Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 55 страниц)

Берсерки с изогнутыми саблями так на землях Кромвеллов и воевали, сурово поступая с любыми вторженцами, посягающими на их свободу. Получившие «силу медведя» или «силу волка» через напитки и прочие манипуляции воинственные люди в шкурах обладали неистовой яростью и жаждой убийства. Вероятно, Эйверь был из них, либо был воспитан ими в тех же традициях, решив внести разнообразие в свои оружейные навыки.

Присягнув на верность, жестокий воин стал лидером всех генералов и войск короля, кроме военно-морских сил – на воде боевыми единицами, по сложившимся военным обычаям и пошедшим от них законам, командовать мог только адмирал, и эту традицию так же хранили, не меняя.

Но за эти годы адмирал Освальд Догарат без вести пропал в одном из морских плаваний, никто из той команды не вернулся, ни один из судов его отряда более никто не видел даже в виде каких-нибудь обломков после крушения. Однако дети унаследовали его страсть к морю, правда, в большинстве своем стали пиратами. Лишь сын Уолтер вел угодный королевству образ жизни и теперь добился высочайшего звания – стал после отца адмиралом при Дайнере Втором, в то время, как все три его младшие сестры полюбили обирать эльфийские и прочие суда в Горготском море, пустившись по пути беззакония.

Сам Дрейк Кромвелл со временем возмужал и женился на нежной и светловолосой девушке Элизабет. Когда той стукнуло шестнадцать, у них родилась такая же белокурая дочурка Анна-София, чей редкий фиолетовый цвет глаз поражал окружающих. Девочка хорошо дружила со всеми детьми семьи Дайнер, хоть в силу удалённости и ряда других причин Кромвеллы и Дайнеры в последний десяток лет не слишком часто приезжали в гости друг другу, но уж несколько раз за год всё же видеться старались.

Тод Торнсвельд, дальше земель которого было лишь графство Астелия, по примеру затворника-отца совсем отдалился от всех и не поддерживал никаких официальных контактов с остальными, даже с королевской семьей. Известно, что у него была жена Маргарита, и даже родилась красавица-дочь в песнях бардов прозванная «Синеглазкой», но кто знает, насколько правдива людская молва, песенные оды и передающиеся из уст в уста слухи.

Сам же граф Торнсвельд, в свою очередь, углубился в изучение темных магических искусств, оставаясь жить в своем замке в окружении трёх служанок, готовых практически на все ради своего хозяина. Землями Лотц вместо него по сути управляли специальные войска, призванные следить за порядком и прозванные народом «собачьи черепа» за этот жутковатый элемент одежды, носимый на поясе.

Ну, а его младший брат Эвелар шёл за своей светлой мечтой, стал знаменитым бардом королевства, а кроме всего прочего ещё и прослыл знатным любовником, как среди женщин, так и среди мужчин. С его славой он теперь мог без труда бесплатно посещать все гостиницы, бордели, постоялые дворы и знатные вечера, почти везде встречаясь с радушием публики, готовой его слушать и платить за выступления. Либо иногда он мог просто получать в дар напитки, еду и комнату во время путешествий, ни в чём себе не отказывая. В принципе, все это шло на усмотрение владельцев таких заведений, но мало кто не знал Эвелара и мог ему отказать.

Мавры Кроули также сменили поколение, и теперь прериями, саваннами и пустынями заправляет воинственный Шакрам, двое его братьев и его супруга Аршая, лучшая подруга Гвен Виалант с детских лет. За недавнее время у них родилось много детей, так что присущие роду намерения расширения земель Ракшасы так никуда особо и не угасли.

Вермиллион де Мац продолжал проживать не землях герцогства семьи Аркхарт, уживаясь с ОАЗисом, и растил в своем замке тринадцатилетнюю дочь Морису от неизвестной женщины. По крайней мере, он сам никому не рассказывал, кто же мать девочки. Вермиллион достиг необычайных высот в магии и слыл одним из самых могущественных, если и вовсе не самым сильным магом на территории королевства, приходя на помощь Джеймсу Дайнеру не реже, чем силы с земель Лекки, нередко решая проблемы быстрее и эффективнее.

