Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

– Расстраиваешь мать, – качал Уилл головой, – Позоришь отца и старшего брата. Не отдаляйся от друзей, теперь им стоять с тобой спина к спине, не потеряй их. Они теперь твоя семья, а не я, Тиль, – заявлял знакомый голос.

– А ты? – только и вымолвил дрожащими губами Тиль, переводя глаза с лица Уильяма то на его рану, то обратно, но при очередном взгляде на окружение сквозь дыру в его груди, уже не смог обнаружить тела брата глазами.

Он будто бы исчез, растворился в густом паре столь же внезапно, как и возник. Хотя казался таким настоящим, Тиль слышал его шаги, эту тяжёлую поступь по деревянному полу. Чётко слышал его голос, с небольшими отголосками эха в помещении, звук совершенно отличный от того, как если бы они болтали на улице.

– А я?! – рядом звучал уже лишь голос Такады, – Я же сказал уже, что сюрикен! – отвечал он так, словно вопрос был адресован ему, ведь видение с Уильямом мог лицезреть только сам Тиль, – Это такое симметричное лезвие, как вы любите говорить «в форме звёздочки», у нас в Унтаре, это зовётся «сюрикен». Есть много вариаций, с ровными углами, с зазубринами, волнообразные, закрученным каждым остриём, и так далее. Я, конечно, метаю также кунайи, гвозди, ножи, гаты, ятаганы с двойным изгибом, топорики ворбаты могу, надо б изготовить их… – перечислял он.

– Он спрашивал, что Гала тебе сделала в подарок на гравюре, – подошла Арекса у Тилю.

Но тут все обернулись на распахнувшуюся дверь. В проёме которой возник их капитан с полотенцем на бёдрах. Изображавшие всегда прежде торчащие иглы и шипы его недлинные чёрные волосы сейчас были зачёсаны назад и блестели после воды. Взгляд был суров, как и зазвучавший железный голос, натренированный для командования.

– Взвод! Не задерживаемся! Скоро банник придёт вас выгонять, нечего сидеть в парилке. Обливайтесь, вытирайтесь, да обсыхайте в казарме. Печь протопите заодно, – велел он, – Там снаружи сырость, тучи сгущаются. Сама природа собралась оплакивать павших. Завтра ожидается мокрый день, – предупреждал он.

– Капитан! – соскочила с банного полка Одуванчик, подбежав к нему.

Её небольшая, в отличие от форм Арексы, оголённая грудь покачивалась в такт движениям. И стоя вот так нагишом перед своим начальником порозовевшая щеками девушка толком даже не знала, как себя вести, зажаться и закрыться ли, или держаться достойно, словно в бане всё это в порядке вещей. К тому же на бёдрах Рихарда было полотенце, а на ней совсем ничего. Однако тот не глазел на её влажное тело и не разглядывал с откровенной мужской похотью, а глядел воительнице прямо в глаза, что хоть немного уменьшало её общее смущение.

– Передайте Эйверю, что взвод готов для нового задания. Двинемся в стан врага, захватим их, прирежем, – горел огнём её взгляд, – И никакой больше осады. Когда атака на их лагерь?

А вот Ильнар, Кифлер и Эрвуд были совсем не против со своих ракурсов хищным взором скользить по её телу, пока она не видит, любуясь кто сзади, кто слегка сбоку, едва не облизываясь, так как ни у кого из них уже давно не было даже свиданий, не то что каких-то любовных отношений. Хотя тот же капитан в прошлом крутил роман с одной городской рукодельницей, в свободные дни прогуливаясь с ней, однако, было похоже, что в последнее время их пара разошлась.

– Король как раз велел сформировать отряд для диверсии, – неспешно проговорил тот, – Буду иметь вас в виду. Вы точно все в порядке? – оглядел он своих, зацикливаясь взглядом как раз на Нине и Тиле.

– Да, вроде бы, капитан. Держимся, хотим отомстить за наших, – отвечала ему светловласая воительница.

