Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 55 страниц)

– Самый большой собор в Энторионе, это звучит весьма и весьма интригующе, – призадумался король над словами Сиониса.

– Могучие шпили, широкие проходы, многоуровневые галереи и всюду фрески самых лучших мастеров, мозаики в витражах самых талантливых художников и, конечно же, изваяния великих скульпторов современности! Эта постройка прославит столько мастеров своего дела и сам Кхорн, что затмит и Статую Бога Солнца и гигантского Золотого Тельца. Что они, просто статуи, откровенно говоря, и что будет у нас в честь пантеона Семерых! Помпезный величавый собор, крепче замков, устойчивей маяков, все достижения современности будут в нём использоваться. Устойчивый фундамент с подкладкой из древесного угля и овечьей шерсти, чтобы никакие землетрясения были не страшны! А учитывая долгий период, да, надо ведь понимать, что его возведение тоже займёт лет двадцать, минимум, то ещё и все новшества появившиеся в процессе постройки и все таланты-самородки разных сфер искусства смогут подключиться, внося свою лепту в росписи или изготовление фонтанов, статуй, орнаментов и фигур! – величественным тоном говорил архитектор.

Он так возвышенно отзывался о возможностях, делая акцент на поклонении богам, словно жаждал искупления за мрачный и суровый замок, возведённый им для Кромвеллов, мечтая теперь прославиться вовсе не этим, а чем-то утончённым, красивым и способным заполучить признание общественности. Хотел воздвигнуть настоящий шедевр архитектуры.

– Очень амбициозно, – кивнул монарх, – Это определённо следует обсудить в Триграде после торжества, созвав весь Высший Совет, – произнёс он, – Подготовь план постройки, вовлечённость рабочих, варианты местности в Кхорне, где его можно и лучше всего возводить по части подходящей площади и годной для того земли. Примерные затраты и всё, что сам итак прекрасно знаешь. Представь полный проект, – велел Джеймс архитектору.

– Да, ваше величество! Непременно к окончанию праздника в Триграде! – раскланялся он, на радостях спешно покидая тронный зал Олмара и не смея больше задерживать занятого монарха, у которого посетителей сегодня пруд пруди.

Лумис едва не подпрыгивал в своих пышных чёрно-серых бриджах от счастья, окрылённый согласием своего монарха на не просто самый грандиозный проект всей своей жизни, а, как он считал, на проект самой величественной постройки в королевстве вообще. Считал, что ему теперь уготована честь возвести величайшее из рукотворных чудес, а потому заниматься чертежами и проектом следовало со всей отдачей, чтобы такое сооружение нельзя было разрушить каким-нибудь наводнением, землетрясением, военной осадой.

Требовалась тщательная проработка всех мельчайших деталей и вариаций. Подготовка плана и сметы по рабочим, требуемым инструментам и материалам, выбор места в первую очередь, о чём и говорил король, так что предстояла просто колоссальная работа, с которой он уже в срок опасался и не справиться.

А ему необходимо было представить проект после праздника Дня Рождения Леноры, но обязательно до того, как на многие месяцы Его Величество отчалит в Золотой Путь по всем регионам Энториона. Так что маячившее крайним сроком календарное «окно» вырисовывалось уже очень чётко, а вот настоящие чертежи и расчёты пока были лишь у учёного в голове.

На выходе из цитадели его дурманил аромат изысканных блюд, однако не доносящийся прямиком с кухни, а пронёсшийся мимо на подносах от слуг, что по распоряжению Сары Темплин-Дайнер несли столь хорошую трапезу к сторону данжеона к их пленнику Лейтреду по не слишком понятным причинам, особенно с учётом того, сколь пренебрежительно сама королева-мать ещё недавно отзывалась о напавших на замок.