События в Крумвельском Саду навсегда останутся в их памяти, ведь прошлое нередко никак не желает отпускать двигаться вперёд. Этот след, конечно, для каждого свой, особый, и для разных участников и очевидцев случившегося он своей определённой силы. Одни раз за разом будут переживать эти моменты вновь и вновь. Иные же способны забывать даже громкие и существенные вещи, лишь изредка, и чаще совершенно случайно, в течение жизни отправляясь в воспоминания об этом.

Двадцать шесть лет прошло с тех злосчастных событий в парке. А великая река Рейн всё также течёт по землям королевства Энторион континента Истерхельм в мире Эйзентор. И все-таки Дайнеры по-прежнему на троне. Дайнеры, но не Анна, и где она сейчас не знает, пожалуй, никто из знатного семейства. Как и, наверное, не знают о её судьба и представители других герцогств в королевстве.

Люди рождались и умирали, сменялись на должностях, обогащались и разорялись, сама природа расцветала и увядала год за годом. Двадцать шесть лет. Королевство многое пережило, не все оставило след в сердце и осталось в летописях на века. Однако не все старые раны зажили, не все давние обиды прощены в сердцах…

Поменялось многое, но какие-то вещи, безусловно, остались нетронутыми. И хотя даже характеры многих выросших детей теперь поменялись, события прошлого всегда будут оказывать на них существенное влияние. И то настоящее, которое слишком быстро становится прошлым, и даже давно забытые вещи, казавшиеся не самыми значимыми. Все рано или поздно грозит выплеснуться наружу и проявить себя.

Влиятельные семьи, хоть и плетут между собой интриги, то объединяясь в коалиции, то разбредаясь восвояси в независимости, но сплочены властью короля и по-прежнему, все тринадцать, входят в состав объединённого Энториона. И право Дайнеров никто не оспаривает. А королевство сохраняло свою целостность под их властью.

Но многие продолжают к этой власти рваться, разыгрывая свои партии, просчитывая действия противников или же напролом игнорируя всех. В королевстве мир, но в душах людских не спокойно. Как и не было спокойно двадцать шесть лет назад, так и не спокойно до сих пор. И хотя крепкая рука Дайнеров удерживает и внутреннюю борьбу герцогств от кровавых выступлений, и сохраняет внешние границы объединенных владений, стараясь давать уверенный отпор набегам дикарей-орков и прочих тварей, не вступая в открытое противостояние с эльфами или гномами, но при всей этой зависшей стабильности жизни искренней безмятежности и умиротворения вокруг не наблюдается. Практически каждый предчувствует, что что-то грядёт.

Глава 1. Важное решение

I

В далёких краях тёмных эльфов, исповедующих строгий Культ Луны, есть возвышающиеся останки стен древнего позабытого святилища, к которому шагали вооружённые факелами обитатели этих бедных и скудных, как на разнообразие растительности, так и на обилие дичи, земель. Одетые кое-как, все одинаково тощие, эльфы с чёрными глазами и серой кожей шагали со своих деревень лесными тропами к капищу, чьё предназначение давно забыло.

Крупный диск полной серебристой луны хорошо освещал эти руины. То, что когда-то возводили умелые мастера своего дела, теперь казалось заросшим и почти неухоженным местом. Арки сводов давно рухнули, не осталось ни лестниц, ни верхних этажей, лишь острые обломки пилонов да каменной кладки периметра, чьи стены, по-прежнему возвышавшиеся в пять эльфийских саженей, всё ещё не желали окончательно разрушиться под натиском неумолимого времени и порывами дикого дариканского ветра.

Острые остатки того, что когда-то вмещало в себя целые процессии и церемонии ритуальных танцев, сейчас служило лишь эдакой скудной защитой центрального каменного алтаря. Резные эльфийские руны на нём уже были почти не видны. Массивный каменный круг, своим белёсым цветом отличаясь от мрачности всего остального окружения в этих руинах, уже позабыл, когда перед ним преклоняли колени остроухие жрецы.

Даже этот оставшийся центральный зал не был уже абсолютно цельным. Крест-накрест во все стороны от белого каменного диска высящиеся остроконечные своими обломками стены были разрушены отделяя углы зала друг от друга, открывая сюда проходы буквально отовсюду снаружи руин, но идущей сюда толпе это было только на руку.

Это место не помнило ни жертв, ни слов восхваления, однако всё ещё помнило их голоса. Говорят, что в зимнюю стужу заблудшие путники могли в шуме терзающего свирепого ветра перед своей морозной смертью услышать на последнем дыхании древние песнопения и молитвы тёмных эльфов, что когда-то здесь проповедовали свой лунный культ.

Возможно, они так встречали души, принимая в этих стенах случайную жертву стужи, за счёт чего обсидиановые чёрные стены всё ещё не рухнули, хоть и теряли со своей высоты отдельные камни или их осколки, побитые суровой погодой…

А, быть может, наоборот, эти голоса провожали душу умершего в мир иной, освобождая того от всех мирских страданий и немощности тленной плоти. В любом случае, правда это или нет, о голосах и песнях, что приносит вьюга могли рассказать только покойники. А мертвецы, как известно, говорить, увы, не умеют…

Да и сейчас это место уже вовсю было царством живых – сотни деревенских дроу собирались вокруг алтаря и вздымавшихся острых руин, у стен стародавнего святилища, освещая всё вокруг пламенем своих рукодельных факелов, мерцавших в обсидиановом блеске наиболее хорошо сохранившихся участков каменной поверхности.

Было слышно, как собравшиеся тихонько перешёптываются между собой. «Верный день?», «Он обещал?», «А он точно придёт?» – слышались эльфийские речи, а ведь мало кто из собравшихся вообще мог прочитать высеченные на алтаре руны. Местная письменность сильно изменилась с тех пор, а верность традициям здесь соблюдалась лишь постольку-поскольку.

Они молились Луна по-своему, по-новому, современными просьбами и молитвами. Со всей любовью, верой и уважением к священному для них небесному светилу, однако лишь с пережитками обрядов прошлого, оставшихся в ряде поговорок и народных примет, но почти исчезнувших из церемониальной религиозной речи.

Все они ждали чуда, уповали на него и всматривались в удивительно сохранившуюся резную арку, стоящую прямиком на белёсом руническом круге широкого каменного алтаря. Будто дверной проём, лишённый стен, остов неведомого коридора, каменная рамка высотой чуть превосходя обычного эльфа. Но все собравшиеся прекрасно знали её предназначение, видя своё чудо не раз и не два.

Она была не из обсидиана, и уж точно не из светлого алтарного камня, так как была скорее матового и густого тёмно-тёмно сиреневого оттенка. Это был не аметист и не топаз, даже не флюорит. Этот камень своими самыми утончёнными и изысканными элементами декора вообще напоминал будто бы металл, а не минерал, но ни о какой выплавке здесь не могло быть и речи.

Молодые девушки, серьёзно нервничая, намеривались занять местечко поближе к алтарю. Многие женщины, в том числе и замужние, также надеялись оказаться внутри руинных стен, а не томиться снаружи.

И вот, когда луна с небосвода коснулась лучами верхних резных лепестков и извилистых рунических узоров, эта арка вдруг начинала светиться блуждающими маячками и переливами древних рунических надписей.

Засверкали и высеченные снизу на алтаре руны, их розоватый оттенок контрастировал с сине-фиолетовым тоном изображений на стоящей арке, но постепенно сливался с ними, как бы заполняя этим мерцанием всю поверхность пустого прохода. Меж спиралями маленьких колонн красующейся на каменном кругу арки плавно заполнялось пространство, обращая ту и вправду в вид этакой двери, но лучше было бы даже сказать портала.

Ведь вскоре оттуда начал появляться тот, кого и ждали все многочисленные собравшиеся. Каждое полнолуние в этом месте открывается некий коридор, и никто не знал, куда именно он ведёт. Никто не рисковал ринуться туда и изведать новые горизонты, ведь оттуда к ним выходил великолепный богато одетый мужчина, который и в этот раз с лучезарной улыбкой оглядывал своими сверкающими голубыми глазами всех пришедших.

