Текст книги "Пыль Снов (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 63 страниц)

Йедан с трудом встал. Увидел, что раненый в легкое разведчик пытается залезть на коня.

Подобрал копье и двинулся к нему.

Древко ударило всадника, заставив скатиться из седла. Перевернув копье, тряс поднес острие к груди Лиосан. Поглядел в полные ужаса глаза – и воткнул оружие, налегая всем весом. Эмалевая пластина доспехов треснула, острие вошло в грудь.

Йедан надавил еще сильнее, ворочая и скрежеща зазубренным железом.

И увидел наконец, как свет покидает глаза воина.

Убедившись, что мертвы все, он перевязал руку, отыскал меч, собрав также целые копья и ножи с тел, как и шлемы.

Обошел коней, связав в цепочку, и пустился в обратный путь.

Он был принцем трясов, и память жила в его крови.

* * *

Яни Товис открыла глаза. Теневые фигуры снуют над ней и вокруг нее – она ничего не понимала, как не различала сдавленных голосов – голосов, которые вроде бы исходят из воздуха. Она была покрыта потом.

Стенки палатки… ага, тени – всего лишь силуэты людей снаружи. Голоса тоже доносятся снаружи. Она попыталась сесть, и раны на запястьях заболели, потому что растянулись швы. Она нахмурилась, пытаясь припомнить… что-то. Очень важное.

Вкус крови, прокисшей, запах лихорадки – она слаба, у нее кружится голова и вокруг… опасность.

Сердце тяжело стучало в груди. Она поползла к выходу, мир закрутился вокруг. Ослепительный, обжигающий свет солнца, пламенники в небесах – два, три, четыре – четыре солнца!

– Ваше Величество!

Она села на корточки, щурясь на смутную фигуру. – Кто?..

– Сержант Троп, Ваше Величество, из роты Йедана. Прошу, не ползите дальше. Ведьмы…

– Помоги встать. Где мой брат?

– Ускакал, Ваше Величество. Недавно. Прежде чем взошло четвертое солнце – мы сгораем заживо…

Она уцепилась за протянутую руку, встала на ноги. – Не солнца, сержант. Атаки…

Это был суровый, за десятки лет тяжелой жизни весь покрывшийся шрамами мужчина. – Ваше Величество?

– Мы под атакой – нужно отсюда уходить. Не медля!

– О Королева! – Стяжка подошла, приплясывая, чтобы не наступить на линии чар. – Он возвращается! Убийца Ведьм! Нужно приготовиться – кап кап кап кровушки, Величество. Мы приведем всех назад, мы со Сквиш. Отойди, тупая дубина, оставь ее!

Но Яни Товис держалась за руку сержанта, крепкую как ствол дерева, и не решалась ее отпустить. Она сверкнула глазами на Стяжку: – Вижу, вы нахлебались достаточно.

Ведьма вздрогнула: – Беззаботными мы были, Величество. Но глядите, Дозор возвертается с запасными конями, белыми конями!

Яни Товис сказала Тропу: – Выведи меня из чар, сержант. «И убери миловидную ведьму с глаз моих».

Она слышала, как стучат копытами кони; а с дороги приливом неслись волны страдания тысяч людей. Она чуть не задохнулась в этом потопе.

– Снаружи, Ваше Величество…

Она выпрямила спину. Пятое солнце рождалось на горизонте. Железные застежки доспехов Тропа пылали жаром, и она морщилась, все же не отпуская его руки. Она чувствовала, как дымится кожа. – Нас зажарят заживо.

Брат – одна рука обмотана кровавыми тряпками – натянул поводья на обочине. Яни Товис смотрела на лошадей, которых он притащил. Лиосан. Связка копий, кинжалы в ножных, бряцающие шлемы. Лиосан.

Стяжка и Сквиш вдруг обе оказались рядом. Стяжка хихикнула. Яни Товис всмотрелась в лицо брата. – Скоро ли?

Челюсть зашевелилась под бородой – он разжевывал ответ, прежде чем покоситься и сказать: – Время есть, Королева.

– Отлично, – бросила она. – Ведьмы, слушайте. Начинаем. Без спешки, но немедленно.

Юные женщины качали и дергали головами, словно старухи (коими недавно и были). Новые амбиции, да, но страхи старые.

Яни Товис встретила взор брата и поняла, что он знает. И готовится.

