Текст книги ""КАТРИОНА", ГОД 3217. КОСМИЧЕСКАЯ ЛЕТОПИСЬ (Главы 1 - 12)"

Автор книги: Веда Талагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 51 страниц)

После ночного дождя утром было прохладно. Тусклый серый свет наполнял воздух над космодромом. Небо было затянуто ровным пологом облаков.

– Так и вылет придется отменить, – заметил Ферье, как всегда недовольно.

Стоя на взлетной полосе у открытых дверей ангара, он кутался в куртку, накинув ее на плечи, и курил.

– Все пройдет по плану, – возразил Ланскис, махнув рукой внутрь ангара на пилотов, возившихся с шаттлом.

Он только что вернулся с нижнего подвального этажа.

– Ну, чё там? – спросил его Ферье.

– Ща приведут, – в своей флегматичной манере ответил Ланскис, – От еды отказался, от выпивки тоже, – он задумчиво поглядел на полукруглые крыши летных ангаров и усмехнулся, – Мне в свое время не предлагали. А я, помнится, и навернул бы, и опрокинул.

– Что это ты вдруг вспомнил? – насторожилась Зара, которая явно пребывала в подавленном настроении.

– А я каждый раз вспоминаю, – пожал плечами Ланскис, – когда мы их туда везем. Эх, жить хотелось! Казалось, сделал бы что угодно. Но опять же не просили.

Он сдержанно улыбнулся и замолчал. На взлетной полосе появились четыре фигуры. Двое агентов, подчиненных Плутона, вели к ангару Кристофера Сато. За ними следовал его приятель Хоши.

– Ну, вот, ведут, – проговорил Ланскис себе под нос, оглянувшись через плечо.

– А этот чего с ними? – удивился Ферье, увидев Хоши.

– Попросил остаться, – вздохнула Зара, – Председатель разрешил.

– Где он сам-то? – спросил пилот, вышедший из ангара, – По инструкции без его разрешения лететь не можем.

Ланскис молча указал на крепкую мужскую фигуру в черном полупальто, приближавшуюся к ангару с другой стороны. Лавров шел широкими быстрыми шагами. На его лице застыло выражение странной решимости.

– Председатель, догоняйте быстрее, – крикнула Зара и поманила рукой.

Лавров подошел к дверям ангара одновременно с агентами, которые привели Сато. Телепат был бледен как бумага, и смотрел под ноги. Но выглядел спокойно.

– Добрый день, – это вежливое приветствие из его уст звучало, по меньшей мере, странно.

Все машинально кивнули. Лавров поочередно оглядел собравшихся, задержав взгляд на Сато.

– Господа, в настоящий момент мы никуда не летим, – сказал он.

– Если вы из-за погоды, то все не так страшно, – сказал пилот.

– Погода не при чем, – спокойно возразил Лавров, – Разве вчера вечером я не упоминал, что собираюсь сказать нечто важное?

– Мы думали... потом, – Зара запнулась на последнем слове, старательно отводя глаза от приговоренного, который стоял слишком близко, – Думали, это не имеет отношения к делу.

– Значит, я неясно выразился. Это имеет отношение к делу, – Лавров остановился в дверном проеме напротив остальных, – Я хочу официально заявить, что не могу считать приговор, вынесенный Кристоферу Сато объективным. По причине, которую я изложу далее, я вообще не могу считать себя в праве рассматривать подобные судебные дела и выносить решения по ним.

Все молчали, пораженные его словами. Агенты Плутона с недоумением переглядывались. Сато стоял между ними, по-прежнему опустив глаза.

– Таким образом, я настаиваю на пересмотре дела и слагаю с себя полномочия председателя трибунала, – продолжил Лавров, – Кроме того, я прошу взять меня под стражу.

– По поводу? – удивился Ланскис, наконец-то исчерпав запас флегмы.

– Полтора года назад, находясь в партизанском отряде в тылу войск Земного альянса, я выдал противнику расположение базы отряда и коды доступа к ее воротам, – рассказал Лавров, – Меня захватили в плен, пытали и угрожали причинить вред моей дочери Ларисе. Чтобы обезопасить ее, я передал землянам интересующие их сведения. Подтвердить мой рассказ может Паук, то есть доктор Анджей Полянский. Он воевал в том же отряде и знает, что я попал в плен, а потом меня освободили партизаны. Учитывая сказанное, я сам подлежу суду трибунала и готов понести наказание. Но казнь Сато придется отложить.