Высокие блестящие сапоги с серебристыми шпорами и металлическим носком звонко вышагнули на каменный алтарь из прорези магического лунного портала. Чёрно-синий роскошный камзол пестрил блестящими элементами, вкраплениями золота и серебра, в эту гамму был подобран и расстегнутый кафтан, мерцающий дорогими пуговицами по граненому аметисту в центре каждой. А над пышным белым жабо-воротником на бледной шее красовался формой ромба крупный тёмно-синий сапфир на сверкающей застёжке.

Его пышные белые волосы были элегантно зачёсаны назад, едва прикрывая остроконечные длинные уши, а сверкающую идеальную улыбку обрамляли ухоженные светлые усы, плавно переходящие в густую недлинную бородку. Выдающийся крупный лоб, тонкие едва заметные на бледном лице брови, аккуратный прямой нос – эльфийские девушки всех возрастов взирали на явившегося к ним в очередной раз мужчину влюблёнными глазами с визгами восхищения, не в силах сдерживать собственный восторг, вздыхая и пища от переполняющих их эмоций.

– Братья и сёстры! Достопочтенные дроу, Лунные Эльфы, – сделал вышедший из портала бледный эльф галантный приветственный жест, поклонившись своей публике, демонстрируя по сапфировому перстню на каждой руке.

А та всё скандировала «Дрим! Дрим! Дрим!», вскидывая кверху руки, составляя из пальцев кольцо, соприкасаясь подушечками большого пальца с четвёркой остальных, как если бы держали в руке что-то невидимое. И сквозь эти отверстия бил лунный свет, давая понять, что сложенные таким кольцом пальцы олицетворяли ничто иное, как месяц и лунный цикл в целом.

– Да, мои прекрасные, – улыбался щёголь, вышедший из портала, – Ваш Белоснежный Дрим Трогг снова с вами! Восславим Луну вместе! – сделал он своей правой рукой аналогичный жест в сторону крупного ночного светила, – И сегодня мы с вами поговорим о нашем месте в этом мире!

Тут с его алых явно чуть подкрашенных для образа губ начала слетать небольшая проповедь, напрочь противоречащая всем основам известной истории. Всем, кто проживал на континенте людей, но не здесь, на континенте эльфов.

Казалось, они внемлют и верят всем его словам, затаив дыхание, слушая своими остроконечными ушами о приходе небесных владык-первопроходцев, ранних поселенцев и, самое главное, «истинных хозяевах» этого мира.

В Энторионе, на землях людей: от портов Унтары до Края Радужной Реки в Иридиуме, от дальних поселений туманных Карпат и скованной скалами Астелии до живописных лесов Гладшира и пустынь Ракшасы, а также в горных независимых королевствах гномов и даже, вероятнее всего, в какой-никакой общей картине мира наиболее смышленых и образованных орков – всемирная история земель мира Эйзентора была единой, общепринятой и непоколебимой.

Жизнь, согласно всеобщим познаниям, зародилась в недрах земли. Подземная Чудь, чудом как сформировавшаяся там, развивалась в пещерах в расу юрких карликов «Пигмеев», а те развили свою культуру и ремесло в разнообразие современных Гномов, изобретя руническую письменность, осваивая каменные орудия и литейное производство металла. Отделившаяся от Чуди Дивь – ушла на поверхность, и здесь, не скованные узкими проходами подземных нор, лабиринтов, коридоров и пещер, выпрямлялись в полный рост, они дивно осваивали всё пространство, вырастая в цивилизованный народ, который прозвал себя «Альбусы», «Альбы», «Альвы» или «Альфы», то бишь «первые», царствующие на поверхности.

А так как, они регулярно видели друг друга безо всякой тьмы подземелий, то и изобрели свой способ общения – жестикуляцию. Магия жестов до сих пор основа культуры всех разновидностей эльфов от кочевых полевых племён до наиболее цивилизованных представителей Культа Солнца и Культа Луны.

И если пигмеи в свои первые десять лет жизни вообще не имели пола, как такового, и лишь по достижении определённого этапа сами выбирали, кем быть – мужчиной или женщиной, то у альвоф пол изначально закладывался в ребёнке и был очевиден сразу при рождении.

Фауна и флора дикой природы развивалась там, наверху, вместе с Дивью – с альвами, ставшими по итогу светлыми и тёмными эльфами. И эта природа порождала свои многообразные расы – кентавров, минотавров, крысолюдов, гарпий, нагов и многих других, но свои цивилизации они толком так и не построили, не в силах противиться своей звериной природе, чаще всего сражаясь с эльфами в качестве кровожадных монстров, прогоняемых с насиженных мест при расширении территорий.

Наибольшего успеха из творений природы достигли так называемые «зеленокожие» – огры, тролли, гоблины, орки, но и те чаще всего не развивались даже примитивного уровня обычных дикарей, обожествляющих любое проявление окружающей природы и не брезгающие ни каннибализмом, ни жестокими жертвоприношениями.

Последней же, но, вероятно, наиболее успешной в своём развитии расой, была Людь, то бишь «люди». Историческая наука толком умалчивает, откуда именно они произошли. Самой распространённой теорией является гипотеза метисов – потомков от смешенных браков между эльфами и гномами, так как такие дети сразу же становились изгоями, не могли жить в обществе ни тех, ни других, а потому, гонимые всеми, вполне могли основать собственное отдельное поселение.

Другая гипотеза предполагала активное участие таких порождений природы, как дэвы, титаны и гиганты. Они во многом по телосложению похожи на людей, однако имеют большее количество голов и рук, а также, например, циклопы – всего один глаз, а не два. И, мол, некоторые особо мелкие и слабые представители, считавшиеся в своих племенах немощными и ни на что не способными, также оказывались изгоями и изгнанниками. И те, кому повезло выжить, находили друг друга, заводили семьи, могли основать оседлое поселение или стать кочевниками…

А затем, благодаря развитому интеллекту, именно люди додумались черпать магию из основных стихий, осваивая новые горизонты этого мира. Люди обуздали звук, и кроме письменности и жестов использовали голос, можно сказать, что изобрели «язык», как средство общения. И благодаря взаимному влиянию культур сейчас все расы при желании могут и говорить, и читать, и писать…

Все заняли свои ниши по миру и сотрудничают по сей день, хотя конфликты, делёж территорий и расовая неприязнь иногда случается. В общем, при всех пробелах современной исторической науки Эйзентора она чётко даёт понять, что есть Гномы в своих горно-пещерных королевствах, орки на своих отдалённых неплодородных землях, эльфы в своём Эйфельхейме на соседнем континенте, и люди, объединившие свои земли в королевство Энторион, а также ряд вольных городов и поселений, например те, что живут западнее Края Радужной Реки за границами владений семьи Лекки.

Таков общепринятый канон. Давным-давно исследований, неоднократно подтвержденный и доказанный по летописям и трудам историков гномов и людей. Белоснежный Дрим Трогг же сейчас проповедовал собравшимся деревенским дроу какую-то совершенно иную версию происхождения рас.

По его словам предки эльфов спустились с небес и сами строили общество, создавали иные расы, были и вправду действительно «первыми» во всём в этом мире, первопроходцами в каждой области от искусства и науки до военного дела. Но постепенно в войнах с орками, гномами, зверолюдьми и человечеством деградировали до того, чем стали сейчас. А затем и вовсе пошли междоусобицы, особенно разделение на Культ Солнца и Культ Луны – на «высших» светлых эльфов или «дану» и ушедших на дальние земли Эйфельхейма тёмных эльфов, прозванных свартами или «дроу»…

– Вы не пленники земель Дарикана! – восклицал Дрим, сверкая своим ослепительным сапфировым взором и бриллиантовой улыбкой, будто и сам искренне всей душой и сердцем верил во всё то, что слетало с его уст, – От Храфнодгара до Нифльхейма, от Властаада до Свартальфара – эти земли лишь временное пристанище! Дикие места, которые нас заставили осваивать! Необходимо забыть все распри и объединиться против общего врага!

