Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 53 страниц)
– Где вас носило? – поинтересовалась она недовольным тоном.
При этом не упустила возможности скривиться, продемонстрировав всё полноту отвращения к столь необязательным личностям, тормозящим рабочий процесс.
– Уверены, что мне это нужно? – спросил Илайя.
– Это нужно всем, – ответила она, потянувшись к кисточкам, расположенным на поясе специального фартука. – Вряд ли вам это известно, но обычно в журналах типа «Космополитана» пишут о героинях номера: «Она вошла в холл отеля в назначенное время. Волосы собраны в хвост, одета в обычные джинсы и свитер. На лице ни грамма косметики». Обожаю последнюю фразу. Если бы эти дамы приходили на интервью без косметики на лице, журналисты сбегали бы от них в ужасе. Натуральный макияж – это искусство. Великое. Его не всем дано постичь.
– Не думаю, что много потеряю, не постигнув.
– Ох, мужчины, – гримёрша на секунду закатила глаза. – Вы почти бриллиант. Вы знали об этом?
– Такой же угловатый, как его грани?
– Смешно, – хмыкнула девушка, даже не соизволив улыбнуться.
Тем самым дала понять, что шутку не оценила. Но это и не было шуткой. Илайя не очень понимал, почему его сравнивают с драгоценным камнем.
– Других вариантов нет.
– Я относительно внешности. Точнее, кожи. Она у вас почти идеальная, нужно немного выровнять тон, припудрить, и этого будет достаточно. Ровная, чистая и без рытвин, как у многих молодых людей. Ухаживали за ней?
– Никогда.
– Тогда просто повезло.
– Вероятно.
– А теперь замолчите.
«С удовольствием, если ты сделаешь то же самое», – подумал Илайя.
Вместе с гримёршей они отошли в сторону, чтобы не мешать окружающим. Работники центра старались сделать так, чтобы вероятность форс-мажоров в процессе интервью снизилась максимально и приближалась к нулю. На стол, за которым Илайе предписывалось сидеть вместе с напарником, поставили высокие стаканы и пару пластиковых бутылок с минеральной водой. Ромуальд уже сейчас стоял с одной из них в руках, время от времени прикладываясь к горлышку. Илайя, глядя в его сторону, невольно вспоминал школьные годы и бутылки-обманки, в которых вместо колы, спрайта или любой другой газировки плескалась ядерная смесь из всего, что только могли найти в запасах родителей школьники. Всё это понемногу сливалось в одну бутылку и, в итоге, производило в голове дикую революцию и взрыв. Ну, иногда всё ограничивалось менее поэтичными сравнениями и заканчивалось объятиями с отбитой раковиной в школьном сортире, когда организм отказывался принимать термоядерный коктейль, выжигавший к хренам все внутренние органы.
Естественно, это было преувеличением, но пока одноклассники развлекались, Илайя оставался единственным, на кого можно было положиться, зная, что в конечном итоге, он всем им поможет добраться до дома, не оставив ночевать на лавке в городском парке. Один из плюсов наличия в команде трезвенника.
Он знал, что в данный момент Ромуальд пьёт обычную воду, но не стал бы удивляться, узнав – вместо минералки там была водка или мартини. Раз уж жидкость была бесцветной.
Наблюдение пришлось оставить, поскольку гримёрша начала заниматься исполнением прямых обязанностей. Постигала азы ювелирного искусства, помещая бриллиант в достойную оправу. Осторожно наносила спонжем базу, о которой говорила ранее, затем принялась за пудру. Илайя опустил веки и закрыл рот, чувствуя, что по губам тоже скользит кисточка. Девушка сказала, что это необходимый элемент программы. Он с тоской думал, что теперь и к воде прикоснуться не сможет, ведь в противном случае ощутит на языке химический привкус пудры. Губы же вновь станут ярче основного лица, а это, кажется, в концепцию не вписывалось.
– Теперь быстро переодеваться, – произнесла гримёрша.
– Но…
– Что?
