Текст книги "Россия и Европа"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 110 (всего у книги 114 страниц)

Глава 22
Париж и дальше на восток

– Ваше императорское величество, разрешите освежить напитки? – Михаил Сперанский зашёл в кабинет государя, где тот уже третий час беседовал с прусским королём. Естественно, кофе в кофейнике и чай в чайнике давно остыли, вино в фужерах застоялось, а лица собеседников раскраснелись от двухчасового торга. Собственно, государственный секретарь опасался, что более опытный интриган пруссак Фридрих Вильгельм задавит возрастной разницей и опытом молодого царя, учитывая их близкородственные отношения. В результате Российская империя получит невыгодный союзный договор, да ещё вернёт Пруссии часть захваченных земель. Потому и рискнул Михаил Михайлович вмешаться в разговор двух правителей под благовидным предлогом.

Был ещё повод прервать переговоры, именно этот повод в виде записки на русском языке государственный секретарь положил перед Александром Первым. В это время лакеи активно меняли посуду и закуску на столике, государь был вынужден отвлечься и прочитать поданный текст. После чего резко побледнел и встал со своего кресла, принявшись расхаживать по кабинету. Закончив свою работу, лакеи бесшумно удалились, за ними покинул кабинет Сперанский. Два правителя остались наедине, царь вернулся в своё кресло и налил себе рюмку коньяка, игнорируя собеседника. Немедленно выпил коньяк и закусил беловодской шоколадкой, вошедшей в моду последние годы.

– Значит, мы договорились, дорогой Александэр? – уточнил результаты прерванных переговоров пруссак, практически принудивший царя вернуть захваченную беловодцами территорию Пруссии одновременно с заключением военного союза между странами. Осталось совсем немного – окончательно и официально признать договорённости и подписать краткий протокол. Текст которого, так и быть, Фридрих собирался написать собственноручно. Для этого он заранее принёс с собой любимую «вечную ручку», а в приёмной ждал придворный юрист с несколькими вариантами договора и пачкой чистой бумаги, на всякий случай, чтобы русский император не передумал, пока ищет своего секретаря.

– Нет, дорогой мой Фридрих, не договорились. – Ответ Александра заставил пруссака поперхнуться глотком кофе, расплескав чашку на свои колени.

– Варум⁉ – Вскочил с места пруссак, не обращая внимания на кофейные брызги и грязные пятна на белоснежных лосинах. Не до них, когда решалась судьба королевства.

– Почему? Послушай, новости из Парижа. Я тебе их переведу на немецкий язык. – Император тоже встал, взял лист бумаги со стола и зачитал текст. – Час назад беловодский госпиталь был атакован парижскими бандитами и прусскими гвардейцами под командованием адъютанта короля Пруссии Ганса фон Шварценберга. Пленные гвардейцы сообщили, что адъютант ссылался на приказ короля Фридриха Вильгельма вырезать начисто всех проклятых беловодцев, вместе с ранеными русскими, чтобы даже памяти их не осталось, изуродовать трупы и поджечь госпиталь. Во время атаки госпиталя были убиты двое беловодских охранников и трое ранены. Сейчас госпиталь взят под охрану ротой гвардии Преображенского полка.

– Ложь, таких указаний я адъютанту не давал, – гордо выпятил куриную грудь пруссак, – я не мог так поступить с русскими союзниками.

– Но ты смог лично возглавить атаку сорокатысячной армии на русских союзников два месяца назад? И передал моему врагу Наполеону почти сто тысяч своих солдат, которые стреляли в русских под Полоцком и Страсбургом? – Уже успокоившись, Александр демонстративно плюхнулся в кресло, взяв в руки чашку с кофе, начал его пить мелкими глотками.

– Под Бреслау были не русские, это проклятые беловодцы! – ляпнул Фридрих сгоряча, срываясь на крик от обиды, что не удалось отомстить наглым беловодцам, отобравшим половину королевства.

– Вот тут ты ошибся, царственный брат, все беловодцы русские и мои подданные, независимо от цвета кожи. – Государь окончательно успокоился и добавил: – Полагаю, нам больше не о чём разговаривать. И предупреждаю сразу, новые земли Беловодья я обязательно признаю официально, а союзу между нашими странами не бывать!

– Ваше императорское величество, верните хотя бы прусских пленных, – согнулся в поклоне пруссак, пытаясь хоть что-то себе выторговать.