– Да! – начало раздаваться вокруг, особенно с преобладанием воинственных мужских голосов, постепенно поддерживаемых взрослыми женщинами, а затем и близстоящими юными девушками.

В переливах света портала и сиянии большой полной луны было хорошо видно, как тёмные эльфы отличаются между собой, представляя собой практически мультикультурную смесь разных племён. Они отличались длиной ушей, разрезом глаз и даже цветом кожи. На подходах сюда, вооружённые лишь пламенем факелов, они все казались одинаково серыми, но сейчас можно было обратить внимание, что далеко не все такого хладно-каменного оттенка, были и более тёмные, почти чёрные, были и синеватые, даже фиолетовые и мутно-розовые.

Смешавшиеся здесь рода и племена эльфов отличались меж собой также, как и люди Энториона отличаются друг от друга: мавры, краснокожие, центральные, щурята, и как отличны меж собой представители гномов: краснолюды, дворфы, веттиры, хоббиты, и прочие.

Впрочем, мнения историков сильно разнятся в отношении некоторых рас и народов. Тех же хоббитов кое-кто роднит не только с гномами, но и с гоблинами – есть ведь среди них народ хоб-гоблинов, при этом у хоб-битов остроконечные уши, что может роднить с эльфами, а внешне они и вовсе больше похожи на коренастых людей, так что в этом низкорослом народце может быть понамешано и вовсе кровей от каждой расы в разных пропорциях. Также многие историки спорят, что великанов, дэвов, циклопов и огров нужно выделять отдельно, причисляя к древним гигантам и титанам, в то время, как другие пытаются доказать, что у них много родства с «зеленокожими» то есть орками, троллями и им подобными. Споры средь историков велики и многочисленны, а проповедник-эльф только и подливал масла в огонь.

– Братья и сёстры! Мы все должны примириться и объединиться единой цельной армией! Пойти войной на узурпаторов наших родных земель! Против того, кто стёр истинную историю великих эльфов! Кто отверг и позабыл своих создателей и учителей, которым всем обязан!

– Да! – одобрительно гремели вокруг эльфийские голоса, – Воистину! Дело говоришь! – и тому подобное, вплоть до кровопролитных призывов «Убьём их!», «Раздавим!», «Смерть узурпаторам!».

Не было ни одного не согласного. Никого, кто бы сомневался в словах этой проповеди, кто не смотрел бы сейчас одобрительным взором на Дрима Трогга. Никто не замечал, что сквозь портал, откуда-то с той стороны, своими яркими зелёными глазами за происходящим, покачивая головой, наблюдает чёрный кошачий силуэт.

Довольно крупное создание, навострив торчащие уши, следило и вслушивалось за всем тем, что говорилось на эльфийском собрании. Пантера вслушивалась и в слова Трогга, и в реакцию крестьян-дроу, изучала обстановку, насколько мог позволить ракурс, и старалась всё-таки держаться тихо и незаметно поодаль, практически не шевелясь.

– Вы со мной, братья и сёстры? – взмолился им улыбчивый остроухий блондин.

– Да, господин! – слышалось кругом, – Да, прекрасный! Да, повелитель! – звучали женские и мужские голоса, – Мы с тобой! Мы за тебя!

– Тогда держите! – принялся он из карманов своего узорчатого дорого кафтана бросать золотые монеты горстями прямо в толпу своих слушателей, тут же ринувшихся их подбирать с промёрзлой ночной земли, так как плитки пола в руинах храма практически не сохранилось. За исключением самого каменного алтаря в центре разрушенного зала, по разные стороны которого были крупные бреши в стенах, занимаемые собравшимися для встречи с Троггом ночными эльфами.

Собравшиеся небогатые дроу с ледяной промёрзлой земли и хладных поверхностей каменных плит собирали своими ловкими пальцами звенящие деньги, складывая те в карманы своих невзрачных нарядов. Трогг улыбался, поглядывая по сторонам, швырял золото беднякам, а затем втянул морозный воздух полной грудью, красуясь своим роскошным мужественным торсом, слегка прикрыв свои глаза с пышными ресницами, вдыхая широкими ноздрями бледного носа и покачиваясь на месте, словно в голове его играла какая-то неспешная мелодичная музыка.

