Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 55 страниц)

– Вот я ему так и ответил. Боги не нуждаются, чтобы им посвящали какие-то дни, они могучи и без этого. А если он в чём-то сомневается, то наверное не следует носить монашеское одеяние, – сообщил Джеймс.

– Ох, пока дождя нет, пойду, наведаюсь к каретам, посмотрю, как их подготовили, – сообщила ему супруга, – Расскажешь тогда вечером самые забавные просьбы, – посмеялась она.

– Приходил один без руки, хотел, чтобы его из-за травмы обеспечивали до конца жизни, – бросил Джеймс ей в след, пока вспомнил этот сегодняшний случай.

– Ну, так что? – стоявший рядом Вельд так свой ответ на вопрос и не получил, потому и никуда не делся.

– Сегодня нет, сын, нам после слушаний нужно ещё к алхимикам зайти, кое-что исследовать, советов спросить, – проговорил ему Джеймс, – Давай, завтра, если будет плохая погода и мало народу, распоряжусь, чтобы Эйверь, если сам того, конечно, захочет, потренировал тебя и показал приёмы с алебардой или чего ты там хотел, – припоминал он доносившиеся обрывки их разговоров, слышимые краем уха в процессе застолья.

– Добро, – слегка расстроено проговорил тот, когда его разгоревшаяся после разговора надежда на сегодняшний вечер таки потухла.

– Потренируйся с Андором, – предложил король, – Или, хочешь, я ещё кого попрошу. У нас есть мастера по двуручному мечу, обучающие кадетов, есть мастера копья, тренирующие гвардейцев.

– Есть одна девица, управляющаяся с двумя клинками разом, – раздался гулкий низкий голос Эйверя позади них, – Ловко танцует со своими акинаками, ты бы видел!

– Да, я, пожалуй, разыщу Андора, – кивнул им Вельд, поправив курточку мундира и бахрому на плечах своих эполетов.

– Давай, – кивнул ему отец, – Хоть будем знать тогда, где к ужину разыскивать, – улыбнулся он Вельдемару.

– Генерал Вершмитц снова клянчил земли, – произнёс Эйверь, когда шагов старшего принца уже не стало слышно в коридорах, – Говорил, представляет свои интересы и интересы рода Оцелотов. Мол, пора отважному рыцарю Оскару свою башню обустроить в настоящий замок. Крестьянскую деревню рядом выстроить, пусть хозяйство ведут при нём, а он там правит при них. В смысле при Вершмитцах, – усмехнулся паладин, – Генерал всё-таки ж, не солидно под бароном торчать до сих пор. Это когда их к нам служить посылали… сначала дядьку его. Ну, Людвиг такой, в капитаны дослужился. Потом племяш его подрос, его-то, генерала молодого, ты прекрасно знаешь. Хотят владения расширить. Дай добро, чего уж. Лучше служить будут, меньше ныть и клянчить. Я думаю, нам довольные воины в армии нужны, особенно сейчас. Чтобы ничей подкуп и выгодны условия дух их и верность их не ломали. Держим доверие с приближёнными, а те пусть со всем довольством своей жизнью служат нам.

– Может, его ещё и в увольнительную отпустить, что б женился да детьми обзавёлся? – усмехнулся Джеймс, отпивая вина из кубка.

– Да для обустройства-то, неплохо бы, но не думаю, что сейчас подходящее время, – ответил паладин.

– Да ведь всё равно в случае согласия на земли будет брать день-другой, если не неделю, чтобы руководить и следить за обустройством. Чего уж, генералов у нас хватает, этот может и отдохнуть, пока не призовём дальше службу нести. А в добавок ко всему, что им ещё делать, когда я уеду? Пусть обустраиваются…

– Значит, я ему утвердительный ответ дам при встречи? – интересовался воин, – Добрый ты по праздникам. Всем вот так земли раздавать. Пусть сами возятся с Корлицием, а он им документы готовит. Подпишешь тогда до отъезда. Изведут же, если ждать твоего возвращения прикажешь, – добавил он заодно.

– Добрый… В этом моя проблема, паладин? – поинтересовался Джеймс, – Что молод был, резок и амбициозен, а сейчас, когда дети подрастают, мягчаю? Не могу уже удержать все эти земли без войн и конфликтов, как прежде?

– Да кто его знает, – отвечал Эйверь, – Договоришься ещё там со всеми, заключишь союзы, – надеялся он, – Кто полезет на нас теперь в здравом уме? Кто сам к нам с тем, – кивнул он вниз, чуть повернувшись боком, демонстрируя свой фламберг в ножнах, – Тот от того и «того», – имел в виду воин смерть врагам от оружия, – Речи про осаду быстро пойдут. Не было бы змея, может, и улеглось бы, а так все будут знать, как лихо отбились. Придут сюда черепушку смотреть. Ещё благодарные жители, что у рек, в которых он им докучал, с дарами придут, что избавил от чудища их край, – усмехался паладин.

– Ну, тогда они скорее в темницу к Лейтреду должны идти, пожалуй, – хохотал король, – Он его словил и приволок. Ну да боги с ними, – успокоился он, – Возьми тот конверт с письмом, сейчас к алхимикам двинемся, вы с Вайрусом ждите там, – повелел монарх паладину и вставшему из-за стола камерарию.

Пока они беседовали архимаг отодвинулся, изрядно объевшись, откинулся на спинку своего стула, отдыхая и не торопясь подниматься с места. А, к камерарию как раз вбегал в приоткрытые ещё после ухода Кирстен двери обедни, один из слуг в серебристом серо-чёрном костюме с донесением и письмом, с которым тот сейчас и направлялся к королю по пути к выходу из зала.

– Ох, долго вы с Птичником будете играть в «Прошедший слух», – покачивал он головой нервно хихикая, – Это ж надо!

Говорил он это, конечно, образно и с долей иронии. «Прошедшим слухом» именовалась детская забава, когда собравшиеся в большом количестве ребятишки садились в линию, полукруг или даже полноценный круг в зависимости от количества и выделенного для игры пространства. Первый в цепочке шептал на ухо ближайшему какую-нибудь фразу и предложение, а тот, как услышал, пересказывал её на ушко следующему, и так до последнего, который вставал и громко уже говорил дошедший или послышавшийся ему вариант, в который эта фраза преобразилась. Так, например, какой-нибудь «петух бил в гонг» превращался в «протух пирог» или наоборот.

Суть, впрочем, была донести послания не исковеркав его, но самое забавное в игре как раз было то, как предложения и словосочетания по итогу трансформировались в процессе своей передачи. И именно с этой передачей информации камерарий сейчас сравнил то, как Джеймс со своим канцлером из Триграда общаются.

– Слуга Рикмана, увидевший, что Сара, её величество, заходила в темницу к пленнику, сообщил об этом начальству, то есть посла голубя в Триград для Альберта. Тот сию информацию теперь обратно отправляет нам, уже в качестве послания для короля, которое мне передали, – помахал он бумажкой, показывая её Его Величеству.

– Только бумагу переводит, ух, – не шибко радовался тот, – Мать, должно быть, желала увидеть, кто же посмел быть настолько полоумным, чтобы возглавить осаду. Я с ней поговорю вечером, а пока нам с другим письмом разбираться надо, – напомнил им король.

– Идём к учёным, сейчас соберём алхимиков, пусть подготовят свои приборы. Отдадим им письмо и конверт сейчас. В общем, ждём, – кивнул головой Такехарис, и они с паладином отправились прочь.

