Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 55 страниц)

X

Внутри же всё было тихо и спокойно. Многими постройками вчера пришлось жертвовать, так что после каменного обстрела помятые стены, расширенные бойницы, выбитые окна имели вид нелицеприятный. Однако же их обитатели в большинстве своём укрывались в просторных погребах и подвалах.

Сара Темплин-Дайнер составляла чёткие расписания для смен кухарок, чтобы не получалось так, что слишком много слуг толпилось в одном месте. Ряд горничных были освобождены от своих обязанностей, чтобы не протирать пыль в момент, когда в окно может залететь огромный камень. По большей части всегда занятыми оставались лишь кухарки для помощники в военном деле, и то посменно сменяясь, чтобы все могли отдохнуть и выспаться.

Войска хорошо кормили, так как им всегда нужно было быть готовыми к вступлению в бой. Хорошо питались и укрывшиеся в убежище члены королевской семьи. Кирстен Дайнер, в девичестве Айвель, сейчас в тёмно-зелёном платье с синим воротом и воздушными плечами такого же густого небесного оттенка, расчёсывала волосы Леноры, сидящей перед зеркалом у неё на коленках, пока сыновья рядом сидели на нижнем ярусе кровати напротив усевшегося на подвижном пуфике кудрявого историка Рейнарда Ларнаша, сегодня вновь составлявшего им компанию.

У королевы был роскошный каскад светлых волос с тёмными корнями у пробора, раздельная чёлка, правая часть которой слегка прикрывала правый глаз, красивые изогнутые брови тёмно-пшеничного оттенка, аккуратные губы с ярки выраженной острой выемкой по центру, изящный прямой нос, но с широко расходящимся кончиком, привлекавшим на себя внимание, и всегда такие загадочные, как бы полуприкрытые карие глаза карамельно-шоколадного тона, делающие её взор всегда с эдаким кокетливыми игривым прищуром.

– Скажи ещё что-нибудь на эльфийском, мастер Ларнаш, – просила его Ленора, любящая слушать о словообразовании и древних речах.

Уже и не знающий, что ещё ей рассказывать историк, вспоминал что-то совсем простое и понятное, что-то из повседневного обихода, имевшего очевидную связь с говором или названиями прошлого, согласно переводчикам и копиям старых летописей.

– Ну, например, вот у предков эльфов город назывался «полис», – рассказывал он, а всё, что вокруг города, то есть вне стен заграждений, различные постройки и пригород – это называлось «хора», отсюда появилось слово «город», то есть не просто замок, не просто крепость с жилыми домами, церковью, трактиром, кузней и так далее, а действительно город в его широком понятии! А от слова «полис», например, произошло наше слово «политика». То есть отношения между властями городов. Ранее ведь кроме городов не было понятия герцогств. Не было ни баронов, ни лордов, – рассказывал он детям.

– Давай, проверь что-то из экзаменационного, – просил его Генри, всё ещё надеющийся отправится с отцом в Золотой Путь.

– Элемент «гео» это …? – вопрошал наставник, оглядывая мальчишек.

– Земля, – отвечали хором все трое детей под одобрительный кивок пучеглазого старика.

– Хорошо, а на какие реки делится Анника в верховьях Кхорна.

– На три! – первым сообразил Генрих, – На текущую прямиком в Скальдум Малину, – загибал он пальцы, – На уходящую в Карменгхейм Иргу, – продолжал принц, – И на текущую мимо нас Нису.

– Всё так, – улыбался историк, – А как зовётся гвардия Хаммерфолла?

– «Короткие Мечи» – и Вельд и Генри ответили синхронно.

– А гвардия Церкингема? – вопрошал он.

И тут возникла тишина. Их мать в разговор не вмешивалась, предоставляя детям самим думать и догадываться. По лицу Вельда было видно, что у него есть пара вариантов, в которых он сомневается. Глаза закатывались и бегали в раздумьях, губы кривились в неспособности выбора, а пальцы перебирали друг друга, скоротечно касаясь подушечками и размыкаясь вновь. Генри уставился светло-карим взором, один в один, как у матери, в одну точку, будто бы отчаянно пытаясь что-то вспомнить. Такая же кареглазая Ленора изучала шоколадным взором ковры на потолке, закатывая глаза в собственных размышлениях. И первой пришла к озвученному выводу.

