Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 176 страниц)

   Как и предполагал Хрущёв, летом 1955 года и на втором раунде переговоров в Лондоне в феврале 1956 года ничего добиться не удалось. Упёртые японцы тоже стояли на своём: «СССР оккупировал Кунашир и Итуруп незаконно, а Шикотан и Хабомаи вообще к Курильской гряде не относятся, отдайте все взад».

   В итоге их негибкая позиция привела к тому, что именно в зад японцев и послали.

   Обстановка на переговорах в Лондоне постоянно осложнялась американским давлением: в случае заключения мирного договора Джон Фостер Даллес угрожал отобрать у японцев Рюкю и Окинаву.

   По указанию из Москвы посол Малик аккуратно намекнул японцам: в Лондоне договориться не удастся, приезжайте в Москву, там Даллес не будет зудеть над душой. За намеком последовало официальное приглашение, и в мае 1956 года в Москву приехали для согласования условий мирного договора глава МИД Японии Сигэмицу Мамору и один из ближайших сторонников премьер-министра Хатоямы Итиро Коно. В Москве без постоянной удушливой опеки Даллеса, действительно удалось предварительно согласовать основные положения мирного договора.

   Окончательное согласование и подписание документов должно было состояться в октябре в ходе визита японского премьера. Ухудшающееся состояние здоровья Хатоямы тоже сыграло свою роль. Он стремился, пока жив, заключить мирный договор, и ради этого мог отказаться от части требований.

   13 октября в Москву прибыл с официальным визитом японский премьер Итиро Хатояма. Он был уже тяжело болен, наполовину парализован. Перелёт он перенёс тяжело, но не мог упустить появившийся шанс нормализовать отношения с СССР.

   Дорогу ему проложил прошлогодний визит канцлера ФРГ Конрада Аденауэра. После того, как Аденауэр сумел договориться с Хрущёвым о возвращении военнопленных и возобновлении коммерческих контактов, на японского премьера оказывали сильнейший нажим японские бизнесмены.

   Переговоры начались на следующий день, 14 октября. Хатояма не мог подняться с постели. По его поручению, диалог с японской стороны вёл министр земледелия и рыбной промышленности Итиро Коно.

   Найти общий язык удалось достаточно быстро. Стороны договорились о возвращении 600 тысяч пленных японцев. Хрущёв не соглашался лишь на амнистию для нескольких японских генералов, осуждённых как военные преступники. (В реальной истории генералов амнистировали)

   – Предложите мне что-то, что меня заинтересует, – сказал Никита Сергеевич. – То, ради чего я мог бы пойти против веления моей совести. Пока что вы не предложили мне ничего. А потому – пусть сидят.

   Коно обещал подумать на этот счёт и посоветоваться с Хатоямой.

   Согласно Ялтинским соглашениям, подтверждённым в 1952 г Сан-Францискским мирным договором, в числе прочих территорий СССР получил Курильские острова целиком – от южной оконечности советского полуострова Камчатка до северного побережья японского острова Хоккайдо. В 1952 году это не оспаривал никто, а четыре года спустя японцы вдруг начали различать Северные и Южные Курильские острова. В состав Южных они включали два южнокурильских острова Кунашир и Итуруп, которые, как они утверждали, СССР оккупировал незаконно. Японцы старались получить их обратно, а в придачу хотели захапать не входящий в Курильскую гряду островок Шикотан и скальную гряду Хабомаи.

   Хрущёв понимал, и довёл до сведения японской делегации, что воспринимает их притязания не более, чем торг, в ходе которого стороны запрашивают побольше, чтобы получить хоть что-нибудь.

   На тот момент острова воспринимались лишь как сами острова, такого понятия как четырехсотмильная, морская экономическая зона вокруг любого принадлежащего стране, пусть и пустынного, клочка земли в 1956 году не существовало. Хрущёв, разумеется, об этом понятии уже знал, но в дипломатической практике его ещё не было, и ссылаться на него в переговорах с японцами не стоило. Тем более, что японцам нужны были не столько острова, сколько именно морские ресурсы вокруг них.

   После долгих и упорных препирательств японцы отказались от претензий на Итуруп и Кунашир и Шикотан, а Никита Сергеевич согласился передать им, после подписания мирного договора, в качестве жеста доброй воли, островок Хабомаи. (В реальной истории предполагалось передать Шикотан и Хабомаи)

   Он был окружён мелкими скалами, причём они располагались так близко, что о 400-мильной зоне не могло быть и речи. От Хабомаи до Шикотана всего 45 км, до Кунашира – 55 км, а перечисленные скалы укладывались в окружность с радиусом 24 километра. (Если мерить от центра Хабомаи) Демаркация экономических зон в этих условиях превращалась в сущую головоломку.

   Вести разведку японской территории было гораздо проще с южной оконечности Кунашира, а проход для кораблей и подводных лодок был значительно удобнее между Итурупом и Кунаширом. Обходить Кунашир с юга, чтобы пройти между ним и Хоккайдо смысла не было.

   Премьер-министр Хатояма тоже остался вполне доволен предложениями советской стороны – он не только возвращал домой пленных, но и открывал возможности для экономического сотрудничества, да ещё и получал в подарок островок, пусть и крошечный.

   Лично встретившись с Хатоямой, Хрущёв предложил полностью разработать и подписать мирный договор прямо сейчас, пока японский премьер находится в СССР.

   – Я больше чем уверен, – пояснил Никита Сергеевич, – что Джон Фостер Даллес приложит все усилия, чтобы сорвать подписание договора, если мы отложим его. Поэтому я предлагаю договориться обо всём сейчас, и пока держать нашу договорённость в секрете. Сейчас назревает кризис вокруг Египта, и очень скоро настанет момент, когда Даллесу будет не до Японии. Вот в этот момент я дам вам знать, и ваш парламент сможет ратифицировать все соглашения разом, без вмешательства со стороны США. А для быстрой связи я предлагаю установить прямую телетайпную линию между Кремлём и вашей резиденцией в Токио.

   (В реальной истории, Джон Фостер Даллес пригрозил японцам: если они подпишут мирный договор с Советским Союзом, откажутся от претензий на Итуруп и Кунашир, то США заберут себе японскую Окинаву. Мирный договор не подписали. Вопрос завис.)

   – Замечательная идея, – ответил Хатояма. – Мне бы хотелось , чтобы мы были союзниками, господин Хрущёв.

   – Ну, это зависит лишь от доброй воли руководства Японии, – ответил Никита Сергеевич. – Если японская сторона обязуется и впредь придерживаться положений Сан-Францискского договора, и не предъявлять территориальных претензий к СССР, то с нашей стороны проблем не будет. А чтобы вам было чем заинтересовать ваших бизнесменов, мы можем предложить и сырьё, и промышленные товары. У нас сейчас активно развивается электроника, автомобилестроение, авиация. Мы можем обсуждать любые варианты сотрудничества.

   Японская делегация продлила своё пребывание до конца октября. Визит широко комментировался по телевидению и в прессе. Хрущёв предложил Хатояме и Коно не сообщать заранее о подготовке мирного договора. Поэтому в газетах бесконечно муссировалась тема территориальных претензий Японии к СССР, хотя договорённость уже была достигнута. Эта словесная «дымовая завеса» была использована, чтобы усыпить бдительность госсекретаря США. На самом же деле процесс согласования положений мирного договора шёл полным ходом. Нельзя сказать, что он был лёгким, но, после достижения согласия по основной проблеме, второстепенные решались проще.

   В сложившейся вокруг Суэцкого канала ситуации западные державы сошлись на возможности использовать арабо-израильские противоречия как детонатор для дальнейшего военного решения.