«Убийца Ведьм, возможно, ты еще не закончил свое дело. Едва…»

Глава 11

В первые пять лет правления Короля Теола Неповторимого не было ни покушений, ни мятежей, ни заговоров достаточно обширных, чтобы стать угрозой короне, как и конфликтов с соседними государствами или пограничными племенами. Королевство богатело, правосудие торжествовало, народ познал процветание и небывалые возможности развития.

То, что это было достигнуто при помощи горстки эдиктов и прокламаций, делает ситуацию еще более необычной.

Стоит ли говорить, что Летером овладело недовольство. Злоба распространялась словно чума. Никто не был счастлив, с каждым днем список жалоб запрудивших улицы толп расширялся.

Естественно, надо было что-то делать…

«Жизнь Теола», Джанат

– Дело ясное, – сказал король Теол. – Ничего не поделаешь. – Он поднял дар акрюная, еще раз поглядел на него и вздохнул.

– Есть предложения, государь? – поинтересовался Багг.

– Я теряюсь. Я сдаюсь. Как ни трудись, а вывод один: безнадежно. Дорогая супруга?

– И не спрашивай.

– Ну ты помогла. Где Брюс?

– С легионами, супруг. Готовится к походу.

– У него спутаны приоритеты. Помню, мать отчаивалась.

– Насчет него? – удивилась Джанат.

– Ну… Скорее насчет меня. Ладно. Суть в том, что мы столкнулись с катастрофой. Такой, что способна изувечить всю нацию, включая грядущие поколения. Мне нужна помощь, но поглядите: ни один из вас не способен вымолвить и одного полезного совета. Нестерпимая ситуация. – Он помолчал, нахмурился, глядя на Багга. – Какой там протокол? Найди мне дипломата, чтобы я снова его прогнал… нет, лучше найди посла…

– Уверены, сир?

– А почему бы нет?

Багг указал на дар в руках короля: – Мы ведь не способны найти подобающий ответный дар.

Теол подался вперед: – А почему, дражайший Канцлер?

– Потому что никто не знает, что это за штука такая, государь.

Теол скорчил гримасу. – Как эта штука смогла посрамить лучшие умы королевства?

– Я и не заметила, чтобы мы их напрягали, – пробормотала Джанат.

– Это кость, рог, вставки жемчуга. У этого две ручки. – Теол помедлили, но никто не стал опровергать его описание. – Ну, лично я думаю, это ручки…

Джанат вздохнула и промолвила: – Ох.

Король Теол поскреб челюсть. – Думаю, посол подождет еще немного.

– Здравое решение, государь.

– Подобные умозаключения, Багг, бесполезны. А теперь, милая жена, не удалиться ли нам в личные покои для дальнейшего изучения этого… мм… приношения?

– Ты что, с ума сошел. Найди Шерк Элалле. Или Ракет.

– Наконец-то разумный совет!

– А я куплю себе новый кинжал.

– Намек на высокие чувства, любимая моя? Но ревнивая ярость тебе не к лицу.

– Никому не к лицу, супруг. Ты же не думал, что я по-настоящему хотела, чтобы ты последовал такому совету?

– Что же, легко давать советы, когда знаешь, что им всё равно не последуют.

– Да уж. Так что найди маленькую комнату с прочной дверью и множеством замков, и едва уедет посольство, положи туда этот дар. Пусть никогда больше не увидит света дневного. – Она плотнее уселась на трон, скрестив руки на груди.

Теол тоскливо посмотрел на дар и вздохнул еще раз. – Пошли за послом, Багг.

– Немедленно, государь. – Канцлер сделал жест слуге, стоявшему у дверей тронного зала.

– А пока мы ждем… есть ли неотложные темы для обсуждения?

– Ваша прокламация насчет репатриации, сир – она породит проблемы.

Теол ударил кулаком по подлокотник трона: – Именно проблем я и хочу! Негодования! Ярости! Протестов! Пусть народ бунтует и трясет костлявыми кулаками! Да, давайте же помешаем в бурлящем котле, помашем поварешкой, брызгая на стены и куда попало!

Джанат задумчиво уставилась на мужа.

Багг хмыкнул: – Может сработать. Выбьете почву из-под нескольких знатных семейств. Но следует точно подобрать момент всеобщего восстания. Если оно вообще будет полезным.

– Полезным? – вскрикнула Джанат. – В каком это контексте мятеж может быть полезным? Теол, я предупреждала тебя насчет эдикта…

– Прокламации.