Ответом снова было молчание. Лавров чувствовал все взгляды, направленные на него, и более всего взгляд Кристофера Сато. Телепат глядел во все глаза, его темные зрачки прожигали Лаврову лицо. Зара стояла, прижав ладонь ко рту. Но первой опомнилась именно она.

– Пожалуйста, возьмите под стражу бывшего председателя трибунала, – попросила она агентов упавшим голосом, – И уведите обоих арестованных обратно в подвал до особых распоряжений.

Лавров позволил конвоирам обступить себя. Хоши, видя изменения в обстановке, протолкался вперед и заботливо взял Сато за плечи.

– Он не сбежит, – сердито поглядев на подчиненных Плутона, сказал иридианин и сам повел телепата обратно.

Номер один, два и три остались у дверей ангара. Ферье глядел Лаврову вслед, обеими руками ероша волосы.

– Блин, что ж это делается? – пробормотал он.

– Нужен четвертый, – сказал Ланскис, – Может, Паук подойдет?

– А новый председатель? – спросила Зара.

– Ты, – ответил Ланскис, – Иначе я тоже выхожу из игры.

Решетчатая дверь камеры закрылась с металлическим дребезгом, щелкнул замок. Шаги охранника простучали по полу и удалились за дверь, в коридор. Лавров прошел к дальней стене и присел на жесткий матрас. В подвальном полумраке было тихо. За стенкой, в соседней камере Сато не подавал никаких признаков своего присутствия. Лавров вслушался в тишину вокруг и внутри себя. Вот как раз сейчас-то он и чувствовал желанное облегчение.

Вечером к нему зашла Зара. Она рассказала, что ее назначили новым председателем трибунала, а номером вторым стал Полянский.

– С вашим делом будет сложно соблюсти юридические формальности, – сказала она, – Кроме вашего признания материалов по нему практически нет, а единственный свидетель, который может рассказать лишь косвенные сведения, сам теперь входит в состав суда. Но мы запросили документы по партизанскому движению из военного архива в Тарате. На их получение уйдет пара дней, а вас мы, возможно, вызовем для дачи показаний. Вам придется рассказать подробнее о том, как с вами обращались в плену.

– Если нужно, я расскажу, – согласился Лавров, – Кстати, вам следует расспросить Полянского и о Сато. Его истязали гораздо хуже, чем меня.

Зара согласно качнула головой.

– Вам ничего не нужно? – спросила она мягко.

Она выглядела огорченной.

– Вы не осуждаете меня? – заметил Лавров.

Зара слабо улыбнулась.

– Я вообще мало кого осуждаю, – медленно, как бы раздумывая вслух, проговорила она, – Ну, кроме тех случаев, когда в людях уже ничего от людей не осталось. У меня это не сразу появилось. Но теперь, когда время проходит, все как бы отодвигается вдаль, и я смотрю на то, что случилось, со слезами, но без гнева. Я даже тех, кто сбросил бомбу на мой дом, не осуждаю, – она пожала плечами, как бы извиняясь за эти слова, – А что? Велели бы кому-то из марсиан бомбить города на Земле, они бы так же сделали. Война. Что против нее возразишь? Выбрасывать в космос надо тех, кто заставляет людей делать такие вещи, превращает их в животных, запуганных или озверевших.

Зара, возможно, хотела и еще что-то сказать, но задумалась и замолчала на полуслове, глядя поверх головы собеседника. Лавров не прерывал ее размышлений и тоже молчал, глубоко тронутый великодушием и мудростью, которые снова открылись ему в этой молодой женщине.

– Ферье сказал, что это заседание у него последнее, – добавила Зара, возобновляя разговор, – Хочет куда-нибудь уехать, попутешествовать. Он ведь до войны был фотохудожником. Решил попробовать начать сначала.

– Ну, слава Богу, – обрадовался Лавров, вспомнив вечернюю беседу в комнате Ферье, показавшуюся ему бесполезной, – Может, он не безнадежен. А этот чего там затих? – он скосил глаза в сторону соседней камеры.

