Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 55 страниц)

– Что, может, проверим, а? Ты и я, без этих доспехов, – нарывался паладин на поединок, тут же отстегнув наплечники крепкими пальцами, так что те упали на примятую траву.

Следом он протянул вбок правую руку со своим фламбергом и демонстративно разжал пальцы, чтобы и меч его рухнул вниз, оставляя как бы беззащитным перед лицом вражеского адмирала. Того этот жест явно заинтересовал.

– А отчего бы и не попробовать, – согласился лидер головорезов, взглянув на хмурое лицо задиры, разоблачавшегося из своих титановых пластин.

Из всей защиты бронированным у Эйверя оставалась только обувь, так как впаянные части сейчас снять было невозможно, а биться босяком как-то неестественно и несолидно. Адмирал тоже, казалось, был без брони. Лишь эльф Кифлер знал, что под тканями мундира есть ещё и надетые металлические пластины, представляющие собой не цельные доспехи, а, вероятно, разрозненные элементы, быть может, даже каждая со своей лямкой или застёжкой, закрепленные в наиболее уязвимых в бою местах.

Но плюс ко всему у Лейтреда была шпага, в то время, как Эйверь без меча так ничего и не взял в свои толстые крупные пальцы. Он же обещал биться «голыми руками», а потому готов был размозжить череп оппонента прямиком так. Этот самопровозглашённый адмирал ему казался очень щуплым и хилым, не достойным даже большой траты времени.

– Тогда начали, – торопил его паладин, приняв боевую стойку и сжав пальцы покрепче, – Правый зовут Бэйтс, в честь старшего брата, а левый Куэдис в честь среднего брата, – знакомил Эйверь соперника со своими кулаками, – И они будут последним, что ты в своей жизни увидишь, – обещал он.

– Моё превосходительство, Адмирал Лейтред, гроза морей, главарь пиратов, – снял он с тёмных длинных волос свою шляпу с пером и низко поклонился, после чего водрузил её обратно на красивые, но в свете последних событий затяжной осады не слишком ухоженные волосы, – Как интересно, а в честь кого ты называешь…

– Да заглохни ты уже и доставая свою саблю! – рявкнул Эйверь, не дав тому договорить и отпустить очередную вульгарную шуточку, направившись на соперника.

Сейчас на нём осталась белая хлопковая рубаха с синим кружевным оформлением по контуру, да красные плотные колготы, не стесняющие в движении, подобные которым из-под бриджей красовались у разных лордов на торжественных вечерах.

И они приступили к дуэли на небольшом пространстве, огороженным и своими и пиратскими войсками, где на траве валялись меч и доспехи паладина, рискуя попасть кому-нибудь под ноги. Но сдвигать или убирать их ближе к какому-то краю он сейчас ничуть не желал, мечтая побыстрее со всем покончить, в частности с Лейтредом.

Тот, несмотря на факт, что вооружён в этом поединке был только он, успевал лишь отскакивать от крупных кулаков, намеривающихся сломать ему нос да выбить зубы, если не лишить сознания, а то и жизни, с одного удачного удара. Даже при том, что где-то там помимо военно-морского костюма на нём ещё были защитные пластины, движения адмирала казались невероятно лёгкими и отточенными.

Эйверь ощущал в нём годы тренировок и потенциальную военную подготовку. Кто-то учил его не просто фехтовать, защищаться и колоть ударами сабли вперёд, но и действительно достойно держаться в драке, избегая всевозможных побоев. Однако каждый раз, когда лезвие наточенной шпаги задевали руки могучего воина, на тех не оставалось вообще ни царапин, ни порезов.

– Да что же это, – наконец промолвил озадаченный адмирал, когда уже, отскочив от прямого удара, рубящим взмахом намеривался отсечь врагу кисть руки, а получил лишь пружинящую отдачу всей своей силы обратно через лезвие ударившееся, словно о прочный камень.

– Что? Плохо тебе? Хрустит твоя тростинка? – имел он в виду тонную шпагу в руках Лейтреда, – Мне кажется, многие стали забывать, что я – Эйверь! Я неуязвим! – ринулся он с этим кличем прямиком на своего врага, не желая больше терять ни секунды.