– … и ярости, которую он вызовет. Ты не слушаешь?

– Случаю очень внимательно, моя Королева. Но разве мои доводы не разумны?

– Ну, это ведь была именно краденая земля, но неудачники видят все иначе…

– Вот в том и суть, любимая. Справедливость кусается. У нее зубы острее ножей. Будь иначе, народ увидел бы в правосудии обман, вечное потакание знатным и богатым. Обокраденный богач вопиет о защите и наказании. А когда крадет – требует, чтобы судья отвернулся. Что же, назовем это Королевской Оплеухой. Ловчее будут.

– Ты действительно веришь, что сумеешь выбить цинизм из народа, Теол?

– Ну, жена, прежде всего народ ощутит сладкий вкус мести, но одновременно получит более важный урок. Уверяю тебя. Ах, довольно препираться о незначительных вещах – прибыл эмиссар акрюнаев! Подойдите, друг мой!

Здоровяк в волчьей шубе ступил вперед, яростно оскаливаясь. Король Теол произнес с улыбкой: – Мы в восторге от чудесного дара и рады донести наше удовольствие до Скипетра Иркулласа, уверив, что воспользуемся даром, как только выпадет… возможность.

Гримаса воина стала еще страшнее. – Воспользуетесь? Как именно? Это же, чтоб его, предмет искусства. Повесьте на треклятую стену и забудьте о нем – я так и сделал бы на вашем месте.

– А, вижу. Простите. – Теол хмуро уставился на предмет. – Искусство, да. Разумеется.

– Это даже не идея Скипетра, – бурчал посол. – Какое – то давнишнее соглашение между нашими народами? Обмен бесполезными штучками. У Иркулласа целый фургон безделушек из Летера. Плетется за нами словно больной суставами пес.

– Фургон, набитый больными псами?

Мужчина осклабился: – Было бы лучше. Но у меня есть что обсудить. Перейдем к делу?

Теол просиял: – Без всяких сомнений. Это было восхитительно.

– Что было? Я еще не начинал.

– Ну, было… Продолжайте, господин.

– Мы думаем, наши торговцы убиты Баргастами. Фактически мы уверены, что размалеванные дикари объявили нам войну. Поэтому мы взываем к нашему верному соседу, Летеру, и просим помощи в неожиданной войне. – Посол скрестил руки и нахмурился.

– Есть ли прецеденты помощи в таких конфликтах? – спросил Теол, опустив подбородок на руку.

– Есть. Мы просили, вы говорили «нет», мы ехали домой. Иногда вы говорили: «Разумеется, но вначале передайте нам полтысячи броков пастбища и двадцать возов выдубленных шкур, и еще откажитесь от контроля над Свободными Землями Крюна. Да, ну и можно прислать пару королевских детей в заложники». Тогда мы делали грубый жест и уходили домой.

– И никаких альтернатив? – спросил Теол. – Канцлер, что так разозлило этих – как там, Барнастов?

– Баргастов, – поправил Багг. – Кланы Белолицых – они объявляют большую часть равнин домом предков. Полагаю, вот причина, по которой они начали завоевывать акрюнаев.

Теол повернулся к Джанат, поднял бровь: – Вопросы репатриации – видишь, как они изводят народы? Багг, эти Баргасты действительно произошли отсюда?

Канцлер подал плечами.

– И что это за ответ?

– Единственно честный, государь. Трудность в том, что кочевые племена кочуют, что и делает их кочевниками. Они плывут словно волны, то туда, то сюда. Баргасты и вправду могли обитать на равнинах и большей части Пустошей давным – давно. И что? Там некогда жили Тартеналы, и Имассы, и Жекки. Хорошо утоптанная земля, доложу я вам. Кто может утверждать, чьи претензии основательнее?

Посол зашелся лающим смехом. – Но кто живет здесь сейчас? Мы. Единственно значимый ответ. Мы уничтожим Баргастов. Иркуллас призвал Крюн и их наемного Воеводу Зевеста. Призвал Сафинанд и Д’расильяни. А меня послал в Летер, чтобы снять мерку с нового Короля.

– Если вы раздавите Баргастов с помощью союзников, – сказал Теол, – зачем было сюда приезжать? Какую это мерку вы с меня снимаете?

