Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 176 страниц)

   – Следующая задача – создать твердотопливную межконтинентальную ракету наземного базирования, с дальностью не менее 11000 километров, желательно, несущую несколько боевых блоков и много ложных целей. В перспективе – боевые блоки должны иметь индивидуальное наведение. А главное, товарищи, у этих ракет должны быть мобильные пусковые установки.

   – Сейчас мы ракету долго устанавливаем на стартовом столе, затем долго заправляем топливом, всё это время она хорошо заметна и крайне уязвима. Как только у противника появятся средства космической разведки – а они появятся обязательно – мы окажемся в положении мужика без штанов на площади в базарный день.

   Все рассмеялись. Шутка Первого секретаря сняла напряжение, накопившееся в ходе долгого обсуждения.

   – Противник будет знать, сколько у нас ракет, сколько пусковых позиций, а, главное, будет знать, что мы готовы атаковать, и сможет нанести упреждающий удар, – продолжил Хрущёв. – К тому же устройство наземного старта для вашей ракеты массой в 170 тонн будет огромным, и обойдётся в астрономическую сумму. Следовательно, много таких позиций мы оборудовать при всём желании не сможем. Наша задача, товарищи – защитить страну, а не разорить её.

   – Я предварительно поговорил с руководством Минского автозавода, Борис Львович Шапошник берётся спроектировать многоосный тягач грузоподъемностью до 50 тонн, ему от вас нужно только техническое задание. Нам, товарищи, нужна такая ракета, чтобы после получения приказа в течение 5-10 минут она была приведена в вертикальное положение и подготовлена к старту.

   – Ещё один возможный вариант базирования – подвижный железнодорожный. Здесь основное преимущество – высокая грузоподъёмность и скрытность. Выследить железнодорожный состав среди тысяч других железнодорожных составов будет очень сложно.

   Слегка ошарашенные этим фейерверком идей Королёв и Янгель несколько секунд молчали, пытаясь осмыслить всю глубину и неподъёмность поставленной Хрущёвым задачи. Затем Янгель задумчиво произнёс:

   – Но ведь подвижная пусковая установка тоже очень уязвима.

   – Так её и замаскировать несложно, Михаил Кузьмич! – нашёлся Хрущёв. – Да и поди попади в подвижную установку, если она выходит на патрулирование и ездит по позиционному району большой площади. Кроме того, ракет у нас пока нет, и поначалу их будет очень мало. А пусковых установок можно наделать побольше. Положить на них макеты ракет и пустить на боевое патрулирование. Тогда для воздушной и, в перспективе, космической разведки противника, у нас будет солидная ракетная группировка. А мы постепенно будем наращивать количество боевых ракет.

   – А уж если мы хотим сделать по-настоящему защищённую пусковую установку, давайте упрячем ракету в вертикальную шахту, и пусть она прямо из шахты и стартует.

   – Никита Сергеич, – вмешался Устинов. – Идея с мобильными установками, безусловно, интересная, но разработка шасси такой грузоподъёмности займёт года два. Ещё год – разработка пусковой установки на этом шасси. А американцы летают над нашей страной уже сейчас. Если мы собираемся водить их за нос, можно попробовать наладить выпуск ложных пусковых установок в виде буксируемых полуприцепов. Но вот подходящей по размерам ракеты у нас пока нет.

   – Совсем нет? – удивился Хрущёв.

   – Сейчас у нас есть только ракета средней дальности Р-5. Она уже имеет длину более 22 метров. Её характеристики американцам известны, – пояснил Устинов. – Если мы возьмём её как основу для "обманки", придётся приставить к ней две дополнительные ступени, чтобы она выглядела как межконтинентальная. Иначе американцы по её размерам на аэрофотоснимках вычислят объём баков и поймут, что мы их обманываем. Но при этом длина ракеты будет такая, что на полуприцеп её уже не положить. Она и так превышает допустимую длину для движения по обычным дорогам. А если автопоезд с ракетой не сможет ездить по обычным дорогам, смысла в такой мобильности нет. Автопоезд по грунтовым дорогам передвигаться не сможет. Строить для него специальные дороги – дорого, а потому – неэффективно.

   – А если Борис Львович сделает подходящий транспортёр повышенной проходимости? – спросил Хрущёв.

   – Тогда – другое дело. Но первые образцы такого транспортёра мы получим не раньше, чем через три года, – напомнил Устинов. – А ведь нужно ещё произвести хотя бы штук сто таких пусковых установок. Это ещё минимум год.

   – Можно оборудовать достаточное количество ложных стационарных стартовых позиций, – продолжил Дмитрий Фёдорович. – Это проще. Делаем макет стартового стола подходящего размера, рядом – капонир длиной метров сорок, ставим надувные макеты нескольких машин с кунгами, макет подъёмного крана, установщика... Когда мы получим от ПВО предупреждение о пролёте самолёта-разведчика, будем устанавливать на столах макеты ракет.

   – В этом есть смысл, – добавил Михаил Кузьмич Янгель. – Несколько из этих позиций можно оснастить настоящей техникой, и тренировать на габаритно-весовых макетах стартовые расчёты. Но это позже, к тому времени, когда наша межконтинентальная ракета уже будет проходить испытания.

   – Годится, – кивнул Хрущёв. – А то у нас сейчас задница совсем голая. А так хоть пыль в глаза американцам пустим. Михаил Кузьмич, сможете выделить нескольких конструкторов, чтобы макеты выглядели как можно более похожими на реальную ракету и стартовый комплекс?

   – Конечно, Никита Сергеич, сделаем, – ответил Янгель.

   Идея с пуском из шахты встретила у Королёва и Янгеля осторожное недоверие. Отказать Первому секретарю ЦК сразу они постеснялись, обещав подумать и сообщить позже.

   – Подумайте, подумайте, – усмехнулся Хрущёв, – А чтобы лучше думалось, я вот вам тут картиночку припас... – он вытащил из папки схему ракетной шахты в разрезе, позаимствованную в "тех документах".

   Даты на схеме не было, а вот пояснительные надписи были выполнены на английском.

   – Это что же, американы такой проект уже прорабатывают? – Королёв явно был неприятно удивлён.

   – Ну, как видите, – Хрущёв рассчитал точно, учтя психологию Главного конструктора.

   Королёв всегда хотел быть первым. Во всём. Сейчас Хрущёв передал ему брошенный американскими конкурентами вызов, и Сергей Павлович этот вызов принял.

   – Покажу Бармину, – Королёв сунул схему в свою папку с документами. – Надо посчитать, но, думаю, мы такое тоже сможем сделать. [18]

     – Подождите... Так что же, на базе Р-11 мы лодочную ракету делать не будем? – спросил Янгель.

   – Думаю, что всё-таки будем, Михаил Кузьмич, – ответил Хрущёв. – И ракетную лодку на базе проекта 611 Николаю Никитичу сделать придётся. Но – пока одну. Опытную. Мы пока слишком мало знаем об особенностях размещения столь мощных ракет на лодке, о возможных проблемах со стартом и стабилизацией. А главное – твердотопливной ракеты у нас пока нет, и в течение ближайшего года-двух точно не будет. Так что как минимум одна опытная лодка нам понадобится. На базе 611 проекта и уже отработанной Р-11 мы сможем сделать её в течение этого года, а в следующем проведём первые учебные стрельбы с борта лодки.

   – А как же с нашей межконтинентальной Р-7? – спросил Королёв. – Неужели мы от неё откажемся? Год работы насмарку?

   – Не откажемся, Сергей Павлович, – ответил Хрущёв. – По тем же причинам. Я, безусловно, верю, что Вам удастся сделать твёрдотопливную межконтинентальную ракету. Но не верю, что вы сможете сделать её с нуля раньше, чем вашу Р-7, не имея опыта проектирования таких ракет. А чем раньше мы получим пугало для Америки, тем легче нам будет потом с ними разговаривать. К тому же, я вижу для Р-7 очень большое будущее в несколько ином качестве. Из неё выйдет замечательная космическая ракета-носитель. Так что, Сергей Павлович, делайте Р-7, но следующая ракета пусть будет твёрдотопливной.

   26 января 1954 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами дальнего действия и разработке на базе этих работ большой подводной лодки с реактивным вооружением". А следом, 28 января, вышло второе Постановление: "О создании баллистической ракеты межконтинентальной дальности". [19]

15. Посвящение в Тайну

   Разбираясь с проблемами обороны страны, читая доклады аналитиков Генерального штаба, Хрущёв всё больше чувствовал, что ему необходимы грамотные советники. Одному человеку невозможно охватить весь спектр вопросов управления целой страной, тем более, такой огромной страной, как СССР.

   Никита Сергеевич пришёл к выводу, что для успешного решения поставленных задач ему так или иначе придётся расширить круг лиц, допущенных к Тайне, ещё хотя бы на двух человек. Он долго размышлял, выбирая, кому можно доверить столь взрывоопасную информацию. Ему нужен был советник по науке, и ещё один – по экономике.

   На роль советника по науке Хрущёв выбрал академика Мстислава Всеволодовича Келдыша. А вот с экономикой было сложнее.

   Экономическое образование было у Дмитрия Трофимовича Шепилова. Он уже был доверенным лицом Никиты Сергеевича, но вот его будущее участие в антипартийной группе Молотова-Кагановича всё ещё останавливало Хрущёва от посвящения Шепилова в Тайну.

   В конце концов, Хрущёв выбрал Алексея Николаевича Косыгина. Выбор был нелёгким. В 1964 году "той истории" Косыгин одобрил отстранение Хрущёва. Однако он не был среди основных заговорщиков, а в 1957 году он против Хрущёва не выступал.

   В то же время Косыгин был одним из самых компетентных и эффективных руководителей СССР. При нём страна достигла высшей точки экономического могущества. И как раз после отставки Косыгина в 1980м экономика страны начала испытывать затруднения, которые стали одной из предпосылок к развалу мировой системы социализма. Изучая "документы 2012", Хрущёв пришёл к выводу, что чем раньше Косыгин станет Председателем Совета Министров СССР, тем быстрее удастся решить стоящие перед страной экономические проблемы.

   Никита Сергеевич собрал у себя на совещание Косыгина и Келдыша в середине января 1954 года. Когда их пригласили в кабинет Первого секретаря ЦК, кроме Хрущёва там был Иван Александрович Серов.

   Косыгин и Келдыш насторожились – присутствие на совещании представителя госбезопасности в СССР хорошим предзнаменованием не считалось. Однако Серов, поздоровавшись с ними, сказал:

   – Товарищи, я здесь лишь для того, чтобы взять с вас подписку о неразглашении. Вам будет представлена информация особой важности. В совещании я участвовать не буду.

   Косыгин и Келдыш расписались в бланках подписки – для них это было привычно, они давно уже были носителями государственных тайн. Серов забрал бланки и, попрощавшись, ушёл.

   Академик и Зам. Председателя Совета Министров выжидающе смотрели на мрачного Хрущёва.

   – Товарищи, я собрал вас здесь по делу чрезвычайной важности и наивысшей степени секретности, – произнёс Первый секретарь ЦК. – Перед вами – папки с документами, с которые вы изучите позже. Сейчас я прошу вас ознакомиться с первым документом из этой папки. Заверяю вас – это не провокация, не шутка и не розыгрыш. Я представлю все необходимые доказательства.

   Косыгин первым открыл папку и начал читать. Это было то самое письмо, адресованное Хрущёву из 2012 года. Пробежав взглядом первый абзац, обычно невозмутимый Алексей Николаевич ошарашенно вскинул глаза на Хрущёва.

   Келдыш перечитал начало документа дважды, и тоже уставился на Никиту Сергеевича в состоянии глубокого шока.

   – К сожалению, это правда, – мрачно сказал Хрущёв. – Читайте до конца, доказательства я представлю немедленно.

   Келдыш и Косыгин продолжили читать:

   "... Я посылаю Вам всю информацию, какую только смог найти, в надежде, что она поможет предотвратить величайшую трагедию в истории нашего народа. Также я посылаю Вам доступные мне образцы компьютерных технологий и все доступные сведения о научных теориях, схемотехнических решениях и технологических процессах, которые помогут создать в СССР передовые отрасли промышленности, прежде всего – электронной промышленности. Но это – не главное.

   Я заклинаю Вас принять все меры, чтобы не допустить тех экономических, политических и кадровых ошибок, которые привели СССР к гибели. Я собрал для Вас архив документов по политико-экономическим решениям с 1953 по 1991 годы и электронную энциклопедию на жёстком диске компьютера. Прошу Вас внимательно изучить их, а также найти компетентных специалистов, которые помогут Вам принимать взвешенные, тщательно просчитанные решения.

   Я не специалист в области государственной политики, но решусь, исходя из доступного мне знания, дать Вам подсказку. Локомотивом советского общества может стать освоение Дальнего Космоса. На эту мысль наводит небывалый подъём энтузиазма, охвативший весь мир после успешного полёта первого советского космонавта.

   Но общество не может жить одним лишь ожиданием великих свершений. Людям необходимо дать возможность жить так, чтобы при взгляде на западный образ жизни, у них не возникало чувство зависти и собственной ущербности. Вы хорошо начали этот процесс в начале своего правления. Уверен, у Вас получится.

   Самые важные документы, с которыми Вам надо ознакомиться в первую очередь, находятся в /home/alex/Документы/Особая папка. Также обратите первоочередное внимание на папки Экономика, Военная техника, Электроника, Космос, Внешняя политика, Отношения с США, Идеология. В них документы, освещающие проблему более подробно..."

   Ошеломлённые Косыгин и Келдыш прочли письмо до конца. Хрущёв снял с крышки стоящего на столе ноутбука газету, открыл крышку, нажал кнопку, выведя компьютер из спящего режима, и повернул его экраном к собравшимся.

   – Вот вам доказательство, – буркнул Никита Сергеевич. – Это – тот самый компьютер с документами, присланный из 2012 года. И если вы думаете, что это – зарубежная провокация или шутка, вы ошибаетесь.

   – Это – не шутка, – медленно произнёс Келдыш, рассматривая прибор, созданный шестьдесят лет тому вперёд. – Такой уровень технологии в настоящее время недостижим. Я даже не представляю, на каких физических принципах создан этот экран...

   – Жидкие кристаллы, – ответил Хрущёв. – Мне прислали образец для изучения, полное теоретическое описание и всю технологию изготовления. Я передал информацию в НИИ-35. Они сейчас бьются над созданием опытной установки. Слишком много сопутствующих технологий, которые надо изучить и освоить, чтобы создать нечто подобное.

   – Понятно, – кивнул Келдыш.

   – Гладков уже начал делать опытные образцы микросхем, – продолжил Хрущёв, пододвинув Келдышу несколько кремниевых пластинок и готовую микросхему, похожую на кусочек молочного шоколада с медными гребёнками ножек. – Лебедев пытается делать из них работоспособный компьютер. Но сложностей столько, что говорить о каких-то сроках невозможно.

   Келдыш с интересом рассматривал через лупу тончайшую вязь электронных элементов на поверхности кремния.

   – Невероятно! – пробормотал он.

   – Технология – это убедительно, – кивнул Косыгин. – Но всё остальное... Предательство высшего руководства партии?

   Хрущёв повернул ноутбук экраном к себе, пощёлкал мышью, вновь развернул компьютер экраном к Косыгину. На экране был коллаж из 4-х фотографий двух человек – в молодом и пожилом возрасте.

   – Ельцин, Борис Николаевич. В настоящий момент – студент Уральского Политехнического Института, – ответил Хрущёв. – А второй – Горбачёв Михаил Сергеевич. Знатный комбайнёр, в 1948 году награждён орденом Трудового Красного Знамени, сейчас – студент юридического факультета МГУ. Эти два человека в будущем – главные виновники развала СССР и всей мировой системы социализма, проводники реставрации капитализма. Они ответственны за смерть миллионов советских людей в течение 10 лет, последовавших за расчленением СССР на "независимые государства" по границам союзных республик, – слова "независимые государства" Хрущёв даже не произнёс, а с презрением выплюнул, словно кусок гнилого мяса.

   – Советский Союз разделён на части? – деревянным голосом спросил Косыгин.

   – Да, – мрачно ответил Хрущёв. – РСФСР существует в прежних границах.

   – А Украина? Прибалтика, Закавказье, Средняя Азия?

   – Все стали "независимыми". И миллионы русских беженцев оттуда. На Кавказе, в Чечне и Дагестане – непрекращающаяся террористическая война с 1994 года, – Хрущёв сжал кулаки.

   – Это с какого?... – не понял Косыгин. – Их же депортировали?

   – А потом – вернули! Я же и вернул, в 1957 году! – Хрущёв в сердцах хрястнул кулаком по столешнице и скривился от боли. – Поверил, старый дурак, что они – невинно пострадавшие от сталинских репрессий. А они русских похищали и превращали в рабов! В натуральных рабов! Держали силой, в ямах и подвалах и заставляли работать за еду!

   – Твою ж мать.... – обычно невозмутимый, спокойный, как танк, Косыгин в этот раз не сдержался и выругался.

   – Ладно, товарищи, у вас будет время, чтобы изучить документы подробно, – сказал Хрущев.

   – А с этими... предателями... что будет? – спросил Косыгин.

   – Ничего, – ответил Хрущев. – Свои преступления они ещё не совершили. И не совершат! За этим я уже распорядился особо проследить. СССР – правовое государство. Обвинить граждан в преступлении, которое они ещё даже не замыслили, мы не можем. Так что пока ещё товарищи Горбачев и Ельцин продолжат трудиться на стройках народного хозяйства. Но вот на партийные и руководящие посты они не попадут никогда. Такого риска страна себе позволить не может.

   – Разумно, – кивнул Косыгин.

   – На изучение документов у вас две недели, – сказал Хрущев. – После Пленума соберемся снова и обсудим, что делать дальше.

   Косыгин и Келдыш поднялись, готовясь попрощаться.

   – Не забывайте, товарищи, полная секретность, – напомнил Хрущёв. – Жёнам ни в коем случае не говорите.

   – Что, и Нина Петровна не знает? – подколол Келдыш.

   – Нет, не знает, – устало улыбнулся Хрущёв.

   – А кто ещё знает? – уточнил Косыгин.

   – Серов. Трое его сотрудников, которые распечатывают документы. И мой сын Сергей – он эту... посылку... обнаружил, – пояснил Хрущёв. – Ещё Сергей Алексеевич Лебедев – не знает всего наверняка, но, возможно, догадывается. Он исследует присланные из будущего образцы вычислительной техники.

   – А что, прислали что-то кроме этого ... этой ЭВМ? – поинтересовался Келдыш.

   – Да. Два радиотелефона, плоский компьютер, и целый набор электронных компонентов россыпью для изучения, – ответил Хрущёв. – Лебедев из них собрал этакий настольный компьютер, подключил к телевизору. На нём тоже документы распечатывают. Их там огромное количество, по многим отраслям науки и техники.

   – Невероятно, – пробормотал Келдыш. – Можно будет на это посмотреть?

   – Само собой, – кивнул Хрущёв. – С Лебедевым договоритесь. Я его предупрежу. Да! По телефону и в присутствии посторонних – никаких упоминаний. Между собой используем слово "Тайна" – так мы с Серовым зашифровали название темы.

   – Гм... Ничего себе посылка... – произнёс Косыгин. – Как она к вам попала, Никита Сергеич?

   – Сын из института вернулся, и нашёл на полу портфель. Старый такой, потёртый. – ответил Хрущёв. – Внутри оказалась стальная коробка, завёрнутая, кстати, в такой интересный мягкий материал, – он вытащил из ящика стола кусок пузырчатого полиэтилена.

   – Очень интересно, – Келдыш вертел в руках полиэтилен.

   – С ним ещё вот что делать можно, – Хрущёв взял двумя пальцами один из пузырьков и осторожно надавил.

   Пузырёк лопнул с лёгким щелчком.

   – Нервы успокаивает, – объяснил Хрущёв.

   Косыгин тоже взял пальцами пузырёк и раздавил. Келдыш лопнул три пузырька подряд и улыбнулся.

   – Забавно. Действительно, успокаивает.

   Ещё пару минут Первый секретарь ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР и академик, будущий Президент Академии наук СССР увлечённо давили полиэтиленовые пузырьки.

   – М-да... Хорошо, что нас никто не видит, – первым опомнился Косыгин.

   Все трое расхохотались.

   – Надо производство наладить, – улыбаясь, предложил Келдыш. – В нервно-терапевтических целях, для снятия напряжения у ответственных руководителей.

   – Вообще-то, я уже распорядился, – ухмыльнулся Хрущёв.

16. Запасной вариант

   Раздав задания на проектирование баллистических ракет морского базирования и подводного носителя для неё, Хрущёв не успокоился. Никита Сергеевич по-прежнему считал, что в современной геополитической ситуации основным и главным оружием СССР, могущим обеспечить ему суверенитет и безопасность, являются межконтинентальные баллистические ракеты. Он хорошо понимал, что это оружие не для реального применения. Это – ядерное пугало для вероятного противника, напоминание, что отсидеться за океаном теперь не удастся.

   Ракеты у него пока не было, но он не сомневался, что через два-три года ракета у СССР появится. Он верил в организаторский гений Королёва, таланты Янгеля, Макеева и других конструкторов. Но он также понимал, что сама по себе ракета – это ещё не оружие. Для ракетных войск нужна дорогостоящая обслуживающая инфраструктура, а как раз она стоит много дороже, чем сами ракеты.

   Именно поэтому он переориентировал Королёва на создание Р-7 как, в первую очередь, космической ракеты-носителя. Боевая ценность Р-7 как баллистической ракеты была ничтожна – ракета получалась громоздкой, уязвимой на старте, невероятно дорогой и сложной в обслуживании, имела слишком большое время подготовки к запуску. Боевую ракету нужно было делать твердотопливной, относительно дешёвой, и готовой к запуску в течение нескольких минут.

   Разумно ли было в такое сложное время отвлекать лучшего ракетчика страны на создание космического носителя? Никита Сергеевич долго размышлял об этом, и всё же решил, что так будет правильнее. Ознакомившись с документами из будущего, он осознал, насколько важно будет для страны освоение космоса. Он помнил описанную в документах реакцию Америки на первый советский спутник. Он знал, что до 1962 года Америка не доведёт политическую ситуацию до возникновения возможности ядерного конфликта. А до того у страны есть время подготовиться, и его хватит, если начать прямо сейчас.

   А начинать надо с подбора правильных людей.

   Сергей как раз сдал зимнюю сессию, у него были каникулы. Но московская зима не располагала к активному отдыху. Вечером Никита Сергеевич позвал сына к себе

   Когда Сергей пришёл, Хрущёв-старший вытащил из сейфа ноутбук с "документами-2012". Он по привычке продолжал называть его ЭВМ или компьютер.

   – Садись, – сказал он сыну. – Думать будем.

   – О чём, пап?

   – Да совещался я тут с ракетчиками... Умные люди, башковитые, но упёртые. Королёв считает, что большие ракеты должны летать на керосине и кислороде. Глушко с Янгелем тоже за жидкостные ракеты, но на ядовитых компонентах. Энергетика, говорят, лучше у них, – Хрущёв-старший задумчиво почесал сверкающую лысину. – Так-то оно так, да ихнюю энергетику в жидком виде в ракету по несколько часов заливать приходится. За это время разбомбят их американцы нахрен. Да и ядовитая эта хрень сверх всякой меры.

   Сергей покопался в документах.

   – Смотри, пап, Челомей предложит делать ампулизированные ракеты, заправленные на заводе. Такая ракета будет готова к старту через несколько минут. Может, ему эту идею уже сейчас подбросить? Пусть работает.

   – Подбросить можно, – кивнул Хрущёв. – Но это не выход. Точнее, не выход, если целостность ракеты нарушается. Открой-ка список катастроф.

   Сергей открыл файл. Никита Сергеевич забрал у него мышь, прокрутил текст, ища нужные строки – потом, чертыхнувшись, всё-таки раскорячил непривыкшие к клавиатуре пальцы, нажал одновременно Ctrl и F, и напечатал одним пальцем:

К-219

   "Умная машинка" услужливо прокрутила текст, подсветив искомую строку.

   – Видишь? – сказал он. – Читал ведь, а не помнишь. Рванула ракета прямо в шахте. То ли протечка у них была, то ли с американской лодкой они под водой столкнулись... Дело тёмное. Факт тот, что людей и дорогущую лодку мы потеряли. А будь там ракета твёрдотопливная – обошлось бы ремонтом.

   И ещё – я хочу наземные ракеты сделать мобильными. На колёсных транспортёрах или в вагон железнодорожный их упрятать. А на транспортёр жидкостную ракету не положишь, даже ампулизированную – растрясёт ее нафиг.

   Хрущёв-старший подтолкнул сыну мышь.

   – Пошарь-ка, кто у нас твёрдотопливные ракеты в "том будущем " проектировал?

   Сергей поковырялся в файлах и ответил:

   – Надирадзе. Александр Давидович.

   – Та-ак... Уже теплее. Где он сейчас? – спросил Никита Сергеевич, записывая фамилию.

   – Э-э... Твёрдотопливной тематикой занимается с 1948 года. С 1951 года руководит КБ-2 в составе ГСНИИ-642 Минсельхозмаша, – ответил Сергей. – Твёрдотопливными МБР начнёт заниматься с 1958 года, когда перейдёт в НИИ-1

   – Не дело. Долго ждать. Надо его поторопить, – проворчал Никита Сергеевич. – Завтра поручу "боярину" его найти и вызвать. Теперь ещё вот что... Какие ещё есть варианты мобильного базирования для МБР? Ты читал, может вспомнишь? Может, какие-то опытные разработки, которые не пошли?

   – Ну... – Сергей замялся, вспоминая. – Американцы наших ракетных поездов сильно боялись, но это ты и сам знаешь... А, вот! Читал я про воздушный старт, – он порылся в файлах, ища информацию, ругнулся, – Ага, нашёл! В октябре 1974 года американцы запустят ракету "Минитмен-1", сбросив её с транспортного самолёта С-5А. Пуск пройдёт успешно.

   – Интересная идея, – Хрущёв заинтересованно заглянул в экран. – Ракета сколько весит?

   – Двадцать девять тонн с копейками, – ответил Сергей. – У самолёта грузоподъёмность около 120 тонн.

   – Ни хрена себе... Здоровая дура... – Хрущёв-старший пошевелил губами, прикидывая. – Летает, наверное, не быстро...

   – Примерно 900 километров в час, как все реактивные транспортники

   – У нас такого самолёта нет. А когда появится что-то подобное?

   Сергей пошарил по файлам.

   – Ан-22, ОКБ Антонова, 1965 год, грузоподъёмность 60 тонн.

   – Долго ждать... Надо быстрее, – проворчал Никита Сергеевич. – Наверное, опять всё упрётся в двигатели... Кто у нас из авиаконструкторов славится самыми оригинальными идеями? Тут неординарный подход нужен.

   – Пожалуй, Бартини, – поразмыслив, ответил Сергей.

   – Кто такой? Не слышал, – удивился Хрущёв-старший. – В войну он где работал?

   – Сидел он в войну. В Туполевской шарашке.

   – Да... Тогда многие конструкторы сидели..., – нахмурился Никита Сергеевич, записывая необычную фамилию. – Итальянец, что ли?

17. Воздушный старт

   История, дама в целом скучная и нудная, иногда может выкинуть такой фортель, что изучающие её люди потом долго не верят, что подобное вообще возможно. К таким необычным историческим парадоксам, пожалуй, относится и Roberto Oros di Bartini, известный в СССР как Роберт Людвигович Бартини.

   Он был человеком невероятной судьбы – итальянский аристократ, барон, военнопленный, коммунист, эмигрант в Советский Союз, военный лётчик, авиаконструктор, между прочим – комбриг РККА (по-новому – генерал-майор). Далее – заключённый по делу Тухачевского, авиаконструктор в "Туполевской шарашке" ЦКБ-29, освобождён в 1946 году, снова авиаконструктор, учёный-аэродинамик, философ...

   Бартини был, возможно, самым талантливым и уж точно – самым невезучим авиаконструктором Советского Союза – из более чем 60 спроектированных им самолётов лишь один или два строились серийно. Но его идеи опережали время на десятилетия. Он был "тайным вдохновителем" Советской космической программы. Достаточно сказать, что Сергей Павлович Королёв называл Бартини своим учителем.

   Прочитав в "документах 2012" биографию Роберта Бартини, Хрущёв некоторое время сидел молча, пытаясь осмыслить информацию. Сергей тоже молчал, понимая, что отец обдумывает решение.

   – Сколько же всего важного я ещё не знаю... – пробормотал Никита Сергеевич.

   Он записал фамилию Бартини и его место работы в блокнот, жирно обвёл карандашом и дописал рядом: "Вызвать в Москву, немедленно"

   В феврале 1954-го Хрущёв был полностью поглощён целинным проектом, выкроить время для теоретического разговора было невероятно сложно. Но он понимал, что время уходит. Узнав будущее, Никита Сергеевич теперь почти физически чувствовал, как истекают секунды отпущенного ему срока. Между двумя заседаниями он позвал своего помощника – "боярина" Шуйского.

   – Григорий Трофимыч, созвонись с Новосибирским СИБНИА, если там сейчас рабочий день ещё не кончился, – попросил он, – найди там Роберта Людвиговича Бартини, авиаконструктора. Хочу с ним лично поговорить. Сейчас.

   Минут через десять его соединили с Новосибирском.

   Роберт Людвигович Бартини никак не ожидал звонка из Москвы. И уж тем более он был удивлён, когда услышал в трубке голос, который слышал до этого только по радио:

   – Роберт Людвигович? Здравствуйте. Это Хрущёв беспокоит. Можете уделить несколько минут?

   – Д-да... Да, Никита Сергеевич, конечно! – уже более уверенно ответил Бартини. – Чем могу помочь?

   – Можете помочь, Роберт Людвигович, но только разговор не телефонный, – ответил Хрущёв. – Очень нужно, чтобы вы приехали в Москву. Мне необходимо свести вас с некоторыми ответственными товарищами, и обсудить пару вопросов государственной важности. Мой помощник свяжется с вашим руководством, чтобы вам оформили командировку. За вами пошлют самолёт, если погода будет хорошая. Если нелётная – рисковать не будем, поедете поездом.

   – Понял, Никита Сергеевич, – ответил Бартини. – Но мне же надо подготовиться к разговору. Хоть намекните, на какую тему беседовать будем?

   – Понимаю, Роберт Людвигович, но по телефону не могу, – ответил Хрущёв. – С вашей стороны линия не защищена. Давайте так. Вам завтра утром передадут секретный пакет через военных. Просто это самый быстрый способ. В пакете будут все необходимые сведения. А теперь не волнуйтесь, спокойно собирайтесь в командировку. Я вас очень жду. До свидания.

   – До свидания, Никита Сергеевич, – ответил Бартини, и ошарашенно положил трубку под взглядами изумлённых сотрудников. – Это Хрущёв... В Москву вызвал... На совещание... Ничего не понимаю...

   Совещались в кремлёвском кабинете Хрущёва. Помимо Бартини, на совещании присутствовали разработчик твёрдого ракетного топлива Борис Петрович Жуков, и конструктор Александр Давидович Надирадзе.

   Никита Сергеевич радушно приветствовал вошедших в кабинет специалистов, пригласил садиться. Коротко пояснил причину столь срочного совещания. Рассказал о своих сомнениях по поводу МБР на жидком топливе, особенно обратив внимание на уязвимость стационарных наземных стартовых позиций. И, наконец, поставил задачу: