Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)
Илайя вдавил пальцы ещё сильнее. Ромуальд чуть склонил голову, позволяя волосам занавесить лицо.
Теперь никто не мешал ему говорить что-то нежное, бессмысленное, но удивительно подбадривающее. Никто не отменял прикосновений расслабляющих, заботливых.
Да и боль не была жуткой и разрывающей. Просто небольшая кратковременная вспышка.
Очередной вдох-выдох.
Нога, перехваченная под коленкой, задранная к плечу.
И двигаться – просто двигаться – ни о чём особо не размышляя. Да и не получится полноценно думать, только обрывки мыслей, не слишком сочетающихся между собой. Губы где-то совсем рядом со скулой, тёплое дыхание по коже.
Вдох-выдох.
Движение.
Стон.
Ещё одно движение.
Ещё один стон, не придушенный и вымученный, а самый настоящий и искренний.
Он был уверен, что сегодня точно сгорит, превратившись в горстку пепла, потому что невозможно иначе. Потому что…
Он не пытался ничего сказать, окончательно смирившись с тем, что его мысли так и останутся обрывками, а ток под кожей не ослабеет, будет только набирать силу, с каждым движением, с каждым обжигающим выдохом, который он слышит, с каждым поцелуем, который приходится на ту же скулу или на щёку. И вскоре встряхнёт его окончательно, растворяя на время границы между реальностью и чем-то запредельным, невероятным.
– Ромео…
– М?
– Ничего, – Илайя провёл пальцем по его подбородку, не копируя недавние действия Ромуальда, просто очерчивая контур лица.
Щетина, начавшая пробиваться, чуточку колючая. Не смертельно, разумеется. Только немного щекотно. Хотя, ему не к чему придираться. Самому, наверное, тоже нужно браться за бритву.
– Ничего? Совсем?
– Не-а.
Илайя засмеялся, тем самым рождая подозрения относительно правдивости недавнего заявления. Он Ромуальда заинтриговал, но, судя по всему, не планировал пока открывать карты, повествуя об идеях, пришедших на ум. Ромуальд поймал себя на мысли, что многое бы отдал за возможность заглянуть в мысли Илайи и покопаться там всласть. Не от недоверия или в попытке найти нечто компрометирующее. Просто, чтобы немного облегчить себе задачу в понимании чужой логики.
Вылезать из постели ему совсем не хотелось, несмотря на то, что она после активного начала дня выглядела не лучшим образом, требуя если не смены постельного белья, то хотя бы небольшой уборки, выраженной в стремлении собрать подушки и расправить простынь. Однако нужно было подниматься и идти в душ, пить кофе…
Ромуальд провёл ладонью по шее. Пробежка на сегодня отменялась.
Стремление принять душ вылилось в ещё один спонтанный секс, для которого так удачно в кармане джинсов завалялся последний презерватив.
Насколько спонтанно, настолько же потрясающе. Время от времени Ромуальд ловил собственное отражение в зеркале, но, по большей части, не занимался самолюбованием, а наблюдал за Илайей, стоявшим лицом к зеркалу, а потому прекрасно себя видевшему. Точнее, он мог бы увидеть, если бы хоть на мгновение открыл глаза. Но он жмурился, под сомкнутыми веками бликами озаряли всё искры. Он запускал ладонь в волосы, всё время спадающие на лицо, старался убрать их назад. Он дышал учащённо. Рубашка, небрежно наброшенная на плечи, норовила всё время с них соскользнуть. Илайя чувствовал себя немного неловко, потому и не решался открыть глаза, сомневаясь, что чисто эстетически сам себе понравится в итоге. В конце концов, он всё же немного переборол неизвестно откуда появившуюся у него стеснительность, приоткрыл один глаз, затем второй. Распахнул их широко, глядя на Ромуальда.
К счастью, проснулись они рано, потому пока в квартире царил полумрак, и ванная комната не стала исключением. Сюда пробивался серенький свет, но этого явно не было достаточно для полноценного освещения, а электрические лампы не горели, поскольку никто не удосужился их включить.
Этот полумрак спасал положение.
Илайя повернул голову, ища возможность прикоснуться к губам Ромуальда. Поддразнивая, касаясь их кончиком языка, позволяя втянуть себя в очередной поцелуй. Он застонал, но получилось в итоге лишь невразумительное нечленораздельное мычание. Почувствовал, как Ромуальд перехватил его поперёк живота, прижался губами к шее, провёл языком по солоноватой коже, чуть сжал зубы на мочке уха.
И потянул за собой в душ Илайю, стянув с него рубашку и бросив её на пол…
Илайя чувствовал на себе пристальный взгляд, когда одевался. Джинсы на голое тело, рубашка, которую он даже не подумал застегнуть, только вытащил из-под воротничка чуть влажные волосы. Он поработал над ними феном, но высушивать до конца не стал
Обернувшись в очередной раз, Илайя увидел, что Ромуальд надевает брюки, не стал отвлекать разговорами, вместо этого отправился на кухню – делать кофе. Или чай. В зависимости от того, какое настроение будет, когда закипит чайник.
Теперь мысли в голове уже не бегали всполошёнными тараканами, не натыкались на стены, а выстраивались в полноценную теорию. Крутилась она преимущественно вокруг жилищного вопроса и размышлений о предложении, озвученном однажды. Илайя не сомневался в его действительности, но зато отчаянно пытался найти оптимальный вариант ответа. Жаль, что на выбор давалось всего два варианта. Или да, или нет. Они могут начать жить вместе, а могут продолжать встречаться время от времени, как это происходит сейчас.
Полное отсутствие хоть какого-нибудь опыта отношений не позволяло самостоятельно обнаружить золотую середину. А советоваться с кем-то было довольно глупо. Илайя это понимал и без подсказок.
Он не обсуждал с окружающими вопросы, его интересовавшие, поскольку понимал, что советы, в большинстве случаев, окажутся пустым сотрясанием воздуха. Ничего нового, редкие проблески объективности, а в целом – обобщение, которое он с таким же успехом может прочитать на любом портале. Но советоваться с интернетом было ещё тупее, нежели с родственниками и друзьями, потому Илайя продолжал топтаться на месте. Ему до ужаса хотелось ответить согласием, но он не представлял, во что это выльется. Продолжится ли всё в радостном ключе, или отношения моментально испортятся, стоит только переступить порог совместного дома.
Помимо мыслей о предложении Ромуальда, Илайю занимали вопросы взаимоотношений внутри семьи.
Не далее, как два дня назад Илайе написала мать и сообщила, что обязательно появится на премьере. Заметила, что не может пропустить данное событие. Да, Фрэд тоже приедет вместе с ней. Он хочет оценить постановку, тем более что всегда был неравнодушен к подобным мероприятиям. Да, они уже заказали билеты.
Илайя усмехнулся, но комментировать собственное отношение к отчиму и мысли относительно его появления на премьере не решился. Однако заранее готовился к тому, что добрый почти родственник будет отчаянно желать ему падения. Рут не говорила этого напрямую, но Илайя и сам догадывался, что движет отчимом не любовь к музыке подобного направления, а желание проверить. Реально ли его пасынку дали роль, или он там седьмой лебедь у пятого пруда, как принято говорить у балетных о невезучих балеринах, не выбившихся в примы, а простоявших в массовке?
Об опыте совместной жизни Илайя мог спросить у матери, но как раз этот вариант ему не нравился абсолютно, поскольку Рут авторитетом в сфере семейных, ну или относительно семейных отношений для него не была. Илайя вообще не хотел видеть её на премьере, как и Фрэда.
Но тут его мнения никто особо и не спрашивал. Он не рассказывал матери о своём прорыве, она сама прочитала в интернете и долгое время молчала, не выспрашивая подробности. Потом уже не удержалась и проявила любопытство. Пришлось на ходу придумать легенду, несколько перекроив реальность.
