Текст книги "Россия и Европа"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 114 страниц)

Глава 13
Восточный берег Рейна. Походный лагерь русской армии

– Фельдмаршал, когда, наконец, войска пойдут в генеральное сражение? – Русский император расхаживал по приёмной зале выстроенного для него дома. – Я прибыл в расположение армии три дня назад с одной лишь целью – нанести окончательное поражение Наполеону. Разбить его армию под Страсбургом, затем скорым маршем захватить Париж, после чего война непременно закончится. Меня ждёт вся Европа и дела в России, совершенно нет времени бесплодно стоять на берегу Рейна.

– Ваше величество, я затем и пришёл к Вам, чтобы сообщить о начале наступления завтрашним утром, перед самым рассветом. Может у Вас будет другое мнение, с обеда, например? – Кутузов шёл к императору в отличном настроении. Только сегодня утром он успел повидаться со знакомым ему беловодцем подполковником Титовым, прибывшим для участия в сражении с двумя офицерами связи. Беловодцы смогли доставить не только артиллерийский отряд Титова с огромным запасом снарядов, так хорошо проявивший себя в битве у Полоцка, но и порадовать Михаила Илларионовича совершеннейшей новинкой вооружения – пулемётами. Оружием, способным выпустить во врага триста пуль за одну минуту.

Таких пулемётов беловодцы, по словам подполковника, доставили более десятка и уже их установили на западном берегу Рейна, на обоих флангах французской армии. Замаскировали свои позиции, как умеют только беловодцы, на расстоянии около версты от французских порядков. По словам Титова, дальность выстрела этой новинки больше двух вёрст, чего вполне хватит для уверенного поражения живой силы противника. Фельдмаршал заранее обговорил с подполковником рабочие моменты на случай отказа связи, потому и направился к Александру с докладом.

– То есть, у Вас, князь, всё было готово, и армия ждала лишь моего прибытия? – уточнил император, ставший в последние месяцы весьма подозрительным. Ещё бы, после такой чреды предательств, любой на его месте заработал бы паранойю, учитывая многочисленных европейских правителей, лично и через послов осаждавших канцелярию Александра. К счастью, договорённость о приёме всех послов работала, ими занимались Сперанский и Кутузов. Но императоров и королей, приезжавших в ставку русского командования, приходилось принимать самому императору. Они буквально выносили мозг Александру своими неприкрытыми намёками о союзных отношениях, хоть таковых не набиралось и десятка. Отметился и Франц Австрийский, и Фридрих Вильгельм Прусский, и Фридрих Август Саксонский.

– Конечно, Ваше императорское величество, Вы будете прославлены в веках победителем Наполеона, взявшим Париж, – с поклоном ответил фельдмаршал.

Он уже успел поговорить с Желкевским, Строгановым и Сперанским, поддержавшими подсказанную беловодцами возможность удержать Александра от заключения невыгодных для России союзов с европейскими вассалами Наполеона. Согласился работать на такую идею и Кутузов, опытный царедворец и дипломат. Чем сейчас и занимался, вкладывая в голову молодого императора мысли о его достоинствах полководца.

– В таком случае, фельдмаршал, я соглашусь с Вашим планом. Назначаю на завтра переправу через Рейн с дальнейшей решительной атакой французских войск на западном берегу реки. – Александр обернулся к присутствовавшему при разговоре Сперанскому. – Господин государственный секретарь, подготовьте соответствующий приказ и передайте его фельдмаршалу. Спасибо, господа, засим откланиваюсь.

Император, не сумев сдержать радостной улыбки, покинул залу в сопровождении небольшой походной свиты придворных, среди которых начали появляться новые фавориты, не скрывавшие своего восхищения гением русского императора. Не исчезали и прежние любимцы Александра, вернее, его любимицы, поскольку в отсутствие жены и постоянной любовницы император предавался всем прелестям походной жизни. После Вены в его окружении появились даже две вдовые австрийские графини, видимо, исключительно из человеколюбия. В зале резко опустело, даже лакеи поспешили оставить Кутузова со Сперанским вдвоём. Все давно знали нелюбовь полководца к многочисленным слугам. Однако задержался и граф Желкевский, по-прежнему входивший в близкий круг императора, несмотря на свою подчёркнутую нелюбовь к европейским кругам.

– Присаживайтесь, господа, есть разговор. – Граф Павел подчёркнуто закрыл двери за последним лакеем, убедившись, что никто за ними не подслушивает. Затем сел на стул рядом с фельдмаршалом, подвинулся, чтобы удобнее было разговаривать, и посмотрел на своих собеседников. Сперанский тоже пристроился на стуле наискосок от графа.

– Только что по моим каналам пришло сообщение о восстании в Венгрии против австрийского господства. Сообщают, что Вена в панике, император Франц Второй ещё вчера отдал приказ о мобилизации всех, способных держать оружие. Якобы даже выслал гонца к нам под Страсбург с просьбой о помощи. По моим данным, венгерские отряды насчитывают порядка семидесяти тысяч солдат, вооружённых казнозарядными ружьями. Имеются даже пушки, тоже казнозарядные, в небольшом количестве. Сейчас все эти отряды движутся к Вене, которая оказалась совсем беззащитной перед бунтовщиками, вернее, перед восставшими, поскольку венгерскую армию возглавляют генералы и офицеры, ещё вчера служившие австрийскому императору.

– Вена не удержится, там не более сорока тысяч гарнизона с кремнёвыми ружьями и десятком орудий. Вы правильно назвали венгерские действия восстанием. – Кутузов ухмыльнулся, поняв причину столь активного действия башкирских рейдов в пограничных районах Австрии. Наверняка именно они передавали венграм трофейные ружья и пушки, захваченные после разгрома польских дивизий. Полководец взглянул на своих собеседников и добавил: – После такого афронта мы можем не опасаться союза с Австрией. Остаются Пруссия и Саксония, но они денег не нашли, как и своих войск не собрали. Время у нас есть для разгрома Наполеона и заключения мира с Францией. После чего восславим нашего императора-победителя и вернёмся домой. Надеюсь, с соответствующей контрибуцией.

– Вы не опасаетесь завтрашнего сражения? Силы пока неравные, да и Бонапарт будет в обороне сидеть. Наши войска окажутся под ударом при форсировании Рейна и наступлении, не повторится ли Полоцк в отражении? – задал вопрос Желкевский, серьёзно переживавший из-за отсутствия поддержки русской армии новой техникой, как это произошло под Полоцком. Там с поддержкой новейшего оружия в виде самолётов, танков, крупнокалиберной артиллерии, отряда системы «Град», собственно, и разгромили французов.

– У меня тоже есть новости, о которых никто здесь не слышал, – фельдмаршал решил поделиться со своими молодыми соратниками сведениями от Титова. Завтра об этом узнают все, а подобный жест придаст отношениям с графом и государственным секретарём большей доверительности. – Так вот, вы ещё не встречали в нашем расположении беловодского майора Титова? Я удостоился встречи с ним, он уже подполковник, и сообщил мне пару новостей, весьма приятных для нашего слуха. Титов прибыл сюда со своим отрядом артиллерии и сейчас оборудует позиции на восточном берегу Рейна. При дальности выстрела его орудий поддержка нашей атаки огнём дальнобойной артиллерии гарантирована. Обещал подполковник появление самолётов, разведчиков и бомберов, благо уже неделю стоит ясная погода, а офицеров связи беловодец привёз.

– Но самое интересное, господа, это целых два восстания на юге Франции, где восставшие заявили о создании королевства Гасконь и республики Лангедок. Потому что правительственные войска отсечены от восставших наступлением азиатов из колоний. Да, маршал Бертье не смог захватить Лимож после крупных потерь в боях. Азиаты же смогли накопить силы и прорваться вглубь Франции. Думаю, сегодня вечером или завтра об этом доложат Наполеону, который нас ждёт на западном берегу Рейна. Такие новости не добавят императору Франции здоровья и хорошего настроения. Так что завтра нас, господа, ожидает победа и скорый марш к Парижу. – Фельдмаршал кряхтя, поднялся со стула и пошагал к дверям, считая разговор оконченным. Оба его собеседника остались сидеть, изумлённые новостями.

Вскоре из большого зала раздалась музыка, придворные, как всегда, веселились и танцевали, снимали тяжесть командования целой армией с плеч императора, а тот радовался, наслаждаясь ролью востребованного всеми победителя. Из числа близкого круга Александра отсутствовали на этом празднике жизни двое – Павел Строганов и Павел Желкевский. Строганов с подачи давнишнего приятеля знал все новости, неизвестные пока императору. С учётом предстоящей паники в Европе молодые графы обсуждали различные возможности извлечения пользы из создавшейся ситуации. Используя беловодские каналы связи, оба давно вызвали несколько эшелонов для перевозки будущих трофеев. Благо в этом мире железнодорожная колея в Европе и России была одного размера и поезда легко пересекали любые границы.