А адмирал на этот раз даже не стал отскакивать или парировать, наоборот сделал прыжок вперёд, чтобы паладин не смог рассчитать расстояние удара, а был ещё в процессе бега, нежели в позе готового замаха, выставил лезвие шпаги вперёд и вверх, угодив прямиком в правый из бледноватых серо-зелёных глаз Эйверя.

Вот только вместо того, чтобы пронзить мягкое стекловидное тело, войти в глазницу, и пронзить мозг, выйдя кончиком лезвия с затылочного конца человеческого черепа и убить главного королевского воина таким хитрым движением, которое смотрелось столь отточенным, словно уже не раз выручало и спасало адмиралу жизнь во время дуэлей, лезвие его шпаги просто рассыпалось.

Острый и длинный клинок в умелых крепко сжимающих руках наткнулся на человеческий глаз, словно на преграду из того же титана или необычайно крепкого камня. Да так, что вся сила бегущего вперёд Эйверя, встретив сопротивление шпаги, заставила ту вздрогнуть, напрячься до предела, от упирающимся в непробиваемый глаз кончика до эфеса рукоятки, за которую держал Лейтред, а затем растрескаться и в один миг разломиться на множество маленьких осколков.

Как если бы самопровозглашенный адмирал сейчас делал выпад не в глаз человеку, а разбил лезвие своего оружия обо что-то немыслимо твёрдое, отразившее в клинок не только всю ударную мощь, но и добавив своей собственной в ответ на укол.

Пятясь в ужасе с раскрытым ртом, отбросив истрескавшуюся рукоятку от такого зрелища, главарь осады едва не потерял дар речи, убедившись в неуязвимости Эйверя, причём не просто в плотности накаченных мышц и натренированного тела или нечувствительной к боли коже, а даже не сумев проткнуть тому глаз, казалось бы самый нежный и уязвимый орган из всех наружных, куда только можно было уколоть человека.

– Стоп-стоп-стоп! – забормотал адмирал, – К чему вообще нам драться! Ну, что мы в самом деле?! – сумел-таки ловко отскочить он от очередного удара кулаком, несмотря на всю ошарашенность произошедшем, – Ну, спокойнее! Зверь! Вдох-выдох! Вдох-выдох! Дыши! – показывал он на себе, сам же пытаясь привести себя сейчас в норму.

Паладин и вправду слегка унялся, словно пожалел потрясённого пирата, горделиво ухмыляясь, заодно показав свою мощь и своим, и чужим, впрочем тем до казни, вероятно, недолго оставалось, но всё-таки разная молва о его величии могла быть вновь подхвачена вполне показательным поединком. Непонятным только оставалось для многих, зачем неуязвимому паладину короля тогда вообще доспехи, да ещё и самые лучшие и прочные, сделанные из редчайших, но невероятно крепких сплавов.

Но подобный вопрос великому воину задавать никто не решался. Возможно, дело было в статусе, раз он самый главный боец королевства, то и облачение должно быть подобающим. Возможно, Эйверь не любил броню и доспехи за их вес и неудобство, но титан был невероятно лёгок, так что лишь в таком панцире паладин ощущал себя максимально комфортно, в то время, как быть в бою раздетым смотрелось бы довольно странно

Более того, неуязвима его кожа и органы, но никак не ткань и не одежда, в которую он одет. Так что сражении, если вместо брони будет кафтан, рубаха, да что угодно, рано или поздно простую одежду изрежут в лоскуты, а воевать голым – это уже как-то совсем из ряда вон выходящее явление.

– Лопнула тростинка-хворостинка, да? – улыбался Эйверь, хохоча раскатами грома, подходя ближе к оппоненту, но уже без угрозы свалить его одной рукой.

– Кто же знал, – восклицал тот в ответ, – Всякое случается, не все мифы о Карпатском Звере оказались мифами, что-то вот и подтвердилось, это же хорошо! – пытался дружелюбно улыбнуться он. – Барды не зря поют свои песни!

– Думаю, даже, если ты изъявишь желание стать уличным певцом, скитаясь и до конца жизни прославляя моё имя, тебя всё равно уже сегодня же ждёт виселица, – заявлял паладин.