– Да, – поддержала её и Арекса, подгибая колени и прижимая те к телу, прикрывая тем самым подобные зрелым народившимся репам свои крупные груди от мужского взора, – Не хотим отсиживаться, как испугавшиеся после первой битвы, – добавляла она, выражая готовность к дальнейшим действиям по защите города, – Пошлите нас на задание.

Кифлер и Ильнар, сидя совершенно не рядом, практически синхронно кивнули на эти слова боевой подруги. Никто из других, по крайней мере, не стал перечить, даже если они и не рвались вновь прямо сейчас поскорее оказаться на поле боя.

Капитан застыл в дверях на мгновение. Молча, он оглядывал их с некой жалостью, будто не хотел бы больше посылать их на задания, чтобы никого не терять. А затем попросту молча развернулся и ушёл, не закрывая дверь, откуда в душное помещение ещё сильнее повеяло прохладой. Делать было нечего, пришлось заканчивать беседы в парной да дружно переходить в моечную комнату, пока ещё было время и никто не подгонял.

XV

Снаружи время уже клонилось к вечеру. Темнело и без всяких нахмурившихся облаков, скрывавших красоту весеннего заката. Ветер шумел в восточном направлении, предрекая вполне возможные скорые дожди не только в Олмаре, но и в Триграде и на землях Скальдума.

В восточном крыле крепости шумели рабочие, восстанавливающие стену из разрушенных обломков и подготовленных новых материалов. Делали также временные опоры, дополнительные каркасы, которые, вероятно, пригодятся в случае продолжения осады. Убирали все заграждения внутреннего «пятиугольного кармана, так как нет стены – нет и трещины в ней, а новые кладки, конечно же, уже делали цельными и плотными, так что какая-либо необходимость во внутренней засаде сейчас уже отсутствовала.

Здесь располагались невысокие отдельные бастионы для стрельбы по вторгшейся пехоте или коннице, а также внутренняя стрелковая башня. Этого вполне могло хватить помимо внутренней выстроившейся армии в случае вторжения неприятеля, однако возводились и новые деревянные заслоны с бойницами, укрытия за которыми могли ждать запасные отряды, врываясь врагу в тыл или с разных сторон, а также частокол, как снаружи стены, так и за новой возводящейся кладкой.

Король приказал упор делать на прочности и устойчивости, нежели на высоте. Так что изнутри новая возведённая конструкция напоминала скорее каменную лестницу, где блоки подпирали друг друга в большой толще постройки, а снаружи смотрелась плотной стеной, пока ещё, правда, не закрывая собой края обвалов между западными башнями – предстояло ещё немало работы.

На правую из башен после ужина в убежище с женой и детьми взбирался Джеймс Дайнер в компании Бартареона и Вайруса. Первый привычно облачал голову в красную току, а Вайрус после банных посиделок свои длинные локоны оттенка песчаника красиво распустил широким чуть вьющимся водопадом до уровня лопаток его золотистого мундира с белыми толстыми косами аксельбантов от левого эполета на плече.

Вверху их ждали воины, обслуживающие катапульты, генералы Вершмитц и де ла Домингес, троица девушек-лучниц, перешёптывающихся о чём-то своём, а также смотрящий в подзорную трубу астроном Винсельт. Длинные волосы Родриго, вновь собранные в удобный хвост за макушкой, были ещё влажными. Небольшие тёмные кудри Вершмитца поначалу казались такими же, однако вблизи блестели наоборот от того, что были сальными, видимо, генерал ещё времени вымыться не находил, разбираясь с расстановкой часовых и караульных.

– Горят огни, ваше величество, – сообщил старик, попросту по звуку шагов определив, кто к нему подходит сзади, впрочем, о подъёме монарха ему могли и заранее доложить.

– Значит, не убрались, – хмуро проговорил король, вставая рядом и поглядывая в сторону лагеря врага.

– Никак нет, сдвинули лагерь ближе к холмистой части, чтобы наблюдать, видимо, сложнее было. Мне кажется, их там уже немного осталось. Наверняка ещё часть струсила, разбегаясь кто куда по лесным тропам да по реке вниз, – предполагал он, – Дыма от печей и костров уже куда меньше.

