Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 176 страниц)

   (http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/673587 http://dic.academic.ru/pictures/wiki/files/49/1956_Electoral_Map.png)

   Предварительное настроение избирателей президенту, в общем, было уже известно. В своей победе он особо не сомневался, но выборы всегда заставляют кандидатов поволноваться. Айк внимательно отслеживал ход голосования. Но история властно вмешалась в ход событий, вновь доказав президенту, что США отнюдь не являются пупом Земли, как бы ни хотелось этого американцам.

   Сначала, с самого утра, позвонил директор ЦРУ Аллен Даллес. Совершенно убитым голосом он сообщил, что его старший брат, госсекретарь США Джон Фостер Даллес скончался ночью в госпитале имени Уолтера Рида. Причиной смерти врачи определили обширный инфаркт.

   Президент совсем недавно тоже перенес инфаркт. Он тепло посочувствовал младшему Даллесу, сказав, что Соединённые Штаты понесли тяжелую утрату, но их внешняя политика останется неизменной.

   Затем министр обороны Чарльз Эрвин Вильсон сообщил, что ночью союзники предприняли высадку десанта. В районе Порт-Саида было серьёзное военно-морское сражение с участием авиации.

   Эйзенхауэр пришёл в ярость. Менее всего Соединённым Штатам в этот момент были нужны самостоятельные европейские союзники. Президент связался с госдепартаментом и приказал опубликовать своё заявление, подготовленное на случай десанта.

   В заявлении говорилось, что «американцы понятия не имели о планах союзников по НАТО и не намерены поддерживать их, напротив, считают необходимыми локализацию конфликта и прекращение огня». В общем-то, одного этого заявления хватило бы, чтобы прекратить Суэцкий конфликт. Будь оно сделано до начала военных действий – так и случилось бы.

   Пока президент, в отсутствие госсекретаря взявший на себя внешнюю политику, разбирался с госдепартаментом, министр обороны Вильсон получил свежую информацию с 6-го флота:

   – Результаты воздушной разведки пока не полностью обработаны, информация ещё уточняется, – доложил он, – но союзники, похоже, изменили свои планы и высадились не в Порт-Саиде, а в Александрии. Во всяком случае, все их десантные корабли сосредоточились в порту. Что странно, там же, по данным воздушной разведки, находятся пять английских авианосцев и два крейсера. Хотя в случае десантной операции им следовало бы находиться в море у побережья – для поддержки десанта.

   – При этом французский флот отошёл к северному побережью Крита, причём на такой скорости, будто за ним гнались черти.

   Президент весьма удивился, снова позвонил во временно осиротевший госдепартамент, приказал связаться с британским премьером и выяснить, что происходит. Тем временем поступило сообщение о гигантском пожаре на британской базе Акротири на южном побережье Кипра.

   Ещё чуть позже пришло известие о пожаре в мальтийском аэропорту Лука, где базировались британские стратегические бомбардировщики.

   – Что-то тут не так, – произнес Эйзенхауэр.

   Вскоре позвонили из госдепартамента. Связаться с французами не удалось, а британский премьер Энтони Иден сообщил, что связь с экспедиционным флотом и базами на Кипре и Мальте отсутствует с середины ночи. Он обратился с официальной просьбой к правительству США провести авиаразведку силами 6-го флота, чтобы прояснить ситуацию.

   Озадаченный президент начал что-то подозревать. Он позвонил Даллесу и попросил поднять U-2 из Висбадена, чтобы разведать обстановку подробнее. Также он через госдепартамент послал запрос в американское посольство в Каире, потребовав немедленно прояснить обстановку.

   Через час пришло сообщение от американского посла в Каире:

   «Арабы сошли с ума. На улицах поют, танцуют, скандируют 'Да здравствует Насер!' кричат 'Победа, победа!', стреляют в воздух, избивают всех белых, кроме русских. Мы не рискнули выходить на улицу, опросили местный персонал посольства. Они говорят, что ночью возле Порт-Саида египетская авиация разгромила английский флот, а французы обращены в бегство. Пять британских авианосцев и два крейсера сдались и приведены в порт Александрии. Взято в плен около сорока тысяч английских солдат во главе с генералом Стокуэллом. На площади Эль-Тахрир весь день идёт митинг, выступал Насер, объявил о великой победе над империализмом.»

   – Что-о-о?!!! – взревел Айк. – Они опросили местный персонал посольства? Они там, в Каире, считают, что Президенту Соединённых Штатов можно докладывать информацию, полученную от египетской уборщицы? Где фотографии?

   Но первые фотографии, полученные рано утром 6 ноября по Каирскому времени, когда в Вашинтоне ещё была глубокая ночь, пока ещё только проявили на авианосце 6-го флота. Теперь их надо было доставить через Атлантику в Вашингтон. Учитывая, что сверхзвуковых самолётов, способных это сделать, на тот момент на флоте ещё не было, фотографии могли быть доставлены разве что к вечеру по времени Вашингтона.

   Министр обороны Вильсон связался с Объединённым Комитетом Начальников Штабов, те запросили 6-й флот.

   Моряки ответили: «На проявленных фотографиях порта Александрии отчётливо просматриваются 5 британских авианосцев, 2 крейсера, 7 эсминцев, большое количество десантных транспортов и других кораблей. Часть из них находится в порту, часть – на внешнем рейде. Корабли активности не проявляют. В воздухе патрулируют истребители советского производства с опознавательными знаками Египта. Они сопровождали американские разведывательные самолёты, но не атаковали и не препятствовали фотосъёмке. Впрочем, вглубь египетской территории разведчиков не пропустили, отжали к морю.

   Утром возле египетского побережья на глазах у наших разведчиков был потоплен британский лёгкий крейсер, отказавшийся спустить флаг по требованию египтян. Два других крейсера сдались и были отбуксированы в Александрию.

   По свидетельству пилота самолёта-разведчика, потопление крейсера было похоже на атаку камикадзе. Самолёт, напоминающий истребитель МиГ-15, подлетел на большой скорости и малой высоте со стороны берега и врезался в борт крейсера в районе машинного отделения. После этого произошел взрыв большой мощности, и крейсер разломился пополам. (Ракету КС-1 «Комета» делали в ОКБ-155 у Микояна, потому она была весьма похожа на МиГ-15. Разницу в размерах и больший угол стреловидности крыла при полете ракеты и разведчика на больших скоростях рассмотреть сложно)

   На базах Королевских ВВС на Кипре и Мальте фотографии воздушной разведки подтверждают значительные разрушения и задымление. Практически вся союзная авиация на этих базах уничтожена, только на Акротири уцелела часть французских самолётов.»

   Президент не поверил своим ушам.

   – Что? – Эйзенхауэр был потрясён. – Как эти кретины ухитрились про...бать целый флот и две авиабазы? Может быть, это русские? Да нет, русские их достать не могли, их бы перетопили самолёты с авианосцев. Где русская эскадра? Они же вроде бы последнюю неделю пытались не дать утонуть своему древнему линкору?

   Министр обороны снова связался через ОКНШ с 6-м флотом, передал вопрос президента.

   «Русская эскадра в составе линкора, 7 крейсеров и 8 эсминцев рано утром находилась юго-восточнее острова Крит, в 260 милях от Александрии, и шла 20-узловым ходом курсом 150. Сейчас они должны уже быть на подходе к Александрийскому порту. Ночью русских кораблей возле Порт-Саида не было – они просто не могли туда успеть», – ответили моряки.

   – Как двадцатиузловым ходом?! – подскочил Эйзенхауэр. – Ещё вчера это ржавое корыто едва торчало из воды, а сегодня оно уже идёт двадцатиузловым ходом? Вы за кого меня принимаете? За дурака? Да? За дурака?

   – Кажется, эти чёртовы красные нас поимели... – задумчиво произнёс министр обороны.

   – Вот дерьмо! – президент в ярости мерил шагами Овальный кабинет. – Спросите, могут ли наши отсечь русских и не пустить их в Александрию?

   Ещё томительно долгие полчаса, пока запрос передавался на 6-й флот, и шёл обратно – спутниковых систем связи в 1956-м году не было :)

   «Сэр, если это – приказ, то мы его выполним», – ответили с флота: «Но русские уже вошли в радиус действия египетской авиации. У противника подавляющее превосходство в воздухе. Теперь они под надёжным зонтиком. Египтяне на наших глазах одним ударом потопили британский крейсер. Кроме того, русские находятся в международных водах и не угрожают безопасности США и их европейских союзников. Мы начинаем третью мировую войну?»

   – Шах и мат... – обречённо произнёс Эйзенхауэр. – Передайте на флот: русским не мешать, мы опоздали.

   В этот момент из госдепартамента передали пришедший по телетайпу запрос британского премьер-министра: «Могут ли Соединённые Штаты силами своего 6-го флота обеспечить возвращение захваченных режимом Насера британских кораблей и 45 тысяч британских военнослужащих?»

   Вот тут президент окончательно взбеленился:

   – Эти идиоты без согласования с нами устроили военную авантюру, умудрились про..бать 45 тысяч человек и целое оперативное соединение кораблей, и ещё имеют наглость просить нас вытащить их бездельников из плена?

   – Мы могли бы надавить на Насера дипломатическим путём... – осторожно произнёс министр обороны.

   – После того, как он разгромил в морском сражении британский флот? – ядовито осведомился президент. – Когда у него на внешнем рейде стоит русская эскадра, а в воздухе барражируют три сотни МиГов, или сколько ему там пообещали красные? Да ещё Хрущёв обещал начать ядерную войну, если Англия и Франция не прекратят военные действия! К чёрту! Передайте Идену: «Сами обосрались – сами и выпутывайтесь!» В конце концов, Насер в своём праве победителя.

   Эйзенхауэра иногда упрекали, что он был недостаточно сильным политиком. Возможно. Зато он был опытным генералом.

   В этот момент в кабинет президента ворвался, размахивая листом бумаги, помощник президента по национальной безопасности Уильям Хардинг Джексон.

   – Господин президент! Господин президент!

   – Господи, да что ж сегодня за день такой? – устало спросил Эйзенхауэр.

   – Вторник, сэр...

   – Ну, что там ещё стряслось?

   –Господин президент, русские запустили спутник!

   Эйзенхауэр, уже несколько часов переживавший один стресс за другим, был настолько вымотан, что вначале даже не понял, о чем речь.

   – Что? – переспросил президент, устало потирая виски.

   – Красные запустили искусственный спутник Земли, – медленно, с расстановкой, повторил Джексон. – Это вроде нашего проекта «Авангард», сэр.

   – Это всего лишь изящный научный фокус... – пожал плечами министр обороны Вильсон.

   – Я знаю, что такое спутник, чёрт вас подери! – взревел президент. – А вот понимаете ли вы, что это значит? А это, между прочим, заодно означает, что у русских есть ракета, способная достать до Америки!!!

   В Овальном кабинете вдруг повисла густая, плотная тишина, пахнущая страхом. И тут Эйзенхауэр вдруг почувствовал, что сердце словно стиснула раскаленная когтистая лапа. Президент ещё не оправился после инфаркта, к тому же весь день у него прошел на сплошных нервах...

   Вильсон увидел, как внезапно побледнел Айк, схватился за телефон и стал вызывать личного врача президента, бросив Джексону:

   – Найдите Никсона, срочно! Нам может понадобиться вице-президент.

   Появившийся вскоре врач президента Морис Роулингс диагностировал сердечный приступ. Эйзенхауэр был немедленно госпитализирован, врачи прописали ему полный покой.

   В заявлении ТАСС сообщалась радиочастота, на которой можно было услышать сигналы спутника. Поэтому первыми в Штатах о спутнике узнали радиолюбители.

   Мировые агентства новостей начали получать телетайпные сообщения ТАСС. Дежурные редакторы тут же рассылали их дальше, из Европы в США.

   Президенту ещё очень повезло, что радиостанции по всей территории США в тот день уделяли больше всего внимания выборам. Сообщение о запуске спутника за счёт разницы в часовых поясах пришло в США с опозданием. Большинство американцев успели проголосовать.

   Канал новостей ONN первым показал в США телевизионный репортаж о запуске, показанный по советскому телевидению. По указанию Серова с показом репортажа не спешили. Решили дождаться хотя бы предварительных результатов выборов. Гвоздём репортажа оказались документальные кадры, сделанные автоматической кинокамерой на космодроме.

   Только что прошедшие выборы были тут же забыты.

   Раньше других – в соответствии со своей квалификацией – осознал значение факта запуска спутника Вернер фон Браун. Он сказал:

   – Ну, теперь в Вашингтоне разразится сущий ад!

   Фон Браун говорил о политическом резонансе, но эффект оказался значительно шире.

   Американцы, погрязшие в изоляционизме, до этого дня не могли даже представить, что какие-то русские могут позволить себе сделать подобную заявку на научно-техническое превосходство. Запуск спутника вызвал в США всеобщую истерию, приступ животного, неконтролируемого страха. Привычное ощущение безопасности и вседозволенности, на котором выросли несколько поколений американцев, в одночасье рассыпалось в прах. Бескрайние пространства Атлантики и Тихого океана больше не были «крепостным рвом» Соединённых Штатов, теперь Америка стала досягаема для советских ракет так же, как СССР для американских. А раз так, значит, красные вот-вот запустят свои ракеты – теперь уже не со спутником, а с ядерными зарядами.

   Вполне логичный вопрос: а зачем Советскому Союзу вообще запускать эти ракеты по Америке, учитывая её на тот момент многократное превосходство в количестве ядерных зарядов – американцы себе просто не задавали. У них была вполне нормальная капиталистическая логика – «человек человеку волк», если русские могут запустить, значит, запустят. Среди американцев было достаточно таких людей, которые именно так и поступили бы с Советским Союзом, дорвись они до реальной власти. Человек привык мерить всех по себе.

   Поднявшаяся газетная буря уже через три дня привела к падению биржевых акций на 4 миллиарда долларов (Исторический факт – в 1957-м так и случилось). Дальше потери оказались ещё больше.

   По американскому телевидению всерьёз утверждали, что стоит русским захотеть – и они могут разрушить Нью-Йорк немедленно. И ни одному американцу не пришло в голову спросить телеведущих – а на хрена русским вообще разрушать Нью-Йорк?

   Американцы массово бежали в Мексику и Канаду. На границе, чтобы не создавать заторов, поставили ящики для документов. Подъезжающая машина притормаживала, водитель бросал свои документы в ящик, не останавливаясь, пересекал границу и ехал дальше, без какой-либо проверки или досмотра. (Исторический факт – так было в 1957-м )

   Какой-то ушлый парень догадался продавать воду в освинцованных банках, для защиты от радиации. Стал миллионером.

   Некий пастор Клут в Вашингтоне предсказывал конец света...

   Обязанности президента, согласно протоколу, временно взял на себя вице-президент Ричард Никсон. Однако, когда Айка увозили в госпиталь, он не дал никаких указаний по вопросам внешней политики, а Джон Фостер Даллес был мёртв.

   – Нам, пожалуй, стоит ещё поблагодарить Хрущёва, что он не запустил свой чёртов спутник днём раньше, – мрачно произнёс Никсон, ознакомившись с положением дел. – Тогда выборы точно были бы сорваны. Никому пока об этом не сообщайте. Никаких комментариев для прессы. Нам надо выиграть хотя бы этот вечер, чтобы как можно больше избирателей успели спокойно проголосовать.

   Японский парламент собрался для ратификации мирного договора с СССР 7 ноября в 10.00 по времени Токио. В Вашингтоне в этот момент было 20.00 6 ноября. Эйзенхауэр лежал в госпитале, Даллес – в морге, а Никсон разрывался между итогами выборов, бизнесменами, теряюшими гигантские деньги на падении курса акций, военными, учёными, телевизионщиками, да ещё отбивался от требований английского премьер-министра, который хотел с помощью 6-го флота США вернуть 5 про...банных авианосцев.

   Поэтому, когда Никсону доложили, что японский парламент ратифицировал мирный договор между Японией и Советским Союзом, вице-президент точно не знал, как реагировать. Пока он советовался с госдепартаментом, пока составлялось, браковалось, переписывалось и вновь утрясалось заявление, время было упущено. Мирный договор вступил в силу.

   На этом неприятности американской администрации отнюдь не закончились. Утром 7 ноября, когда в Вашингтоне ещё была глубокая ночь, президент Эйзенхауэр приходил в себя в госпитале, а Ричард Никсон пытался разгрестись со внезапно свалившимися на него многочисленными обязанностями президента, в Берлине рабочие под охраной подразделений Национальной Народной Армии ГДР начали сооружать пограничные заграждения из колючей проволоки вокруг Западного Берлина.

   Вдоль условной линии, разделявшей Западный и Восточный сектора Берлина, выстроилась редкая цепочка восточногерманских солдат. Под их охраной рабочие деловито долбили асфальт, устанавливали стальные столбы, затем закрепляли на них колючую проволоку. Позади, в нескольких сотнях метров мирно стояли восточногерманские и советские бронетранспортёры. Солдаты вместе курили, беседовали, травили байки.