– Мой наряд не подходит?
– Нет.
– Почему?
– Не сексуально.
– Мне казалось, что в мюзикле у меня роль обычного студента, а не соблазнителя. И потому…
– Переодеваться. Бегом, – повторила гримёрша. – Костюмеры посмотрят, что можно сделать. Этот пиджак сюда не подходит совершенно. Он вообще никак с общим нарядом не сочетается и выглядит безвкусно. Понимаешь ли, на сцене ты играешь простого студента, но впервые перед журналистами должен появиться во всём блеске.
– Я и так бриллиант, – хмыкнул Илайя. – Сами сказали.
– Станешь ещё красивее. Главное, не тяни с этим делом, потому что в противном случае тебя по голове не погладят. Когда ты звезда с громким именем, тебе готовы прощать абсолютно всё. Опоздания, проблемы с алкоголем и стремление посылать каждого встречного матом. Ещё и шиком это назовут. Но пока ты начинающий артист, не имеющий громкого имени, придётся наступить на горло собственной песни и выполнять указания.
«Волшебное превращение из Золушка в принца. А из принца в марионетку на ниточках, – подумал Илайя с тоской. – Сейчас они меня накрасят, оденут по своему вкусу и отправят отвечать на вопросы так, как нужно, а не так, как хочется. Вот вам и свобода самовыражения. Вот вам и сенсация».
Тем не менее, в споры он не вступал и послушно отправился к тем, на кого указала гримёрша, попутно обдумывая недавнее заявление Ромуальда. Реально думал, что напарник и без специально подобранного наряда хорошо выглядит? Отвечал дежурной вежливостью на спонтанный комплимент? Или старался его задеть подобным образом? Язвил и подкалывал? Теперь этого уже не узнать. Да и стрёмно спрашивать. Ответ-то может быть любым. Не обязательно он обрадует.
Костюмеры не упустили возможности отпустить шпильку в его адрес. Всё тот же упрёк. Полное отсутствие пунктуальности и неумение правильно распределять время. Подбором одежды они не занимались, моментально выложив перед Илайей костюм и заверив, что всё сядет идеально. Илайя закрыл на мгновение глаза, понимая, что это интервью начинает новый виток его жизни.
Прощай, Илайя Аркетт – человек. Привет, Илайя Аркетт – бренд.
Печально, но пока он не определился, чего видит больше: плюсов или минусов.
Хотелось бы надеяться, что первое одержит победу с сокрушительным отрывом. В данный момент он видел один весомый аргумент в пользу публичного появления.
Кузина и тётка заткнутся раз и навсегда.
Отчим, возможно, тоже.
Осознание этого согревало и подстёгивало, подталкивая к новым свершениям и подвигам. Только бы пережить эту пресс-конференцию и не склеить ласты раньше времени.
========== 26. ==========
Soundtrack: Delain – Here comes the vultures; L’Âme Immortelle – Ich fang Dich auch
Особых претензий к внешнему виду дебютанта костюмеры не предъявили. Единственное, что сделали, так это дополнили его образ жилетом и шейным платком, попутно вручив другой пиджак, отчего Илайя стал похож на представителя творческой интеллигенции с налётом богемного шика. Вполне подходящий образ для человека, посвятившего несколько лет своей жизни исследованиям, поколесившего по миру в поисках свежих впечатлений, чтобы в дальнейшем описать всё это в монументальном труде. Пить кофе в одном из симпатичных, но до отвращения дорогих заведений, разговаривать с журналистами, рассказывая об идеях, натолкнувших на создание подобной книги, улыбаться сдержанно, крутя в пальцах ручку или складывая оригами из салфетки, подвернувшейся под руку, и производить исключительно приятное впечатление.
Кажется, именно на это делали ставку люди, работавшие над созданием его имиджа для пресс-конференции. Илайя не знал, являются ли продюсеры авторами данной инициативы, но про себя отметил, что их с Ромуальдом поменяли местами. Амплуа недавнего выпускника старшей школы отошло к Ромуальду, ему же предписывалось выглядеть старше напарника. Серьёзный, сдержанный и во всех смыслах положительный герой рядом со школьным задирой, к которому так и напрашивается характеристика «плохой парень». Казалось бы, столько времени прошло, а шаблон востребован до сих пор. Противостояние добра и зла, в котором каждый способен выбрать ту сторону, к которой тяготеет сильнее.
Илайя не сомневался, что большинство симпатий останется за Ромуальдом. Но в этом не было ничего удивительного. Нечто подобное проскальзывало с самого начала и считалось само собой разумеющимся явлением. Исполнитель главной роли не может оказаться в тени, ему положено блистать, привлекая к себе внимание. Остальных героев, зрителей, критиков.
Наверняка так и будет.
Ромуальд несколько раз призывно улыбнётся, скажет то, чего от него ожидают, после чего получит множество симпатий.
Осмотрев подопытного кролика со всех сторон, костюмеры отправили Илайю обратно, и он оказался предоставлен самому себе.
Сложись у них с Ромуальдом более тёплые отношения, сейчас бы они обменялись рукопожатиями и пошли вместе отвечать на вопросы журналистов. Но такого не наблюдалось, оттепель в их общении неизменно граничила с заморозками. Раздел этот вырисовывался настолько неточно, что сложно было предположить, каков процент искренности в словах напарника по сцене. Действительно он смирился с необходимостью работать в тандеме или продолжает лелеять надежду на избавление от неприятной компании? Теперь уже не ради замены, а исключительно ради удовлетворения желаний. Дело чести – довести начатое до последней точки. Сначала продемонстрировать свои навыки актёрского мастерства, протянуть руку, предлагая перемирие, запудрить мозги, усыпить бдительность и вытолкнуть на оживлённую трассу. Ну, или придумать иной вариант, более утончённый, полностью отвечающий представлениям членов семьи Эган об эстетически прекрасном восприятии действительности.
Илайя двигался по коридору, чувствуя себя так, словно идёт на расстрел.
Эмоциональная стабильность, стремление заинтересовать потенциальных зрителей своей персоной. Воздержаться от опрометчивых поступков, не позволять злости и раздражению одержать победу. И самое главное правило артиста. Давать публике на грамм меньше информации, чем хотел бы поведать. Остальное они откопают сами, независимо от пожеланий публичной персоны.
Хотя…
Умудряются же некоторые сохранять ауру таинственности вокруг своего имени, несмотря на то, что много-много лет выступают на сцене и не собираются её покидать. Наверное, они обладают исключительной удачливостью.
«Ты всё равно никому не нужен», – в сотый раз напомнило подсознание.
Илайя согласился. Не нужен. Он не играет важной роли, что в мюзикле, что в сегодняшней постановке. Лишь оттеняет Ромуальда, демонстрируя наиболее выгодные качества его личности.
Вот он, главный герой нового поколения. Вот на кого следует обратить внимание и начать проникаться симпатией. Вот кого публика в будущем будет превозносить, называя новым секс-символом. Удивительное звание, удивительный топ, места в котором распределяются явно под массовым гипнозом, потому что логикой выбор обосновать практически нереально.
«Но Ромуальд ведь достоин, правда?» – интересовался с ехидцей внутренний голос.
«Да», – отвечал Илайя, не устраивая сеанс препирательств, не закрывая лицо руками и не краснея, как девственница.
Ромуальд имеет все шансы попасть в этот топ. Вполне заслуженно, если на то пошло. У него обворожительная улыбка, красивый голос, привлекательная внешность. Откровенно говоря, она у него на любителя, но так можно сказать о любом человеке, не только о Ромуальде.
«В твоих мыслях его личности отводится огромное количество времени», – подумал Илайя с тоской, останавливаясь у нужного зала.
На секунду, только чтобы окончательно упорядочить свои размышления и не акцентировать внимание на словах Челси. Ромуальд прекрасно справится с трудностями, если они возникнут.
Он сказал, что не станет отделываться безликим заявлением, навязшим на зубах, подобно дешёвой жвачке. То самое: «Без комментариев». Нет, он не станет прибегать к спасительной фразе, а откровенно расскажет о чувствах, связанных со смертью Джулиана. Впрочем, если журналисты будут достаточно корректными, они не подумают о вопросах подобного плана, предпочитая освещать событие, ради которого их собрали в конференц-зале.
Атмосфера там царила достаточно напряжённая. Бессмысленный лихорадочный бег прекратился. Илайя упёрся ладонью в стену, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Спокойствие, только спокойствие, – раздалось над ухом.
На секунду показалось, что ещё немного, и чужая ладонь накроет его собственную, а Ромуальд не упустит возможности, так удачно подвернувшейся, чтобы прикоснуться ненароком или скопировать недавние действия, которые были в парке. Зарыться носом в волосы и вновь повторить фразу из известной детской книжки, а, может, убрать волосы назад, чтобы не мешали и выдохнуть это тише, предельно близко, так, чтобы на секунду невыносимый жар прокатился по всему телу.
Это отдавало моральным мазохизмом. Им же, кажется, являлось. В противном случае, Илайя не стал бы размышлять о подобном, не стоял, затаив дыхание в предчувствии дальнейшего шага партнёра по сцене, а развернулся и сказал, что…
– Я спокоен, – произнёс, с трудом выбросив из мыслей всю кашу.
Он старался сосредоточиться, чтобы голос звучал уверенно и не срывался, как всё у той же невинной школьницы, о сходстве с которой довелось размышлять прежде. Он радовался тому, что двери непрозрачные, и перед тем, как оказаться в нужном зале, необходимо преодолеть ещё одно препятствие в виде этой самой двери.
Ромуальд отступил на шаг назад, не сделав ничего из списка возможных поступков, приписанных ему воображением Илайи.
– Тебя трясёт, – констатировал очевидное.
– Неправда. Это у тебя зрение искажённое.
– Трясёт, – повторил Ромуальд. – На, выпей.
Он протянул напарнику свою бутылку с водой. Илайя, наконец, перестал пялиться себе под ноги и посмотрел на него, на протянутую пластиковую упаковку, рационально усомнившись в широте души собеседника. Такое стремление помочь со стороны выглядело подозрительно и наводило на определённые подозрения относительно содержимого бутылки. От Ромуальда не пахло спиртом, потому алкоголь отметался, как вариант. Вместе с тем, Илайя не мог с точностью сказать, та ли это бутылка или другая. Не мог он поручиться и за чистоту содержимого. Прищурившись, посмотрел на Ромуальда.
– Что там? Транквилизатор какой-нибудь?
– За кого ты меня принимаешь?
– За Ромуальда Эгана? – усмехнулся Илайя.
– Это имя теперь стало синонимом оскорбления?
– Что-то вроде символа скрытой опасности, замаскированной под благодетель. Это выглядит подозрительно, и я предпочту перестраховаться. Не хочется в разгаре пресс-конференции почувствовать нечто странное, происходящее в организме, а потом опозориться, представ перед журналистами в неприглядном виде. Может, сэкономишь время и ответишь, что в этой бутылке?
Ромуальд хмыкнул, открутил пробку. Илайя вскинул бровь, наблюдая за действиями напарника. Ромуальд поднёс бутылку ко рту и сделал несколько глотков. Не показательно, лишь прикасаясь губами к горлышку, при этом только смачивая их. Пара глотательных движений и дёрнувшийся кадык, наглядно продемонстрировали, что Ромуальд действительно пил воду, а не разыгрывал представление.
Проделав это, вновь предложил Илайе.
Забрав бутылку из рук Ромуальда, тот сделал несколько больших глотков, смачивая пересохшее горло и закрывая глаза. Понимая, что сделал; как это выглядело со стороны. Для человека, ратовавшего за повышенный уровень брезгливости в своей крови, он поступил невероятно опрометчиво, моментально припав к бутылке, даже не проведя по её краю платком. Они уже практиковали нечто подобное, когда делили на двоих гамбургер и пили кофе из одного стакана. Последний пример несколько выбивался из общей линии, поскольку Илайя выбросил трубочку, снял со стаканчика крышку и допивал кофе, прижимаясь губами непосредственно к бумажной поверхности. Здесь он ничего подобного не делал, моментально ухватившись за предложенное питьё.
– Ты забавный, – произнёс Ромуальд.
– Почему?
– Просто так.
Он пожал плечами, ничего особо не поясняя, и шагнул навстречу новой жизни. Уже не в качестве сына и брата известных продюсеров, а в качестве самостоятельной творческой единицы, на результат деятельности которой все желающие сумеют полюбоваться уже в следующем году. Или же, напротив, полить грязью, напирая на полное отсутствие таланта, компенсированное разве что наличием хорошего происхождения. Тот самый билет, на который приходится выигрыш. Не обязательно обладать талантом, чтобы пробиться наверх. Можно просто родиться в семье продюсеров, и место в музыкальном мире тебе обеспечено едва ли не с пелёнок, конечно, если не захочешь продолжить семейные традиции.
«Америка любит тех, кто сделал себя сам и добился высот без посторонней помощи. Потому не исключена возможность, что ты привлечёшь не меньшее количество внимания».
В голове вновь промелькнули слова Челси.
Да, вполне возможно.
Вполне.
До того, как оказаться на мероприятии подобного типа Илайя никогда не задумывался, в каком ключе происходит общение журналистов с медийными персонами. Это кузина постоянно находилась в мечтах о собственных фотосессиях, бесконечных интервью и мелькании по телевизору. Она сидела в кресле, глядя очередной выпуск «Топ-модели по-американски», подпиливала ногти и представляла себя на месте участниц. После того, как программа заканчивалась, начинала крутиться перед зеркалом, примерив туфли на высоченной шпильке, поправляла волосы, разглядывала себя едва ли не под микроскопом. И говорила Илайе, что однажды отправится на конкурс, одержит победу и тогда…
Он усмехался, потому что не видел в сестре модели. Она казалась ему достаточно потасканной даже для подиума, где от глянца одно название, а под слоем грима – синева, залегающая под глазами, пережжённые волосы и торчащие рёбра, о которые реально уколоться, настолько они острые.
Он никогда не задумывался над тем, как чувствуют себя люди, находящиеся под прицелом телекамер.
Сейчас откровение рухнуло на него сверху стремительным потоком, и это оказалось не лестно, приятно и захватывающе, а несколько утомительно. Однако он улыбался, переводя взгляд с одного представителя прессы на другого, стараясь при этом отгородиться от личностного восприятия и не размышлять над тем, какие вопросы заготовлены у каждого из них. Мужчины в строгих костюмах, женщина с лицом змеи, в глазах которой уже сейчас без труда прочитывается желание написать разгромную статью о бездарностях, которые не вытянут на себе мюзикл, вместо этого завалят всё представление и не оправдают затраченные средства. Молодые девушки, начиная от элегантно и неброско одетых, заканчивая теми, кто нарядился предельно ярко, немного раздражающе. Сложно было поспорить с тем, что помимо этого, они ещё и внимание к себе прекрасно привлекают.
Пресс-конференция протекала в мирном ключе, большинство вопросов всё же крутилось вокруг самой постановки и общих деталей. Одна из журналисток попросила Ромуальда спеть. Вопрос получился достаточно некорректным, как показалось Илайе.
Несомненно, они были актёрами основного состава в мюзикле. Они априори должны были хорошо петь, но формулировка вопроса звучала так, словно женщина усомнилась в способностях Ромуальда и насмехалась над ним, напоминая о системе продвижения на сцену по блату.
Атмосфера, как показалось Илайе, накалилась.
А неловкость максимально зашкалила.
