Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 176 страниц)

   Когда Эйзенхауэру доложили об этом, он проворчал:

   – Быть президентом в моём возрасте – слишком большая ответственность. Иначе, ей-богу, поехал бы и нассал этому мудаку в капельницу!

   Никиту Сергеевича не на шутку беспокоило низкое качество промышленной продукции, медленное внедрение новых технологий. 15-16 апреля 1955 года в Кремле состоялось совещание конструкторов, технологов, главных инженеров и директоров заводов, руководителей научно-исследовательских институтов. Участвовали также несколько академиков, и все члены Президиума ЦК. Они сами не выступали, больше слушали других.

   Обсуждалось ускорение научно-технического прогресса и внедрения новых технологий в производство. Предложений высказали множество, но выработать единое мнение и программу действий не получилось. Решили собрать второе всесоюзное совещание работников промышленности через месяц, 16-18 мая в Кремле.

   Разочарованный Хрущёв после апрельского совещания целый вечер думал, а на следующее утро вызвал к себе Косыгина и Серова.

   Они оба присутствовали на совещании, поэтому настроение Никиты Сергеевича было им понятно.

   – Трепотни было много, а толку – чуть, – оценка Хрущёва прошедшему совещанию была резкой, но правдивой. – Алексей Николаич, давай так. Ты в своём аппарате организуй рабочую группу. Все высказанные предложения проанализируйте, выделите все толковые, разделите их на первоочередные и долгосрочные, и сведите в единую программу действий. Потом мы на Президиуме её обсудим, подкорректируем и примем постановление.

   – Я вот тут подумал, – продолжил Хрущёв. – Многие директора предприятий жалуются на неповоротливую систему заявок. Чтобы для нужд предприятия что-то получить, заказывают за год, и вдвое больше, чем нужно на самом деле. Я считаю, надо разрешить предприятиям свободную реализацию сверхплановой продукции и обмен этой продукцией между предприятиями различных министерств. Так же, как колхозам и коопперативам разрешено продавать свою продукцию после выполнения плана госпоставок.

   – А прибыль от реализации предприятиям оставлять будем? – уточнил Косыгин.

   – Ну, а почему бы нет? – пожал плечами Хрущёв. – Будем брать какой-то процент налога с прибыли, а остальное пусть оставляют себе, расходуют на развитие предприятия и общественные фонды потребления, соцкультбыт, инфраструктуру, строительство ведомственного жилья. Мы этак даже не двух, а трёх зайцев убьём – и горизонтальные связи между предприятиями разных министерств организуем, и снабжение предприятий улучшим и ускорим, и рынок товарами насытим.

   – Годится, – кивнул Косыгин, помечая себе в блокнот. – Идея годная. Не то, что твои совнархозы, Никита, уж не обижайся.

   – Да ладно, – махнул рукой Хрущёв. – Признаю, х#йню спорол, мой грех. – Теперь ты, Иван Александрович. Твоя задача – ещё более важная. С твоей помощью будем преодолевать наше самое больное место – низкое качество товаров народного потребления.

   – Это как? – спросил Серов. – Бракоделов арестовывать, что ли? Не, на это я не подпишусь, – он усмехнулся.

   – Нет! С бракоделами будем экономическими методами разбираться, и через Комитет Партийного Контроля, – ответил Хрущёв. – А твоим людям за рубежом даю личное поручение высшей степени приоритета. Следить за всеми новинками в области лёгкой промышленности. Отслеживать новые модели одежды, обуви, бытовой техники, радиоэлектроники. Отбирать по несколько лучших образцов ежегодно, и переправлять в Союз, для копирования и внедрения в производство. Задержка допустима не более полугода для одежды, не более года для обуви и бытовой техники. Это – первый этап.

   – Второй этап, – продолжал Никита Сергеевич, – отбери в Мухинском училище самых лучших, самых талантливых молодых ребят, и подведи их, даже нелегально, к лучшим французским и итальянским дизайнерам. Действуй как хочешь, но организуй. Пусть учатся, перенимают опыт.