– Сейчас посмотрю, – шепотом сказала Зара, смешно, по-детски, проползла на четвереньках и выглянула за простенок, разделяющий камеры.

– Спит крепко, как будто его оправдали и завтра выпустят, – вернувшись, шепотом сообщила она, – Нервы, наверное, не выдержали, вот и отрубился. А этот Хоши, прорвался-таки в камеру, сидит рядом, как сторожевая собака, и глаз не спускает. Они оба, оказывается, иридиане. Там до сих пор феодальный строй, и Хоши, утверждает, что служит его семье.

– Да? – удивился Лавров, – А мне-то показалось, что он просто влюблен в Сато по уши.

Они рассмеялись, негромко, чтобы не разбудить Сато.

– Приговор будет суровым, – отсмеявшись, серьезно сказала Зара, – Вы раскаялись и сознались в содеянном, и мы это учитываем. Я хоть и не стремлюсь обвинять всех и каждого, как уже говорила, но и отпустить всех без разбору не могу. Вины без наказания быть не должно.

Лавров молча наклонил голову, соглашаясь с ее словами. Зара выпрямилась и повела плечами, давая понять, что разговор окончен.

– Еще увидимся, – вздохнула она и ободряюще улыбнулась.

Утром в день оглашения приговора Лавров и Сато, разговаривая через стенную перегородку, играли в морской бой. За три дня, пока шли повторные слушания, они не сказать, что подружились, но вполне сносно общались, почти не ссорясь. В подвал часто наведывался Хоши. Убедившись, что Сато пока не собираются убивать, он умудрился заручиться доверием участников трибунала и охраны и даже получил разрешение ездить в город. Оттуда Хоши привозил разные нужные предметы бытового обихода и что-нибудь вкусное для Сато, который ел сладкое горстями. Гостинцы перепадали и Лаврову, за что он был благодарен сметливому иридианину.

– Вы убиты, – объявил Лавров, потопив последний корабль на нарисованном на стене квадрате с клеточками.

– Это все браслет из драгметалла, – проворчал Сато под нос, – Без него вы бы мне были не соперник.

– Что, умеете видеть через стену? – заинтересовался Лавров.

Он слабо представлял, на что способны такие уникальные существа, как предельные телепаты. То есть, нет, существом он Сато больше не называл.

– Нет, я просто прочел бы в ваших мыслях, в каких клеточках у вас корабли, – ответил телепат.

– Но это же запрещено, – возмутился Лавров.

– В карты жульничать тоже запрещено, – заметил Сато, – Но все, кто может, жульничают. Чем простое мошенничество лучше телепатического?

"Тем же, чем простое преступление отличается от преступления с использованием телепатии, – подумал Лавров, – Ничем".

– В любом случае вы проиграли, – сказал он вслух.

– И что я должен делать? – в вопросе Сато сквозила настороженность.

– Как договаривались, – ухмыльнулся Лавров.

– Вы правда этого хотите? – фыркнул телепат за стенкой, – Вы не знаете, на что себя обрекаете. Ну, слушайте.

Он откашлялся, прочищая горло, и запел гимн Солнечного содружества. Лавров слушал, улыбаясь уголком рта. Вообще-то голос у Сато был неплохой и со слухом все в порядке. Он пытался изобразить серьезное и прочувствованное исполнение, но на середине куплета захохотал и не смог продолжать. "Мальчишка", – подумал Лавров, вспомнив слова Ланскиса. Сато перестал смеяться и замолчал.

– Нечего, если я спрошу? – сказал он уже без каких-либо признаков веселья, – На кой черт вы им все рассказали?

– По-вашему, раз меня не поймали за руку, можно было все скрыть? – с раздражением спросил Лавров.

– Но ведь никто не пострадал, – заметил телепат, – Стоило раздувать историю, выставлять себя злодеем, если все закончилось благополучно?

– То есть, выкрутился и забудь. Вы бы так поступили, если бы могли? – холодно проговорил Лавров.