– У Церкингема нет своей армии. Эйзенберги закупают войска в других регионах себе на стражу. Обычно в Скальдуме и Хаммерфолле, – выпалила она, раскусив подвох первой.

– Пресвятые боги! Отличный ответ, девочка, – похвали Ленору историк под гордую улыбку её матери.

– С географией и картографией было попроще, – покачал головой Генри.

– Вот, кстати, гео-графия тоже от слова «земля», «гео», – обратил внимание Ларнаш.

– Да это я выучил, – махнул рукой младший из мальчиков, – Гидра «гидро», Пирог «пиро», Аэростат «аэро», – перечислял он, – С этим легко.

– Ну, я надеюсь, мне не нужно проверять у вас пантеон Семерых Богов, – рассчитывая на утвердительный ответ оглядел всех троих детей короля историк.

– Не-ет, – захихикала Ленора.

– Их-то как не знать, – отвернулся Вельд.

– Даже по дням недели можно запомнить шесть основных, – отмечал Генрих, – Бог-Отец – бог неба и небесных светил, циклов вращения звёзд, лун и планет. Богиня-Мать – богиня плодородия и урожая. Бог-Сын, бог гроз, облаков, дождя и ветра. Богиня-Дочь, богиня рек и ручьёв, цветов и лесов. Бог-Брат, бог ремёсел и труда. Богиня-Сестра, богиня рукоделия и искусства. И Бог-Дух, бог силы предков, всего человечества, знаний и наук, циклов и круговоротов жизни: дня и ночи, фаз луны, времён года, – заканчивал юный принц перечисление.

– С этим порядок, хвала всем богам! – радовался Рейнард, – А что насчёт расширенного пантеона? – интересовался он, глядя на Генри.

Вельд явно знал ответ и нарочно молчал, а Ленора боялась ошибиться с именами некоторых богов, в частности последнего, бога природы, так что даже поглядывала на Генриха в ожидании подсказки. Пришлось ему собирать все знания в попытках ответить.

– Эм… Сокол Рагор бог огня, Облако Паральда бог воздуха, Русалка Никса богиня воды, Баран Геб бог земли. И… Кернун… Цернуннос – бог природы, флоры и фауны. Правда, как же тогда Богиня-Мать и Богиня-Дочь? Цветы, ручьи, плодородие, – слегка недоумевал он.

– Верно всех назвал, – широко улыбнулся кудрявый учёный, – Геба ещё иногда изображают массивным чудовищем с широкой пастью, вроде гиппопотама. Ну, а о деталях и различия их областей покровительства тебе ещё расскажут на уроках богословия, – заверял наставник.

– А ещё Бог-Сын бог облаков, дождя, а как же тогда Паральда и Никса? Воздух и Вода. Ох, сложно, – жмурился Генри, размышляя вслух над всем самим же собой сказанным, – Кому молятся о дожде?

– Магам Гильдии Воды, кому-кому! – рассмеялась Ленора, – Главное, чтобы верно ответить на экзамене, а разобраться потом всегда успеешь, – смекнула она вслух.

– Ну, сейчас, пожалуй, да, – отчасти согласился с ней Генри, хотя истинные знания ценил всё же сильнее простого попадания в верные ответы, но когда на кону путешествие по всем уголкам Энториона, все средства «победы» были хорошо, – Всё равно в священники точно не пойду, так что и забивать голову не слишком-то хочется. Но на уроках эту тему уж постараюсь не пропустить, – мотал он головой, не то вытряхивая накопившиеся противоречия, не то просто пытаясь в себя придти от размышлений.

– А у эльфов ведь другие боги? – спросила ученого Ленора с любопытством, – Во что они верят?

– Раньше… кто знает… Но сейчас эльфы делятся по своим верованиям на Культ Солнца и Культ Луны. У них есть лишь по одному богу для каждого – Дану и Дроу.