   – А ты, Алексей Николаевич, дай поручение Министерству образования, пусть откроют несколько факультетов промышленного дизайна. Эти ребята, что обучатся во Франции и Италии, потом будут преподавать на этих факультетах, готовить наших советских промышленных дизайнеров, – распорядился Никита Сергеевич. – Чтобы через пару лет никаких серых ватников на улицах не осталось.

   – Надо ещё автомобильный дизайн так же организовать, – предложил Косыгин. – Эта отрасль тоже подвержена моде, не дело, чтобы наши люди на драндулетах ездили.

   – Да для нашего народа не худо бы сначала дать возможность вообще купить хоть какой-то автомобиль, – сказал Серов. – Но предложение Алексея Николаевича правильное. Приму к исполнению.

   20 апреля Хрущёв побывал в Польше. Его пригласили в Варшаву на празднование 10-летия подписания советско-польского договора о дружбе. Этот визит был для Хрущёва важен. Из "тех документов" он уже знал, что лидер Польской Объединённой Рабочей Партии и правитель страны Болеслав Берут долго не протянет.[77]  Нужно было срочно подобрать ему замену, так как сменивший его в реальной истории Эдвард Охаб как политик был слабоват. Подходящей кандидатурой был бы Владислав Гомулка, но с июля 1951 года он был арестован по обвинению в «правонационалистическом уклоне».[78]  В разговоре с Берутом Никита Сергеевич спросил прямо:

   – Товарищ Берут, а за что вы Гомулку под домашний арест посадили ?

   Берут, по характеру человек мягкий и незлой, пробормотал:

   – Да я и сам не знаю...

   Однако намёк он понял. Вскоре Гомулка был освобождён, однако к политике его не допускали, как и не выпускали за пределы Польши.

   Хрущёв знал, что, в отличие от Берута и Охаба, Гомулка будет достаточно сильным лидером, чтобы удержать Польшу от антикоммунистических выступлений без вмешательства Советской армии. Поэтому он решил его поддержать.

   В конце апреля в Москву приехала китайская делегация во главе с Чжоу Эньлаем и Лю Шаоци. Визит был приурочен к Первомайским праздникам. 1 мая китайские товарищи вместе с Хрущёвым и другими членами Президиума ЦК КПСС стояли на трибуне Мавзолея. Чжоу Эньлай искренне поблагодарил Хрущёва за предупреждение о готовящемся покушении. Хотя предупреждение пришло по линии КГБ, было ясно, что без указания Первого секретаря ЦК тут не обошлось.

   Затем было несколько дней переговоров, в основном обсуждались народно-хозяйственные проблемы и вопросы экономического сотрудничества. Было принято несколько важных решений по совместным проектам, в том числе, по сельскохозяйственному использованию острова Хайнань и ускорению строительства там сети детских санаториев.

   В конце визита китайских товарищей пригласил для разговора Никита Сергеевич. При разговоре присутствовал также Иван Александрович Серов.

   Хрущёв волновался – предстояло обсуждать очень деликатный вопрос. Чжоу Эньлай и Лю Шаоци выглядели с виду доброжелательно, они были довольны результатами визита.

   – Товарищи, мне необходимо обсудить с вами ряд вопросов чрезвычайно важности, и строго секретных, – произнёс Никита Сергеевич. – Наши товарищи из разведки, – он кивнул на Серова, – сообщили мне, что на них вышел один человек из ближайшего окружения Председателя Мао. Он настаивал на том, чтобы остаться неизвестным. При этом он передал нам документы чрезвычайной важности. Они касаются будущих планов Председателя Мао по трансформации политико-экономической обстановки в КНР. Прошу вас ознакомиться с этими материалами.