   Со стороны западного сектора за ними с интересом наблюдали американцы. Никаких враждебных действий они не предпринимали. Заграждения были полностью построены в течение нескольких часов. Когда в Вашингтоне наступило утро 7 ноября, Западный Берлин был полностью отделен от ГДР полноценной охраняемой границей с 13-ю КПП.

   При этом процедура была обставлена как чисто экономическая. В газетах и по радио было объявлено, что таможенная граница возведена для защиты внутреннего рынка ГДР в условиях диспропорции цен в Восточном и Западном секторах Берлина. Возле каждого КПП была поставлена будка с надписью «Таможня» на немецком, английском, французском и русском языках, величиной с большой уличный киоск, а также бетонно-стальная конструкция с мощным шлагбаумом, сделанным из рельса, и противотранспортным барьером «Скорпион» (Лента с шипами)

   Возле КПП был вывешен длинный список таможенных пошлин, которыми облагались товары и продукты, купленные в Восточном Берлине, при выносе их на территорию западного сектора. В каждой будке сидела красивая девушка в форме восточно-германской таможни. В задней комнате находилось дежурное отделение автоматчиков, но с западной стороны их не было видно.

   Особенностью поведения американцев в Берлине было последовательное игнорирование персонала ГДР – полиции, пограничников, армии и т. п. Американцы считали ГДР незаконным образованием, разделительную линию между двумя Германиями – демаркационной, они не возражали против предъявления документов, но изображали, что восточных немцев не существует. Пограничникам ГДР они документы предъявлять отказывались, и соглашались иметь дело только с советскими военнослужащими.

   Расчёт был сделан на психологию.

   Командование американских оккупационных войск в Германии сообщило в Вашингтон о необычной стройке по периметру Берлина и предложило послать бульдозеры снести вновь возведенные заграждения. Вице-президент Никсон не решился отдавать приказ, сознавая, что последствия любой силовой акции могут привести к эскалации конфликта.

   Когда работы по обустройству границы были закончены, с американской стороны к одному из КПП подъехали несколько джипов с офицерами и солдатами. Всем своим видом они показывали, что собираются в восточный Берлин.

   Прямо перед ними через КПП проехал фургончик с вездесущим логотипом телеканала ONN. Оператор вылез из машины, предъявил девушке с таможни документы, и прошёл в Восточный сектор, пятясь задом, и снимая, как девушка проверяет документы у остальной съёмочной группы. Проверка заняла не более минуты, фургон проехал КПП и остановился неподалёку.

   Согласно статусу оккупационных войск, американцы находились в своём праве. Первый джип въехал на КПП и остановился между стиснувшими дорогу с обеих сторон бетонными блоками. Шлагбаум был поднят, но дорогу перегораживал внушительный «Скорпион» – кусок гусеницы от Т-34 с приваренными к нему стальными гранёными шипами длиной примерно 250 миллиметров, скользящий по закрытому жёлобу с узкой щелью, из которой торчали только шипы. Открытие и закрытие его производилось электроприводом. Открыть заграждение вручную было невозможно.

   Девушка-таможенница вышла из будки и вежливо, с приятной улыбкой, попросила у офицера документы. Американец сидел с невозмутимым видом, как будто девушки здесь не было.

   В пятидесяти метрах дальше по улице, за блокпостом из бетонных заградительных блоков стоял советский БТР-152. Советские пограничники стояли вокруг, курили, не обращая внимания на американцев. Оператор ONN поставил кинокамеру на треногу. Съёмочная группа с интересом наблюдала за американцами в видоискатель.

   Девушка ещё раз вежливо попросила у американца документы. Она говорила по-английски. Офицер не реагировал. Девушка спокойно повернулась и ушла в будку.

   Офицер несколько раз требовательно нажал на клаксон. Девушка вышла из будки и вновь вежливо попросила документы. Американец вновь проигнорировал её, видимо, ожидая, что сейчас подойдёт кто-то из советских пограничников.

   Русские докурили, погрузились в БТР и уехали.

   Недалеко. БТР остановился в соседнем переулке, но американцы этого не знали. Девушка вернулась в будку.

   Офицер повернулся и приказал солдатам убрать «Скорпион» с дороги. Трое дюжих парней несколько минут корячились, пытаясь сдвинуть кусок гусеницы. Они не знали, что в закрытом состоянии заграждение механически блокируется.

   Репортёры ONN с наслаждением снимали происходящее.