Илайя вздохнул тяжело. Застегнул все пуговицы на рубашке, закатал рукава и полез в шкафчик, доставая кружки.
О том, что делать с матерью и отчимом он подумает позже. Не стоит грузить своими проблемами Ромуальда. Тем более, что у него самого ситуация не особо лучше. Челси с мужем и Эйден с Симоной придут в любом случае. Их не остановит ураган, цунами или ещё какой-нибудь природный катаклизм, они обязательно посетят первое представление, строго оценивая результат своих трудов.
Погрузившись в свои размышления, Илайя не заметил, что на кухне находится уже не в одиночестве, а в компании Ромуальда, потому вздрогнул, почувствовав, как его обняли, притянув ближе к себе.
– У тебя есть планы на вечер после премьеры? – спросил Ромуальд.
– Мне казалось, что они есть у всего состава. Разве нет?
– Официально – да, а неофициально…
– Предлагаешь мне играть не по правилам, нарушая коллективную этику?
– Почему же? Я предлагаю играть по правилам. По нашим, а не по чужим. На работе я только работаю. И если честно, мне плевать, кем меня посчитают, если я не напьюсь в их обществе.
– Звучит немного пугающе.
– Почему?
– Потому что мне предлагают неопределённость. Не так ли?
– А это пока секрет.
– Интригуешь?
– Стараюсь.
– У тебя получилось, – сообщил Илайя, подвигав бровями. – Чай или кофе?
– Тебя, – выдохнул Ромуальд, прижимаясь губами к ярёмной вене и чуть царапнув кожу зубами. – Чай или кофе – без разницы.
– Из моих рук хоть яд?
– Что-то вроде того. Но, надеюсь, до этого не дойдёт?
– Никакого яда, – заверил Илайя. – Только экологически чистая заварка.
========== 37. ==========
Soundtrack: Eisbrecher – Böse Mädchen
В былое время Примроуз Флеминг не могла считать себя удачливой особой, поскольку случаев, способных убедить её в обратном, на жизненном пути практически не подворачивалось.
Если бы кто-то попросил девушку дать краткую информацию о себе, она вряд ли смогла бы найти большое количество интересных фактов, которыми хочется поделиться в обязательном порядке. Фактов, что наскакивают друг на друга, постоянно сталкиваются и будто бы кричат: «Расскажи обо мне! Расскажи!».
Такого не было, о чём Прим неизменно думала с сожалением.
Ей хотелось жить так, чтобы жизнь напоминала сценарий сногсшибательного фильма, целиком и полностью занимавший не только её саму, но и окружающих. Ей хотелось добиться успеха, подняться на неведомые прежде высоты и создать для сонного мира новый объект поклонения в своём лице. Амбициозная, нереально самовлюбленная и невероятно сексапильная. Такой имидж она придумала для себя, мучительно борясь с детскими комплексами.
Она видела себя девушкой с обложки и ради достижения поставленной цели готова была идти на многое. Но начать планировала с самого простого. Если не получится, тогда переходить к сложному и более изощрённому.
Готовя себя к жизни в мире шоу-бизнеса, она понимала, что не сумеет пробиться наверх, если проявит лучшие качества характера, потому отодвинула их на второй план, начав пестовать тёмные стороны своей личности. Это было обусловлено, в какой-то мере и собственными предпочтениями.
Раньше, глядя фильмы или читая книги, она отдавала предпочтение отрицательным героям, всей душой ненавидя милых протагонистов, что только и умеют – толкать проникновенные речи о любви, дружбе и устаревших ценностях, которые никому нахрен не сдались в современных реалиях. Прим росла с установкой на то, что в жизни к успеху придётся пробиваться, прилагая огромное количество усилий, просто так ей ничего не перепадёт. Она решила стать антагонистом и активно работала над созданием определённого имиджа.