   "Документы чрезвычайной важности" подготовили люди Серова на основе "документов 2012". Они тщательно проанализировали ряд выступлений Мао Цзэдуна, выбрав характерные для "Великого Кормчего" обороты речи и выражения. Документы содержали краткий план политики "Большого скачка" и "Культурной революции", перечень принимаемых мер и "прогноз" результатов.

   – А почему этот человек не связался со мной, или с товарищем Лю? – спросил Чжоу Эньлай, принимая папку с документами.

   – Он опасался за свою жизнь, – пояснил Серов. – У него не было уверенности, что вы ему поверите.

   Чжоу Эньлай медленно кивнул и углубился в чтение. Лю Шаоци также внимательно читал документы.

   Закончив читать, Чжоу Эньлай и Лю Шаоци обменялись несколькими фразами на китайском. Их лица оставались непроницаемо-бесстрастными.

   – Мы хорошо понимаем, что это – внутреннее дело китайского народа и Коммунистической партии Китая, – отметил Никита Сергеевич. – Но, по нашему мнению, очень важно, чтобы председатель Мао остался в памяти китайского народа и всего прогрессивного человечества, как великий архитектор нового свободного Китая, а не как сумасшедший диктатор, разрушивший экономику страны и поставивший её народ на грань голодной смерти.

   Лю Шаоци внимательно посмотрел на него.

   – Товарищ Хрущёв, мы очень благодарны советскому руководству за своевременное предупреждение, – ответил он.

   – При необходимости советская сторона готова оказать дружественному Китаю необходимую консультативную и техническую помощь, – подчеркнул Никита Сергеевич. – Хотя мы не сомневаемся, что Компартия Китая может и сама решить этот вопрос.

   – Спасибо, товарищ Хрущёв, – Чжоу Эньлай и Лю Шаоци по-китайски церемонно распрощались.

   В тот же день они отбыли обратно в Пекин.

   – Что думаешь? – спросил Хрущёв у Серова. – Поверили?

   – Да чёрт их разберёт, этих китайцев, – пожал плечами Серов. – Мимика как у холодильника. Посмотрим. События покажут.

   – Думаю, хуже, чем то, что в "тех документах" написано – не будет, – проворчал Хрущёв. – Поживём – увидим.

   Однако несколько дивизий на границе с Китаем в состояние повышенной готовности Никита Сергеевич всё-таки привёл.

31. Реформа Госплана

   Сразу после майских праздников на прием к Хрущёву пришёл академик Келдыш.

   – Вот, знакомьтесь, Никита Сергеич, это – Цветков Виктор Николаевич, доктор физико-математических наук, профессор ЛГУ, сейчас – руководитель лаборатории молекулярной гидродинамики и оптики полимеров Института высокомолекулярных соединений Академии Наук СССР, – представил Мстислав Всеволодович своего спутника. – Он один из крупнейших в СССР специалистов по жидким кристаллам. Первые его работы по этой теме появились еще в 1940м году.

   – Очень приятно, – Хрущёв, всю жизнь тянувшийся к новинкам науки и техники, приветливо поздоровался с Цветковым. – Присаживайтесь, товарищи. С чем пожаловали?

   – Да мы похвастаться пришли, Никита Сергеич, – усмехнулся Келдыш. – Вот, смотрите.

   Он сделал знак Цветкову. Виктор Николаевич вытащил из обычной тканевой сумочки аккуратную плоскую коробочку, примерно 200х150х40 миллиметров, отделанную под дерево и поставил перед Первым секретарём ЦК. Передняя грань коробки была полностью закрыта чёрным глянцевым стеклом. Сверху в углублении корпуса виднелось несколько кнопок и верньеров регулировки. Следом за коробочкой появилась двурогая телескопическая антенна. Её чёрное пластмассовое основание было едва ли не больше коробочки прибора.

   Цветков подключил антенну к гнезду в задней стенке коробочки и нажал кнопку.