– Всего по одному? – недоверчиво усмехнулся Генри, – И они сразу пря за всё отвечают? Вот у них хватает времени и на ручьи, и на облака, и на зверьё, и на звёзды в ночном небе…

– Спроси об этом лучше самих эльфов, как встретишь. У твоего отца в страже служат некоторые из них, пусть расскажут юному принцу, как обстоят дела с их верованиями, и насколько могущественны их боги, – советовал Ларнаш.

– А гномы? – не унималась девочка.

– Ох, гномов очень много, ваше высочество, – повернулся к ней Рейнард, – В основном они верят в богов, которых зовут «асы», уже погибших на заре времён, сражавшихся за их будущее против громадных титанов и великанов. От тех имён почти ничего не осталось, однако же гномы верят в крылатых дев и что посмертно их ждёт пристанище в ином мире, – нехотя рассказывал он, – Мы иногда великих мастеров в своём деле тоже зовём «асы», – пояснял он источник в общем-то привычного слова.

– Ух ты! – воображала это всё Ленора.

– Крылатые девы валькирии! – произнёс Генрих, – Я о них слышал.

– Ещё бы, – усмехался Вельд, – Кто не слышал о воинстве женщин, сражавшихся храбрее всех мужчин. Но только сказки это всё, братец, – заверял он. Сколько у нас было сражений, тот же Ультмаар никак не отобьём, разве были оттуда доклады о валькириях? Хех…

– Кстати, раз уж коснулись гномов, как именуются те, что у нас с делегацией? – спросил он, глядя на Генриха.

– Патеки, – ответил тот, – Тонкие ножки, острые ушки. Вы же, вроде, уже спрашивали? – скривил он брови, – Их ещё зовут клуриконы и лепреконы.

– Да? Столько вопросов за эти дни. Хорошо, что разбираешься. А с трактовкой имён у тебя как? – усмехнулся историк, придумав новое испытание, – Вот имя бабушки знаешь, что означает? Имя «Сара».

– От эльфийского «цера», то есть «рогатая», – пробубнил мальчик в ответ, – Но не совсем в том значении, – начал пояснять он спешно тараторя, – Речь о коронах, диадемах, выступающих венках. Рога, как признак знати. Если не дословно переводить, а по смыслу, то «Сара» скорее будет означать «коронованная».

– Хорошо, а «Гектор»? – тогда спросил его учёный.

– Все «Ге» обычно связаны с землёй в том или ином смысле, – проговорил уверенно Генрих, – А «тор» – могущество на большинстве диалектов гномов. «Могучая земля», «могучий землевладелец», как-то так… А вот отец, «Джеймс» – значит «наследник», – добавил он заранее.

– Ну, допустим, – принял его ответ Ларнаш, – Хотя «гек» или «хек» ещё трактуется, как «хранитель», так что «Могучий страж», например, тоже вариант, – советовал он принцу, – а вот, к примеру, «Ричард»?

– «Рич», «Рих», «Риш», «Ричар», «Рикар», «Ришар», «Шар», «Шеар», «Тсар», «Цар», «Шах» – всё гномьи титулы правителя, по-нашему имя можно перевести, например, как «Король», – прозвучал довольно быстрый ответ юного Генриха.

– Очень хорошо. Но у гномов этот статус напрямую связан с богатством. Так что на экзамене примут и ответ «богач». Чем больше золота и камней, тем больше власти в глазах гномов, – объяснял старец.

– Неужели буквально все имена что-то значат? – поправлял пальцами свои короткие тёмные волосы Вельд, поглаживая заодно и лоб.

– У людей обычно да, – замешкался историк, – но не всегда дело в значении, иногда родителям просто нравится, как звучит имя, или же ребёнка называют в чью-то честь. В честь кого-то из семьи, в честь кого-то известного, в честь хорошего друга или знакомого, который чем-то очень сильно помог, – придумывал он варианты.

– У людей? – полюбопытствовала принцесса.

– Да, это только наша черта из древних слов составлять имена. У самих тех же гномов, принято обычно звать своих, ну, «Седрик» или, допустим, «Кальдрик». Почти все имена на «-рик» относятся к народу низкоросликов. Также как и на «-ин», например Тавин, Тайвин или Двалин, и многие на «-ор» ещё, – добавил он, призадумавшись, – «Хогор», к примеру, «Разор», и так далее, такие чаще у хоббитов. Например, среди патеков у нас в гостях сейчас Гродерик Громм Ским, глава Гильдии Землии, – напомнил он.

– Гроде-рик! Значит, гном, – констатировал Генри.

– Да, когда имя заканчивается на «-ик», это, скорее всего, гномское имя, – кивнул Рейнард, – Не все, конечно, «Эрик», например, не из таких, но общий смысл вы, надеюсь, поняли. Ну, вернёмся к нашим привычным, которые не то что бы «людские», составные обычно из древних устаревших и мёртвых языков, однако же мы привыкли к именам в Энторионе. Что бы ещё эдакое спросить. Хм… «Ленора»?

– «Ле» на одном из эльфийских языков значит «мягкая», – не дал самой Леноре ответить Генри, продолжая собственнолично вести с историком диалог вопросов и ответов, – Хм, «нор» что-то утончённое, длинное, «нить», «русло реки», «прядь волос»… Может, «высокая» просто. Отсюда ещё слово «нора», ну типа логово горностаев, сусликов, длинное и тонкое укрытие под землёй, – слегка хихикал он, – «Ора» ещё, вроде бы «руда». Может что-то с драгоценностями связано, ценные подземные сокровища…

– «Нора» означает ещё просто «дочь», – пояснил Рейнард, – А своё сможешь?

– Конечно, – хихикнул мальчик, – «Ген» – «семья», «дом», «жилище», и «Рих», как уже сказали, «богач» и «король». Вообще, если не дословно, то получается типа «Глава семьи» что ли, – призадумался он.

– Хах, можно и так сказать, молодой человек, – кивнул и похвалил его историк, – Молодец, верю, что всё сдашь.

Генри улыбался, Вельд радовался за познания младших и заодно с их диалога и разговоров проверил собственные знания, удостоверившись в правильных ответах, а вот Ленора у Кирстен на коленях сидела слегка насупившись, недобро поглядывая в сторону братьев. Не то оттого, что юный принц не дал ей ответить о значении её имени, не то оттого, что тот хихикал про «нору» животных, не то попросту сочла своё имя по значению менее впечатляющим, чем значение имени «Генрих».

XI

Снаружи цитадели же было тихо, но где-то вокруг вовсю кипела жизнь. Кухни дымились и испускали жаркий пар готовящейся пищи не переставая и днём и ночью, кузни затачивали мечи и ставили заплатки на доспехах. А рыцарь Оскар Оцелот, служащий правой рукой генерала Вершмитца и вовсе заказал себе забрало в виде вопящего открывающего рот черепа, где вместо прорези для глаз будет натянута чёрная эластичная ткань сукна для чулок, непроглядная снаружи, но вполне себе просматриваемая на свет изнутри такого шлема.

Сегодня враг не торопился, но опушка Оленьего Леса уже вовсю застраивалась возвышениями осадных башен. Адмирал уже прекрасно знал какой высоты должны быть гелеполи из срубов, чтобы прошла успешная высадка на стены. Ведь если, например, спуск мостика окажется слишком крутым, спешащие отряды могут споткнуться и повалиться вместо того, чтобы начать достойную атаку.

Однако, надо было либо учитывать просадку холма после вчерашней эффектной ловушки короля, вследствие чего перед разбитой внешней стеной теперь уровень понизился, либо отправлять войска с песком и щебнем, чтобы делать свою насыпь, как делали в первые дни.

Общий план у короля уже был, хотя возможно были всякие варианты и изменения по ходу действий соперника. Гибкость его планов в отличие от чёткого следования намеченному распорядку было его отличительной от матери чертой. Однако полагаться лишь на свою смекалку было бы не так благоразумно, так что всегда рядом были и генералы, и советники, и личный паладин.