Он бросил взгляд вдаль, плавно оборачиваясь, а шпионящая из портала пантера вкрадчиво ринулась вглубь, чтобы оставаться незаметной. Кошачий чёрный силуэт покинул эльфийские земли, исчезнув где-то там, откуда Дрим Трогг пришёл и куда сейчас уже намеривался возвращаться.

Где-то позади него на горной тропе стремительным призраком несся белёсый силуэт сквозь тьму промёрзшей хвои и редкие вкрапления лунного сияния, попадавшие на едва заметную, пусть и недавно протоптанную, но уже занесённую мелким снежком от пронзительного ветра, дорожку.

Бледный красиво разодетый «эльф» статно шагал в начищенной до блеска обуви, в которой яркими бликами красовалось серебристое ночное светило, неспешно двигался в направлении сверкающей арки, при помощи которой и шагнул в эти земли.

Вдали, казалось, уже даже был слышен топот быстрых ножек, но ближайшие звуки голосов и позвякивающих золотников под аккомпанемент свистящего, набирающего обороты, ночного ветра заглушал всё то, что доносилось от спешащего светлого силуэта сквозь мрак заснеженных деревьев.

Поднявшие разбросанную им подать бедняки принимались кланяться и благодарить его, рукоплескали, провоцируя на галантные поклоны с ослепительной белоснежной улыбкой, задерживая его уход для себя как можно дольше, так как никто не желал с ним расставаться.

И это было на руку огромной кошке. По ту сторону портала зеленоглазый зверь поочерёдно спускался по длинной винновой лестнице, зачем-то возведённой посреди красочного зала с цветастыми мозаиками витражей. Здесь преобладали красный и его выцветшие и приглушённые оттенки – багровый, тёмно-пурпурный, коричневый, а колорит вместе с ними в этих стеклянных изображениях составляли соседствующие ярко-синие фрагменты и небольшое количество дополняющего жёлтого, встречавшегося то здесь, то там в качестве маленьких или совсем точечных элементов.

Каменная винтовая лестница в центре расходящихся четырёхугольников, напоминавших огромные лепестки плоского напольного цветка, стойко держалась, на своей высочайшей точке сверкая такой же рамой портала, что было совсем не удивительно. Он изнутри выглядел почти так, как снаружи, разве что декор перекладин этого пустого дверного проёма казался более многообразным и узорчатым.

Спирали каменных лиан, стеклянные или, может, даже хрустальные цветки и лепестки, поблескивающие металлические узорны поверх резного тёмного камня, в котором сверкали выскобленные древние руны. Багряные толстые шторы зала плотно закрывали окна от прощальных лучей закатного солнца, подсвечивавших их с той стороны, щекоча деревянный паркет пола снизу мелкими косичками рыжеватой бахромы.

Ни снаружи ни внутри сквозь свечение портала практически не было видно того, что творилось по ту сторону. Разве что нечто очень близко к нему стоящее. И если тогда над эльфийским алтарём сквозь мерцающую пелену это был подсматривающий кошачий силуэт, то сейчас возле телепорта уже виднелась тёмная фигура мужчины, который приближался к тому, чтобы следом за пантерой оказаться в этом зале.

Огромная зеленоглазая кошка пробежала по витражам в полу и ринулась к сложенной бело-рыжей одежде, обернувшись нагой зрелой женщиной, чьи глаза не переставали светиться нефритовым цветом с вертикальным звериным зрачком.

Она буквально в один миг нырнула в исподнюю рубаху, не без помощи магии подбросила платье, чтобы оно в раскрытом виде плавно опускалось, на манер играющего на ветру воздушного змея. Запрыгнула в него, одевшись таким образом, и босяком, сжимая в пальцах древесного цвета туфли, поспешно помчалась дальше, прочь из зала, цепкими пальцами левой руки застёгивая на груди округлые пуговицы платья, сделанные из полосатого красного кварца.