V

Монарх же поставил опустевший кубок на ткань скатерти, прошагал к другому приоткрытому окну, оглядывая хмурящуюся погоду, но ещё вовсю веселящихся и пирующих во дворах людей на празднике в честь победы. Когда же слуги с Нейрис во главе убрали со стола и вышли, забрав с собой грязную посуду, к нему подошёл оставшийся Бартареон, с которым Джеймс Дайнер, по-видимому, и желал остаться наедине.

– Друг мой, вот вы, маги, вы же видите ауры и энергетику людей, так ведь? – интересовался король у него, стоя спиной.

– Да, мой король, есть такое. Не у всех, но довольно многие могущественные маги таким взором обладают, – утвердительно отвечал тот.

– Вот скажи мне, если я приведу тебе тысячу детей и один из них будет незаконнорождённым потомком короля от уличной блудницы, узнаешь ли ты его в толпе? – поинтересовался король гипотетическим вопросом.

– Безусловно, – хмыкнул архимаг, – В тот же миг, как увижу.

– Даже так, – задумчиво покачивал головой Джеймс, протянув пальцы к своей бородке.

– Мне не надо даже осматривать всех. Как только, оглядывая толпу, я наткнусь глазами на королевскую кровь, сразу будет видно это свечение. Оно не жёлтое и не рыжее, но светлое и переливающееся этими тонами. Другого такого цвета, другой такой ауры в мире не сыскать, потому все могучие и одарённые волшебники без труда смогут определить, в ком есть частицы королевской крови, кто есть истинный наследник или претендент на что-либо, – говорил маг.

– Но как? Почему? Вот объясни мне, что с этой энергией делает какой-то титул? Вот решает Высший Совет, вот встаёт Сорокопут и говорит, это семейство отныне – короли. И всё? Все вдруг засияли? Как это так, отчего? В голове не укладывается, – активно жестикулировал монарх, после чего приложил пальцы к вспотевшему лбу.

– О, вы немного не так всё представляете, – улыбнулся Бартареон. – Дело не в титуле, не в назначении. Всё дело в ритуале венчания на трон. В коронации, – объяснял он.

– Ах, вот как, – взглянул Джеймс, обернувшись и не без удивления и интереса уставившись на собеседника.

– Спросите не меня, мой король, а своего прелата, или пошлите запрос к епископу, это всё по их части, – произнёс архимаг, – Что они там творят на церемонии… Дело ли в причастии, особом вине, читаемых заговорах, в самом украшенном камнями символе власти, всём ритуале вместе… Мне не ведомо. Но именно после коронации, после обряда венчания на королевский трон избранный род начинает сверкать так, что уже ни у кого из одарённых чародеев не возникнет вопросов, кто же является наследником.

– Значит, это всё венчание, – почёсывал Джеймс свою бороду, уже вновь глядя вдаль из окна цитадели Олмара.

Монарх видел, как возвращалась в крепость конница, которую он велел размять да надарить крестьянам подков на дорогах, правда, не знал, уже окончательно лошадей направят в конюшни или ещё сделают круг либо поведут по каким-нибудь ещё окрестным дорогам пробежаться.

– Именно. Не то вся церемония в совокупности от вина до заговоров, не то какой-то конкретный её элемент – отвечал верховный волшебник, – Это, думаю, не наш обычай. Это с каких-то времён, когда была важна принадлежность роду. Когда никакого Высшего Совета, назначающего монарха, не существовало…

– Но Совет был всегда, – нахмурился король, – Уоррен Мудрый, сын Энтони Уинфри, организовал его.

– Так ведь и речь не только о нас, о королевстве или даже людях. Этот обычай мог быть до объединения Энториона, определяя, например, наследие в том же Иридиуме, чтобы всем магам была видна правящая семья. Или же вообще пришёл откуда-то с Вольных Городов. А то и принадлежал не людям, а, допустим, гномам. Чтобы там в черноте подземных руд только рунические жрецы могли видеть наследников престола и представителей царствующей династии. Кто его знает… – проговорил Бартареон, – Говорю же, лучше спросите у епископа. Но не уверен, что он вам всё-всё ответит, – добавил тот под конец.

