Текст книги "Bittersweet (СИ)"
Автор книги: Dita von Lanz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)
Собственно, после разговора с последним Челси сейчас и возвращалась. Общение по традиции прошло на повышенных тонах, время от времени переходя в откровенный скандал, отчего Челси чувствовала себя выжатым лимоном, отбитым попутно молотком для мяса.
Леннард всегда её бесил. Кажется, это было взаимно. Она не переносила на дух школьное окружение братца, оно относилось с подозрением к ней. Видимо, придерживались тех же взглядов на жизнь, что и Ромуальд.
Не беря в расчет внешность брата и его приятеля, что различалась ощутимо, Челси могла бы сказать, что они идентичны. И в плане характера, и в плане отношения к ней. Неудивительно, что при встрече Леннард даже не улыбнулся, а скривился, будто хлебнул уксуса. Потом, конечно, попытался исправить ситуацию, изобразив радушие, но получалось с переменным успехом. Недовольство просачивалось через маску приторной сладости, как гной через плохо наложенную повязку, и всё вместе это производило тошнотворное впечатление. Небольшой процент отторжения Челси списывала на собственную предвзятость, остальное оставалось на совести Леннарда.
Помимо внешности между ним и Ромуальдом имелось одно существенное различие. Ромео продолжал бездействовать, а Леннард на развлечения зарабатывал своими силами, хотя, стоит признать, на начальном этапе, не обошлось без помощи родителей. Они вложили свои финансы и позволили сыну распорядиться ссуженной суммой по своему усмотрению, заявив, что если он прогорит, то будет следовать инструкциям, полученным свыше, фактически, они сами выберут ему жизнь. Работу, жену, количество детей… Если у него получится не пустить деньги по ветру, а преумножить их, тогда бонусом будет проходить шанс самостоятельно выбирать путь, по которому Леннард жаждет пройти. Он рискнул. И выиграл пари.
Иногда Челси прикидывала, мог бы её брат повторить судьбу одного из школьных приятелей? Ответа на поставленный вопрос не нашла, но, в большинстве случаев склонялась к мысли, что Ромуальд себя в подобной сфере реализовать не сумел бы. Ему не хватало усидчивости, однообразие быстро приедалось, он искал разные эмоции, разные ощущения, разных людей. Последнее, правда, лишь до тех пор, пока тет-а-тет не столкнулся с Джулианом и не пришёл к выводу: он не нуждается в новых знакомствах. Политика смены перчаток осталась в прошлом, ему хорошо так, в стабильных отношениях, без третьих, пятых, десятых лиц в запасе. Постепенно на второй план отошли эмоции, ощущения, развлечения. Всё то, к чему Ромуальд тянулся прежде, о чём позабыл теперь.
Может, находясь в новых условиях, он мог позаботиться о стабильности будущего и тоже подался в среду деловых людей, но отведённое время закончилось. За Ромуальда решение приняли родители, они же пришли к выводу, что ему необходимо развивать творческий потенциал, заложенный при рождении, а, значит, он пойдёт по этой стезе. Выйдет на сцену и максимально себя проявит. Во всяком случае, должен это сделать.
Челси сомневалась, что надежды Эйдена и Симоны будут оправданы. Вовсе не потому, что на Ромуальда смотрела всё тем же взглядом, который принято именовать предвзятым. Скорее, потому, что она не видела его в творчестве. За то время, что было проведено в среде исполнителей, Челси начала неплохо разбираться в людях подобного склада, и именно в Ромуальде не замечала особого рвения, умноженного на желание запечатлеть своё имя в списке великих творцов. Он мог выступить, но совершенно не нуждался в театральных подмостках. Его согласие на участие в процессе напоминало детский утренник, когда малыша хватают за руку, выводят в центр, заставляют подняться на стульчик и декламировать стихи. Хорошо, когда ребёнок действительно это любит и выходит на середину без ментальных пинков со стороны взрослых, тогда на лице светится счастливая улыбка, и подарок, выданный Санта-Клаусом, станет лишь приятным бонусом к возможности покрасоваться перед толпой. Сравнивая Ромуальда с таким ребёнком, Челси приходила к выводу, что он бы предпочёл получить подарок просто так, лицедействовать перед толпой ему не хотелось. Или не в той компании, что ему предлагали… Навязывали, говоря откровенно.