Спустив определённую сумму денег на визиты к психологам, выстроила определённую линию поведения, её же теперь придерживалась. Начала, что не удивительно, с внешнего, чтобы затем иметь ориентир, подо что подгонять внутреннее. Изменила цвет волос, бесконечно трясясь над тем, чтобы тёмные корни больше никогда не показывались, выбрала новую одежду и перестала оглядываться на общественное мнение. Теперь было лишь одно правило, которого она придерживалась. Для того чтобы подняться наверх, нужно уметь правильно распределять ресурсы. Нет ничего, что способно затормозить продвижение. Любые средства. На войне, в любви, в построении карьеры… И если на два первых пункта Примроуз плевала с высокого моста, то на последнем неизменно акцентировала внимание.
Самое главное, чему она научилась у жизни, так это умению грамотно и дорого продавать себя. Потому постоянно находилась в поиске подходящей партии. Жаль, что рядом никто надолго не задерживался. Прим не возражала, да только, видимо, лишь сама себя считала неотразимой. Остальные придерживались иного мнения, видя в ней даму лёгкого поведения, особо на подарки не расщедривались, изредка ограничиваясь подачками. Прим отказывалась это признавать, формулируя оценку событий на свой вкус, трактуя их в удобном для себя формате.
Не её бросают, а она устаёт от своих любовников. Не её унижают подобными выходками, а она бьёт в самое сердце, оставляя в них зияющие раны.
Ей нравилось думать, что всё складывается именно так. По её сценарию.
Естественно, что она не могла представить себя в качестве офисной крысы. В такой жизни ярких событий практически не бывает. Сценарий фильма получится унылым до невозможности. На постоянной основе столкновение с одними и теми же людьми, бесконечные бумаги, корпоративные мероприятия, необходимость делить кабинет с другими работниками, никакого простора для самореализации. Есть, конечно, кое-какие перспективы, но не то, о чём мечтает она. Ей нужны поклонники, слава, деньги. Много денег. И мужчины. Красивые, богатые, знаменитые. Не мелкая рыбёшка, что плавает в большом количестве на кастингах, пробуя свои силы и получая отказы на постоянной основе, а те, кто обладают определённым весом в обществе. Мужчины, состоявшиеся в жизни, получившие признание или наделённые привилегиями от рождения.
На прослушивание Примроуз шла без особого воодушевления. На пару с подругой, которая уже имела опыт в подобных постановках. Роли у неё, правда, были эпизодическими, но она на что-то надеялась. Прим за счёт своей самовлюблённости не могла позволить себе пасть так низко, собирая в портфолио незначительные упоминания. Ей хотелось масштаба, огромного размаха и возможности моментально подняться на вершину музыкального Олимпа. Участие в мюзикле могло стать для неё отличной взлётной полосой.
Первым делом на ум пришла мысль о романе с продюсером. Ну, или не романе, а близком общении. Кратковременном, но продуктивном. Она заранее озаботилась поиском информации об Эйдене. В отличие от многих мужчин, с которыми ей довелось свести знакомство прежде, он не вызывал отвращения.
Выглядел для своих лет вполне пристойно, даже сексуально. Прим представляла себя с ним и не испытывала тошноты, свойственной большинству подобных моментов. Она привыкла выставлять себя на торг, давно засунула в дальний угол мысли о возможных моральных терзаниях и секс воспринимала не как занятие для удовольствия. И не в качестве способа сбросить напряжение, а преимущественно, как метод достижения цели. Оружие, перед которым не устоит ни один мужчина, тем более что она сама считалась объектом, достойным внимания.
Гладкая кожа, мягкие волосы, спадающие нежными крупными локонами, небольшая родинка над губой. В чём-то она даже пыталась копировать Мэрилин, хотя для полного сходства не хватало многого. Слишком.
Не ей было тягаться во внешности с секс-символом прошлых лет.
