Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 176 страниц)

   Открытие фестиваля проходило на стадионе в Лужниках. Автобусов не хватало, делегатов доставляли на грузовиках, в кузовах которых установили наскоро сколоченные скамейки. С грузовиками вышла смешная история. На тот момент все грузовики в СССР являлись мобилизационным резервом и окрашивались в зелёный армейский защитный цвет. Такая окраска была утверждена директивой Генштаба.

   Организаторы фестиваля понимали, что для праздника такая окраска не слишком подходит, и предложили раскрасить машины в более весёлые тона. Обратились с предложением к начальнику Генштаба маршалу Соколовскому.

   Маршал проявил понимание, совершенно не возражал, но задал резонный вопрос: а кто и за чей счёт будет перекрашивать грузовики после фестиваля обратно в зелёный цвет? На этот вопрос «фестивальщики» дать внятного ответа не смогли, а без этого маршал своего согласия не давал.

   Шелепин и Семичастный обратились к Хрущёву – другой управы на военных в стране на тот момент не было. Никита Сергеевич решил вопрос сразу и навсегда – цвета грузовиков с 1957 года более не диктовались мобилизационным предписанием. Благодаря этому решению и появились ЗИЛы и ГАЗы с голубыми кабинами и белой мордой, КРАЗы с оранжевыми и песочно-жёлтыми кабинами и прочее цветовое разнообразие. Хотя и оливково-зелёных грузовиков тоже хватало.

   Для проезда колонны грузовиков с делегатами выбрали и перекрыли самые широкие улицы. Поставили вдоль тротуаров заранее заготовленные ограждения, расцветив их разноцветными лентами и воздушными шариками. Грузовики ехали по живому коридору из приветствующих их москвичей, но от машин до зрителей были интервалы в несколько метров – достаточно, чтобы не задерживать колонну.

   Чтобы толпа приветствующих не смяла ограждение и милицейское оцепление, водителям грузовиков было приказано держать скорость не менее 40 км/ч.

   Помимо иностранных делегатов, в Москву съехались тысячи людей со всей страны. Потому в дни фестиваля были открыты для свободного посещения Кремль, парк Горького, ЦПКиО и другие культурные центры столицы, был организован бесплатный показ кинофильмов и мультфильмов во всех кинотеатрах.

   Как и предполагал Серов, гости из Африки и Южной Азии вызывали нездоровый интерес своим необычным внешним видом и одеждой. Хотя сотрудники органов и старались ограничить неформальные контакты, медики подстраховались по-своему – бесплатно раздавали презервативы, огромную партию которых специально заказали на «Красном Треугольнике» в Ленинграде.

   Церемония открытия фестиваля прошла торжественно, вызвав огромный интерес у москвичей. Её специально начали в середине дня (В реальной истории из-за медленного движения колонны по улицам Москвы открытие фестиваля задержалось более чем на 2 часа и началось лишь в сумерках.) Красочное театрализованное действо понравилось всем.

   Ближе к окончанию церемонии в небе появились дирижабли. Их было много. Они медленно кружили над Москвой вокруг стадиона, разбрасывая в воздухе тысячи разноцветных воздушных шариков. Когда красочный парад и концерт закончились, на поле стадиона выехал грузовик с передвижной причальной вышкой. Первым к ней пришвартовался 70-тонный гигант класса «Менделеев». К нему была подвешена вместительная пассажирская гондола.

   Дирижабли забрали большую часть делегатов, в первую очередь – из Африки, Южной Америки, США, стран Карибского бассейна, и прочих капиталистических стран. В Москве остались, главным образом, делегаты из некоторых соцстран, Китая, Индии, Индонезии. Остальных повезли в двухнедельный тур по южным республикам СССР, в основном – по Средней Азии, выбрав для каждого воздушного корабля индивидуальный маршрут.

   Отрепетированные делегатами фестиваля концерты состоялись не в Москве, а Ташкенте, Ашхабаде, хлопководческих колхозах Узбекистана и Туркмении, в Киргизии и в Казахстане. Дирижабли нигде не задерживались надолго – посадка, час или два на очередной концерт – и дальше, в следующий колхоз. Местная самодеятельность также готовилась к их прибытию – гостей встречали организованно, в национальных костюмах, устраивали совместные концерты, где, к примеру, ямайский джаз перемежался киргизскими народными песнями и танцами.

   Делегаты, особенно из США и Европы, были одновременно в шоке и в восторге. А что? Их покатали на дирижабле, показали множество экзотических мест... А то, что двухнедельный марафон по раскалённой солнцем Средней Азии вымотал всех до крайности, и на какое-либо неформальное общение никаких сил уже не осталось – так в путешествии ещё и не то бывает.

   Церемонию закрытия фестиваля разнесли по нескольким городам, устроив телемарафон, чтобы не собирать всех делегатов обратно в Москву. Европейцев провожали в Бресте, африканцев и арабов – в Кишинёве, американцев, впрочем, привезли в Москву и отправили оттуда самолётом, причём закрытие фестиваля в Москве проводили прямо в аэропорту.

   Фестиваль вышел ярким и запоминающимся, при этом «детей фестиваля» практически не было.

   31 июля 1957 года во всех центральных газетах, заняв полный разворот первых страниц, было опубликовано постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О развитии жилищного строительства». Оно предписывало построить в 1956–1960 годах 215 миллионов квадратных метров общей площади жилья. Большинство населения на тот момент ещё жило в комнатах, в коммуналках. Жилой площадью по закону считались только сами комнаты. Кухня, ванная комната, туалет, коридор в жилую площадь не засчитывались, делились на всех обитателей и именовались по официальным документам «местами общего пользования». Обязанности по их обслуживанию также распределялись на всех жильцов.

   С началом строительства серийных панельных домов основой жилого фонда становились односемейные квартиры, а значит, и вся площадь, общая и жилая, становились единой, хотя по документам площади продолжали учитывать раздельно. Но в малогабаритных новых квартирах собственно жилая площадь занимала значительно больший процент от общей площади. В течение 6-й пятилетки 1956–1960 годов, новое отдельное жильё получили около тридцати миллионов человек, почти 15 процентов населения страны.

   Заядлый охотник, Никита Сергеевич любил и ценил хорошие охотничьи ружья, а также различное снаряжение. Обычными партнёрами Хрущёва на охоте были Первый секретарь ЦК КП Украины Алексей Илларионович Кириченко, а также маршалы Василий Иванович Чуйков и Андрей Антонович Гречко.

   Обычно после охоты – удачной или неудачной – друзья-охотники любили похвастаться ружьями, а то и обменяться ими. У каждого была целая коллекция: тут были отечественные «тулки-ижевки», и заграничные-трофейные, разукрашенные насечкой немецкие «Зауэры», бельгийские «Маузеры», английские «Голанд-Голанд». Иногда попадались почти недостижимые, даже для именитых, ружья британской фирмы James Purday and Sons.

   Хрущёв с удовольствием участвовал в этих «ритуальных демонстрациях» ружей, а также и в обменах, но ему больше нравилось наблюдать,за поведением и эмоциями друзей-охотников.

   Чуйков меняться не любил, свои ружья молча отодвигал в сторону. Гречко наоборот, тут же устраивал шумный базар, с наслаждением торговался, нахваливал свои ружья, демонстративно ругал чужие, балагурил. Кириченко на шутки маршала над собой внимания не обращал – для него главным было выменять себе ружьё получше. Хрущёв подыгрывал Гречко, развлекался от души, иногда уличая маршала в мелком жульничестве.

   Серов, хорошо зная об охотничьей страсти Никиты Сергеевича, в 1957 году привёз ему редкостную американскую новинку – необычный прицел с большим полупрозрачным зеркалом – коллиматорный. (http://www.forgottenweapons.com/accessories/nydar-reflex-sight/)

   Хрущёв очень заинтересовался. Сам прочитать английскую надпись на коробке он не смог, попросил жену.

   – Nydar shotgun sight model 47, – прочла Нина Петровна. – Прицел какой-то. Тут я тебе не помощница, сам разбирайся, охотник.

   Американский прицел Nydar – первый из появившихся коллиматорных прицелов для спортивного и охотничьего оружия – для подсветки прицельной марки использовал не лампочку, а систему линз и зеркал, фокусирующую дневной или солнечный свет. Он появился в 1945 году.

   Никита Сергеевич после некоторой возни установил прицел на ружьё, они с Серовым вышли во двор дачи, на солнце. Вскинув несколько раз ружьё, он опробовал хитрую заморскую новинку.

   – Хороша штука, спасибо, Иван Александрович, – поблагодарил Хрущёв. – Вот, поедем на охоту на уток – опробую обязательно. А у нас такие прицелы не делают?

   – Насколько знаю – нет, – ответил Серов. – А жаль, вещь полезная, и в армии мог бы пригодиться.

   Опробовать прицел Хрущёву удалось в августе, на Украине, где у него было любимое место для утиной охоты, близ маленького районного городка Яготин – прекрасное, заросшее камышом озеро, на берегу которого стоял небольшой щитовой домик.

   Роскоши не было: удобства «на два очка» во дворе, освещение – керосиновое, электричество провели только в 1957 году, отдельная спальня – 5-6 квадратов была только у самого Хрущёва, остальные гости спали по двое-трое в одной комнате. Постоянного штата егерей и прислуги не было – охотников возили на лодках с шестом жители окрестных сёл, ради подработки. Охотники за эти услуги расплачивались из собственного кармана, за этим Никита Сергеевич следил строго. (Вот такая была «царская охота». Роскошные охотхозяйства, «охотничьи домики» с участками по несколько гектаров появились позднее, при «дорогом Леониде Ильиче»)

   На самом озере неугомонный Хрущёв заставил местное начальство организовать утиную ферму, где выращивали к столу киевлян уток по новейшей тогда западногерманской технологии, несмотря на то, что охоте утиная ферма мешала.

   – Охота – баловство, – сказал Никита Сергеевич, – а ферма – дело важное.

   Но ещё до охоты, 7 августа 1957 года Хрущёв взял с собой диковинный прицел в ГДР, куда ездил с визитом. Немецкие товарищи заокеанскую новинку тоже оценили, тут же предложили наладить совместное производство коллиматорных прицелов – как для спортсменов и охотников, так и для нужд армии.

   Хрущёв немедленно согласился, подключил к делу ЛИТМО и ГОИ, несколько заводов. Уже в 1958 году в армию начали поступать новые коллиматорные прицелы совместной советско-немецкой разработки.

   Для собственно коллиматорных прицелов – оружейных, чуть позже начали выпускать оптические насадки – магнифиеры, позволявшие увеличивать изображение цели. Такой прицел приобретал достоинства оптического, сохраняя при этом широкое поле обзора и удобство коллиматорного.

   Не похвастаться таким подарком Никита Сергеевич не мог – показал диковинный прицел во время одной из частых встреч академику Келдышу. Мстислав Всеволодович заинтересовался, попросил прицел на несколько дней, показал его специалистам по телевизионной технике, в том числе – Павлу Васильевичу Шмакову.

   Тот как раз работал над проекционными телевизорами, и новинкой, действующей по сходному принципу, живо заинтересовался. Вскоре Келдыш и Шмаков вышли на Хрущёва и Дмитрия Фёдоровича Устинова – как председателя ВПК, с предложением создать авиационный прицел нового типа, совмещающий принципы коллиматорного прицела и проекционного телевизора. Инициативу поддержали министр радиопромышленности Калмыков, главком ВВС Жигарев и министр авиапрома Дементьев. Так началась работа по созданию первого в стране прицельно-навигационного комплекса с индикацией на лобовом стекле (ИЛС), который устанавливался на истребители МиГ-19 и более поздние. (АИ, В реальной истории первые образцы ИЛС появились в начале 60-х)

   К августу появилась и другая проблема – Аллен Даллес снова почувствовал зуд в том самом месте. Несмотря на то, что с июля 1957 года начались полёты по программе «Открытое небо». Долгое многоэтапное согласование списка районов, доступных для воздушного контроля, было закончено в мае 1957 года. В июне стороны обменялись авиаподразделениями воздушного контроля. Под Москвой и в районе Читы приземлились четыре американских RB-50, по два на базу, в США перелетели два советских Ту-4. Аналогично в Норвегии и Италии расположились ещё две пары Ту-4, для контроля соответственно, северного и южного флангов НАТО. Ещё по паре Ту-4 и RB-50 контролировали Центральную и Западную Европу с баз в Западной и Восточной Германии.

   При этом полёты обычных разведчиков на некоторое, впрочем, непродолжительное время, прекратились – «за ненадобностью».

   Первоначально у американцев наблюдалась некоторая эйфория. «Советы» допустили их разведчики на свою территорию! Невероятно!

   Когда проявили первые снимки – эйфория начала медленно растворяться, уступая место осознанию реальности. На снимках были видны танковые парки, аэродромы, заставленные самолётами... По снимкам можно было контролировать армию, убедиться, что она не развёртывается для внезапного нападения, а занимается плановой боевой подготовкой. Но никаких сведений о новых советских разработках программа «Открытое небо» не давала. Как и задумывалось.

   Но космические запуски СССР и начало испытаний Р-7 переполошили всю Америку. Аллен Даллес начал настойчиво предлагать президенту провести несколько разведывательных полётов в район советских полигонов Байконур и Капустин Яр. Он напирал на недавно проведённые доработки самолётов U-2. Их высота полёта была несколько увеличена, а главное – они были покрыты специальной краской, которая якобы поглощала лучи радиолокаторов. Американские локаторы U-2 теперь действительно наблюдали с трудом.

   Лётчики U-2 слегка оборзели, вновь почувствовали себя неуязвимыми. Ещё больше оборзело их начальство – полковники и генералы сами не летали, рисковать жизнями им не требовалось, а результаты выдавать надо было – карьера дороже, хоЦЦА и новый дом в престижном районе, и «кадиллак» последней модели, а то и что-нибудь спортивное-европейское классом повыше американских Muscle Car.

   Сенатские слушания по поводу сбитого над СССР самолёта-шпиона добавили Даллесу седых волос. Однако ему хоть и с трудом, но удалось отбиться от обвинений комиссии. Даллес сослался на параноидальную секретность русских, помешавшую американской разведке своевременно вскрыть наличие на вооружении ПВО СССР ракетных систем с досягаемостью по высоте не менее 20 км. Он также утверждал, что проведённые фирмой «Lockheed» доработки значительно улучшили характеристики U-2, что позволит ему выполнять задания в советском воздушном пространстве без риска быть сбитым. Врал, конечно.

   Специалистам «Локхида» удалось поднять максимальный потолок U-2 с 65000 до 70000 футов, т. е. до 21000 метров. Теперь стационарная система ПВО Москвы действительно не смогла бы его достать. Но Даллес не знал, что в СССР уже испытывается мобильный ЗРК С-75 с досягаемостью по высоте 30000 м.

   Президент сначала противился нажиму Даллеса, не без основания опасаясь, что если русские сбили U-2 один раз, то могут сбить и снова. С другой стороны, обычным разведчикам периодически удавалось внаглую прорываться на несколько сотен километров вглубь территории СССР, особенно на Дальнем Востоке и на Крайнем Севере над Сибирью, прежде, чем перехватчики успевали долететь до этих отдалённых районов.

   Удачный прорыв английской «Канберры» в 1957 году, когда она долетела до Баку, навёл американских военных, а затем и самого Эйзенхауэра на мысль, что в действительности ПВО «красных» и над европейской частью СССР не настолько грозна и непроницаема. (В реальной истории 4 по 9 июля 1956 г. высотными разведчиками было осуществлено 5 прорывов глубиной до 150-350 км по маршрутам: Гродно-Минск-Вильнюс-Каунас-Калининград; Брест-Пинск-Барановичи-Каунас– Калининград. В АИ 5 июля 1956 был сбит U-2, поэтому состоялся только один полёт «Канберры» 4 июля 1956, после чего полёты были приостановлены. ) Да и RB-47, постоянно «щупавшие» советские северные границы, обычно уходили безнаказанными. Хотя и не всегда.

   18 апреля 1955 г в районе островов Беринга и Камчатки два МиГ-15 капитана Короткова и лейтенанта Сажина перехватили RB-47. Коротков атаковал, американский разведчик рухнул в море, экипаж не нашли. Оба наших лётчика были награждёны орденами.

   В том же горячем июле 1956-го в районе мыса Находка группа МиГ-15 обстреляла американский P2V-7 «Нептун». Разведчик сел на воду и затонул, погиб один член экипажа, остальных вытащили американские спасатели, видимо, приводнение было уже в нейтральных водах.

   Были удачные перехваты и позже, в 1958-м и 60-м, о них ещё будет сказано. Пока же президент медлил – посылать очередного пилота на смерть не хотелось. Но, помимо Даллеса, на него начали давить и военные. В конце концов, Эйзенхауэр санкционировал проведение в августе 1957 г. разведывательной операции, получившей наименование «Soft Touch».

   Предполагалось в период с 5 по 28 августа предпринять несколько разведывательных полётов из Лахора, в Пакистане, куда перебазировался отряд «В», для фотографирования советских ракетных полигонов.

   К проведению операции «Soft Touch» готовились и в СССР. О прорыве «Канберры» в 1957 г точной информации в «документах 2012» не было, отчасти потому её и не удалось перехватить. Ну и вообще, «Канберра» – цель довольно сложная для перехватчиков того времени. А вот по всем полётам U-2 списочек с датами и целями имелся, хотя и на английском (http://www.spyflight.co.uk/u2.htm) Кусочки этого списка Иван Александрович Серов и выдавал периодически Сергею Семеновичу Бирюзову под видом агентурных данных.

   Разумеется, и агентурные данные, если таковые были, тоже учитывались. Но с агентурой в Пакистане было пока сложно, потому приходилось уповать на список.

   Ещё в январе Никита Сергеевич просил Грушина и Расплетина ускорить передачу комплекса С-75 на полигонные испытания. Задолго до их начала, с января 1957 г было развёрнуто серийное производство основных компонентов комплекса. Для обеспечения ускоренного оснащения войск зенитной ракетной техникой в 1957 г. промышленности страны предстояло выпустить наземные средства для комплектования 40 позиций ЗРК и 1200 ракет В-750. (Реально так и было, см. http://pvo.guns.ru/s75/s75.htm) Более того, в том же январе ракетой В-750 был сбит Ил-28, переоборудованный в мишень для испытаний другого, «московского» комплекса С-25. Сбили в общем-то вне плана, но именно сбили, а не случайно попали.

   Грушин и Расплетин и сами хотели бы опробовать новый комплекс на реальной цели. Поэтому они несколько ускорили работы, составили более сжатый план экспериментальной отработки. С апреля 1957 г. (в реальной истории – с мая) началась отправка на полигоны первых партий аппаратуры и отдельных боевых средств серийных комплексов СА-75. В октябре 1957 г. планировалось поставить на совместные испытания серийный комплекс СА-75 в полном составе. Но уже в июле (в реальной истории – в августе) начались полигонные испытания опытных образцов. Отличие было в том, что испытания проводились сразу на двух полигонах – в Капустином Яре и на Байконуре. Идея заключалась в создании ракетной засады на обеих основных целях для американских U-2.

   Королёву сама идея соседства зенитчиков с его ракетами поначалу активно не нравилась.

   – Где гарантия, что их изделие не полетит куда не надо? – возмущался Сергей Павлович. – Ракеты, они, знаете, вообще любят гоняться за своими создателями!

   Но приказ есть приказ, тем более – исходящий с самого верха. Зенитчики разместились несколько в стороне от старта «семёрки». Было развёрнуто сразу три опытных комплекса, прикрывавших старт Р-7 с юга, юго-запада и юго-востока. Зоны поражения комплексов частично перекрывались. Когда маршал Бирюзов по указанию Хрущёва показал Сергею Павловичу схему расположения ЗРК и ожидаемого маршрута U-2, Королёв, усмехнувшись, покачал головой:

   – Да тут, Сергей Семёныч, и мышь не проскочит, не то что американы.

   Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не попытался извлечь из ситуации пропагандистскую выгоду. Совсем недавно, после испытаний Р-7 Королёв показывал ему фильм, снятый кинотелескопом КСТ-80, где было показано разделение ступеней ракеты на большой высоте. Готовя операцию по перехвату U-2, Никита Сергеевич мигом смекнул, что раз противник идёт на Байконур, то можно попытаться следить за ним не только радарами, но и кинотелескопом.

   Наводить ракеты КСТ-80 не умел. Зато снять с большой дальности во всех подробностях их попадание в цель – мог. Хрущёв попросил Королёва организовать наблюдение за разведчиком, пояснив, что его интересуют результаты ракетной стрельбы.

   – Вы только представьте, Сергей Палыч, какого ежа в штаны мы американам подложим, когда они начнут врать, что их самолёт случайно заблудился и потерпел аварию над нашей территорией, – сказал он. – А мы всему миру по ONN фильм покажем, как мы его сбили, да ещё и обломки предъявим, как в прошлом году, с серийными номерами. Не отвертятся! И нашему народу покажем, какое грозное оружие у нас имеется. Чтоб свои гордились, а враги боялись!

   Так как радиолокатор 6-сантиметрового диапазона с фазированной антенной конструкции Юрова и электронным сканированием ещё отрабатывался (АИ), для скорости Расплетин предложил сделать станцию наведения ракет 10-сантиметрового диапазона, на уже хорошо освоенных промышленностью лампах.(А это уже факт, первоначально система с 10-см СНР называлась СА-75 «Двина») У этой станции ещё не было аппаратуры селекции целей и системы электронного выстрела. Зато СНР была сделана быстро и уже с апреля 1957 г. она проходила отдельные испытания. (http://pvo.guns.ru/s75/s75.htm) С июля начали пуски ракеты В-750 в замкнутом контуре управления. (В реальной истории – с августа)

   Гостей ждали, и отнюдь не с хлебом-солью. Ну, может быть и с солью, но не на хлебе, а в заряженной берданке.

   (Следующий эпизод написан по данным выложенного в Инете рассекреченного учебника по комплексу С-75 и может содержать ошибки и неточности из-за неправильной интерпретации. Кто что найдёт – поправляйте)

   5 августа 1957 года, рано утром пилот отряда «В» Юджин «Бастер» Иденс (Eugene ‘Buster’ Edens) поднял свой U-2 с аэродрома в пакистанском Лахоре. Он не знал, что несколько советских дирижаблей ДРЛО и наземные радары уже соткали над Казахстаном свою незримую ловчую сеть.

   U-2 поднялся до высоты своего практического потолка – на этот раз снижаться было строжайше запрещено. На этой максимальной высоте он и пересёк советскую южную границу.

   Юджин Иденс внимательно слушал радиопереговоры «красных». В эфире было спокойно, никаких напряжённых голосов, громких докладов, оживления не прослушивалось. Однако, это его не успокаивало. Прошлый раз было так же тихо, но Кармине Вито из полёта над Россией не вернулся.

   Тишина была обманчива. После январского совещания по системам ПВО была начата большая работа по интеграции различных систем обнаружения воздушных целей. Безусловно, до создания общесоюзной сети ПВО было ещё далеко, но появление модемов и радиомодемов позволило провести первые опыты по совместной работе нескольких наземных радаров и дирижаблей ДРЛО с автоматизированным обменом информацией. Для этого использовались разработанные в прошлом году и срочно доработанные для возможности сетевого обмена специализированные ЭВМ «Диана-1» и «Диана-2». К ним, по сути дела, было пристроено второе АЛУ и блок памяти для управления модемом. Грузоподъёмность дирижаблей ДРЛО позволяла разместить на них достаточно тяжёлое и объёмное электронное оборудование.

   В июне-июле 1957 г. проводились первые опыты по отслеживанию воздушных целей несколькими воздушными и наземными пунктами обнаружения с передачей информации между пунктами в автоматизированном режиме.(АИ) При передаче информации уже использовалось шифрование, что облегчалось небольшим объёмом передаваемых данных. Идея реализации автоматизированной шифрованной радиосвязи нашла большое понимание на всех уровнях после массы усилий и нервотрепки, потраченных на создание проводной сети в подмосковных лесах для информационного обеспечения результативной зенитной засады на У-2.

   Эксперименты прошли достаточно удачно, чтобы попытаться применить свежие наработки на реальной цели. Разумеется, в случае отказа расчёты РЛС были готовы перейти на привычный режим команд голосом. На этот случай, чтобы не выдать себя, была разработана система кодированных переговоров.

   Пока же специальные подразделения войск связи вели с американцем сложную радиоигру, имитируя обычные повседневные переговоры, тогда как ЭВМ в небе и на земле бесшумно обменивались кодированными пакетами информации. Все данные стекались в разведывательно-информационный центр (РИЦ) ПВО полигона.

   Из РИЦ информация передавалась непосредственно в дивизионы (комплексы), получившие позывные «Днепр» с порядковыми номерами 1, 2, 3. Офицеры в кабине УВ (кабина управления комплекса С-75), получая данные, объявляли информацию для боевого расчёта голосом, по проводной связи.

   – По данным РИЦ, есть цель, азимут 133, дальность... высота 21 тысяча.

   – Цель один, азимут 133, дальность... подлётное время...

   U-2 плыл в небесной синеве, оставляя высоко в небе белую полоску инверсионного следа. Но он шёл так высоко, что даже эту белую полоску было плохо видно. Внизу проплыли горы Таджикистана, затем Ташкент, слева осталось озеро с непроизносимым для среднего американца названием (оз. Айдаркуль). Теперь внизу расстилалась бескрайняя жёлто-коричневая равнина, рассечённая долиной реки.

   Время от времени на приборной доске вспыхивала и гасла сигнальная лампочка, означавшая, что по самолёту мазнул луч русского радара. По периодичности этих миганий Иденс заключил, что облучающий его радар работает в режиме обзора – он знал, с какой частотой вращается его антенна. Если бы его обнаружили, радар перешёл бы в режим сопровождения, и лампочка светилась бы непрерывно.

   В Кремле, у большой карты, точно так же, как год назад, сидел Первый секретарь ЦК. Время от времени звонил телефон, он брал трубку, слушал, благодарил, и втыкал в карту очередной флажок, помечая текущее положение вражеского разведчика. Линия курса тянулась от границы прямо к космодрому Байконур.

   Самолёт пересёк пустыню, помеченную как Южноказахстанская область, оставил справа по полёту речную долину и город (Кызылорда). Впереди лежала цель – новый секретный ракетный полигон русских. Его точное расположение было неизвестно, примерное – было вычислено по показаниям расположенных в Иране радаров. Но вычислено, как оказалось, достаточно точно.

   – Цель один, подходит к зоне обнаружения СРЦ. (Станция разведки и целеуказания комплекса С-75 – собственный обзорный радар комплекса, индекс П-12 «Енисей»)

   – СРЦ Днепр-2 обнаружить цель. Сектор 120 – 140. Дальность 240. Высота 21 тысяча

   – Цель один, Азимут 133, Дальность 235

   – Цель один, Высота 21 тысяча.

   Лампочка на панели начала вспыхивать и гаснуть в немного другом ритме – самолёт вошёл в зону обзора другого радара.

   – Цель один, азимут 133, дальность... подходит к рубежу подготовки ракет.

   – Дивизион, к бою! Готовить разово шесть.

   – На подготовке шесть.

   Долго искать не пришлось. Далеко впереди маячило сооружение, даже с высоты 21000 метров выглядевшее циклопическим. Гигантские решётчатые фермы и рукотворный бетонный каньон. Иденс проверил всю разведывательную аппаратуру и приготовился снимать. До русского стартового комплекса ещё было несколько минут полёта.

   – Готово шесть.

   – Цель один, подходит к рубежу выхода СНР в эфир.

   – Расчёту – боевая готовность!

   – Принять ЦУ.

   – Передатчик! Произвожу поиск. Антенна!

   (Разогретый заранее передатчик переключён с эквивалента антенны на собственно антенну. С этого момента станция наведения ракет «оживает» и начинает излучать в пространство, тем самым демаскируя комплекс. СРЦ может стоять немного в стороне, а СНР расположена в центре 6-лучевой звезды, по лучам которой установлены пусковые.)

   – Есть цель. РС. (Команда взять цель на ручное сопровождение. По мере приближения сигнал от цели усиливается, после чего можно будет взять цель на автоматическое сопровождение с ручной подстройкой АС-РП, а затем и на полностью автоматическое АС-АП)

   – Есть РС по дальности!

   – Есть РС по углу!

   – Есть РС по азимуту!

   – Цель одиночная, без помех, малоразмерная, приближается.

   – Днепр-2, есть цель, без помех, квадрат... высота 21 тысяча.

   – Внимание, цель захвачена.

   Американец заметил, что лампочка на приборной доске горит непрерывно, тревожным алым светом и понял, что один из русских радаров взял его на сопровождение. Но какой это радар – лампочка сообщить не могла. Иденс проверил аппаратуру радиоразведки, которая записывала все радиосигналы. Потом парни из разведки проанализируют запись и расшифруют частоты, на которых работает этот русский радар. Только тогда можно будет определить, кто же всё-таки оказался таким глазастым и увидел плывущий высоко в небе «невидимый» U-2.

   – Цель – противник. (Нет ответа на запрос системы опознавания «свой-чужой»)

   – АС-РП! (Команда перехода на автосопровождение с ручной подстройкой.)

   – Есть АС по дальности.

   – Есть АС-РП по азимуту.

   – Есть АС-РП по углу.

   Пройдёт ещё несколько лет, прежде, чем в США будет создана аппаратура, автоматически реагирующая на частоту СНР комплекса С-75 и дающая пилоту сигнал тревоги. Пока же комплекс ещё неизвестен противнику, они не знают его характерные частоты, дальность и высоту обнаружения.

   – АС-АП! (Команда перехода на полностью автоматическое сопровождение)

   – Есть АС-АП по азимуту.

   – Есть АС-АП по углу.

   – Метод трех точек!

   – Дальняя .... Ближняя ...! – офицер назвал границы зоны пуска для высоты в 21 км и скорости цели. Цель движется, пока ракета летит к цели, цель успеет приблизиться и войти в зону поражения. За счёт этого границы зоны пуска отстоят от позиции ЗРК значительно дальше, чем границы зоны поражения.

   Сосредоточившись на выполнении задачи, Иденс даже не заметил, что в эфире воцарилась полная тишина. Пилот внимательно смотрел в перископ нижнего обзора, выжидая, когда ракетный старт русских попадёт в прицел его фотоаппарата. Всё его внимание было сосредоточено на объекте.

   – Цель уничтожить тремя, очередью, в гарантированной зоне!

   – Есть уничтожить тремя!

   – Первая готова. Боевое положение.

   – Вторая готова. Боевое положение.

   – Третья готова. Боевое положение.

   Ракеты на пусковых, только что лежавшие горизонтально, направленными в разные стороны, изящным пируэтом, как вертящиеся в танце фигуристки, вдруг синхронно повернулись в сторону цели и приподнялись на угол 45 градусов.