Выйди на сцену Джулиан, и у Ромуальда появлялся некий стимул. Стремление морально поддержать, как минимум. Но когда Джулиан оказался за бортом, последние искры желания принять участие в постановке угасли, теперь в душе родственника тлели лишь угли жажды уничтожить соперника, установить справедливость по своим канонам и добиться рокировки. В своей борьбе он мог на многое решиться, но Челси надеялась, что до подобных столкновений дело не дойдёт.
Она понимала – Илайя знает: с ним всё произошло не по воле случая. Не догадывается, а именно знает, почему-то не торопится писать заявление в полицию, добиваясь торжества справедливости, возмещения ущерба и получения морального удовлетворения от осознания, что сумел поставить противника на место. Илайя не повторял собственное высказывание о необходимости личного пространства, но Челси чувствовала, что от него откровенных признаний добиться не сумеет. Он не увиливал от прямых обязанностей, занятие провести согласился, заверив, что всё в порядке, поблажки не нужны, и пара швов на руке – это мелочь, на которую обращать внимания не стоит. На голос они однозначно не влияют, потому не о чем беспокоиться. Это любой доктор подтвердит, если его спросить.
Челси не спорила. Несомненно. Какая связь может быть между рукой и голосовыми связками? Никакой. Какие тогда вопросы? Аналогично. Тоже никаких.
Илайя на протяжении всего занятия выглядел задумчивым и немного растерянным, потом сказал, что собирается покупать новый телефон и сим-карту тоже, старые он потерял во время драки и не знает, где теперь искать. Но заявление всё равно писать не станет, модель ему не нравилась, к тому же, появились новые модификации, давно следовало задуматься об этой покупке. Челси покосилась в его сторону с недоумением, поскольку телефон видела и не могла сказать, что он такой уж старый. Предыдущая модификация всего лишь, бывает и более устаревшее средство связи. Впрочем, вопрос чужих гаджетов её особо не волновал. Она не стала задавать наводящие вопросы, сделав вид, что удовлетворилась этим скомканным рассказом, не несущим в себе и сотой доли информации, коей располагал собеседник.
Если бы Илайя не отмалчивался, а честно обо всём рассказал, необходимость в этом визите отпадала сама собой. Но Челси признания не добилась, давить на подопечного не решилась, к брату на переговоры не отправилась, решив подойти к разрешению конфликта с другой стороны.
– Сколько лет прошло, а старшая Эган продолжает жить в мире древнего мульта, – хмыкнул Леннард, заметив Челси на пороге своего заведения.
– Мой цинизм, порождённый этим сериалом, по-прежнему, со мной, – ответила она.
– И тебя не смущает тот факт, что ты похожа на младшую Лейн?
– Удивлю, но такого эффекта я и добивалась.
– У каждого свои причуды, – заметил Леннард.
Должно было прозвучать философски, но получилось пришибленно. В сочетании с кислым выражением лица, это давало неслабое представление об истинных мыслях старого знакомого. Челси не сомневалась, что он и в обычное время обеими руками проголосовал бы за выдворение её за пределы не то, что своего клуба, а из страны. Теперь его нежелание видеть Челси поблизости достигло кульминации. Леннард, вероятно, надеялся, что она перехватит посыл, повисший в воздухе, и уберётся без дополнительных подсказок и намёков. Челси не собиралась разворачиваться и уходить. Она рассчитывала на длительный, продуктивный разговор.
Соратник ей достался незавидный и начинания особо не поддерживал. Однако на дверь не указывал, только продолжал улыбаться, умудряясь сочетать в мимолётном движении губ повышенное количество сахара с не меньшей дозой отвращения к личности Челси, её поведению, имиджу… Вообще ко всему.
Он считал её достаточно глупой и верил, что разговор пройдёт ровно в том направлении, которое задаст он. Челси придётся смириться, принять условия и играть по правилам. Она умудрилась перевернуть всё с ног на голову, и уже через некоторое время услышала признание. Оно не повергло Челси в шок, лишь подтвердило прежние догадки. Не поблагодарив Леннарда, она поднялась и ушла, подозревая, что пройдёт пара минут, ступор собеседника покинет.
Она нисколько не удивится, если Леннард позвонит Ромуальду и поведает ему о своих злоключениях, предупредит о возможном визите, а в финале добавит слезливую просьбу: не верить ни единому слову Челси, потому что она всё придумала. Мерзкая интриганка желает очернить прекрасного человека. Разумеется, только так.