Король задумчиво молчал, понимая, что беседовать с прелатом, местным викарием или послать прошение главе Церкви Семи Богов, может, и стоит, однако же Бартареону он мог во всём доверять, а у тех начались бы странные подозрения, расспросы, да и прав маг, наверняка все истоки такого обряда они раскрывать не захотят.

Например, признать, что основы венчания на царство были взяты у гномов – подорвали бы горделивые столпы человеколюбия изнутри, сильно потрепав самомнение жителей королевства, заставили бы переписывать исторические и религиозные учения. Как могут Семь Богов Людей быть связаны с культами гномов? Тогда начнётся настоящий хаос, поиск того, что ещё мы могли перенять у них, и не ошибается ли в таком случае вся людская религия…

Заимствования из первичных языков – это одно, они были основой взросления и обучения людской расы среди активно практикующих свои наречия эльфов и гномов, по крайней мере их далёких предков в незапамятные времена. Но признать столь важную религиозную деталь, как венчание на трон – заимствованием из чужой культуры – это уже совершенно другое, способное нанести непоправимый ущерб народному сознанию и заодно создать раскол в обществе.

Оттого расспрашивать архиепископа не имело смысла. Не было даже гарантий, что он не скажет что-либо, что в итоге окажется красивой ложью и заведомо иносказательной ширмой, прикрытием для сокрытой истины, оставшейся вне королевского познания, чтобы не вносить смуту ни в аристократию, ни в народ.

А потому доверять викарию или беседовать с прелатом выглядело для Джеймса уже занятием бессмысленным. Он получил по большей части то, что хотел от своего архимага, в верности которого был целиком и полностью убеждён, хоть тот и служил до него при двух королях, и многие злые языки говорили, что Бартареон без тени сомнения присягнёт и следующему, если вдруг с династией Дайнеров что-то случится.

Нынешний архимаг был одним из любимых учителей монарха в детстве, настоящим другом и советником в юности, и сам Джеймс гарантировал своему высшему волшебнику всё то, чего тот вообще мог желать. Разве что трон Иридиума у рода Лекки было для него не отобрать, но титул герцога не нужен, чтобы влиять на политику и королевские решения, если ты верховный придворный волшебник, всегда способный дать дельный совет Его Величеству.

И король интересовался у него сейчас этими вопросами не просто так. Уже много-много лет назад, когда Джеймсу только исполнилось четырнадцать, когда ещё его отец Гектор был жив, Сара, мать нынешнего правителя, тайком наведалась в один преуспевающий бордель, где потребовала у владельца доходного роскошного здания трёх юных, но уже весьма опытных куртизанок.

Несговорчивый владелец смел наотрез ей отказывать, мотивируя тем, что едва ли после этой сделки когда-либо увидит трёх своих девиц. Ведь оставшись здесь, они ещё долгие-долгие годы будут приносить ему приличный доход, который не покрыть вот так разовым платежом за их найм.

А возвращать их ему явно не станут, так как после времени проведённого с принцем королева, естественно, не позволит распространятся никаким слухам о пристрастиях и предпочтениях королевского сына, о нём самом, о размерах, неопытности в интимных делах, которую троице и предстояло ликвидировать, обучив мальчишку всему. А потому королева, покупавшая сейчас куртизанок в борделе вскоре попросту заставит тех замолчать.

Тем не менее, по итогу сделка всё-таки состоялась. Девушек привезли в Триград, искупали, накормили, приодели, отправили обучать короля премудростям постельных игр и забав, раскрепощению безудержной юной сексуальной энергии. А через неделю, когда тот уже, по мнению матери, «наигрался» и всем овладел, она заплатила девицам и отправила их ночью на телеге в город, однако вместо кучера туда посадила своего наёмника, которому приказала убить их в лесу по дороге.

