиру новых жильцов, решивших начать вечеринку почему-то намного раньше, чем прибыли в место назначения. Но вряд ли очерёдность имела для них значение. Ромуальд наступил на задник своего ботинка, снимая его таким стремительным образом, которого обувь не прощает, независимо от своей стоимости.
Ромуальду было ровным счётом наплевать. Он стянул куртку с Илайи, бросил её на пол, зацепил полы рубашки, задирая её вверх и снимая через голову, не тратя время на расстёгивание пуговиц.
Ладони скользнули по бокам, проводя снизу вверх по обнаженной коже. Илайя отступил вглубь комнаты, наступая на задник своей обуви, стягивая её. Правда, во время этого импровизационного шага слегка не рассчитал, оступился и вновь едва не приземлился на задницу. Ромуальд успел вовремя его подхватить, получилось стремительно, почти в танцевальном ритме. Илайя извернулся, позволил обхватить себя поперёк живота, наклонил голову, волосы соскользнули, открывая доступ к шее, позволяя прикоснуться к ней поцелуем.
Он завёл руку назад, собираясь обнять Ромуальда, но его руку зафиксировали на одном месте, провели языком по запястью, вылизывая тщательно. Просто так, не облив предварительно шампанским. Но этот пункт, в общем-то, не считался обязательным пунктом программы, оставаясь одной из гипотез. Предположение, способное претвориться в жизнь при определённом стечении обстоятельств, а при другом – совсем нет.
– Будешь…
– Что?
– Моей праздничной конфетой? – продолжил прерванную фразу Ромуальд.
Илайе не потребовалось много времени для того, чтобы понять это иносказание. Для постижения общего смысла послания достаточно было вспомнить утро в гостиной, забитой вещами, кофе и конфеты в бело-красных упаковках. Он сам сказал, что для него они были чем-то вроде символа праздника. Ромуальд старался перенять его традиции, примерить их на себя.
– А ты в этом сомневаешься? – выдохнул тихо.
Поняв, что руку больше никто не удерживает, он вновь сменил положение, оказавшись лицом к лицу с Ромуальдом. Улыбнулся ему, запустил ладонь в волосы и прихватил зубами нижнюю губу, чтобы уже через несколько секунд скользнуть по ней языком, зализывая место укуса.
Разумеется, никакой крови.
Он и не собирался здесь пускать кровь, прокусывая губы и превращая эротическое шоу имени Ромуальда Эгана в хоррор-шоу по спонтанному сценарию Илайи Аркетта.
Ромуальд вновь прижал его к стене, только теперь уже не стеклянной, а потому более безопасной, подобрался к застёжке на брюках, медленно расстёгивая пуговицу, скользя ногтем по молнии, потянул её вниз. Теперь он тоже прикрывал глаза, словно пытался сосредоточиться на собственных действиях и за счёт тактильных контактов получить наибольшее количество эмоций, запомнить предельное количество ощущений, наслаждаясь ими в полной мере.
– Нет, – ответил, удивив Илайю, успевшего позабыть, о чём они разговаривали прежде.
Чтобы понять, что именно отрицает Ромуальд, потребовалось несколько секунд, потом всё расположилось на своих местах. Ромуальд не сомневался в получении согласия, и правильно делал, поскольку отказать ему было сложно, особенно в такой ситуации, когда перспектива происходящего заводит на уровне слов и картинок, порождённых воображением.
Что уж тут говорить о реальном участии?
Казалось бы, после их первого неудачного опыта даже заикаться о чём-то подобном не следовало. Страх мог остаться на всю жизнь, да так никуда и не исчезнуть, создав огромное количество проблем. Но Илайя старался не заострять внимание на том, что могло быть, большее количество интереса проявлял к происходящему в реальности. А в реальности они с Ромуальдом умудрились перешагнуть рубеж недоверия. Сегодняшний разговор стал тому подтверждением. Они не станут бегать друг от друга, если появятся проблемы. При необходимости они сумеют найти компромисс.
Ромуальд провёл подушечкой большого пальца по уголку рта Илайи, не отрывая при этом пристального взгляда и продолжая изучать выражение чужого лица, ища ответ на свой вопрос в глазах. Ему недостаточно было согласия, высказанного на словах. Ему нужно было удостовериться, что доверие, зародившееся прежде, когда Илайя собственноручно вложил ему в ладони кружевную повязку, никуда не исчезло. Оно не истончается, а лишь становится крепче.
– Ромео?
– Да?
– Ты меня хочешь?
– До дрожи, – ответил Ромуальд, не приукрашивая истинное положение вещей, а говоря чистую правду.
– Тогда трахни меня уже, – произнёс Илайя, потянув его за руку в сторону спальни, оформление которой, в определённой мере, должно было стать сюрпризом.
Несомненно, они вместе выбирали отдельные элементы декора и сходились на тех или иных вариантах, считая их оптимальными, но в этот момент Илайя должного внимания ремонту не уделил.
Разве что бросил выразительный взгляд на стек, лежавший поверх покрывала и на красные ленты. Полумрак, царивший в спальне, играл только на руку, добавляя происходящему некой атмосферности, не убивая начинания на корню, как могло бы сделать яркое освещение.
Ничего не говоря, Илайя опустился на край кровати, широко расставив ноги, всё ещё обтянутые джинсовой тканью. Ромуальд до сих пор не стащил с него брюки, разве что расстегнул их.
Сейчас слова точно были лишними, мимика и жесты могли выразить намного больше, чем самая проникновенная речь, заранее составленная и несколько раз прорепетированная перед зеркалом.
Взяв в руки ленту, Илайя пропустил её между пальцами, поглаживая атласную ткань, проникаясь прикосновением этой текстуры. Она была приятной на ощупь, как и любая атласная вещь, в принципе. Ромуальд наблюдал за этими действиями с повышенным интересом, боясь пропустить момент, когда можно перехватывать инициативу. Илайя отложил ленту в сторону, прижал одну руку к другой в районе запястий и выставил их вперёд, предлагая ограничить возможность совершать те или иные движения.
– Скажи, если передумаешь.
Ромуальд опустился на колено, подхватил ленту и принялся обвивать ею запястья Илайи.
– Почему я должен передумать?
– Вдруг не понравится?
– Мне понравится, – заверил его Илайя.
– Откуда такая уверенность?
– Верю в твои таланты.
Кончик языка показался между губ и моментально исчез.
Иногда Ромуальд реально не понимал, откуда в сознании Илайи появились мысли о собственной асексуальности, когда её там даже минимально не наблюдалось. Нет, он отлично умел себя осаживать, держал эмоции под контролем и, наверное, действительно мог обходиться без секса длительное время, не считая, что это запредельное явление, невозможное и нереальное.
Но…
Асексуальность?
Если бы его слова и действия являлись результатом притворства, выглядело бы всё иначе. Однако Илайе нравились их эксперименты, не такие уж новаторские, а вполне себе стандартные и другими парами прежде опробованные; ему нравились поцелуи, прикосновения разной степени раскованности. Да и секс, в целом, а не только отдельные его составляющие, ему тоже нравился.
В этом сомнений не возникало вообще никогда.
Нереально настолько искусно притворяться. Невозможно, будучи асексуальным, так восхитительно стонать, чтобы у партнёра в мыслях оставался вакуум, а мысли были вытеснены на периферию. Невозможно настолько страстно отвечать, если вообще никакого желания не испытываешь или испытываешь, но до дикости слабое.
А секс с Илайей напоминал ему открытое пламя. Невозможно попробовать и уцелеть. Только сгореть вместе с ним, а потом вновь и вновь возвращаться к этому пламени, потому что без него существовать нереально.
Нет.
Последнее – это преувеличение, конечно.
Не обязательно именно заниматься с ним любовью.
Иногда достаточно просто находиться рядом с Илайей, разговаривать, выступать на одной сцене или копаться с ремонтными работами. Просто чувствовать тепло костра, который может быть не только мягким и согревающим, но и опаляющим, когда невозможно спастись. И не хочется.
– Не больно? – спросил Ромуальд, завязывая ленты.
– В самый раз, – ответил Илайя.
В глазах его читалась решимость и готовность на этот «конфетный» эксперимент. Ромуальд поднялся с колен, потянул за одну из шлёвок, заставив Илайю откинуться на спину и позволить стянуть с себя джинсы, хотя и в них его ноги смотрелись выигрышнее некуда.
В мир BDSM, к которому оба относились с некой настороженностью и без особого интереса, как и ожидалось, погружения не происходило. Ромуальд оставался верен своим принципам и обещаниям.
Стек не обжигал кожу, оставляя на ней красные полосы, не приземлялся с размаха.
Ромуальд отвёл волосы от шеи Илайи, проводя по ней концом стека. Илайя, не дожидаясь каких-либо указаний со стороны, запрокинул голову, позволяя проводить стеком по щеке, будто очерчивая скулу, а потом и контур лица. Конец стека прикасался к его коже, но у Ромуальда это получалось настолько нежно, что впору было позабыть, для чего вообще предназначена игрушка, находившаяся в его руках.
Она скользнула по бёдру, сначала по внешней стороне, переходя на внутреннюю, заставляя вновь прикусить губу, чтобы не вскрикнуть коротко от просыпающихся ощущений. Несмотря на то, что прикосновение пальцев Илайе нравилось гораздо сильнее, в подобном развлечении тоже можно было найти определённые плюсы.
Ромуальд подарил Илайе загадочную улыбку, конец стека скользнул по подбородку, заставив приподнять его и смотреть глаза в глаза.
Тот, кому сценарием предписывалось вести себя жестко или даже жестоко, но в рамках дозволенного, явно получал удовольствие от своих поступков, от реакции на них. От коротких стонов, непроизвольно срывавшихся с губ. Илайя продолжал их прикусывать каждый раз, чтобы не застонать громко, как и предполагал Ромуальд, когда только-только придумывал план с лентами.
Они продолжали хранить молчание, никак не комментируя происходящее, оставляя мысли при себе. Однако надолго терпения Ромуальда не хватило, поскольку он вновь оказался рядом с Илайей; кончик языка скользнул вдоль края ленты, переместился непосредственно на саму атласную полосу. Пальцы ухватили её, потянув.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь освободить тебя от упаковки и съесть, – заметил Ромуальд на полном серьёзе.
– А как насчёт ещё одной импровизации?
– Например?
– Не торопись развязывать мне руки. Лучше…
– Да?
– Выпрямись в полный рост.
Ромуальд выполнил просьбу, глядя на Илайю с удивлением и даже сомнением, будто не до конца был уверен, что всё истолковал правильно. Но взгляд, направленный на него, говорил больше слов. Илайя соскользнул с кровати, опускаясь на колени. Ромуальд потянул молнию на брюках. Не оставляла мысль, что ему достаточно будет пары прикосновений этих губ, порозовевших после того, как Илайя их прикусывал. Стоит лишь ощутить их на члене, и он позорно кончит.
Вариант продолжения вечера, предложенный ему Илайей, казался нереальным. Нереально прекрасным, хотя об этом речи прежде как-то не заходило, и логично было предположить, что в этом деле опыта у Илайи никакого нет.
В их отношениях не практиковался взаимовыгодный обмен, основанный на «ты – мне, а я – тебе», потому инициатива, исходившая сейчас от Илайи, неслабо удивила, но одна лишь мысль об этом несказанно доставила.
– Ты уверен? – спросил Ромуальд.
– Более чем, – заверил его Илайя, улыбаясь соблазнительно. – Тебе понравится, Ромео. Обещаю.
Желания сомневаться в правдивости этого утверждения не возникало.
А когда Илайя прикрыл глаза и облизал губы, Ромуальд и вовсе с мыслительной деятельностью благополучно попрощался.
========== 42. ==========
Soundtrack: Emilie Autumn – Let the record show
Нелюбовь к фотографии соседствовала с Илайей, пожалуй, ещё со времён младшей школы, когда он получил на руки самую первую карточку, на которой был запечатлён. С тех пор его отношение к снимкам мало изменилось.
Во всяком случае, он, оказавшись в составе мюзикла, старался светиться как можно меньше и в объектив камер не попадать.
В принципе, хоть мюзикл и принёс им известность, но в масштабах всего мира она была не такой уж огромной. Однозначно не могла тягаться с той популярностью, что имели звёзды Голливуда, блиставшие на красных ковровых дорожках, ну, или тех, что периодически удостаивали своим присутствием церемонию вручения «Грэмми».
Разумеется, за Илайей не ходила по пятам толпа папарацци, они не отслеживали каждый его шаг, потому и фотографии не наводняли интернет-пространство. Тем не менее, периодически приходилось поступаться вопросом личного комфорта и следовать советам Челси, а она, как известно, говорила: торговля собственным лицом – обязательный элемент программы. Рано или поздно, но всё-таки придётся мелькнуть на страницах изданий, согласившись предварительно и на фотосессию, и на интервью.
Илайя всё чаще в связи с этим вспоминал историю жизни Сэлинджера и приходил к выводу, что подобное поведение ему несказанно импонирует. Если бы ему было позволено выбирать, он остановился бы на жизни затворника, да так и прожил до конца своих дней. А ещё лучше – купил себе домик в живописном месте планеты и перебрался туда, встречая рассветы, стоя на пороге, бродил по лесу, занимался рыбалкой… Да мало ли вариантов у человека, обитающего в глуши? Правда, стоило сделать пометку напротив пункта о деньгах. Илайе не хотелось нуждаться в чём-либо. Вот если бы ему предложили немалое состояние вкупе с этим самым домиком, он не стал бы отказываться, а вцепился в выгодную сделку обеими руками.
Подобных перспектив перед ним не возникало, зато фотосессия нагрянула с самого утра. Ромуальду позвонила Челси, и он сорвался с места, желая узнать, что вынудило сестру обратить пристальный взор в его сторону. Илайя намеревался чуть позже выяснить это, но пока возможности не было.
Он собирался в студию, разыскивая в ворохе своих вещей солнцезащитные очки, которые при переезде неизвестно куда засунул, да так до сих пор и не сумел найти. Ну, если честно, даже не искал, потому что только вчера сумел найти время и перебазироваться на новое место жительства. Вещи продолжали лежать в сумке, на то, чтобы разобрать их не хватило ни времени, ни желания. Илайе хватило процесса сборов для осознания, насколько подобные мероприятия его раздражают. В его сознании до сих пор хранилась информация о малом количестве вещей, которые нужно перетаскивать с места на место, но оказалось, что за время пребывания здесь он успел обзавестись немалым количеством не только шмоток, но и прочего барахла. Нужного и не очень. Выбросить его рука не поднималась, потому весь хлам был заброшен в сумку и перевезён к Ромуальду. Точнее, в их общую квартиру.
Привыкнуть к такой формулировке пока не получалось. Илайя будто бы продолжал жить в прошлом и опасался, что вечером по привычке поедет туда, где обитал прежде. Потом будет стоять у двери, вертя в руках ключ и смеясь над собственной забывчивостью. Впрочем, вряд ли такое произойдёт. Ромуальд моментально ему обо всём напомнит и не позволит забыть.
И, тем не менее, такое стечение обстоятельств казалось странным и немного нереальным. Пожалуй, Илайя слишком привык к неприятностям со стороны судьбы, чтобы проникнуться моментом и поверить, что жизнь окончательно наладилась, теперь всё будет развиваться исключительно по счастливому сценарию, и их с Ромуальдом совместная жизнь принесёт только море счастливых моментов при полном отсутствии каких-либо гадостей.
Однако первое утро совместной жизни настраивало на романтический лад и оказало неслабое влияние на восприятие Илайей окружающей действительности, подтверждая теорию о зависимости внутреннего состояния от пробуждения.
Запах пионов, аромат кофе, молоко, льющееся в чашку, пара тостов с клубничным джемом и зелёные яблоки, которые он сам притащил из прошлой квартиры.
Яркая цветовая гамма, зацепившись взглядом за которую, уже хотелось улыбнуться, что, собственно, он и сделал сразу после того, как поднос опустился ему на колени.
Ромуальд в эту несусветную рань находился при полном параде; он не упустил возможности присесть на край кровати, начав утро с поцелуя в шею и тихого выдоха.
– С добрым утром.
Тогда же и сказал, что Челси почему-то пожелала его увидеть, а потому приходится выбираться из кровати раньше желаемого времени, хотя он не отказался бы провести там ещё несколько часов.
Учитывая, насколько бодрым Ромуальд выглядел, он умудрялся высыпаться и за минимальное количество времени, потому возникало подозрение, что на фотографиях он получится лучше всех, превосходя в плане внешнего вида не только Илайю, но и свою сценическую невесту.
Вряд ли она простит ему такой поворот. Вряд ли она вообще способна простить такое кому-то другому.
Кстати говоря, этот момент Илайю волновал неслабо. Не вопрос внешности и наличия или отсутствия такого качества, как фотогеничность, а необходимость сниматься для обложки издания всем вместе.
Он разговаривал об этом с Челси, поскольку она продолжала напрямую курировать проект, не подпуская к нему менеджеров. Видимо, чувствовала ответственность за принятое некогда решение, потому пестовала детище и не планировала отказываться от наблюдения за ним в ближайшее время. Челси сказала, что журнал пожелал увидеть всех троих, а не поодиночке; она не возражает. Так даже лучше, что внимание к себе привлекают не только исполнители главных ролей, но и девушка, сделавшая вклад в создание истории.
Илайя посмотрел на неё в стиле «ты серьёзно?». Челси взгляд расшифровала в верном направлении и сказала, что серьёзнее некуда. Потом с неохотой добавила, что мисс Флеминг ей самой не нравится, но голос у неё действительно заслуживает похвал, а потому на прослушивании слить её было нереально, другие кандидатуры держались намного хуже. Им недоставало уверенности, пластичности и богатства тембра. Примроуз справилась с поставленной задачей идеально, потому именно она и стала частью актёрского состава, а не кто-то другой. Илайе пришлось согласиться с закономерностью такого явления.
Больше в разговорах с продюсером эта тема не поднималась.
Фотограф за время подготовки к съёмкам концепцию не изменил. Ему для полного счастья по-прежнему требовались все три артиста.
Илайе пришлось принять это, как данность, смириться с поставленными условиями и отправляться на съёмочную площадку, гадая, какой окажется общая задумка, объединяющая серию снимков. Конечно, с самого начала было понятно: однажды настанет момент, когда пресса заметит не только актёров, но и актрису, после этого начнётся активное продвижение в массы всех троих. Хотя, безусловно, судя по обсуждениям в интернете, которыми активно интересовалась, а потом делилась с подопечным Челси, мужской дуэт оставался для зрителей и слушателей фаворитом под номером один. Презентация клипов, запущенных в сеть, подтверждала это утверждение. Не страдая такой неприятной вещью, как звёздная болезнь, Илайя сам не удержался от соблазна и несколько раз посмотрел клип на их главную песню с Ромуальдом.
Вопреки утверждению, гласящему, что после пересмотра на свежую голову своего творения находишь множество косяков и спорных моментов, он проникался всё сильнее, находя видео если не идеальным, то очень близким к данному определению. Клип ему несказанно нравился. Предложенные костюмы, в кои пришлось облачиться ради исполнения этих ролей, мимика обоих исполнителей – хотя ему собственное лицо всегда казалось до отвращения нефотогеничным и имеющим на фото и видеоматериалах жуткий вид – антураж, созданный декораторами – всё выглядело восхитительно. Наверное, оператор всё-таки умел творить чудеса, потому что никакого ужаса там и в помине не было, только эстетическое наслаждение.
Истинный профессионализм, которого требовали от каждого человека, удостоенного чести – сотрудничать с «Эган Медиа-групп».
Илайя надеялся, что и повинность в виде съёмок для журнала пройдёт в позитивном ключе, никакие форс-мажоры не нагрянут и не заставят его поменять мнение о происходящем. Сейчас он старался ко всему подходить с оптимизмом. Отличное утро – отличный день, чудесная работа и взаимопонимание с командой, которая обязательно сделает шикарные снимки, дополнив ими прекрасное интервью. Вообще-то интервью как раз было самым обычным, ничего примечательного или необычного. Вопросы, которые ещё не успели набить оскомину, но достаточно примитивные. Несколько развернутых ответов, несколько блиц-опросов, чтобы составить общее впечатление. Малое количество эфирного времени, отданного под вопросы о личной жизни, больший упор на творческую составляющую, как было заранее оговорено с продюсерской компанией. Илайе это льстило и немного успокаивало. Единственное, однажды напряг вопрос о родственниках, пришлось пояснить, что общение с ними практически не поддерживает, потому вряд ли может сказать, как они относятся к его стремительному взлёту.
– Но, полагаю, что они рады, – добавил в конце, улыбнувшись.
Вышло удачно, не возникало желания усомниться в правдивости данного заявления, изначально ложного. Журналисты не стали докапываться до правды, с матерью и отчимом Илайи не разговаривали, не просили тётку дать пару комментариев относительно происходящего.
В принципе, неплохое интервью получилось, насколько оно вообще может быть неплохим для развлекательного глянца. Здесь, как понял Илайя, основной упор всё-таки шёл на визуальную составляющую, а не на текстовую.
Интервью они давали не все вместе, а по отдельности, но, в целом, список блиц-вопросов оставался идентичным, Ромуальда спрашивали практически о том же самом, просто больший упор делали на его происхождение, оттого и направление разговора определилось заранее. О личной жизни его не спрашивали вообще. Видимо, журналист попался весьма и весьма тактичный, не желающий портить репутацию своему изданию за счёт достаточно грязных сплетен. Оставив это для жёлтых газет, шикарный глянец активно пиарил продукт труда «Эган Медиа-групп», отзываясь в превосходной степени о костюмах, качестве музыкального сопровождения, подборе актёров – молодых, ранее неизвестных, но чрезвычайно талантливых – и прочих факторах. Особое место в этой статье отводилось и музыкальным клипам, созданным на основе мюзикла. За их счёт он выходил за рамки исключительно сценического проекта, получая всё больше внимания, притягивая новых поклонников и не разочаровывая старых.
Естественно, не обходилось и без критики, но Илайя не ждал единодушия от журналистов, потому воспринимал происходящее, как явление закономерное, от которого невозможно избавиться и скрыться. В общем-то, после истинной реакции родителей он всё воспринимал на метр ниже. Критика его не задевала, похвала не заставляла чувствовать себя настоящим гением, моментально возомнив, насколько он крут и востребован, если несколько изданий назвало их с Ромуальдом дуэт – находкой этой постановки. А ещё – одним из самых ярких и запоминающихся номеров и первым претендентом на роль видео года.
Разумеется, находясь на волне популярности, они должны были активно продвигать своё детище в массы, и, что закономерно, стараться заработать на нём как можно большее количество денег, сделав кассу и принеся доход компании, позволившей им продвинуться вперёд по карьерной лестнице. Естественно, что только мюзиклом и клипами дело ограничиться не могло. В сети появились записи отдельных номеров, сделанных во время выступления на сцене, а потом уже – отдельная нарезка треков, весьма плохого качества. Было бы несусветной глупостью не воспользоваться подвернувшимся шансом, и не предложить людям записи качественные.
Для этого, правда, пришлось провести определённое время в студии. Результатом все остались довольны. Челси – больше всех.
Песни звучали немного иначе, хотя бы потому, что здесь и обстановка была иная, и условия. Не приходилось осаживать себя, думать о людях, находившихся в зале, не проскальзывало боязни за разбитые – в перспективе – стаканы, да и совмещения одновременно танцевального, актёрского и певческого талантов никто не просил. В студии от них требовалось лишь умение петь.
Музыка мистера Уэбба продолжала очаровывать людей. Но вряд ли кто-то сомневался в этом. Изначально ставка на его композиторский талант, совмещённый с умением вливаться в актуальные тенденции, и делалась. Голоса, помогающие музыке оживать, стали приятным дополнением, но сначала люди слышали первые аккорды, проникались ими, только потом, заинтересовавшись, начинали интересоваться исполнителями. Глядя на ситуацию с такой позиции, стоило признать, кого же сделали главной звездой постановки. Странно, что в исполнители не позвали, но тут, скорее, правильно поступили, нежели допустили ошибку. Вряд ли бы Ромуальд сумел поделить одну сцену с Энтони, да и необходимость сыграть роль друзей для них являлась непостижимой задачей. Кроме того, Энтони перетянул бы внимание в плане исполнения на себя, не оставив Ромуальду шансов, а постановка всё же была способом прославить его имя.
По итогу получилось, что заявленной конкуренции между исполнителями главных ролей не вышло. Они идеально дополнили друг друга на сцене, неразрывно связавшись в восприятии зрителей. Их воспринимали именно, как идеальный дуэт, в котором не возникало противоречий вообще никаких, а вот взаимодействие получалось феноменальное.
Ну, и Прим. Конечно, Прим.
О ней тоже упоминали, хотя и не так активно, как о двух других. Всё-таки появлялась она в качестве полноправной участницы ближе к финалу первого акта, во втором принимала живое участие, но именно любовная линия с её участием вырисовывалась в самом конце. В то время, как отношения героев, балансировавших на грани интереса со спонтанной симпатией в начале и завершавшиеся крепкой дружбой в финале проходили через всё представление.
Один из журналистов поинтересовался как-то у Ромуальда, нет ли в постановке скрытых намёков, порождённых на основе предпочтений исполнителя главной роли. Ромуальд пожал плечами и ответил, что с подобными вопросами лучше обратиться к сценаристу. Фактов его собственной биографии в мюзикле нет, это полностью вымышленная история, потому не стоит искать скрытый смысл там, где его нет.
Илайю несколько напрягали интервью, во время которых им приходилось разделяться. Он всё время подсознательно опасался возможных вопросов о Джулиане, вроде тех, что задала во время первой пресс-конференции Ариадна Банди. Сомневался, что Ромуальд сумел окончательно избавиться от той скованности, граничившей с отчаянием, когда ему задавали подобные вопросы. Но, к счастью, тактичность была в почёте у всех, с кем Ромуальд сталкивался. Имя Джулиана акулы пера более не трепали, с Ромуальдом не связывали и не просили дать несколько комментариев относительно процесса работы и трагедии, предшествующей её началу.
Жизнь творческая перетекала в мирное русло, практически ничем не омрачённое. Это не могло не провоцировать улыбку.
Примерно с такими мыслями Илайя прибыл на место съёмки. Ромуальда пока не было, а вот Примроуз уже отиралась на месте. Метнула в сторону двери заинтересованный взгляд, но, поняв, что прибыл вовсе не тот, кого она ждала, с трудом сдержала разочарованный вздох. Но решила быть вежливой, потому вновь нацепила на лицо улыбку и произнесла чуть томным голосом:
– Привет.
– Привет, – отозвался Илайя.
Разговаривать с ней не особо хотелось.
Положение спас фотограф и его ассистенты, тоже появившиеся в студии, как по мановению волшебной палочки, стоило переступить через порог и дать знать о своём появлении. Поскольку на фотосессию приехали уже двое из заявленных артистов, их отправили к гримёрам и костюмерам – наводить марафет. К счастью, гримировали их отдельно друг от друга, не пришлось изображать любовь и обожание, попутно давя в душе всполохи не то личного отторжения, не то ревности, не то всего вместе, в равных пропорциях.
Смешать, но не взбалтывать.
Примерно в середине процесса подготовки к съёмкам появился третий участник. Они с Илайей переглянулись. Ромуальд улыбнулся, чуть заметно кивнув, тем самым пообещав в ближайшее время поделиться подробностями встречи с сестрой. Илайю это немного успокоило, и он позволил себе расслабиться, попутно пытаясь привыкнуть к прикосновениям гримёров.
По правде сказать, его это немного раздражало. Но он вообще был в данном плане придирчивым. Для него личность человека, вторгающегося в личное пространство, имела не последнее значение. В отличие от той же Примроуз, которая, по всей видимости, манипуляциями со своей внешностью наслаждалась, ожидая роскошного эффекта. И не зря рассчитывала. Фотосессия, организованная Челси, просто не могла оказаться плохой. Здесь работал тот же принцип, что и с клипами. Либо снимки получаются такими, что от них глаз оторвать невозможно, либо студия получает огромное пятно на репутации, после чего фотографы перестают пользоваться в своей среде авторитетом и отправляются на улицу снимать погоду, природу и прочее-прочее, только вот от известных персон держатся на расстоянии. Во избежание.
Работа над внешностью непрофессиональных моделей действительно прошла замечательно, во всяком случае, результат превосходил все ожидания. Илайя вспомнил Челси, заявлявшую ему с гордостью в голосе, что этот мюзикл станет одним из самых громких событий музыкального мира, если не самым громким. Несложно догадаться, что с такими запросами и вклад в постановку делался нехилый. И в раскрутку проекта – тоже. Им просто не могли предложить что-то классом ниже «люкс».
Тем удивительнее было осознавать, что за плечами большинства из них, за исключением Ромуальда, нет особого опыта в шоу-бизнесе. Да и Ромео, при ближайшем рассмотрении, не может похвастать большими достижениями. Он постоянно отирался рядом с людьми, связанными с музыкальным бизнесом, но до недавнего времени особого вклада в его развитие не совершал, теперь ситуация изменилась. А никому неизвестные прежде личности внезапно взлетели на вершину, оказавшись востребованными и популярными.
В мире мюзиклов эта постановка стала действительно событием. Нет. Событием. С большой буквы. Цель оправдала средства, актёры справились с поставленной задачей.
Илайя посмотрел на своё отражение в зеркале и улыбнулся. Ему нравилось, что гримёры ограничились парой незначительных штрихов, не превращая его лицо в неживую маску. Видимо, были солидарны с той гримёршей, что назвала Илайю бриллиантом, над которым практически не приходится работать.
Для Прим подобрали образ, не слишком сочетавшийся с представлением Илайи о коллеге, но её роли в мюзикле вполне соответствовало. Только ей порядком добавили романтичности, нежности и некой воздушности. Бледно-розовое платье с каскадом алых оборок и открытыми плечами. Волосы её не тронули, видимо, решив, что они и без того прекрасно уложены. Их не собирали в высокую причёску, разве что немного накрутили чёлку и зафиксировали лаком, стараясь, правда, с косметическим средством не перебарщивать, чтобы всё получилось естественно, а не так, будто актрису окунули, держа головой вниз, в ёмкость с суперклеем, волосы схватились и не поддаются расчёсыванию.