Впрочем, зрелище это лишь возбудило у архитектора аппетит да обильное слюноотделение, так что обдумывать свой план по написанию проекта он направился к накрытым праздничным столам, что в честь победы над осаждавшими накрыли здесь рядом для всех желающих. Однако главное в его мыслях сейчас был не пить вина и хмельного, сохраняя голову максимально трезвой и здравой.

В тронном зале же вовсю продолжался приём, хотя и сам король уже всерьёз раздумывал над перерывом на обед. Зашедшая тогда Сара была очень кстати, но хорошего разговора у них не вышло, и сейчас идти за ней уже не было по сути никакого смысла. Так что монарх, несмотря на наступивший голод, всё ещё вел приём, пока ещё были силы воевать с нагрянувшим желанием подкрепиться.

– Барон Вольтер и… спутник?! – замялся объявляющий, представляя двоих посетителей.

И вправду вместе с парадно разодетым в красно-рыжий удлинённый камзол, узорчатый жилет и роскошное длинное жабо с гранатовым огранённым украшением под горлом, аристократом шёл одетый в простецкие кожаные штаны, хлопковую белую рубаху и опять-таки кожаный бурый жилет с порванными центральными завязками светловолосый крестьянин с топорщащейся причёской оттенка соломы под небольшим тканым беретом, казалось, способным сорваться прочь от дуновения ветра.

Но, естественно, внутри тронного зала никаких сильных порывов не наблюдалось даже при том, что окна в тёплый день были слегка приоткрыты, что позволяло воздушным потокам колыхать полупрозрачные белые занавески и собранные по краям бордовые поблёскивающие шторы.

– Барон, – приветливо кивнул ему Джеймс, когда тот со своим спутником подошли к трону довольно близко.

– Мой король, – восклицал тот твёрдым как камень чеканным голосом, – Это Штарн, представитель моего крестьянства. У нас возник серьёзный спор, где я даже путём долгих размышлений усомнился в своей правоте, в которой изначально был вовсю уверен.

– Слушаю вас, достопочтенный Вольтер, – произнёс король, а камерарий перевернул песочные часы с характерным стуком о глянцевую поверхность натёртого до блеска столика, символизируя начало отсчёта времени.

– Я думаю, ты кратко объяснишь, раз уж так заинтересован, – пропустил барон крестьянина вперёд.

– Ваше величество, – низко поклонился тот, – Пока господин Вольтер был нашим помещиком, здание его дома было не столь большим. А вся остальная территория принадлежала нам, крестьянам, разрабатывавшим там пашни, огороды, в общем хозяйство, с которого положенную половину всех своих доходов отдавали нашему землевладельцу.

Монарх кивнул, представляя в воображении примерную картину, так как настоящую местность Вольтера знал довольно условно, никогда не посещав его лично, как и большинство мелких помещиков и баронов Кхорна. Если королю и оказывали некий приём помимо герцогов соседних земель, то это были самые влиятельные лорды.

– А когда господин Вольтер стал бароном, отстроив на месте своего жилья куда более крупный замок, с двором и конюшней, с банной пристройкой, стрелковой и водонапорной башней, его территория как бы поглотила многие наши владения. Территория крестьян при господине Вольтере обмельчала. Однако же он недоволен, что теперь наш оброк обмельчал. А мы ведь по-честному отдаём половину нажитого каждый сезон, – ещё раз он низко поклонился своему королю, – Ничего не утаиваем. Просто поля и огороды значительно уменьшились с ростом территории землевладельца.

– Ваше благородие, – поглядел Джеймс на барона, – Я думаю, здесь и без меня всё ясно. Как бы вам этого не хотелось, но крестьянин прав. Сколько земель у них вокруг вас осталось, с такого урожая половина вам, барону, и поступает. Тут уж, либо замок, либо поля. Неоткуда взяться прошлым суммам оброка. И если с этих доходов обеспечить своих стрелков, жильцов, конюхов и прочую прислугу уже не получается, значит требуется упразднить что-то в замке, вернув территорию землепашцам, если она после всего этого останется пригодной для возделывания.

