Текст книги "Кровь королей (СИ)"

Автор книги: Влад Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 55 страниц)

– Да… – тихо произнесла она, – Конечно, – легонько кивнув, совершенно искренне надеясь, чтобы действительно его боевой подвиг прошёл не впустую, чтобы не подвести его и остальных, чтобы стать достойной того спасения, что он не однократно ей сегодня оказывал.

Девушка обняла лежащее тело крепыша, словно большого старшего брата, прижалась влажной щекой, не в силах сдерживать нахлынувшие эмоции. Она вспоминала Галу у стены, лежащих Нимрода и Диего, пронзённого Уильяма, а теперь ещё и такой сильный Стромф оставил её. Оставил всех их, кто потихоньку собирался вокруг со всех сторон уничтоженной стрелковой площадки, шагавших среди щепок и хлама, оставшихся от крепких баллист.

Оставшиеся в живых кадеты шестого взвода с печалью глядели, как не стало за сегодня ещё одного из их дружного отряда. Столько лет они учились в корпусах, будучи юными курсантами-новобранцами, столько всего пережили вместе. Стали кадетами при дворе Его Величества, проживая в Олмаре день за днём, чтобы охранять короля, и крепость и всех её обитателей от любого вторжения из вне.

И вот момент проявить себя и действительно всех их защитить настал, но не всем из них удалось пройти это жестокое испытание судьбы. Кифлер сел рядом с Ниной, склонившись над Стромфом, Эрвуд сзади положил руку на плечо светловолосой убивающейся от горя девушки в знак поддержки. Тиль вернулся к бездыханному телу брата. А капитан Крэйн буквально рвал на себе волосы, оглядывая своих погибших воинов среди окровавленных тел на поле брани.

– Знаешь, – нарушил воцарившееся гробовое молчание Кифлер, – Я, как фехтовальщик, всегда воображал, что у нас будут битвы, будут сражения… Но я всегда думал, что даже в самых невообразимых стычках с превосходящим врагом или огромным могучим драконом, уж такие, как Гала и Стромф точно всегда выживут, в любой ситуации.

Она ничего ему на это не ответила, продолжая оплакивать крепыша и остальных павших, пока рядом собирались члены отряда, выжившие в этой нелёгкой, по сути их самой первой настоящей миссии. По одну сторону кипело сражение у стен против ополченцев и рыцарей, а с другой от них стороны последних оттеснённых на себя одолевали королевские гвардейцы.

Отряд преступников мельчал и редел всё сильнее, пока с последним из них, наиболее сильным, ловким и удачливым, вооруженным громадным молотом и, вероятно, подобранным на поле брани красивым мечом гвардейца, не столкнулся Эйверь в дуэли. Остальная стража застыла, переводя дух, наблюдая за их поединком. Разбойник с длинной и широкой бородой обсидианового окраса без особого труда выбил солидный щит с гербом-короной из рук паладина, но тот и без дополнительной защиты отражал атаки меча и молота своим одним массивным клинком.

Динамичная схватка наконец-таки прервалась временным затишьем. Эйверь и бандит ходили по кругу, ожидая, кто же совершит первый выпад, что обычно паладину было довольно-таки не свойственно. Щурили глаза, присматриваясь к каждому малейшему движению друг друга.

– А я… тебя знаю, – щуря зеро-зелёный взор вдруг проговорил паладин оппоненту, – Ты ведь кузнец, да? Я видел тебя в каком-то из городов, хе, – казалось, припоминал светловласый воин некогда вполне законопослушного горожанина, – Что же довело тебя до такой жизни?