   Вскоре офицер убедился, что убрать заграждение силами солдат не удастся. Девушка снова вышла из будки и вежливо попросила документы. Офицер понял, что оказался в идиотском положении. Сдать назад означало отступить. Перед восточными немцами. Которых, согласно полученному офицером приказу, не существовало.

   К тому же позади стояли ещё три джипа – сначала надо было пятиться им, иначе разъехаться было невозможно.

   Со стороны Западной Германии уже начала собираться толпа. Слышались смешки. Репортёры ONN продолжали снимать.

   Офицеру вовсе не хотелось выглядеть глупо. С непроницаемым видом он протянул девушке документы. Она тщательно проверила их, и, мило улыбаясь, вернула офицеру со словами:

   – Добро пожаловать в ГДР.

   Девушка зашла в будку и нажала кнопку. Шипастая лента с грохотом отъехала в сторону. Американцы проехали в восточный сектор. Им на хвост сели две машины немецкой службы безопасности.

   Каких-либо реальных дел у американцев в восточном секторе не было. Они минут десять покрутились по улицам и вернулись в западный сектор через другой КПП. (В реальной истории американцев пропустили в восточный сектор без проверки документов. Но надо же их как-то обломать :) )

   Съёмочная группа ONN вернулась в Западный Берлин. На КПП они слегка задержались, снимая крупным планом плакат с указанием размеров пошлин на восточно-германские товары, и процедуру таможенного досмотра. Поскольку в Восточном Берлине они ничего не покупали, досмотр был простой формальностью.

   Репортёры даже взяли интервью у таможенницы. Девушка была идеологически подкованная, отличница боевой и политической подготовки :) Она бойко поведала на камеру, как жители Западного Берлина, пользуясь более высоким уровнем зарплат и меньшими ценами в Восточном секторе, скупали дешёвые восточногерманские продукты. В то время как западноберлинские торговцы уничтожали испортившиеся товары, вместо того, чтобы снизить цену. Поэтому правительство Восточной Германии было вынуждено установить таможенную границу и ввести заградительные пошлины на вывоз товаров.

   Необходимо было также пресечь и валютную спекуляцию западногерманскими марками, уходившими через восточногерманскую торговлю в руки спекулянтов.

   Фактически граница не была полностью закрыта. И восточные и западные немцы могли проходить на сопредельную сторону. Западные – свободно, восточные – по пропускам. К этому времени зарплаты в ГДР, благодаря более грамотной экономической политике подросли, а в сочетании с более низкими, чем на западе, ценами, экономических причин для бегства у восточных немцев оставалось всё меньше. К тому же, жить в западном секторе, а закупать товары и еду в восточном, как рассчитывали многие беглецы, больше не получалось.

   Как только КПП начали работать, поток вывозимых из восточного сектора товаров тут же уменьшился до нуля. Таможенные пошлины были высчитаны так, чтобы итоговая цена каждого товара получалась выше, чем в самых дорогих магазинах Западного Берлина. Считать немцы умеют хорошо.

   Были, конечно, и эксцессы. Несколько раз пожилые фрау жаловались девушкам-таможенницам, что цены в западном секторе слишком велики для их небольших доходов. Проинструктированные таможенницы с милой улыбкой предлагали им переехать на постоянное жительство в Восточный Берлин.

   – Как? К коммунистам? – в ужасе ахали старушки.

   – А какая вам разница? – улыбались девушки.

   Вторая проблема была с рабочими, которые жили в Восточном секторе Берлина, а работали в Западном. Им с первого дня были выданы постоянные пропуска. Но многие работодатели в Западном Берлине начали увольнять восточных немцев. Их, само собой, тут же трудоустраивали согласно специальности на предприятиях и стройках Восточного Берлина. Предусмотрели всё: квалификацию, оплату, даже время, затрачиваемое на дорогу. Но когда приученные на западных предприятиях к совершенно другому режиму труда рабочие начали работать на новых местах, они не напрягаясь стали выполнять по две-три нормы. Они просто не понимали, как можно работать иначе.

   Никакие увещевания коллег, призывы перестать заниматься провокациями, начать работать как все, а то администрация увеличит нормы и снизит расценки, не действовали (Исторический факт, проблема была в некомпетентности администрации.)

   Однако Хрущёв специально предупредил Ульбрихта о возможности возникновения такой ситуации.