   Не веря своим глазам, Никита Сергеевич увидел, как стеклянный экран коробочки полыхнул уже знакомым ослепительным белым светом. А затем на экране сначала мелькнула разноцветная эмблема, а дальше... появилось телевизионное изображение 1й программы Центрального Телевидения.[79]  Изображение было чёрно-белым, довольно-таки размытым и нечётким, как на обычном телевизоре, при этом оно словно состояло из очень маленьких квадратиков.

   – Погодите... это... товарищи! – взволнованный Хрущёв вскочил, затем сел, затем снова вскочил. – Это что? Это телевизор?

   – Да, Никита Сергеич, – ответил Цветков. – Первый в мире жидкокристаллический телевизор[80].

   – Так это же замечательно, товарищи! – Хрущёв обежал вокруг стола и бросился поздравлять Цветкова, радостно тряся его руку. – Виктор Николаевич, дорогой, вот порадовали так порадовали!

   Келдыш с удовольствием наблюдал реакцию Цветкова, смутившегося под напором внимания первого лица государства.

   – Погодите... – вдруг остановился Хрущёв, осматривая коробочку телевизора сзади. – А он что, в розетку не включён?

   – Нет, Никита Сергеич, – ответил Келдыш. – У него внутри – первый советский литий-ионный аккумулятор. Хотя от розетки он тоже может работать.

   – Как... – не поверил своим ушам Хрущёв. – Вы сделали литий-ионный аккумулятор?

   – Да, Никита Сергеич, – кивнул Келдыш. – Вообще-то попытки сделать литиевую батарею начались с 1912 года. Физические принципы хорошо известны, дело – за материалами и системой контроля заряда. Литиевым аккумулятором нужно управлять, иначе он очень взрывоопасен при перезаряде. До недавнего времени в этом и заключалась проблема. Та информация, что передали из ведомства Серова, помогла подобрать правильные сочетания материалов, и осознать необходимость электронного управления зарядом. А остальное было уже делом техники. Микросхему управления зарядом аккумулятора разработали в НИИ-35.

   Ошеломлённый Хрущёв молча присел прямо на край стола.

   – Вот это да!... – произнёс он. – Но... товарищи... Почему именно телевизор?

   – Вообще-то – это самый простой и самый востребованный сейчас электронный прибор с экраном, – пояснил Келдыш. – К тому же его можно использовать как устройство отображения информации для ЭВМ, если не задействовать блок приёма телесигнала.

   – Логично, – пробормотал Никита Сергеевич. – Молодцы, товарищи. Ох, какие же вы молодцы! Так, Мстислав Всеволодович, всех участников разработки представить к правительственным наградам, Виктору Николаевичу – дадим Государственную премию. В НИИ-35 тоже представьте разработчиков микросхем и аккумулятора к Государственным премиям, – уже уверенно, вскочив со стола, распорядился Хрущёв. – Чёрт возьми! Вообще-то такая разработка на Ленинскую премию тянет – ведь превышает общемировой уровень! Да! В ближайшее время выйду в ЦК с предложением восстановить Ленинскую премию[81].

   – Да, а почему изображение чёрно-белое? – спросил Хрущёв. – Вроде же вначале я цветную эмблему видел при включении?

   – Экран цветной, Никита Сергеич, – пояснил Цветков. – А изображение – ну так что Центральное телевидение транслирует, то и принимаем. Трансляция-то чёрно-белая идёт...

   – А можно будет в будущем сделать экран побольше? – спросил Хрущёв.

   На самом деле у самого массового в те годы советского телевизора КВН-49 экран был даже меньше, чем у представленного образца. КВН-49 имел 180-мм круглый кинескоп, экранированный накладкой с прямоугольным окном в центре. При этом площадь изображения в центре кинескопа составляла всего 140в105 мм, поэтому смотрели это чудо техники через наполняемую дистиллированной водой стеклянную линзу.

   Представленный Никите Сергеевичу образец своим экраном даже превосходил по размеру существующие телевизоры.

   – Сделать можно, Никита Сергеич, – ответил Цветков, – но позже, когда телевизор пойдёт в серию, и себестоимость изготовления снизится. А сейчас увеличение размера экрана приведёт к удорожанию телевизора.

   – Как скоро можно ожидать начало серийного выпуска? – спросил Хрущёв.

   – В НИИ-35 спроектировали и изготовили производственные линии для изготовления нескольких типоразмеров жидкокристаллических экранов, – ответил Цветков. – Сейчас одну монтируют на заводе "Электросигнал" в Воронеже. Вторая линия будет работать на ленинградском заводе "Россия". Там же будем налаживать и выпуск телевизоров. В начале следующего года получим первые серийные образцы.

   – Мы обсуждали серийный выпуск телевизоров с Алексеем Николаевичем, – добавил академик Келдыш. – Он очень заинтересовался, и предложил также постепенно наладить производство и на других заводах, где сейчас собирается КВН-49. Нашим образцом уже заинтересовалось руководство Бакинского радиозавода, Киевского завода "Маяк", Новгородского "Кванта"...

   – Осьминину показывали? – спросил Хрущёв.[82]

   – Показывали, он тоже очень заинтересовался, особенно – возможностью приёма передач в цвете, – ответил Цветков. – В США цветное вещание началось в 1953 году, он пока только мечтал об этом, а тут вдруг ему приносят готовый к серийному выпуску цветной телевизор...

   – Осьминин увидел габариты, – вспомнив, засмеялся Келдыш, – и спрашивает: "Как вы в такой маленький корпус сумели лампы засунуть? Не перегреваются?" Виктор Николаевич корпус перед ним открыл, а там – два динамика, трансформатор и плата с микросхемами... Ну, и аккумулятор ещё... Владимира Спиридоновича едва удар не хватил...

   – Молодцы! – рассмеялся Хрущёв. – Порадовали! Ох, порадовали!

   15 мая 1955 года традиционно объявили о подписке на очередной Государственный заём в 32 миллиарда рублей. Хрущёв хотел отменить эту подписку, но в 1955 году обойтись без займа не удалось. В условиях полного отсутствия внешней торговли лишить бюджет 32 миллиардов рублей было слишком рискованно.

   16-18 мая в Кремле состоялось второе всесоюзное совещание работников промышленности. На совещании приняли подготовленную референтами Косыгина программу действий по внедрению достижений научно-технического прогресса в промышленное производство.

   Уже на следующий день после окончания совещания Никита Сергеевич в составе представительной делегации Советского правительства отправился с дружественным визитом в Югославию.

   Отношения СССР с Югославией были разорваны в 1948 году, из-за разногласий Сталина и Тито по вопросу создания Балканской Федеративной Республики путём объединения Югославии, Болгарии, Албании, а также, возможно – Румынии и Греции, если бы в Греции победила коммунистическая оппозиция.

   "Наполеоновским планам" маршала Тито не суждено было сбыться – вначале заартачилась Албания, Болгария тоже не рвалась объединяться, т. к. Тито собирался сделать столицей Балканской Федерации Белград, и никак иначе.

   Затем Тито и Сталин окончательно рассорились, дело дошло до публичной критики, и идея Балканской Федерации была похоронена. Однако именно на этом этапе были посеяны "зубы дракона" между Югославией и Албанией.

   После смерти Сталина возникла благоприятная политическая ситуация для восстановления отношений между СССР и Югославией, чему Хрущёв придавал очень большое значение.

   Прежде всего, Никита Сергеевич считал наивысшим приоритетом единство социалистического блока перед лицом угрозы НАТО. Он часто повторял поговорку: "Гуртом и батьку бить легше!". Также его интересовали экономические успехи Югославии на фоне в целом нерадостного положения в экономиках других социалистических стран. Будучи человеком прагматичным, Хрущёв не стеснялся учиться и перенимать опыт хоть у Тито, хоть у капиталистов, хоть у самого чёрта, лишь бы поднять экономику СССР и обеспечить стране достойное место в мире. Перед визитом он изучил всё, что смог найти по Югославии, а также проштудировал подборку информации из "тех документов". То, что он узнал, повергло Никиту Сергеевича в шок. Он и представить не мог, что в 1995 и 1999 годах страны НАТО будут совершенно безнаказанно бомбить европейское социалистическое государство.

   Анализируя ситуацию, Хрущёв с Косыгиным и Серовым пришли к выводу, что виной тому частично была необдуманная внутренняя политика Иосипа Броз Тито, загонявшая вглубь националистические противоречия многонациональной, как лоскутное одеяло, Югославии, частично – экономическая политика, основанная на бесконтрольном получении западных займов, частично – упорное нежелание Тито присоединяться к Варшавскому договору, вылившееся в 1961 году в создание "Движения неприсоединения"

   Хрущёв также понимал, что лишь развал Варшавского договора и последующий распад СССР создали условия для НАТОвской агрессии в Югославии, иначе НАТО никогда не решилось бы устраивать войну в Европе.

   Он сознавал, что, по сути дела, в югославской трагедии есть значительная доля вины предательского постсоветского руководства России. Постепенно у него выкристаллизовывалась идея восстановления отношений с Югославией и трансформации их в сторону более близкого экономического, а, возможно, и военного сотрудничества.

   Основным оппонентом Хрущёва по югославскому вопросу был Молотов. Упёртость характера не позволяла ему осознать, что мир изменился, и разногласия между странами должны быть отброшены. Молотов объявил Югославию буржуазным государством и требовал строить отношения с ней в соответствии с этим ярлыком.

   Хрущёв, не желая раздувать скандал в Президиуме ЦК КПСС, хотя Молотов его уже изрядно достал своим бараньим упрямством, предложил создать специальную комиссию из нескольких академиков, чтобы они тщательно исследовали вопрос и вынесли "научный вердикт".

   Сейчас это выглядит как анекдот, но комиссию действительно создали. Итогом её работы стало вынесенное 12 мая 1955 года научное заключение: "Югославия – страна социалистическая". Молотов с заключением учёных не согласился и продолжал стоять на своём.[83]

   Теперь, опираясь на "научное заключение" академиков, Хрущёв смог официально положить на мнение Молотова и отправился с визитом в Югославию, мириться с Тито. Само собой, Молотова в поездку не взяли. Помимо Хрущёва, поехали Микоян, Шепилов, Громыко, а также множество советников, главным образом из МИДа.

   Опираясь на информацию из будущего, Хрущёв смог оперативно скорректировать своё поведение во время визита. Выступая с речью в аэропорту, он сумел обойти "острые углы" двусторонних отношений.

   – Мы искренне сожалеем о том, что произошло , – сказал он, – Решительно отметаем все наслоения того периода , признаём, что были неправы, и надеемся, что руководство Югославии и лично товарищ маршал Тито сумеют отбросить личные обиды так же, как мы отбросили наши заблуждения. Мы ценим хорошие отношения с Республикой Югославией и сознаём важность единства всех социалистических стран.[84]

 Растроганный столь искренними извинениями Тито принял советскую делегацию радушно, как самых дорогих гостей. Хрущёв с интересом знакомился с народным хозяйством Югославии, приглядывался, можно ли перенять какой-либо полезный опыт.

   Это была лишь первая встреча с Тито. Никита Сергеевич пока не был уверен, насколько можно ему доверять. Поэтому никакой информацией о дальнейшей судьбе Югославии делиться пока не стал, даже намёками. Ограничились восстановлением дипломатических отношений, обсудили несколько взаимовыгодных проектов промышленного и торгового сотрудничества, пригласили Тито посетить СССР с ответным визитом.

   Совершили небольшую поездку по стране, ещё раз встретились и поговорили с Тито, на чём визит и закончился.

   25 мая 1955 года был опубликован Указ о реформировании Госплана СССР. Его разделили на два подразделения. Одна часть, названная Государственной экономической комиссией Совета Министров СССР по текущему планированию народного хозяйства, сокращенно – Госэкономкомиссия, под руководством первого заместителя председателя Совета министров, председателя Госплана Максима Захаровича Сабурова, занималась корректировкой плана текущего года.

   Вторая часть, собственно Госплан, или Государственная комиссия Совета Министров СССР по перспективному планированию народного хозяйства, занималась составлением плана пятилетки и планированием на более дальнюю перспективу. Главой нового Госплана стал бывший министр нефтяной промышленности Николай Константинович Байбаков.

   На совещании по предварительной организации работы обеих комиссий Госплана присутствовали Хрущёв, Косыгин, Устинов, Сабуров, Байбаков, а также академики Келдыш и Лебедев, и министр радиоэлектронной промышленности Калмыков.

   На этом совещании фактически родилась основа будущей автоматизированной системы текущего и перспективного планирования, которую обрисовали Хрущёв, Косыгин и Келдыш в феврале 1954 года.

   Предложение было воспринято плановиками неоднозначно. Возможностей ЭВМ они не представляли, а потому в перспективы их использования не верили. С другой стороны, они видели всё возрастающую сложность задач текущего планирования и рост числа учитываемых показателей. А, главное, они осознавали, что усложнение системы планирования приводит к нарастанию её отрыва от реальных нужд народного хозяйства.

   Потому предложение Косыгина строить систему планирования на основе удовлетворения плановых заказов потребителей, с использованием сетевой структуры на основе ЭВМ и терминалов, Сабурова и Байбакова заинтересовало. Особенно был впечатлён Николай Константинович. Он был моложе Сабурова и перспективнее как руководитель.

   Лебедев привёз на совещание сразу два своих компьютера и три терминала. Состыковав разъёмы, он наглядно продемонстрировал плановикам работу компьютерной сети.

   – Так это у вас ЭВМ и терминалы в одной комнате стоят, – недоверчиво сказал Максим Захарович Сабуров. – А нам надо со всей страны данные учитывать.

   К этому вопросу Лебедев был готов. При подготовке к совещанию они с Никитой Сергеевичем решили продемонстрировать работу сети с удалённым доступом. Для этого использовались провода обычной телефонной сети, так как передаваемые данные были исключительно текстовыми, и объём данных был относительно невелик.

   Лебедев воткнул в один из серверов заранее проложенный связистами телефонный кабель, затем связался с кремлёвской АТС.

   – Что там, Питер на связи?

   – Да, Ленинград и Новосибирск ждут подключения.

   – Подключайте.

   На чёрном экране компьютера – Лебедев первым оснастил свои компьютеры уникальным на тот момент жидкокристаллическим экраном – побежали зелёные буквы и цифры.

   – Как видите, сейчас мы подключили к серверу другие такие же серверы из Ленинграда и Новосибирска, – пояснил Сергей Алексеевич. – Сейчас они передают подготовленные данные в систему, и информация сразу заносится в общую базу данных. Теперь я могу сразу получить выборку, сколько, например, надо молока для детских учреждений Ленинграда в следующем месяце. На основе этой информации система формирует суммарную плановую потребность в продукции, затем берёт данные по производительности предприятий и формирует заказы на эти предприятия, причём система учитывает географическое расположение заводов, чтобы снизить затраты на транспортировку.

   На совещании постепенно сложилась структура вычислительной сети. По логике она должна была состоять из сети планирования заказов предприятий и сети планирования заказов потребителей. За реализацию первую части взялся Дмитрий Фёдорович Устинов.

   – Мне такая система на оборонных предприятиях нужна как воздух, – пояснил он. – А обкатав её в оборонной промышленности, мы постепенно подключим к сети и все остальные предприятия.

   Основная проблема была в построении сети планирования заказов потребителей. Если в плановых отделах предприятий не было проблемой установить один сервер и несколько терминалов, то для потребительской сети, в идеале, нужен был терминал в каждой квартире. Для 1955 года это была пока ещё фантастика. Тогда в квартирах и обыкновенный телефон был ещё редкостью.

   И тут академик Лебедев вдруг предложил:

   – Товарищи, а ведь у нас есть, считайте, готовая инфраструктура для информационной сети! Как я раньше не догадался?

   – Это какая? – удивились хором все присутствующие.

   – Сеть радиотрансляции! Ведь у нас в каждой квартире есть радиорозетка. Нам же не нужно передавать большие объёмы информации. Всего-то надо передать несколько десятков цифр. Так, короче, делаем простое, дешёвое терминальное устройство, подключаемое в радиорозетку. Связь пустим на высоких частотах, чтобы не мешать радиотрансляции. Схему терминального устройства опубликуем в журнале "Радио", наладим выпуск комплектов радиодеталей для терминалов. На станциях радиотрансляции ставим ретрансляторы, связанные с городским сервером.[85]

    Присутствующие переглянулись.

   – Может получиться, – заметил Косыгин. – Пожалуй, сложнее всего будет приучить население пользоваться этой системой.

   – Вот именно, – проворчал Сабуров. – Вы можете представить пожилого человека, которому придётся пользоваться этаким терминалом? Я вот – не могу. А в сельской местности как?

   – А что, в сельской местности у нас радиотрансляции нет? – возразил Хрущёв. – Есть трансляция. А в новых домах будем радиопроводку прямо при строительстве закладывать. Сегодня же подготовлю постановление[86]

   – А приучить население можно очень просто, – добавил он. – Если через терминал люди смогут заказать и без проблем получить товары, которые в обычной торговле бывают не постоянно, или за ними надо выстоять очередь, население этих терминалов за месяц наклепает столько, что вы наборы выпускать не успеете.

   – И молодые и пожилые – все научатся, – усмехнулся Байбаков. – Меня больше беспокоит банальное воровство в торговле. У нас ведь как – если что-то сверх обычного набора товаров в магазин привезли – половину наша советская торговля растащит сразу, а вторую половину раздаст нужным людям с чёрного хода.

   – Вот потому и нельзя подключать к этой системе обычную торговлю, – ответил Косыгин. – Нужно организовывать службу государственного распределения под контролем партийных органов.

   – А члены партии у нас не воруют, что ли? – криво усмехнулся Хрущёв. – Нет, товарищи, тут нужна будет автоматизированная система строгой отчётности.

   – Хлеб и молоко по паспорту выдавать? – спросил Сабуров. – То есть, ребёнка в магазин уже не пошлёшь?

   – По-моему, товарищи, мы подходим к проблеме не с того конца, – вдруг сказал Устинов. – Какие-то наборы терминалов, службы распределения... Зачем это всё надо? У нас каждый человек работает в какой-нибудь организации, на заводе, или в учреждении. Если все эти заводы будут устанавливать у себя эти ЭВМ и терминалы – ну пусть они установят лишний десяток-другой терминалов для работников. Условно говоря – пара терминалов на цех или отдел. А выдавать заказы можно через профком. Там и воровства всяко меньше будет – в профкоме свои же сидят, заводские. Им, если кто воровать начнёт, морду набьют – и проблема решена.

   Все засмеялись.

   – А Дмитрий Фёдорович дело говорит, между прочим, – заметил Косыгин. – Так и развернуть информационную сеть проще, и обслуживать население можно централизованно.

   – А пенсионеров как к сети подключать? – спросил Сабуров.

   – Промышленный выпуск терминалов всё равно налаживать придётся, – сказал Калмыков. – На предприятиях из наборов терминалы никто собирать не будет. Так что давайте сначала работающее население этой услугой обеспечим, а уж потом будем думать о пенсионерах. Хотя идея Сергея Алексеевича с радиосетью мне понравилась.

   – Ну, давайте на том и порешим, – предложил Хрущёв.