Текст книги "Пыль Снов (ЛП)"

Автор книги: Стивен Эриксон

«Оставим всё подобное на волю природы, на волю сил, которые не подвластны даже богам. Если тебе нужна вера, Таксилиан, прими лучше вот эту. Природа может действовать медленно, но она отыщет равновесие – и этот процесс не остановить никому, ибо он – порождение самого времени».

Дух вдруг осознал, что многое знает о времени.

Они прошли мимо больших помещений, заполненных бочками, в которых росли грибы и непонятные растения, похоже, не нуждающиеся в свете. Они спотыкались о гнезда чешуйчатых крыс – ортенов, с визгом разбегавшихся в резком свет фонарей.

Ряды спален, залов для собраний и ритуалов. Мастерские и низкие просторные залы, забитые загадочными деталями, каждая совершенно одинаковой формы, изготовлена с устрашающей точностью. Арсеналы с грудами странного оружия, склады с упаковками провианта, холодильные камеры, в которых висят на крюках куски мяса. Ниши, набитые связками тканей, кож и чешуйчатых шкур. Целые комнаты, содержащие лишь ряды тыкв.

Воистину город ожидал их.

Но Таксилиан всё шел вперед. Словно одержимый.

* * *

Разразился мятеж. Вооруженные группы островитян носились по берегу, целые толпы прочесывали леса; оружие звенело и сочилось кровью. Жалкие лагеря беженцев познали грабеж, убогий в бессмысленности своей. Убийства, насилие. Повсюду пожары озаряют небеса оранжевыми сполохами. Перед зарей лес загорелся и сотни погибли в дыму и от жары.

Яни Товис увела трясов на скалистый берег, где несколько человек способны были отражать нападения распоясавшихся убийц.

Бывшие заключенные Второй Девы уловили слух – увы, вполне достоверный – что Королева Полутьма готовится увести их в неведомый мир, в царство темноты, по дороге без конца. Что, если она ошибется и заблудится, все люди навеки окажутся в пустошах, никогда не знавших солнечного света и не благословленных теплом.

Несколько тысяч островитян укрылись среди трясов. Остальные, насколько ей было известно, усердно убивают и умирают среди дыма и ярящегося пламени. Она стояла, глядя на изрытый склон, на гнилые пни и разрушенные хижины внизу. Лицо покрылось копотью и пятнами грязи, глаза щипал горький дым. Яни Товис пыталась отыскать в себе смелость, волю, чтобы вновь принять командование. Но усталость проникла в самые кости, нет, в глубину души. Волны наполненного пеплом, горячего воздуха обдавали ее. Далекие крики заглушались злобным бурчанием толпы негодяев, подбиравшейся все ближе.

Кто-то начал расталкивать столпившихся сзади, извергая проклятия и зловещие предсказания. Еще миг – и показалась Сквиш. – Тама их больше тыщи, Королева. Когда осмелеют и сюды доберутся, нас в клочки порвут. Тута же только линья бывших охранников и стоит. Лучше б вам чо-нибудь сделать и поскорше… Вашество.

Полутьма услышала, что сражение разгорается с новой силой где-то на пляже. И нахмурилась. Что-то знакомое в звуках… – Слышала? – спросила она скорчившуюся рядом ведьму.

– Чо?

– Это организованная атака, Сквиш. – Оттолкнув старуху, она пошла в сторону, откуда раздавался размеренный лязг, выкрикивались приказы. Мародеры вопили и стонали, умирая. Даже в неверном свете лесного пожара она увидела, что толпа подалась назад – клин летерийских солдат разгонял ее, подходя все ближе.

Полутьма застыла на месте. «Йедан Дерриг. И его отряд. Мой брат – чтоб его!»

Бывшие тюремные охранники неуверенно зашевелились, когда клин рассеял последних бандитов. Они подозревали, что новоприбывшие нападут на них и плохо вооруженной армии Острова придет конец. Полутьма поспешила встать между двух сил. Йедан выкрикнул приказ и тридцать его солдат повернулись с идеальной точностью, превращая клин в линейное построение. Они сомкнули щиты перед волнующейся толпой мародеров, взмахнули клинками.

Угроза с этого направления миновала. Количественное неравенство уже не имело значения. Дисциплина немногих способна одержать победу над массой – такова летерийская доктрина, рожденная в итоге бесчисленных битв с дикими обитателями пограничья. Яни Товис знала это, как и ее брат. Она прошла между своих стражников, замечая облегчение на повернутых к ней лицах, радость внезапного избавления от верной смерти.

Йедан, почерневший от сажи и забрызганный кровью, заметил ее раньше, чем она его, ибо успел выйти навстречу, подняв боковые пластины шлема. Черная борода, крепко сжатые зубы. – Моя Королева, – начал он. – Заря близка – время Дозора почти миновало. Ты теряешь тьму. – Он чуть помедлил. – Я не верю, что мы переживем еще один день мятежа.

– Конечно не переживем, наглый ублюдок!

– Путь в Галлан, моя Королева. Если его открывать, то сейчас. – Он взмахнул закованной в латную перчатку рукой. – Увидев открытый портал, они ринутся к нему, чтобы избежать пламени. Избежать воздаяния нашего мира. За тобой по пятам пойдут две тысячи уголовников.

– И что тут сделаешь? – Едва сказав так, она догадалась, каким будет ответ. Догадалась – и чуть не закричала.

– Королева, мои солдаты удержат портал.

– Их перебьют!

Он промолчал. Мышцы ритмично двигались под бородой.

– Проклятие! Чтоб тебя!

– Открой Дорогу, Королева.

Она повернулась к двум капитанам, возглавившим бывших охранников: – Сласть. Краткость. Помогайте солдатам Йедана Деррига – сколько сможете – но не ввязывайтесь в битву настолько, чтобы потерять возможность отступления. Я хочу, чтобы вы ушли через врата. Понятно?

– Сделаем как вы сказали, Ваше Величество, – рявкнула Краткость.

Яни Товис внимательно всмотрелась в женщин, снова удивившись, почему их единогласно избрали капитанами. Они даже солдатами никогда не были – это видно сразу. По сути, треклятые уголовницы. Но вот командуют. Покачав головой, она снова поглядела на брата. – Ты придешь вслед за нами?

– Если смогу, моя Королева. Но мы должны быть уверены, что портал обрушится позади. – Он помедлил и сказал сухо, как всегда: – Это будет скоро.

Яни Товис захотелось вцепиться себе в волосы. – Тогда я начну и… – она помедлила. – Надо поговорить со Стяжкой и Сквиш. Я буду…

– Не защищай меня, сестра. Пришло время вести народ. Иди и делай то, что должна.

«Боги, что за помпезный идиот!

Не умирай, чтоб тебя. Даже не смей умирать!»

Она не знала, уходя, расслышал ли он ее рыдания. Он снова закрыл лицо. Шлемы заглушают даже громкие звуки…

«Дорога в Галлан. Дорога домой. Всегда гадала, что заставило нас уйти? Что выгнало нас из Галлана? С первого берега? Что так испортило воду, что мы не могли больше там жить?»

Она добрела до кучи старых ракушек, около которой вместе с ведьмами освятила почву, и присоединилась к каргам. Ноги болели, в груди ломило.

Их глаза блестели нескрываемым ужасом. Да уж, с ними толком не поговоришь.

– Сейчас? – пискнула Стяжка.

– Да. Сейчас.

И Яни Товис повернулась кругом. Оглядела с возвышения всех своих последователей. Свой народ, сгрудившийся вдоль линии пляжа. За ними был лес – стена огня. Пепел и дым, пожарище. «Вот… вот это мы бросаем. Помните».

Отсюда она не могла разглядеть брата.

«Никто не спросит, почему мы бросили ЭТОТ мир».

Она отвернулась, вытаскивая благословленные кинжалы. Закатала рукава. «Дар королевской крови. Берегу».

Стяжка и Сквиш выкрикивали Слова Разделения. Их руки вцепились в ее запястья, впитывая кровь словно пиявки.

«Они не жалуются. Две, что выжили. Думаю, за это нужно благодарить брата. Увидев, что может дать королевская кровь… Да, все увидят».

Распахнулась темнота. Непроглядная, неприступная для воды, в которую погрузилась нижняя часть прохода. Путь домой.

Зарыдав, Яни Товис, Полутьма, королева трясов, вырвалась из хватки ведьм и побежала вперед. В холодное прошлое.

Туда, где никто не услышит ее горестных воплей.

* * *

Толпа колебалась дольше, чем ожидал Йедан. Сотни голосов закричали при рождении портала; крики стали алчными, а потом и злобными, когда трясы и присоединившиеся к ним островитяне ринулись во врата, пропадая, сбегая от здешнего безумия.

Он стоял со своими солдатами, оценивая ближайших бунтовщиков. – Капитан Краткость, – бросил он через плечо.

– Дозорный?

– Не медлите здесь. Мы сделаем все, что нужно.

– Мы получили приказ.

– Я сказал: мы продержимся.

– Простите, – рявкнула женщина. – Мы не в настроении наблюдать за чужим героизмом.

– К тому же, – вставила Сласть, – наши парни жить не смогут, если бросят вас.

Полдюжины голосов громко опровергли это заявление. Капитаны расхохотались.

Подавляя улыбку, Йедан промолчал. Толпа готова была напасть – людей попросту подталкивали сзади. Всегда одно и то же, подумал он. Смелость за чужой счет. Так просто бурлить за стеной плоти, так просто защищаться жизнью ближнего. Он различил фигуры самых гнусных подстрекателей и постарался запомнить лица во всех подробностях, чтобы испытать их личную храбрость при встрече.

– Просыпайтесь, солдаты, – крикнул он. – Они идут.

Для отражения атаки толпы прежде всего следует сделать два быстрых шага вперед, прямо на самых ретивых. Порубить их, отступить на шаг и держаться. Когда выжившие бросятся снова, повторить наступление, грубо и кроваво – удар прямо в зубы толпе, мелькают лезвия, щиты врезаются в тела, подкованные сапоги топчут оказавшихся внизу.

Ближайшие ряды отпрянули.

И вернулись, вздымаясь подобно волне.

Йедан и его отряд устроили им бойню. Они держались еще двадцать бешеных ударов сердца – а потом вынуждены были сделать шаг назад, и другой. В передние ряды вылезали мародеры, нашедшие себе хорошее оружие. Первый летериец упал, получив удар ниже пояса. Двое из охранников Краткости поспешили встать в строй, а лекарь бросился к раненому с клочьями паутины.

Сласть крикнула с возвышения, что было за спиной Йедана: – Почти половина прошла, Дозорный!

Вооруженные враги, дерзавшие подскочить к солдатам вплотную, падали им под ноги или убегали назад. Оружие упавших проворно подхватывалось охранниками, чтобы другие бунтовщики не успели взять его себе. Женщины старались получше вооружить своих, чтобы усилить арьергард – Йедан не мог вообразить иной причины их смелой (и порядком его раздражавшей) тактики.

Его солдаты уставали. Уже давно они не носили полного доспеха. Он плохо их муштровал. Слишком много скачки, слишком мало пеших маршей. Давно ли они проливали кровь? Разве что при эдурском завоевании.

И сейчас они расплачиваются. Пыхтение, неловкие движения, промахи.

– Шаг назад!

Строй подался назад…

– Теперь вперед, быстрее!

Толпа восприняла шаг назад как победу, как начало панического бегства. Внезапная лобовая атака ее ошеломила– все уже опустили оружие, не думая, что придется защищаться. Первая шеренга растаяла, как и следующая, и третья. Йедан и его солдаты, зная, что эта схватка будет последней, дрались не хуже рычащих зверей.

И тут толпа внезапно рассеялась, неровные шеренги распались. Бросая оружие, летя со всех ног, люди мчались на берег, забегали в воду. Десятки погибали под ногами бегущих, тонули в грязи и морских волнах. Сражение превратилось в отчаянную попытку спастись.

Йедан отвел солдат. Они, шатаясь, подошли к охранникам. Те молча смотрели, явно не веря собственным глазам.

– Позаботьтесь о раненых, – пролаял Йедан, поднимая пластины шлема, чтобы остудить лицо. Он с трудом ловил ртом воздух.

– Теперь мы можем идти. – Краткость потянула его за край щита. – Можем просто пройти… куда-то туда. Вы Дозорный, вы должны взять начало над армией трясов, понимаете?

– У трясов нет армии…

– Тогда надо ее сколотить. И поскорее.

– К тому же я изгнан… я перебил…

– Мы знаем, что вы сделали. Вы Странником клятый чокнутый маньяк, Йедан Дерриг. Лучший командир, какого может желать армия.

Сласть вставила: – Предоставь вести переговоры нам, милый. – И улыбнулась.

Он огляделся. Один раненый. Ни одного убитого. То есть ни одного убитого, о котором стоит сожалеть. С поля боя доносились жалобные стоны. Не обращая на них внимания, он вложил меч в ножны.

Идя к разрушающемуся порталу – последним из всех – Йедан Дерриг не оглянулся назад. Ни разу.

* * *

Было очень весело отбрасывать бесполезные слова. Хотя все привыкли мерить течение дня по движению ярого солнца через пустое небо, а ночи – по восходу и закату окутанной саваном луны, по нефритовым царапинам на фоне звезд, разум Баделле начал забывать сам смысл времени. Дни и ночи толпились бестолковой кучей, бесконечно шли по кругу. Зубы вцеплялись в хвосты. Время распадалось, оставляя за собой недвижно лежащие на равнине детские фигурки. Даже спиногрызы их больше не трогали.

Здесь, на краю Стекла, были лишь опалы – пожирающие падаль жуки, ползающие по сторонам безжизненной, выжженной дороги, и алмазы – лоснящиеся шипастые ящерицы, по ночам сосущие кровь из пальцев. Напившись, эти алмазы становились алыми. И еще здесь были Осколки, алчная саранча, падающая с неба блистающим облаком, обдирающая детей, прежде чем они успевали упасть. За ней оставались груды одежды, клочья волос и розовые кости.

Испепеленной местностью правили ящерицы и насекомые. Дети были здесь чужаками, захватчиками. Едой. Рутт попытался вести их вокруг Стекла, но конца и края у ослепительной пустыни, похоже, не было. Несколько вожаков собрались после второй ночи. Весь день они брели к югу, а вечером нашли яму, полную ярко-зеленой воды. Она имела привкус известковой пыли и заставляла многих детей корчиться от боли, хватаясь за животы. Некоторые умерли.

Рутт сидел, качая Хельд; слева от него присела на корточки Брайдерал, высокая костлявая девочка, напоминавшая Баделле о Казниторах. Она напористо пробралась в их ряды, за что Баделле ее не любила, не доверяла ей; однако Рутт ее не прогонял. Был здесь и Седдик, паренек, взиравший на Баделле с безумным обожанием. Он был ей отвратителен, но он лучше всех слушал ее стихи, ее слова, а потом мог повторить слово в слово. Сказал как-то, что собирает всё. Чтобы записать в книгу.

Книга об их путешествии. Значит, он верит, что они выживут. Полный дурак.

Итак, они четверо сели и в тишине, растянувшейся сверху и вокруг и снизу, а иногда пробиравшейся между ними, и задумались о том, что будет дальше. Для такого разговора слова не требовались. А на жесты у них не осталось сил. Баделле подумалось, что будущая книга Седдика должна содержать множество пустых страниц, чтобы вместить эту тишину и всё, что в ней таится. Истину и ложь, желания и нужды. Миг нынешний и миг грядущий, эти места и другие места. Увидев такие страницы, шелестя ими, перелистывая от конца к началу, она могла бы всё вспомнить. Как это было.

И тут Брайдерал замарала первую из чистых страниц: – Нужно пойти назад.

Рутт поднял налитые кровью глаза. Он держал Хельд у груди. Поправил рваный капюшон, погладил пальцем невидимую щеку.

Это был ответ, и Баделле согласилась. Да, согласилась. Тупая, опасная Брайдерал. А та скребла болячки, окружавшие ноздри. – Мы не сможем ее обойти. Сможем только пересечь. Но идти насквозь – значит умереть, и тяжело умереть. Я слышала об этой Стеклянной Пустыне. Ее никто никогда не пересекал. Она тянется бесконечно, прямиком в пасть заходящего солнца.

Вот это Баделле понравилось. Отличный образ, нужно запомнить. Прямиком в пасть, в алмазную пасть, стеклянную пасть, в острые, очень острые стекляшки. А они – змея. – У нас прочная шкура, – подала она голос, раз уж страница уже испорчена. – Мы заползем в пасть. Заползем внутрь, ведь так делают змеи.

– И умрем.

Четверо снова дали волю молчанию. Сказать такое! Замарать все страницы дня! Они дали волю молчанию. Пусть очищает.

Рутт повернул голову. Рутт глядел на Стеклянную Пустыню. Глядел долго, очень долго, пока темнота не залила все мерцающие низины. А потом закончил обозревать пустыню и склонился, укачивая Хельд. Укачивая и укачивая.

Итак, все решено. Они идут в Стеклянную Пустыню.

Брайдерал выбрала себе пустую страницу. А ведь в книге их тысячи!

Баделле отползла в сторону (Седдик следом) и уставилась в ночь. Она отбрасывала слова. Там. Тут. Тогда. Сейчас. Когда. Чтобы пересечь такую пустыню, все должны отбросить эти слова и их смысл. Отбросить всё ненужное. Даже поэты.

– У тебя есть стих, – сказал Седдик, темная фигура позади. – Я хочу послушать.

 
Я бросаю прочь
слова. Место есть тебе
и мне
чтоб начать
проснулась я
среди ночи – кровь сосут
ящерицы из руки
как щенки. Убила двух
только слов мне не вернуть
они выпили меня
и тебя. Отбросим груз
что тащили, отметем
я сегодня не несу
тебя
завтра ты не понесешь
меня
 

Протекло время без слов, и Седдик зашевелился.

– Я запомнил, Баделле.

– Не трогай пустых страниц.

– Чего?

– Пустых. Тех, что содержат истину. Тех, что не лгут ни о чем. Молчаливых страниц, Седдик.

– Это новая поэма?

– Но не записывай ее на пустых страницах.

– Не буду.

Он казался до странности довольным. Он плотно прижался к ее пояснице, словно спиногрыз, который еще не спиногрыз, а малый щенок, и заснул. Она глядела сверху вниз и думала, не съесть ли его руки.

Глава 9

 
Среди приглаженных ветрами трав
в излучине прогретого потока
таится заводь, отделенная стеной
от суетных речных течений
там даже тростники застыли неподвижно
природа не спешит утешить наши нужды
не даст и мига на бездонные раздумья
укрытие любое, как зыбун
охватит крепко якорь или ноги
течения помчатся мимо, влажно булькнув
смеясь при виде выцветшей рубахи
украсившей поломанную ветвь
опасности я чую отовсюду
склоняюсь низко, дух стараясь сохранить
и кажется, что рваная одежда
не грудь скрывает и биенье пульса
но реку облекает пеленой
и пачкается в илистой воде
пора оставить безнадежные попытки
и вниз поплыть, на поиск башмаков
набитых галькой. Человек любой желает
найти опору твердую…
 

«Одежда остается», Рыбак Кел Тат

– Ну, набил я брюхо, – сказал король Теол и, глянув на гостью, добавил: – Извини.

Капитан Шерк Элалле посмотрела на него, держа у полных, накрашенных великолепной помадой губ хрустальный кубок. – Еще один раздувшийся у моего стола.

– На самом деле, – заметил Багг, – это Королевский Стол.

– Я не буквально.

– И это хорошо, – крикнул Теол, – ведь жена сидит прямо здесь, рядом со мной. И, хотя она в диете не нуждается, лучше уж говорить обиняками. – Глаза его неловко задвигались. Король попытался спрятаться за кубком.

– Как в старые времена, – сказала Шерк. – Вот только эти неуклюжие паузы, абсурдное изобилие и тяжесть целого королевства на наших плечах. Напомните мне, что надо отклонить следующее приглашение.

– Тоскуешь по качающейся под ногами палубе? – спросил Теол. – О, как мне не хватает моря…

– Откуда такое томление, если вы на море никогда не были?

– Точно подмечено. Надо быть более внимательным. Мне не хватает ложных воспоминаний о тоске по морской жизни. Грубо говоря, я выражал тебе сочувствие.

– Не думаю, что желания капитана должны быть темой общей беседы, супруг, – чуть слышно произнесла Джанат.

Но Шерк ее услышала. – Ваше Высочество, эта ночь открыла всем ваше неразумное предубеждение против мертвых. Будь я живой, обиделась бы.

– Нет, не обиделась бы.

– Обиделась бы из сочувствия.

– Что же, извиняюсь, – сказала королева. – Я просто нахожу твои, гмм… чрезмерно откровенные приглашения чем-то из ряда вон…

– Мои чрезмерно откровенные что? Это называется макияж! И одежда!

– Скорее раздежда, – буркнула Джанат.

Теол и Багг перемигнулись.

Шерк Элалле хихикнула: – Ревность не подобает королеве…

– Ревность? Ты с ума сошла?

Громкость спора начала нарастать. – Да, ревность! Я не старею и одно это…

– Не стареешь, это точно. Зато все сильнее… протухаешь.

– Не тухлее вашего нелепого фанатизма! Всё, что мне нужно для исцеления – мешок свежих трав!

– Так тебе кажется?

– Ни один мужчина еще не жаловался. А вот вы так сказать не можете, клянусь.

– И что это должно означать?

Шерк Элалле придумала самый обидный из ответов – она просто промолчала. Сделав еще один маленький глоток вина.

Джанат выпучила глаза и посмотрела на мужа.

Тот вздрогнул.

Тихим натянутым голосом Джанат сказала: – Дорогой супруг, я не удовлетворяю тебя?

– Что ты, что ты!

– Я стала объектом неформальных обсуждений между тобой и этой… тварью?

– Неформальных? Тебя, с ней? Нет!

– Тогда что вы неформально обсуждаете?

– Ничто…

– Слишком заняты, чтобы болтать, да? Ах вы…

– Что мы?.. НЕТ!

– А, значит, для коротких советов у вас время находится? Понимаю.

– Я не… мы не…

– Безумие, – рявкнула Шерк. – У меня есть такой мужик, как Аблала. Зачем бы мне лезть к Теолу?

Король яростно закивал… и тут же нахмурился.

Джанат прищурилась на неупокоенную: – Я так понимаю, мой супруг для тебя недостаточно хорош?!

Багг хлопнул в ладоши и встал. Думаю, мне пора в сад. Прошу прощения, государь…

– Нет! Не сейчас! Я должен пойти с тобой!

– Даже не думай! – зашипела Джанат. – Я защищаю твою честь!

– Ба! – загоготала Шерк Элалле. – Вы защищаете свой выбор мужиков! Это совсем другое!

Теол встал, опрокинув стул, и собрал последние остатки достоинства. – Мы можем только заключить, – произнес он высокомерно, – что ностальгические ночи воспоминаний лучше проводить, говоря…

– Обиняками, – подсказал Багг.

– Да, лучше, нежели буквально. Совершенно верно. А сейчас мы с моим Канцлером совершим ночную прогулку. Придворные музыканты – сюда! Нет, туда! Натирайте воском инструменты или как там положено. Музыки! Чего-нибудь дружелюбного!

– Милосердного.

– И милосердного.

– Успокаивающего.

– Успокаивающего!

– Но не высокомерного…

– Но не… Ладно, хватит, Багг.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

Шерк смотрела, как двое трусов бегут из столовой. Едва захлопнулись двери, а дюжина музыкантов настроилась на один мотив, капитан откинулась в кресле и принялась созерцать королеву. Вскоре она спросила: – И к чему было всё это?

– У меня гости. Придут поздно ночью и думаю, тебе нужно присутствовать.

– Да? В каком качестве?

– Им можешь понадобиться ты, да и твое судно. Дело сложное.

– Не сомневаюсь.

Джанат подозвала служанку, пробормотала указания. Невысокая пухлая женщина поплелась в заданном направлении.

– Вы действительно не доверяете Теолу? – спросила Шерк, смотря в спину уходящей служанке.

– Это не вопрос доверия. Скорее дело в исключении искушений.

Шерк фыркнула: – Никогда не помогает. Вы же сами знаете, не так ли? К тому же он король. У него королевское дозволение на совершение королевских шалостей. Это всеми уважаемое правило. Все, что от вас требуется – являть снисходительность.

– Шерк, я ученый и не более того. Не в моих привычках…

– Привыкайте, Ваше Высочество. С вас и с него упадет тяжкое бремя. Никаких подозрений, никакой ревности. Никаких неразумных ожиданий и бесполезных запретов.

– Что за либеральная философия, капитан!

– Да уж.

– Она обречена утонуть в ядовитом болоте ненависти, презрения и одиночества.

– Это ваша проблема. Живых. Вы привыкли во всем видеть плохое. Станете мертвячкой, как я – увидите, что всё это пустое. Трата драгоценной энергии. Рекомендую заиметь утулу – она пустит мысли в нужном направлении.

– Между ног, ты имеешь в виду?

– Точно. В наш сундучок с сокровищами, в комнату наслаждений, которую большинство женщин запирают на ключ, чтобы называть себя добродетельными. Какая добродетель в отказе от дара и всех его благ? Безумие! Как…

– Есть и другие виды удовольствий, Шерк…

– Но нет ни одного столь же доступного. Оно всегда с нами. Денег не нужно. Сохрани Странник, даже партнера не нужно! Я вам говорю, излишества – вот путь к удовлетворению.

– А ты его нашла? Удовлетворение, ведь насчет излишеств мне все известно.

– Воистину нашла.

– А если бы тебе дали новую жизнь?

– Я об этом уже думала. В последнее время думаю усиленно – среди малазан есть один некромант, он сказал, что мог бы провести возрождающий ритуал.

– И?

– Не решаюсь. Всё пустое.

– Так дорога возможность вечно выглядеть молодой?

– Нет, скорее возможность наслаждаться без ограничений.

– А ты не думала, что можешь пресытиться?

Это вряд ли.

Королева Джанат поджала губы. – Интересно, – сказала она.

* * *

Теол сорвал розовый фрукт с дерева, что росло у фонтана. Внимательно изучил. – Трудно было, – сказал он.

– Они очень старались, – сказал Багг. – Есть будете?

– Что? Ну, я думал, что вот так стоять и задумчиво глядеть на фрукт – это изысканно.

– Я догадался.

Теол отдал фрукт. – Давай, разрушай прозаическую красоту сцены.

Сочные чавкающие звуки заглушило скромное бульканье фонтана.

– Шпионы и тайные рукопожатия, – сказал Теол. – Они хуже всей Гильдии Крысоловов.

Багг проглотил остатки, облизался. – Кто?

– Женщины? Любовницы и бывшие любовницы? Старые знакомые? Не знаю. Они. Все.

– Это двор, государь. Заговоры и схемы здесь столь же нужны, как вам нужно дышать. Необходимы. Это же признак здоровья.

– Да ладно.

– Ну хорошо, нездоровья. Разумеется, если вы достигаете идеального равновесия, каждая партия играет против всех остальных. Это истинная мера успешности Крыла, в котором расположена Королевская Тайная Служба.

Теол нахмурился: – Кстати, кто им машет?

– Крылом Тайной Службы?

– Именно им.

– Я.

– И как идут дела?

– Летаю по кругу, государь.

– Ты калека, Багг.

– Так и должно быть.

– Думаю, нужно приделать второе крыло.

– Прямо сейчас?

Теол кивнул, задумчиво разглядывая другой фрукт. – Чтобы летать правильно. Да. Противовес. Можно назвать это Крылом Королевского Откровенного Безделья.

Багг взял второй фрукт. – Не нужно. Этого и так хватает.

– Неужели?

– Да, государь.

– Ха, ха.

Багг откусил от шаровидного плода и сплюнул: – Незрелый! Вы сделали это намеренно!

– Какая небрежность с моей стороны.

Багг сверкнул глазами.

* * *

Прыщавая толстуха – служанка вернулась, приведя двух женщин, оказавшихся совершенно непохожими друг на дружку. Первая, невысокая и фигуристая, звенела и сверкала впечатляющей коллекцией украшений. Ее одежда явно старалась расширить смысл этого понятия. Шерк заподозрила, что гостья потратила полночи, натягивая усаженные драгоценными заклепками лосины; верхнее платье представляло собой всего лишь массу тонких полосок, превращавших торс в скопище симметрично расположенных щелочек и вздутий. Ее полнота была, вероятно, признаком юности и спокойной жизни, хотя замечалась изрядная самоуверенность в аффектированно-небрежной походке – девица словно шествовала сквозь толпу громко вздыхающих поклонников. Она уверенно двигалась на чрезвычайно высоких, подобных спицам каблучках; отставленная рука изящно покачивалась. Мелкие черты лица напомнили Шерк об актерах и уличных ораторах, злоупотребляющих кричащими красками: брови были обведены густо-черной и пурпурной полосами, на пухлых щеках пылал искусственный румянец, тогда как скулы блистали белилами; диагональные штрихи розовой и янтарной помады сходились к чуть опущенным уголкам полного рта. Шелковистые черные волосы были заплетены во множество мелких косичек и украшены иглами дикобраза (на конце каждой сияла жемчужина).

Шерк, похоже, сидела раззявив рот достаточно долго, чтобы высокомерная маленькая тварь начала снисходительно ей улыбаться.