Прим всячески пыталась себя приукрасить, но в моменты отчаяния приходила к выводу, что до той, на кого жаждет походить, ей так же далеко, как пешком до марса. Она не была миниатюрной и не могла похвастать выдающимися формами. До анорексичного состояния себя не довела, но, в целом, первые и вторые девяносто у неё были какими-то… не девяносто. Плоская со всех сторон, с не слишком явно выраженной талией. Такой типаж с руками оторвали бы в модельном бизнесе, но Примроуз считала жизнь вешалки ниже своего достоинства. Она находила свой голос – ни много, ни мало – великолепным, потому желала прославиться именно в этом направлении.
Из советов всё тех же психологов она почерпнула для себя важность установки о любви к себе. С этого же момента начала искать положительные стороны и козыри внешности. Отнесла к их числу как раз волосы, длинные ноги, красивые руки и голос. Последний она вообще считала невероятной драгоценностью, вспоминая с нежностью о временах своего детства, когда умудрялась собирать вокруг себя толпы детей младше по возрасту. Они восхищались, она действительно считала, что демонстрирует невероятный профессионализм.
Так или иначе, но со временем она умудрилась поверить, что является шикарным подарком для каждого мужчины.
И для продюсеров, в том числе.
Первая неудача ждала её во время прослушивания, поскольку Эйдена среди людей, занимавшихся отбором кандидатов на роль, не обнаружилось. Вместо него в составе жюри сидела вздорная девица, то ли отчаянно косившая под героиню старого сериала, шедшего в конце прошлого столетия по MTV, то ли просто решившая создать себе такой имидж, но попавшая в точку. Первый вариант напрашивался сам собой. Примроуз не верила в подобные совпадения.
Девица оказалась дочерью Эйдена Эгана и вторым продюсером. Это открытие заставило Прим серьёзно задуматься о своих принципах, и о том, насколько они крепки. Стоит ли рисковать ими ради получения роли, или она вновь совершит ошибку, если сделает подобную ставку? Она ничего не знала о Челси Эган, не испытывала к ней даже минимального влечения, но ради осуществления мечты могла бы пару раз отступить от проверенной схемы, даже если это казалось ей противным.
Один взгляд Челси расставил всё по своим местам. Фраза добила горе-соблазнительницу окончательно.
«Или вы поёте, или таращите свои коровьи глаза. Если второе, то валите со сцены и не задерживайте остальных».
Позже Примроуз узнала, что продюсер замужем и воспитывает сына. В отношениях со своим полом не заинтересована совершенно, и жертвы, на которые Прим мысленно согласилась, были напрасными и неоправданными. Челси не нуждалась в её внимании, да и во внимании всех остальных актёров, она была полностью сосредоточена на работе. Актёры в её представлении выступали материалом, а не живыми людьми. Впрочем, в этом Прим даже нашла несколько плюсов и схожесть со своими взглядами на жизнь. При этом умудрилась позавидовать более удачливой сучке, родившейся в семье влиятельного человека.
Челси могла получить роль просто так, возникни у неё подобная потребность. Прим приходилось постоянно подавать себя на блюде тем или иным людям, чтобы получить красивые наряды, украшения, непыльную работу, вроде этой, или машину.
Когда состав был утверждён полностью, Примроуз вновь начала расставлять приоритеты. Две главных мужских роли, две кандидатуры на роль того, с кем она может закрутить роман. Один из парней ей понравился внешне, но отсутствие громкого имени и надёжной базы за плечами основательно подкосили симпатию. Ставку Прим решила сделать на вторую кандидатуру, к тому же… Мысль о родстве с семейством продюсеров не оставляла её ни на секунду. Перебрав в размышлениях двоих, она нашла третьего, теперь на нём и остановила свой выбор.
Ромуальд Эган.
Высокий блондин с голубыми глазами. Внешность-клише, но до чего эффектно смотрится в реальности. Брюнеты с голубыми глазами, конечно, смотрятся ещё красивее, но не просить же Ромуальда покрасить волосы ради того, чтобы соответствовать её идеалу на сто процентов? Да и есть сомнения, что он согласится. Такие, как он, вряд ли станут прислушиваться к советам и просьбам незначительных в их жизни людей.
Это пока, говорила она себе.
Пройдёт немного времени, и Ромуальд станет если не её собственностью, то чем-то очень близким к этому. Превратится в ручного мужчину, будет кормиться с руки, добровольно наденет на себя ошейник и бросит ей поводок. Прямо, как в том клипе, где снимался композитор мюзикла.
В случае с Ромуальдом никаких тайн о сексуальной ориентации не было вообще. Он откровенно признался ещё несколько лет назад в своей бисексуальности, а это могло означать, что у Примроуз есть шанс. Его отношения с мужчинами её нисколько не смущали. Она не восторгалась подобным втайне, но и не считала это постыдным. Она просто хотела денег и благополучия, а Ромуальд был ключиком к счастью. Молодой, красивый и успешный, независимо от того, будет ли мюзикл положительно воспринят критиками и зрителями. Ромуальд всё равно останется сыном своего отца, значит, деньги в его карманах не переведутся.
Если его потянет на мужчин…
Примроуз не сомневалась, что с этим никаких проблем не возникнет. Придирчиво разглядывая собственное тело в зеркале, она приходила к выводу, что по фигуре не слишком-то отличается от мальчика. При таком раскладе, отсутствие выдающейся груди и округлых бёдер играло в её пользу. Она задирала футболку, раз за разом приходя к выводу, что, по сути, даже в лифчике не особо нуждается. Он всё равно ничего толком не поддерживает и не даёт дополнительного объёма.
У неё не было никаких причин для сомнений в реальности удовлетворения чужих потребностей. Для Ромуальда она могла быть мальчиком, девочкой… Да кем угодно, только бы он находился рядом с ней. Членом, правда, природа её не наградила, но что-то подсказывало Прим, что Ромуальд в постели предпочитает позицию топа. Привыкнув спать с мужчинами ради достижения тех или иных целей, она давно смирилась с мыслью, что далеко не все из них являются приверженцами традиционного секса. Это открытие её не шокировало, надо сказать, чем-то даже нравилось. Первые несколько раз бесило, потом начало приносить удовольствие. В постели она старалась не думать. Не думать вообще ни о чём. Просто делать свою работу.
Пресс-конференция, организованная «Эган Медиа-групп» окончательно подтвердила правильность принятого Примроуз решения. Илайя Аркетт заявил, что является асексуалом, а потому отношениями не интересуется вовсе. Прим не зря отказалась от его кандидатуры на роль своего постоянного любовника, хотя моментами жалела, что это так. Признаться, она не отказалась бы попробовать с ним… Ну, просто так. Ради развлечения… Отвлечения… Жалость к ближнему. Небольшой подарок.
Ей казалось, что внешне они похожи. Это добавляло определённого шарма.
В какой-то мере интриговало.
Не сказать, что она отчаянно жаждала найти своего двойника в мужском воплощении и моментально запрыгнуть на него, но в этом что-то точно было. Впрочем, и здесь мысли оставались только мыслями, а не претворёнными в жизнь поступками.
Примроуз пристально наблюдала за своими партнёрами по сцене и приходила к выводу, что они заняты исключительно работой. Илайя – так однозначно.
Ромуальд…
Газеты и прочие средства массовых коммуникаций позволили Прим составить примерный портрет будущего коллеги, и она настроилась на общение с определённой личностью. Реальность оказалась иной, преподнеся немалое количество сюрпризов. Ромуальд был далеко не таким, каким рисовали его СМИ.
Согласно публикациям, он представал в глазах девушки достаточно милым, общительным парнем, открытым для знакомств. При этом, немного скучающим и, несомненно, самовлюблённым. Куда без этого, с его-то происхождением?
Открытие первое. Он не был общительным.
Открытие второе. Он вообще не проявлял интереса к людям, его окружавшим.
Открытие третье. Он был чертовски грубым и чистосердечно признался, что ненавидит людей.
Открытие четвёртое. Он, кажется, всё-таки распределил симпатии в среде коллег, и Примроуз оказалась не на первом месте.
Она играла роль невесты героя Ромуальда, мечтала перевести это обстоятельство из мира придуманного в мир настоящий, но напарник игнорировал заинтересованные взгляды, практически не отвечал на вопросы или делал это только в тот момент, когда считал нужным.
Открытие пятое. Он таращился на Илайю во все глаза.
И, кажется, шестое открытие тоже было не за горами. Он жаждал отыметь своего напарника по сцене – если, конечно, до сих пор этого не сделал – а не напарницу.
Примроуз наблюдала за ними при каждом удобном случае, но ничего откровенно подозрительного не замечала. Однако шестое открытие не давало ей покоя. От осознания, что это может быть правдой, становилось особенно обидно, на фоне недавних выводов о внешнем сходстве.
Случай с упавшим осветительным прибором Прим взбесил. Она неоднократно возвращалась к нему мысленно и приходила к выводу, что должна была оказаться на месте Илайи. Это ей следовало окликнуть Ромуальда, а потом оттолкнуть его, выводя из-под удара. Но это сделала не она, а грёбанный Аркетт. Чтоб его…
Желая добраться до истины, узнать, какие отношения связывают этих людей, Прим продолжала пристальное наблюдение, но во время репетиций оба вели себя чинно и пристойно. Иногда создавалось впечатление, что Илайя больше внимания уделяет композитору, а не Ромуальду. Конечно, если мистер Уэбб принимает участие в творческом процессе, на правах наблюдателя и, в некоторой мере, наставника.
Кстати говоря. Энтони Уэбб.
Ещё одно разочарование Примроуз. С давних пор, когда она ещё не пыталась прорваться наверх и не грезила карьерой, а скованность давала знать о себе чаще, чем нужно. Она, наблюдая за его творчеством, нередко ловила себя на мысли, что он, скорее всего, окажется нетрадиционно ориентированным, пусть даже он не говорил открыто о предпочтениях. Его похождения кочевали по страницам журналов и газет, создавая определённый имидж, Прим жадно глотала каждое сообщение, когда-то даже собирала постеры с изображением этого человека. Иногда представляла себя рядом с ним, но потом понимала, что это нереально.
В информацию о его связях с мужчинами она верила сильнее, нежели в восторженный вой вроде бы удовлетворённых им женщин.
Не сказать, что он ей сильно нравился. Но Прим было наплевать, через кого строить карьеру. Главное – она хотела стать одной из них, пополнив ряды знаменитостей.
Узнай она, насколько их взгляды на жизнь разнятся с её представлениями, покрутила бы пальцем у виска и поинтересовалась состоянием здоровья. По её меркам отказаться от этого могли только сумасшедшие, не понимающие, насколько им повезло. Но так уж получилось, что все трое кандидатов, перечисленные выше, не видели в шоу-бизнесе ничего столь привлекательного, чтобы положить на пребывание в нём всю свою жизнь. Энтони, Ромуальд и Илайя… Им нравилась музыка, но раздражала необходимость пребывать на сцене. Тони сумел найти золотую середину и теперь наслаждался, пожиная плоды своего труда, двое остальных только начинали свой путь, уже сейчас зная, что надолго в музыкальном бизнесе не задержатся.
Об уходе из основного состава, маячившем в перспективе, она тоже не догадывалась, потому продолжала строить планы по покорению Ромуальда. Его нарочитая грубость и отчаянное нежелание налаживать контакт за пределами сцены не отталкивали, как должно было быть, по идее, а только заводили сильнее, подстёгивая настойчивость. Это противостояние характеров казалось ей интересным опытом.
Игра стоила свеч. В этом Примроуз не сомневалась.
Сцена сближает, говорила она себе.
Искренне верила в правдивость утверждения. Сцена поможет им с Ромуальдом понять друг друга. Рано или поздно, но он проникнется мыслями о целесообразности подобных отношений, а она не позволит ему разочароваться в себе, приложит максимум усилий для продолжения и развития взаимодействия. Она поможет ему раскрыться, а потом начнёт вить верёвки.
Он этого даже не поймёт. Пройдёт немного времени, и он уже под каблуком «Бланика». Лижет этот самый каблук, пресмыкается и дарит бывшей партнёрше по сцене всё, чего она достойна. И даже больше.
Подобные мысли радовали.
Незадолго до премьеры Примроуз подошла к Ромуальду, просто для того, чтобы пожелать ему удачи. Он отреагировал без особого энтузиазма.
Она могла этого и не делать.
Всё равно сожалений не дождаться.
Вот и теперь, когда вечер премьеры остался позади, опустился и заново поднялся занавес, журналисты задали все интересующие их вопросы не только исполнителям главных мужских ролей, но и всему составу, Ромуальд не проявил к персоне своей сценической возлюбленной минимального интереса. Примроуз вообще не видела его в пределах досягаемости. Кажется, он был здесь минут пять назад, но к ней не подходил, не льстил, как журналисты, не говорил, что она великолепно справилась с ролью. Он был погружён в свои мысли. И хер его знает, о чём размышлял столь старательно.
Ей, возлагавшей огромные надежды на общение после премьеры, было несказанно обидно.
Ломая голову над тем, как можно обратить на себя внимание Ромуальда, она неизменно заходила в тупик, поскольку метод достижения целей пока освоила только один – раздвинуть ноги. И к Ромуальду она примеряла пока этот же способ. Другое дело, что с ним всё оказалось не так просто, как виделось в обманчивых перспективах.
Сначала Примроуз хотела сыграть на давно известной схеме. Жертва и утешитель. Стечение обстоятельств тому способствовало.
Не будучи уверенной на сто процентов, она постоянно перелопачивала газеты, разыскивая на страницах информацию. Собирая подробности ситуации по крохам. Она хотела разобраться, как всё складывалось, на самом деле. Она активно интересовалась личностью Джулиана Ормонта и подробностями его жизни, болезни, смерти. Она чувствовала, что здесь не было чисто платонических отношений, и понимала, что Ромуальда произошедшее могло задеть, вызвав неслабые перемены в жизни вкупе с приступом депрессии.
Это играло Прим на руку. Втереться в доверие, утешать несчастного влюблённого, постепенно входя в его жизнь и отвоёвывая себе всё большее количество эфирного времени и пристального внимания. Пару раз Прим пыталась завести с Ромуальдом разговор о Джулиане, но он не торопился отвечать. Скорее всем своим видом демонстрировал нежелание обращаться к данной теме. В последний раз вообще сказал, что любопытство – не лучшая черта человеческого характера, а потому поощрять оную он не собирается.
Прим поняла, что провалилась, но не собиралась сдаваться.
После на ум приходили размышления иного толка. Такая примитивщина, как секс на пьяную голову, а потом женитьба по залёту её тоже вполне устраивала. Только вот после общения с Ромуальдом, Примроуз не была уверена, что он, услышав о перспективе рождения ребёнка, моментально впадёт в экстаз и поспешит в ювелирный магазин за покупкой кольца. Для начала следовало просто пробраться в постель этого человека, а уже потом – в жизнь. Постепенно, аккуратно подводить его к мысли, что в одиночестве жить он не сумеет, а она – дар судьбы, посланный свыше. Жизнь без неё станет для Ромуальда испытанием на прочность. Он придёт к выводу, что одинокое существование невыносимо и тогда…
Но он оставался холоден и неприступен.
Я ненавижу людей, произнёс он однажды.
И тебя тоже, прочитывалось в его глазах.