– Толкнете ли вы нас в спину? Шпионы сказали, что ваш командующий вышел с армией в поле …

– Мы сами могли рассказать, – заявил Теол. – Зачем же шпионы…

– Мы предпочитаем шпионов.

– Верно. Ладно. Да, Брюс Беддикт ведет летерийскую армию…

– В Пустоши. Фактически по нашей территории.

– На самом деле, – вмешался Багг, – мы будем огибать ваши земли, господин.

– А как насчет ваших иноземцев? – спросил посол, сопровождая вопрос впечатляющим рыком.

Теол воздел руки: – Моментик, пока паранойя не вышла из – под контроля. Донесите до Скипетра Иркулласа следующее послание от Короля Теола Летерийского. Он волен преследовать Баргастов ради защиты территории и всего прочего, не боясь агрессии Летера. Как и нападения малазан… то есть иноземцев.

– Вы не можете говорить за иноземцев.

– Нет, их сопроводит армия Брюса Беддикта, тем самым гарантируя, что никакое предательство не будет…

– Ха! Болкандо уже воюет с союзниками ваших иноземцев!

Багг фыркнул: – Тем самым доказывая вам, что у пресловутого Болкандийского Сговора слабая спина. Оставьте болкандийцам их заварушки. Что до малазан – уверьте Иркулласа, что они не интересуются вами или вашими землями.

Глаза эмиссара сузились, на лице появилось выражение глубокой, почти патологической недоверчивости. – Я передам ваши слова. А теперь – какой дар привезти Иркулласу?

Теол потер подбородок. – Как насчет фургона с шелками, льном, качественными железными слитками и сотней – или около того – мер серебра?

Воин заморгал.

– Устаревшие традиции лучше отбросить. Уверен, Скипетр Иркуллас будет согласен. Идите же с нашим благословением.

Мужчина поклонился и вышел, шатаясь как пьяный.

Теол повернул голову к Джанат, улыбнулся. Она закатила глаза: – Теперь бедному ублюдку придется отвечать в том же духе. Наверное, это его разорит. Старых традиций не без причин держатся, супруг.

– Он не разорится, учитывая, сколько всего я послал.

– Ему придется поделиться с вождями, покупая их преданность.

– Ему и так приходится, – возразил Теол. – И откуда идея о покупке преданности? Это же противоречие в терминах.

– Монета – обязательство, – сказал Багг. – Дары заставляют получателя быть вежливым. Ваше Величество, я должен сказать как Цеда: путешествие, предпринимаемое Брюсом, опаснее, чем мы вначале думали. Я боюсь за его участь и за его легионы.

– Думаю, это связано с тайными мотивами малазан, – заметила Джанат. – Но ведь Брюс не обязан сопровождать их за Пустоши? Разве он не решил, что вернется, благополучно перейдя эти просторы?

Багг кивнул: – Увы, я ныне думаю, что величайшие опасности таятся в самих Пустошах. – Он помешкал и добавил: – Кровь пролита на древнюю почву. И прольется еще не раз.

Теол встал с трона, держа в руках акрюнайский дар. Слуга поспешил принять протянутую вещицу. – Не верю, что мой брат так уж не осведомлен об угрозах, как тебе кажется, Багг. Пребывание в стране мертвых – или где он там был – всё изменило. Думаю, этому никто не удивится. И я не верю, что он вернулся в царство живых только чтобы составлять мне компанию.

– Подозреваю, что вы правы. Я не могу сказать, какую тропу он изберет. В некотором смысле он стоит вне… гм, всего. Он сила, которую следует назвать свободной и потому непредсказуемой.

– Именно поэтому Странник пытался его убить, – заметила Джанат.

– Да, – ответил Багг. – Могу сказать одно: близко соседствуя с малазанами он, вероятно, в большей безопасности от Странника, чем в любом другом месте.

– А на обратном пути? – поинтересовался Теол.

– Полагаю, государь, что Странник будет занят совсем иным.

– И чем же?

Багг долго не отвечал; было заметно даже по его невыразительному лицу, как он взвешивает опасности. Наконец последовали гримаса и вздох: – Он призывает меня. Призывает в самой древней моей роли. Ваше Величество, когда Брюс начнет возвращение из Пустошей, Странник будет занят… сражением со мной.

Железо слов Багга на время заставило короля и королеву замолчать. Затем Теол сказал, не глядя ни на жену, ни на ближайшего друга: – Я прогуляюсь в саду.