– Тпру-у-у-у, – издал кучер возглас, тормозящий лошадь, дёргая за узду, – А ну стой, давай! – после и вовсе приказал он не слишком-то понятливой ездовой кобыле холёной белой масти с едва проглядным в сумраке узором расплывчатых и хаотичных тёмных пятен.

Три девушки в телеге слегка переполошились, всматриваясь вокруг в темень лесной чаще по обе стороны дороги, не понимая, почему они тут вдруг встали на пустой дороге в этом месте. Сердца их забились, предчувствуя неладное, а сидящий к ним спиной извозчик просто тяжело вздохнул и неспешно развернулся, являя девчонкам своё сорокалетнее и немного заросшее белой щетиной лицо.

– Слезайте, бегите прочь! – кинул он им, сделав характерный отмахивающийся жест рукой, – Никогда не возвращайтесь домой и тот бордель, где работали, – приказывал мужчина, – Подальше бегите, в другой город, может, в другие владения, – замедлял он свою речь, как и понижал постепенно тембр голоса, срываясь на излишние советы.

Однако же три юные девушки в красивых и богатых платьях, которые им выдали при дворе, даже не шелохнулись, разве что поплотнее прижались друг к дружке да, помалкивая, тряслись, с непониманием поглядывая прямо в серо-голубые глаза мужчины.

– Что вам не понятно, дурочки? – прикрикнул он, хмуря густые светлые брови и теперь уже весьма повысив голос, – Я не кучер, и не всадник, не конюх, даже не кавалер! – похлопал он по правому боку лошадиного зада ладонью, как бы намекая, что с конями его работа ну никак не связана, – Королева приказала вас убить, а трупы расчленить, спрятав в лесу, выдать за простой разбой. Я – убийца, – сознавался он и даже рыжевато-карего взгляда с напуганных девчонок не отвёл.

Те вздрогнули, слегка приоткрыли рты, почти синхронно разомкнув губы, попятились назад, отползая от мужчины. Зрачки их округлились, однако браться за ум и бежать прочь по велению этого человека они, похоже, не собирались. Всё также подрагивали стройными телами да жались друг к дружке.

– Совсем страх потеряли? Да не трону я вас. Жалко таких красавиц… Живёте судьбою путан, ну да ладно, нет будущего, а кто знает! Вот заглянет в вашу таверну знатный лорд да и возьмёт себе в жёны. Мечты-мечты, глупые романы, – улыбнулся он так, будто бы и вправду почитывал на досуге подобные дамские книги, – Но кто знает! Обрывать жизнь таких юных барышень… – только сейчас стыдливо посмотрел он куда-то вбок и вниз, наискось, – Бегите, пока я не передумал.

Напуганные девушки, придерживая платья, наконец-таки плавными движениями направились заднему краю телеги, вылезая на притоптанную землю не слишком широкой лесной дороги. Убийца вёз их явно не в том направлении, откуда этих юных дев лёгкого поведения ещё с неделю назад доставляла сама королева. Здесь была глухомань и неизвестно вообще в каком направлении ближайшие сёла.

Одна из них было бросилась бежать, подняв подолы дорогой ярко-розовой юбки, чтобы было удобнее, хотя и их обувь не особо-то предназначалась для забегов по такой местности под стать всей остальной одежде. Однако же другая из сей троицы её оборвала:

– Маринка, стой! Смотри, какой лук у него возле седалища, – ткнула она пальцем в едва приметную из-за сгущающейся темноты, но всё-таки профессионально выполненную искусную вещь, – Я не хочу получать стрелу в спину! Это подло! – она нахмурила брови и с явным недоверием воззрилась на извозчика.

– Ох, да не трону я вас! Хотя… вот, что… Королева повелела мне забрать с тел мешочки с золотом, те, в которых ваша оплата за… «труды», – завуалировано назвал он их услуги.