– Увы, всех пленных я неделю назад передал Беловодью, всего за десять миллионов рублей. Мне неинтересно кормить дармоедов, когда ни Пруссия, ни Австрия, ни Саксония, ни Бавария, да никто не прислал ни копейки на содержание своих бывших солдат и офицеров. Раньше надо было думать, мой царственный брат. Я Вас больше не задерживаю, Фридрих Вильгельм.

Следующий посетитель к царю явился через час, уже наступил вечер и русский император Александр пригласил саксонского короля Фридриха Августа разделить обед. Тот, естественно, согласился и почти час просидел за обеденным столом в окружении Сперанского, Кутузова и других генералов малой свиты. Лишь после обеда двое правителей удалились в кабинет государя для разговора о важных вещах. Но после Франца Австрийского и Вильгельма Прусского, Август Саксонский смотрелся бледно. Поэтому его притязания на возвращение Варшавского герцогства и союзный договор были отвергнуты всего за неполный час беседы. Русский царь матерел буквально на глазах, что было легко с добытыми его окружением доказательствами двойной игры всех правителей Европы.

В результате, через две недели закончилась европейская мирная конференция, новые границы европейских государств и колоний были согласованы большинством стран, даже Пруссия с Австрией были вынуждены подписать всеобщий договор. Нет, у них было желание устроить скандал и поиграть в независимость, но только до того момента, когда с ними поговорил барон Быстров, а его министр иностранных дел Маковски «проконсультировался» с чиновниками трёх германских государств. Что там говорил своим коллегам Маковски, неизвестно, а глава Беловодья просто предложил выбор трём правителям.

– Либо, господа, вы подписываете согласованные границы, и мы забываем о ваших странах на долгие годы, лет на двадцать, как минимум. Либо мы разъезжаемся без вашего согласия и без согласованных границ. В этом случае, никто не гарантирует, что новый, 1814 год, вы встретите правителями своих стран. Может получиться так, что Саксония пожелает присоединиться к Западоруссии, в королевстве довольно много славян живёт. Или Чехия с Моравией, Словакией и другими славянскими регионами Австрии резко создадут своё, независимое государство, как Венгрия? И без этих стран уважаемому Францу возможно будет назвать свою страну империей? А жители Пруссии могут по примеру Франции вспомнить многочисленные княжества и герцогства, в которых проживали их деды и прадеды. К тому же, Кёнигсберг, где короновались все прусские короли находится в Западоруссии. Где будет короноваться Ваш наследник, Фридрих Вильгельм, и будет ли он королём, а не герцогом? – Вежливо и тихим голосом пояснил ситуацию барон Беловодья своим, как говорили раньше, партнёрам на конференции о мирных границах в Европе.

Надо ли говорить, что на следующий день все границы Европы были согласованы окончательно всеми европейскими государствами, количество которых после конференции выросло в два с половиной раза. Самой большой и якобы сильной западноевропейской страной стала Австрийская, пока ещё империя. Хотя по факту сильнейшей европейской территорией оказалась Западоруссия, занявшаяся демонстративным укреплением своих новых окончательных (до поры до времени, пока соседи не балуют) границ. Через неделю после закрытия конференции отправилась на восток, домой, и русская армия.

Император-победитель, Александр, на этот раз не стал ждать своих солдат, весь двор спешил в Петербург на нескольких литерных эшелонах. С ними убывали домой, в Беловодье, все сотрудники госпиталя, чтобы продолжить от Москвы путь по знакомой Восточной железной дороге (чугунке). Влюблённым Никите и Анне оставалось меньше недели общения, но девушка уже уложила в багаж письмо жениха своим родителям. Причём не только предложение руки и сердца с просьбой благословления, но и многочисленные совместные снимки парочки на фоне Парижа. А также расклад по финансовому состоянию жениха, который неплохо зарабатывал на службе у императора, тот всё-таки поднял ему придворный чин и жалованье, соответственно. Видимо, в благодарность за своевременный допрос прусских гвардейцев, напавших на госпиталь. Теперь должность Русанова – императорский кино-адъютант, была равноценна генерал-адъютанту, хоть и без генеральского мундира, только гражданский тип одежды.