Они смотрели, как он выходит.

Джанат сказала: – Брюс ведь его брат. Потерять его один раз…

Багг кивнул.

– Есть ли что-то еще, что ты можешь? Чтобы защитить его?

– Брюса или Теола?

– Думаю, по сути это одно и то же.

– Существуют некоторые возможности, – признал Багг. – К несчастью, в таких обстоятельствах любой решительный жест может оказаться опаснее изначальной угрозы. – Он поднял руку, упреждая ее. – Конечно, я сделаю все что смогу.

Она отвела взгляд. – Знаю. Но, друг, ты призван – когда ты нас покинешь?

– Скоро. Некоторым воздействиям нельзя противиться долго. Я уже его вспотеть заставил. – Он хмыкнул. – И сам вспотел.

– Это «связь крови»? – спросила она.

Багг вздрогнул и поглядел с любопытством: – Все время забываю, что вы ученый, Королева. Древний термин имеет много слоев смысла и столь же много тайн. Каждая семья начинается с рождения, но разве в нем все дело?

– Одиночество просто. Общество сложно.

– Именно так. – Он молча поглядел на нее. Джанат села на трон, склонившись набок, опираясь головой о руку. – Вы знаете, что понесли ребенка?

– Конечно.

– А Теол?

– Нет, наверное. Слишком рано. Багг, разве я не претерпела всяческие муки в лапах Патриотов? Я вижу шрамы на теле, но не помню, как они появились. Чувствую боль и понимаю, что шрамы остались и внутри. Кажется, ты приложил к этому руку, удалив самые худшие воспоминания. Не знаю, благодарить тебя или проклинать.

– Равной мерой, полагаю.

Ее взор был непроницаем. – Да, ты понимаешь необходимость баланса, не так ли? Что же, думаю, я подожду еще несколько недель, прежде чем привести супруга в ужас.

– Дитя здорово, Джанат, и я не чувствую риска – все ваши боли фантомные. Я лечу тщательно.

– Какое облегчение. – Она встала. – Скажи, это вопрос извращенности моего воображения – или акрюнайский скульптор имел в виду нечто неподобающее?

– Моя Королева, ни смертному, ни бессмертному не дано измерить разум творца. Но есть одно правило: выбирая между двух возможностей, склоняйтесь к неприятной.

– Разумеется. Какая же я глупая.

* * *

– Драконус затерян в Драгнипуре. Душа Ночной Стужи развеялась по ветру. Гриззин Фарл исчез тысячи лет назад. А Ходящий-По-Краю способен противиться любому зову из простого упрямства или, возможно, по законному праву давнего разрыва.

Костяшки выдавил кривую улыбку, пожал плечами: – Если есть сущность, которую я не приемлю более всех прочих, Эрастрас, то это Олар Этиль.

– Она мертва…

– И до ужаса равнодушна к своему статусу. Она приняла Ритуал Телланна без колебаний, беспринципная сука…

– И связала себя с судьбой Т’лан Имассов, – сказал Странник, не сводя глаз с Килмандарос. Громадная тварь вытащила на середину палаты большой сундук, одним движением руки сорвала замок и откинула крышку. Бормоча что-то под нос, принялась извлекать на свет различные части позеленевших от времени доспехов. Морская вода струилась через расширяющиеся трещины в стенах, бурлила у ног, поглощала угли в очаге. Воздух становился обжигающе-холодным.

– Не так уж она и связана, как ты надеешься, – сказал Сечул Лат. – Мы обсуждали К’рула, но есть и другая сущность, Эрастрас. Сущность, чрезвычайно искусно умеющая оставаться тайной для всех…

– Ардата. Но она не единственная. Я всегда чувствовал, Сетч, что нас больше, чем мы способны вообразить. Даже обладая властью и повелевая Плитками, я был убежден, что некие духи таятся на самой грани моего зрения, моего разумения. Духи, столь же древние и необыкновенные, как мы с вами.

– Отвергающие твое господство, – сухо бросил Сечул, покачивая янтарное вино в кубке.

– Страшащиеся показать себя, – оскалился Странник. – Не сомневаюсь, они и друг от друга таятся. Поодиночке ни один не опасен. Но все изменилось.

– Неужели?

– Да. Мы можем пожать великий урожай. Всё, что было прежде, не имеет значения. Подумай. Все украденное снова вернется нам в руки. Прячущиеся духи… они будут глупцами, если не присоединятся. Нет, мудрый курс – выйти из теней.

