Текст книги "Россия и Европа"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 114 страниц)

Глава 8
Ковно. Декабрь 1812 г

– Ваша светлость, ваша светлость, – спешил курьер из Петербурга к фельдмаршалу Кутузову, поднимаясь по ступенькам на второй этаж особняка.

– Чего орёшь? – недовольно вышел к лестничному маршу старый денщик фельдмаршала, Силантий, давно выслужившийся из рядовых в капитаны. – Спит ещё его светлость, пойдём, накормим пока тебя, небось, с вечера голодный?

– Ага, – не выдержал молодой курьер в промокшем насквозь мундире. Видно было, что добросовестно спешил передать пакет из Петербурга.

– Агафья, положи молодцу горячей каши, да пусть девки принесут ему сухое исподнее переодеться, – распорядился Силантий на кухне, где жар от горячих плит не даст курьеру простыть. Император так и не отпустил армию на зимние квартиры, поэтому зимовали почти сто тысяч солдат и офицеров на побережье Нёмана. Ковно небольшой городок, квартир хватило только на офицеров, солдатам пришлось поначалу туго в палатках под проливными осенними дождями. Выручила компания РДК, чьи земли начинались сразу на западном берегу пограничной реки.

Служащие компании, проще говоря, беловодцы, как их все называли, нагнали мужиков из своих уже земель – поляков, литвинов, евреев и даже германцев. Те за сентябрь-октябрь выстроили целых четыре военных городка на западном побережье Нёмана, с казармами на сотню солдат каждая, складами и даже немудрёными укреплениями. Привезли печников с кирпичом, которые выложили печи во всех строениях, наладили снабжение продуктами, их оплачивало уже военное ведомство. Благо, военный министр Барклай де Толли не давал воли интендантам, находясь в армии. Собственно, военные только за прокорм с фуражом и платили, всё строительство пошло за счёт Русской Дальневосточной компании.

Эта же компания уже в октябре начала привозить зимнюю одежду для солдат, полушубки и шапки. С обувью было хуже, пока из Маньчжурии не пришёл целый караван судов с валяной башкирской обувью, как раз для зимы. С этим же караваном приехали больше ста лекарей из Беловодья, со своими лекарствами. Просто волшебными оказались те лекарства, многих подняли на ноги. Поэтому за три холодных месяца небоевые потери русской армии оказались необычайно малы, меньше тысячи солдат были похоронены на кладбище в Ковно. Старослужащие по опыту знали, что даже в мирное время на зимних квартирах за полгода умирает больше солдат от простуды. К слову сказать, в нашей истории за неполные три месяца отступления армии Наполеона из Москвы до Березины русская армия потеряла погибшими, умершими от ран и простуды сто тысяч солдат и офицеров. О чём на уроках истории нам никто не говорит.

Здесь же, считай в поле, многие солдаты и не надеялись дожить до весны, рвались в бой, чтобы умереть с пользой, а не от болезни. Однако приказ императора знали все – ждать его у Нёмана и готовиться к походу на Францию. Беловодские чиновники за это время стали своими в ставке фельдмаршала, приезжали порой по два раза в месяц, чтобы обсудить снабжение войск и подготовку продовольственных магазинов по пути наступающих отрядов. Из-за бездействия многие любопытные офицеры побывали на территории, захваченной у Пруссии и Варшавского герцогства компанией РДК, вернувшись оттуда с изумлёнными лицами.

– Господин полковник, эти беловодцы творят на захваченных землях немыслимое, – делились впечатлениями вернувшиеся с «той стороны» офицеры. – Они отпустили всех крепостных на волю, а поместья воевавших против России шляхтичей пожгли, перед этим разграбив. Все города и вёски переименовали на русский лад, разговаривать на польском и германском языках запретили повсеместно. Нарушителей для начала порют, затем выселяют в свои колонии, всем семейством! Даже дворян порют, а обнаживших оружие против чиновников РДК вешают сразу, если не успели пристрелить. Их семейства тоже выселяют в свои владения, целые караваны саней движутся к побережью Балтики.

– Ничего не вижу странного, господа офицеры, – невозмутимо пожимал плечами ветеран, прошедший с русской армией ещё швейцарские горы и отлично видевший отношение европейцев к малочисленным народам. Более того, он прослужил два года в оккупационных войсках в Лондоне, где успел вдоволь пообщаться с безопасниками Якова Бежецкого, усиленно разваливавшими остатки Британской империи. – Во-первых, в Беловодье и землях РДК нет крепостного права и все рабы получают свободу, даже если просто приехали на время. Во-вторых, вы не бывали в германских королевствах? Бывали и не заметили, что все славянские названия они переделали в немецкие? Та же река Эльба ещё при Ярославе Мудром называлась Лабой, Одер назывался Одрой, Бранденбург был Бранибором и так далее. Историю России и Европы, господа, надо учить по русским учебникам и знать её. Неужели вы не знали, что в той же Пруссии запрещено полякам и литвинам разговаривать на своих языках? А псы-рыцари во времена Александра Невского православных священников за молитвы на церковнославянском языке на костёр отправляли?

– Но отношение к дворянам! Это унижение дворянской чести! – не сразу осмыслили слова полковника возбуждённые офицеры. – Разве можно применять к дворянам телесные наказания? Почему жгут поместья уважаемых шляхтичей и грабят их?

– Господа, вы словно первый день живёте на свете. Четыре месяца мы стоим в Ковно и округе, и никто из вас не знает, сколько дворянок изнасиловали французы в городе и окрестных поместьях, даже не считая простолюдинок? Сколько убили дворян и сколько деревень сожгли поляки, вместе с жителями, детьми и женщинами? Причём убитые селяне не обнажали оружие против поляков, их всех убили просто так, потому что они литвины и русские, подданные русского царя. Считаете такое поведение благородным? Как писано в Ветхом завете – «око за око, зуб за зуб»? Или вы предпочитаете подставить свою левую щёку под удар? Чего же тогда вы все, господа, служите в армии, а не молитесь в монастыре?

– Поэтому всё правильно делают беловодцы, нельзя шляхтичей считать дворянами и просто людьми. Они нелюди, палачи, к которым надо относиться как к диким хищникам: травить везде, вырезать логово зверей вместе с их щенками. Почему никто из вас не жалеет волков, поступая подобным образом? А шляхтичей-насильников, сжигавших детей и женщин заживо, вдруг пожалели? Не подумали, кого такие нелюди воспитают из своих сыновей? Или среди вас тоже появились Чарторыйские и Кочубеи, для которых убийцы шляхтичи роднее русских людей? – полковник не на шутку разошёлся в своих откровениях и быстрым шагом покинул офицерское собрание, с окончательно испорченным настроением.

– Да, господа, ведь полковник прав, а мы чуть не свернули на кривую дорожку предательства, – первым прервал затянувшееся молчание поручик Вяземский. – Чарторыйский считал польское дворянское сословие ближе и роднее нас, хотя мы тоже дворяне. Только мы воюем с врагами за свою родину, а Кочубей вступил с врагами в сговор против своей родины. И мы туда же, вздумали защищать врагов, которые русских за людей не считают. Вы же читали письма Чарторыйского, он прямо говорит о русском быдле.

– Нет, поручик, в русских газетах этого не было. Где такое печатали? – спросили сразу несколько удивлённых голосов.

– В старой парижской газете, здесь в Ковно купил по случаю. Господа, кто читает по-французски, могу дать прочесть. – Поднялся с места Вяземский, к которому поспешили присоединиться четыре самых любопытных офицера. Все вышли из залы, направляясь в комнату поручика. Оставшиеся офицеры молча курили, пытаясь осмыслить тот взрыв мозга, что преподнёс им полковник своим выступлением.

– Господа, всех собирает фельдмаршал, пришёл приказ на выступление во Францию. Через час на плацу объявлено построение для офицерского состава. – Адъютант командующего, прервавший общее молчание в офицерском собрании, поспешил удалиться, пока не задержали вопросами.

Кутузов не знал, радоваться внезапной решимости Александра, наконец собравшегося выехать в Ковно, или огорчаться появлению в войсках придворных лизоблюдов. В принципе, фельдмаршала устраивала зимняя кампания в Европе. С учётом почти полного обмундирования солдат и офицеров тёплой одеждой и обувью, небоевые потери обещали быть меньшими, чем в летнее время. Не будет повальной дизентерии, простуд из-за промоченных ног, кровавых мозолей от плохой обуви, эти болезни летом особенно опасны. Зимой русские люди привыкли греться и следить за своей обувью с бОльшим вниманием, нежели в тёплое время года. Опять же ледостав на реках избавлял от проблем переправ многочисленных отрядов. Да и скорость движения санных поездов выше, на санях оси и колёса не ломаются никогда. Нет мух с комарами, не зря русские всегда путешествовали зимой.