На шаг позади двуногого журнала извращенных мод шла служанка – по крайней мере, так рассудила капитан. Выше большинства мужчин, мускулистей портового грузчика, эта женщина была обряжена в расшитые бисером одежды, отчаянно напоминающие о женственности носительницы, но не способные придать ей и капли элегантности. На ее щеках блестели бриллиантовые гвоздики – Шерк вздрогнула, поняв вдруг, что служанка красива: безупречные черты, темные глаза, полные губы и знойная улыбка. Слишком коротко остриженные волосы были такими светлыми, что казались белыми.

Поклон, отвешенный гостьей королеве Джанат, был тщательно продуман и безупречно исполнен. – Ваше Высочество, рада служить.

Джанат прокашлялась. – Принцесса Фелаш, привет вам. Могу я представить Шерк Элалле, капитана «Вечной Благодарности», морского судна, ведущего независимую торговлю? Капитан, перед вами Принцесса Фелаш, четырнадцатая дочь Короля Таркальфа Болкандийского.

Шерк встала и тоже отвесила вежливый поклон. – Принцесса, позвольте высказать комплимент вашей внешности. Не могу себе представить, чтобы многие дамы сумели бы столь изящно объединить разнообразные стили.

Темные глаза служанки пробежались по Шерк.

Фелаш приосанилась, переменила позу; рука замерла на тщательно выверенном расстоянии от головы. – Очень мило, капитан. Даже при дворе отца мало людей, наделенных опытом, позволяющим оценить уникальность моего вкуса.

– Не сомневаюсь, Ваше Высочество.

Еще один быстрый взгляд служанки.

Джанат торопливо сказала: – Извините меня. Прошу садиться, Принцесса. Угощайтесь вином и закусками.

– Благодарю, Королева Джанат. Вино – это звучит приятно, хотя вынуждена отклонить всяческие сладости. Приходится следить за весом, понимаете ли. Но… – Фелаш уставилась на блюдо, полное десертов, – в особых случаях можно позволить себе послабление, не так ли? – Она потянулась за медовым кексом с живостью, совершенно исключающей искреннюю заботу об излишнем весе. Желание мгновенно проглотить десерт вступило в борьбу с прирожденным чувством достоинства, но принцесса ловко справилась и вскоре облизывала кончики пальцев. – Чудесно.

– Ваша служанка может…

– О нет, Ваше Высочество! Она на строжайшей диете… ах, только посмотрите на бедное дитя!

– Принцесса Фелаш, – поспешила вмешаться Шерк Элалле, хотя отсутствующее выражение на лице служанки показывало, что та привыкла к грубости и нечуткости госпожи, – должна признаться, что ничего не слышала о вашем приезде в Летер…

– Ах, это потому, что меня здесь нет, капитан. Официально.

– А, понимаю.

– Понимаете? – Тут раскрашенная мерзавка осмелилась заговорщицки ей подмигнуть. Потом Фелаш кивнула на Джанат, одновременно подхватывая второй кекс. – Видите ли, ваши малазанские союзники готовятся идти в гнездо гадюк. Поистине мы рискуем началом войны. Наиболее разумные слуги короны Болкандо, разумеется, не желают подобного. Ведь если разразится конфликт, Летер может ощутить себя оскорбленным, и тогда мало никому не покажется!

– Значит, отец послал вас с тайной миссией, дав необходимые полномочия.

– На самом деле мать, капитан, – поправила Фелаш. Она промокнула губы платочком. – Увы, мне пришлось действовать даже за пределами полномочий. Но дела улажены и теперь я хочу вернуться домой.

Шерк чуть поразмыслила над сказанным. – Принцесса, морские пути, по которым путешествуют в ваше королевство, небезопасны. Многие районы плохо нанесены на карты или не нанесены вовсе. Там есть пираты…

– Кто сумеет лучше обмануть пиратов, чем пиратка, командующая моим кораблем?

Шерк Элалле вздрогнула: – Принцесса, я не…

– Цыц! Не глупите. Нет, королева Джанат не выболтала мне ваших секретов. Мы вполне способны сами собрать…

– Ваши способности меня тревожат, – пробормотала Джанат.

– Даже если я пиратствую, – сказала Шерк, – нет гарантии, что на меня не нападут. Корсары из Дила усеяли эти воды, они не признают правил чести и безжалостны к соперникам. К тому же я взяла груз, который, к сожалению, придется везти в совсем другом направлении…