– Я предлагал такой вариант, – в спокойном голосе Сато что-то неуловимо изменилось, в нем не осталось ни единого намека на безмятежность, – Я ведь мог бы наслать массовую панику на весь район. Люди бы покинули город, и атомную станцию, подчиняясь неосознанному импульсу. Территория была бы свободна. Но начальство такой подход не устраивал. Им нужно было очистить местность раз и навсегда, – он помолчал и с вызовом добавил, – Что еще хотите знать?

– Это вы хотели знать, – хрипло возразил Лавров, – Я все рассказал, потому что по-другому нельзя, если мы хотим действительно отправлять правосудие, а не просто убивать тех, кто нам навредил. Как я могу судить вас, если сам сделал что-то подобное? Ваш случай открыл мне глаза на мою собственную историю. Вы пробудили во мне совесть.

– Да? – переспросил Сато озадаченно, – Могу гордиться?

– Если хотите, – фыркнул Лавров, ему хотелось скорее оставить разговор, начатый телепатом и вернуться к чему-то нейтральному, – А поете вы хорошо.

– Это гены, – загадочно ответил Сато и вздохнул.

Послышался писк сработавшего кодового замка. Наружная дверь подвала начала с железным скрипом открываться.

– Готовы, Равров-сан? – спросил Сато, передразнивая Хоши, который говорил на галактионе с изрядным иридианским акцентом.

Лавров молча кивнул, хотя Сато не мог этого видеть. Он встал с койки, глядя на медленно открывающуюся дверь. С ним происходило что-то странное. Лавров удивился, когда понял, что ему страшно.

Лавров боялся не приговора, а чувства стыда, сопровождавшего его оглашение. Ему было тяжело смотреть в глаза людям, которые еще недавно доверяли ему и уважали его, признавая главным над собой. Пауку, с которым они вместе воевали, особенно. Сато был само спокойствие, при чем непритворное. Раз уже ступив одной ногой в могилу, к повторению этого действа он был безразличен.

В остекленной почти от пола и до потолка диспетчерской космодрома, их поставили рядышком под конвоем двух агентов Плутона. Утро было блеклое, уже совсем осеннее. Сероватый свет едва развеивал скопившийся за ночь сумрак. На взлетной полосе, видневшейся внизу, еще не просохли лужи от вчерашнего дождя.

Зара встала из-за стола, за которым сидели четверо, и прочла вслух, водя лазерной указкой по экрану ноутбука, где хранилась информация по работе трибунала и все вынесенные им решения:

– Сегодня, 16 октября 3217 года, особый трибунал Марсианской республики в составе четырех судей, уполномоченных главой правительства Кемалем Мехметом, рассмотрел дело по обвинению Вениамина Григорьевича Лаврова в совершении им военного преступления в форме передачи врагу сведений, имеющих важное стратегическое значение. Изучив все обстоятельства дела, письменные материалы, показания свидетелей и самого подсудимого, трибунал постановил признать Лаврова Вениамина Григорьевича виновным...

Лавров кивал головой, слушая торопливый голос Зары, и голова его с каждым кивком опускалась все ниже. Он сам хотел, чтобы все так произошло, сам решил, что должен стоять в этой комнате, но слово "виновен", произнесенное вслух другим человеком, повисало на нем камнем и придавливало к земле.

– Учитывая чистосердечное признание и раскаяние подсудимого, а также то, что преступление было совершено под сильным давлением с применением физического и морального воздействия, трибунал постановил определить меру наказания содержание под стражей и работы сроком пять лет на горно-добывающем предприятии тюремного типа.

"Пять лет каторги в рудниках", – уточнил Лавров эту официально-расплывчатую формулировку.

Зара замерла с опущенными глазами и закусила губу. По ее угрюмому лицу было видно, что приговор ей самой не в радость. Мрачно молчали и остальные трое.

– Так же с учетом вновь открывшихся обстоятельств трибунал рассмотрел повторно, – Зара выдержала паузу и, щелкая мышкой, открыла в компьютере другой документ, – дело по обвинению Кристофера Сато в совершении массовых убийств в период ведения боевых действий на Марсе. Трибуналу стало известно о перенесенных подсудимым пытках и издевательствах, в результате которых он был вынужден исполнить приказ о взрыве на Ратунской атомной электростанции и уничтожении города Ратуна. Принимая во внимание вышеизложенные факты и искреннее раскаяние подсудимого, но, учитывая тяжесть совершенного преступления, трибунал постановил изменить меру наказания смертную казнь в сторону смягчения. Кристофер Сато приговаривается к тридцати пяти годам содержания под стражей и работ на горно-добывающем предприятии тюремного типа.

"Каторга пожизненно", – констатировал Лавров, – "Бедная Зара нелегко ей. Формально она сделала лучше – сохранила парню жизнь. Но, может, одна минута в безвоздушном космическом холоде лучше, чем вся оставшаяся жизнь под землей"?

Сато воспринял перемену в своей участи с тем же апатичным равнодушием. Он вообще выглядел так, словно глубоко задумался.

– Приговор понятен осужденным? – Зара поочередно взглянула на каждого, ее сухой голос смягчился.

Лавров и Сато молча кивнули.

– Хорошо, – с грустным удовлетворением сказала председатель трибунала, – К месту отбытия наказания вы вылетите завтра утром, когда будет готов транспорт. Браслет, Кристофер Сато, останется на вас. Мы понимаем, что вы готовы понести наказание, но не можем рисковать.

Телепат опять рассеяно кивнул.

– Нас отправят в одно и то же место? – спросил Лавров.

– Да, – ответила Зара.

"Ну, что ж, – подумал Лавров, – На ближайшие пять лет у меня будет не сказать, что хорошая, но компания".

Вечером Лавров обнаружил, что пребывает в расслабленном состоянии. Он лежал на койке и время от времени начинал дремать. У него было стойкое ощущение, что все закончилось. Все переживания этих дней, начавшиеся с появлением Кристофера Сато: боль, злость, стыд, угрызения совести и страх, все они ушли, уступив место спокойствию и легкой грусти. Получив пятилетний срок заключения, Лавров освободился. С него спал груз вины, который, оказывается, все это время скрывался внутри, прячась за смертью Лары. Все, что должно было случиться потом, начиная с завтрашнего дня, уже не вызывало таких волнений. Теперь Лавров мог и отдохнуть.

– Поскольку суд был тайным, государственное исправительное учреждение не может нас принять, – подал голос Сато за перегородкой, – Нас купил частный горнодобывающий комбинат на указанный в приговорах срок. Рудник называется "Черный Феникс". Это не на Марсе и не на спутниках. Система Анубис, планета называется Прозерпина-Z.

– Откуда вы все знаете? – удивился Лавров.

– От Хоши, – усмехнулся Сато, – Знаете же, какой он шустрый. Уже все разузнал.

– Он и туда за вами увяжется? – поинтересовался Лавров.

– Будь его воля, он бы, наверное, и в открытый космос за мной прыгнул, – с оттенком грусти заметил телепат, – Нет, он вернется на Иридию, я ему так приказал. Кстати, он привез из Вараны коробку шоколадных конфет. Конфетку хотите?

– Нет, хватит уже, – рассмеялся Лавров, – Вы всегда едите столько сладкого?

– Раньше был равнодушен, теперь оторваться не могу. Это нервное, – ответил Сато.

С той стороны перегородки послышался шелест фольги, указывающий на то, что телепат уплетает конфеты.

– Вы вообще как сами? – решился спросить Лавров.

– Гораздо лучше, – аппетитно чавкая, уверил Сато, – Вы, кажется, тоже?

– Да, – признал Лавров, – Вам все же удалось сделать так, чтобы мне стало легче.

Глава 11
 ГРУЗ "Х"

Дождь успокаивался. Пузыри, вздувавшиеся на лужах, лопались, когда в них ударяли редкие тяжелые капли. Возвращаясь под крышу грузового сектора космодрома «Млечный путь», капитан Джек Деверо увидел возле служебного входа старшего сержанта Рекс, начальника грузовой службы «Катрионы». Рона Рекс стояла в дверях ангара и ругалась с какими-то людьми.

– Вы что с ума сошли? – возмущенно кричала она, прячась под козырьком двери от дождя, – Мы стартуем через сорок минут. Погрузка давно закончена. Вы когда должны были доставить груз? Согласно декларации, вчера в пятнадцать ноль-ноль. Поскольку вы не явились, вашу заявку мы аннулировали, место в трюме занято. Все, ищите другой почтовик!

Двое мужчин, одетые в робы грузчиков непривычного черного цвета, мокли под дождем у входа, поскольку Рона не давала им пройти внутрь, и что-то виновато, но настойчиво мямлили в ответ.

– Чего "пожалуйста"? – опять возмущенно выкрикнула Рона, – Вовремя все надо делать, во-вре-мя!

– Что тут происходит? – спросил Деверо, подойдя поближе.

– Командир, – увидев его, Рона Рекс раздраженно всплеснула руками, – Эти умники хотят разместить груз у нас на борту. Опоздали почти на сутки, мы уже вылетаем, а они заявились и капают мне на мозги, мол, грузите и все тут!

– Господа, это невозможно, – подтвердил Деверо, приходя на помощь своей сотруднице, – Вы просрочили заявку, место отдано под другой груз.

– Но у нас есть разрешение от начальника сектора почтовых перевозок, – возразил один из этих черных грузчиков и показал ламинированный бланк с печатью Почтовых линий.

– Ясно, – вздохнул Деверо, увидев в нижней части бланка подпись Аниты Монтес, – Ладно, везите свой контейнер на тринадцатую стартовую площадку. Старший сержант, посмотрите, куда можно поместить груз, и подготовьте трюм.

– Да, сэр, – протянула Рона без особого воодушевления и пронзила взглядом грузчиков в черном, – Поторапливайтесь. Опоздаете опять, можете хоть от президента Земного альянса разрешение принести – улетим без вас.

– Замечательно, – сердито бубнила Рона Рекс в ходовой рубке, просматривая в своем компьютере сведения о заполненности грузовых трюмов "Катрионы", – Начальство там чего-то мудрит наверху, а мы отдувайся. Умница Монтес! Перегрузку нам устроила.

– Да, ладно. Вот вылет бы не отменили из-за дождя, – ответила штурман Сильвана Тольди, слушавшая эфир в ожидании сигнала из диспетчерской.

Когда Джек Деверо вошел в рубку, штурман тут же протянула ему наушники, подключенные к радиостанции, – Командир, тут директор Монтес на связи, хочет с вами говорить.

Рона сердито посмотрела на наушники и качнула головой.

– Здравствуйте, капитан, – голос госпожи Монтес звучал благожелательно и приветливо, – Извините, что так получилось с этим дополнительным грузом. Просто я решила, что можно пойти навстречу людям, учитывая их ситуацию. Вы уж не сердитесь.

– Хорошо, – ответил Джек, – Мы найдем место.

И в ответ на возмущенное фырканье Роны красноречиво пожал плечами.

– А что ты хочешь? – шепнула ей Сильвана, – Начальство есть начальство.

– Спасибо, – сказала Анита Монтес, – Если вдруг возникнут проблемы с перевесом, разрешаю сбросить за борт какой-нибудь контейнер с письмами. Под мою ответственность.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – усмехнулся Джек, – Хватит вредничать, мисс Рекс, – сказал он, сняв наушники, – Придется принять это груз, раз на то есть распоряжение руководства. Вы нашли место?

– Ага, третий трюм, – вздохнула Рона, – Там есть местечко. Надеюсь, габариты у этого подарочка подходящие.

– Пойдите выясните, – распорядился Джек.

Рона вышла из рубки. Через десять минут она появилась на мониторе внутренней связи. Вид у нее был слегка озадаченный.

– Командир, груз прибыл, все документы в порядке, погрузка состоялась. Он не очень габаритный и не особенно тяжелый. Только нам нужен не трюм, а морозильная камера, – сказала Рона.

– Что-то скоропортящееся? – спросил Джек.

– В некотором роде, – Рона скривила уголок яркого рта, – Это груз категории "Х".

Сильвана Тольди за навигационным пультом развернулась к монитору вместе с креслом.

– Покойник? У нас на корабле?

– Да, – с мрачной ухмылкой подтвердила Рона, – Вот какую ситуацию имела в виду дорогая директорша Монтес. Надо было сразу догадаться по виду этих молодцев. Они же были в черном – сотрудники похоронного бюро. Что скажете, командир?

– Здорово, – ошарашено протянул Джек.

Цинковая капсула, предназначенная для транспортировки грузов категории "Х", а, проще говоря, для перевозки умерших, стояла на тележке механического погрузчика при входе в третий трюм. Она имела сигаровидную форму, ее крышка снабжена была кодовым замком и овальным оконцем с внутренней подсветкой. Бронированное стекло в оконце покрывал легкий налет льда.

– Санитарные документы в порядке. Удостоверение личности покойного и свидетельство о смерти тоже, – докладывала старший сержант Рекс, неприязненно косясь на капсулу, – Все шито-крыто, волноваться не о чем. Капсула сама по себе является специальной холодильной камерой, но по правилам мы обязаны ее поставить в морозильник.

– Значит, поставим, – вздохнул Джек.

Присутствие покойника на борту выглядело диковато, но нельзя сказать, чтобы в этом было что-то необыкновенное для Джека Деверо. Во время войны с земными колониями на Марсе бывали дни, когда целые отсеки военного крейсера, где он служил, превращались во временный летучий морг.

– Пусть капсулу перевезут в четвертый трюм, в холодильную установку, – распорядился Джек.

– Там продукты, – сморщилась Рона.

– Знаю, – вздохнул Джек, – Пусть хозяйственная служба освободит одну из камер. Продукты из нее надо распределить по другим морозильникам. Ничего не поделаешь, вы сами сказали про правила.

Возле тележки с цинковой капсулой стояли двое подчиненных Роны Рекс. Молодые ребята, техники Никита Истомин и Ада Берг с боязливым любопытством пытались заглянуть в овальное оконце, заледеневшее изнутри.

– Кто хоть нам достался? – подходя к тележке, поинтересовался Джек.

– Какой-то Анатоль Бертран, – глядя в документы, перенесенные со сканера в ноутбук, сказала Рона, – Родня заберет его у нас на Эринии. В свидетельстве о смерти написано, что он утонул.

– Бедный Толик, – сочувственно вздохнул Истомин, протер стекло и постучал по нему пальцем, – Привет, Толян. Как жизнь?

– Чего несешь? Какая жизнь? – возмутилась Ада Берг.

– Загробная, – пожал плечами Истомин и вгляделся во внутренность капсулы, – О, он всем доволен. Подмигивает, ручкой машет.

– Прекрати, – строго оборвала его Ада, – Ничего смешного в этом нет.

– Правда что, – согласился Джек, – Везите-ка этого Толика в четвертый трюм к холодильникам. А я попрошу сержанта Беллини освободить место для его загробной жизни.

Он связался по переговорному устройству с начальником хозяйственной службы. Рона Рекс проводила взглядом тележку погрузчика и сопровождающих ее грузовых техников.

– Теперь я куска не смогу проглотить, зная, что в соседней с продуктами морозилке лежит этот Толик, – с отвращением сказала она.

– Меньше думайте об этом, – закончив разговор с Беллини, сказал Джек, – Лучше чаще вспоминайте, что на обратном пути на Землю мы, наконец, отыщем Самсона Никитича.

На обратном пути. Эта мысль наполняла Джека Деверо нетерпением. На обратном пути придет конец поискам, раскроются все тайны, закончатся волнения. Готовясь лететь за капитаном Полубояровым на планету Прозерпина-Z, Джек все продумал. Изучил все карты, которые у него имелись, и звездные маршруты, позволявшие достичь цели кратчайшим путем. Попросил старшего механика Мишина подготовить легкий катер для полета и составил план, согласно которому "Катриона" сможет забрать катер обратно на борт, когда он, Джек, наконец-то привезет Самсона Никитича. Джек твердо решил, что не смотря на все предупреждения В, он заберет с собой Полубоярова. Лучше ему прожить остаток жизни на Земле с дочерью, которая обрадуется его возвращению, чем коротать дни в одиночестве на чужой планете. Джек был уверен, что и сам Полубояров согласится с этим. Таким образом, все мысли Джека Деверо были заняты предстоящей поездкой на Прозерпину-Z. И в глубине души он был порядком раздосадован тем, что повседневные обязанности его постоянно отвлекают от основной цели полета. Как назло, рейс, главная часть которого должна была состоять в тайной поездке на поиски пропавшего Полубоярова, вдруг выдался насыщенным и хлопотным.

По началу этого ничто не предвещало. Следуя обычным маршрутом Земля – Уран – Эриния, "Катриона", сбросила на Уран первую партию почтового груза. Дальше все тоже пошло, как обычно. Покинув орбиту Урана, звездолет совершил первый телепортационный рывок, чтобы сократить путь.

– Выход из нуль-пространства надо будет совершить со смещением, – сказал Джек штурману Тольди, в то время, когда "Катриона" проходила по нулевой зоне, – Мы отклоняемся от стандартной трассы, чтобы взять коммерческих пассажиров на Ниобе-8.

– Да, знаю, – кивнула Сильвана, – У нас в этом рейсе четыре таких смещения.

– Четыре захода за пассажирами? – Джек поглядел в маршрутный лист, – Да, вы правы. Мы превращаемся в пассажирский лайнер.

– Наверное, нам всем пора просить прибавки к жалованию и мини-кинозал в кают-компанию, – усмехнулась штурман, – Сэр, а вы забыли о четырех заходах за пассажирами?

Вопрос, заданный осторожным тоном, смутил Джека. Он мысленно выругал себя за то, что впервые за все время службы на "Катрионе" позволил себе думать не о работе. Выругал, передал дежурство помощнику Антарес Морено и пошел в летный трюм, посмотреть, как старший механик с подручными готовит катер к перелету на Прозерпину-Z.

На летной палубе горел яркий свет. Все пространство занимали стоящие в два ряда миниатюрные флайеры и радиоуправляемые капсулы для сброса груза. В глубине у стены возвышался серебристый восьмиместный пассажирский катер. Он был поставлен на подъемник для ремонта, из-под его металлического брюха в разные стороны торчали три пары ног в летных ботинках. Старший механик Игорь Мишин, биоробот сержант Бор и техник Кайса Лайтинен увлеченно ковырялись в обшивке днища. Еще один сержант технической службы Себастьен Дабо сидел рядом, изучая схемы, и время от времени подавал инструменты.

– Не спи, Лайтинен, – сказал он, когда его рука с гаечным ключом повисла в воздухе, – Кто просил у меня вот эту чудесную вещь?

– Да, извини, – Кайса вытянула из-под катера руку, – Я правда клюю носом. Сегодня что-то не могла уснуть. Все мерещились какие-то шаги и шорохи. Глупо, но было жутковато.

– Вовсе и не глупо, – страшным голосом проговорил Дабо, – Это был призрак Толика!

Он цапнул Лайтинен за щиколотку. Кайса заверещала и пнула Дабо свободной ногой.

– Ты дурак что ли?

– А что нет? – сердито проговорил под катером Мишин, – Что вы все пристали к этому Толику? Лежит себе в холодильнике, никого не трогает.

– А, по-вашему, нормально, что покойник на борту? – возразил Дабо, – На вашей памяти почтовик перевозил когда-нибудь груз "Х"?

– На моей нет, – ответил Мишин, – А вот, Шеф Беллини рассказывал, когда он в молодости служил поваром на "Гелиосе", другом почтовике, такое было. Котлет, говорит, нажарил. Покойничек мясистый попался.

– Шеф, меня сейчас вырвет! – возмутилась Кайса, выползая из-под катера.

– Только не на мои новые ботинки! – ахнул Дабо и отполз в сторону прямо под ноги Деверо, – А, командир! Пришли проверить работу?

– Весело тут у вас, – фыркнул Джек.

– Командир, прикажите им не шутить шутки черного юмора, – попросила Кайса Лайтинен, – Это все ужасно, что они говорят про бедного Толика.

– Согласен, – подал голос сержант Бор, – Я сразу начинаю думать о Софи. Как она лежит там, в боксе для консервации. Совсем как Толик в холодильнике.

– Ну, Софи-то жить будет, – пообещал Мишин, высовываясь из-под днища катера, – То есть функционировать. Работа идет своим ходом, командир. Поставили новый усилитель руля для маневренности. Жаль, не получится установить сверхсветовую тягу, чтобы птичка могла совершать рывки через нуль-пространство. Тогда вы бы смогли туда – обратно смотаться по-быстрому.