Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 176 страниц)

   – Автоматическое оружие, конечно, надо изымать, – согласился Хрущёв. – А винтовки и пистолеты достаточно просто зарегистрировать в милиции, отстрелять, и оформить на них документы. Если гражданин хочет владеть оружием – пусть владеет. Криминогенная обстановка у нас достаточно сложная, преступники все хорошо вооружены. Милиция не всегда имеет возможность отреагировать вовремя. Что же нам, оставлять население без защиты? Пусть регистрируют найденное неавтоматическое оружие и сами решают – сдавать его или оставлять себе. Вот незарегистрированное оружие, безусловно, будет считаться незаконным хранением, со всей вытекающей из этого ответственностью.

   – А главное – необходимо разработать чёткий и внятный закон о самообороне, не оставляющий суду никакого простора для субъективных толкований, – распорядился Хрущёв. – Гражданин должен иметь гарантированную законом возможность защищать себя, других лиц, имущество и непосредственно сам социалистический строй и советскую власть, при необходимости – с оружием в руках. Мы должны показать, что советская власть доверяет своим гражданам. Без этого – о каком доверии граждан к власти можно говорить? Какой коммунизм можно построить, если избранные народом руководители не доверяют гражданам, а граждане не доверяют народным избранникам?

   Решение Хрущёва вызвало бурное обсуждение в ЦК. Общий тон обсуждения сводился к простому соображению:

   – А что, если найдётся какой-нибудь обиженный гражданин и устроит теракт? Он же может пристрелить, например, секретаря обкома!

   На что Никита Сергеевич, усмехаясь, ответил:

   – Эк вас напугали-то за 30 лет! В общем, так. Если какого-нибудь партийного работника пристрелят граждане – это грубейшая ошибка прежде всего самой партии. Это значит, что этого работника надо было гнать из партийных рядов поганой метлой, потому что он плохо выполняет свои обязанности.

   Хрущёв не читал Шекли, но пришёл к тем же выводам независимо.

   – Да как можно, Никита Сергеич?! – ошеломлённо пробормотал Суслов. – А если... нет, я только предполагаю... Но ведь и на вас могут устроить покушение!

   – Могут, – согласился Хрущёв. – Но от явных врагов и иностранных разведок у меня есть охрана, а если меня пристрелят недовольные граждане – значит, туда мне и дорога, потому что х...ёво работал! Хорошо работающих политиков не стреляют.

   Никита Сергеевич использовал весь свой авторитет, чтобы «продавить» принятие закона «О самообороне» Верховным Советом, наряду с законами «О референдуме и всенародном обсуждении» и несколькими другими законодательными актами.

   Закон «О самообороне» разрешал гражданам иметь и применять в ряде строго регламентированных случаев огнестрельное и холодное оружие для защиты жизни, достоинства и имущества как личного, так и других граждан, а также для защиты советской власти, социалистического строя, и общенародного, т.е. государственного, имущества. В части госимущества во вновь принимаемых законах повсеместно использовался именно термин «общенародное имущество». Тем самым подчёркивалось единство понятий «народ» и «социалистическое государство».

   Находящееся на руках у граждан оружие регистрировалось, при регистрации проводился «отстрел» с сохранением образца пули, затем гражданин проходил краткий, на несколько часов, курс обучения, включавший как обучение стрельбе именно из его собственного оружия, так и правила ухода за оружием, его хранения и ношения, а также разъяснение всех правовых аспектов, связанных с оружием. То есть, гражданину чётко, под расписку, объясняли, в каких случаях и ситуациях он имеет право применять оружие.

   И не только объясняли теоретически. Чтобы гражданин трезво оценил свои шансы, в ходе обучения ему предстояло поучаствовать в нескольких разыгранных сценках, в которых оружие заряжалось холостыми, а его владельцу предстояло, иногда за очень короткое время, оценить ситуацию и принять решение на применение, либо неприменение оружия.

   Уже по результатам этого теста многие предпочитали найденные в лесах пистолеты сдать, понимая, что в реальной ситуации оружие им, скорее всего, не пригодится, либо они не сумеют им воспользоваться.