Прибытие товарных поездов, груженных провизией, боеприпасами и отрядом трофейщиков ожидалось со дня на день. Сейчас, накануне генерального сражения, приятели делили, грубо говоря, зоны мародёрства, чтобы не мешать друг другу и одновременно помочь с перевозкой отрядов русской армии. По указанию Кутузова в ближнем тылу русских войск скопилось более двадцати поездов грузовой и пассажирской комплектации. Ещё почти сорок поездов ожидали команды на ближайших станциях и разъездах.

В императорском доме, этажом выше танцевальной залы, киношники монтировали аппаратуру для первого показа звукового фильма, два дня назад прибывшего из Беловодья. Главный придворный киношник Русанов отсутствовал по уважительной причине, он отправился к медикам. Да, вместе с набором звуковой аппаратуры и десятью звуковыми фильмами, в расположение русской армии прибыли почти полсотни медиков из пресловутого баронства. Добирались они через польские территории РДК, где оставили половину своего формирования. Поскольку изначально студентов старших курсов мединститута и трёх медучилищ острова Белого было сто два человека, вместе с преподавателями и добровольцами из числа медсестёр. С собой медики привезли в русскую армию даже запрещённые к вывозу за пределы Беловодья лекарства, в основном, антибиотики.

Разрешение применять лекарства при лечении русских солдат и офицеров выдал лично барон Василий. Он же позволил взять в поездку ранее тоже секретные медицинские приборы – аппарат Илизарова, лабораторию для определения группы крови вместе с оборудованием для её переливания. Многочисленные шприцы, тонометры, градусники, перевязочный материал, даже носилки медики привезли свои. Кроме того, впервые в Европу приехали женщины-врачи, не говоря о привычных для нас медсёстрах. Перед сражением весь медперсонал активно обучал выделенных Кутузовым санитаров из числа возрастных солдат. Те уже обустроили несколько больших палаток с лежанками для раненых и больных. Более того, простывшие накануне пациенты предприимчиво воспользовались услугами медиков. Самых запущенных больных прокололи антибиотиками, остальные отделались аспирином перорально, на некоторых обучали ставить банки и горчичники.

Пытавшихся давать советы армейских лекарей вежливо попросили молчать либо покинуть палатки. Тех, кто настаивал на кровопускании пациентам, жёстко выпроваживали беловодские охранники. Поэтому за манипуляциями приезжих лекарей следили самые адекватные из местных врачей. Особое отношение у приезжих беловодцких лекарей было к сохранности своих препаратов. Антибиотики строго закрывались на несколько замков в металлическом шкафу и выдавались лично главным врачом. Остальная аппаратура тоже запиралась на ночь, кроме той, что может экстренно потребоваться. Наш оперуполномоченный, известный дамский угодник, естественно, не смог пройти мимо такого явления. Собственно, вокруг группы медиков и без того крутились десятки офицеров. Их не смущала ни охрана беловодцев, ни строгий приказ фельдмаршала о бережном отношении к женщинам-медикам.

Но в этот раз Русанов, направляясь к медикам из Беловодья, преследовал исключительно личные интересы. Он влюбился, но не очередной влюблённостью, когда взаимный интерес к девушке постепенно вырастает в страсть, как правило, недолгую. За свои тридцать лет Никита пережил несколько страстных романов с девушками, с гуляньем под луной, подарками, поездками на курорты и в Париж, но так и не смог ни с кем соединить свою жизнь. Всякий раз, собираясь сделать предложение, он представлял свою подругу, как в известном кинофильме – снующей по квартире туда-сюда каждый день. После чего пропадало не только стремление жениться, но и само влечение к девушке. К счастью, расставался с подругами без скандалов и неприязни – «оставаясь друзьями», почти как в старых книгах.

В этот раз, когда начальник беловодского военного госпиталя представлял императору и генералитету личный состав своих подчинённых, снимавший всё на кинокамеру Русанов, оказался на этой встрече по долгу службы. После официальной части, на небольшом фуршете, уже без кинокамеры он обходил собравшихся кучкой медиков и запоминал их лица. Без хорошей зрительной памяти сыщику трудно работать, тем более, с весьма редкими в действующей русской армии людьми. Там порядочных женщин не было, в основном асоциальные прачки, поварихи и откровенные проститутки, называющие себя маркитантками. Как правило, они привлекали солдат и унтеров, офицеры искали себе развлечение, при возможности, среди местной знати или купеческих дочек.

Впрочем, в Европе практически не осталось здоровых мужчин призывного возраста, а европейские женщины, в отличие от русских, вели себя весьма раскованно. Почти как в любимой оперетте «Табачный капитан», где на вопрос: «Понравились ли тебе голландские женщины?», главный герой отвечает: «Нет». «Почему?» – удивляется царь Пётр. «Много знают, государь», – отвечает главный герой. Так и здесь, европейские женщины из зажиточных сословий оказались довольно лёгкой социальной ответственности, выражаясь современным языком. Чего, естественно, оперативник избегал всеми силами, зная о венерических заболеваниях столько, что смотреть не мог на аборигенок Европы, к тому же весьма проигрывающих русским девушкам не только лицом, но и фигурой.

Здороваясь и представляясь медикам, как их земляк – официально сыщик числился беловодцем, капитан подошёл к группе девушек, о чём-то щебетавших между собой. Он привычно представился и поклонился всей группе, не выделяя никого, как раз для него женщины медики были совершенно привычны. После поклона, не делая попыток познакомиться, капитан повернулся, чтобы перейти к группе парней студенческого вида. Но, чуть не столкнулся с подошедшей девушкой, резко остановился, поймав её взгляд, и эти гляделки затянулись на несколько секунд. Только вопросы подруг прервали гипнотическое созерцание:

– Аня, что случилось? Он тебя толкнул?

– Нет, всё нормально, – отвела взгляд девушка.

Никита тут же воспользовался этим и представился:

– Меня зовут Никита Русанов, я тоже из Беловодья, работаю киношником. Как Вас зовут, Анна, я уже знаю.

Поклонившись, он отошёл в сторону и понял, что влюбился в девушку с первого взгляда. И он увидел в её взгляде такую же нагрянувшую любовь, неожиданную для самой девушки. Спустя пару минут сыщик пришёл в себя, обошёл всех медиков и собрался уходить. Это не его круг общения, несмотря на дворянское происхождение. Он даже не камер-юнкер, а киношник, коего в табели о рангах просто нет, как нет лакеев, конюхов и подобной обслуги. Пусть Русанов числится дворянином, но таких при дворе, как говорится, пучок за пятачок.

Уже выходя из помещения, он обратил внимание, что медики тоже покидают высокое собрание и непроизвольно свернул в сторону идущей Анны, чтобы ещё раз, мельком, встретиться с ней взглядом и договориться о своём посещении госпиталя на следующий день. Теперь Никита шёл в госпиталь, выполняя обещание, данное девушке. Пробираясь к палатке, где работала девушка, оперативник поздоровался с беловодской охраной, с которой тоже успел познакомиться, обошёл небольшие группы офицеров, не допущенных на территорию госпиталя. На взгляды озабоченных офицеров, недовольных беспрепятственным проходом киношника к медицинским палаткам, он не обратил внимания.

Спустя пару минут Русанов вышел из палатки под руку с Аней, согласившейся прогуляться за пределами расположения, благо госпиталь разместили на окраине русского лагеря. До симпатичной рощицы, не истоптанной сапогами, сохранилась даже относительно чистая тропинка. Расспрашивая девушку о жизни, о её учёбе и планах, капитан старался понять Аню, одновременно рассказывая о себе, в официальных рамках, конечно. Основное, что беспокоило обоих, они уже выяснили – у Никиты не было жены и подруги, а Аня ещё не встречалась с парнями. Для студентки выпускного курса мединститута было несколько странновато, по мнению оперативника, но поведение девушки показало её увлечённость учёбой и будущей профессией, некоторую закрытость от случайных знакомств, которых Аня избегала до вчерашнего дня.

А тут буквально растаяла во взгляде незнакомого молодого мужчины, оказавшегося к тому же беловодцем. То есть девушка поняла, что можно не опасаться дворянского хамства и бесцеремонности в отношении девушек-медиков, о чём неоднократно предупреждали ещё на острове Белом. Они шли под руку, болтали ни о чём, узнавая друг о друге разные мелочи. А глаза говорили большее, оба без слов поняли, что любят и уже не расстанутся ни при каких обстоятельствах. Русанов едва не сделал предложение девушке сразу, но побоялся напугать и решил классически поухаживать: с цветами, тортами, прогулками, стихами и прочими атрибутами влюблённого.

– Разрешите представиться, поручик Белослудский! – буквально втиснулся между Никитой и Анной кавалерийский офицер. При этом поручик сделал попытку оттолкнуть киношника локтем, но, естественно, промахнулся и едва не свалился в грязь возле тропинки. Отшагнув для равновесия в сторону, поручик матерно выругался и замахнулся на Русанова кулаком. Тот, несмотря на свою влюблённость, давно заметил группу офицеров, направлявшуюся к ним наперерез. Сейчас эта группа поддержки стояла в десяти шагах, собравшаяся полюбоваться на расправу офицера со штатским штафиркой. Кавалеристы, даже среди офицеров, вплоть до двадцатого века отличались своим хамством, бесцеремонностью и применением грубой силы в любых обстоятельствах.

