Текст книги "Россия и Европа"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 114 страниц)

Глава 21
Париж. Июнь 1813 г

– Аня, я люблю тебя, выходи за меня замуж! – Никита окончательно решился и впервые в жизни признался девушке в любви, одновременно предложив руку и сердце. Он устал гадать, решится ли девушка на брак с простым парнем, получившим недавно личное дворянство. За три месяца знакомства с Анной узнал всю подноготную её семьи, насчитывавшей два века дворянского состояния. Предок девушки, Савва Кочур, заслужил дворянство в период Смуты, под знамёнами Дмитрия Пожарского. Но, будучи хорошим воином, оказался никудышным придворным, попал в опалу и был выслан в родной Нижний Новгород, где и прожили Кочуровы в небольшом поместье на берегу Волги два века. Мужчины почти все служили государю на ратном поприще, девушки выходили замуж за таких же небогатых местных помещиков.

Отец Анны рискнул резко изменить свою жизнь, оставив поместье своему младшему брату, перевёз семью на Дальний Восток, в Беловодье. Там, как говорится, карта и пошла. Нашлась и хорошо оплачиваемая работа, старшая дочь смогла поступить в медицинский институт, что было немыслимо в любой европейской стране, включая Россию. Младший брат Анны оканчивал школу, мечтая выучиться на инженера, поскольку в Беловодье почти двадцать лет инженеры были самой востребованной профессией после моряков. Но большинство моряков были из Ирландии и Шотландии, со своими морскими традициями. Да и вербовались ирландцы в беловодские моряки весьма активно, на фоне небогатой жизни на родине.

Зато инженерами стало второе поколение беловодцев, выросшее в баронстве с детства или родившееся там. Учитывая, что сам барон Андрей был инженером и не скрывал этого, популярность такой профессии в Беловодье было трудно переоценить. В любом случае, сейчас Никита ждал ответа любимой девушки на своё предложение, высказанное первый и единственный раз в жизни. Пауза затянулась и в голове оперативника мелькнула нездоровая мыслишка, – «если скажет, что надо подумать, больше не приду. Буду искать дорогу домой в Российскую федерацию. Информация об уходе отцов-основателей имеется, до открытия портала осталось пять лет. Выдержу».

– Я согласна, любимый, – ответ Анны смыл все глупые мысли, как летняя гроза, не оставив даже пылинки былых сомнений. Мужчина моментально впился в губы девушки длинным поцелуем, забыв, что оба стоят на парижском бульваре.

– Хороши, голубки! – Напомнила по-французски влюблённым окружающая действительность. Никита повернулся на голос, явно обращённый к нему и Ане. Справа поигрывала ножами группа грабителей из четырёх уголовного вида мужчин, как ни странно, старше тридцати лет. Или они выглядели так плохо? Обычно с уличных грабежей уголовники только начинают свою незаконную карьеру, если доживают до относительно взрослого возраста.

– Мы русские, проваливайте отсюда, – уверенно ответил по-французски же киношник, привыкнув, что оккупантов боятся все прохожие, от немногочисленных полицейских до редких офицеров.

– Значит, деньги есть, вываливайте кошельки, и снимай золото, красотка. Пока мы сами тобой не занялись, – обнаглел вожак грабителей, вытаскивая из кармана своей хламиды левой рукой револьвер. Грязный, со следами ржавчины, но от этого не менее смертоносный. Направив ствол оружия в сторону Никиты, вожак сделал шаг вперёд, сокращая расстояние до пары влюблённых на полметра. Оперативник не рискнул при девушке драться, наличие револьвера и ножей у бандитов резко увеличивало риск случайного ранения Ани. Поэтому он привычно скользнул незаметным подшагом в сторону от линии огня, одновременно прикрывая девушку от грабителей, успел достать из поясной оперативной кобуры свой револьвер и сделал четыре быстрых выстрела в бандитов. Настолько быстрых, что главарь не успел и один раз нажать на спусковой крючок своего оружия, чей ствол, правда, смотрел в пустоту улицы.