– Да, зверь, ты прав, – пробасил тот, поглаживая кольцо своих густых тёмно-коричневых усов пальцами до слегка заросшего подбородка, – много лет назад я действительно был кузнецом и славно трудился на твоего короля. А знаешь, что случилось потом? Местный барон утащил к себе несколько городских девушек, похитил их без спроса и согласия, увёл к себе, в том числе и мою дочь. Много дней я приходил к его имению, пытаясь выяснить, что с ней, пытался с ним поговорить, ждал вестей, ждал, что он её отпустит… Но всё тщетно! А как-то ночью, возвращаясь с трактира на окраине, я нашёл её едва живой брошенной в канаву! Она еле дышала! Раздетая, измученная… Что было сил, я отнёс её в ближайший монастырь, чтобы её выходили. А сам же присоединился к шайке, которая той же ночью влезла к барону и прирезали его, награбив добра. Стражники преследовали нас пару недель, так что от родных мест пришлось держаться подальше. Но мы прекрасно поняли, что для знати простой люд – это никто. Просто игрушки. Мы для них даже не люди, паладин! Они возомнили себя высшими созданиями, богами, которые могут распоряжаться нашими жизнями! Бьют, похищают, насилуют, убивают! Вот мы что для них. Расходники для прихотей! – кричал он в ярости, – Не будь инструментом в их руках, паладин! Не защищай их! Примкни к нам, это будет верным решением, а мы будем очень рады такому соратнику. Аристократия падёт под натиском простого населения! Рано или поздно падёт, их век не вечен. Зверь. И король, который позволяет так себя вести своим баронам, тоже падёт!

– Глупец, – прогромыхал ему в ответ Эйверь, – Иди домой, тебя ждёт дочь, которую ты вручил монахам и бросил на произвол судьбы одной вести хозяйство. Где она теперь? И где твоя кузница? Кто там? С кем твоя дочь? Тебе давно на всё наплевать, мужик. Гнев отравляет твоё сердце, заставляя идти на смерть против мнимого врага. Монарх заботится о нас, но ты даже думать об этом не желаешь. Ты просто жалок.

– Это тебе королевская власть и роскошь застилает глаза, что ты не видишь страдания народа! – брызжа слюной и наклоняясь вперёд торсом к своему оппоненту кричал на него кузнец-разбойник.

– А ты жаловался королю? – вопрошал могильным тоном паладин, – Приходил сюда после случившегося, чтобы он мог выслушать тебя и вынести справедливое решение? Нет, ты предпочёл самосуд, с бандой воров прирезал человека.

– У тебя, видимо, просто нет своих детей! – бросил в ответ на это кузнец, – Ты бы тогда понял, ты бы осознал! – уверял он оппонента, – Никакой король не станет судить своего барона, заступившись за несчастную простолюдинку, – процедил мужчина сквозь стиснутые в ярости зубы.

– Зато у меня был отец, который хотел… – начал было Эйверь.

– Не заговаривай мне зубы, паладин! Что за низость от такого воина пытаться заболтать собеседника до смерти? – с негодованием нагло упрекал его кузнец, – Дерись, как мужчина! Умри за своего тщеславного короля, да и он сам вскоре последует следом!

– «Последует следом», – передразнивал его паладин с усмешкой, – Ага, по следу… Если бы ты пришёл сюда, у тебя было бы другое мнение. Но ты сам сделал свой выбор, – покачивал Эйверь фламбергом, в надежде поскорее закончить их разговор.

– Вот я сюда и пришёл, паладин, – сверкал глазами его оппонент, пока они продолжали кружить по импровизированной арене, всматриваясь в движения друг друга.

Казалось, этого безумца совсем не заботит, что вокруг уже даже собираются зрители их поединка среди стражников. Что в случае победы, он всё равно будет убит или казнён. Вооружённый молотом и мечом он был просто преисполнен кипящим желанием мести всем представителям знати, не желая ничего и слушать о каких-то справедливых решениях.

Боевой танец из стороны в сторону снова замедлялся и затягивался. Оба воина изучали друг друга, кузнец выискивал уязвимые места на броне Эйверя помимо того, что тот не носил шлема и любой удар кузнечного молота мог бы разбить череп и оказаться смертельным. Но каждый пока что занимал выжидающую позицию.

Наконец свершилась первая атака. Разбойник не выдержал первым и когда нашёл, как ему казалось, удачный момент, с воплем ринулся вперёд, вонзил клинок крепко в землю, и опираясь на него закрутился ногами вперёд, едва не сбив паладина на влажную траву, покрытую всюду вокруг пятнами крови, чтобы размозжить упавшему лицо крепким ударом.

Но главный защитник короля удержался на ногах, а оппонент его уже, вытащив меч из земли и, сжимая молот в правой руке, начал агрессивно размахивать обоими орудиями, в надежде всё равно ударить того по голове, выбить из состояния равновесия, а лучше и вовсе лишив сознания, и разрубить паладина на куски мощными и быстрыми ударами.

Завертелся новый танец двух порхающих клинков в воздухе, и казалось к такой резвости и прыткости противника бывалый воин был даже не готов. Эйверь успевал лишь уворачиваться, отступать и изредка делать защитный блок даже не щитом, а своим, куда более красивым и крепким мечом, преграждая смертоносному лезвию врага путь к своему телу.

При этом паладин всё же ловко избегал даже самых внезапных и сильных атак своего соперника, яростно желающего его изрубить. Порой лезвие меча и молот попадали по плотным бронированным наплечникам, скользя вниз, но чаще всего промахивались или отражались умелыми блоками. Поединок затягивался, что явно не шло паладину на руку, Эйверь уже начал ощущать тяжелый вес своего оружия и плотных доспехов, а берсерк-разбойник только усиливался в своей ярости новыми жесткими выпадами.

Однако именно эта небольшая усталость оказалась сейчас, как нельзя кстати. При очередном взмахе бандита молотом, в своём отступающем движении назад, чтобы увернуться, пятясь, паладин блокировал плашмя поднятым лезвием своего оружия вражеский удар, упав при этом от усталости на одно колено. И, воспользовавшись случаем, Эйверь резко сменил руки, заменив блокирующее лезвие меча на щит, а сам, пользуясь тем что оппонент стоит с поднятой рукой и вряд ли отразит мечом его молниеносный выпад, проткнул напирающего кузнеца в живот насквозь.

Кровавое лезвие клинка паладина вышло из спины поверженного неприятеля под предсмертный стон алых раскрытых губ. Поверженный мужчина пытался закричать от боли и ярости, но лишь захрипел и захлебнулся кровью, упав в итоге на спину. Тяжело дыша, дуновением сбивая от глаз мешающие локоны длинных светлых волос, Эйверь медленно поднялся, чуть пошатываясь, вытащил клинок из пуза убитого кузнеца, и толпа воинов вокруг заликовала!

Воин-победитель потешился немного такой славой, оглядываясь вокруг, что больше целей для его меча возле них не наблюдается, и взглянул вдаль на творящееся у разлома стены, где битва ещё не думала заканчиваться. Подступи к замку вовсю осаждались вражеской пехотой, а вот отряды разбойничьих стрелков, похоже, отступили, как только по эту сторону поля битвы лишились своих ладно скроенных орудий.

– Некогда вопить и радоваться, – утробным рыком унял он радостных гвардейцев, – Город всё ещё в осаде, некогда отдыхать! – бросил он и повёл своё окружение к защищавшим подход в замок кадетам, рыцарям и ополченцам.

Капитаны кадетских взводов скомандовали не бросать своих, а разбиться по парам-тройкам и тащить тела погибших к стенам, двигаясь потом в направлении башен и пробоины, чтобы занести павших соратников внутрь и похоронить, как подобает, на городском кладбище.

Кифлер собрал в серый холщовый мешок остатки скрипки Диего, повесив тот на поясе и помогал Тилю донести брата, Стромфа пришлось поднимать аж вчетвером, к тому же Нина водрузила ему на грудь и его клинок, и щит, после чего отошла наконец-таки подобрать и свой брошенный клаймор.

По пути шестой взвод забирал и остальных, вдоль кладки стены приближаясь к округлому выступу правой от пробоины башни, все сильнее приближаясь к последнему очагу сражения. Там среди размахивающих топорами и секирами ополченцев юрко метались от врага к врагу шустрые рыцари, представляющие свои знатные рода.

И у Оскара Оцелота, и у Аргуса Дименталя, как и у прочих, имелись изображения своего герба. Например, у рыцаря с черепом это была разрисованная спина броневого панциря, в то время, как у воина в капюшоне герб изображался на плаще также, по сути, вдоль спины. А были такие, у кого герб обособленным кусочком металла, нередко даже разукрашенного, был проплавлен где-нибудь спереди: справа, слева или прямиком по центру на груди. А мавр Орф вообще сгрёб в кучу тела им убитых, водрузив сквозь них копьё со своим флагом.

Там, среди знатных рыцарей билась и неуёмная Арекса, оставшаяся под собственные громкие молитвы после смерти Галы охранять пробоину стены от вражеских лазутчиков, желавших проскочить напрямую, а не просто тактически бежать к башням и взбираться по сделанным из вонзённых стрел баллист лестниц.