   Также милиция проверяла гражданина на предмет злоупотребления спиртными напитками и поведения в пьяном виде. Участковые милиционеры в середине-конце 50-х знали всех жителей на своём участке, и всегда могли дать сведения вроде: «Товарищ Иванов, когда выпьет, делается буен, а вот товарищ Петров свою норму знает и в подпитии ведёт себя тихо. А к гражданину Сидорову последние года два со зловещей регулярностью приходит белочка». Исходя из такой информации, гражданин Петров получал разрешение на оружие без проблем, а Иванову с Сидоровым по-доброму рекомендовали от греха подальше ствол сдать.

   В конце обучения проводился мини-экзамен, по тому же принципу, как на получение водительских прав. Аналогично задачам на знание правил проезда перекрёстков, гражданину предлагались варианты жизненных ситуаций, в которых он может оказаться, и варианты ответов. Экзаменуемому необходимо было оценить ситуацию и выбрать правильный ответ.

   Правильное хранение тоже оказалось делом затратным. Необходимо было обзавестись стальным ящиком с шифрозамком и надёжным креплением к стене или полу. Производство ящиков быстро наладили кооператоры, но сам факт необходимости лишних расходов многих натолкнул на мысль, что найденную в болоте винтовку проще сдать, чем покупать для неё стальной шкаф.

   Поначалу регистрация оружия шла туго. Народ по старинке предпочитал винтовку, и, особенно, пистолет, заныкать подальше, особенно, если пистолет был трофейный, и высокого качества, вроде какого-нибудь наградного парабеллума с перламутровой инкрустацией на рукоятке. Опасались что «менты отберут». После длительных и настойчивых разъяснений партхозактива – коммунистам и руководителям мягко намекнули, что неплохо бы показать пример трудящимся – люди поняли, что милиция ничего отбирать не будет, и понемногу понесли трофеи и находки на регистрацию.

   Уже вскоре после ХХ-го съезда руководству страны пришлось разбираться с множественными «проявлениями национализма» в некоторых союзных республиках. Это ещё более укрепило убеждение Хрущёва, что от национального деления страны необходимо переходить к административно-хозяйственному.

   (Дальнейшие факты – по Хлевнюк О. В. «Патронаж Москвы и грузинский национализм накануне событий 1956 г». // Вопросы истории. – 2013. – N 12. – C. 24-35. http://svitoc.ru/page/articles.html/_/caucasus/patronage-of-moscow-and-georgian-nationalism)

   В марте 1956 г. Хрущеву с трудом удалось избежать массовых волнений в Грузии по случаю очередной годовщины со дня смерти И. В. Сталина. Из документов он знал, что в «той истории» демонстранты, недовольные решениями XX съезда КПСС, потребовали увековечить память о своем земляке. Власти, разумеется, не уступили. Пролилась кровь.

   Сейчас Хрущёв сделал всё, чтобы этого не случилось – прежде всего, чтобы не подрывать веру народа в политику Коммунистической партии.

   Одной из причин народного недовольства в Грузии было ощутимое понижение фактического политического статуса республики после смерти Сталина и ареста Л. П. Берии. Привыкшие решать многочисленные проблемы через высочайших покровителей в Москве, грузинские руководители оказались приравнены к обычным советским функционерам.

   В высшем руководстве СССР всегда были люди, имевшие с Грузией тесные связи, обычно по происхождению или предыдущей работе в республике. Они играли роль непосредственных шефов Грузии. До войны такими шефами были член Политбюро, председатель Центральной контрольной комиссии партии, а затем нарком тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе и отчасти секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе. Перед войной на этой неформальной позиции оказался Берия.

   В 1938 г. после отъезда Берии в Москву первым секретарем ЦК компартии Грузии был назначен К. Н. Чарквиани. Он удерживал свои позиции руководителя Грузии 13 лет.

   Новые московские руководители отказались защищать интересы грузинских кланов и потребовали от местных властей «навести порядок», подавить национализм и прекратить «антиобщественные проявления». Указания центра затрагивали не только грузинскую номенклатуру, но и большинство жителей республики, став болезненным ударом по уже сложившемуся «менталитету исключительности».

   Грузинская ССР не входила в число важных субъектов народного хозяйства. Промышленная продукция, произведенная в Грузии в 1950 г., составляла 0,9% от общесоюзного промышленного производства. Однако грузинское руководство имело ощутимые политические преимущества.

   Пока вся страна строила социализм, до 1953 г в Грузии более половины трудоспособного населения были заняты в артелях и кооперативах. При этом кооперативы были не только производственные, но и сбытовые, т.е. по сути, в республике было официально разрешено частное предпринимательство. Разумеется, это обстоятельство нигде не афишировалось. Но люди, приезжающие в Грузию в командировки или на отдых из других регионов, отмечали разительный контраст в уровне жизни между местным титульным населением и остальным советским народом.

   Принятый весной 1954 года закон «О кооперации», регулировавший работу артелей и кооперативов, ограничил их только производственной сферой, сосредоточив монополию торговли в руках государства. По всей стране этот закон воспринимался как некое «ослабление ранее завёрнутых гаек», и только в Грузии закон «О кооперации», напротив, ограничил экономическую свободу местного населения, что не могло не вызвать общественного недовольства.

   Грузинские руководители привыкли за предыдущие 30 лет «упрощённо» решать вопросы абхазской и юго-осетинской автономий. Грузинское руководство провело после войны быструю реформу системы школьного образования. Всё обучение в школах автономий с абхазского, осетинского и русского языков было переведено на грузинский язык. Одновременно более привычная кириллица в абхазской и осетинской письменности заменялась грузинским алфавитом.

   Это вызвало массовое недовольство абхазцев и осетин. Информация о нём доходила до Москвы, однако не имела последствий. В июле 1950 г. заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятов направил секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову несколько сообщений о ситуации в Юго-Осетинской автономной области. В них подробно говорилось о произволе местных чиновников, о негативных последствиях принудительного перевода школ на грузинский язык, о вытеснении осетинского языка. Заявления были вполне убедительны. Шкирятов внёс предложение рассмотреть вопрос на заседании Секретариата ЦК и поручить аппарату ЦК и КПК провести проверку изложенных фактов. Однако, судя по документам Секретариата ЦК ВКП(б), Маленков ограничился полумерами. По его поручению с письмами о Южной Осетии были ознакомлены секретари ЦК и после этого материал списан в архив.

   Ассимиляция абхазцев и осетин отражала вполне разумные общие тенденции, характерные для национальной политики Сталина. В СССР шел процесс национальной унификации, представлявший собой «пирамиду ассимиляций». На ее вершине крупные нации должны были «сплачиваться» в единую общность «советский народ», под руководством «старшего брата» – русского народа. В «основании пирамиды» национальные меньшинства ассимилировались в титульную нацию той или иной республики.

   Однако если абхазцы и осетины в Грузии, грузины и армяне в Азербайджане, русины на Украине, поляки в Литве, таджики в Узбекистане действительно подвергались ассимиляции и растворению в титульной нации той или иной республики, то сами титульные нации «на вершине пирамиды» ассимилироваться отнюдь не спешили, и не только в Грузии. Ни в одной республике образование не было переведено полностью на русский язык, национальные алфавиты на кириллицу не заменялись. Налицо была политика двойных стандартов на уровне республиканского руководства.

   Сложившаяся кадровая стабильность, срастание республиканских и областных бюрократий, усиление их повседневной автономности вели к нарушениям и злоупотреблениям местных чиновников. До центра доходили различные сообщения о многочисленных нарушениях правил перемещения работников номенклатуры ЦК, произволом и материальными злоупотреблениями чиновников и связанные с этим скандалы на местах, и т.д.

   «Например, 13 апреля 1953 г. на имя председателя президиума Верховного совета СССР К. Е. Ворошилова пришло анонимное письмо из Абхазии, в котором сообщалось о дискриминации русских рабочих на одном из хозяйственных объектов в Абхазии. Авторы обвиняли местных грузинских руководителей в воровстве и преследованиях русских, вплоть до убийств. В письме приводились многочисленные факты злоупотреблений и краж. 5 мая Ворошилов переслал письмо Берии с резолюцией: «Направляю вам для сведения и распоряжений, кому следует, и проверки указанных фактов». Ворошилов направлял письмо Берии как министру внутренних дел. Однако Берия действовал как шеф Грузии. Получив заявление, он послал его для проверки не в МВД, а председателю Совета министров Грузии с поручением: «Тщательно проверьте сообщаемые факты, примите необходимые меры. Результаты доложите». Поведение Берии показательно. В советской бюрократической системе существовали два способа реакции на сигналы о злоупотреблениях. Первый – поручить проверку той структуре, на которую приходила жалоба. Второй – поручить проверку «чужой» структуре. Первый вариант был предпочтительным для проверяемых чиновников, так как позволял им самим составить отчет. Второй вариант был чреват неожиданностями и возможным развитием скандала, поскольку «чужое» проверяющее ведомство было, как правило, заинтересовано в демонстрации собственной эффективности. Грузинские руководители благодаря Берии в данном случае оказались избавлены от вторжения «чужаков» из союзного Министерства внутренних дел.» (цитируется по http://svitoc.ru/page/articles.html/_/caucasus/patronage-of-moscow-and-georgian-nationalism)

   Однако вскоре положение грузинской номенклатуры резко изменилось. В сентябре 1953 г. первым секретарем ЦК компартии Грузии был назначен генерал Василий Павлович Мжаванадзе, армейский политработник, до того имевший к Грузии мало отношения.

   В это время население Абхазии и Южной Осетии начало более настойчиво требовать реорганизации системы школьного обучения. В письме жителя Гудаутского района Абхазии от 12 июня 1953 г., направленном на имя Маленкова, Хрущева и Ворошилова сообщалось, что принудительное обучение абхазских школьников на грузинском языке и запрещение обучения на абхазском и русском не оправданны и вызывают недовольство. Школьники-абхазцы не понимают грузинского языка и не могут на нем учиться. Абхазская молодежь стремится переехать в соседние русские регионы, чтобы получить там образование. В республике уволено большинство учителей-абхазцев.

   Секретариат ЦК КПСС в августе 1953 г. отправил в Грузию комиссию в составе руководящих работников отделов науки и культуры, школ, пропаганды и агитации ЦК. Ей предстояло проверить работу начальных и средних школ, высших учебных заведений и республиканских газет. Проверка выявила множество критических нарушений.

   В ноябре 1953 г. был заменен первый секретарь Абхазского обкома, в марте 1954 г. – Аджарского обкома, в феврале 1955 г. – Юго-осетинского обкома. Новый первый секретарь Юго-осетинского обкома Г. Г. Санакоев был осетином. В Абхазии председателем Совета министров в октябре 1953 г. был поставлен абхазец А. М. Лабахуа.

   В июле 1954 г. Маленков переслал Хрущёву письмо экономиста из Южной Осетии, старого члена партии В. Д. Абаева. Он сообщал о катастрофическом положении сельского хозяйства Южной Осетии, особенно колхозов горной зоны, где урожайность зерновых составляла не более 5 центнеров с гектара (при средней по СССР 7,7 ц/га), а надои молока от одной коровы – 300 литров в год. В результате наблюдался отток населения из этой области.

   В Южную Осетию прибыла московская комиссия. Она признала правоту Абаева, отметила плохую работу юго-осетинских властей и бедственное положение населения. 9 октября 1954 г. по итогам работы комиссии ЦК компартии партии Грузии принял постановление об оказании помощи колхозам Южной Осетии.

   Летом 1954 г. инспектор ЦК КПСС выявил многочисленные недостатки в сельском хозяйстве Грузии. Руководство республики подверглось критике по этому поводу. В ходе пленума ЦК КПСС в июне 1954 г. с Мжаванадзе была проведена «беседа» по результатам проверки сельского хозяйства республики в отделе партийных органов ЦК по союзным республикам. Первый секретарь ЦК Грузии обещал исправить положение.

   «4 августа 1954 г. главный редактор «Комсомольской правды» переслал в ЦК КПСС полученное газетой письмо мастера Горийского хлопчатобумажного комбината Д. К. Кравченко. Факты, о которых писала Кравченко, были столь возмутительны, что рассмотрение письма уже через несколько дней, 9 августа, вошло в повестку дня Секретариата ЦК КПСС. Кравченко, которую направили на работу в Грузию по распределению после окончания текстильного техникума в России, писала о многочисленных злоупотреблениях, преступлениях и «круговой поруке» грузинских руководителей. Приезжих работников избивали. Им угрожали, предлагали уехать. Кравченко сообщала об изнасилованиях русских работниц, которые оставались безнаказанными. Саму Кравченко дважды избивали, причем один раз прямо на комбинате. Однако следствие и суд по делу об избиении затягивались . Секретариат ЦК КПСС поручил проверить заявление Кравченко ЦК компартии Грузии. Однако под предлогом болезни директора комбината проверка и обсуждение вопроса затягивались. Но 23 ноября 1954 г. бюро ЦК компартии Грузии все же приняло решение, в котором факты, изложенные в письме Кравченко, были признаны правильными. Директора и секретаря партийной организации комбината сняли с должностей. Милиции, прокуратуре и судебным органам предписали «привлечь к ответственности виновных в затягивании рассмотрения дел на лиц, совершивших проступки на Горийском хлопчатобумажном комбинате ». (Там же)

   Письмо Кравченко было отнюдь не единственным. В июле 1954 г. в отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС из редакции газеты «Правда» поступила сводка писем, полученных из Грузии. Грузинские власти обязали провести проверку по каждому письму и доложить о ее результатах в Москву.

   «И. Е. Сидоров из Гагр жаловался, что более тысячи учащихся русской школы занимают 20 классных комнат, в то время как 150 учеников грузинской школы – 15 комнат . Семья погибшего рабочего совхоза писала, что «группа пьяных грузин в совхозном парке наехала на отца автомашиной и убила его. Убийц поймали, но не наказали ». «Особенно оскорбительно относятся они (продавцы) к покупателям негрузинской национальности », – писал Е. В. Никишин из Рустави. Руководящие работники ЦК КПСС, посетившие Руставский металлургический завод в ноябре 1954 г., также отмечали, что рабочие, прибывшие в Грузию из других районов СССР, жаловались на плохое к ним отношение . «На этой почве среди русских работниц появились нездоровые настроения по отношению к грузинам ». (Там же)

   В подготовленной начале ноября 1954 г. записке «О руководстве ЦК КП Грузии сельскими райкомами партии» работники ЦК КПСС, курировавшие Грузию, зафиксировали многочисленные проблемы сельского хозяйства, в частности падеж скота в колхозах зимой 1953 – 1954 гг. составил 42%, и другие серьёзные недостатки социально-экономического развития Грузии. Было отмечено, что в республике имеется 14 отстающих районов, расположенных в Юго-Осетинской автономной области, Абхазской и Аджарской автономных республиках. «Хозяйство сельхозартелей этих районов из года в год приходит в упадок. Колхозы... не распределяют на трудодни колхозникам ни денег, ни зерна ». В Ахалкалакском районе из 9,4 тыс. семей более 3,5 тыс. жили в землянках и более 4 тыс. – в полуземлянках. Колхозы в отстающих районах не получали никакой помощи. Население, спасаясь, бежало за пределы республики. По данным записки, за 1950 – 1954 гг. из Грузии выехали более 15 тыс. колхозников, главным образом осетин и армян. » (Там же)

   Хотя открыто такой вывод не делался, приведенные в записке факты наглядно свидетельствовали о том, что в Грузии проводилась преднамеренная политика выдавливания негрузинского населения.

   ЦК компартии Грузии в записке подвергался критике за недостатки кадровой работы. В республике проживало 1,4 млн. армян, азербайджанцев, осетин, абхазцев и русских, составлявших около 40% населения, однако кадры негрузинской национальности составляли всего 10% руководящих работников, назначаемых с санкции ЦК компартии Грузии. практиковался зажим критики, круговая порука, слабая борьба с взяточничеством, казнокрадством, воровством, злоупотреблениями в торговле. Практиковалось выдвижение на руководящие должности некомпетентных и провалившихся на других должностях работников. Наличествовал значительный рост тяжких преступлений – убийств, разбойных нападений, бандитизма и хулиганства.

   Одной из причин роста преступности было признано большое количество незанятого населения в городах. В 1954 г. средние школы республики окончили 15 тыс. человек; четыре тысячи из них поступили в вузы и около одной тысячи выехали за пределы республики. Остальные 9 – 10 тысячи «как правило, нигде не работают ». Высоким был уровень безработицы среди интеллигенции – врачей, юристов и т.д.

   В августе 1954 г. произошли драки на национальной почве между русскими военнослужащими и местными жителями в Гори, Тбилиси, Рустави и в Цалкском районе. Приводились высказывания вроде: «русская армия оккупировала Грузию, что она сидит на шее у грузинского народа ». На примере одного из совхозов Абхазии авторы записки продемонстрировали бесправное положение русских, украинцев и армян, оказавшихся под управлением администрации исключительно из грузин. Рабочие в совхозе жили в крайне тяжёлых условиях, их обсчитывали при начислении зарплаты, приезжие женщины подвергались насилию.

   Получив этот документ, зав. отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам Евгений Иванович Громов предложил заслушать на заседании Секретариата ЦК КПСС доклад ЦК компартии Грузии по поднятым вопросам. В апреле 1955 г. в соответствии с постановлением Секретариата ЦК КПСС бюро ЦК компартии Грузии рассмотрело записку «О руководстве ЦК КП Грузии сельскими райкомами партии» и приняло решение, «предусматривающее конкретные меры по исправлению отмеченных в записке недостатков».

   Во внутренних документах ЦК КПСС Мжаванадзе и его сотрудники подвергались критике за ошибки, нежелание решать многие вопросы, круговую поруку. Постоянная критика грузинского руководства в конечном счете была направлена против Мжаванадзе и его окружения. Однако четвёртая за три-четыре года замена руководства в Грузии была нецелесообразна с административной точки зрения и нежелательна политически .

   В марте 1955 г. грузинскому руководству вновь были предъявлены претензии. Проведенная проверка выявила недостатки в организации приема в партию. В республике был отмечен значительно более высокий уровень приема, чем по СССР в целом, в числе новых коммунистов преобладали чиновники и конторские служащие.

   8 февраля 1956 г. Секретариат ЦК КПСС дал поручение ЦК компартии Грузии рассмотреть и принять меры по письму И. В. Звягинцева из Кутаиси на имя Хрущёва. «Автор письма, проживший несколько лет в Грузии, рассказывал об использовании в Грузии в качестве бесправной рабочей силы десятков тысяч мигрантов, в основном русских и армян. Многие из них, по утверждению автора письма, использовались в качестве неквалифицированной рабочей силы и трудились за гроши по 14 – 15 часов в сутки преимущественно на строительстве частных домов или в сельском хозяйстве. Заработанные деньги, как правило, шли на пропой, чему способствовало широкое распространение в республике самогоноварения (изготовление чачи). Окончательно деградировавшие русские (как все время подчеркивал автор письма) опускались на социальное дно, превращались в бродяг и нищих. Чувства московских чиновников могло задеть описание таких сцен: «В г. Самтредиа у павильона железнодорожного ресторана, спившись, уснуло одно из таких существ. Равнодушно шагала, задевая его ногами, богато и элегантно одетая публика, спокойно прошел милиционер. Но вот из дверей павильона шумно вывалила подгулявшая кампания грузин. Один из гуляк с бутылкой в руках, заметив лежавшего и поставив ногу ему на живот, хрипло провозгласил: «Пью за великий русский народ!» » И, как это ни дико, в ответ раздались одобрительные возгласы и хохот. Случаев, подобных описанному, десятки, сотни». (там же) Несмотря на крайне неприятное для грузинских властей содержание письма, они были вынуждены начать проверку. Об этом Мжаванадзе сообщил в Москву 3 марта 1956 г.

   В прениях на ХХ-м съезде КПСС в феврале 1956 г Мжаванадзе и грузинское руководство в целом подверглись резкой критике, в частности, за вопиющие проявления национализма. Партийной организации республики было дано строгое указание исправить указанные недостатки в партийной работе в ближайшее время. (АИ)

   Из перечисленного видно, что центральные власти поначалу действовали тактично, сознавая сложность и взрывоопасность национального вопроса, проявляли терпение, предоставляя руководству республики возможность исправить положение самостоятельно.

   В условиях постоянного давления ЦК КПСС Мжаванадзе и его приближенные избрали тактику частичного удовлетворения и тихого саботажа требований Москвы. Стараясь не вступать в открытые конфликты с ЦК, грузинское руководство пыталось лавировать между требованиями Центра и националистическими настроениями грузинского большинства. Были задействованы традиционные для советской системы амортизаторы – круговая порука чиновников и неформальные механизмы игнорирования требований центра. Это балансирование, безусловно, облегчалось партийной традицией «не выносить сор из избы». Резкие заявления и претензии аппарата ЦК КПСС к грузинским вождям не озвучивались на публике.

   В этих условиях Никита Сергеевич при подготовке «Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик» решительно вычеркнул все упоминания об отдельном уголовном законодательстве союзных республик из текста готовящегося документа. (https://ru.wikisource.org/wiki/Закон_СССР_от_25.12.1958_об_утверждении_Основ_уголовного_законодательства_Союза_ССР_и_союзных_республик Текст закона и документа)

   Во всём документе упоминания об уголовном кодексе союзных республик были заменены на «Уголовный кодекс СССР». В ответ на все протесты Хрущёв процитировал действующую Конституцию СССР 1936 г.

   - Статья 19: Законы СССР имеют одинаковую силу на территории всех союзных республик. Статья 20: В случае расхождения закона союзной республики с законом общесоюзным, действует общесоюзный закон . Ещё вопросы есть?

   Это был ещё один шаг к утверждению единого законодательства на всей территории СССР. Хрущёв выразился предельно ясно:

   – Не должно быть в одном государстве отдельного закона для русских, отдельного закона для Кавказа, для Средней Азии, для Украины или Прибалтики. Закон – он один для всех. Должно быть так, и так будет. Ибо нех..й.

   Проблемы с соблюдением закона и проявлениями национализма были отмечены далеко не в одной только Грузии. 1 октября 1956 г. в Президиум ЦК КПСС была подана докладная записка министра внутренних дел СССР Н.П. Дудорова и заведующего сектором Отдела административных органов ЦК КПСС А.И. Еличева в о состоянии уголовной преступности в Азербайджане.

   Данный документ опубликован официально, и содержит столь вопиющие факты, что его следует привести целиком. (Цитируется по http://nilsky-nikolay.livejournal.com/1005957.html?nojs=1)

   1 октября 1956 г .

   В Президиум ЦК КПСС

   В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС нами при участии инструктора Отдела административных органов ЦК КПСС т. Панкова, заместителя начальника Следственного управления Прокуратуры СССР т. Камочкина, прокурора Следственного управления т. Светозарова и заместителя начальника Главного управления милиции МВД СССР т. Овчинникова произведено в городе Кировабаде Азербайджанской ССР расследование зверского убийства инженера Булоховой Т.М., 1932 года рождения, члена ВЛКСМ, совершенного 16 июля 1956 года.

   Проведенным следствием установлено, что инженер Булохова, работая в Гипросовхозстрое, выехала из Москвы в служебную командировку на сейсмическую станцию Академии наук СССР, находящуюся в районе города Кировабада. Прибыв поездом в город Кировабад в 10 часов вечера, Булохова просила разрешения переночевать в транзитной комнате вокзала, но из-за отсутствия мест ей было отказано.

   По показаниям арестованных по делу Булоховой, последняя, выйдя из вокзала, обратилась к шоферу одной из легковых автомашин, находившихся около вокзала, с просьбой отвезти ее на сейсмическую станцию. На эту автомашину также сели три азербайджанца. Булохова была завезена за город, где ее изнасиловали, ограбили и зверски убили. Труп Булоховой был обнаружен пастухом спустя 11 дней – 27 июля 1956 года.

   По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть Булоховой последовала от обильной потери крови в результате колото-резаных ран шеи и груди. Во рту трупа находились выбитые зубы. Чемодан, вещи, документы и деньги исчезли и не обнаружены. Недалеко от трупа найдена только сумочка убитой.

   По делу об убийстве Булоховой арестованы: Пиреев Якуб (шофер), Алиев Шеюор, Япаров Н. Окончание следствия поручено работникам Прокуратуры СССР и Главного управления милиции МВД СССР.

   До нашего приезда следствие об убийстве Булоховой велось прокуратурой города Кировабада крайне плохо, что не обеспечивало раскрытия преступления.

   При выяснении обстоятельств дела убийства Булоховой мы ознакомились в городе Кировабаде и прилегающих к нему районах с общим состоянием уголовной преступности и считаем необходимым доложить ЦК КПСС о возмутительных фактах произвола и насилия со стороны бандитствующих и уголовных элементов, которые действуют во многих случаях безнаказанно, терроризируя население.

   Мы побывали на текстильном комбинате, строительстве глиноземного завода, механическом заводе, в колхозах, совхозах, прилегающих к городу Кировабаду, и воинских частях. В беседах с рабочими, служащими, колхозниками и военнослужащими последние обращались к нам с многочисленными жалобами о произволе, насилиях, грабежах, убийствах, хулиганстве и просили принять решительные меры к преступникам, ссылаясь при этом, что обращения в местные партийные и советские органы никаких результатов не дают.