Когда ещё удастся придворному кино-адъютанту получить у императора отпуск? Вернее, как сейчас называется, получить разрешение на женитьбу и выезд к невесте на остров Белый. Собственно, пока Никите хватит работы по манифесту освобождения крестьян. Придётся ближайшие месяцы работать с агентами влияния, самому капать на мозги всем приближённым к Александру. Особенно, последней любовнице шаловливого государя, которую опытный оперативник буквально держал в кулаке имевшимся компроматом и регулярно инструктировал в нужном ключе, во время очередного доклада баронессы Гроссенберг о поведении её царственного любовника. Впрочем, с агентами влияния сыщик работал не один, а в тесном контакте со своими помощниками-киношниками, безопасниками Беловодья.

Основным направлением работы оперативника оставалось воздействие на жён и дочерей высшего дворянства, да работа с купленными и завербованными депутатами государственной думы. Потому как проект манифеста нужно направить туда для изучения и голосования по проекту. Сделать это, естественно, мог только император, к чему его и готовили многочисленные единомышленники среди придворных и приближённых Александра. Было у Русанова ещё одно важное направление работы – выявление ярых противников свободы для крепостных. Не только выявление, но и максимальное устранение таких злостных крепостников.

Нет, не убийство, пока до такого не доходило, да и явным криминалом Русанов со товарищи не баловался. Ярые сторонники «воспитания и отеческого присмотра за глупыми крестьянами», как они всюду декларировали, просто заболевали. Ничего серьёзного, сильный понос и подозрение на дизентерию или холеру обязывал изолировать заболевшего вельможу от государя, минимум на месяц. Такие меры Александр всесторонне поддерживал, прославиться царём-засранцем молодому мужчине не хотелось. Особенно после предательства почти всех фаворитов. Которые к лету 1813 года как-то случайно оказались либо на том свете по бытовым причинам, либо инвалидами, не способными вернуться ко двору. Один, после разговора с сотрудниками Сергея Светлова, с испуга ушёл в монастырь послушником, надеясь через пару лет вернуться. Не ко двору, так хотя бы в родное поместье.

Так и передвигался царский двор в сторону Петербурга по чугунке через всю Европу. Придворные интриговали, европейские посланники клянчили, выпрашивая всё подряд: от заключения союзов, хотя бы торговых и льготных, до кредитов и возвращения пленных из Беловодья. Беловодский министр иностранных дел Маковски, после консультации с бароном, предложил выкупить часть пленных, остававшихся в Западоруссии и подлежащих передаче России. Недорого, по триста рублей за солдата и три тысячи за офицера. Нет, это были не купленные у русского императора пленные, тех давно отправили в Австралию. Но, беловодцы за время боёв с пруссаками захватили более двадцати тысяч пленных из последней армии Фридриха Вильгельма.

И, что характерно, ни один представитель германских государств – Австрии, Пруссии, Баварии, Саксонии и карликов-стран Рейнского союза не выкупил ни одного солдата. Хотя пятеро офицеров получили свободу за собранные родственниками деньги. Вот и все результаты якобы благих намерений европейских просителей. К тому времени, когда придворные поезда прибыли на территорию Западоруссии, там постарались порадовать царя-победителя. Пышные торжества для Беловодья не стали разорением, не говоря о памятных сувенирах и медалях всем придворным. Самому Александру потрафили бриллиантово-изумрудным орденом, якобы придуманным подданными баронства Беловодье для государя-победителя.

Были ещё дары для жены императора, ждавшей его в столице, для братьев государя и много для кого. Затем последовали салюты каждый вечер, балы в огромных залах, выстроенных специально для этого празднования вдоль чугунки. Почти неделю провёл вдохновлённый таким «искренним» уважением и любовью народной русский император в Западоруссии. Пока не получил последний дар в виде пятнадцати миллионов рублей серебром, в европейской, конечно, монете. Тут даже самовлюблённый Александр понял, что пора отправляться на Родину. А барон Быстров только смахнул пот со лба, радуясь, что дёшево отделался. Поскольку потраченные тридцать миллионов рублей составляли меньше одной пятой части добытого в Европе богатства. Уже добытого в виде звонкой монеты, драгоценностей, картин, скульптур и прочего движимого имущества.

Сюда не входили многочисленные замки и поместья, пахотные земли и шахты, заводы и леса. И самое важное – многочисленное население Западоруссии, способное не только своими руками создавать прибавочную стоимость, но и заселять пока безлюдные просторы Луизианских прерий и малолюдные до сих пор земли Австралии и Новой Зеландии, включая дельту реки Конго. После информации о наличии там богатых месторождений урана беловодцы решили освоить максимально быстро, не забывая о сохранении жизни и здоровья своих граждан. Но это совершенно не относилось к бунтовщикам и другим диссидентам новой колонии Западоруссии. Всех русофобов из бывшей Польши и Австрии уже концентрировали для высадки на берегах Конго.

Пусть займутся общественно-полезным корчеванием деревьев в джунглях и строительством острогов на берегах рек. Поскольку кроме крайне важного урана в тех местах находятся месторождения почти всей таблицы ещё не рождённого Менделеева. Отец-основатель Андрей Быстров, восстановивший бОльшую часть таблицы, назвал её именем великого русского химика, пусть пока не рождённого. Но позориться присвоением чужих заслуг Быстров не стал. Как и перепевать песни Высоцкого никто из отцов-основателей не стремился. Впрочем, других песен они тоже не привнесли в общество Российской империи. Ну, не гуманитарии они были, только инженеры и офицеры.

Короче, как только император Александр прибыл в русскую столицу, оперативник принялся восстанавливать старые контакты и заводить новые. Как среди женщин высшего света, так и среди депутатов Думы. С учётом данных, изъятых у австрийской разведки и французской резидентуры, появились новые жертвы для мотивированной поддержки проекта манифеста. Тем более что с собой в Петербург сыщик привёз Эмиля Ранье, бывшего резидента французской разведки в Австрии. Эмиль, будучи здравомыслящим профессионалом, согласился, что пребывание в Европе ближайшие пару лет весьма опасно для его жизни. Поэтому с благодарностью принял предложение поработать в тихом и богатом Петербурге.

Тем более, что многих своих агентов Ранье вербовал лично и они не могли ему отказать, выполняя указания якобы французского резидента. На самом деле, Эмиль действовал в интересах Беловодья и России, но такой мелочью графов и князей не стали отвлекать. Главное, чтобы работали с пользой для дела, а чьё это дело, неважная мелочь. Тут и пригодились оставшиеся при конфискации австрийских запасов деньги. Увы, многие графы и князья оказались едва не беднее кино-адъютанта. Наличие высоких титулов совершенно не гарантирует присутствие не только коммерческой хватки, но и просто ума. Хитрость и с детства привитые навыки интриганства были. А ума у большинства агентов маловато осталось. Часть пропили, часть просто потеряли в процессе взросления и предания греховных страстям.

В любом случае, поработать пришлось больше месяца, пока Сперанскому не удалось подсунуть императору на подпись проект Манифеста для отправки в ряду других документов на рассмотрение Думой. Нет, остальные документы были просто предложениями о праздновании Великой победы, о награждении депутатов Думы памятными медалями и прочая дребедень. Александр, естественно, не читал и половины принесённых документов, да и подписал их после недельного вылёживания бумаг на его рабочем столе. Но первый шаг сделать удалось, вследствие чего требовалась постоянная работа с депутатами. И она шла почти три месяца, до ноября, монотонно и непрерывно, как любая рабочая деятельность.

Никита к этому времени успел получить ответ из Беловодья о согласии на брак родителей Анны. И продолжал получать еженедельные письма невесты, отправляя свои с такой же частотой. Оказалось, ещё двадцать лет назад в Беловодье изобрели марки и современные (в смысле, как в двадцатом и двадцать первом веках) почтовые отправления. Как обычно, на территории России почта работала не везде и не всегда. Но письма из крупных городов в Беловодье отправлялись регулярно, привязывая эти отправления к прохождению беловодских поездов. А с появлением Западоруссии опять же неугомонные беловодцы организовали почтовую связь с Европой. В первую очередь, с самой Западоруссией и азиатскими колониями в Европе. Письма выходили достаточно дорогими на такое расстояние, всё-таки Беловодье не собиралось брать на себя функции почты Российской империи. Поэтому баронство старалось получать если не прибыль от почтовых отправлений, то хотя бы безубыточность. И это пока выдерживалось, да и почта работала, как часы. А стоимость марок напрямую зависела от дальности адресата.

Хотя на радостях государство погасило все долги перед служащими дворца точно, перед чиновниками Петербурга официально. А остальные подождут, как сказал Желкевский при очередной встрече с Русановым. Похоже, ему от выплаченных контрибуций ничего не досталось, почти все полученные миллионы ушли на празднование победы в столице. И, как без этого, награждение непричастных, как обычно. Хорошо, что наказания невиновных не последовало, в продолжение поговорки, и то ладно. Даже Никита получил своё жалованье киношника за полгода и как кино-адъютант – за месяц. На проживание вполне хватало, благо жили киношники при дворе государя бесплатно и на казённых харчах. Форму и обувь, впрочем, пришлось заказывать самим, даже придворный мундир, который указали служители двора.

Так в работе по продвижению Манифеста незаметно пролетела сырая, дождливая и ветреная петербургская осень. Опытный сыщик за это время смог заметно расширить свою агентурную сеть не только среди дворян и депутатов, но и через слуг смог получить информаторов в уголовной среде столицы. И получить неплохой компромат на очередных власть имущих чиновников и вельмож, которых пока трогать не спешил, ожидая развития событий. А события развивались довольно неплохо, особенно в столице. Фельдмаршал Кутузов при поддержке боевых генералов добился у императора разрешения на открытие в Петербурге Первого медицинского института.

Только не императорского или государственного, а беловодского. Даже Александр убедился в высоком авторитете беловодской медицины как среди русской армии, так и в Европе. Талантливый дипломат Кутузов воспользовался этим пониманием и продавил решение об открытии медицинского института. Для этой цели император выделил один из столичных дворцов, который спешно принялись ремонтировать. Беловодье собирало штат преподавателей и оборудование в ожидании подготовленного помещения. А в столицу уже начали стекаться будущие студенты, среди которых оказались и девушки.

Вообще, столица после возвращения императора бурлила несколько месяцев. Просителей и всяческих авантюристов набежало множество. Как из числа бедных дворян, не рискнувших уехать на Восток, а решивших просить милости у царя-батюшки (идиотов всегда хватало), так и множество европейских авантюристов, настоящих и фальшивых дворян, мечтавших поступить на службу к богатому русскому императору. В Европе, разрушенные экономические связи и отсутствие адекватных руководителей, затягивали восстановление промышленности надолго. Тем более что уже доходили вести о пограничных стычках между новообразованными государствами, чему оперативник вместе с беловодскими коллегами, честно говоря, порадовался. Пусть эуропейцы займутся своими делами, меньше России вредить будут.

Вот только столицу захлестнула очередная волна преступности, в основном уличной. Пришлось Никите осенью трижды стрелять в желающих его ограбить. Причём в двух случаях грабителями оказались явные иностранцы, жаль не удалось с ними поговорить и выяснить их национальность. Но, главное, удалось обойтись без ранений и официального расследования. Трупы неудачливых грабителей сыщик скинул в Неву, благо всё происходило на набережной, неподалёку от дворца Строгановых. Откуда, собственно, и возвращался оперативник после встречи с начальником службы безопасности графа. Ну не сам же граф Павел будет заниматься грязной работой! Разница в отношении к простым людям и бедным дворянам между русскими вельможами и беловодскими дворянами оставалась огромной. При всей своей поддержке беловодских планов, граф Строганов оставался богатейшим вельможей империи. И весьма гордился своим статусом, не стесняясь его подчёркивать.

Одним словом, работал сыщик весьма в сложных условиях, несмотря на своё высокое придворное положение. Уголовники со всей Европы, высокомерные и глупые вельможи, жадные до денег депутаты, не менее жадные жёны богатых дворян, норовившие завести себе молодого любовника в лице Никиты. Этого он избегал всеми силами, стараясь не поссориться с порой довольно симпатичными вдовами. Не потому, что был сильно порядочным, хороший сыщик по определению не может оставаться порядочным человеком. Как порядочный человек может вербовать себе агентов, предающих не только собутыльников, но, зачастую, родных братьев, детей или родителей? Нет, отказывался от более тесного контакта со своими поклонницами Русанов по весьма простой причине – в столице среди дворян совершенно не умели хранить тайны.

Первая же связь с любой графиней или баронессой стала бы общим достоянием придворных уже наутро. После чего сыщик рисковал получить массу врагов и завистников, а также новых желающих «комиссарского тела». Для работы это было вредно и мешало бы, для удовольствия тем более бесполезно и стыдно перед невестой. Такой вот оказался хитро выдуманный капитан полиции, вполне себе на уме, с элементами порядочности.