На самой стене продолжал среди обороняющихся биться и сам король, мешавший осаждающим негодяям взбираться на остатки стен в его владения. Но те лезли и лезли, как муравьи на разлитый нектар, не зная устали и не желая отступать от своей затеи.

– Те, кто пришёл в себя в лазарете готовы доковылять сюда и отдать все силы на спасение крепости, – доложил взлетевший на воздушном потоке Бартареон, о своих подопечных, поджигая при этом магическим касанием сложенных вместе двух пальцев клинок в руках короля, заодно окружая того кольцом пламенной защиты, в которое лицом и волосами угождали все, кто влезал к зубцам стены.

– Не хватало нам ещё и магов терять, – бросил ему в ответ монарх, ловко орудия полыхающим мечом в воздухе.

– Но они хотят помочь, – кричал архимаг сквозь шум битвы, взмахов посоха выпуская по рукам ближайших карабкающихся столбы жгучего пламени.

– Ох, позови геомантов, сделаем кое-что, – велел Джеймс, – Надеюсь, выдержат.

– Слушаюсь, мой король, – повиновался волшебник, безо всякой магии треснув посохом из драконьей кости по лысому лбу одного влезающего на почти разрушенную стену, скидывая того вниз с огромной высоты под его напуганные вопли.

Он отправился к лестнице вниз во двор, пока монарх и его стражники продолжали очищать зубцы настенных бойниц от назойливых корсаров, карабкавшихся кто с кортиками в зубах, кто с саблями в одной руке, иные так вообще, убравшие своё оружие в ножны, невесть как собиравшиеся воевать в случае, если удастся взобраться.

– Вайрус! Вайрус! – кричал король на правую башню, махая рукой камерарию.

– Да! Ваше величество, – наконец, заметил тот, подойдя к краю каменистого заграждения катапультной площадки.

– Вели Эйверю отступать, загоняй людей обратно. Убери лучников из бойниц стен и башен, командуй отход, – кричал король, заодно и жестикулируя своим щитом, демонстративно показывая назад, в сторону двора.

Старший советник кивнул, веля расставленным военным музыкантам трубить сигнал к отступлению – музыкальную комбинацию долгих и быстрых нот, знакомую всем воинам ещё как «отбой» с самых первых дней обучения.

Ближайшие отряды постепенно пятились к сторону расщелины, где изнутри давно уже был готов пятиугольный «карман» в виде обратного большущего бастиона, возведённый с щелями бойниц, единственным выходом и верхними острыми выступами на каждой стене.

– Эйверь! Эй! Слышишь меня? Знаю, что слышишь! – воззвал с башни Вайрус, безо всяких титулов и принятых в светском обществе обращений, – Король приказал отступать, трубит отход, заводи людей в замок!

Паладин и вправду его прекрасно слышал, несмотря на шум сражения, и нехотя повиновался, скривившись в лице и постепенно уводя гвардию ближе к укреплениям Олмара, сдерживая на отходе натиск ещё более наглевшего противника. Слыша мелодию отступления, войска осаждающих хором издали боевой клич, побежав с утроенной силой, словно этим звуком неплохо подкрепились и за ту же секунду выспались.

Лишившийся щита ещё во время дуэли с кузнецом, Эйверь активнее двигал лезвием фламберга, периодически хватая его обеими руками, чтобы никому не позволить себя коснуться. И хотя большинство лиходеев его весьма побаивались, всё равно находились такие отчаянные, которые хотели погеройствовать и показать всем, что именитый Карпатский Зверь всего лишь такой же человек, и также смертен, как и все остальные.

Влетевшая ловким сальто прямиком на поднятый от ударов мечей круглый щит одного из ближайших злоумышленников, Арекса вонзила острые кончики клинков-акинаков в лысые головы стоящих рядом с ним. А, затем, резво их вытащив, приземлилась и позади ошалевшего неприятеля, толком даже не дам тому развернуться, пронзая насквозь.

– Хорошо дерёшься, – на все эти её трюки подметил стоящим рядом Эйверь.

Красноволосая девушка с бритыми висками и ирокезом маленьких косичек благодарно кивнула с самодовольной ухмылкой, однако не нашла, что ответить. «Спасибо, вы тоже» ей казалось какой-то банальностью, а парирующий ответ «Хорошо защищаешься», пожалуй, прозвучал бы в нынешней ситуации слишком нагло даже для острой на язык кадетки прославленного своим отсутствием дисциплины Шестого Взвода.

Чем ближе они двигались к разрушенной стене, тем больше смелела армия наступавших, распределяясь и по стенам, и по центру пробитой катапультами дыры. И Арекса, и Эйверь, и остальные рыцари с гвардейцами прекрасно знали, что внутри давно уж оборудованы заграждения, и заманивали неприятелей в ловушку.

Однако же, чтобы тех можно было в этом капкане расстрелять со всех концов, необходимо было, чтобы зону поражения покинули все из своих воинов, что сквозь единственный проход в возведённой в три локтя стене было непросто. А перелезать через не такую уж высокое оборонное сооружение мешали литые шипы.

Так что Арекса, Эйверь и Дименталь в своём капюшоне прикрывали остальных отступающих, превращая внутренний «карман» в свою личную кровавую арену. Эйверь колол вперёд фламбергом, периодически сбившихся кучей врагов насаживая двоих, если не троих разом. Махать таким клинком вокруг себя и в стороны в таком пространстве было не слишком удобным.

Красновласая воительница тоже старалась не направлять лезвия в стороны, а изрубала наглецов, устраивая слегка наклонённые мельницы, умело и быстро орудия руками. А Аргус Дименталь орудовал крюками и шипами своих наручей, а также торчащими к кистям парными лезвиями своих доспехов, двигая руками и пронзая врагов то по уязвимой шее, то промеж рёбер, парируя каждый выпад тонких сабель.

Вверху же освобождённые от королевских войск остатки первой стены вовсю занимали заползавшие на каменное заграждение разбойники. В то время, как Бартареон выводил магов земли на позиции напротив, на стену второго кольца окружения Олмара, глядя на сражение у них под ногами.

Под конец и они двинулись к выходу из пятиконечного узора, замкнув собой выход, и в этот момент генерал Адельмар Вершмитц дал стрелкам приказ расстреливать загнанных лиходеев из узких щелей бойниц, сделанных в особой последовательности, чтобы стреляющие не задели при этом друг друга.

Ряд за рядом толпа ворвавшихся ловила в себя крепкие и глубоко вонзающиеся стрелы, которым толком не давали даже времени просвистеть в воздухе, расправляя оперения, а втыкали с крайне близкого расстояния, никому не позволяя даже пытаться перелезать через эти возведённые обратным бастионом стены.

– Геоманты готовы, мой короли, – поклонился архимаг, немного запыхавшись в спешке, покорно ожидая дальнейший указаний.

Воцарилось недолгое молчание, словно монарх перебарывал себя, не желал делать то, что планировал, однако другого выхода сейчас не видел. Тёмно-зелёный взор его глядел, как несмотря на скошенную толпу врагов новые банды подступают сквозь расщелину уверенным темпом, будто знают, что пока все стрелки разом начнут перезарядку, у них будет достаточно времени, чтобы организовать нападение.

– Крушите стену, – приказал он магам, – Разрушайте каменную кладку, так, чтобы останки укрепления рухнули вместе со всеми теми, кто на неё залез. И рухнули на всех тех, кто остался внизу, надеясь проскочить в замок через пробоину.

Не совсем готовые к такому развитию событий маги земли удивлённо переглянулись с взволнованными лицами, однако припали на одно колено и покрепче сжали свои жезлы и посохи, сосредотачиваясь на энергии камня и сухом скрепляющем растворе, в котором вместе с зольной пылью была и толчённая известь, и кусочки земляной глины, и щебень.

Так что всё потихоньку начинало вступать в реакцию с волей сосредоточившихся волшебников. Каждый камушек зажил своей жизнью и пытался вертеться. Одни рассыпались на несколько кусков, другие крошились вовсе, третьи просто словно пытались вылезти из плотной стиснувшей их компании таких же, вызывая всё новые трещины и общую тряску.

Остатки стены между двумя опустевшими от лучников башнями, которые пришлось освободить, отдав позиции, на всякий случай, ведь в процессе такого колдовства они сами также могли пострадать, заходили ходуном, заставляя большинство осаждавших, что были уже сверху и распределялись в отряды для готовности продолжать бой, едва держались на ногах или падали.