Костяшки пригубил вино. Вода уже омывала спинку его кресла. – Дом жаждет смыть нас.

Килмандарос энергично натягивала влажную кольчугу. Опустив руку к полу, достала огромную перчатку, из которой потоком хлынула вода. Надела перчатку на узловатую кисть, сжала кулак и потянулась за второй.

– Она рада, – сказал Странник.

– Нет, – возразил Костяшки. – Ты пробудил ее гнев, и теперь ей придется искать достойного врага. Иногда – даже для тебя – контроль оказывается иллюзией, сказкой. То, что ты высвобождаешь сейчас…

– Давно запоздало. Кончай отговаривать меня, Сетч. Ты лишь показываешь свою слабость.

– Никогда не боялся признать слабость, Эрастрас. А ты можешь так сказать?

Странник оскалился: – Ты избран. Отмены не будет. Пора взять судьбу в собственные руки. Погляди на Килмандарос – она показывает нам, как все должно быть. Отвергни страхи – они жалят хуже яда.

– Я готова.

Мужчины обернулись. Она облачилась для войны и стояла, словно звероподобная статуя, обмотанное водорослями зловещее привидение. Кольчуга пропиталась зеленой плесенью. Шлем запятнала ярь-медянка. Широкие, длинные пластины по бокам шлема казались челюстями стального насекомого; защита носа блестела скорпионьим жалом. Руки сжались в кулаки, гигантские молоты на концах обезьяньих, с узловатыми суставами лап.

– И точно, – улыбнулся Эратсрас.

– Никогда тебе не доверяла, – прорычала Килмандарос.

Он встал, все еще улыбаясь: – Почему я должен быть исключением? Теперь… кто откроет портал? Костяшки, покажи нам свою силу.

Тощий мужчина вздрогнул.

Вода уже добралась до бедер (но, разумеется, не бедер Килмандарос). Странник взмахнул рукой, указывая на Сечула: – Давай увидим тебя в должном облике. Первый мой дар, Сетч.

Расцвела сила. Древнее существо затуманилось, выпрямилось… становясь молодым, стройным Форкрул Ассейлом. Лицо его потемнело. Он зашатался, отбросил кубок. – Как ты смеешь! Оставь меня таким, каким я был. Проклятие!

– Мой дар! – заревел Странник. – Его должно принять так же великодушно, как я дарю его.

Сечул закрыл лицо длинными ладонями. – Как ты думаешь, – прошипел он, – я когда-нибудь жалел о том, что оставляю за спиной? – Тут он опустил руки. Глаза сверкнули: – Отдай же мне все, что я заслужил!

– Ты глупец…

– Мы уходим, – оборвала спор Килмандарос, и громоподобное эхо обежало обширную палату.

– Эрастрас!

– Нет! Что сделано…

Еще один взмах рукой – открылся портал, проглотив всю стену Дома. Килмандарос протиснулась, исчезнув из вида.

Странник посмотрел на Костяшки.

Глаза старого друга полнились столь отчаянной тревогой, что Эрастрас зарычал: – Ох, ну тогда будь каким хочешь быть… – и грубо отнял благословение у старика, с удовольствием наблюдая, как тот сгибается, задыхаясь от внезапной боли. – Ну же, таскай свое убожество, Сетч. Оно тебе идет. Но что это? Ты недоволен?

– Тебе нравится доставлять боль? Вижу, главнейшие твои черты не изменились. – Сечул со стоном наколдовал посох и тяжело оперся на него. – Веди же, Эрастрас.

– Ну зачем было портить мгновение торжества?

– Всего лишь напоминание о том, что нас ждет.

Странник боролся с побуждением ударить Сечула, выбить посох пинком ноги, чтобы дряхлый негодяй зашатался, а может, и упал. «Слишком краткое удовольствие. Не стоит оно…»

Он обратился лицом к порталу. – Встань ближе – подозреваю, врата захлопнутся за спинами.

– Да, еле держатся.

Миг спустя вода с ревом заполонила палату, тьма пожрала комнату за комнатой, зал за залом. Потоки взвились и успокоились, ил начал оседать.

Дом обрел покой.

На время.