Сразу после этого Никита схватил Анну за руку и буквально силой перетащил девушку в сторону на четыре шага, опасаясь нападения сзади, как принято у грабителей. Затем развернулся, осматривая всё позади и сбоку, одновременно прижимая девушку левой рукой к себе и разворачиваясь к ней спиной, чтобы закрыть от любой посторонней опасности. Аня, находясь в ступоре, молчала и не сопротивлялась, послушно передвигаясь вслед за рукой мужчины. Чутьё не обмануло, сзади спешили к месту схватки ещё два молодчика, вытаскивая что-то из-за пазухи. Явно ножи там не носят, оставалось оружие или кистени. Поэтому оперативник аккуратно сделал последние два выстрела, всё, барабан пуст. К счастью оба раза попал в грабителей.

Один из нападавших упал сразу, другой продолжал идти к русским, но за два шага до Никиты медленно осел на землю бульвара, опираясь руками о землю, попытался подняться. Киношник вновь взял девушку за руку и снова быстрым шагом отошёл в сторону от валявшихся на земле бандитов. Осмотрелся вокруг, заметив парочку прохожих, суетливо скрывшихся за углом здания вдалеке. Вообще, улица, совсем недавно заполненная десятком прохожих и праздных гуляк, внезапно опустела. Никаких ажанов, обычных в этом месте бульвара, поблизости не наблюдалось. Русанов уже начал волноваться, подозревая, что нападение не было случайным. Поэтому поспешил перезарядить барабан револьвера новыми патронами и решил срочно передвигаться в сторону госпиталя, благо далеко влюблённые не успели отойти.

Бегать в местных женских костюмах и обуви было совершенно невозможно, поэтому просто шли быстрым шагом. Анна крепко держала Никиту под руку, но вела себя адекватно, молчала, стиснув зубы. Никаких истерик, никаких расспросов или дурацких восторгов. Так, в полном молчании, сыщик шёл к госпиталю, внимательно глядя на всех встречных и поперечных прохожих. Но, то ли выстрелы напугали, то ли, что гораздо хуже, нападений уголовников стало много, прохожие как-то исчезли с бульвара. Впрочем, не встретились по пути и уголовники с возможными бунтовщиками. Весь путь до госпиталя оперативник обдумывал нападение и пришёл к выводу, что это «ж-ж-ж» неспроста.

Тем более, что он знал о прибывших накануне к русскому императору сразу двух королей и одного пока императора Австрии. Королями были Фридрих Вильгельм Прусский и Фридрих Август Саксонский (он же великий герцог Варшавский, правитель Польши), а императором, конечно, Франц Австрийский. Судя по составу делегации, в настоящее время удостоенной приёма у императора Александра Первого, вопросов была всего два. В первую очередь, непременное желание вступить в оборонительный альянс с Россией. Тем более что по докладу помощника императорского казначея, с которым сыщик успел повидаться рано утром, все трое принесли солидные суммы по пять миллионов австрийских флоринов серебром в виде контрибуций.

Значит, попытаются втроём давить на русского императора, играя родственными чувствами и историческими связями. В принципе, война фактически закончена, все контрибуции с осколков Франции собраны. Даже признаны все образованные королевства, герцогства и республики, включая Иль-де-Франс со столицей в Париже. Ещё месяц назад император Александр объявил о сборе международной европейской конференции по разграничению новых европейских государств и колоний. Да-да, именно так и звучит официальное название конференции, куда были приглашены, кроме представителей европейских государств, и владельцы четырёх колоний в Европе – аннамцы, кхмеры и корейцы, с беловодцами, естественно.

Вот уже три недели министры иностранных дел и другие чиновники активно изучают географию и рисуют контурные карты Европы. Судя по официальным высказываниям государственного секретаря Российской империи, дело близится к концу. Неделя-другая и окончательный мир с разделом всей Европы будет подписан. Тут и появились три возмутителя спокойствия, решившие нажаловаться на РДК и беловодцев лично Александру. В этом месте Русанову самому стало интересно, выдержит ли русский император давления своих родственников и коллег? Формально, репарации они выплатили, но реальной военной силы за двумя королями и императором, потерявшим Венгрию, не стоит. Сможет ли Александр, за последние полгода набравшийся сил и уверенности, победивший сильнейшую страну Европы вместе с примкнувшими к Франции другими эуропейцами, выдержать подобное давление?

Конечно, на приёме будут присутствовать Сперанский, Кутузов, Строганов, Милорадович, Багратион и многие русские офицеры, большинство из которых откровенно презирает прибывших германских правителей. Но оба Фридриха и Франц могут попросить отдельной встречи, только в присутствии Сперанского, например. Сможет ли устоять русский император под давлением старших и опытных интриганов? Хотя, Михаил Михайлович и Михаил Илларионович, наверняка напомнят Александру об отсутствии второго условия для заключения альянса – не менее пятидесяти тысяч вооружённых и обученных солдат. Пруссаки потеряли спешно набранную армию почти такого размера во время конфликта с беловодцами совсем недавно.

Австрийцы только что вынуждены были, потеряв свои войска, дать независимость Венгрии. У Фридриха Саксонского, через чьи земли прошли абсолютно все армии за последние двадцать лет, да не по разу, странно, что вообще мужчины во владениях Саксонии остались. Двадцать тысяч солдат, вооружённых старьём, это его максимальный рекорд в настоящее время. Что характерно, все трое германских правителей даже купить солдат у Голландии, Дании или других государств не смогут – денег нет. Даже серебро на контрибуцию все дружно заняли у банкиров, на что они надеются, непонятно. Хотя, надежда не только юношей питает, августейшие гости явно уверены, что уговорят русского молодого императора заключить оборонительный альянс и вернуть свои земли, занятые беловодцами.

Русанов бы удивился, если узнал, что встреча русского императора с германскими «братьями» происходит практически по его прогнозам. Естественно, на большом приёме все трое коронованных германцев ограничились приветствием и просьбой о встрече наедине. И Александр Первый, изрядно осмелевший за последние полгода, да ушедший из под влияния супруги и большей части двора, решил выполнить просьбу «родственников» буквально. То есть назначил им именно отдельные аудиенции и на разное время. Первым, естественно, удостоился такой чести император Франц, который был допущен в рабочий кабинет русского императора сразу после большого приёма.

– Прошу прощения, мой высокородный брат, что принимаю Вас так скромно, в походной обстановке, к сожалению, мы не у себя дома. Ничего, ещё пара недель переговоров и мы отправимся домой, в Петербург. Как я по нему скучаю! – Лицемерить Александр научился с детства, весьма профессионально. После обоюдного приветствия, он вышел из-за рабочего стола к императору Францу, чтобы подвести того к двум креслам, стоявшим возле столика сервированного для беседы – кофе в кофейнике, чай в заварочном чайнике, пара бутылок сухого вина и всё остальное, включая чайные чашки, сахар, фужеры, печенье. Императоры почти одновременно уселись в удобные и мягкие кресла, кстати, беловодской конструкции. Не твёрдые троны с вертикальной спинкой, как привыкли в Европе.

– Ваше величество, – после получасового распивания чая и болтовни ни о чём, решился перейти к теме разговора австрияк. – Ваше величество, я уплатил требуемую сумму контрибуции Вашему казначейству. Полагаю, пришло время поговорить о нашем союзе?

– Против кого, Ваше величество? Мы ни с кем не воюем, да и воевать в Европе больше не с кем, – сделал удивлённо-простодушное лицо русский император.

– Османская империя по-прежнему угрожает всему христианскому миру, – попытался включить старую пластинку Франц. На неё когда-то неплохо реагировали русские цари, даже Екатерина возмущалась угнетением балканских славян. Правда, после захвата Константинополя и Дарданелл перестала реагировать. Жаль, что её сын Павел увлёкся своими заводами и вообще не воевал в Европе. На этот раз австрияк решил попробовать «на слабо» молодого русского императора. Не получилось.

– Ну, что Вы, – едва не махнул рукой на собеседника Александр, продолжая свою игру. – Какие турки, какая империя? Какие славяне? Будто никто не знает, как эти якобы угнетённые славяне целыми селениями уходили под власть турок от своих венгерских, румынских и болгарских царей. Наши запорожские казаки тоже ушли к султану, помните некрасовцев? Так мне их тоже спасать? Если Вам так нужно спасти беглецов, ради бога. Но мои солдаты и генералы такой глупостью заниматься не станут. Тем более что в Иерусалим православных паломников пускают свободно, притеснений им мусульмане не творят.

– Но, как же? Освободить огромные плодородные земли? Изгнать магометан и заселить всё христианами? – продолжал подыскивать аргументы австрийский император, буквально выбитый из себя ответами Александра.

– Какие земли? Пустыня, где добрым людям жить тяжело, не то что работать. Мы до сих пор свои плодородные чернозёмы заселить не можем, зачем нам чужие пески? А мусульман у меня среди подданных достаточно. Те же башкиры очень хорошо воюют, слышали, наверно? – Австрияк аж передёрнулся от слова «башкиры», которые не только рейды на его территорию делали зимой, но и участвовали в захвате севера Австрии всего пару месяцев назад. Причём, с таким успехом, что слово «башкиры» стало синонимом слов «монголы» и «тартары» среди подданных императора Франца.