Те, кто карабкался снаружи, взбираясь на затрещавшие и затрясшиеся стены, хватались со всей силы за вонзённые снаряды катапульт, но те вскоре начали выскакивать из поредевших каменных рядов, падая вниз вместе с обломками рушащейся кладки.

Генералы и капитаны выводили своих людей из зоны поражения, с учётом, что после обвала подымется ещё и непроглядное облако мелких частиц, в котором не следовало бы никому из своих находиться, а потому отгоняли отряды подальше на внутреннюю территорию Олмара.

Бледный Рихард оглядывал оставшихся от его взвода двенадцать человек, тяжело вздыхая на накативших эмоциях, пытаясь смириться с потерями, однако душевные муки то и дело брали на ним верх. Талантливый скрипач Диего и все трое, оставленные им на его защиту кадеты. Один из неразлучных близнецов-Страйкеров. Могучая Гала, большой Стромф. И тот, кто едва сдавал все тесты и нормативы, держась всегда в хвосте – алхимик-самоучка Нимрод. Все они теперь были мертвы, и в смерти их Рихард винил самого себя. Никого из них он не прикрыл, не полез защищать и спасать. Он был занят своим приказом и даже не подозревал, как же тяжело будет сейчас. Когда осознаёшь, что их больше нет, что их никак не вернуть.

Что не будет во взводе больше ни шумной драки едой, ни ночных страшилок на всю казарму, ни вольного разгуливания по башням Олмара… Сейчас он прощал им все их проказы и затеи, в надежде, что все они когда-нибудь простят его самого.

Довольно быстро пробитая стена окончательно обрушилась, погребая тех, кто был снизу, и особо не оставляя шансов спастись тем, кто был сверху, падая вниз, в настоящее каменное месиво. И при этом сформировавшаяся после своего разрушения груда обломков была достаточно большой, чтобы всё равно преградить эдакой «насыпью» проход в город.

А разбойничья армия потеряла за сегодня уже столько людей, что те из войск неприятеля, которых не завалило камнями, кому повезло выжить и быть подальше от отскакивающих крошащихся булыжников, колкого щебня и огромного облака пыли, в котором задохнулось тоже несколько банд, не сумевших отыскать дорогу и выбраться на свежий воздух, не сумевших продержаться, не вдыхая оседающий песок и мелкую каменную крошку, таки начали пятиться и отходить от крепости.

Бой на сегодня был окончен, остатки вражеских отрядов опять отступали в сторону Оленьего Леса под не слишком довольным таким развитием событий взором своего усатого адмирала. Он знал, что это ещё не конец, что есть свои козырные тузы в его хитром плане, однако людей из необъятного собранного чуть ли не со всех концов Королевства и островов за его пределами пиратского войска и своры сплочённых лесных шаек, оставалось уже так мало, что отныне действовать нужно было более хитро.

– Отступают! – крикнул Эйверь, как самый зоркий, узревший бегущие прочь отряды сквозь медленно рассеивающуюся серую дымку.

Вот теперь войска вокруг него могли ликовать вдоволь. Не опасаясь, что он вновь недовольно рявкнет, как тогда после дуэли против молота упёртого кузнеца. Теперь все понимали, что в ближайшее время в сражении, как минимум, возникнет пауза, а в идеале, так в области леса таки поднимется белый флаг, или же неприятель молча уйдёт восвояси, откуда пришёл.

Однако несмотря на радостный хор и победные возгласы повсюду в королевской армии, многие юные кадеты, в том числе и Шестой Взвод, переводя дыхание, приходя в себя после затянувшейся миссии и своих многочисленных «первых» сражений, ведь до этого они ни разу не вступали в опасный смертный бой, выглядели опечаленными смертями товарищей, переживали и горевали из-за своих потерь, сидя друг подле друга, но уставившись в никуда, думая о чём-то своём.

Маги сегодня не стонали и не кровоточили, за них это делали многочисленные раненные, кого удалось забрать с поля боя. К ним спешили клирики, знающие, что где-то там за стенами также кому-то ещё может быть нужна помощь, но приказа или хотя бы разрешения выходить за заграждения Олмара не было.