Гружёные двойники выпяченных бастионов были готовы и проверены, взведены на позицию за счёт шарниров и колёс, с готовыми тянуть за канаты отрядами кадетов. Готовы были и лучники, не просто засевшие в бойницах и расставленные Эйверем по амбразурам, но и свободно стоящие, готовые в один миг оказаться на стенах и башнях, чтобы осыпать недруга дождём из острых и, может быть, полыхающих стрел.

Монарха и его приближённых удивляло уже само количество пришедших на штурм воинов. День ото дня ионии убивали немало людей. Причём трупы их валялись у крепости, отнюдь не были подняты некромантами или унесены да оживлены ещё каким путём. Гнили и разлагались, приманивая мух, грифов, волков и других падальщиков, служащих сейчас для стен замка дополнительной защитой от желания неприятеля двигаться сюда.

Но численность воинства поистине удивляла, столько дней они упёрто приходят и мрут, словно за героическую смерть их ждёт какая-то несметная награда, вообразить однако же которую не мог ни ум короля, ни мудрость его опытных советников и генералов.

Сколько было проведено боёв, однако же ни требований, ни чего-либо ещё выдвинуто так и не было. Король даже приказывал отыскать и осмотреть все снаряды катапульт, что упали во двор и вовнутрь построек, нет ли там выгравированных или налепленных посланий, но даже эта идея оказалась пустой.

Сейчас адмирал посылал и отряды под прикрытием подвижных тоннелей-сараев виней, и заставлял воинов катить массивные высокие башни, как только достигавшие достаточной близости, выпускавшие со своих вершин снаряды расположенных там катапульт, чтобы раз за разом сносить и громить внешние укрепления.

– Лучники, на позицию! – приказывал Вайрус, – Поджи-гай! Цельсь! Пли! – с расстановками и паузами командовал он стрелковыми войсками, а те посылали огненный дождь на бревенчатые сооружения.

Сегодня дождя уже не было, но отлично усвоивший прошлое преимущество лидер осаждающих явно велел тем при постройке таскать с реки воду и обливать брёвна, а то и целиком катить их к воде, вымачивать несколько часов, а потом уж доставать и продолжать стройку.

Башни получались кривыми, одна древесина разбухала сильнее другой, так что выравнивать внутренние помещения этажей, верхний постамент для осадных машин и многочисленные щели да зазоры приходилось дополнительными балками и досками. Однако же эффект от такой мороки явно был. Огненные стрелы причиняли мало вреда катящимся массивным возвышениям, насквозь влажным и мокрым, к тому же ещё и скользким, так что не всякое остриё брало облитую древесину.

Джеймсу пришлось снова обращаться к пиромагам, хотя он планировал дать помощникам Бартареона день отдыха, надеясь, что их услуги сегодня не пригодятся. Но им пришлось подменить выставленных лучников, и концентрировать энергию первородного огня.

К тому же архимаг подключил заодно и магов воздуха. Они создавали обдувающие ветровые потоки и поднятая с песком пыль облепляла брёвна, впитывала влагу, а потом этим же ветром сдувалась прочь. Они всеми силами стремились подсушить конструкции. А в момент, когда всё уже было готово к атаке, король вдруг скомандовал им отбой.

– Что? Ваше величество, да они же… – негодовал Бартареон.

– Мало их, – пояснял монарх, – Вон ещё сколько возведено вдали. Они просто заставят вас иссякнуть на паре башен, а затем пустят вход основные постройки. Придётся выжидать, – проговорил он.

– Если вообще не ударим, то они сами будут ждать, пока маги не отдадут достаточно сил. Пусть ветра постараются, как прикрытие, а ты вели подожженные стрелы пускать. Пусть думают, что мы уже подожгли всё, что могли, – предложил тот.

– Умно, – согласился король, и отправленных стоять в запасе чародеев пламени опять сменили лучники, а вот аэромаги остались на своих местах, устраивая пыльные торнадо и знатные ураганы, прикрывая тем самым воспламенённые залпы.

Подсушенные брёвна уже эффективнее принимали на себя огонь от стрел. И хотя внутри оставались сырыми, активно дымили, плюс ко всему горели снаружи, чем создавали ещё более худшую видимость для соперника, чем же именно был вызван их поджог.

Первые несколько гелеполей были попросту брошены сгорать, и король, и архимаг тогда отметили, что изнутри никто не выбегает. Их катят налегке, пустыми, чтобы было не жалко бросить или сломать в очередном подкопанном рве. А потому идея выжидать, пока их у подножья стен целиком не заполнят войска виделась ещё более благоразумной.

– Что ж, Кастор, де ла Домингес, – крикнул король своим генералам, – Винеи на подходе, велите кадетам тянуть тросы!

Те тут же отдали приказ молодым воинам хвататься за канаты и двигать выпирающие бойницы впереди стены прямиком над проходящими к разрушенной стене сараями с крышами из воловьих шкур. На самой деревянной конструкции такого навеса располагались другие кадеты рядом с щелями в полу и сложенным запасом камней для катапульт.

Оставалось только сбрасывать те вниз в эту щель, устраивая каменный дождь безо всякой на то магии. Более того оставшиеся волшебники ветра помогали уносить винеи прочь от прикрытых ими колонн построения, так что бросать камни можно было сразу на воинов, не успевших отступить из-под смертоносного камнепада.

Башни горели, люди гибли под массивными булыжниками, атаковавшими их с высоты крепостных стен, но ещё лишь на подходе к тем. А когда снаряды в итоге закончились, король велел натянуть козырёк бастионов обратно, а Вайрус приказал снизу выступать вооружённым гвардейцам.

Первыми из разрушенной стены наружу выбегали копейщики, спешно натыкая всех, кто был неподалёку, на острые наточенные наконечники. Следом шли войска с топорами и алебардами, плашмя крупными лезвиями своих орудий отражая не только выпады сабель, но и даже выпущенные арбалетные стрелы, если получалось ловко это сделать, а потом рубили и кромсали лиходеев на части, не зная пощады, без замешательств, размышлений и остановок.

Рыцари-аристократы, такие как Оскар, стремились достойно показать себя в битве. Обычно у гвардии короля были идентичные доспехи и шлемы, так что знатные воины стремились добавить себе всяческие знаки отличия. У кого красовались скрученные бараньи рога, полые внутри, чтобы не утяжелять шлем, у кого забрало выходило вперёд, напоминая орочью, медвежью или волчью пасть, у кого шлем представлял собой металлический череп животного или человека, как в случае упомянутого сэра Оцелота.

Они отважно бились, исполняя свой долг перед родными землями, перед крепостью, ставшей для них на многие годы домом, перед своими династиями, так как служить в первом войске королевства – в гвардии самого монарха было наиболее почётным, и, наконец, конечно же за него самого – за правителя всего Энториона, умудряющегося держать в узде все тринадцать герцогств вот уже более двадцати лет, несмотря на все распри, проблемы и конфликты между власть имущими семьями.

Стрелки старались прикрывать их от новых подходящих волн и пальбы с приближающихся башен. Там на многочисленных этажах засели вражеские лучники и арбалетчики, прицеливаясь сквозь прорубленные бойницы, но в суматохе боя нередко попадавшие по своим, нежели по чужим.

А отступающую гвардию за пробоиной уже вовсю встречали клирики, готовые мазать раны снадобьями для скорейшего заживления, читать молитвы и пользоваться целительной божественной магией, чтобы унять боль, остановить кровь и опять-таки поскорее затянуть ранения, ускорить срастание тканей и костей при переломах.

Бартареон несколько раз колдовал барьер от стрел, чтобы те просто разбивались об энергетический пульсирующий щит циркулирующих плотных потоков, однако во-первых, не хотел тратить много сил перед кульминацией с пиромагами, а во-вторых, даже будучи архимагом, барьерами владел лишь на условно неплохом уровне.

Так что, когда войска неприятеля вынудили с целью безопасности под завязку набиться с осадные башни, словно огурцы в бочку, Вайрус командовал рыцарям и всем гвардейцам отступление. И те, прикрываясь прямоугольными и округлыми щитами стремились вбежать снова в крепость, имитируя испуг перед артиллерией врага.

Катапульты с башен снова сносили укрепления стен и закидывали свои крупные снаряды по цитадели и другим постройкам внутри стен крепости. Им было некогда прицеливаться в процессе движения, так что били наобум, лишь бы попасть хоть куда-то впереди по Олмару.

Каким-то снарядам везло угодить прямиком в построения отрядов запасных лучников, ополченцев и даже молодых кадетов, так ни разу и не вступивших в бой. Другие же застревали в окнах или бойницах, трети отскакивали от стен и крыш, либо при этом отламывали определённые куски сооружений, а королю вновь приходилось всем этим жертвовать, лишь бы обилие переполненных башен занимали самую удачную для обороняющихся позицию. И вот тогда Дайнер Второй отдал приказ:

– Запускай свой огненный шторм, маг! Устроим им Пандемониум! – зазвучал его задорный голос.

И маги, как огня, так и воздуха, начали действовать синхронно, создавая и облака огня, и крутящиеся шторма смерчей, которые подхватывали и подпитывались этим первородным огнём, перерастая в пламенные торнадо, выжигающие напрочь и винеи с их спрятавшимися отрядами, и всех, кто был вокруг башен, толкая их, и натягивая передвижные тросы, и сами деревянные постройки вместе со всем войском, что сидело внутри каждой, и простых воинов на поле боя, шагавших с мечами и луками.

Огненные смерчи танцевали перед разрушенной стеной из стороны в сторону, сметая и отдалённые стрелковые полки, и вооружённые пешие отряды, подхватывая своими полыхающими потоками тлеющие тела, покрывающиеся волдырями, прогорающие снаружи и изнутри, пока чёрные скелеты не обугливались и не обращались почти целиком в пепел.

Остовы позвоночников и рёбер, верхние части черепов, изредка какие-нибудь кисти рук или стопы, а также раскалённое железо их оружия от клинков до наконечников и прочих металлических оплавившихся деталей – осыпалось вниз на землю, устилая собой безжизненное пространство, по которому гуляли красно-рыжие магические вихри, сочетавшие в себе и разрушительные порывы воздуха, и безудержный голод пламени.

– Это ли не божественное чудо! – дивился Такехарис, – Вот они, наши боги! Не те истуканы, что стоят идолами на капищах, в фонтанах да церквях. Наши боги – живые, истинные, могучие! Вот оно торжество человека, укротителя природы, над всеми стихиями и элементами! Какое колоссальное и гениальное сочетание стремительных потоков воздуха сначала с землёй, а потом и с огнём! – восхищался камерарий, вспоминая сначала песчаную бурю, а теперь любуясь полыхающими вихрями перед западной стеной крепости.

– Да уж, красота, – соглашался король, не влезая в спор о божественном происхождении магов, благо рядом не было ни прелата, ни его игумений, чтобы резко возражать весьма спорным утверждениям верховного королевского советника и развязывать полемику на тему божественных сил, в целом.

Но вся эта помпезная, пугающая и безусловно величественная красота, особенно в сумерках, когда сверкающий кружащийся огонь во тьме становился особо красив и выразителен, имела и свою цену. Уставшие пиромаги едва стояли, носы многих из них обильно кровоточили, иногда вместе с глазами и ушами, но куда сильнее досталось аэромагам, ведь те трудились, можно сказать, вдвое больше.

Те уже не могли стоять, еле дышали, словно их грудные клетки были сдавлены. Они мучились от головных болей и судорог, истратив больше жизненной энергии, чем дозволительно с их запасами мощи. У половины из них истрескались деревянные посохи, сводя на нет всю силу катализатора энергии, требуя скорой и незамедлительной замены, если на этой стихийной буре упёртая осада по-прежнему не закончится.

Часть волшебников словно постарела на пяток лет, они отдавали слишком много жизненной силы, забирая несчётное количество жизней в обмен на свою, будучи отнюдь не самыми могучими и стойкими представителями касты могучих магов. Придворные представители гильдий никогда не отличались высоким рангом, да к тому же служившие в Олмаре, а не в Триграде, обычно не славились выдающейся мощью.

По большей части они, конечно же, были опытными в своих областях чародеями, исследователями стихий, ассистентами магистров или даже сами проводили собственные исследования, участвовали в ликвидации разных чудовищ, досаждающих мирному люду, служили при баронах и лордах, получая знаки отличия, в итоге попав так в королевский двор. Но при этом представляли собой просто рядовых многое повидавших и многое умеющих волшебников, нежели поистине выдающихся и могучих чародеев. Для этого при дворе был сам архимаг.

Однако они храбро и преданно служили своему властителю, с честью выполняя свою работу и принимая последствия применения своих сил в таком глобальном плане. Не просто нагоняя облаков на полив или раскачивая крылья мельниц в безветренный день, а верша исход затяжной битвы, стоившей без их участия многих жизней среди стражников обороняющейся стороны.

– Величие, могущество… но, где теперь твои «боги»? – глядя на них, тихо проговорил король своему камерарию, – Немощные, уязвимые. Вот она расплата мага за свой талант, посмотри на них.

Вайрус молча смотрел, переполняясь сдерживаемыми эмоциями, как к волшебникам на помощь бросаются клирики в попытках помочь и облегчить боль. Он не нашёлся, что на это ответить, однако оставался при своём мнении, что могучие чародеи, способные творить поистине колоссальные вещи, вполне равны каким-либо высшим силам. И что вместо надежд и молитв всегда лучше обращаться за помощью к тем, кто может устраивать вот такие огненные шторма.

Кружащий в воздухе пепел мягко опадал на обугленную мерцающую землю. Унимались ветра, рассеивалось пламя, и ночной воздух мрачнел, пронизываясь только блёклым растущим месяцем, снующим неторопливо по испещрённому россыпью звёзд небосводу.

Но эта иллюзорная безмятежность и спокойствие длилось недолго. Король уже собирался уйти с башни, отправить генералов спать, расставив караул и организацию восстановительных работ в пробитой стене, но первым из собравшихся заметил в черноте Оленьего Леса какое-то движение в сторону долины.

– Всё никак не угомонятся, – проговорил он, злобно щуря свои зелёные глаза.

– Неужто, снова идут? – удивился Вайрус, также всматриваясь в даль.

– Вы двое, – обратился Эйверь к стоящим у края лучникам, – Сделайте-ка нам огненный залп, осветите, что творится на подходе, – велел он.

Но даже при природном освещении, под звёздным небом, в сиянии растущей луны, было видно, как маршируют толпы вооружённых воинов, сверкающих мечами и саблями, как снова выходят широкие навесы виней, скрывающих, судя по размерам, или больше отрядов, чем привычные прямые, или же ещё оставшиеся осадные орудия.

Сверкающие огнём стрелы лучше осветили спешащее к стенам войско, а те понеслись с новой силой, едва узнали, что их таким образом заметили. Видимо, изначально планом адмирала-командующего было после огненных смерчей тайком подкрасться, пока ни король, ни свита не ожидают продолжения боя.

И они и вправду его сейчас никак не ожидали, однако всегда были к этому готовы. Как готовы были воины и рыцари при дворе, не ушедшие ещё на отбой, а ждущие своего часа и голодные до возможностей проявить себя в настоящей битве.

– Никак на последний бой собрались, – проговорил Вайрус.

– Нельзя их в город пускать, остановить на подходе к крепости, – приказал король, развернувшись и начав спуск с башни к настенным галереям.

Эйверь вновь взял на себя управления катапультами, забрасывая дальние ряды подступающих, стараясь заодно угодить по передвижным сараям, чтобы раздавить всё, что было внутри. В то время, как Вайрус командовал лучниками, а король через генералов приказал выпускать гвардию и ополченцев через расщелину, чтобы поле брани оставалось снаружи крепости, а не переходило во внутренние дворы Олмара.