– Ну, жизнь моя так-то лишь на первый взгляд ничего не стоит, – вновь вернулся адмирал к поправке своих манжет.

– А что, есть такие, кто заплатит за твою голову, желая вызволить? Король не простит вам всех воинов, которых вы убили при осаде, не говоря уж о наглости вообще сюда явиться, – хмыкнул Эйверь.

– Но всё-таки на вашем месте я бы себя казнить не торопился, – произнёс Лейтрел, – И, к тому же. только я знаю, что было столь важного в письме гонца, которого мои люди подстрелили на подходе к замку, – заявил он, поправляя шляпу и гордо приподнимая остренький подбородок.

И сейчас этот человек не лгал. Ещё в первый день осады, когда он неспешно шагал в сторону Олмара под аккомпанемент возгласов несущихся на стены разбойников, он подошёл к трупу пронзённого в шею Кирима из Лотца, обнаружив у того письмо для короля с различными весьма любопытными сведениями от Маргариты Торнсвельд.

– Лжец, – рявкнул на него паладин, – Какое письмо? Да и сам ты никогда не служил на флоте, чтобы называться адмиралом.

– А то ты, мой воинственный друг, помнишь всех солдат военно-морских сил Его Величества, – иронично проговорил щёголь в синем мундире с золотой лилией.

– И не друг я тебе, снова лжёшь! – сердился Эйверь.

– Деодорфен Гладширский как-то изрёк, что «от любви до ненависти – один шаг». Может быть, от ненависти до дружбы тоже? – попытался он мило улыбнуться, – Как раз между нами примерно шаг, – отметил он, глядя на бронированную обувь паладина.

– И сейчас я покажу тебе, что длина моего фламберга этот шаг превышает, – сурово лязгал королевский военачальник, недобро поглядывая на наглого собеседника.

– Ну-ну-ну, спокойнее! Вдох-выдох! К чему такой кипиш! Сами посмотрите на дороге к замку, что рядом с лесом, здесь недалеко, найдёте труп, узнаете, кто он, кому служил, что мог бы забыть здесь в столь далёком краю, – перечислял адмирал, – А конверт при мне, – полез он во внутренний карман мундира, – Наверняка тоже сможете определить, откуда он в Кхорн прибыл.

– Я бы больше хотел знать, откуда ты к нам прибыл, – оборвал его Эйверь.

– О, это, поверь мне, вообще не интересно. Быт Волчьих Островов сильно отличается от того, как вы живёте в этих своих замках и дворцах, – заверял его лидер осады.

И эти его слова тоже толкали паладина на размышления о том, что быт дворцов и замков этому человеку знаком. Волчьи Острова славились пристанищем пиратов, но светловолосый воин сильно подозревал, что этот тип чего-то недоговаривает, что эта броская фраза лишь прикрытие. И даже если он на тех островах и вправду бывал, где и собрал свою команду, то сам он родом всё-таки с Энториона. Вероятно из какой-нибудь разорившейся или потерявшей власть семьи.

А потому убивать его сейчас ему уже не хотелось. Правильнее было, как и планировал король, пленить негодяя, отвести в Олмар, устроив допросы, там уже пусть расколется, как собрал такое войско и чего хотел от неприступной крепости на самом деле.

– Ты пытаешься казаться искусным аристократом, Лейтред, – недовольно рычал паладин, – А на деле очередной искусный лжец, спасающий свою шкуру.

– Да говорю же, вот конверт, пергамент оттуда я благоразумно уничтожил накануне, запомнив весь текст слово в слово, сходите убедитесь, что труп гонца на указанном месте, – махал рукой адмирал, прочь от себя, словно отгонял войска короля, как каких-то приставучих собак, сбежавшихся к нему, клянча что-нибудь вкусное.

– Даже если там Кирим от Торнсвельдов из Лотц, на их землях сейчас эпидемия, он мог просто спасаться от заразы, в поисках пристанища, – не соглашался громыхающим тембром рассерженный воин.

– Ну, да, ну да, бежал в одиночку вместо того, чтобы быть при своём графе и графине, которым служит, – иронично усмехался Лейтред соловьиным голоском.

– Сбежал, – предполагал с уверенностью Эйверь, – Как трус! Бросил их на произвол судьбы! И поскакал, куда глаза глядят.

– А стоило бы тогда такому человеку являться в королевский двор? Ведь он явно скакал в Олмар, а не мимо, – заверял Лейтред.

– А чем докажешь, что не мимо, не через тропы Оленьего Леса он дальше ехать хотел? – не доверял Эйверь собеседнику.

– Вестями с полей, естественно, – с улыбкой проговорил тот в ответ, имея в виду содержание письма, – В обмен на свою свободу, разумеется, – заодно добавил он под недовольное рычание паладина.

– Ты сейчас торговаться готов чем угодно, лишь бы шкуру свою спасти, а всё равно вас всех повесят. Или распнут. Или сожгут, – с усмешкой перечислял Эйверь, даже не интересуясь какие казни за какие проступки предусмотрены, так как ни разу в жизни законодательных приказов не читал.

– К чему тогда излишнее кровопролитие? Мы храбро сражались, – подытоживал он итог всей своей осадной кампании, – Но вы оказались сильнее. По крайней мере, про адмирала Лейтреда теперь таки напишут в летописях, – подразумевал он, что, видимо чем-то отличался на флоте во время службы, однако этому так часто не придавали значения и внимания, что он в итоге подался в пираты, чтобы прославиться хотя бы здесь.

Это вряд ли была единственная мотивация и причина на то, чтобы свернуть с военной службы на преступную тёмную дорожку, но адмирал говорил это с такой интонацией, что для него это явно имело большое значение, даже несмотря на то, что настоящий титул «адмирала» кроме Уолтера Догарата при правящем Джеймсе Дайнере никто не получал. Так что этот Лейтред мог быть максимум каким-нибудь его помощником. Капитаном судна, а то и вовсе боцманом, штурманом, мичманом или даже лейтенантом либо простым гардемарином, едва ли рангами ниже, уж больно хорошо он фехтовал и был действительно обучен аристократическим манерам.

Впрочем, с Эйверем изначально беседовал на «ты», безо всякого любезного «ваше превосходительство» и тому подобно, к тому же позволял себе довольно вульгарные и оскорбляющие шутки в его адрес. Но даже при этих вольностях всё же создавал впечатление человека образованного, воспитанного, явно из богатой семьи, и. вероятно, с военными навыками и каким-то морским прошлым.

Паладин вполне мог поставить государственные дела важнее своей обруганной в шутках чести, тем более, что итак не словом, а делом доказал свою непобедимость в бою при гвардейцах, рыцарях, генерале Вершмитце и даже последних отрядов осаждавшего замок врага.

К тому же в преддверии праздника, а юбилей принцессы в Кхорне должны были отмечать более размашисто, чем простые Дни Рождения членов королевской семьи, скорее всего Его Величество по традиции сохранит жизнь хоть кому-то из пленённых сейчас воинов. Скорее всего хитрецу Лейтреду, в чём Эйверь в данный момент прямо-таки уже не сомневался, а тот ещё не раз, с ужасом вспоминая их сражение, будет рассказывать об этой дуэли и неуязвимости тела королевского паладина.

– Сражались вы не «храбро», а как полоумные, – сурово басил он на адмирала, – Лезли на стены под котлы, неслись на крепость, которую не взять…

– Не все методы работают так, как было задумано, – прервал его тот, – Но мы всё-таки попытались показать свой максимум, – заверил он, – Что ж, ну а теперь, пожалуй, объявляю капитуляцию! – теперь уже официально воскликнул Лейтред и демонстративно первым снял шпагу с пояса, бросив на траву.

Своё оружие сложили и остальные, что сейчас были рядом из его разбойничьих соратников. Битва была окончена, осада прекращена, а уменьшившийся до пары небольших отрядов враг попросту сдался на милость короля. Сражение, тем не менее, вышло затяжным, вокруг уже начинало светать, хотя фактически до первых лучей рассветного солнца ещё было какое-то время.

– Сдаётесь? Так-то лучше, – усмехался Эйверь, хотя всё было давным-давно уже решено, – А ну-ка, повернись, – повелел он главарю разбойников, перевязывая тому руки крепкой верёвкой за спиной.

– Это что, обязательно? – сделал непонимающее и жалобное лицо адмирал, – Я же итак остался без оружия, – напомнил он исход из сражения, однако паладин на это просто промолчал, не желая вести пленных в замок, не связав и не обыскав их перед этим.

Паладин поздравил довольного собой и своими людьми черноусого генерала Вершмитца с успешным проведением операции, как и кадетских капитанов, сумевших устроить хаос и дебош в стане неприятеля, своевременно подав сигнал для двух подготовленных армий. А Крэйн с его коллегой только и ждали, когда же, наконец, их отпустят поискать своих людей, волнуясь, что не все могли выжить в сражении.

Раздались горны военных музыкантов, возвещавшие конец сражения и победу армии короля. Утренний свет разгоравшегося вокруг дня радовали не только стоящие на опушке войска короля, заодно понаблюдавшие любопытную дуэль, но и находящегося сейчас далеко левее них у берега Нисы в остатках лагеря пиратов Ильнара, который приветствовал день, заставлявший отступать ночной мрак вместе с крадущимися там порождениями ночи, и рассеивая туман, чтобы более никакая тварь, будь она нежитью или кем ещё, не могла приблизиться к нему и посметь теперь нападать.

Он уже не боялся, ровно дышал, радуясь, что пережил эту ночь, эту бойню в пиратском лагере, слыша теперь победные медные трубы с лесной опушки, где, судя по всему, всё и закончилось. Его, поднявшегося на ноги, не избавившегося от палаша и кортика, забравшего их с собой, также волновало, кто из его друзей остался в живых, но где искать их сейчас он не знал.

Ильнар не ведал, что многие из них отправились далеко в лес, преследуя отступавших флибустьеров, а потому собирался двинуться непосредственно к месту звучания военных маршей. Однако сперва неспешно прогулялся по усеянному трупами лагерю, собираясь отыскать какие-нибудь несгоревшие боеприпасы и помародёрствовать стрелами в личные запасы, если какие-то из них уцелели и их удастся отыскать до возвращения сюда королевских отрядов.

Им предстояло хорошенько «убраться» в лагере. Забрать всё, что ещё не было уничтожено во время поджога, сложить припасы, забрать ценные арбалеты, побросанные за отсутствием кончившихся у стрелков стрел, забрать оружие у павших воинов и всё отнести королю. Так что от вязанок дров до развешенной сушёной рыбы – всё требовалось забрать с собой и перетащить отсюда в крепость Олмара.

А заодно туда нужно было отправить тела своих, которые погибли в бою. Ильнар уже обнаружил среди трупов несколько своих друзей, а потому крайне волновался, что вообще остался единственным из отряда. Но где-то там в глубине леса, превозмогавшая вес своего меча Нина и поспевавший за ней Кифлер настигали очередную затаившуюся группу беглецов.

XX

– Уфф, надеюсь, эти последние, – опиралась светловолосая девушка на вонзившийся её силами в землю Клаймор, служащий сейчас опорным посохом и заодно местом отдыха.

Эльф оглядывал округу, чтобы никто не мог из засады в них выстрелить, хотя далеко не факт, что среагировал бы, если б такое действительно случилось. Ему со шпагой бежалось куда легче, чем боевой подруге, однако и сражение, и это преследование по лесным оврагам и чащобе его тоже успело изрядно вымотать.

– Погоди-ка, – сощурил он свой фиолетовый взор, заметив что заросли малины сотрясаются отнюдь не по дуновению ветра.

Кифлер поманил Нину рукой, подкрадываясь потише к странному месту, где ещё совсем не было ягод, даже цветы ещё толком не распустились, лишь в следующем месяце – Флорусе обычно начиналось её полноценное цветение, а то и вовсе в идущем следом Солисе.

Он подал ей знак приготовиться и занести клинок над собой, так как своей шпагой надумал вспугнуть обитавшего или обитавших там неизвестных, а потому, если те их бы тоже видели и устраивали засаду, он шпагой мог не успеть с ними сладить, действовать предстояло Нине и действовать сразу наверняка.

Эльф со свистом хлестанул по кустарнику своим оружием, отчего раздался напуганный рёв, и колючие малиновые стебли зашевелились сильнее. Нина отпрыгнула, увидев что-то внизу, выскочившее прямиком в их сторону, а с другой стороны кустов, издавая протяжный и гремящий звук, не слишком низкий, но и уж точно не высокий, помчалось нечто тёмное на четвереньках размером с большущую собаку.

Фехтовальщик резво вздрогнул от такой внезапности, но тоже с удиравшего мохнатого существа сначала перевёл взгляд вниз, где между ним и Ниной пробежал крупный ёж, а потом снова отыскал удирающего от них зверя, оказавшегося любопытным медвежонком. Похоже, тот преследовал ежа какое-то время от берлоги, ведь вокруг других его собратьев не наблюдалось, а тот, дабы скрыться, залез в малину, куда особо соваться лохматы не хотел, однако, видимо, пытался всё-таки как-то выманить колючего зверька лапой, заставляя кусты вокруг шевелиться и подрагивать.

Сейчас же подкравшиеся Нина с Кифлером сильно вспугнули обоих животных, напугавшись сами, но теперь уже с улыбкой провожали обоих взглядом в разные стороны. Смеяться не было сил, любое колебание воздуха в груди сейчас причиняло боль и рисковало перейти в лёгкий усталый кашель. Так что оба кадета старались побыстрее успокоиться.

Но снова практически подпрыгнули на месте, едва обернувшись, чтобы возвращаться назад. Как они подкрались к кусту, также и к ним незаметно, а, может, и шумно, только всё их внимание было на еже, шелесте кустов, да вопящем медвежонке, так что они этого не ощутили и не услышали, подкралось несколько человек.

Кифлер и Нина схватились было за оружие, обнаружив рядом с собой две эти фигуры, появившиеся, словно из ниоткуда, но тут же облегчённо вздохнули, узнав лица друзей. Арекса, Эрвуд, Тиль и Такада были удивлены обнаруженным здесь соратникам никак не меньше, чем те, судя по их глазам.

Уже вовсю рассвело, так что не узнать их было невозможно. Весеннее утро помогало им выследить тех, кто бежал и даже тех, кто пытался скрыться за стволами, на деревьях, залегал в овраги или под опавшие ветки, так что удалось многих разбойников схватить и прирезать в их привычном месте обитания – лесной чаще.

– Вы? Тоже убегавших преследовали что ли? – первым проговорил Тиль.

– Ага, – моментально успокоившиеся эльф и златовласка кивнули, а девушка ещё и нашла силы издать голосом пару звуков, снова опираясь на меч.

– Мы, вроде, всех настигли, кого видели, – хвалился Такада, – Потом услышали шум, видели, как медведь помчался, увидели вас. Чего зверей пугаете? – в шутку спрашивал он.

– Да это медвежонок малой, – всё пыталась отдышаться Нина, устало отвечая.

– За ежом в кусты полез, глупенький, – добавил эльф, убирая шпагу в ножны, – А вообще, ну побежал бы он, порычал, может кого бы напугал из затаившихся. Да нет, видимо, больше никого.

– Надеюсь, – пощурился Эрвуд, оглядывая всё вокруг.

– Ладно, идём, – хлопнула его по плечу Арекса, – Возвращаться пора. Представляешь, что сейчас капитан думает? Что мы все погибли. Раз нет нас нигде.

– Ну, думать-то он так не думает, – развернулся за ней Эрвуд, – Он надеется, что мы живы, пока не найдены тела.

– Я видела, как наших убивали из арбалетов, – серьёзным тоном сообщила им Нина, – Поэтому надеюсь, что мы никого не оставили в живых.

– Уж будь уверена! – гордо задирал нос Такада, – От меня никто не уйдёт!

– Смотри, что у него, – с улыбкой кивнула Арекса на шагавшего справа метателя лезвий, который почти всю битву провёл вооружённый двумя пиратскими саблями.

– О, твоё подмастерье, – усмехнулся эльф.

– Ага, паж, оруженосец, – усмехнулся Тиль, – Тащит запасные клинки для его валькирии.

– Да ну вас, – качал головой сам Такада, – Столько раз выручал в бою, и вот она благодарность!

– Не плач, – подбадривала Арекса, – Дома ждёт хорошая еда, изысканный чай попросим. Нам за победу теперь всё можно. Что желаешь вместо перепелов и куропаток?

– Ой, ещё шагать и шагать, а ты о еде, – не выпуская мечи, ибо ножен под них у него при себе, разумеется, не было, он сжатым с рукояткой правым кулаком поводил по животу круговым движением, словно живот сводило от голода, – Я бы борова слопал, или вон медвежатину. Может, догоним того? – спрашивал он, конечно же, не всерьёз.

– Идти надо сперва на шум реки, а потом уже вдоль Нисы выйдем как раз берег, где высаживались, – предлагал им мудрую тактику возвращения Эрвуд, чем они и воспользовались, пойдя на звук воды.

– Жалко мелкого, но если бы к мёду вывел, м-м-м, – протянула Нина.

– Ага, убили сотни пиратов и умерли от пчелиных укусов. Шикарная надгробная надпись получится, – крайне не одобрял лезть в ульи диких лесных пчёл Кифлер, вероятно имея скверный опыт общения с жужжащими полосатыми насекомыми.

– Да уж, – согласился Тиль, – Ну, вот мёда и попросишь, к чаю, – заодно сказал он Нине.

– Как ты? – поинтересовалась она, – Хоть немного легче стало?

– Не знаю… Вроде и да, вроде и нет. Когда мы в бою, я знаю, что могу довериться, что мы как бы вместе, и что брат в каком-то смысле всегда со мной, – Но по ощущениям всё равно пустота. Стольких убил, а нет удовлетворения. Нет ощущения, что не отомстил.

– Это ничего, – хлопнула его Арекса по лопатке спины, – Увидишь сейчас трупы последних, поглядишь на их дохлого лидера, придёт осознание победы.

– А представляете, мы проиграли? – усмехнулся эльф, – Вот мы побежали в лес, и без нас не вышло у остальных прирезать вражескую армию. Отбились как-то. Может, маг у них в запасе какой, или ещё штуковины какие. М?

– Да ну, чтобы Эйверь проиграл, – сомневалась Нина, – Если б кто другой первую армию возглавлял из генералов, то всякое возможно. А с ним-то уж точно рассчитываешь на победу.

– Хм, да уж, да… – соглашался тот, молча зашагав рядом.

– Вы же слышали горны, – напомнил Такада, – к чему болтать о ерунде, мы выиграли, трубили победу.

– Точно, – тихо произнёс Кифлер, вспомнив, как доносился с опушки звук труб музыкантов.

– Эй, Тиль! Одного мага лорды вечно нанимали совершать «Разгон», да только денег он ни разу не получил, почему? – с усмешкой спрашивала Арекса.

– Потому что вместо «разгона туч» им всем требовался разгон толпы бунтующих, – усмехнулся тот, зная и здесь продолжение шутливой истории, оказавшейся в тему подавления нынешнего пиратского восстания.

– Ха-ха, всё-то ты знаешь! А про моль из Карпат слышал? – поинтересовалась красноволосая девица с ирокезом косичек.

– Кажется, нет. А что там с ней? – призадумался Страйкер.

– Карпатская моль настолько сурова, что когда рыцари Кромвеллов убирают в шкаф оружейни латы, то обнаруживают там потом лишь оставшуюся кольчугу! – отвечала та.

– А-ха-ха! Сильно! – рассмеялся Тиль над шуткой о пожирающем метал докучающем паразите, – Карпатские моли это сурово! – согласился он кивком головы.

– И ещё одна, что сказал Леший Домовому, когда тот его достал своим нытьём за рюмкой на пеньке? – проговорила она вопросительно.

– Эм… Без понятия, – призадумался Тиль, смутно представляя себе эту картину, так как внешность лешего описывалась от источника к источнику довольно разнообразно.

– Дома вой! – рассмеялась и сама Арекса вместе с ним, услышавшим каламбурный ответ.