– Мы так обучены, – слегка поджала губы ближайшая из девушек, – Больше ничего и не умеем, – помяла она пальцами дорогие ткани своего бледно-розового одеяния, – Ни плести, ни вязать… Лишь клиентов ублажать.

– А платья вам отданы, чтобы, если кто и найдёт тела, – пояснял мужчина, – то примет вас за важных особ и никогда не поймёт сути. Но… – призадумался он, возвращаясь к главному, – я не могу отпустить вас в другой незнакомый город совершенно без денег. Продать платья вы, конечно, можете. Заколки, туфли… но… вы, уверен, честно отработали свою оплату, и несправедливо будет оставлять таких красавиц без неё.

– О честности заговорил! Тот, кто, отпуская нас, нарушает королевский приказ, – усмехнулась всё та же, что и остановила Маринку, – Как тебе верить-то? Говорю же, девочки, он пустит нам стрелы в спину.

– Вот жеж кошка, – криво улыбнулся убийца, – Ничем не пронять, никак не уговорить, да не хочу я вас трогать, отпускаю! Бегите! Бегите прочь! Бегите в лес, где из-за густоты стволов и теней деревьев ночью не надо опасаться стрел и меткого глаза старика. Услышите тотчас, как кобыла зашлёпает копытами прочь, и я уеду восвояси. Скажу, мол, забыл про мешочки с золотом, а тела глубоко закопал в оврагах, так, что второй раз уж искать не полезу.

– Маринка, беги, – вернулась девушка в телегу и подползла коленками сквозь ткани платья по смятой соломе на дне, подбираясь ближе к кучеру, словно своим телом прикрывая тому обзор.

И её подруга действительно побежала. Одна из двух, та, что звалась Маринкой и была в розовом наряде. Её шаги раздавались до тех пор, пока она бежала по дороге, а затем лишь шелест травы да листьев кустарника, отдалённый хруст веток, сигнализирующий о том, что девушка таки свернула куда-то в чащу, чтобы спрятаться или затаиться.

– Арлин, – левую руку свою ближайшая девушка протянула стоящей неподалёку второй подруге в чёрно-красном платье с лентами и бантами, помогая залезть снова в телегу, – Как верно было сказано, мы чуть ли не с самых юных лет обучались лишь этому искусству. И больше ничего не умеем. Мы задержим тебя, проследим, что Маринка убежала в безопасности, снимай штаны, – повелела она кучеру властным тоном, несмотря на колоссальную разницу в их возрасте и положении.

– Собралась его ублажать? – немного возмутилась та самая Арлин, но всё-таки, взяв чернобровую девицу за руку, также подползла ближе.

– Быть может, в благодарность или в сладком томном бессилии и вправду не убьёт, – процедила она с недоверием, – я подготовлю его губами, а ты его оседлаешь, вымотаешь, – решила она не отпускать свою роль главной во всей этой ситуации, – А ты лук свой откинь подальше, – обратилась теперь она уже к мужчине, потянувшемуся к пуговицам своих кожаных тёмно-коричневых, почти чёрных, брюк.

– Да вы совсем обнаглели? – было возмутился тот, – Бегите вместе, – сказал он им обеим, – Потратьте часть золота в лавке алхимика на хорошую краску, что будет держаться год или больше. Что б никто вас не узнал. Покрасьте волосы, скажите, что вы сёстры. Вы же не оставите эту чёртову профессию, как я вижу. Только это и умеете. Будто даже осваивать никакое ремесло не желаете, довольные своим делом… Глупые малявки!

Обе юные девы слегка покраснели и потупили взор, не совсем понимая, как реагировать. Им высказали правду, с которой те были явно согласны, другой жизни они не знали, и побаивались что-либо менять в привычном окружении, клиенты их не били, не обижали, они тоже по большей части получали удовольствие от всего, что с ними вытворяли в увеселительном доме. При этом в каждой из них явно горело чувство стыда, а также чувство, словно им бросили нечто обидное, хоть до конца они и не могли сообразить, что именно, ведь кроме своего ремесла девушки и вправду ничего иного не видели, не знали, как живут другие обычные девчонки их возраста, так как дружили лишь между с собой и другими куртизанками борделя.