Тут ещё можно вспомнить европейские армии, практически не имевшие зимней одежды и навыков боевых действий в холодное время года. С учётом развитых линий чугунки и малочисленности гарнизонов, обескровленных последним наполеоновским набором, русская армия имела все возможности двигаться во Францию небывалыми скоростями. До двухсот-трёхсот вёрст в день преодолеют передовые отряды на поездах, куда обязательно поместится и весь обоз. Впридачу беловодцы приготовили магазины на станциях чугунки и на проезжих трактах на добрых семистах вёрстах пути на запад. Магазины, пусть и наспех собранные, здорово выручают передовые отряды, эти премудрости войны фельдмаршал понял ещё будучи капитаном.

Михаил Илларионович прошёлся по комнате, радуясь своим ощущениям. Нигде ничего не болело, не кололо в спину сердце, не ныла печень, не схватывали спазмы боли позвоночник. Мужчина низко наклонился, затем присел и выпрямился, колени не тянула боль, как раньше. «Молодец, барон Василий, что прислал мне своих лекарей. Меньше года они меня пользуют, а кабы не лечение, не бывать мне в Париже. К Рождеству бы упокоился, а теперь смогу войну закончить живым. Бог даст, в Россию вернусь и дома поживу перед смертью». Сам того не зная, фельдмаршал предчувствовал свою судьбу и смерть, что настигла его в другой России после Бородинского сражения. Здесь, благодаря всё тем же беловодцам, вернее, отцам-основателям, великий полководец и дипломат не надорвался у Полоцка, как случилось в Бородино. А лекарь и массажист смогли избавить не такого и старого по меркам даже девятнадцатого века, фельдмаршала, от многих заболеваний и недугов.

– Ваша светлость, австрийский посланник прибыл, просит принять. – Денщик замер у дверей в ожидании ответа Кутузова.

– Зови, – фельдмаршал не сомневался в причине визита и решил немного развлечься. Всё равно планы на выдвижение армии в Европу давно разработаны. Ничего добавлять не нужно, пусть штабные подсуетятся. «Завтра с утра проверю, да начну к прибытию его величества готовиться. Ну, кто к нам пожаловал?»

– Добрый день, Ваша светлость, – по-немецки поприветствовал Кутузова вошедший посетитель, худощавый австрийский генерал с лицом типичного Габсбурга. Толстая нижняя губа, горбатый нос и вытянутое лицо не оставляли сомнения в происхождении визитёра. Тот поклонился и представился: – Я посланник императора Австрийской империи Франца Второго, генерал-адъютант Отто Вильгельм Эммануил Габсбург.

– Присаживайтесь, генерал, – после ответного приветствия пригласил гостя к столу опытный дипломат-полководец. Сам уселся напротив, велев денщику принести чаю для себя, а гостю – вино и закуску. После формального разговора ни о чём, совмещённого с лёгким завтраком, генерал Отто решился перейти к теме визита. Видимо, разочарованный равнодушным спокойствием Кутузова, австрияк попытался напомнить о многих годах союзничества двух империй.

– Да, я помню те времена, сам воевал совместно с вашими офицерами. Но сейчас у Австрии другой союзник – Наполеон, с которым мы ведём войну. Более того, ваши войска в составе французской армии воевали против русской армии. Получается, мы с вами враги. Чего же хочет от меня генерал вражеской армии? – жёстко и цинично пресёк попытки дружеского общения Габсбурга Кутузов.

– Я уполномочен императором Австрии Францем Вторым предложить России союз против Франции! – с апломбом произнёс генерал-адъютант, видимо ожидая, что фельдмаршал бросится его обнимать и радоваться важному и своевременному предложению. Увы, ответ русского полководца оказался прямо противоположным.

– Я понимаю, зачем этот союз Австрии, но не вижу в нём выгоды для России. Войск и оружия у вас нет, денег тоже нет. Что может дать Австрия России для заключения подобного союза? Или, предав французов сегодня, Вена предаст русских завтра, как обычно? – с вежливой улыбкой изложил своё мнение фельдмаршал.

– Я могу гарантировать, что после победы над Наполеоном Австрия тут же оплатит свои долги перед Россией, – высказал заранее приготовленное обещание австрияк, видимо, на большее его полномочий не хватало.