Вот и здесь, поручик, не стесняясь девушки, грязно выругался и попытался ударить кулаком соперника, несмотря на его молчание. Сыщик воспользовался классическим приёмом, перехватив кулак противника и продолжив его движение по несколько изменённой траектории. В результате чего, Белослудский вместо удара провалился вперёд, упав лицом в весеннюю грязь возле тропинки. Сыщик же, чтобы окончательно вывести офицеров-зрителей из себя, довольно громко обратился к девушке:

– Придётся от прогулки отказаться. Какие-то свиньи всю дорогу запачкали! Лучше вернёмся в госпиталь.

При этом он успокаивающе улыбнулся девушке и негромко добавил:

– Приглашаю Вас посмотреть звуковое кино сегодня вечером. Я зайду за Вами в половине седьмого?

– Давайте попробуем, если свиньи вновь не вырвутся из свинарника, – спокойно ответила девушка, подыгрывая Никите и улыбаясь. Такая уверенность в своей безопасности лишь добавила понимания оперативнику в более чем хорошем отношении к нему Анны. Провожая девушку до госпиталя, сыщик всё больше осознавал, что встретил своё счастье, то самое, что не мог найти за годы общения с красивыми и умными девушками, но не ставшими такими близкими, как эта беловодская студентка. Расставшись у палатки, капитан быстрым шагом направился в своё расположение, не упуская из виду группу товарищей с оттирающимся от грязи Белослудским. «Интересно, что они придумают против меня?» – улыбнулся сыщик, неторопливо направляясь прямо на группу разъярённых кавалеристов.

Сразу после пересечения русской границы Кутузов подтвердил запрет дуэлей между русскими офицерами. Более того, шестеро забияк, рискнувших ослушаться фельдмаршала, были уволены из армии без права ношения мундира и пенсии, что для бездельников означало скучную жизнь в имениях, которые у многих были давно заложены-перезаложены. Жили бретёры исключительно на своё офицерское жалованье, да на захваченные нахрапом и угрозами трофеи. Здесь молодого офицера обманут, там европейского бюргера ограбят, а то и в заказную дуэль впишутся, против гражданских чинов, конечно, коли среди офицеров запрещено. После тумаков, выписанных киношником нахалу Белослудскому, его приятели вполне могли решиться на дуэль. Русанов же не действующий офицер, а придворная мелюзга, не попавшая даже в табель о рангах.

– Стоять! Ты, быдло и дерьмо! Как ты посмел оскорбить офицера! – Сразу три офицера вместе с потерпевшим Белослудским преградили дорогу сыщику, яростно шевеля усами и громко выкрикивая оскорбления с целью получить вызов на дуэль, чтобы избежать наказания фельдмаршала и выбрать самим оружие. Увы, оперативник привык выслушивать ещё не такие оскорбления от уголовников и отлично держал себя в руках. Неожиданно для офицеров, киношник повёл себя совсем не так, как ожидалось.

– Ты офицер? Да ты свинья и место твоё в грязи! – крикнул Никита громко, на публику, с интересом наблюдавшую за представлением у границ госпиталя. Затем быстрым и неприметным для постороннего взгляда движением, толкнул с одновременной подножкой Белослудцева в очередную лужу, образовавшуюся после зимних дождей. Не обращая внимания на барахтающегося в грязи поручика, сыщик повторил свои действия с некоторыми вариациями на громкоголосых подпевалах. Спустя пару секунд многочисленные собравшиеся офицеры и медперсонал смогли наблюдать редкую картину, как четыре трезвых офицера ползают в грязи, а их обидчик, невысокий киношник, спокойно продолжает свой путь к месту службы.

Многие из зрителей, посчитавших поведение гражданского штафирки оскорбительным, просто не знали, что делать в такой ситуации. Потребовать сатисфакции? За что? За то, что один простой дворянин макнул лицом в грязь четырёх кавалерийских офицеров? Тут можно вызов на дуэль от самих офицеров получить или по морде от киношника, чтобы прилечь в соседней луже. Пока офицеры, в большинстве своём не отличавшиеся сообразительностью и скоростью мышления, рассуждали, подобно Чернышевскому, кто виноват и что делать, сыщик спокойно добрался до своего расположения.