– Так что жеж это, – опешил тот, – И конюшни ломать, и стрелков распускать…

– Я надеюсь, что вам в вашем краю защита в виде личной стражи не понадобится. Что в случае какого разбоя и наши взводы отправленные справятся да придут на помощь. На всякий, держите комнату оружейню, вооружайте слуг, чтобы оборонять замок.

– Да как жеж слуги воевать-то смогут, ваше величество! – качал головой барон.

– А вы возьмите одного опытного бойца на десяток-другой неопытных, пусть он им расскажет, покажет, обучит, как клинок держать или копьё, как орудовать им. Пусть тренирует пару раз в неделю, возглавляя свой такой отряд при необходимости, – посоветовал король.

– Благодарю за помощь, – нехотя поклонился барон, видя, что правда по итогу всё-таки не на его стороне, хотя до последнего рассчитывал на поддержку Его Величества, что тот всё-таки заставит крестьян трудиться и работать более усердно.

– Добро! – сказал король им на прощание, более ничего не добавив, так что мужчинам оставалось лишь ещё раз поклониться и направиться прочь из зала.

Едва их спины отдалились от дверей достаточно, чтобы туда мог поместиться человек, как с краю протиснулся ловкий и худощавый старец в мутноватой зелёной мантии с очень красивыми тканевыми наплечниками и передним плетением, служивший скорее декором с отсылкой на моду простолюдинов, используя этот элемент для украшения знатного костюма, нежели с практической целью.

Когда же прошагавшего к трону человека со стопкой записей зажатой в руках удалось хорошо рассмотреть, то на деле он оказался вовсе не стариком, а мужчиной лет тридцати или чуть за тридцать, однако с довольно длинной бородкой, отращиваемой не менее десяти последних лет его жизни, отчего издали он мог показаться изрядно старше своих реальных лет.

Его не успели представить, но это был знаменитый учёный Гиридус Норгхейн, обучавшийся колдовству в Иридиуме и в итоге изучающим сами стихии окружающего мира, о чём выпускал различные трактаты, которые там и зачитывал в сёлах и городах людям, явно не способным обзавестись копией такого текста.

Полноватые румяные щёки забавно смотрелись на в целом худощавом теле, колючая небритость подле них свидетельствовала, скорее всего, о пожелании этого господина отныне отращивать бакен барды. Крючковатый орлиный нос был столь остроконечным, словно это лицо облили воском или глиной телесного цвета, стекающей по нему и застывшей с переносицы вот такой каплей. Широкие ноздри возвышались над пышными светлыми усами, переходящими в густую длинную бороду, и от нервов вошедшего раздувались, набирая в грудь побольше воздуха.

– Мастер Норгхейн, ваше сиятельство! – приветствовал его король поклоном головы.

– Ваше величество, – жеманно поклонился он, немного гнусавя – Прибыл, как мы и обговаривали, всё подготовлено, – представлял он материалы, которые сжимал, протянув заодно верхний крупный лист, – А вот этот составлено примицерием и секретарями для вашего указа, остались по сути подпись и печать, если, ознакомившись с текстом, вы решите ничего не добавлять.

– Ждал вас, да, хорошо, – сказал Джеймс, вглядываясь в текст указа, – Итак, «Отныне всё то, что понималось под первоэлементами мироздания, а именно Огонь, Воду, Землю, Воздух и Природу требуется именовать не «элементом», а «стихией». «Элементом» же отныне называть малые составляющие стихий согласно таблицам и приложению из учёных работ. Так, древесина, смола, древесный сок являются элементами Природы. Горючие вещества типа Серы – элементами стихии Огня. Дым, облака и прочие пары – элементами стихии Воздуха. А различная руда, минералы и металлы – элементами стихии Земли. Таким образом многие элементы не зависят от своих стихий напрямую, а переходят из одной в другую. Например, вода, вылитая на угли, становится паром, уносясь в воздух. Смола, затвердевая в янтарь, становится принадлежной земной стихии. Детали в научных таблицах приложения к указу.» – завершил чтение вслух монарх основной части написанного.