   Министр обороны Франции представил первоначальную информацию о планах операции, получившей кодовое название «Мушкетёр» генеральному директору министерства обороны Израиля Шимону Пересу уже на следующий день после национализации компании Суэцкого канала. Вновь этот вопрос обсуждался на встрече представителей военных ведомств Франции и Израиля 18 сентября 1956 г. В конце сентября представители израильского правительства были приглашены в Париж для продолжения переговоров о возможности совместной акции против Египта.

   22 октября 1956 года во Франции, в Севре состоялось секретное совещание, в котором участвовали: с израильской стороны – премьер–министр Бен–Гурион, генеральный директор министерства обороны Шимон Перес, начальник генштаба Моше Даян; с французской стороны – министр обороны Морис Буржес–Монури, министр иностранных дел Христиан Пино и начальник генштаба Морис Шалль; с британской стороны – секретарь по иностранным делам (министр) Селвин Ллойд и его помощник сэр Патрик Дин.

   Переговоры продолжались 2 дня. В результате был подписан секретный протокол. В точности, как и было указано в «документах 2012», Израиль собирался атаковать Египет, а Англия и Франция вслед за этим – ввести свои войска в зону Суэцкого канала, под предлогом «защиты канала и необходимости разделить враждующие стороны». По окончании войны Израиль намеревался аннексировать весь Синай или, как минимум, его восточную часть по линии Эль–Ариш – Шарм–аль–Шейх.

   Израильские политики опасались обмана со стороны союзников. По настоянию израильской делегации, договор был составлен в письменном виде, подписан и передан каждой из сторон.

   После 24 октября события нарастали как снежный ком.

   В объединенном англо–французском флоте насчитывалось более 130 кораблей и судов. (в том числе 2 французских и 5 английских авианосцев, 1 французский линкор – «Жан Бар», 4 английских и 2 французских легких крейсера, 13 английских и 4 французских эскадренных миноносцев, 6 английских и 12 французских фрегатов, 7 подводных лодок, 11 десантных кораблей, 8 тральщиков, 60 транспортов и другие корабли и суда.) Корабельный состав был объединен в 345–е оперативное соединение, состоявшее из тактических групп целевого назначения: 345.4 – авианосной; 345.5 – десантной, 345.7 – морской пехоты; 345.2 – обслуживания. Для проделывания проходов в возможных минных заграждениях была создана корабельная тральная группа.

   Часть кораблей – английские лёгкий крейсер «Newfoundland», эсминец «Diane», два фрегата – «Crane» и «Modeste», а также танкер «Wave-Sovereign», снабжавший их топливом – действовали в Красном море южнее Суэца. Там же находился небольшой отряд французских кораблей – 2 фрегата и тральщик, но они патрулировали отдельно от англичан.

   Израильский флот можно было в расчёт не брать – самыми крупными кораблями в нём были 2 эсминца. Предполагалось, что он будет действовать на Красном море, чтобы случайно не попасть под огонь союзников.

   В объединенных военно–воздушных силах насчитывался 461 самолёт. (в том числе 70 бомбардировщиков, 228 истребителей, 81 самолёт–разведчик и 82 транспортных самолёта.) Организационно авиация была сведена в пять авиакрыльев: два бомбардировочных, смешанное и два транспортных. Кроме того, на авианосцах 345.4–й авианосной ударной группы базировалось более 290 самолётов. Всего англо–французская авиация имела 751 самолёт.

   Следует, однако, учитывать, что главной ударной силой союзников была авиация, а лучшими машинами англичан и французов были самолёты F-80 американской разработки понёсшие большие потери от МиГ-15 ещё в Корее, а также ещё менее сопоставимые с МиГами «Мистэры» и «Вампиры» национального производства. Палубная авиация англичан была представлена истребителями «Sea Hawk» и «Sea Venom», а французская – и вовсе поршневыми «Корсарами» F4-U7 в количестве 36 штук, плюс 10 TBM «Эвенджер». Авиация Израиля была ещё хуже.

   Современными были английские бомбардировщики «Канберра» и «Вэлиант».

   В качестве десантных войск Англия выделила пехотную и бронетанковую дивизии, три пехотные и парашютную бригады, два отдельных танковых полка, две армейские артиллерийские группы, отдельный полк бронеавтомобилей, шесть отдельных артиллерийских полков и три отдельных пехотных батальона. Общая численность английских войск составляла около 45 тыс. человек.

   Французские войска состояли из механизированной и воздушно–десантной дивизий, отдельной парашютной бригады и отдельного танкового полка. Численность французских войск составляла более 20 тыс. человек. Для высадки вертолётного десанта была создана специальная группа в составе 2 авианосцев «Theseus» и «Ocean» с 22 вертолётами на борту. К высадке готовился 45–й батальон «командос» численностью около 600 человек. 4 октября эти силы провели учение. На этапе подготовки к Суэцкой десантной операции англо–французское командование в различных районах Средиземного моря провело до 10 учений с участием десантных и тральных сил, а 2 учения – с фактической выброской крупных воздушных десантов. Кроме того, было проведено несколько учений по связи.

   При разработке плана операции возникал вопрос о высадках вспомогательных десантов. В частности, планировалось высаживать такой десант в Красном море (операция «Тореадор») в районе Суэца.

   Делая вид, что полностью поглощён переговорами с японской делегацией, Хрущёв преследовал ещё одну цель. Первоначально англо-французская военная операция намечалась на 7 ноября, но в «той истории» союзники сдвинули сроки и начали раньше, 29 октября, пока руководство и ВС СССР были заняты подавлением венгерского мятежа. В этой реальности в Польше и Венгрии всё обошлось без каких-либо выступлений, поэтому Хрущёву пришлось выдумать для союзников своё «полное погружение» в переговорный процесс, чтобы заставить их начать раньше.

   Поспешность и сдвиг сроков англо-французской операции были на руку Хрущёву. Выдвижение союзного флота началось 24 октября, при этом союзники не успевали своевременно привести на театр военных действий линкор «Жан Бар» и силы вторжения, группировавшиеся на Мальте.

   (В реальной истории «Жан Бар» пришёл в порт Лимассол на Кипре лишь 4 ноября, а в район боевых действий вышел только 5-го. Соединение вторжения вышло с Мальты 1 ноября и добралось до ТВД лишь в ночь с 4 на 5. Остальные силы пришли на место уже 29 ноября.)

   Выдвинувшиеся из французских портов союзные силы по пути обогнали возвращавшуюся из Атлантики малым ходом советскую эскадру. Выглядела она не лучшим образом. Атлантические шторма потрепали корабли. Новейшие крейсеры смотрелись как прослужившие минимум лет 20. Крейсер «Дзержинский» тащил на буксире потерявший ход линкор «Новороссийск» – этим и была обусловлена малая скорость эскадры.

   Надменные англичане потешались, показывая пальцами на советские корабли. Некоторые, «особо одарённые», показывали и голые задницы. Стоя на мостике крейсера «Михаил Кутузов», командующий эскадрой вице-адмирал Пётр Васильевич Уваров смотрел в бинокль на эскадру союзников и посмеивался.

   Плетущаяся со скоростью ассенизационного обоза советская эскадра маскировала шумами своих машин шумы 30 подводных лодок, пришедших с Балтийского и Северного флотов.

   Они совершили длительный и тяжёлый переход с Северного и Балтийского флотов. Лодки шли ночами под шнорхелем, заряжая батареи, а днём двигались под водой экономическим ходом 2 узла. Переход занял более двух месяцев, но он того стоил.

   Именно их и дожидалась эскадра несколько месяцев в Атлантике, попутно отрабатывая боевые задачи. Эти лодки были основной ударной силой советской эскадры, тогда как надводные корабли предназначались для демонстративных и отвлекающих действий. Ещё 4 субмарины – трофейные немецкие лодки проекта XXI – уже курсировали между Югославией, Египтом, Кипром и Мальтой, но они пока что выполняли транспортные задачи по доставке советского спецназа, действующего под видом наёмников из «Южного креста».

   Дизельные подводные лодки не могли развить под водой большую скорость на длительное время, поэтому эскадре пришлось имитировать повреждения линкора и организовать его буксировку.

   Советских подводных лодок англичане и французы реально боялись. На этом даже пытались играть американцы – они неоднократно сообщали союзникам о присутствии советских подлодок то в Атлантике, то возле Сардинии. А две американские лодки из состава 6-го флота США – «Хардхед» и «Катласс», несколько раз демонстративно проходили сквозь боевые порядки флота союзников, пугая их до дрожи в коленках. Союзники явно недооценили подводную угрозу, так как у Египта были всего 3 подводные лодки, а подтянуть более серьёзные противолодочные силы они уже не успевали.

   Именно этот вариант и предложил Хрущёву адмирал Кузнецов.

   Никита Сергеевич провёл консультации по телетайпу со всеми участниками будущего Экономического Альянса. В сложившейся ситуации счёт должен был идти на часы, если не на минуты. Нужно было синхронизировать действия всех партнёров.

   Готовность к обнародованию достигнутых в июле соглашений подтвердили все. Хрущёв особенно опасался, не передумает ли Неру. Индийский премьер осудил фактический захват канала Насером, да и вообще Неру был человеком достаточно миролюбивым. Однако он тоже подтвердил, что готов участвовать в игре.

   Дополнительной приманкой для индийского лидера стало конфиденциальное сообщение Хрущёва, предназначавшееся для него одного. Никита Сергеевич по секрету сообщил Неру, что в ближайшее время в СССР будет произведен запуск искусственного спутника Земли. После чего пояснил премьер-министру, что космодром, расположенный ближе к экватору, позволяет запускать более тяжёлые космические аппараты. И предложил создать совместный советско-индийский космодром на территории Индии, а также развернуть совместную космическую программу.

   Тот, кто не представляет себе обычную жизнь Индии 1956 года, не сможет осознать значение этого предложения. По сути дела, Хрущёв протягивал руку дружбы, способную вытянуть полусредневековую аграрную Индию в число мировых лидеров. Немудрено, что Неру тут же ухватился за эту идею.

   Затем Никита Сергеевич связался с Берлином. Ульбрихт подтвердил, что у него всё готово к разграничению Восточного и Западного Берлина, и установлению полноценной охраняемой границы с контрольно-пропускными пунктами.

   Хрущёв также позвонил Королёву:

   – Сергей Палыч, что там у вас с запуском спутника?

   – Ракета готова, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – Установлена на стартовый стол, все командные цепи проверены, всё работает. Осталось только заправить и запустить.

   – Понял. Ждите, – ответил Хрущёв. – Постоянно проверяйте, устраняйте выявленные неполадки, чтобы всё работало как часы. У нас с вами только один шанс.

   – Да в чём дело-то, Никита Сергеич? – спросил Королёв. – К 7 ноября запустить хотим, что ли?

   – Вот чёрт! – хлопнул себя по лбу Хрущёв. – А ведь и правда, вот ведь подгадали проклятые империалисты... Нет, Сергей Палыч, к сожалению, праздник тут ни при чём. Всё гораздо серьёзнее. Большего сказать не имею права, но помните: в случае вашей неудачи может начаться война. А этого мне очень хотелось бы избежать...

   29 октября японская делегация покинула Москву. Итиро Хатояма увозил с собой полностью согласованный и подписанный мирный договор между СССР и Японией, который оставалось лишь ратифицировать в японском парламенте. По поводу ратификации Хрущёв напомнил Хатояме:

   – Не спешите сразу выносить договор на ратификацию. Дождитесь момента, когда мистер Даллес будет очень сильно занят. И не объявляйте повестку дня заседания парламента заранее. Пусть для мистера Даллеса наш договор станет сюрпризом.

   Хатояма слегка улыбнулся:

   – Я сделаю всё, что смогу, господин Первый секретарь.

   В течение сентября-октября египтяне под руководством советских военных специалистов готовились к отражению империалистической агрессии. О строительстве какой-либо долговременной обороны речи не было. На побережье были поставлены минные поля, произведены минные постановки в местах ожидаемого маневрирования кораблей противника, а также вдоль берега были затоплены сваренные из рельсов и связанные между собой стальными тросами «ежи», чтобы затруднить подход к берегу десантных кораблей и высадочных плавсредств.

   Также были размечены позиции ствольной и реактивной артиллерии, и произведена пристрелка участков побережья с этих позиций на случай высадки десанта. Основное внимание при подготовке к вторжению уделялось маскировке и оборудованию ложных целей. Задача была поставлена простая и очевидная: пережить первый удар, сохранить боеспособность войск и техники во время воздушного наступления противника, а затем заманить его в ловушку, создав впечатление кажущейся беспомощности египетских сил, и нанести ответный удар, от которого противник не сумеет оправиться. Гораздо легче сказать, чем сделать.

   Особые меры были приняты на Синайском полуострове, где ожидалось израильское наступление. Особого простора для маневра на Синае нет, даже для хорошо оснащенных современных армий, все равно с дорог лучше не сходить, поскольку – пустыня, да и узкие проходы в горах не дают слишком развернуться. В «той истории» это обстоятельство сыграло на руку Израилю – высадив парашютные десанты в ключевых точках и оседлав перевалы, израильская армия сумела прервать египетские пути снабжения и окружить часть египетских соединений.

   Но, поскольку план действий союзников был известен, а египетской армией на этот раз фактически командовал маршал Рокоссовский, сложный ландшафт Синая удалось использовать в наших интересах.

   На основных направлениях израильского наступления по ночам скрытно были выставлены тысячи противопехотных и противотанковых мин. Стены горных проходов в самых узких местах также были заминированы мощными фугасами. В ключевых местах, где ожидалась высадка израильских десантов, были размещены и тщательно замаскированы многочисленные пулеметные точки и малокалиберная зенитная артиллерия, главным образом – Flak 30 немецкого производства, трофеи Великой Отечественной, из ГДР.

   Генералы на полном серьёзе предлагали Хрущёву по договорённости с Насером усилить авиационную группировку в Египте. Помимо самолётов, уже имевшихся на вооружении египетских ВВС и пилотируемых в основном советскими, а также наиболее подготовленными египетскими лётчиками, Жуков предложил направить в Египет 300 истребителей МиГ, 40 бомбардировщиков Ту–16, несколько дирижаблей радиолокационного дозора, 40 бомбардировщиков Ту–4 с противокорабельными ракетами «Комета», 80 бомбардировщиков Ил–28.

   Все эти самолёты предлагалось покрасить в египетский камуфляж и нанести опознавательные знаки ВВС Египта. Проблема заключалась в том, что до начала военных действий посылать такую армаду было невозможно – сам факт их отправки мог привести в этом взрывоопасном регионе к непредсказуемым последствиям.

   Никита Сергеевич этому предложению поначалу резко воспротивился.

   – Ты что, Георгий, третью мировую войну начать хочешь? – спросил он Жукова.

   Однако самолёты на всякий случай приказал подготовить и сосредоточить на аэродромах Краснодарского края. До начала военных действий в Египет отправились несколько дирижаблей ДРЛО, группа лётчиков – ветеранов Корейской войны во главе с полковником Евгением Георгиевичем Пепеляевым, а также восемь бомбардировщиков Ту-16КС, оснащённых противокорабельными ракетами КС-1 «Комета». Этот комплекс в 1955-м прошёл испытания, но ещё не начал поступать в войска. Хрущёв, зная, какие события предстоят в Египте, распорядился ускорить серийный выпуск. Несколько самолётов головной серии были построены параллельно с проведением испытаний. (АИ, Пепеляев в реальной истории в Египте не был, испытания Ту-16КС начались в августе 1954 года, комплекс был принят на вооружение в 1955-м. В войска серийные самолёты начали поступать в июне 1957 – 124 МТАП ЧФ, но теоретически ничто не мешало послать несколько предсерийных машин в Египет, если о Суэцких событиях было известно заранее.)

   Прямо и открыто послать на помощь Египту свои военные формирования СССР не мог. Это вызвало бы абсолютно лишнюю эскалацию конфликта. Насер изъявлял готовность закупить в СССР, например, истребители МиГ-17, но у него не было подготовленных лётчиков. Да и денег для покупки, в общем-то, тоже не было.

   Хрущёв, Серов и Устинов несколько дней ломали головы, как можно помочь египтянам в такой нетривиальной ситуации. И в какой-то момент Дмитрий Фёдорович вдруг произнёс:

   – Ленд-лиз!

   – Точно! – хлопнул себя по лбу Хрущёв. – И лётчики-добровольцы!

   – Не-а, – сказал Серов. – На Западе в добровольцев не поверят. Лучше – наёмники. Тем более, Насер наших лоцманов уже нанимал.

   Ленд-лиз действительно стал интересным решением проблемы. Военные действия не должны были продлиться долго. По условиям заключённого с Насером соглашения, он оплачивал арендную плату, транспортные расходы, амортизацию техники, ремонт боевых и эксплуатационных повреждений, топливо, боеприпасы и платил зарплату пилотам. Особо была оговорена оплата боевых и эксплуатационных потерь, а также – штрафные санкции за каждый самолёт, уничтоженный противником на аэродромах. Штрафы были прописаны в размере десятикратной стоимости техники. Насер, увидев этот пункт, посерел. Зато бардака в египетских ВВС сразу поубавилось.

   При этом египтяне, согласно договору, оплачивали сразу только зарплату пилотов, потери и штрафы за про...банную технику. Остальное по условиям договора, подлежало оплате египетскими товарами в течение нескольких лет.

   На египетских аэродромах места улетевших в Саудовскую Аравию самолётов заняли макеты. Их количество точно соответствовало численности египетских ВВС. Танки и артиллерия рассредотачивались, тщательно маскировались и заменялись макетами в местах своей обычной дислокации.

   Единственный египетский танкодесантный корабль «Акка» – американский LST-1 класса «Boxer», ещё в начале октября был отправлен в Тунис. Это было частью подготовки к операции, задуманной Рокоссовским. (В реальной истории «Акка» был в числе 50 других кораблей затоплен в фарватере Суэцкого канала, чтобы его заблокировать.)

   История, с 19 июля неумолимо скручивавшаяся, как часовая пружина, готова была распрямиться.

14. Синайская мясорубка

   Израильская операция «Кадеш» началась вечером 29 октября. Руководители ЦАХАЛа каждый раз старались чем-нибудь удивить своих арабских противников. Воображения им было не занимать. Египетские офицеры ожидали стандартного начала военных действий, с артподготовкой из множества стволов, авианалётами, после чего предполагалась массированная танковая атака. Вместо этого израильтяне, кстати, как обычно без объявления войны, потихоньку выбросили в тылы двух египетских дивизий на Синае парашютные десанты.

   Попытались выбросить.

   Поскольку предполагаемые действия ЦАХАЛа для маршала Рокоссовского секретом не являлись – подробное описание военной кампании ему предоставил Иван Александрович Серов – удивлены на этот раз оказались Шимон Перес и Моше Даян.