* * *

Капитан Рутан Гудд имел привычку поглаживать бороду пальцами – самовлюбленность, раздражавшая Шерк Элалле. Поза задумчивого покоя ему идет, нет сомнения; но мужчина столь напряжен внутренне, что Шерк начала подозревать, что гений его истинно невыразим, то есть он туп, однако достаточно хитер, чтобы прикидываться глубоким и мудрым. Глупый фокус, но вполне удачный и возбуждающий. Намек на тайну, темная вуаль в очах, многозначительное молчание…

– Ради Странника, кончай.

Он вздрогнул, пошарил в поисках перевязи. – Я буду скучать.

– Мне все так говорят, рано или поздно.

– Забавное наблюдение.

– Неужели? Правда не сложна: я истощаю мужиков. Но я готова поднять паруса, так что всё вовремя, никаких обид.

Он хмыкнул: – Тоже предпочел бы стоять на палубе, предоставив работу парусам, а не шагать в походном строю.

– Так зачем ты сделался солдатом?

Он провел пятерней по бороде, наморщил лоб и ответил: – Привычка. – На пути к выходу помедлил, прищурился, разглядывая вазу в нише. – Откуда ты это добыла?

– Эту штуку? Я пиратствую, Рутан. Всякого добра хватает.

– Значит, не на рынке куплено.

– Разумеется, нет. А что?

– Вороны взгляд задержали. Горшок с Семиградья.

– Это урна, а не горшок.

– Падение Колтейна. Ты поживилась на малазанском корабле… – Он обернулся, впиваясь в нее взглядом. – Ты случайно набрела на один из наших кораблей? Были шторма, флот не раз рассеивался. Некоторые совсем пропали.

Она смело выдержала его напор. А если даже так? Я ведь ничего о вас не знала, верно?

Он пожал плечами: – Подозреваю. Но идея о том, что ты рубила мечом моих приятелей – малазан, как-то не утешает.

– Я не рубила. Я нашла корабль Тисте Эдур.

Чуть помедлив, он кивнул: – Понятное дело. Мы впервые встретили их около Эрлитана.

– Какое облегчение.

Взор его отвердел: – Ты холодная женщина, Шерк Элалле.

– И такое уже слышала.

Он молча вышел. Но так лучше: найти что-то раздражающее, испортить момент – короткий обмен резкостями и все кончено. А вот долгие прощания, сентиментальные слюни – нет, этот совсем нехорошо.

Она торопливо собрала остатки вещей – почти всё было уже в трюме «Вечной Благодарности». Скорген Кабан – Красавчик – более или менее успешно распоряжается на причале. Доплачивает сборы, протрезвляет команду, всё такое. Гостьи из Болкандо благополучно разместились в главной каюте; а если Аблала Сани не покажется ко времени отплытия, тем хуже для него. У дурня память хуже, чем у мотылька.

Наверное, он совсем сконфузится и попытается брести на острова пешком.

Она пристегнула к поясу рапиру, одела на плечо небольшой вещмешок и вышла, не заботясь запереть дверь – комната съемная, и к тому же дурак, который захочет ее обворовать, может забирать всё, особенно дурацкую урну.

Приятный и многообещающий бриз сопровождал ее к причалам. Шерк с удовольствием видела, ступив на сходни, что на судне кипит работа. Грузчики доставляли последние тюки с припасами, сгибаясь под градом язвительных комментариев выводка шлюх, бросивших на капитана уничтожающие взгляды. Вряд ли заслуженно, подумалось Шерк – она не конкурирует с ними уже несколько месяцев и вообще разве она сегодня не отбывает?

Шерк ступила на главную палубу. – Красавчик, откуда у тебя нос?

Старпом встал рядом. – Клюв рифового окуня, – сообщил он, – набитый ватой, чтобы впитывать жидкость. Капитан, я купил его на Приливном рынке.

Она покосилась. Ремешки, удерживавшие клюв, выглядели на редкость туго затянутыми. – Лучше ослабь на время, – посоветовала она, бросая мешок и упираясь руками в бока, чтобы надменно следить за матросами. – Аблалы нет?

– Пока нет.

– Что же. Я хочу воспользоваться попутным ветром.

– Хорошо, капитан. Великан на борту – дурной знак…

– Ничего подобного, – бросила она. – Он был отличным пиратом в прошлые дни, и никаких дурных знаков. – Кабан ревнует, это точно. Но его нос выглядит смехотворно. – Гони портовых крыс с корабля, отдавай концы.

– Слушаюсь, капитан.

Она проследила, как он ковыляет прочь, и сурово кивнула, когда Красавчик заорал в ухо подбежавшего матроса. Прошлась по носовой надстройке, поглядела на толпу у причала. Никакого Аблалы. – Идиот.

* * *

Капитан Рутан Гудд взял в конюшне лошадь и поехал на север по главной улице вдоль центрального канала. В толпе он не видел малазан – похоже, он мог был последним, оставшимся в городе. Это его вполне устраивало. Еще лучше было бы, если бы Тавора и Охотники за Костями снялись до его приезда, оставив Рутана позади.

Он никогда не хотел быть капитаном – ведь это означает слишком пристальное внимание людей. Будь у него выбор, Рутан Гудд прожил бы всю жизнь, не замечаемый никем. Ну, разве что иногда, подходящей женщиной. В последнее время он часто задумывался о дезертирстве. Будь он рядовым, так и произошло бы. Но бегство офицера… маги соединят усилия, а попасть в поле зрения мага – последнее, чего он желает. Разумеется, Тавора не задержит армию, поджидая его – но пара магов уже сейчас могут скакать на поиски. А кулак Блистиг разминает жалящий язык в предвкушении мига, когда к нему доставят Рутана.

В обычных обстоятельствах даже офицеру легче спрятаться в армии. Ни на что не вызывайся, ничего не советуй, на совещаниях стой в заднем ряду, а еще лучше – не ходи на них вообще. Почти все командные структуры имеют места для бесполезных офицеров, как на поле боя находится место бесполезным солдатам. «Возьмем тысячу солдат. Четыре сотни будут стоять и ничего не делать. Две сотни разбегутся, только дай шанс. Ее одна сотня ума лишится. Остаются три сотни, на которые можно рассчитывать. Ваша задача – разумно расположить эти три сотни, командуя тысячей». Не малазанская доктрина. Он подозревал – слова какого-то тефтианского генерала. Не кореланца, это точно. Кореланцы просто оставят три сотни и казнят остальных.

«Седогривый? Не глупи, Рутан. Радуйся, что слышишь от него пять слов в год. Но к чему слова тому, кто и так светится? Сохрани тебя Худ в тепле, Седогривый».

Так или иначе, Рутан готов считать себя в числе семисот бесполезных, паникующих и разбегающихся при первом лязге мечей. Однако до сих пор ему не подвернулась ни одна из этих возможностей. Схватки, в которых он участвовал – если подумать, довольно редко – заставляли бешеным волком биться за жизнь. Нет ничего хуже, чем быть замеченным кем-то, кто желает тебя убить – увидеть, как внезапно загораются глаза врага…

Капитан одернул себя. Впереди виднелись северные ворота.

Снова в армии. Конец мягким перинам и мягкой, хотя странно холодной женской плоти; конец вполне достойным (хотя горьковатым) летерийским винам. Конец сладкой возможности ничего не делать. Придется быть внимательным. Тут уж ничего не поделать.

«Ты велел пониже держать голову, Седогривый. Я пытаюсь. Но не работает. Хотя… что-то в твоих глазах подсказывало мне – ты не веришь, что сработает. У тебя же не работало».

Рутан Гудд потянул за бороду, напоминая себе, что носит чужую личину. «Скажем прямо, старый друг: в нашем мире незаметны только мертвецы».

* * *

В месте жертвоприношения даже воздух кажется изломанным. Разрушенным. Находиться здесь плохо, но у Аблалы нет выбора. Голос старого Горбуна Арбэта звучит в голове, посылает туда и сюда, а с черепом такое дело – даже большой, как у него, слишком мал, чтобы уживаться в нем с чужим голосом. Даже если это голос мертвеца. – Я сделал что ты хотел, – сказал он вслух. – Так что оставь меня. Я должен идти на корабль. Чтобы мы с Шерк занялись сексом. А ты завидуешь.

Он был на кладбище единственным живым. Кладбищем почти не пользовались, особенно с тех пор, как часть его начала тонуть. Надгробия покосились, просели, могилы открылись. Большие каменные урны попадали. Торчали разбитые молниями деревья, белыми головастыми змеями блуждали где вздумается болотные газы. Кости вылезали из земли, словно камни на поле фермера. Он взял одну – бедренную кость – чтобы рукам было чем заняться, пока он поджидает призрак Арбэта.