Из признательной речи Челси выделила несколько любопытных моментов, на них и акцентировала внимание. По всему выходило, что Ромуальд давно вынашивал эту идею, но с претворением её в жизнь не торопился, откладывая до последнего момента, когда терпение приказало долго жить, а результат захотелось получить в кратчайшие сроки, не прикладывая усилий и не марая особо руки. Он постарался переложить ответственность за происходящее на посторонних людей, списав всё на случайное происшествие, замаскировав избиение заказное под нечто случайное, самая банальная на свете ситуация. Ежедневно в разных концах страны таких происшествий бывает десятки и сотни. Иногда всё заканчивается благополучно, как в случае с Илайей, иногда бэд-энд одерживает победу в противостоянии. В том, что одной из жертв стал Илайя, нет ничего удивительного, такое могло произойти с каждым. С тем же Ромуальдом. Однако ему повезло, а от Илайи удача отвернулась.
Второй пункт соответствовал умозаключению о нежелании Ромуальда сдаваться и окончательно забывать о безумных идеях. Этот вопрос они с Леннардом не обсуждали, здесь Челси уже сама делала выводы. Путь унижения и попыток уговорить отца закончился. Теперь в силу вступили новые идеи. Это нападение было первым из них. Какие будут в дальнейшем? Пока неизвестно. Но вряд ли они окажутся безобидными, как белая бумажная рыбка, что принято цеплять на пиджаки во время празднования дня смеха во французских школах.
– Как далеко ты зайдёшь в своих играх, братик? – спросила Челси, постучав пальцами по рулю.
Ехать к Ромуальду и бросаться обвинениями она не планировала. Леннард сдался и поведал обо всём, но он всегда, в представлении Челси, был той самой трусливой крысой, которая, почувствовав, как горит задница, сливает информацию и начинает ходить на задних лапах, желая выслужиться. То качество характера, что делало их с Ромуальдом разными людьми. Ромео в любой ситуации держался до победного конца, и хотя был порядочной стервой, в истерики не скатывался. Может, просто хватало ума, чтобы не демонстрировать не лучшие свои качества. Разговор с ним закончился бы не откровенным признанием и попыткой узнать, как загладить вину. Ромуальд, напротив, ощетинится и скажет, что в следующий раз удача ему улыбнётся. А первый провал стимулирует сильнее и не позволяет расслабляться.
Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Челси собралась с мыслями и собиралась вернуться в стройный поток машин. На дисплее отразился номер отца. Пожалуй, единственный человек, с которым Челси сейчас могла поговорить о делах спокойно, не переходя на повышенные тона и не переводя общение в скандал, как могло быть в ситуации с братом.
Ромуальд, правда, редко звонил первым, предпочитая оставлять инициативу в руках сестры, попутно демонстрируя полное отсутствие интереса к поддержанию с ней тёплых отношений. Ну, и к мюзиклу, в общем-то, тоже. Только если у него начинался новый прилив желания – выбить роль для Джулиана. Тогда он мог позвонить кому угодно. Отцу, сестре, злейшему врагу, что не слишком различалось между собой. В мировоззрении Ромуальда последние два понятия не просто соседствовали, а дополняли друг друга, соединяясь, как две части паззла. Идеальное сочетание.
– Знаешь, пап, иногда мне кажется, что этот мюзикл проклят, – Челси откинулась на сидение и презрительно скривилась, понимая, что отчаянно хочет наябедничать отцу, поведав о том, что сама узнала не так давно. – Чем-то логичным и материальным я не могу объяснить количество препятствий, с которыми мы постоянно сталкиваемся в работе над постановкой. Сначала в больнице оказывается твой композитор, потом мой ученик, утверждённый на одну из главных ролей. Когда это случилось? Вчера вечером. Нет. Если ему верить, то ничего серьёзного не произошло, всего лишь небольшая стычка с хулиганами. У него украли телефон, немного порезали… Немного – это царапина от лезвия на шее и две колотых раны. Предплечье. Пришлось наложить швы, но через несколько дней их должны уже снять. Об этом, думаю, рано говорить, но он особо ни на что не жалуется и вообще не хотел мне ничего говорить. Я бы не узнала, если бы не настойчивость в сочетании с небольшим количеством наблюдательности.
Он не носит шарфы. Никогда. Даже осенью, хотя она в этом году на редкость паршивая и холоднее обычного. Неудивительно, лето тоже было достаточно мерзким, нечто подобное проглядывало в перспективе. Но не о погоде речь. Не отвлекай меня, папа. Я пытаюсь говорить о серьёзных вещах, и настроение у меня не такое, чтобы переводить всё в шутку. Так вот, Илайя не носит шарфы, а сегодня утром, когда мы с ним пересеклись, первым делом взгляд зацепился за шейный платок, слово за слово разговор дошёл до вечернего инцидента, нападения, попытки избиения и прочих неприятностей, свалившихся на людей, работающих над нашим проектом.
Ты знаешь, я не суеверная и отношусь ко всяким мистическим штукам без должного трепета, или что там должно рождаться в моей душе, когда речь заходит о паранормальных явлениях. Но это наводит на определённые мысли.
Я помню, что у Энтони были проблемы личного характера, и мы не имеем к его злоключениям никакого отношения. Хотя, я в корне не согласна с политикой, проводимой нашей компанией, когда речь заходила о нём. Нет, я ничего против него не имею. Как исполнитель, композитор, режиссёр, сценарист, много кто ещё, он мне нравится. Но мне кажется, что не обязательно было связывать его с нашей компанией, пока происходило много всего… Много всего такого, что нельзя назвать обыденностью. Несомненно, он должен был вновь засветиться. Ладно, я знаю, что в этом вопросе мы общего языка не найдём, как и в тех, где речь заходит о моём брате.
Так вот, больницы. Да, здесь была особая ситуация, а у Илайи – всего лишь несчастливое стечение обстоятельств. Или счастливое, раз он сумел выбраться из переделки с минимальными потерями. Однако теперь я не удивлюсь, если во время одной из репетиций обрушатся немногочисленные декорации или хуже того, под кем-то из актёров во время исполнения номера проломится сцена. Такое вполне может быть, ведь на данный проект везение семьи Эган не распространяется. Надеюсь, что только пока. Есть два варианта развития событий. Мюзикл или провалится и получит море разгромных рецензий на следующий день после премьеры, или сделает кассу, привлечёт внимание многих, утонет в миллионе восторженных отзывов, а потом получит экранизацию и будет признан культовой постановкой.
Ну да. Зачем думать о чём-то скромно? Если уж жаждать успеха, то в крупных масштабах. Меня устраивает второй вариант. Посмотрим, как всё будет в реальности.
Да, пока папа.
Челси хмыкнула и отключила звонок, проводя ладонью по лицу, цепляя несколько прядей и отводя их назад.
Она рассказала отцу обо всём. Почти. Кроме самого главного. Ни слова о причастности Ромуальда к ситуации с избиением.
В течение всего разговора она неоднократно чувствовала, что вот он – подходящий момент, но стоило открыть рот, как говорить начинала совсем не то, что крутилось на языке. Настучать отцу на Ромуальда она могла в любой момент, но так и не решилась на это. Ряд причин, ряд сомнений. Понимание, что ничем хорошим ситуация не закончится. Сначала отец наорёт на Ромео, возможно, даже ударит его, отчитает и потребует отказаться от выбранной тактики. Ромуальд торжественно пообещает больше никого не трогать, умилительно улыбнётся, сделает вид, будто раскаялся и вновь на время прекратит какие-либо действия. Но потом, когда он понемногу отойдёт от головомойки, усердия удвоит. Только портить жизнь будет уже не только партнёру по сцене, но и тем, кто поспособствовал продвижению неизвестного, но талантливого дебютанта. Первым на себя примет удар Илайя, потом Ромуальд переключится на сестру и в финале придумает какую-нибудь мерзость в подарок отцу.
Он это умеет.
Опасения. Плюс родство.
Конечно, куда без этого? Ещё один аспект, мешавший Челси смотреть на ситуацию непредвзято. Как бы ни были противны ей поступки Ромуальда, а суть всегда оставалась неизменной. Ромео – её брат, и она принимает его таким, какой он есть. Периодически испытывает непреодолимое желание – переделать всё, но понимает, что это нереально. Приходится мириться с тем, что есть, закрывать глаза на сумасбродные выходки, глупые планы и совершенно невыносимые высказывания. Отвратительные черты характера, нежелание принимать чужую точку зрения, граничащие с тотальным эгоизмом. Если разбирать его образ по косточкам, можно и вовсе прийти к выводу, что он слова доброго в свой адрес не заслуживает, только презрительные взгляды и ядовитые высказывания. Но Челси склонялась к мысли, что это только внешняя оболочка, и во многом ответственность за формирование такого образа лежит на отношениях, в которых Ромуальд состоит несколько лет. События, произошедшие с Джулианом, способствовали усилению и выпячиванию не самых приятных черт личности Ромуальда, отшлифовали их, выдвинули на первый план. Наверное, в ином ключе ситуация развиваться не могла. Сценарий её имелся в единственном экземпляре, импровизации не предвиделось.
Челси ратовала за восстановление справедливости, но когда думала, что под ударом окажется один из родственников, решимость умирала стремительно. Наверное, стоило укорить себя за проведение политики двойных стандартов. У неё не получалось.
Челси старалась рассматривать ситуацию с разных позиций, но неизменно приходила к выводу, что Ромуальд ей дорог, и она не может запросто вырыть яму, в которую ему полагается упасть. Он уверен в правдивости обратного утверждения, но это лишь его мнение.
Отцу не обязательно знать, как так получилось, что один из основных актёров состава получил несколько ножевых ранений. Если бы он самостоятельно догадался о подоплёке произошедшего, это был бы совсем другой разговор и другая расстановка сил. Сейчас Челси склонялась к мысли, что старшее поколение в противостояние втягивать не стоит. К тому же, данный вариант до отвращения похож на действия учеников младшей или средней школы. Они не имеют возможности самостоятельно разобраться со сложившейся ситуацией, ищут поддержки у родителей, и старшее поколение отправляется на разборки. Челси считала себя достаточно взрослой и самостоятельной для того, чтобы не впутывать родителей и осадить брата, не включая в программу «обязательных развлечений» шантаж и угрозы.
Для начала не мешало разобраться с мотивацией поступков своего протеже. Нападение было, в первую очередь, его проблемой. Он не торопился восстанавливать справедливость, не кинулся в полицию, не начал разговор с Челси, бросив ей в лицо обвинения или жалобы на действия Ромуальда. Вряд ли он чего-то опасался. За время общения Челси неплохо узнала его, как человека, и это точно было не в его характере. Возможно, имелись определённые обстоятельства, о которых он намеренно умалчивал, и именно они всё решали, остальные события оставались декорациями.
Всё могло упираться в принципиальность и нежелание так просто сдаваться. Судя по тому, с каким кислым выражением лица рассказывал о случившемся Леннард, нападавшим тоже досталось. Двое из них получили разбитые носы, один – трещину в челюсти. При раскладе «один против троих» это были не такие уж маленькие потери. Во время рассказа Челси даже почувствовала небольшой прилив гордости, когда Леннард кипел, негодовал и исходил возмущениями. Вместе с тем удивилась, поскольку не ожидала от своего подопечного особой прыти. Челси склонялась ранее к мысли, что он относится к числу людей, сильных только в остротах. Когда речь заходит о применение физической силы, спесь улетучивается в неизвестном направлении, и тут уже использование ядовитых фраз не поможет. Единственное, что ему останется, так это принимать побои, закрываясь руками и надеясь, что далеко ситуация не зайдёт, а потери окажутся невелики.
Скорее всего, у Ромуальда сложилось такое же впечатление.
Выйдя замуж, Челси перестала оценивающе смотреть на окружающих мужчин, и их внешняя привлекательность для неё значения не имела. Теперь она предпочитала каждого рассматривать исключительно с точки зрения профессионализма, прикидывала потенциальный интерес публики. Нет, глаза себе не закрывала, это был уже явный перебор, но, когда делала ставку на Илайю, решающую роль сыграла, отнюдь, не его внешность, скорее совокупность факторов. Однако Челси не удержалась и составила его примерную характеристику, которая, как показала практика, оказалась далёкой от реального положения вещей.
Брат помимо образа чёрствого эгоиста периодически примерял амплуа прожжённого циника, и обе эти ипостаси не противоречили его натуре. Они отлично дополняли её, оттеняя и подчёркивая определённые черты характера. Вообще-то изначально Ромуальду предписывалось вжиться в образ романтического героя, но он абсолютно не желал вписываться в эту категорию. Единственное, что могло его роднить с подобными личностями, так только имя, и этого мизера явно не хватало для полноценного выстраивания политики раскрутки и продвижения. Роль романтичного героя в былое время с блеском мог исполнить именно Джулиан с его нежными, немного застенчивыми улыбками, умением умилительно отводить глаза и говорить только то, что от него жаждали услышать поклонницы. Ромуальд в эти рамки вписываться отказывался, он больше походил на представителя второй категории типажей, так любимой многими девушками. Плохой мальчик. Поскольку аудитория мюзикла состояла не только из школьниц, то и рамки образа варьировались, и это было уже нечто более неуловимое, нежели клише, которыми принято наделять героев подобного типа.
Да, если задуматься, то Джулиан вполне мог быть вторым главным героем. Мог раньше, до болезни, которая несколько пошатнула его мировосприятие, изменив там многое. Вряд ли коррективы оказались незначительными и незаметными. Будь правдой всё, что говорил Ромуальд, Джулиан продолжал бы работать над музыкальным материалом, а не вёл затворнический образ жизни, скрываясь от посторонних и боясь высунуть нос на улицу.
Челси не была дипломированным специалистом, интернету особо не доверяла, потому предпочла обратиться к доктору и проконсультироваться относительно чужого недуга. В заявлениях Ромуальда имелась доля истины. Действительно, есть определённый процент больных, которые умудряются перешагнуть через неприятности, принять недуг, как данность, принимают лекарства и мирно сосуществуют рядом с подобными показателями. Только для преодоления им требуется продолжительный период времени и жесткий характер, что принято именовать несгибаемым. Челси в таком ключе о Джулиане, при всей симпатии, отозваться не могла. Чего она в нём никогда не наблюдала, так это именно жёсткости характера и умения продвигаться вперёд. Большинство проблем за него разрешал менеджер, а сам Джулиан предпочитал плыть по течению. Теперь задачи по продвижению вперёд взвалил на себя Ромуальд, но менеджер из него вышел посредственный, а если отбросить в сторону деликатность, то откровенно дерьмовый. Изменения, произошедшие в жизни Джулиана, сыграли немаловажную роль. Из желанной персоны он превратился в человека, который не имеет никакого влияния. Фактически, умудрился взобраться на самую вершину, а потом оступиться и сорваться вниз. Делать пришлось совсем немного. Только жить, не подозревая, что в семье имеет место быть подобное заболевание, передающееся по наследству. По сути, винить его было не в чем, претензии сами собой напрашивались, когда речь заходила о родителях Джулиана, наплевавших на вопрос генетики. Но… В общем, Джулиан, который идеально подходил на роль прежде, теперь потерял все преимущества и остался проигравшей стороной.
Представление о романтическом герое у Челси было определённое, сформировавшееся много лет назад, но с того момента практически не подвергнувшееся переменам и влиянию извне. Она присутствовала на отборе и видела немалое количество кандидатов, желавших получить место в актёрском составе. Некоторые парни неплохо вписывались, но что-то внутри протестовало, не позволяя ответить однозначным согласием и не пускаться в авантюру под названием «Создай идеального героя своими силами».
Одного подводила излишне фактурная внешность с налётом брутальности, которая совсем не гармонировала с заявленным образом, а лишь подчёркивала полное отсутствие совместимости. Второго выдавал взгляд, в котором от романтики не осталось ни следа. Взгляд взгляду рознь. На этом прогорали многие. Встречались такие актёры, которые улыбались, но при этом в глазах прочитывалась смертельная усталость и мысли о том, насколько их задолбали прослушивания и необходимость мотаться по кастингам. В них не было азарта борьбы, пыла и стремления сделать хоть что-то, чтобы заинтересовать потенциальных работодателей.
Челси не была подвержена повальной моде на посещение психологов, не поддерживала утопичную мысль о необходимости позитивного настроя, но уже на начальном этапе чувствовала, что особых успехов от таких кандидатов не добьётся. Ей нужна была жажда жизни, стремление к активным действиям, доля наглости, но не зашкаливающей и сбивающей с ног. Она не симпатизировала откровенным хамам, которые считали, что именно в этом заключён секрет их обаяния. Она искала золотую середину.
Илайя отвечал практически всем запросам. В нём было всё и даже чуть-чуть больше, чем требовалось романтическому герою нового поколения. Не столь важно, что на сцене он не будет задействован в подобном амплуа. По сути, там вообще особого внимания любовным линиям уделено не было, однако, за пределами сцены от обоих участников основного состава требовалось умение соответствовать определённым амплуа, в которое их вписывали создатели мюзикла. Ромуальд – темнота с долей жестокости, насмешливости и равнодушия. Илайя, в противовес ему, милый и обаятельный молодой человек, приятный и лёгкий в общении.
Его внешность настраивала на воздушно-романтичный нежный лад. Некая беззаботность. Рядом с таким парнем юные особы вполне могут представить себя в довольно стандартных, но столь приятных им ситуациях. Поцелуи под дождём, прогулки под ночным небом, цветы, шампанское и прочий стандарт-антураж.
Он был достаточно высоким, в меру симпатичным, обаятельным. Может, не красивым, но харизматичным – точно. На томного юношу с комками туши на ресницах и липким блеском на губах точно не тянул, но и впечатления того, кто неоднократно принимал участие в драках, тоже не производил. Его облик наталкивал на мысли об иной тактике поведения. Например, что он старательно избегает конфликтов, предпочитая разрешать всё миром. Не дерётся, а использует способности парламентёра, стабильно выручавшие его прежде.
Неоднократно Челси доводилось слышать выражение об обманчивой внешности.
После разговора с Леннардом она убедилась в правдивости данного утверждения ещё раз. Проникновенной речью и словами о целесообразности мира во всём мире невозможно расквасить два носа, причём не просто разбить, а сломать их. О трещине в челюсти и заикаться не стоит. Здесь уже никакие уговоры не сработают, только кулаки.
Разбитые костяшки, которые она лично наблюдала с утра, подтверждали чужой рассказ. Всё тот же томный юноша никогда до такого не дошёл бы, и уж точно не стал умалчивать о своих неприятностях, при первой же возможности вывалив на собеседницу все подробности случившегося. С комментариями по поводу несчастной доли и злоключений, что преследуют ранимую творческую личность.
Впервые в жизни Челси ошиблась с характеристиками. Честно говоря, радовалась, что неправильно расставила акценты. Напоследок подумала, что Илайя ничего ей не сказал о причастности Ромуальда, по причине вынашивания собственного плана мести. Месть, наверное, громко сказано. Просто равноценный ответ.
Она улыбнулась своим мыслям. В определении образа героя несколько просчиталась, но зато не ошиблась с характером. Именно то, что нужно человеку, способному противостоять Ромуальду и не сломаться под его нападками и глупыми идеями.
Телефон вновь зазвонил.
Челси была уверена, что это отец, потому ответила, не глядя.
Из трубки донёсся голос знакомый, но принадлежал он точно не Эйдену Эгану. Звучал на удивление доброжелательно, моментами – иронично. Здесь не нужно было долго прикидывать, что заставило Ромуальда отказаться от принципов и первым набрать номер родственницы. Леннард позвонил и предупредил о приближающемся цунами. Ромуальд ждал полчаса, час. Терпение его иссякло, и он решил проявить инициативу, вызывая на себя огонь. Вот только Челси уже отполыхала и не собиралась вновь превращать дотлевающие угли негодования в нешуточное пламя.
Судя по всему, правильно делала. Ромуальд ждал скандала, и сама перспектива его веселила.
– Привет, – отозвалась Челси. – Какими судьбами?
– Для того чтобы я позвонил сестре, нужен особый повод?
– Несомненно. Цунами в нашем округе или землетрясение. Второе подходит больше.
– Это радикальные меры, – хмыкнул Ромуальд. – Я говорил о чём-то более вероятном. Как вариант, я могу поинтересоваться судьбой племянника и захотеть прогуляться вместе с ним.
– Можешь, – Челси не стала отрицать вероятность такого события.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Например?
– Что-нибудь из серии «у меня очередная дерьмовая новость о мюзикле».
– Для тебя или для меня?
– Что именно?
– Дерьмовая.
– Для меня, – ответил Ромуальд.
– Нет, – Челси ответила быстро, практически не тратя время на размышления. – Хотя… Подожди. Дай подумать. Вообще-то у меня было одно сообщение для тебя, но я откладывала новость до последнего. В ближайшее время, как только Илайе станет немного лучше, планируется устроить нечто вроде пресс-конференции для вас обоих. Сначала официальное представление исполнителей главных ролей, а потом интервью.
– Лучше? С ним что-то случилось?
Голос прозвучал подозрительно заботливо и немного напряжённо. Челси почти поверила. Могла бы поверить, если бы не знала брата и не возвращалась сейчас с признанием от его приятеля.