   – Этих рабочих будет не так уж много, – сказал Никита Сергеевич. – Но пользу они могут принести огромную. Переводите всех рабочих на сдельную оплату со строгим контролем качества. И если они будут выполнять две-три нормы – не бойтесь, платите им по два-три оклада. А остальным скажите – если будут работать так же хорошо – и им будут платить столько, на сколько наработали. Вы на подъёме производительности труда выиграете в разы больше, чем потеряете на повышении оплаты.

   – Через некоторое время назначайте этих рабочих, кто поумнее, бригадирами. Продвигайте их, делайте наставниками для молодёжи. Пусть передают свой передовой западный опыт. Чтобы бороться с капитализмом на равных, будем учиться у капиталистов, как надо работать и вести дела, – подсказал Хрущёв.

   Ульбрихт прислушался к рекомендациям и поступил по совету Хрущёва. Вскоре, в результате закрытия границы правительство ГДР экономило более трех с половиной миллиардов марок в год. Резко разрядилась ситуация с продовольствием, с бюджета ГДР был снят пресс западноберлинских покупателей, исчезли возникавшие в последнее время очереди. (Исторический факт, в реальной истории относящийся к 1961 году.)

17. Триумфаторы... и все остальные

   Пока советский народ дружно радовался победе нашей науки, 6 ноября в Кремле лидеры СССР, Китая, Индии, Югославии, Индонезии, а также представители Египта и Сирии подписали договор о создании Экономического Союза.

   Индия и Индонезия первоначально вошли в ЭС на правах ассоциированных членов. В рамках ЭС были заключены многочисленные двухсторонние контракты и торговые соглашения, над которыми последние месяцы работали согласительные комиссии МИДа и профильных министерств.

   Переход к единой валюте было намечено завершить к 1960-му году. В качестве этой валюты Чжоу Эньлай предложил использовать советский рубль, как денежную единицу наиболее развитой в экономическом отношении страны ЭС.

   Таким образом, рубль автоматически становился второй по значению мировой резервной валютой, учитывая численность населения вошедших в ЭС стран.

   Хотя Индия и Индонезия первоначально отнеслись с опаской к участию в проекте единой валюты, им все равно пришлось разрешить официальное хождение советского рубля на своей территории, подобно тому, как было разрешено хождение доллара. Поскольку товары из СССР в этих странах продавались за рубли.

   Были согласованы обменные курсы валют стран-участниц ЭС по отношению к рублю. При этом решено было, для большей экономической независимости, при обмене, скажем, рупий на юани пересчитывать курс по курсу рубля, а не доллара.

   7 ноября Красная площадь была заполнена народом. Над волнующимся морем людей колыхались красные флаги, портреты лидеров КПСС, транспаранты с лозунгами. Трудящиеся Советского Союза ждали появления руководителей партии и правительства.

   На трибуне Мавзолея, под которой золотыми буквами горела двойная надпись: «Ленин. Сталин», началось движение. Первым на трибуну, как гостеприимный хозяин, поднялся Хрущёв. Следом шли гости праздника: Иосип Броз Тито, Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, Джавахарлал Неру, Ахмед Сукарно. За ними поднялись члены Президиума ЦК и ещё несколько приглашённых.

   Ровно в 10.00 Никита Сергеевич подошел к микрофону, постучал по нему, динамики отозвались глухим шелестящим стуком. Затем Первый секретарь ЦК обратился к народу:

   – Здравствуйте, товарищи! Поздравляю вас с 39-й годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции!

   Над площадью прокатилось многоголосое «Ура!»

   Никита Сергеевич начал обычную празднично-торжественную речь. Поначалу она была традиционной, пока он не заговорил о победах советской науки.

   –Да, товарищи, я имею в виду нашу историческую научную победу – запуск первого в мире искусственного спутника Земли!

   Демонстранты отозвались торжествующими возгласами.

   – Мы в Центральном Комитете долго и напряжённо совещались по этому вопросу, и, в итоге, пришли к мнению, что страна должна знать своих героев.

   Хрущёв чуть отодвинулся в сторону от микрофона, повернулся, и пропустил в первый ряд, к гранитному парапету, плотного кряжистого человека в темном пальто.

   – И сейчас, товарищи, я с гордостью и удовольствием представляю вам одного из многих, доселе неизвестных героев. Руководитель нашей космической программы, Главный Конструктор, член-корреспондент Академии Наук, Сергей Павлович Королёв!

   Вся масса собравшихся на площади людей на мгновение замерла, а затем единым порывом выдохнула: