Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 176 страниц)

   Ствол пушки чуть шевельнулся, меняя прицел.

   – Получены данные с беспилотника о месте падения снаряда, – подсказал Грабин.

   Ударил второй выстрел, снаряд в вихре огня унёсся вдаль. Прошло несколько секунд, стволы снова шевельнулись, пушка ударила в третий раз. Не было видно никаких бегающих по позиции солдат, все члены расчёта не покидали боевых машин. Никто не выкрикивал команд, всё происходило словно само по себе, слышно было лишь рычание моторов и грохот выстрелов.

   Прошло ещё несколько секунд – и вдруг загрохотала беглым огнём вся батарея. Огневой налёт продолжался минуты две, не больше. Затем всё затихло.

   – Удачно пристрелялись, быстро, – прокомментировал Грабин. – Теперь смотрите, батарея немедленно сворачивается и покидает позицию.

   Стволы пушек опустились, поднялись в походное положение орудийные платформы, поджались опоры. Пусковая установка беспилотника, машина связи и топопривязчик уже развернулись и уехали, следом за ними убрались и машины с пушками.

   – Здорово, – похвалил Хрущёв, – приехали, обстреляли цель, раз-два и никого нет, ищи ветра в поле. Отлично сработано. Но не великоваты ли такие пушки для поддержки танков?

   – Это для Резерва Главного Командования, Никита Сергеич, – напомнил Жуков. – Тут просто по ходу учений всё немного перемешалось. Для поддержки наступления есть пушки попроще и подешевле.

   Стрельбы зенитчиков, пуски оперативно-тактических, крылатых и баллистических ракет перенесли на второй день. Однако Никита Сергеевич и первым днём остался очень доволен. Он, наконец, увидел целостную, единую картину обновлённых Вооружённых Сил, увидел армию нового типа, уверенно овладевающую сложной новейшей техникой, современными приёмами тактической подготовки. Ему понравилась новая удобная армейская форма, и он, беседуя с солдатами и офицерами, видел, что они тоже довольны происходящими переменами.

   Вечером в вагоне, за чаем, Никита Сергеевич делился впечатлениями, хвалил и благодарил разработчиков и военных специалистов. Устинов с тревогой ждал, что Хрущёв заведёт разговор о том, что артиллерия и авиация не нужны, но Первый секретарь, напротив, говорил о необходимости равномерного развития всех видов вооружённых сил:

   – Не ждите, что страна будет тратить на армию столько, сколько тратилось в первые послевоенные годы. Таких расходов нам не потянуть, – предупредил Никита Сергеевич. – Всё хорошо в меру. Современное оружие – сложное и дорогое. Нет у нас возможности строить по 40-50 тысяч танков. Учитесь воевать экономнее. Для того и принята новая военная доктрина.

   Одной из важных проблем, которые предстояло решать, была организация ПВО сухопутных войск. В 1958 году командующим вновь созданной войсковой ПВО был назначен маршал артиллерии Василий Иванович Казаков. (ПВО сухопутных войск была выделена в отдельный род войск в 1958 г)

   В начале 50-х для защиты войск от воздушного нападения использовалась буксируемая 57-миллиметровая скорострельная пушка С-60, разработанная в конструкторском бюро В.Г. Грабина под руководством Льва Абрамовича Локтева. Пушка имела дистанционное наведение по радиолокатору управления стрельбой, и переводилась из походного положения в боевое за 2 минуты. Досягаемость по высоте составляла 4000 м, по дальности до 6000 м.

   На её основе в 1955 году был разработан самоходный вариант ЗСУ-57-2, в котором 2 пушки С-60 были установлены в бронированной, но открытой сверху башне на шасси танка Т-54.

   В первом варианте ЗСУ-57-2 не имела радиолокационного наведения, к тому же пушка имела ручное обойменное заряжание по 4 снаряда, и могла вести огонь только после остановки. Эти факторы сильно ограничивали её эффективность.

   После совещания по системам ПВО, в начале 1956 года, где было принято решение строить автоматизированную систему ПВО страны, было принято решение о модернизации ЗСУ-57-2, и разработке новых комплексов, ЗСУ-23-4 «Шилка» и ЗСУ-37-2 «Енисей».

   При обсуждении концепции войсковой ПВО, Никита Сергеевич высказал сомнение в необходимости создания трёх сходных ЗСУ, отличающихся калибром и скорострельностью.

   – Что-то я не пойму, вот есть у нас ЗСУ-57-2, ну, моряки тридцатисемимиллиметровку просят, это понятно. Нужна ли нам ещё и третья ЗСУ, 23-миллиметровая? Вроде как «Енисей», судя по предполагаемым параметрам, будет перекрывать высоты до 3000 метров?

   В защиту «Шилки» выступил маршал Казаков:

   – Никита Сергеич, все три ЗСУ друг друга не заменяют, а дополняют – «Шилка» будет поражать самые сложные, низколетящие цели на высотах до 1500 метров, «Енисей» – до 3100 м и ЗСУ-57-2 – до 4000 м. Это позволит создавать эшелонированную провтивовоздушную оборону боевых порядков, когда ЗСУ-57-2 будет выбивать средневысотные цели, «Енисей» составит второй рубеж обороны, а «Шилка» будет работать по тем, которые прорвутся. У неё время реакции и плотность огня наибольшие из всех трёх систем, но совместить плотность огня «Шилки» с дальнобойностью 57-миллиметровых пушек в одном комплексе не получится.

   Доводы маршала Никиту Сергеевича убедили, и работа над новыми ЗСУ началась в 1956 г.

   Для всех трёх комплексов было решено использовать единую систему радиолокационного и оптического наведения, с размещением РЛС на самоходе с пушками. Вместо трёх разных ламповых РЛС была разработана одна, общая, имевшая счётно-решающий прибор на полупроводниковой элементной базе, позже заменённый на полноценную БЦВМ. Но в 1958 году «Шилка» ещё разрабатывалась, а вот появившийся раньше благодаря инициативе и постоянному давлению моряков «Енисей» уже начал поступать в войска и на флот, для вооружения кораблей.

   Так как «Енисей» разрабатывали с самого начала в качестве единого комплекса для флота и сухопутных войск (АИ), его делали как универсальный модуль, который мог устанавливаться и на корабли, и на различные типы гусеничного шасси.

   В итоге комплекс получился не совсем унифицированным – моряки потребовали сделать водяное охлаждение орудий, невозможное для сухопутных войск, так появилась флотская версия «Енисей-Ф». Но на модульный принцип размещения это не повлияло. Зато повлияло на решение делать по аналогичной модульной схеме и «Шилку».

   В «той истории» ЗСУ-37-2 «Енисей» была унифицирована по шасси с ЗРК «Круг», т.к. предполагалось использовать её совместно с этим ЗРК как его средство самообороны. Так как «Енисей» появился заметно раньше, было принято решение установить и его и «Шилку» на одно и то же шасси самоходной установки СУ-100П. Более тяжёлую и спроектированную раньше ЗСУ-57-2 сделать в виде такого же модуля не вышло, да и для шасси СУ-100П она была велика.

   Пока шла разработка единой РЛС наведения, был проведён первый этап модернизации ЗСУ-57-2. Она получила радиолокационное наведение от той же станции РПК-1 «Ваза», что использовалась для наведения буксируемых пушек С-60. Для связи РЛС с самоходками был использован радиоканал со скачкообразным изменением частоты. Позднее, в 60-х, когда формировалась единая АСУ ПВО, все зенитные установки сухопутных войск были оснащены цифровой аппаратурой шифрованной связи.

   После модернизации ЗСУ-57-2 получила обозначение ЗСУ-57-2М2 и новую башню. Теперь РЛС стояла непосредственно на самоходе, обеспечив каждой ЗСУ автономность работы. Также пушки получили автоматическое заряжание. Эти меры увеличили эффективность, хотя оставалось ограничение на длину непрерывной очереди по перегреву.

   Также для 23-мм и 37-мм зенитных пушек были разработаны бронебойные подкалиберные снаряды с карбидовольфрамовым сердечником и отделяющимся поддоном.

   На 1958 год в войсках уже имелись буксируемые зенитные пулемётные установки с 2-мя и 4-мя пулемётами КПВ конструкции Владимирова. 14,5-мм пули КПВ были весьма эффективны против вертолётов, а досягаемость по дальности и высоте составляла 2000 м. С учётом необходимости обеспечить их действия в условиях применения ядерного оружия было предложено устанавливать их на шасси БТР-152М2, имевшего закрытый кузов и фильтровентиляционную установку. (АИ) Для прицеливания и поиска воздушных целей такие БТР оснащались командирской башенкой и зенитным панорамным перископом.

   В дополнение к ЗПУ проектировалась двухствольная 23-миллиметровая зенитная установка ЗУ-23-2. Она не имела радиолокационных средств наведения, и потому обеспечивала только заградительный огонь. Зато она оказалась неожиданно эффективной при действиях по наземным целям. Её устанавливали на грузовики, бронетранспортёры БТР-152 всех модификаций, а также её пушками по отдельности оснащали первые варианты «ганшипа» Ан-12Ш, вместе с 57-мм пушкой С-60. (АИ) ЗУ-23-2 поступила в войска в 1960 г.

   Помимо малокалиберной зенитной артиллерии для ПВО сухопутных войск разрабатывались зенитно-ракетные комплексы различного назначения. С начала 1958 года (в реальной истории – с 1960 г) была начата разработка лёгкого ЗРК «Стрела-1», порученная Александру Эммануиловичу Нудельману, и переносного ЗРК «Стрела-2», который разрабатывал Борис Иванович Шавырин. Работа только началась, поэтому Хрущёву показали лишь полноразмерные макеты ракет и уменьшенную модель пусковой установки, размещённой на шасси разведывательной машины БРДМ-1, выпускавшейся с 1956 г (в реальной истории устанавливалась на шасси БРДМ-2)

   «Стрела-1», размещаемая на БРДМ, должна была наводиться на цель с помощью оптикоэлектронной системы наведения, обнаруживавшей контрастную тёмную цель на светлом фоне неба. Это делало её практически нечувствительной к большинству существовавших в то время помех. ПЗРК «Стрела-2» предполагалось оснащать более привычной ИК ГСН.

   Обе ракеты разрабатывались с учётом возможности в будущем применять их в составе ракетно-артиллерийских комплексов, с 37-мм или 23-мм пушками от уже разработанных ЗСУ.

   Кроме этих лёгких комплексов, постановлением ЦК и Совета Министров от 15 июля 1957 г (АИ, в реальной истории – от 18 июля 1958 г) предусматривалась разработка двух ЗРК дальностью действия 30 и 50 километров, получивших обозначения 2К12 «Куб» и 2К11 «Круг». В отличие от уже освоенного С-75 это были подвижные системы, предназначенные для прикрытия войск на марше. Вести огонь с ходу они не могли, но были способны быстро выйти в заданный район и прикрыть его от атаки с воздуха.

   Анализируя историю разработки обоих ЗРК, Хрущёв пришёл к выводу, что сделанная в обоих случаях ставка на зенитные ракеты с прямоточными двигателями была ошибочной. Создаваемая с нуля прямоточка требовала 5-6 лет отработки. К тому же, в отличие от ПКР, зенитная ракета в полёте активно маневрирует с большими углами атаки, что может приводить к срыву потока и помпажу двигателя.

   Поэтому, когда ему в июле 1957 года принесли проект постановления для утверждения в ЦК, Никита Сергеевич проявил свой знаменитый волюнтаризм:

   – Нафиг эти прямоточки, накувыркаются с ними что Грушин, что Люльев! – заявил он Устинову и Дементьеву, принесшим ему проект постановления.

   – Никита Сергеич! – взмолился Дементьев. – Но ведь прямоточный двигатель едва ли не самый выгодный по соотношению энергетика / стоимость! Мы же всё просчитали!

   – Угу. Всё... Гладко было на бумаге, да забыли про овраги... – буркнул Хрущёв. – Нам эти комплексы нужны не через 10 лет, а хотя бы года через 4-5.

   – Да почему же 10 лет? – удивился Пётр Васильевич. – Чего там такого сложного? Сделали же Бондарюк с Лавочкиным «Бурю» за три года? А это же машина чудовищных размеров. (4К80 «Буря» в июле 1957 года как раз вышла на испытания, но первый удачный полёт, 5-й по счёту, состоялся лишь 22 мая 1958 г)

   – Да не сравнивайте вы жопу с пальцем! – ответил Никита Сергеевич. – «Буря» должна летать вот так – он показал рукой плавный установившийся полёт. – А зенитная ракета будет летать вот так, – он изобразил хитровывернутую траекторию, едва не ткнув пальцем в нос Дементьеву. – И хер его знает, как ваша прямоточка в таких условиях будет работать. Вы лучше меня знаете, что такое срыв потока в двигателе.

   – «Бурю» закрывайте нафиг, после одного-двух успешных пусков, – продолжил Хрущёв. – Технологию титана и астрокоррекцию на ней отработали – и хватит. Деньги на неё тратить не будем, смысла нет. Баллистические ракеты делают то же самое.

   – Насчёт зенитных ракет для «Круга» – пусть для него Грушин попробует американский «Talos» скопировать, тот, хотя бы, уже точно летает. С ним я сам поговорю, и Серову дам поручение посодействовать добычей информации, а если повезет, то и железок. Торопова на «Куб» ставить вообще не надо, – решил Никита Сергеевич, – Поручим эту работу ОКБ-8, и пусть Люльев выбирает для своей разработки тот двигатель, какой считает нужным, лишь бы заданную дальность обеспечил.

   В части, касающейся ЗКР 2К12 «Куб» он вычеркнул слова «с прямоточным воздушно-реактивным двигателем» и вписал: «с двигателем на усмотрение разработчика». Что же касалось ЗРК 2К11 «Круг», Хрущёв дописал: «желательно разработать аналог уже отработанного вероятным противником изделия RIM-8 «Talos».

   Проектом постановления предусматривалась разработка двух версий ракеты – с радиокомандным и полуактивным самонаведением для 2К11 «Круг» и с полуактивным радиолокационным для 2К12 «Куб». Помня, с каким трудом шла отработка полуактивной ГСН на «Кубе», и как провалилась эта работа при создании «Круга» «в той истории», Никита Сергеевич записал в проект постановления разработку на первом этапе радиокомандной версии обоих комплексов, а отработку полуактивной головки самонаведения предложил вести параллельно, в режиме опытной НИР.

   Правки, сделанные Хрущёвым в проекте постановления, развязали руки и главным конструкторам обоих комплексов – Виктору Васильевичу Тихомирову, который в ОКБ-15 руководил разработкой радиотехнической части ЗРК «Куб», и Вениамину Павловичу Ефремову, зам. главного инженера НИИ-20, руководившему разработкой ЗРК «Круг». Но больше всего повезло разработчикам ракет.

   В758, в девичестве RIM-8 «Talos», к 1958 году была уже более-менее освоена промышленностью – изготавливались опытные партии в несколько десятков ракет для испытаний. Теперь Петру Дмитриевичу Грушину надо было заменить в ней радиотехническую начинку от С-75 на аналогичную, но более современную начинку от «Круга».

   Лев Вениаминович Люльев в ОКБ-8, не связанный более необходимостью «кувыркаться» с прямоточными 3М8, с помощью Бориса Петровича Жукова сделал твёрдотопливную ракету с радиокомандной системой наведения всё от того же С-75, получившую индекс ГРАУ 9М38Р. Ракета была удачно испытана в 1958 г на кораблях флота. (АИ, см. гл. 03-12) Теперь Люльеву нужно было заменить радиоаппаратуру в уже летающей ракете на новую, создаваемую Тихомировым для «Куба».

   Но к лету 1958 года работоспособной аппаратуры ещё не было даже в виде опытных образцов. План разработки предусматривал поставку на полигон станций наведения ракет – к июню 1959 г, а станций обнаружения целей – в 3-м квартале того же года.

   Существовавший на тот момент Донгузский полигон, где предполагалось первоначально проводить испытания, в Оренбургской области, оказался слишком мал с учетом требуемых дальностей пусков ракет.

   Чтобы не тормозить проведение испытаний, начинать их решили на полигоне Владимировка в Астраханской области, одновременно начав строить новый полигон в Казахстане.

   В 1958 г. (АИ, в реальной истории – в 1959-м, все даты сдвинуты на 1 г в минус) группа представителей ГАУ, Донгузского полигона и НИИ-3 ГАУ выбрала для нового полигона район размером около примерно 300 на 100 км в Голой степи Казахстана. Управление полигона и жилой городок расположились примерно в 10 км от железнодорожной станции Эмба. В июле 1959 г. начались первые геодезические и строительные работы, которые проводились под непосредственным руководством Н.А.Рощицского, назначенного начальником полигона. В 1962 году на полигоне была подготовлены наиболее необходимые испытательные и измерительные площадки, штабные и научно-исследовательские помещения, построены первые жилые здания, гостиницы, столовые и другие объекты, после чего полигон признали готовым к проведению испытаний военной техники.

   На второй день руководству показали стрельбы зенитными ракетами по мишеням Ла-17, пуски тактических ракет Р-11 конструкции Королёва и оперативно-тактических твердотопливных «Темп-С» (АИ), разработанных Надирадзе. Затем были пуски королёвских Р-5, Р-1 и Р-2, янгелевской Р-12 и челомеевской крылатой П-6. (В АИ порядок демонстрации изменён, в реальной истории показ начался со старта Р-5 Королёва.)

   Одна за другой ракеты взлетали, поднимая облака дыма и пыли, вырывались из клубящейся тучи и уходили к цели. По громкой связи диктор объявлял:

   – Цель условно поражена, отклонение от точки прицеливания ... – цифры отклонения пока исчислялись километрами, но Хрущёва это не смущало, он знал, что уже на подходе новые гироскопы, и скоро отклонение упадёт до нескольких сотен метров.

   Королёв и Янгель негласно соревновались в борьбе за внимание высшего руководства, но в этот раз их обоих внезапно обогнал Александр Давидович Надирадзе. Всё произошло неожиданно и необычно. Над полигоном появился транспортный самолёт Ан-12, один из нескольких самолётов первой установочной партии. Он шёл в нескольких километрах от места, где размещалась правительственная делегация. Хрущёв подумал, что сейчас ему покажут высадку десанта с нового самолёта, и повернулся к подошедшему министру авиационной промышленности Дементьеву, чтобы спросить.

   – Туда, туда смотрите, – сказал Дементьев. – Эксперимент сложный, быстро повторить не удастся.

   Никита Сергеевич повернулся обратно к самолёту, и вовремя. Из грузовой рампы Ан-12 вытяжным парашютом вдруг вытащило длинный, солидных габаритов цилиндр. Парашют развернул его в воздухе и отделился, цилиндр падал вертикально, отстав от улетающего самолёта.

   – Смотрите, сейчас, – сказал Дементьев.

   Цилиндр вздрогнул, из него брызнуло пламя, отлетела в сторону верхняя крышка, и из контейнера в облаке порохового дыма вынырнула стройная двухступенчатая ракета. Это был «Темп-С», конструкции Надирадзе, точно такой, как только что стартовал с земли, с мобильной пусковой установки на шасси МАЗ-543. Разматывая за собой густой дымный след, ракета устремилась в небо. Над пустым цилиндром тут же раскрылся другой парашют, плавно опустивший его на землю.

   – Вот это да! – Хрущёв не смог сдержать возгласа восхищения. – Невероятно! Это же воздушный старт? Обалдеть... Ну, Пётр Василич, ну, порадовали! Где Надирадзе? – он оглянулся, ища глазами конструктора. – А, вот он! Александр Давидович! Идите сюда, дайте я вас обниму! Ай да Александр Давидович, ай да сукин сын! Вот ведь отмочил!

   Он вскочил с места, колыхаясь, побежал навстречу смущённому Надирадзе, обнял его, и хлопая по спине, ещё несколько раз повторил:

   – Ай, молодец, вот порадовали старика!

   – Ракета поразила условную цель в заданном районе, – донеслось из репродуктора.

   – Как точность обеспечили, Александр Давидович? – успокоившись, спросил Хрущёв.

   – Пока – только путём старта над наземным ориентиром с заранее известными координатами, – признался Надирадзе. – Но вы не волнуйтесь, Никита Сергеич, в Карибском море островов достаточно, стартовым ориентиром любой из них послужить может.

   – Молодец! Хвалю! – Никита Сергеевич с чувством пожал руку конструктора.

   Вечером руководству страны показали проявленные киноплёнки с камер, регистрировавших попадания в мишени. И вот тут Никита Сергеевич обратил внимание, что пушки, оказывается, попадали в цель точнее. Боевые части ракет хоть и летели на сотни и тысячи километров, но при этом и отклонение исчислялось в километрах. То есть, ничего, кроме ядерного заряда, использовать в них было невозможно. Тогда как снаряды пушек ложились прямо рядом с мишенями, а то и попадали в них.

   Хрущёв искренне восхищался успехами ракетчиков, как конструкторов, так и военных. Но каких-либо утверждений о том, что ракетами можно заменить все остальные рода войск, чего опасался Устинов, Никита Сергеевич себе не позволил. Напротив, он подчеркнул:

   – Ракетчики, однозначно, поработали на славу. Но и об остальных забывать нельзя. Будем развивать все рода войск, пусть медленнее, зато равномерно.

   Как Хрущёв и собирался, он посетил НИИ-58 Василия Гавриловича Грабина. Вместе с Грабиным он долго ходил, рассматривая многочисленные экспонаты грабинской коллекции пушек.

   – Потрясающую экспозицию вы собрали, Василий Гаврилович, – сказал Хрущёв, когда экскурсия завершилась. Одно плохо – не видят её люди.

   – А надо? – недоверчиво спросил Грабин.

   – Да хотелось бы. Это же ценнейшая коллекция достижений научной и военной мысли, – ответил Хрущёв. – Есть у меня, Василий Гаврилыч, для вас поручение, или предложение, тут уж как сами решите. Ваша работа по установке морской пушки на колёсное шасси минского завода меня впечатлила. Хочу назначить вас руководителем всего направления самоходной и самодвижущейся артиллерии.

   – У нас сейчас наметилось некоторое отставание в этом вопросе. Буксируемых орудий у нас разработано много, в том числе и вами, – продолжал Никита Сергеевич. – Но возможность применения тактического атомного оружия требует сосредоточить усилия на создании самоходных артустановок, как более защищённых и мобильных. В войну у нас всё больше противотанковые САУ создавались, а сейчас нужны универсальные, для стрельбы с закрытых позиций. Ну, как, возьмётесь?

   – Тема большая и интересная, товарищ Хрущёв, – задумчиво произнёс Грабин, – не знаю, потяну ли, я ведь почти уже пенсионер...

   – Да ладно вам, вы ведь моложе меня, Василий Гаврилыч! – улыбнулся Хрущёв. – Только вот что я хочу вам предложить. Для разработки САУ понадобится участие НИИ-100 (ВНИИТрансмаш), ходовую-то им разрабатывать, вы ж артиллерист.

   – Оно так, – кивнул Грабин.

   – Опять же, ЦКБ-34, ленинградский филиал вашего НИИ-58, сейчас, в связи с изменением структуры корабельного вооружения, получается немного не при делах. А ведь там ценнейшие специалисты по артиллерийскому делу собрались, жалко будет такой коллектив переориентировать полностью на пусковые установки для ракет, – продолжал Хрущёв. – Иванов Илья Иваныч уже тоже предпенсионного возраста товарищ, да и чувствует себя не особо хорошо. (начальник ЦКБ-34, в отставке с 1959 г, умер в 1967 г)

   – В общем, есть мнение перевести вас с частью коллектива НИИ-58 в Ленинград, поближе к НИИ-100 и соединить с ЦКБ-34. Заодно и коллекцию вашу в ленинградский Музей Артиллерии определить можно. А то ведь мало ли, выйдете на пенсию, а преемник ваш, кто его знает, отправит всю эту красоту в металлолом...

   Грабин нахмурился.

   – О как...

   – Обстановка изменилась, Василь Гаврилыч, дорогой, – пояснил Хрущёв. – Вы, конечно, подумайте, не спешите, но я бы вам советовал предложение принять. Здоровья у вас ещё лет на двадцать хватит (Грабин умер в 1980 г). Вы ещё для советской артиллерии сделать много успеете.

   Грабин предложение Первого секретаря выслушал, сразу ответ давать не стал, но обещал подумать. Как ни старался Хрущёв смягчить ситуацию, до Василия Гавриловича всё-таки дошла информация о предложении Устинова передать территорию и производственные мощности НИИ-58 ОКБ Королёва для расширения производства ракет.

   После длительных раздумий он позвонил в Кремль и попросил по возможности соединить его с Хрущёвым. Никита Сергеевич, услышав, что звонит Грабин, тут же взял трубку.

   – Слушаю, Василий Гаврилыч, Хрущёв на проводе.

   – Здравствуйте, Никита Сергеич, – послышался в трубке голос Грабина. – Тут дошли до меня слухи, что некто Устинов хочет меня в отставку отправить, и институт мой ракетчикам отдать.

   – С таким предложением Дмитрий Фёдорович действительно выходил, – признал Хрущёв. – Но я не согласился, учитывая ваш опыт конструктора-артиллериста и ваши заслуги перед страной. Потому и предложил вам переехать в Ленинград. Считаю, что от продолжения вашей работы по артиллерийскому направлению пользы стране будет однозначно больше, чем от любого другого варианта. Свои доводы я вам привёл. Мой вариант и вас не ущемляет, и проблемы ракетчиков решает. Теперь слово за вами.

   – Вот так значит... – задумчиво произнёс Грабин. – М-да... Отомстил, значит, Устинов...

   – Скажем так, пытался, но я не дал, – ответил Хрущёв. – Я понимаю, конечно, что переезжать в Ленинград вам не хочется...

   – Да не в переезде дело, – ответил Грабин. – В Ленинград я как раз поехать могу.

   – Так и поезжайте! За чем дело стало? Условия вам ленинградское руководство обеспечит.

   Грабин мялся, чувствовалось, что он обижен и недоволен, но Хрущёву постепенно удалось его убедить. В результате Василий Гаврилович согласился переехать в ленинградское ЦКБ-34, где возглавил большую тематику по проектированию современных самоходных орудий и миномётов. (АИ)

   Под его общим руководством с 1959 года началась разработка целой линейки САУ, (АИ), позже оформившихся в современные артиллерийские комплексы 122-мм 2С1 «Гвоздика», 152.4-мм 2С3 «Акация» и 2С5 «Гиацинт», 203-мм 2С7 «Пион», 240-мм самоходный миномёт 2С4 «Тюльпан».

   В октябре 1958 г неожиданно для Хрущёва подал в отставку министр обороны Георгий Константинович Жуков. Никита Сергеевич был очень удивлён, он рассчитывал ещё поработать с Жуковым как минимум до 1960-го года.

   – Да в чём дело-то Георгий? – спросил он, прочитав заявление Жукова.

   – Понимаешь, Никита Сергеич, здоровье что-то пошаливать стало, – признался Жуков. – Сам посуди, сколько за год всего случилось: тут тебе и Ливан, и Бирма, и Тайвань, и Ирак с Ираном, и греки с турками передрались. Я из кабинета сутками не выходил, даже спал на диване в министерстве. Вот, видно, сердечко-то и не справилось. Забарахлило. Надо подлечить, а то с больным сердцем какой из меня министр? Случись что, не хватало только окочуриться на боевом посту. Да и неудобно как-то – всех «стариков-аптекарей» в группу Генеральных инспекторов согнал, а сам, в той же ситуации – за место держусь?

   – Озадачил ты меня, Георгий, – произнёс Хрущёв. – Я на тебя рассчитывал, признаться.

   – Вот потому и ухожу, чтобы тебя в решительный момент не подвести, – ответил Жуков. – Назначь вместо меня кого-нибудь помоложе.

   Заявление Жукова Никита Сергеевич подписал, но теперь перед ним встала проблема – кого назначить взамен? Он знал, что в «той истории» Жукова заменил Малиновский, но сейчас ситуация была другой. После долгих размышлений он выбрал на роль министра обороны маршала Андрея Антоновича Гречко. На тот момент Гречко и Малиновский занимали равные посты – первого заместителя министра обороны, но Гречко был моложе, и Хрущёв знал, что он сможет проработать ещё долго. К тому же с Гречко у Хрущёва уже давно сложились дружеские отношения, они вместе ездили на охоту. В общении Андрей Антонович был человеком лёгким, весёлым. (см. С.Н. Хрущёв «Реформатор» )

   Никита Сергеевич обсудил кандидатуру Гречко с остальными посвящёнными «33-го уровня». Возражений не последовало, в том числе и от военно-морского министра Кузнецова, чего Хрущёв, надо сказать, опасался.

   С 1 ноября 1958 г Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко был назначен министром обороны СССР. (АИ)

15. Янтарный свет.

  К оглавлению

   В 1953 году в СКБ-245 была построена первая малосерийная ЭВМ «Стрела». Она проектировалась под руководством главного конструктора СКБ-245 Юрия Яковлевича Базилевского. В её создании принимал прямое и непосредственное участие зам. главного конструктора Башир Искандарович Рамеев.

   После постройки «Стрелы» Рамеев начал проектирование новой ЭВМ, первоначально получившей обозначение М-53. Состоявшееся в декабре 1953 г совещание под руководством Первого секретаря ЦК КПСС, с участием всех ведущих разработчиков ЭВМ, (гл. 01-12) полностью перевернуло подход к проектированию ЭВМ.

   Дело было даже не в использовании полупроводниковой элементной базы. Её на тот момент ещё почти не было, кроме, разве что, купроксных диодов, использованных И.С. Бруком в конструкции ЭВМ М-1. Одна из первых ЭВМ в СССР – М-1, была сразу собрана на полупроводниках. Рамеев разрабатывал М-1 наравне с Бруком, и весь наработанный опыт применил теперь в М-53.

   Но теперь, выполняя решение Первого секретаря об обеспечении совместимости, Рамеев делал ЭВМ 32-х разрядной. (В реальной истории ЭВМ Рамеева была 36-разрядной http://computer-museum.ru/histussr/ural1.htm)

   Невероятно быстрый темп внедрения полупроводниковых технологий даже помешал разработке. В конце 1953 года, когда разработка только началась, в наличии были лишь лампы и купроксные диоды.

   Рамеев при проектировании сразу заложил в конструкцию принцип мелкомодульности. Каждая лампа устанавливалась в шкаф в отдельном съёмном модуле, вместе со своей электронной обвязкой. (как это выглядело, см. здесь http://computer-museum.ru/histussr/ural1.htm).

   Но к началу 1955 года ожидалось появление серийных полупроводниковых элементов, в частности, триодов П1, по которым уже были известны их параметры. Стало ясно, что предложенная конструкция, содержащая около 800 ламп и более 3000 купроксных и германиевых диодов, устарела, не успев родиться. Промышленность уже начала осваивать новую элементную базу на основе кремния (АИ). Рамеев принял единственно правильное на тот момент решение – переделать всю машину полностью с нуля, на диодно-транзисторной логике, сохраняя при этом принятый мелкомодульный принцип монтажа. К концу 1954 года, когда эскизный проект был предъявлен комиссии под председательством М.В.Келдыша, в машине уже не было ни одной лампы (АИ).

   Изначально машина предполагалась чем-то вроде «большого калькулятора», обычным «числогрызом» с разрядностью 36 бит для широкого круга задач, но в первую очередь для инженерных расчетов, отсюда и требование к обработке чисел с высокой точностью. Причем предусматривалась работа также с 18-битными числами и 72-битными числами двойной точности. Упрощение же конструкции было достигнуто за счет одноадресной архитектуры с обязательным естественным порядком выполнения команд, а так же выносом управления на пульт.

   Совещание в декабре 1953-го перевернуло все представления Рамеева о том, как должна работать его ЭВМ.

   При тщательном изучении присылаемых ему, как и другим разработчикам ЭВМ, информационных материалов. Первоначально его заинтересовали системы команд и архитектуры процессоров х86 и ARM. Но вскоре Рамеев понял, что за скромным «x» скрывается целое семейство процессоров с богатой историей.