Перед тем, как задать вопрос, журналисты поднимались со своих мест, представлялись и называли издание, с которым сотрудничают. Их было много. И газет, и телекомпаний, и радиостанций. Илайя при всём желании не мог физически, с одного раза запомнить всех и каждого. Однако в многоликой толпе встречались люди, которых нереально было упустить из поля зрения.
Вот, например, как эта девушка, требовавшая доказательства профессиональной пригодности Ромуальда, и ещё одна леди, значительно старше предшественницы. Она подкрашивала губы алой помадой, а белые кудри, явно выкрашенные не в домашних условиях, а в дорогом салоне, обрамляли лицо хищницы. Действительно акула пера, не меньше. Такая особа привыкла глотать неопытных мальков, разгрызая их позвоночники с сочным хрустом и с наслаждением от произошедшего.
Илайе её лицо казалось смутно знакомым. Кажется, ему неоднократно доводилось видеть её на экранах телевизоров, да только имя он не запоминал.
До того, как Челси предложила ему принять участие в прослушивании, он и помыслить о повороте жизни в сторону шоу-бизнеса не мог. Особого интереса к жизни знаменитостей не проявлял и вообще предпочитал держаться в стороне от бесконечных сплетен, коими кишел интернет. Конечно, это всё было глупостью несусветной, но затягивало.
Больной, безумный мир.
Мир, в котором чужая жизнь вызывает интереса больше, чем собственная.
Женщина, на которой Илайя «споткнулся», почувствовала пристальное внимание, направленное в её сторону. Повернула голову, чуть приподняла уголок губ, изобразив улыбку. Взгляды пересеклись, а Илайя уже сейчас, на этапе знакомства, почувствовал прилив отторжения и ненависти к даме с алыми губами. Он выглядела чрезвычайно уверенной в себе и явно готовила множество каверзных вопросов. Она вряд ли планировала устроить проверку, попросив Илайю встать к микрофону и исполнить для неё пару треков. Это было слишком мелко для неё. По лицу прочитывалось без труда, что она умеет делать сенсации, и собирается превратить мирную беседу в стиле «вопрос-ответ» в роскошное представление со скандалами, интригами, расследованиями. Потрясание грязным бельём в воздухе, провокационные вопросы и стремление залезть под кожу прилагается.
Она буквально раздевала Илайю взглядом. Но делала это не потому, что он предельно заинтересовал её и очаровал. В её глазах не промелькнуло ни капли интереса сексуального. Исключительно исследователь и объект исследования, а не потенциальные любовники. Она будто спрашивала без слов: «Что у тебя под кожей?». И моментально отправлялась проверять или опровергать свои догадки, не желая сохранять дистанцию. Мысленно препарировала Илайю, как лягушку, сдирая с него кожу и разглядывая, что находится там. Один за другим снимала пласты, чтобы удовлетворить интерес. Илайя не сомневался, что её молчание и нежелание вступать в диалог – затишье перед бурей. Женщина ещё даст о себе знать, заявит с пафосом и шиком. Кажется, ей можно всё. Она известна и достигла больших успехов в своём деле, потому смотрит на артистов мюзикла, как на мусор под ногами.
Илайя отвернулся, журналистка продолжала на него смотреть. Прикидывала, кого стоит зацепить в своём вопросе. То ли направить основной поток внимания в сторону молодого дарования, о котором до сегодняшнего дня никто не слышал, то ли пойти по проторённой дороге и обрушить поток вопросов на Ромуальда.
Уже сейчас Илайя понимал, что имя её врежется ему в память. Не столь важно, встретятся ли они однажды ещё раз или это столкновение станет единичной акцией. Он всё равно запомнит и будет испытывать отвращение, вспоминая цепкий взгляд, надменную улыбку и обещание разобрать его по косточкам, выраженное лишь мимикой, без слов.
Когда она подняла руку вверх, привлекая к себе внимание, Илайя почувствовал, как внутри него всё холодеет. Озвученное имя только усилило нервозность.
Ариадна Банди.
Они были знакомы заочно. Во всяком случае, Энтони Уэбб не упустил возможности просветить своего коллегу относительно происходящего вокруг. Ещё тогда, в кафе, где они встретились впервые, Энтони сказал, что нет в журналистике более противной особы, нежели Ариадна. И, в целом, описывал её примерно в таком ключе, в каком увидел потенциального врага сам Илайя, посоветовав не слишком откровенно вестись на её провокации, потому что в противном случае она не отстанет никогда. Чем больше её ненавидят, тем сильнее она расцветает. Ещё одна почти что мазохистка, которая тащится от ощущений ненависти, направленных в её сторону.
– Я бы хотела задать вопрос мистеру Эгану, – произнесла она, окончательно потеряв интерес к личности бесплатного приложения, глядя неотрывно исключительно в сторону Ромуальда. – Не стану превращать наше достаточно серьёзное мероприятие в цирк, разбрасываясь просьбами об исполнении песен или демонстрации пластики со стороны актёров. Всё это мы сможем увидеть уже в следующем году, когда посетим премьеру и, надеюсь, не уснём прямо там. Зная любовь мистера Уэбба к некоей дотошности, я бы не стала делать радужных прогнозов и ждать лёгкой истории. Для того чтобы исполнить музыку, им написанную и не выглядеть при этом нелепо, нужно находиться с ним на одной волне. Энтони любит страдания во всех проявлениях, когда дело касается творчества. Его песни – это чувства на грани и разрыв сердца на клочки, если знаешь, как подавать материал. Если знаешь, что такое – сильные чувства. Ненависть, желание, любовь. Скорбь.
Илайя знал наперёд, что она скажет дальше. Тут уже никаких сомнений не возникало. Ариадна же продолжала говорить, делая это так, словно не тонкую грань переступала, а рассуждала на тему повседневную, вроде обсуждения очередного футбольного матча.
– Недавно музыкальное сообщество потрясла трагедия, связанная со смертью Джулиана Ормонта. Талантливый мальчик был, во всяком случае, я запомнила его именно таким. Возможно, он ещё дал бы о себе знать, выпустив нечто депрессивное и разрушительное с нотками психодела. Возможно, да.
Несколько лет назад многие издания выдвигали догадки относительно природы ваших отношений. Кроме того, ни для кого не является секретом ваша бисексуальность, что только подливало масла в огонь. Некоторые даже открыто заявляли о любовной связи, но вы никогда официально не подтверждали эту информацию. Тем не менее, и никогда не отрицали, что ваши отношения с мистером Ормонтом достаточно близкие. Что вы испытываете сейчас? Способны ли продолжать работу над мюзиклом? Что происходит, когда теряешь по-настоящему любимого человека?
В зале наступила зловещая тишина. Ромуальд не сомневался, что вопрос, подобный этому, может быть задан. Учитывая то, что одна из аккредитаций была выдана на имя Ариадны Банди, он был уверен, кто именно станет инициатором и не оставит его личную жизнь в покое, решив поднять скандал вокруг происшествия. Замечание о психоделических мотивах в возможном творчестве тоже были стремлением задеть и причинить ему дополнительную боль. Он собирался ответить и мысленно неоднократно репетировал данную речь, но когда дело дошло до реального столкновения, запала уже не осталось. Он чувствовал себя выжатым досуха, разбитым на части, а в висках пульсировала боль. Он не хотел обсуждать эту тему, но вместе с тем боялся продемонстрировать слабость, позволив Ариадне почувствовать себя хозяйкой положения.
– Я…
Дальше этого у него не пошло. Он чувствовал, как зал кружится перед глазами, ещё немного, и именно он выставит себя в неприглядном свете, перехватив эту возможность у Илайи. Хотелось вспомнить детские годы и воспользоваться чужим опытом, причинив себе боль, проведя ногтями по колену и представляя, как они оставляют на коже глубокие царапины. Но руки его были на столешнице, а не под ней. Он не мог провернуть задуманное, чтобы жест остался незамеченным.