– Мужчины будут платить сразу за обеих. Молоденькие сёстры, которые должны целовать и ублажать друг дружку. Да вы в большинстве случаев даже избежите вторжения их сосиски в своё тело, – усмехался кучер не то своему хитрому плану, не то собственным эротическим фантазиям, – Разве что испачкают, заублажав себя руками, – дополнил он.

Девчонки лишь с улыбкой переглянулись, не смея возвращать свой взор к глазам сорокалетнего наёмника, привёзшего их сюда, но чернобровая таки потянула за ослабленные после отстёгивания пуговиц штанины, и вскоре обе принялись за то, в чём явно знали толк, надеясь сейчас тем самым обезопасить свои жизни…

Наёмник Вигмарт в наряде извозчика в скором времени уже вернулся в Триград и отчитывался перед королевой. И он явно лгал о каких-то жутких подробностях, изливая убедительные кровавые фантазии за чистую монету, в то время, как сам при этом знал, что две симпатичные девки сбежали по итогу в пограничный с Карменгхеймом городов Авендер, а куда делась их не менее милая подруга Маринка даже он не имел ни малейшего понятия.

И сейчас, когда минуло столько лет, сам Джеймс лишь сегодня днём узнал эту историю. Ведь он наивно полагал, что Маринка, Клодет и Арлин вернулись туда, откуда были привезены ко дворцу, продолжая свою былую жизнь, а то и завязав за это время с такой своей профессией. Но пришедшая к нему Арлин всё рассказала про кучера-убийцу и ту ночь. А также о том, что через девять месяцев после недели сладостных утех с принцем Джеймсом у неё родился сын Филигон. И сейчас, более двадцати лет спустя, он вырос, женился и обзавёлся собственным ребёнком.

Однако Арлин имела неосторожность рассказывать Филигону о том, что была с принцем в Триграде и он, вероятно, настоящий потомок короля. Притом, что тот мог оказаться и сыном того самого кучера, которого умело задерживали двое девиц, чтобы дать их подруге достаточно времени скрыться.

Кто же знал, что вместо гордости за своё почти сказочное происхождение и поиска лучшей доли для себя среди ремёсел и работ, они с его женой решат шантажировать Джеймса, ставшего уже королём, сообщив, что у того есть бастард и внук, уже научившийся ходить и говорить. Готовый в скором времени под напором родителей заявить о себе и притязательствах на трон. И что великие маги будут способны это официально подтвердить, ведь кровь королей и принадлежность к правящему роду просто так скрыть не удастся.

Что именно требовали Филигон и его семья – король поделился лишь с Эйверем, которому и передавал в тронном зале конверт с письмом на хранение, оставляя остальных в неведение, в том числе и архимага с которым только что побеседовал. Сам же он не знал, были ли потом дети у Маринки и Клодет, что с ними стало и где они сейчас. Он уже давным-давно не вспоминал о тех днях и ночах, что они проводили вместе и никогда не интересовался дальнейшей судьбой всех трёх девушек.

Не ведал монарх и отыскала ли Сара того наёмника, что их пожалел, а её обманул. Знал лишь, что Арлин, доставлявшая это самое письмо, уверяла и клялась, что сама она ни причём и никогда бы посметь шантажировать Его Величество не посмела. И он верил её искренним слезам и словам, в отличие от Сары, случайная встреча в дверях с которой едва не стоила бедняжке Арлин жизни.

Вполне удовлетворённый разговором с архимагом, выяснив всё то, что хотел, однако же самой этой информацией отнюдь недовольный, Джеймс отпустил своего верховного волшебника в тронный зал, велев ждать там с примицерием, апокрисарием и остальными для продолжения слушаний визитёров, а сам, вслед за Эйверем и Вайрусом, которого вероятно ещё посвятит в курс дела, отправился из цитадели вдаль дворов крепости, мимо церкви со сверкающей септаграммой, в самое отдалённое из южных зданий, за исключением стрелкового барбакана недалеко от задних ворот.

Здесь располагалась алхимическая лаборатория придворных учёных. Чаще всего в здании трудились приезжающие исследователи, чаще всего разные гномы, так как большая масса придворных исследователей большую часть времени всё же проводили свои опыты в аналогичной, куда более крупной и оснащённой, постройке Триграда

Но пока сам король был в Олмаре многие его знатоки как раз вот на такие случаи всегда находились при нём и обладали необходимым набором инструментов для различных исследований. Сейчас у стариков-алхимиков заказали разобраться в структуре верёвки, перевязывавшей письмо, в конверте, в котором то было упаковано, и, конечно же, в чернилах и самой бумаге этого послания. Причём сам текст им показывать король не пожелал. Для того, чтобы работать с чернилами достаточно было и нескольких вырезанных букв либо слов, которые он и велел отделить из общего содержания.

Всё это нужно было, потому как сын Арлин уже перебрался из Авендера куда-то в другой городок, где с супругой растил сына, дабы мать не знала их местоположения и не могла ничего рассказать даже в случае каких-нибудь страшных допросов от короля и его свиты.

Кряхтящие и гнусавые гоблины, гномы и люди-алхимики сумели для своего монарха выяснить, что бумага эта крайне скверного качества, не похожая на ту, что делают в Унтаре, Гладшире и Хаммерфолле. Она тонкая и гладкая, самый дешёвый вариант, вероятно из клёна, а кленовые рощи – это уже Карменгхейм и верхний Кхорн в области Ридгервуд, где и располагается Авендер. Причём в составе не только древесные волокна древесной массы, но и всяческая макулатура – бумажные обрезки и отходы, которые путём переработки используются в низкокачественных товарах, а также примеси разных других материалов.

С конвертом тоже самое, он уплотнён кленовой смолой для поддержания формы, но сам по себе хрупкий, ломкий и никогда бы не использовался людьми из высшего света. Впрочем, если уж эти люди всё-таки использовали бумагу, видать, какими-то средствами обладали, но также шёпотом на ухо королю Вайрусом было высказано предположение, что они попросту занимаются её изготовлением, потому и могут позволить себе ей владеть.

Про чернила удалось узнать, что они не из каракатиц, а также не из отваров орехов. Не содержат вовсе камеди, а представляют собой по сути простую сажу, разведённую в конопляном масле. Верёвка тоже оказалась конопляной, а никак не из льна или хлопка, так что области поиска резко сужались, минуя привычные унтаровские поля и гладширские сады.

Монарх был благодарен за помощь, втроём с Эйверем и Такехарисом они запомнили всё, что им сообщили, сделав должные выводы, а дальше уже полагалось ввести в курс дела ещё и Птичника в Триграде, который сможет через своих соглядатаев выследить искомых персон.

Вернувшись в тронный зал под накрапывающий дождь, они до позднего вечера принимали собравшихся посетителей. Люди разных общественных классов просили рассудить их в тех или иных проблемах. С кем остаться ребёнку после развода, должен ли фермер платить за ущерб от своих сбежавших коз, чьими являются яблоки, растущие у разделяющего земельные участки забора – того, кто их посадил, или того, на чью территорию они осыпались с залезших веток.

Одна отважная женщина пришла, сообщив, что при ней есть целый отряд добровольцев, желающих помогать с эпидемией в Лотц. Они желают отправиться туда сами и от лица монарха передать тем различную помощь типа медикаментов и провизии. В итоге волей короля и архиклирика Селесты с ними был отправлен травник Ци Лин.