– После победы над Наполеоном мы сами возьмём всю контрибуцию, Австрии вряд ли достанется хоть один франк. Более того, как союзник французов, Вена сама будет обязана выплатить России контрибуцию. Рекомендую об этом подумать до предложений совместного союза. Без выплаты контрибуции в размере пяти миллионов флоринов серебром мы даже разговаривать с Австрией не станем. Просто оккупируем вас и поступим по всем правилам войны, соберём контрибуцию сами. Уверен, для этого достаточно нескольких русских полков, или у вас другое мнение? – Кутузов грустно смотрел на лицо генерал-адъютанта, менявшего расцветку от бледного до ярко-красного и обратно.

– Можете идти, я Вас больше не задерживаю, – с откровенной брезгливостью полководец взглянул на Габсбурга, троюродного кузена правящего австрийского императора Франца Второго. Тот, с трудом сдерживаясь от оскорблений, поднялся и вышел из кабинета. «Наверняка, останется в ставке и постарается напроситься на аудиенцию к Александру. Надо опередить его, при докладе государю упомянуть о наглых австрийских требованиях», – подумал Михаил Илларионович, посмотрев вслед незваному посетителю. Тут денщик принёс заказанный завтрак, к чему фельдмаршал отнёсся очень внимательно и принялся с аппетитом за трапезу, нисколько не переживая из-за неприятного визитёра. Через полчаса удовлетворённый полководец отвалился на спинку своего мягкого стула и отдыхал, наблюдая, как денщик прибирает посуду со стола, неторопливо обдумывая свой доклад императору, прибытие которого ожидалось после полудня.

Затем Кутузова затянули текущие дела: совещание с офицерами и генералами штаба, подписание необходимых приказов на выдвижение передовых полков и дивизий, выборочная проверка готовности нескольких подразделений к маршу, разбор жалоб интендантов, ссылавшихся, как обычно, на нехватку обмундирования и положенных выплат. Впрочем, за полгода командования Кутузов обзавёлся собственной внутренней службой в армии. Его адъютанты и порученцы, присутствовавшие при жалобах интендантов, тут же зачитали перечень проданного жалобщиками имущества и передали фельдмаршалу письменные показания покупателей. Мельком глянув на бланк допроса, Кутузов весьма тихим голосом обратился к трём интендантам, стоявшим перед ним навытяжку:

– Что выберете, господа? Арест прямо сейчас или передачу ваших дел императору, который весьма спешит выдвинуться на запад, во Францию. Он наверняка будет возмущён задержками в отправлении армии, возникшим по вашей вине. Напоминаю, что война не закончена, и я могу поступить по правилам боевых действий. То есть вздёрнуть вас всех вместе с помощниками на ближайшей сосне, прямо сейчас, а императору передать все бумаги завтра. Думаю, он не расстроится от моих действий, коли сам торопится на встречу с Наполеоном. Или прямо сейчас войскам будет выдано всё необходимое, а за украденное вы через неделю возместите в армейскую казну вдвое?

– Откуда, Ваша светлость? Нет у нас таких денег! – в один голос едва не кричали все трое генералов-интендантов, видимо, имевшие хорошие знакомства при дворе. Но Михаил Илларионович был не только великим полководцем и дипломатом, но и учеником Суворова. Именно Александр Васильевич часто повторял, что любого интенданта можно вешать через пять лет работы без всякого расследования. Ибо воруют все, от верхов до низов. К тому же, старый фельдмаршал давно ничего не боялся и таким же тихим голосом отдал своим порученцам команду: – Повесить прямо сейчас всех троих.

– Простите, Ваша светлость, – упал один из генералов на колени. Самый толковый, скорее всего, на фоне двоих оставшихся тугодумов. – Всё выдам, всё выплачу!

– Отлично, его на склады, этих на виселицу, – громким голосом подал команду полководец, вставая с кресла и выходя из кабинета на улицу. Крики за его спиной двух генералов-тугодумов полководца уже не волновали, он знал, что выбранные им порученцы чётко выполнят его распоряжение. Через два часа фельдмаршал отдыхал в своём кабинете в ожидании приезда русского императора со всем двором. Настроение Кутузова было отвратительным, как у любого офицера перед приездом начальства. Тут денщик объявил ещё об одном посланнике, непременно желающем встречи с фельдмаршалом. Полководец повеселел, визит обещал поднять настроение и отвлечь от предстоящей встречи императора. На сей раз оказался посланник короля Саксонии, Фридриха Августа.

– Добрый день, Ваша светлость, – посланник оказался давнишним знакомым Кутузова, поэтому особых церемоний фельдмаршал не придерживался. Сразу предложил гостю присесть и выпить чая, которым до того наслаждался в одиночестве. Старые приятели не торопились переходить к делу, пили чай и перемывали косточки общим знакомым. Лишь через сорок минут подобного разговора, саксонский посланник решился начать серьёзный разговор.

– Господин фельдмаршал, – таким обращением саксонец дал понять об официальности дальнейшей беседы. – Мой король прислал меня для заключения союза с русскими против Наполеона. Понимаю, что это решать будет Ваш император, но хочу узнать Ваше личное мнение по этому вопросу.

– Моё мнение Вы, друг мой, вполне можете изложить сами, если ответите на два вопроса. Первый – сколько у Саксонии войск и чем они вооружены? Второй – зачем такой союзник России? – Несмотря на приятельские отношения с саксонцем, Кутузов не пытался юлить, чем обычно славны дипломаты и придворные чины. Нет, несмотря на весь свой дипломатический опыт, полководец в сложных ситуациях любил говорить правду, что его часто выручало в переговорах, особенно с османами. При всей своей лживости восточные люди любят откровенность в серьёзной ситуации, особенно, от сильного противника.

– Да, – надолго задумался посланник, наверняка надеявшийся на своё красноречие и неопытность императора Александра, успевшего прослыть непостоянным и нерешительным правителем. Размышление саксонца затянулось, на что фельдмаршал не обращал внимания, неспешно наслаждаясь чаем с пирожными. Просидев в полной тишине около четверти часа, хозяин решительно прервал раздумья гостя и попросил удалиться под предлогом необходимых дел.

– Надеюсь, Вы, Михаил Илларионович, не будете возражать против моей встречи с его величеством? – при прощании уточнил саксонский посланник.

– Что Вы, в таких делах я императору не советчик, – прикинулся бедной овечкой Кутузов, напоминая самому себе обязательно при встрече рассказать Александру о сегодняшних просителях и намекнуть о подобных будущих попрошайках. Настолько двуличных, что отправляя своему союзнику Наполеону солдат и оружие, они тут же заключают союз против него с врагом. «Не забыть напомнить императору, что подобное поведение бесчестно и может вызвать осуждение у всего европейского дворянства. Он после своих фаворитов-предателей может испугаться заключения подобных союзов. Надо намекнуть, что принимать таких тайных переговорщиков лично императору моветон, пусть отправляет их ко мне, хотя бы, или к Сперанскому. Михаил Михайлович умный чиновник, с ним можно работать», – рассуждал полководец перед встречей бронепоезда с императором.

Наконец, все расслышали два сигнальных выстрела из пушки на ближайшем разъезде, сообщивших о скором прибытии бронепоезда. Участники торжественной встречи императора направились на вычищенный от снега перрон. Туда же на тёплом возке поехал и фельдмаршал, не желая мёрзнуть на морозе добрых полчаса, что оставались до прибытия бронепоезда. Буквально за несколько минут до появления императорского кортежа, когда дым из труб двух паровозов бронепоезда уже виднелся вдали, Кутузов вылез из возка, чтобы прогуляться по перрону. Видом выстроенного парадного караула фельдмаршал остался доволен, но, углядев четырёх иностранных посланников, нахмурился и велел их удалить, под предлогом ведения боевых действий против их стран.

Наконец, вагоны остановились у перрона, заиграл оркестр, придворные чины и гвардейцы начали выходить из вагонов, после чего появился сам русский император Александр. Судя по улыбающемуся лицу, настроение царя было неплохим, поэтому Кутузов дал отмашку коменданту Ковно. Тот, при параде, вышел перед строем, объявил парадному караулу команду «Смирно» и строевым шагом направился к Александру Первому для приветствия и доклада. После осмотра императором шеренги выстроенных солдат, наступило время выходить и фельдмаршалу. Он постарался вспомнить строевой парадный шаг, чего хватило на добрый десяток метров, как раз до государя.

На этом, собственно, официальная часть приветствия закончилась, с учётом военного времени. Кутузов предложил Александру место в своём тёплом и удобном возке, тот, естественно, согласился укрыться от сырого порывистого ветра. С ним и уехал в приготовленный для императора и его челяди особняк Михаил Илларионович, не забыв в пути подробно рассказать о своих встречах с посланниками, вместе с конкретными словами о «неуместности общения с этими предателями самому императору лично, только через посредников». Без всяких намёков Александр легко перекинул всё подобное общение на плечи государственного секретаря Сперанского, чего и добивался знаменитый полководец и дипломат.