Улыбкой оценили и остальные. Двигались они неспешно, берегли оставшиеся силы, отдышались после беготни за трусливыми бандитами, и гадали, чем же действительно могла закончиться схватка их войск. Предполагали разные варианты казни вражеского лидера, убили ли его на месте, ранили ли, дожидаясь приезда короля к месту схватки, или же притащат в замок, чтобы публично совершить возмездие на главной площади.

По берегу реки шагалось легче, чем через лес, с учётом, что там не было никаких троп под ногами, ведь большинство лесных дорог были куда дальше места сражения и расположения вражеского лагеря, однако времени это занимало больше, чем если бы им удалось хорошо сориентироваться и вернуться напрямую.

Ведь Ниса огибала лес, а они итак уже прошли косо со своего места до берега, и теперь огибали его по травянистому периметру, куда уже падали солнечные лучи. Постепенно впереди по течению начали виднеться пришвартованные парусные суда, плоты и лодки пиратов, по которым те сюда добирались и сплавляли свои ресурсы, запасы, строительные материалы для сборки катапульт и возведения виней, стреломётов, осадных башен гелеполей.

Когда они несколько часов назад прибывали к лагерю на собственной лодке, этих практически не было видно в тумане, за исключением шпилей самых высоких мачт из парусников, вероятно, корабля, на котором прибыл главарь-адмирал. Теперь же всех их вскоре можно было бы рассмотреть вблизи в лучах солнца, а также они явно служили ориентиром, что и сам лагерь уже где-то неподалёку.

Однако группу шагавших друзей-сослуживцев не могла не привлечь сухая ива растущая на будто бы выжженном вокруг себя куске прибрежной земли. Казалось бы, близость к реке, расположение с краю от леса, где дерево, подобно многим таким же одиночкам, не страдает от нехватки света в тенях других высоких крон, но внешний вид этого растения сейчас смотрелся совсем уныло и удручающе.

Раздвоенный ствол рос прямиком из земли, расходясь в какие-то закрученные противоестественные фигуры с очень малым количеством веток-отростков. Деревце казалось совершенно иссохшим, ни единого листка, ни почек, ни цветков, да и цвет его очень отличался от живой коры всех остальных своих соседей.

Однако на верхушке всё-таки было одно сосредоточение жизни, некий красный плод на тонком черенке, свисавший будто бы последним напоминанием, впитавшим в себя все силы тленного растения и сейчас покоящийся, маня к себе своим ярким светом. Но на подходе к склонившимся раздвоенным стволам этой ивы, даже глядя прямиком на этот фрукт, нельзя было не заметить под ногами на сухой и необычно рыхлой земле странные крестовые отметины.

– Что это? – тихо произнесла Нина, уставившись на начертанные толстенные линии, сходящиеся всегда ровно в центре.

В это сложно было поверить, но художник их изобразил с такой тщательностью, что несмотря на не симметричное расположение между собой – изображены они было то там, то здесь, без какой-то системы и казавшегося смысла, – сами по себе они смотрелись совершенно идентично.

Одинаковые толстенные кресты в пядь шириной в каждой линии, которые у концов заканчивались округлым краешком с более сильно вдавленной землёй по каёмочке, будто бы края эти им прорисовывали тщательней и глубже с какой-то абсолютно неведомой целью. Длина каждой исходящей из центра такой прямой широкой линии была где-то с локоть. Вниз уже смотрели и остальные. Эрвуд даже присел, прикоснувшись к изображениям, поводив подушечками пальцев и по вдавленным краям, и по центральной части, пытаясь понять, чем и с какой целью это здесь кто-то начертил.

– Кресты, но очень странные. Какой-нибудь религиозный культ типа вааков? – предполагал он.

– Кресты, да непонятные какие-то, с круглой сердцевиной, – разглядывал их Тиль, – Не припомню таких символов где-либо…

– И я, – кивнула златовласка, склонившись возле одного такого начертания и внимательно его рассматривая.

– Я тоже такие не видела, – произнесла Арекса, проведя взглядом от одного к другому, осматриваясь вокруг, – Да они тут повсюду! Вон справа, вон ещё слева.