– Далее осталось начертить дату и поставить вашу подпись, – с улыбкой гнусавил учёный, – Всё это упростит алхимикам, травникам и многим другим жизнь, да и новые исследования, – обещал он уже в очередной раз королю, с которым этот самый указ неоднократно обговаривался.

Почему вместо официального учёного визита он выбрал вот так прокрасться на приём горожан было не слишком понятно, хотя, вероятнее всего, Гиридусу просто нетерпелось поскорее узаконить все эти его идеи, на которые ранее уже было написано несколько научных трудов, как лично им, так и в тандеме с рядом других учёных-исследователей, как теоретиков, так и практиков.

Научный совет, естественно, не возражал, а только поддерживал такие начинания. Хотя, периодически разгорались споры. Так, например, жидкая смола могла быть отправлена в стихию Воды. А различные отвары, соки, хмельные напитки сочетали в себе и природные компоненты и обычно чистую воду, как основу или для разбавления слишком терпкой либо густой массы. Ещё немало заседаний было посвящено солнцу. Все, как один, с давних пор соглашались, что это некий огненный сияющий шар. Однако, он полностью висит в небе – относится Солнце таким образом всё ещё к Огню или всё-таки уже в стихию Воздуха.

Потому и понадобились все эти составные таблицы. А учёные всего королевства пришли к тому, что чистых стихий в мире не так уж много. Что в солёных горных источниках растворены минералы, а значит, такая вода обогащена земной стихией. Что волны при шторме – это не просто вода, это активная деятельность ветра вместе с ней. И даже землетрясения, особенно вызванные вулканическими причинами, это влияние Огня на стихию Земли, что по сути проявляется в той же лаве. Которая и жидкость, и расплавленные земные недра, и при этом сверкающие полыхающие пламенем и поджигающие всё вокруг.

Да и простецкие дрова, из природы путём горения в огне, ставшие углями проходят собственную трансформацию между стихиями. Растения, как элементы природы, без земли не смогут расти, а без влаги в почве питаться. Реки без русел в земле не смогли бы течь и существовать вовсе, иначе это были бы уже не реки, а канавы, подобные тому вытянутому резервуару от Олмара до Оленьего Леса, который образовался после подкопов и сейчас вовсю спешно засыпался работниками крепостного двора.

Также опытным путём учёные Скальдума демонстрировали, как перекрытие доступа воздуха к пламени тут же нейтрализует сам процесс горения. Накрывали и металлическими конструкциями, и прозрачными стекольными колбами и банками, показывая всем желающим, что без воздуха огонь не живёт, а, значит, сам процесс горения – это уже сочетание двух стихий, а не просто проявление одной из них.

Потому-то папка приложений в руках у Гиридуса была такой большой, что там были утверждены и обговорены самые разные нюансы и моменты, расписаны процессы, статичные элементы, подробные категории, списки, среди которых самым объёмным, к удивлению многих, вышел даже не перечень самоцветов, представленные в Энторионе немыслимым разнообразием от бирюзы и всё того же янтаря до аметиста и изумруда, а пособие «металлы и их сплавы».

Тут уж королю пришлось подняться с трона и подойти к столу писарей, где уже подготавливали сургуч для печати, а также смазывали чернилами гербовую печать для оттиска. Мастер Норгхейн, конечно же, спешно прошагал туда же. Без лишних слов подходили к столу и заверявшие сию печать и подпись камерарий Вайрус, примицерий Корлиций, апокрисарий старик Винсельт, а также сам летописец Ангус. Нужна была ещё одна подпись – канцлера Альберта Рикмана, но тот находился сейчас в Триграде, тем сильнее была непонятна такая торопливость учёного, ведь документ всё равно предстоит отвезти туда.

Вероятно, это входило в планы Гиридуса. Документ теперь был в королевском секретариате, отвечал за него Корлиций, а сам учёный автор мог либо оставаться в Олмаре, либо куда-то уехать по делам, без необходимости присутствовать в Триграде, когда всё будет окончательно утверждено.

Распоряжение было положено на край стола, где также находилось ещё одно подписанное утром королём распоряжение-прошение открыть в Олмаре художественную школу. Чтобы отошедшие от дел мастера имели поддержку с казны, съезжались в жильё подле неё и обучали юных дарований графике, живописи, рисованию углём, чернильным контурам, чтобы из тех появлялись новые разноуровневые мастера в зависимости от развитого таланта и способностей. Например, такие, которые смогут создать достоверный портрет беглого или разыскиваемого преступника, а также вариации лица на случай, если тот решит отрастить усы, баки или, например, наоборот сбрить бороду.

Визит известного учёного вскоре сменился посещением тронного зала безвестным калекой. Едва все разошлись по местам, а учёный-маг Гиридус Норгхейн отправился восвояси, как по ковру заковылял в распашной суконной свитке тёмно-серого цвета с небольшим едва заметным орнаментом вышивки вниз от ворота к поясу.

У бедолаги не хватало правой руки, что сказывалось в том числе даже на его походке вследствие непривычного равновесия при ходьбе, к которому тот со времён травмы ещё никак не привык. Так что второй рукав своим прямым покроем просто свисал у мужчины сбоку вдоль тела.

Он был бородат, обрамлён ровным полумесяцем по округлости своего шаровидного лица, на котором уже проступали морщины, но старым или пожилым его было никак не назвать. Крестьянин низко поклонился, подойдя к королевскому трону, и со стуком перевернувшейся колбы песочных часов сразу перешёл к делу.

– Ваше величество! Моё имя Парнакс и я строитель. Верой и правдой, усердным трудом, я уже много лет работаю на зодчих, как в городе, так и в крепости, например, проводя восстановительные работы у западной стене. Но стряслась вот такая беда, – кивнул он на отсутствующую руку, – так что держать блоки, тянуть канаты и выполнять прочие работы я теперь не могу. Потеряв работу я потерял и доход! Левой рукой и в поле особо не поработаешь, и никому я толком теперь не нужен, – сетовал он, но без лишнего драматизма, взывая скорее не к жалости, а к здравому рассудку и простой логике.

– И чего же ты хочешь? – поинтересовался у него монарх.

– Я бы желал возмещения своей травмы за выслугу лет, что упорно трудился на ваших мастеров. Оплаты своего такого состояния в знак поддержки за службу, – отвечал тот.

– За все ли работы, что ты закончил тебе было заплачено обещанную сумму? – поинтересовался Джеймс Дайнер с трона.

– Кроме работ у стены да, ваше величество, так как восстановление ещё не закончено.

– Значит оплату за то, как ты «упорно трудился» – ты уже получил, – проговорил король, – На строительстве вас кормили, охраняли, предоставляли бани, при необходимости могли лечить и обработать лёгкие раны…

– Но не такие, – акцентировал внимание на своём пустовавшем плече крестьянин.

– И, тем не менее, всю обещанную плату за труды ты уже получил. Если я введу возмущение за какие-то полученные травмы, только представь, чем всё это обернутся! Да каждый, особенно к концу строительства, будет себя калечить, лишь бы получить за это денег за заслуги и более не работать! – отказал ему Джеймс в прошении.

– Но… ваше величество… я же… – раскрыл рот, явно не ожидавший такого исхода Парнакс.

– Будь добр, – повернулся монарх к своему паладину, – Позови сюда сэра Гардбуха, – попросил он, и продолжил, пока паладин отправился за рыцарем.

– Во-первых, мы даже не знаем, получил ты травму по чьей-то ошибке или по собственной халатности. Ты не предоставил никаких записей ни от зодчего, ни от лекаря, чтобы разбираться в причинах травмы, – заметил ему Джеймс.

Тот явно приуныл и отвёл взгляд. При этом тон короля давал понять, что даже сбегав и предоставь он сейчас документы, заверяющие, что в своей травме он не виноват, хоть по его лицу уже явно бросалось в глаза, что это не совсем так, в какой-либо компенсации монарх всё равно уже отказал. Просто детальное расследование случая, если травму такого рода нанёс некий иной работник, требовалось бы взыскать с того и наказать его за причинение ущерба. А то и заставить как раз разориться на искомую и желаемую сумму возмещения. От него, а не из королевской казны.

– Во-вторых, потеря руки отнюдь не приговор, чтобы вешать нос, лениться и не работать. Не время просить податей! – проговорил король, – На виноградниках, например, требуются умелые ноги. Да и в плуг можно впрягстись вместо вола или коня, работая в поле, закрепившись ремнями, как многие делают. Одной рукой поливать посевы, одной рукой окрашивать и даже разрисовывать. Думаю, даже на строительстве замешивать и размазывать связующий раствор вполне можно одной рукой, если его доставят к тебе, а рядом будет тот, кто станет класть кирпичи и блоки. В конце концов, может, у тебя певучий голос и ты сможешь подпевать музыкантам, красиво ложа стихи на их музыку… Я не могу допустить, чтобы в случае подобной выплаты потом настал настоящий кошмар с полученными травами и требованием их оплаты.

В дверях возник безрукий рыцарь Арнетт Гардбух, одетый торсом в свой особый панцирь с щитом и выступающими из него заточенными штырями со стороны пустующего плеча, а позади него и силуэт паладина, поспевавшего следом. Молодой кудрявый брюнет, представший сейчас без шлема и прочих воинских атрибутов, был явно взволнован таким вызовом к королю.

– А вот наш достопочтенный рыцарь, также лишившийся руки, умудряется показать чудеса фехтования и маневрирования в бою, храбро сражаясь в моей армии, – указал жестом правой ладони Джеймс на вошедшего, приветствуя того вежливым кивком.

Оружия с собой тот не брал, но в доспехах даже повернулся и покрутился, показывая, как защитил уязвимую сторону припаянным заслоном, чтобы даже плечом нестись в сторону врага по необходимости, или закрываться от атак, поворачиваясь этой стороной своего тела в бою.

– Благодарю вас, сэр Гардбух, вы свободны, – проговорил король, – Если, конечно, у нашего визитёра нет желания записаться в войска, и тогда вы бы, быть может, что-то тому посоветовали или даже взяли на небольшое обучение хитростям и секретам.

Напуганный перспективой быть убитым в сражении крестьянин помотал головой, отпуская рыцаря без необходимости совместного обсуждения военных деталей и тактик в их сложившемся положении. Так что рыцарь по итогу вскоре из тронного зала удалился, а вот паладин, наоборот, прошёл к трону, встав позади Его Величества с правой стороны.

– Так что, могу лишь посоветовать проявить себя. Вам будет оплачено то, что вы успели до травмы у стены отработать, согласно смете и записям зодчих. И, если хотите продолжать работать строителем, то я могу поговорить, чтобы вас снова взяли, отдавая поручения, доступны для вашей нынешней ситуации. Где-то пригодились бы ноги, где-то и одной рукой что-то тянуть, что-то класть, крошить гранитовую крошку можно одной рукой, – привёл Джеймс пример.

– Да, ваше величество, – поклонился тот, – Если бы вы смогли хотя бы вернуть мне работу, – встал он в своих буроватых портах на колени, – Я был бы вам несказанно благодарен!

– Что ж, отметься у кого-нибудь из помощников Корлиция, – произнёс король, повернувшись к тому, – Примицерий, отправьте с ним человека на стройку, пусть восстановят в качестве работника и обговорят все возможные поручения с суммой их оплаты. И призови также ближних помогать ему в случае чего. Пусть следят, чтобы с одной рукой чего не натворил, всем надо быть внимательными к тому, что вокруг происходит.

Худощавый старший секретарь в высоком головном уборе, расплывавшемся в верховьях широкой тканью, словно гриб, покорно кивнул своему монарху сдержанным движением, чтобы не обронить с переносицы небольшие очки. Он подозвал к себе одного из трёх секретарей, что в качестве его помощников стояли у дальней стены позади трона, там, где ютились многие ассистенты и поручители, дабы никому не мешать и ожидать своей надобности в случае необходимости.

И тот молодой человек вместе с рослым калекой направились из цитадели прямиком к западной стене, где кипело строительство. Проголодавшийся, да и подуставший уже забивать голову чужими проблемами Джеймс собирался, подняв перст, объявив перерыв для обеденной трапезы, но в зал успела вбежать девушка лет двадцати пяти, с резной диадемой, украшавшей вьющиеся тёмно-каштановые волосы, раскинувшиеся во все стороны от её миловидного зеленоглазого лица.

У её горла блестела застёжка тёмно-зелёной накидки-плаща, камзол был из ровной жёсткой ткани с вытянутыми пуговицами на выцветших металлического оттенка застёжках, а плотная тёмно-коричневая юбка обтягивала ноги прямиком до колен, имея сзади особый треугольный разрез, дабы не стеснять в движениях.

– Ваше величество, – поклонилась она в учтивой позе с приседанием, – Элеонора Таргальт, – представилась она, – Дочь помещика Таргальта из Эстьена, – переходила она к делу, едва мужские пальцы Вайруса Такехариса перевернули песочные часы, – Наш край, что за Анкарскими болотами, за последние годы начал резко беднеть. Слишком большая вырубка лесов, что провоцирует бегство зверей, их исчезновение и вымирание. Я прибыла к вам с просьбой остановить это, прекратить охоту и уничтожение деревьев. Создать в нашем краю заповедник для сохранности видов и животных, и растений, чтобы всё это попросту не исчезло с ваших земель, – кратко закончила она самую суть.

– Что ж, – почесал Джеймс свою недлинную курчавую растительность на подбородке, – Чтобы изучить вопрос я отправлю с вам двух дознавателей, пусть засвидетельствуют упадок края, скромность оставшихся лесов, подтвердят ведение работ, уточнив, на что именно идёт вырубка. Крестьяне ли это запасают дрова, или же это берут на постройку, или на изготовление чего-либо. А здесь поручу по итогу их отчётов подыскать замену на такие земли, где древесные запасы ещё велики. Вам же поручаю в месте вырубок выкорчевать пни для разрыхления почвы, сжечь их, сдобрив ту золотой, и посадить новые деревца, возрождая лес на будущие поколения. Что же касается заповедной зоны с запретом охоты и вырубки, это уже будет зависеть от того, подтвердят ли мои люди, что дела в краю обстоят именно так, как вы говорите, – ответил ей монарх.

– Благодарю, ваше величество! – присела та в ещё одном поклоне, выдохнув с облегчением.

– Асмус Герияс, старший посыльный, – скомандовал монарх молодому светловолосому мужчине в бронированном нагруднике, стоящему по правую сторону среди различных придворных, – Отправь с ней двух гонцов, выдай припасов, пергамент для записей, сам всё знаешь, – помахал он кистью руки из стороны в сторону.

Немедленно приступлю, ваше величество! – бойко отметил тот, больше похожий на рыцаря, нежели на главу посыльных, спешно приблизившись к посетительнице, чтобы вместе с ней покинуть тронный зал, уточняя различные детали, например, прибыла ли она сюда верхом, или в повозке, или же шла пешком. Как и каким маршрутом ей было бы удобнее в сопровождении его людей добраться до дома, чтобы рассчитать припасы, и многое другое.

А спешил он заодно и потому, что ещё мог понадобиться для разных других пришедших с просьбами, потому предстояло вернуться к королю поскорее. Но тот всё-таки, подняв руку и пристав с трона объявил перерыв и велел слуг звать свою семью к обеду, если те ещё не поели вместе с Сарой, когда та приходила.

А с учётом, что та чуть ли не избегала общества Кирстен, а дети скорее желали бы проводить время, в том числе обеденное, вместе с ласковой мамой, нежели со строгой бабушкой, они как раз-таки ожидали Джеймса, когда же он соизволит дать самому себе отдых сегодня и утолить нахлынувший естественный голод.

Естественно, супруга короля не всегда позволяла ребятишкам делать всё, что тем заблагорассудится, чтобы считаться совсем уж мягкой, особенно в свете последних событий в убежище, когда именно она была источником развязавшего между родителями и дочкой конфликта. Но дисциплина, которой требовала от детей мать была далека от норм Сары Темплин-Дайнер и тона, с которым она требовала от них их соблюдать.

Бабушка упрекала Вельда, Генри и Ленору то за не так сложенную салфетку, то за локти на столе, то за хлюпанье во время питья, и ничего за столом так сильно её не раздражало, как процесс размешивания, например, сахара в чашке маленькой особой чайной ложечкой, если та начинала звенеть о внутренние борта стенок и задевать о дно. Но научить особенно младших Дайнеров бесшумно размешивать мёд, сахар, ложки фруктового варенья с ягодами, добавленные в чай и прочее-прочее, что можно было положить в напитки и требовалось взболтать движениями ложки, у неё до сих пор так и не получалось.

Пить чай и трапезничать спокойно она могла лишь в компании своих приближённых и сына, а также некоторых высокопоставленных придворных типа Вайруса, строгого во всех отношениях Корлиция, военных генералов, обученных всем манерам и строжайшей дисциплине, бесшумно размещать сахар мог даже двупалый Войтех Грох, а вот цельные семейные посиделки королева-мать без нервозности переносила либо вне трапезы, либо уже на большом пиру, где всё вокруг могли так или иначе позволить себе шум и разные вольности типа локтей на столе.

Впрочем, конечно же, на любом пиру были и такие, как тот же примицерий, даже во хмелю старавшийся держаться всех порядочных норм этикета аристократии. Такие люди всегда радовали Сару своими манерами, да и вообще самим фактом своего существования. Тем, что они в любой ситуации, по её мнению, «сохраняли лицо».

И если Джеймс в недавнем их споре видел себя практически равным народу, как представитель всего объединённого королевства на троне от лица и крестьян, и ремесленников, и помещиков, и баронов, и лордов, и герцогов, то королева-мать прочно старалась держать дистанцию от низших слоёв населения, не только не уподобляясь им, но и приравнивая к этим низшим слоям многих своих противников. Например, именуя жителей Ракшасы «варварами», хотя дикие варварские племена жили куда восточнее их владений.

Джолиан Темплин и его братья Жозеф и Ирегард выгодными браками расширяли влияние своей семьи, становясь богаче и почитаемее. Могли со знанием дела вложиться в какие-нибудь выгодные поставки, разведение сада или даже публикации, если по итогу на горизонте маячило получение прибыли. А также могли даже творить благотворительность в отношении церковных орденов или иных организаций, однако же не просто по доброте душевной, а когда то влекло за собой выгодные знакомства, заполучения благосклонности определённых индивидов и тому подобные хитрые просчитанные цели.

Они имели деловую хватку, хоть и не состояли в Торговой Гильдии, довольствуясь собственными доходами с вкладов в различные успешные затеи. И, видимо, Джолиан воспитал Сару так, что та с юных лет ощущала сильную дистанцию от простолюдинов. Всё сводилось только к выгодным знакомствам, постановке целей и их достижению. Не зря же она, в конце концов, стала королевой, выйдя за Гектора, а потом в каком-то смысле даже спасла Энторион от разорения и раздробленности в грядущей войне, когда подговорила сына его убить.