– Стремившиеся, несмотря ни на что, пробраться сюда? И вдруг струсили? Да эти неразумные парни посмелее тех, что последний раз пытались биться при Унтаре. Нет здесь Кастора? – оглядел монарх генералов в надежде перекинуться парой слов с провалившим очередную операцию выдворить сидхов военачальнику.

Ответственный за боевые действия в Астелии генерал Эсфей Кастор зачем-то опрометчиво в зимнюю пору в заснеженных горах повёл отобранные полки на клан Ши в надежде прославиться. Большеносые лохматые гномы отдавать не так давно возвращённые свои владения, естественно, не пожелали, вот только в недрах пещер утеплялись куда лучше, чем бойцы в наружных лагерях.

Несколько кровавых сражений, заставивших ещё сильнее отдать занятые позиции склонили к бегству некоторые отряды. Другие с успехом направились воевать, но гнать гномов слишком глубоко при оставшемся числе, увы, не получилось, и пришлось даже оставшимся храбрецам приказывать отступление, возвращаясь ни с чем.

А ведь туда записывались представители весьма уважаемых семей: Фон Ривертшейны, Хигслеры, Ка’Цины, Темплины, Эймери, Диментали, чей Аргус как раз успешно сражался здесь, не давая разграбить Олмар, и другие, оказавшиеся втянутые в этот бесславный поход. Кастор на удивление не был разжалован королём с надеждой, что учтёт все ошибки и сделает должные выводы, так что летом могла состояться ещё одна попытка, однако же пока все дела такого рода были отложены на дальнюю полку, так как предстоял затяжной Золотой Путь по всем регионам королевства.

– Не вижу там никаких новых построек, милорд, – кряхтел астроном, – Неужто ресурсы кончились на катапульты и винеи?

– Да кто их знает, – хватался за бороду король, – Хотелось бы, конечно, надеяться. Только чего ж тогда не уходят? Какой смысл, оставшись в меньшинстве, опять лезть на крепость? Часть войск мы снимем лучниками на подходе. Дыра будет заделана рано или поздно, чем дольше они тянут – тем больше восстанавливаем мы кладку стены, так ради чего это всё? Хм, если только…

– Да, ваше величество? – поинтересовался архимаг у замолчавшего правителя.

– Догадываюсь, что там могут замышлять и почему лагерь к возвышенностям сдвинули, – проговорил тот, наконец, – Завтра будьте готовы у фонтанной площади, – сказал он волшебнику, после чего повернулся к генералам, – В том числе и рабочие снабжения, по плану «Гидры» – велел король, – И слухачей расставить не забудь, – повернулся он к одному из генералов.

– Я бы мог всех их стереть и выжечь в первый же день осады, – неспешно проговорил глядящий вдаль Бартареон, – Оставить только сабли и гвозди с сапог среди пепла. Поднять вверх громадной лапой из песка и земли да сбросить с высоты, переломав все кости, прихлопнув ею же, захоронив всю армию в плотной каменистой могиле, – с досадой заявлял архимаг, – Правда потом пришлось бы неделями в себя приходить. Но вы не позволили…

– Вот именно, – возмущался Джеймс, – Сам всё сказал. Тратить все силы королевского архимага, чтобы и Олмар, и Триград, и Кхорн целиком остались без твоей защиты на месяц-другой из-за кучки лесных оборванцев?!

– Но жалко же людей! Столько полегло, мой король, – горевал верховный волшебник по павшим в сражениях.

– Они несли службу и защищали крепость. Меня скоро не будет здесь, сначала к Кроули, потом к Виалантам, затем к Лекки и далее. Золотой путь отнимет много сил и времени, а мне ты будешь нужен там, как приближённый. Как самый могучий маг, который на стороне своего монарха. Не вечно же одним Эйверем всех пугать?! Придворный волшебник, своего рода символ власти, – улыбался Джеймс.

– К слову, ваше величество, – раздался голос Вершмитца, – Не будет ли удобнее отправиться перво-наперво в Скальдум, а оттуда в Хаммерфолл и далее вверх по обратной дуге: Иридиум, Гладшир, Ракшаса, Бреттенберг…

– Тогда маршрут не будет повторять течение Рейна, это не будет так символично, как в прежние времена. К тому же не будет возможности быстро вернуться в Кхорн, если и вправду что-то начнётся, – парировал король.

– Что ж, вам виднее. Просто традиции сейчас не самый ценный союзник, чтобы их придерживаться, – выражал Адельмар своё генеральское мнение.

– Зато безопасность и здравомыслие есть те добродетели, которых стоит придерживаться особенно после непонятного восстания объединившихся пиратских банд, – строго заключил Дайнер Второй, поставив точку в пререканиях относительно своего грядущего маршрута.

– Да и первым делом утрясти всё с Кроули, да и в Гладшире самое мудрое решение, – поддерживал старик Винсельт, а Вайрус одобрительно кивал, полностью, как королевский камерарий, разделяя эту позицию и выбор самого монарха, как провести Золотой Путь.

– Я очень на тебя рассчитываю, старый друг, – положил король ладонь на правое плечо Такехариса, – Пока меня не будет столько времени, тебе здесь со всем справляться и разгребать всё случившееся.

– Буду стараться оправдать твое доверие, король, – усмехнулся длинноволосый камерарий, – Мы не зря все вместе и с генералами отрабатывали и обсуждали многообразие планов действий и того, как реагировать в различных ситуациях.

– Тебе ещё и от народа жалобы выслушивать, в тяжбах принимать решения, – говорил Джеймс, – Ты уж старайся не ссориться с Рикманом и с Корлицием.

– Будет сделано, ваше величество, – уверенно отвечал он со всё той же улыбкой.

– Я пошлю в Астелию, чтобы в Олмар и Триград выслали толковых магов защиты, позаботься, чтобы ни в чём не нуждались, когда явятся, – сообщал ему монарх, – Так как Бартареона не будет, остаётся рассчитывать на них. Да, и в Триграде не нагружай так работой дворецкого. Парменион уже в шестой десяток перешёл, стар становится, – добавил он под конец.

– Так может лучше нанять другого дворецкого? В юной прислуге немало тех, кто хорошо знает город и замок. А Пармениона перевести сюда, тут все заботы в основном на мажордоме Харрисе да старшем интенданте Каледосе, он спокойно сможет доживать свой век внутри налаженной и отработанной системы быта и снабжения двора.

– Подумаю над этим, – обещал король, – Кваланар, надеюсь, уже скоро вернётся. Думаю, в случае скорой победы устроить ярмарку в Олмаре или уже переходить подготавливать всё в Триграде.

– Народу бы понравилось, – отметил призадумавшийся Вайрус.

– Да, – согласился де ла Домингес, – С центральных ворот из города то и дело приходят, одни желают записаться в армию и помогать бороться с осадой, другие обеспокоены возможностью нападения и просят укрытия. Люди бы одобрили какое-нибудь празднество. Лишь бы не затягивалась эта осада.

– Да уж, постараюсь поскорее со всем этим покончить, – почесал король пальцами свою густую растительность на подбородке, глядя вдаль.

На темнеющем небе в проблемках среди хмурых облаков появлялись первые звёзды, украшая скромными россыпями бриллиантов своего сияния расстилавшееся над головами полотно, но шумный ветер гнал тучи и скрывал серп месяца вместе с звёздным сиянием, предрекая скорый ночной ливень.

Нужно было торопиться с организацией похорон, пока до дождя оставалась такая возможность. Занятые в этом деле клирики, могильщики и рабочие вовсю исправно делали свою работу. Им помогали слуги занятые в подготовке – расстановка светильников и факелов, вынос лавочек для кадетов и тому подобные занятия.

В казарме Шестого Кадетского Взвода царило траурное молчание. Арекса то и дело молилась про себя, лишь шевеля губами. Все уже переоделись, отдали рубахи и прочую тканую одежду в стирку, приводили в порядок броню да закрепляли на видном месте символичные чеканки, подаренные Галой перед жестоким сражением, стоившим ей жизни.

В память о ней все выжившие сослуживцы красиво старались оформить её металлические «медальоны», чтобы её труд и идея не пропали напрасно. Сделав эти небольшие гравюры своим отличительным символом.

Эрвуд на клетчатой доске раскладывал очередную партию «Битвы Королей», разрабатывая новые тактики и стратегии видения боя между фигурами. Обдумывал ходы, старался перехитрить сам себя и заодно, как бы со стороны каждую свою задумку оценивал с точки зрения очевидности дальнейшего развития событий.

Кифлер скрипел очерниленным кончиком пушистого острого пера, усердно выводя прямые линии и чёткие дуги от руки на бежеватом фоне сшитых жилами листов высококачественного пергамента, удерживаемого второй свободной рукой, а затем, усердно выводил снизу какие-то подпись к сохнущим рисункам.

Некоторые кадеты сидели на кроватях, другие поверх личных сундуков, что стояли у их изножий, часто сверху покрытые какой-нибудь тканью. И несмотря на то, что здесь был угловой столик и лампада, эльф предпочёл его не занимать, начерчивая и рисуя в томике, придерживаемом крепкой второй рукой.

Несвойственный казарме запах чернил и звук писчего пера многим вокруг надоедал, но они старались держаться и не высказывать своё недовольство, оставляя Кифлера проводить свой свободный вечер так, как тому заблагорассудится. Несмотря на общую измотанность после битвы, на удивление ещё никто вокруг не спал.

Одни попросту не могли дать отдохнуть своему телу и разуму после случившегося, другие опасались, что им будут сниться кровавые ночные кошмары и сражение переберётся во сны, третьи спать собирались, но тогда, когда улягутся все остальные, чтобы не нервничать из-за различных шумов вокруг.

– Что это? Откуда? – интересовалась Арекса, проходившая мимо с белой тряпкой полотенца на шее, куда остатки влаги стекали с так и не расплетённых ею миниатюрных косичек ирокеза.

– Книжица сшитого пустого пергамента, – своим занудным голоском отвечал ей эльф, – Для записей, но её хозяину она уже не пригодится. Выпала у кого-то из нападавших оборванцев.

– Дорогая вещица для оборванца, – подметил вслух Ильнар, поглядывая здоровым глазом в сторону беседующих.

– Это же мародёрство! – возмущалась Арекса, порицающее помотав голов.

– А что, ты бы хотела, чтобы я ему могилку вырыл и туда сверху её положил, как молитвенничек на груди? А может заодно двенадцать наложниц и сундук с сокровищами? – иронизировал он, – Я ею хотя бы воспользуюсь по назначению, в отличие от него!

– Заместо Галы теперь будешь нашим художником? – хмыкнул Такада, закатывая глаза.

– Да что ты, какое там. Я рисовать не умею. Здесь ни лиц, ни шмотья, ни толковых пропорций. Только чёткие схематичные чертежи – локти, колени, положение тела в стойках, выпады и взмахи, тактики нападения, защиты, отступления, – сообщал он о том, что планирует туда внести, – И расшифровывающие их подписи, как держать себя на дуэли. Разные мои мысли о позах и применении шпаги либо рапиры.

– Всё-таки надеешься, однажды открыть свою школу? – подсела к нему рядышком Нина, – Дай-ка посмотреть, – провела она глазами по чёрным силуэтам с палочками-конечностями, чётко отрисованными по должным сгибам рук и ног, характерным для определённой позы, будь до парирование, блок или вариация нападения.

– Школу… Да тут много теории. У меня практики-то было всего-ничего. Только сегодня. Но поделиться мыслями лучше сейчас, а то не ровен час, могу оказаться на заднем дворе церквушки рядом с остальными.

– Эй, не говори так! – хлопнула Нина его по плечу, – Ну-ка, что тут? – Попыталась она разобрать почерк, точнее эти его каракули, – «Парирующий взмах вверх, если оппонент целится вам в живот или выше», – процитировала она запись, поглядывая то на текст, то на схематичное изображение с дугой, отражающей угол рекомендуемого движения, – Что ж, ну, вроде бы, всё понятно, – произнесла она, не питая к последующим картинкам особого интереса и приподнялась с его сундука.

– Слушай, друг, а может там секретные послания? – не унимался одноглазый стрелок, – Ну, сам подумай, откуда у какого-то разбойника целая книга с чистыми листами! Вдруг там есть что-то? Невидимые чернила, какие-то важные указания, проявляющиеся только сели под огнём подержать или краской поводить, знаешь, когда белым воском со свечи пишут, нужно красить всё вокруг и символы станут…

– Да я уже проверял, – отмахнулся остроухий шпажист, – Только зря целый лист угробил этими испытаниями…

– Ты бы лучше отнёс его Эйверю или кому из генералов, – всё равно советовал Такада, – Показал да отдал на исследования.

– Вот был бы Нимрод, он бы покумекал и нашёл как все секреты прочитать, – сложив ногу на ногу, вытягивая их вперёд к противоположному сундуку соседской кровати, протянул сонно потягивающий Эрвуд в сладком зевке, сворачивая разложенную на доске поверх того партию.

Воцарилось молчание. Почти все, на кого тот взглянул, опустили голову с грустной миной, иногда поглядывая на пустую дальнюю койку Нимрода, вспоминая как алхимик вечно возился в углу со своими склянками, которые то дымились, то испускали зловоние, то бурлили, выделяли непроглядный пар, словно туман, а то и даже иногда взрывались, разлетаясь вредоносными осколками с частичками капель содержимого во все стороны…

Тогда их это откровенно бесило, а сейчас же, все как один, вспоминали те дни не иначе, как «весёлые времена». Юность в корпусах, вечера после изнурительных пробежек, полос с препятствием, заданий на тактику поведения в бою и многое-многое другое, через что они прошли вместе и чего у них уже никогда снова не будет. И вовсе не потому, что кончилась учёба или боевая подготовка – тренировки, бег, перекладины, полоса препятствий – всё это в гарнизонном дворе, докуда от кадетских казарм всего-ничего, но уже никогда не будет так, как прежде.

Эрвуд припоминал, как во время подтягиваний Стромф снизу подталкивал щуплого Нимрода, чтобы тот хоть немного мог подбородком зацепиться за верх металлической литой балки, как тот висел сосиской и раскачивался, словно качели, махал ногами, утверждая, что открыл отличную тактику. Мол, если в лесу зацепиться за ветку, можно устроить лихой перебор ногами в грудь, а лучше в лицо оппоненту, и никакого оружия не потребуется…

А затем, как Гала эту палку прогнула на сдаче нормативов прямо будучи перед Нимродом в очереди, который отделался автоматическим зачётом, так как кроме него больше никого и не оставалось, они были последние в очереди. Тогда он просто думал, что это невозможно смешная ситуация, а сейчас предполагал, что добрая крепкая дама попросту спасла алхимика-сослуживца, сломав тренажёр специально.

Нина вспоминала, как Нимрод изобретал жгучее огнедышащее зелье на основе бочкового перца, зубьев чеснока и горошка сушёного капсикума. Рот и язык жгло, конечно, знатно, однако выдохнуть пламенем с губ так никому и не удалось. Отобравший это пойло Крэйн через день прославился, как блестящий кулинар, принёсший на королевский двор замечательный соус к мясу. Вся слава прошла мимо Нимрода, да и тот совсем к иного рода открытиям стремился, но всё же отдал Крэйну рецепт и даже советовал, как для непосредственного соусного применения сделать его гуще и ещё вкуснее.

Ильнар не мог забыть, как Стромф помогал ему в одной тренировке, усадив к себе на плечо, чтобы тот мог пострелять по яблокам на дереве с наилучшей позиции. Арекса погружалась в воспоминания о дуэлях с деревянным не заточенным оружием, палками едва имитирующими мечи, как случайно ломала те о Галу даже не оставляя рослой даме синяков. Как однажды деревяшка отпружинила от Стромфа прямиком ей в лоб, почти на неделю оставив красную полосу и соответствующий синяк.

Все могли вспомнить, как Диего поздравлял их с Днём Рождения, отыгрывая на скрипке праздничные позитивные мелодии, как втайне пекли торты, как воровали сахар со склада, готовя бурую карамель над костром и многое-многое другое.

Лишь Тиль, сидя на соломенном матрасе сбоку кровати, не мог думать ни о ком другом, кроме брата. Вспоминал это видение в парной, пытаясь понять, что же это было. То тогда сразу после смерти, когда брат предупредил его со словами «позади», теперь вдруг здесь. Так и сидел, наклонившись вперёд, теперь уже одетый в длинную рубаху, но всё ещё смотрящий в никуда, с пальцами на висках, с пустыми глазницами и воспоминаниями лишь о том, как они с Уиллом всегда были вместе.

Как остались сиротами из-за болезни, скосившей добрую половину деревни. Как подбадривали друг друга глупыми детскими шутками даже в самые тяжёлые времена. Как не задерживались на подработке ни у мельника, ни у столяра, как красили тонким слоем облупившиеся места амбара одного лорда, а потом продали ведро сэкономленной краски.

Как повадились воровать на рынках, бежали от стражи, примкнули в лесной банде, оставившей их умирать в ловушке-сети. Как на суде перед казнью капитан Крэйн попросил их помиловать и сделать курсантами при дворе Его Величества. Как они давали присягу, писали клятву и оставляли под ней свои росписи, впервые узнав, что вообще такое «роспись» и для чего она служит.

Вспоминал все курсантские денёчки, веселье обучения, знакомство с остальными, с теми, кто ещё жив, и с теми, кого уже нет рядом… Прошлое не желало отпускать его, несмотря на то, что настоящее неумолимо двигалось вперёд, обращаясь будущим, которое, побыв немного настоящим, опять уносилось в прошлое. Юноша попросту не мог представить, как дальше жить без брата. Без его поддержки, его юмора, их понимании друг друга в любой ситуации.

Потеряв Уильяма, он будто потерял часть себя самого. Он совершенно не ощущал себя целостным и самодостаточным человеком теперь, когда того не стало рядом. Не понимал, что делать дальше – бросать ли службу, записаться ли в любую военную кампанию, если, например, король решит снова отвоёвывать Ультмаар, податься в какое-нибудь ремесло, пока ещё не поздно обучиться…

Варианты перед ним стояли разные, но без брата это всё уже было малоинтересным, словно остаток жизни представлен впереди лишь жалким существованием. Неразлучные близнецы, бившиеся спина к спине, любящие пошутить по любому поводу теперь распались по разную сторону жизни и смерти.

– Да нет в ней никаких секретов, – лишь отмахнулся Кифлер от остальных, продолжая чертить в своей книжице.

А Нина подсела к Тилю, чтобы утешить, приобняла черновласого парня за плечо, не представляя, как подобрать должные слова. Просто какое-то время молчала, тяжело вздохнув, а тот, словно даже не взглянул и не ощутил её присутствие. Тёмно-синий взор словно искал эту мистическую зону соприкосновения между мирами. Глядел не вперёд, не на пол и не на стену, а куда-то в воздушное пространство комнаты, словно в глубине души надеялся и ждал очередного видения с появлением брата.

– Мы тоже по нему очень скучаем, – наконец раздался щебечущий голосок светловолосой Нины, – И нам очень его не хватает. Вашего привычного тандема…

– Слушай, воевать в таком состоянии не получится, – заявила ему Арекса, подойдя ближе, – Возьми увольнительную не недельку, залечи душевные раны.

– Нужно отпустить его, – советовала Нина, – Проститься с ним сегодня на похоронах, и как-то… принять что ли, что его больше нет. Я тоже до сих пор не могу поверить, что с нами отныне ни Галы, ни Стромфа, ни Диего, ни остальных… Ох, как же так…

– А может и не «на недельку», – встрял Такада, с хрустом вгрызаясь в где-то обнаруженное сочное и спелое яблоко жёлто-зелёного оттенка, – Может, он вообще захочет уйти с концами. Осесть в городе, стать подмастерьем кузнеца, например, как вариант, – замышлял щур, шумно чавкая.

– Такада! – цокнула на него рассердившаяся Арекса.

– А что? Каждый сам вправе решать, служить дальше или заняться чем-то другим, – продолжал он жадно поедать фрукт, завалившись на кровать, подложив свободную руку себе под голову, – Может, захочет уйти. Никто не станет ему мешать.

– Нет, – выпалил Тиль, хмурясь и поднимаясь с постели, заодно выбираясь из объятий правой руки Нины, – Я Уилла без отмщения не оставлю, – сказал он, глядя красноволосой девице в глаза, – Буду биться теперь за себя и за него.

– И пусть дух его будет твоим хранителем, – приблизилась Арекса так, чтобы они легонько столкнулись лбами, прикрыв глаза, в знак доверия и дружбы.

– Откуда ты в Виридис яблоки берёшь вообще?! – дивился эльф на Такаду, – Не дольки из компота в банках, не перетёртые с сахаром в пюре, не варенье, а спелые, когда на деревьях Кхорна лишь цветы распускаться начинают!

– Взвод! Стройся! – в распахнутую им дверь зашёл капитан Крэйн, заставив всех разбежаться по своим кроватям, и встать ровной струной справа от личных сундуков.

Они вздрогнули от внезапности вторжения, повернувшись к тёмному силуэту в свете открывшейся двери, после чего молниеносно ринулись на свои места, выстроившись постойкой «смирно», приподнимая подбородок, выкатывая грудь, держа спину ровно и поставив ноги вместе.

Чёрные кожаные сапоги с металлическим полумесяце на носке, вооружённом небольшими шипами, шагали по дощатому полу и буквально неотделимо сливались от такого же оттенка поблёскивающих штанов, уходящих под клёпанный военный мундир, поверх которых были надеты панцирь кирасы и шипованные металлические наплечники, защищавшие заодно и её наплечные крепления. Иначе бы при ловком ударе передняя и задняя часть брони могли и слететь с воина, оставив в бою беззащитным.

Металлические плотные манжеты, защищённый ворот, выпирающий панцирный нагрудник двустворчатой кирасы, обхватившей торс над животом, словно огромная устрица – всё это было его стандартными атрибутами внешнего одеяния, привычным для взора кадетов, однако едва те, смотря вперёд, краем глаза обнаруживали явное изменение в причёске своего капитана, как не выдерживая приказа строится смирно, они, раскрыв рот, повернулись на него и стали разглядывать.

– Ка… капитан?! – раздался хор нескольких голосов, изумившихся изменениям на его голове.

Привычный чёрный «ёж» из торчащих иглами волос целиком и полностью исчез. Вся голова Рихарда Крэйна была сейчас гладко выбрита со всех сторон, в том числе исчезла и его щетина на лице и даже брови были целиком и полностью выщипаны, оставив лишь разбухшие розоватые участки там, где произрастали ранее. При этом кожа на голове была красной от свежее набитых чёрных татуировок рунических надписей, в которых при ближайшем рассмотрении читались имена павших участников взвода.

– «Диего», – негромко вслух прочитала Нина надпись идущую вдоль уха капитана на правом виске, с изумлением разглядывая нанесённые чернильной иглой буквы.

Причём надписи нанесены были словно хаотично и неумело, абсолютно не имея никакой симметрии, как между собой, так и по части зон в анатомии человеческой головы. Лысина была заполнена лишь частично, словно мужчина нарочно оставил место для дальнейшего татуажа в случае новых потерь среди своих бойцов. Как бы на будущее, если под его командованием снова кто-то погибнет.

Было очевидно, как сложно ему сейчас говорить. Как вся раскрасневшаяся голова его буквально полыхала и сильно болела от нанесённых чернильными иглами имён, но мужчина старался никак не подавать вида, не хмуриться от ноющих и пульсирующих ощущений.

– Пора собираться на процессию, – скомандовал им капитан, не желая объясняться за перемены своей внешности, – Отдать все почести погибшим и проститься с нашими ребятами, – За мной! – скомандовал он, после чего направился к выходу.