– Я…
– Потеряйте и узнаете, – громкий ответ разнёсся по залу.
Казалось, он наполнил всю комнату, разбиваясь в середине и многочисленными лучами направляясь в стены, чтобы оттолкнуться от стеклянной поверхности, а не быть поглощённым ею, и вновь сойтись в одной точке.
– Мистер Аркетт? – Ариадна обратила взгляд в сторону Илайи, практически не дававшему знать о себе на протяжении всей пресс-конференции.
– Что-то в моих словах вас удивляет? – поинтересовался он.
– Не могли бы вы пояснить, что хотели сказать подобным заявлением.
– Ровно то, что сказал, – произнёс Илайя, поднявшись из-за стола, обойдя его и прислонившись бедром к столешнице. – Вы позволяете себе задавать достаточно некорректные вопросы, я позволяю себе некорректные ответы. Не подумайте, что желаю вам чего-то плохого. Ваша хватка и стремление сделать сенсацию из воздуха мне импонируют, но вот формулировки вопросов заставляют сомневаться в высоком уровне профессионализма. Наверное, это очень весело, играть интонациями, выделяя слова, которые придадут вопросам определённую окраску, не оставив нескольких вариантов трактовки. Вы уже сейчас, не получив подтверждения в том, был ли у мистера Эгана и мистера Ормонта роман, желаете получить ответ на вопрос, который звучит в вольной трактовке: «Как вы воспринимаете гибель своего любовника?». Любой ответ на этот вопрос автоматически подтвердит наличие связи, которой вполне могло не быть. Но если закрыть глаза на вашу бестактность, то на вопрос уже ответил я.
Просто потеряйте кого-то вам близкого. Тогда узнаете, каково это. Думаю, смерть способна вызывать определённые эмоции у всех людей, и это – не радость. Конечно, я не могу поручиться за всех, и за вас, в том числе. Возможно, вы воспринимаете факт гибели кого-то из своих любимых людей, как явление само собой разумеющееся, а то и вовсе радуетесь. Но я не думаю, что это так. Ведь любой нормальный человек будет чувствовать себя не в своей тарелке, когда на тот свет отправится кто-то ему близкий. Это больно. Это трагично. И это не тот вопрос, который следует поднимать в развлекательных интервью. Что касается планов относительно возможности или невозможности продолжения работы над постановкой, мистер Эган ответит сам. Однако раз он присутствует здесь, а это пресс-конференция, представляющая исполнителей главных ролей мюзикла, то ответ мне кажется очевидным. Только мне, или составите компанию?
– Позвольте задать ещё один вопрос вам.
– Задавайте.
– Ваша сексуальная ориентация. Какова она?
– Вы мне нравитесь. Безумно. Но вряд ли я приглашу вас составить мне компанию после этого интервью. Если приглашу, то наш вечер ознаменуется интеллектуальной беседой, возможно, ужином и прогулкой.
– Почему же только ими? – Ариадна усмехнулась.
– Я асексуален. Однако попытка связать моё выступление с особым отношением к Ромуальду была хороша, – заметил Илайя, посмотрев на собеседницу в последний раз, а после переводя взгляд в сторону напарника. – На этом думаю, общение стоит прекратить. Пресс-конференция окончена?
Последний вопрос он задал, посмотрев в сторону Ромуальда.
– Да, – ответил тот. – Окончена.
Илайя потянулся к бутылке с водой, моментально припадая к горлышку.
Всё-таки Челси была права. Она знала, что станет с братом, как только он услышит подобный вопрос, вот и предпочла перестраховаться. Илайя мысленно представлял благодарность от Ромуальда и то, как скажет, что это была всего лишь ответная любезность за воду, данную ему перед началом допроса. Но Ромуальд не искал его и не торопился выражать искреннюю признательность за выступление перед толпой акул, жаждавших порвать на куски своих сегодняшних жертв. Ах, нет, героев номера.