– Хорошо, – продолжил государь, – пусть будет между нами военный союз, благо война с Наполеоном закончилась и все контрибуции взысканы. Подпишут министры линии новых границ в Европе, поедем домой. Там, не спеша и обговорим наш военный союз, коли ты мой царственный брат, этого хочешь. Но? Разве у тебя есть армия? Завтра на меня нападут турки, сколько ты выставишь солдат? Сто или двести человек придворных? Фельдмаршал Кутузов предупреждал, что для военного союза у Вас должна быть армия не меньше пятидесяти тысяч человек. Где они?

– Ну, мы полагали, что вернутся наши солдаты из русского плена, их там больше ста тысяч человек. Целая армия будет, – гораздо скромнее, нежели в начале разговора, заговорил австрияк, подозревая и здесь какой-то подвох. Александр оказался совсем непохож на того юношу, с которым Франц встречался на коронации шесть лет назад.

– Нет у меня Ваших пленников, ни единого человека, – равнодушно ответил русский император и отвернулся, глядя в окно.

– Бог мой! Неужели Вы их казнили? – прохрипел Франц, закашлявшись после таких слов.

– Нет, конечно, я их продал нашему другу барону Быстрову, в Беловодье. У него там мужчин не хватает, всех забрал, даже офицеров. – Развёл руками император Александр и добавил: – Мне надоело кормить тунеядцев, Вы же, царственный брат, ни копейки не дали на содержание пленных? А барон заплатил десять миллионов рублей серебром, у Вас есть такие деньги? Ваши жадные подданные даже офицеров не пытались выкупить! Зачем мне дармоеды? Или Вы поступили бы иначе? Вспомните, как Вы продали саксонцам русских пленных солдат? Ещё вопросы есть?

– Да, Ваше величество, – с трудом нашёл в себе силы продолжить разговор австрияк. – Ваш барон Быстров захватил огромные территории на севере Австрийской империи. Прикажите ему вернуть нечестно захваченные земли.

– Почему нечестно? Он обещал заплатить деньги и не дал? – удивился Александр.

– Нет, не обещал. Но, это нечестно, захватывать чужие земли. Он даже не король и не герцог. Какое право имеет какой-то барон воевать против короля? – Приосанился в ходе такого обвинения Франц и даже выпрямил спину, приподнявшись в кресле.

– Я же Вам говорил, что компания РДК имеет все права Ост-Индских европейских компаний. В том числе, право захватывать любые земли любых государств, если это экономически выгодно. Российская империя за действия РДК не отвечает, как не отвечали за действия своих Ост-Индских компаний Британия и Франция. Кстати, не скажете, где сейчас эти страны? – Государь ехидно взглянул на онемевшего австрийского императора и добавил: – К сожалению, через пять минут у меня будет другой посетитель, прошу простить.

После этих слов онемевший Франц Австрийский, не найдя в себе силы попрощаться, просто вышел, шагая, словно лунатик с невидящим взглядом. Сразу за ним в дверь скользнули лакеи, меняя скатерть и посуду на столе на чистую, а остывший кофейник и чайник на новые, со свежими горячими напитками. Государь прошёлся по комнате, разминая уставшие ноги, не сдерживая улыбку, когда его не видели слуги. Александр с удовольствием отметил свой укрепившийся характер, с которым так легко переиграл опытного и старого интригана. Вернувшись на своё полукресло за столом, русский император посидел пару минут в пустом кабинете, не сдерживая довольной улыбки. Следующим шёл прусский король Фридрих Вильгельм, довольно близкий родственник. С ним придётся тяжелее, улыбку пришлось стереть с лица и принять восторженный вид.

– Дорогой брат, как я рад тебя видеть! – Едва поприветствовав друг друга, ринулся к вошедшему пруссаку государь, распахнув объятья. – Дай я тебя обниму, брат мой. Мы не на приёме, можно вести себя откровенно, присаживайся. Пожалуйста, вино, кофе, чай, или ты предпочитаешь коньяк? Этого добра во Франции достаточно, только скажи, мой любезный Вильгельм, сразу принесут.

– Спасибо, лучше кофе, – только и смог вымолвить ошалевший от подобного напора пруссак. Он как-то неуверенно уселся в кресло, держа спину прямой, и осторожно взял чашку кофе.

* * *

– Капитан, ты из пулемёта стреляешь? – Охранники выкатили пулемёт из оружейки госпиталя. Классический такой ДШК на колёсном станке, со щитком, всё честь по чести с тремя патронными коробками. Русанов в это время высаживал последние патроны из револьвера, старясь бить наверняка по приблизившимся боевикам. И не мог нарадоваться тому, что вовремя успел вернуться с Аней в госпиталь. Более того, предупредил охрану о возможном нападении буквально за три минуты до появления первых атакующих уголовников. Охранники только успели вооружиться автоматами, мнению киношника в госпитале доверяли. Многие догадались, что он не простой придворный лизоблюд, коли умеет так себя подать и великолепный рукопашник.

Так и сейчас, едва выслушав мнение капитана о возможном нападении на беловодский госпиталь, охранники вооружились и доложили главному врачу. Тот, посмотрел в окно второго этажа госпитального особняка, увидел толпу головорезов, рвущихся к зданию. После чего в госпитале был объявлен осадный режим, все служащие буквально побежали получать закреплённое личное оружие. А с улицы уже слышались короткие автоматные очереди, почти все охранники были ветеранами и не пуляли длинными очередями в небо. Охрана госпиталя из десятка бойцов привычно заняли круговую оборону госпитального особняка. Помощь Никиты, хоть и просто револьвером, пришлась кстати. Первая волна нападавших быстро закончилась, потеряв треть собутыльников убитыми, остальные разбежались как можно дальше.

– Нет, ребята, это не конец, – уверенно высказался оперативник, заряжая опустевший барабан револьвера. – Судя по-всему, налёт организовал кто-то со стороны, и эти люди будут добиваться своего. Мы нужны им мёртвыми, чтобы иметь козырь на переговорах с русским императором. И эти люди наверняка австрияки или пруссаки, значит, скоро нас атакуют настоящие бойцы, офицеры и ветераны. Найдётся ли для меня настоящее оружие? Хотя бы автомат и патронов, как можно больше?

– Сейчас организуем, капитан, – ответил командир охраны и зашёл в здание, а вернулся с тем самым пулемётом, который полгода назад рисовал Русанов в Невмянске беловодским оружейникам. Уж применять ДШК сыщик умел, несмотря на то, что не воевал ни разу. Он своими руками сотни раз разбирал и собирал пулемёт, чтобы впервые использовать его на практике. Выбирать позицию времени не осталось, настоящие солдаты, хотя и одетые в гражданскую одежду, короткими перебежками приблизились вплотную к парадным дверям госпиталя. Ещё двадцать метров и всех охранников переколют штыками кремнёвых ружей, воспользовавшись численным преимуществом. Потом придёт черед медиков и раненых солдат, которые вряд ли отобьются своими револьверами. Поэтому оперативник только выкатил станок с пулемётом на парадное крыльцо и лёг за аппарат, передёрнув тугой затвор, вспоминая его пружину, часто летавшую по кабинетам военной кафедры при разборке пулемёта неумелыми студентами.

– Бум-бум-бум-бум-бум, – заколотила короткая пристрелочная очередь. «Жаль, трассеров нет. Зато земляные фонтанчики хорошо заметны», – мелькнула мысль, пока Русанов поправлял прицел. После чего Никита за две очереди срезал всё ещё бегущих в наступление врагов. Девятнадцатый век, ничего не скажешь. Даже ветераны реагируют медленно, не привыкли к автоматическому оружию, тем более что охранники давно стреляют одиночными, сберегая патроны. Поэтому вторая цепь нападающих лишь ускорила свой бег, полагая, что защитники начали перезаряжать оружие. Ещё три очереди из ДШК (вернее его местного аналога) уложили и вторую шеренгу германцев на парижскую землю. Почему германцев? Наверное, потому, что ругались многочисленные раненые вояки исключительно по-немецки. Да и команды невидимый офицер подавал из-за угла соседнего здания тоже на немецком языке.

– Ребята, надо пленного взять, расспросить. Я сейчас метнусь вон к тому, что в руку раненый лежит, притащу. Прикройте. – Ждать ответа оперативник не стал, сразу рванул к случайно выжившему германцу из первой линии атаки, лежавшему в пятнадцати метрах от парадного входа.