   Набитые парашютистами израильские транспортные самолёты были встречены над Синаем десятками египетских МиГ-15 и МиГ-17, за штурвалами которых сидели советские пилоты. Их вёл в атаку прославленный ас Корейской войны полковник Евгений Пепеляев, а оперативное руководство воздушным боем осуществлялось с дирижабля ДРЛО. (АИ). Связь была парализована короткими, но интенсивными радиопомехами на основных частотах, используемых Хель Хаавир (ВВС Израиля). Для Моше Даяна ситуация выглядела так, будто самолёты взлетели и растворились в вечерней темноте. Навсегда.

   Срочно поднятые по тревоге израильские истребители обнаружили в пустыне лишь пылающие на песке костры – всё, что осталось от самолётов с десантом.

   Только несколько самолётов, проскользнувших в сумерках мимо истребительного заслона, сумели высадить десант в ключевой точке на перевале Митла. Парашютисты снижались, хорошо видимые на фоне вечернего неба, ещё светлого на западной стороне горизонта. И вдруг по ним с тёмной восточной стороны ударили десятки огненных трасс. 890-й батальон под командованием Рафаэля Эйтана, входивший в 202-ю парашютную бригаду Ариэля Шарона, попал в огневой мешок.

   Самого Шарона там не было, он должен был с основной частью бригады идти на прорыв утром и соединиться с высаженным батальоном.

   Египетские войска под руководством военных советников из СССР удачно провели радиоигру, сумев запутать противника и создать у него впечатление, что часть десантников всё же сумела удачно высадиться, а транспортные самолёты были сбиты уже на обратном пути. Задачей радиоигры было заманить танки ЦАХАЛа на минные поля.

   Утром 30 октября израильские бригады пошли атаку. Первой на соединение со своими десантниками у Митлы затемно двинулась 202-я бригада Шарона. Затем египетские силы прикрытия границы были сбиты со своих рубежей по всему фронту.

   И тут пришёл черёд удивляться евреям. Ринувшиеся в атаку израильские танки начали подрываться на минах. Им пришлось остановиться, и в этот момент их атаковали египетские ВВС. МиГи сбрасывали бомбовые кассеты, снаряженные кумулятивными бомбочками ПТАБ. Их было много. Очень много. В синее небо Синая поднимался дым горящих израильских танков.(АИ)

   Перекрыть все основные направления штурмовой авиацией не удалось. Часть МиГов должна была прикрывать штурмовики от атак с воздуха. На юге по остановившимся на минных полях колоннам израильских танков отработали установки РСЗО БМ-13 и БМ-14. На дороге вблизи Эль-Кунтиллы затанцевали огненные смерчи разрывов.(АИ)

   До Кунтиллы добрались всего 7 израильских танков, сломалось так же много автомашин. В 6 утра 30 октября бойцы 202-й бригады пошли на штурм Темеда. Для их поддержки огнем осталось лишь два боеспособных легких танка АМХ-13, третий просто перевернулся ещё до начала атаки. (Исторический факт. Здесь и далее использована информация с сайта http://historiwars.narod.ru/Index/XXv/aiw/aiw1956.htm)

   40 минут понадобилось израильским парашютистам, чтобы выбить две роты египтян с позиций и заставить их отступить. Потери израильтян, по их данным, составили 4 убитых и 6 раненых, египтяне потеряли более 50 человек убитыми. Через некоторое время Темед атаковали кассетными бомбами 4 Ил-28 под охраной 4 египетских Миг-17, положив сразу больше роты израильтян. (В реальной истории Темед атаковали только 4 МиГ-17, убили трёх евреев)

   В 17 часов группа бригады (две роты пехоты, два танка и нескольких пушек) атаковала Нахле. Оборонявшие его две египетские роты отступили, потеряв 56 человек убитыми.

   Несмотря на понесённые потери, к 22.30 30 октября подвижная группа 202-й бригады вышла к перевалу Митла, рассчитывая соединиться с 890-м батальоном, оставив небольшие гарнизоны в Кунтиле, Темеде и Нахле, а также две трети своих транспортных средств на обочинах дорог. Бригада должна была дожидаться, когда к ней пробьются израильтяне из центрального Синая. (Исторический факт)