Текст книги "Письма. Часть 2"

Автор книги: Марина Цветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 54 страниц)

ОБРИ ОКТАВУ

<1935 г.>

Месье, это письмо было начато давно – в марте, когда я в первый раз прочла Вашего «Наполеона на острове Святой Елены».[1774]1774
  Aubry Octave «Sainte-Hélène». I–II. Paris. 1935.


[Закрыть] Я купила его в маленькой книжной лавке, где Ваш «Наполеон» почти безраздельно царил на витрине, затмевая все прочие редкости. Сколько раз я собиралась…

Месье, Вы за или против Гаспара Хаузера?[1775]1775
  Юноша, которого нашли ребенком в 1828 г. под Нюренбергом. Отличался крайней неразвитостью. В 1833 г. убит неизвестным злодеем. Ему посвящена книга немецкого писателя Якоба Вассермана «Caspar Hauser oder die Tragheit des Herzens», 1908 («Гаспар Хаузер, или леность сердца»).


[Закрыть] За или против легенды о нем? (ибо и легенда, и Вассерман, воспевший его как поэт, – за него). Я спрашиваю потому, что люблю Вас – за исключительное благородство Вашего «Наполеона на Святой Елене» – и потому, что я Вам верю – и именно потому, что я Вас люблю и верю Вам, я не хочу читать Вашего «Гаспара Хаузера»,[1776]1776
  Книгу «L'orphelin de l’Europe, Gaspard Hauser» («Сирота Европы, Гаспар Хаузер»).


[Закрыть] если Вы против него. И причина лежит даже глубже: любя Вас и любя Якоба Вассермана, я остаюсь самой собой; я люблю Вас обоих за то же самое <и посредством того же самого>,[1777]1777
  Угловые скобки здесь и далее поставлены Цветаевой в черновике письма


[Закрыть] что есть душа (единственное слово на всех языках, которое не нуждается в пояснениях, в прилагательных) и посредством того же самого, что есть душа, – и я не хочу разрываться, не допускаю, чтобы два человека одной породы – лирической (единственной, которую я чту и к которой имею честь, счастье и несчастье принадлежать – со всеми потрохами) – могли бы думать – нет, чувствовать по-разному применительно к одному и тому же, к явно одной и той же идее. Весь мир – Вы должны это знать, и Вы наверняка знаете, – разделен на два лагеря: поэты и все остальные, неважно, кто эти все: буржуа, коммерсанты, ученые, люди действия или даже писатели. Только на два лагеря: и Вы, Ваш «Наполеон на Святой Елене», герцог Рейхштадтский,[1778]1778
  сын Наполеона


[Закрыть] Гаспар Хаузер, Вассерман и я, пишущая Вам эти строки, принадлежат к одному лагерю. Мы защищаем одну и ту же идею – самим фактом своего существования. Поэтому поймите: как больно мне было бы осознать, что в этом лагере Великих Одиноких налицо разлад. Что, любя герцога Рейхштадтского, можно не любить Гаспара Хаузера; что Вассерман любил своего героя, а Октав Обри способен был бы этим пренебречь. На определенном высоком уровне уже нет ни имен собственных, ни конкретных адресатов. И герцог Рейхштадтский, и Гаспар Хаузер – это один и тот же вечный королевский сын, наследник без наследства, и у каждого свой вечный Верный Слуга, как Вы, как Вассерман <Орфей, Р.-М. Рильке, все лирические поэты>. Вы не обиделись на эти слова? <Ведь имена – верхний слой, шелуха>. Вся история – игра с участием всего нескольких персонажей; они всегда одни и те же, и они больше, чем принципы, – они стихийные силы <стихии принципов>. Герцог Рейхштадтский и Прокеш[1779]1779
  Антон фон Прокеш-Остен, автор книги о герцоге Рейхштадтском «Mes relations avec le due de Reichstadt»


[Закрыть] – это же Давид и Ионафан.[1780]1780
  Старший сын царя Саула и близкий друг Давида (библ.). Ионафан любил Давида, «как свою душу» (1 кн. Царств, 18, 3), дважды спасал его от смерти.


[Закрыть] И я нашла наконец слово: Вы пишете миф.

Когда я читала Вашего «Римского короля»[1781]1781
  Книга Обри «Le roi de Rome»


[Закрыть] (ту часть, которая о герцоге Рейхштадтском), мне столько раз приходила в голову мысль: вот кто должен был бы написать историю Гаспара Хаузера – и можете себе представить мое потрясение <изумление, удивление>, когда я узнала, что эта история, оказывается, уже написана, что Вы до этого «додумались» раньше, чем я! Итак, все говорит за то, что Вы должны быть на стороне этого странного Гаспара Хаузера (это и моя любовь – звучит глупо, но другого слова все равно нет).

Это как чудо: было желание без надежды на исполнение – и вдруг оно осуществляется, уже осуществилось! И какая была бы обида, какая насмешка, если бы и правда все сошлось – кроме Вашего отношения к герою.

Я читаю у Вас о герцоге Рейхштадтском и думаю…

– Я ведь историк, и поэтому…

– Да, Вы историк. Вы и историк тоже, но Вы гораздо больше, чем историк. Историки пишут историю, а вы пишете судьбы, души. Вы – настоящий поэт. Поэт во всем, вплоть до удивительной смелости языка <…> Вас увлекают, ведут за собой ритм, интонация – да Вы это и сами знаете.

Я многое могла бы Вам сказать по поводу «Наполеона». (Но первое письмо не должно быть чересчур длинным. Я не пишу Вам, я Вас окликаю, как окликали когда-то паромщика.) По поводу «Наполеона», которого я еще раз прочла и еще раз увидела: это одна из трех книг, которые я взяла с собой на море, чтобы прожить их за лето – как бы ни повернулась жизнь – прожить именно их. <…>.

В Вашем случае хочется сказать: в документе иногда больше поэзии, чем в поэзии. Будучи точным в фактах, Вы безграничны во взглядах <выводах/мнениях>, в способности видеть. И тем самым вырастаете до настоящего поэта. Ибо поэт, милый Октав Обри, это прежде всего точность, безошибочность видения. Он никогда не искажает естество факта, он воссоздает его истинную природу. Шиллер, приписав Жанне влюбленность в Дюнуа,[1782]1782
  Жанна (д’Арк), Дюнуа Жан (граф, полководец Франции в войне против Англии) – герои романа Шиллера «Орлеанская дева».


[Закрыть] поступил не как поэт, а как автор авантюрного романа. Напротив, маленький Том из одной очаровательной английской книжки поступил как истинный поэт, когда написал в своем школьном сочинении такую фразу: «Дул ветер; ива подметала ветками землю». И, написав ее, специально прошел двенадцать миль до первой ивы, чтобы убедиться, что ее ветки на ветру действительно достают до земли. Вот и Вы – такой маленький Том: недаром Вы поехали на Святую Елену – своими глазами увидеть то, что Вы знали и так от рождения. Все сходится, включая иву.

Вам, Октав Обри, – все права.

Мне очень понравился и Ж. Ленотр[1783]1783
  Настоящее имя Луи Леон Теодор Госслен – французский писатель. Автор ряда книг на тему наполеоновской эпохи.


[Закрыть] (хотя он меня немало удивил и огорчил неблагородными высказываниями о Германии. Он писал это, правда, во время войны, но по мне это его не извиняет, а наоборот – обвиняет. Но не в этом дело). Итак, Ж. Ленотр мне понравился, но я знала, что он далеко не молод и вряд ли обрадуется какому-то новому голосу. А Вас, Октав Обри, я представляю себе еще молодым (и восприимчивым) – и думаю, что у Вас есть достаточно мужества для того, чтобы принять благодарность полной мерой и даже с избытком.

Я чувствую, что говорю Вам слишком много, но чрезмерность всегда определяла мой внутренний мир.

В. А. А.[1784]1784
  неизвестное лицо


[Закрыть]

<Середина 1930-х гг.>

<…> Поэт: определенный духовный строй и определенный словесный дар.

Поэт: определенный духовный строй, осуществляющийся только в слове (певчем).

Поэт без стихов (т. е. только духовный строй) – не поэт. Стихи без поэта (т. е. голый словесный дар) – просто рифмованные строки.

Можно ли быть поэтом «в душе»? А музыкантом? А живописцем? А инженером? Что бы вы сказали об инженере, строящем «мост в душе»? О летчике – в душе – летающем? Если ты инженер – строй, либо ты не инженер, а мечта об инженере.

У поэта нет других путей к постижению жизни кроме слова, этим он отличается от не-поэта, у которого – все (кроме)… <неразб>. Называя – постигает. А вот вам живая запись (внезапное озарение, в которое верю) – живая, ибо внезапная, ибо о вещи не думала – на полях же этой тетради:

Я ВЕЩЬ ОКОНЧАТЕЛЬНО ПОНИМАЮ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СЛОВО (СОБСТВЕННОЕ).

Слово для поэта совершенно самостоятельная единица ценности. Не звук (иначе бы нас удовлетворяло и – а – о, и др.), а данный звук, соответствующий данному смыслу. Ища слова, поэт ищет смысла.

Поэт неизбежно терпит крах на всех других путях осуществления. Привычный, приученный (собой же) к абсолюту, он требует от жизни то, чего она дать не может, ибо она то, из чего, а не то, что. Впрочем, бывают поэты-двоеженцы: Гёте, напр<имер>, Тютчев, сумевшие совместить. Но они были не только поэтами, м. б. и больше, Гёте – неизмеримо больше.

Поэт не самое бóльшее, что есть, т. е. – самая высшая ступень на лестнице ремесла, и самая низшая от точки, где ремесла полагаются. Ибо молитва (святость) не ремесло, а стихи – все-таки ремесло. Artisant du chant – вот что, в конце концов, поэт. Мастер певчего слова.

Еще. Область поэта – душа. Вся душа. Над душой – дух, не нуждающийся в поэтах, если нуждающийся – в пророках. Пророчество в поэте как соприсутствие, не как сущность – как поэзия в пророке. «Какие большие поэты пророки», так говоря – пророка снижаете. «Какие большие пророки – поэты», так говоря – поэта возвеличиваете.

Слово «поэзия» вообще возвеличено и затуманено. Почему вы лучшее в человеке и в мире называете «поэзией» (иные – «музыкой»)? Бог в человеке – да. А ведь это несравненно больше и точнее. Бог в вашем эмбрионе, а не поэзия. Поэзией станет, когда вы его, в стихах, явите.

– Прозу люблю почти так же, как и стихи, и отнюдь не придаю ей оскорбительного общепринятого значения.

«Житейская проза» – не знаю. Проза – проработанная в слове жизнь. То есть, как всякое завершение, уже над-жизнь. Как ваш мост – над-река. (Мосты рушатся и книги проходят, но в данном отрезе – они – вечность; победа над хаосом – душ и рек.)

Прозу от поэзии отличает ритмическая стихия, иногда наличествующая и в прозе, но – иная. (Стихотворные и прозаические ритмы не согласны, а враждебны. Неслиянны). Прозу отношу более к сознанию, стихи к бессознанию (осознанному!) не даром все первые стихи – зáговоры.

Еще: проза поэта – отличная проза, стихи прозаика – дрянные стихи, ибо мог он их писать, он бы только их и писал. (Исключение – тот же Гёте, вообще – исключение). Проза Пушкина – проза поэта. Стихи Гоголя – стихи прозаика. У поэта, приступающего к прозе, та школа стихотворного абсолюта, которой нет у прозаика, приступающего к стихам. «В эту строку я должен вместить все». У прозаика строка не считана, во всяком случае – не слог.

Работа прозаика протекает, главным образом, в мысли, а не в слове, в замысле, а не в слове – мысль переводится в слово – у поэта мысль и слово рождаются одновременно, вся работа протекает в слове, нельзя задумать прозой и написать стихами, нельзя переложить в стихи, что, впрочем, делают посредственные стихотворцы. Одно писать стихами, другое – писать стихи. Вся Италия XVIII в. обменивалась сонетами, а поэты все-таки наперечет. Нужно, чтобы ты вещь не мог сказать нестихами. Тогда будут – стихи.

И еще: нет стихов без чар. (Не очарованы, а чарованы.)

Проза есть – и отличная, весь Толстой, например. Поймите правильно: чары беру не как прикрасу, а как основу, как одну из первозданных сил, силу природы. Нет чар – нет стихов, есть рифмованные строки. «И сквозь магический кристалл…» (Пушкин).[1785]1785
  Неточная цитата из восьмой главы романа «Евгений Онегин». У Пушкина: «Я сквозь магический кристалл…»


[Закрыть] Пушкин, все это зная отлично, не даром кому-то сказал: «Если бы я мог (материальные причины), я бы никогда ничего не писал, кроме стихов». А – какой прозаик! Чары как исток прозаического дарования – Гоголь (полюс Толстого!). <…>

ЗУРОВУ Л. Ф

12-го февраля 1936 г.

Vanves (Seine)

65, Rue J. В. Potin

Милый Зуров,

Простите за задержку – невольную: Вы написали 55 вместо 65, и письмо добрело только вчера, 11-го. Выступить согласна.

Надеюсь – завтра будет оповещение, где и чтó – я ведь ничего не знаю.[1786]1786
  Речь идет об участии Цветаевой в вечере поэтов 15 февраля 1936 г. Оповещения о вечере с указанием Цветаевой среди участников были напечатаны 11 и 15 февраля в газете «Последние новости» и 13 февраля в «Возрождении».


[Закрыть]

До свидания – в субботу.

Сердечный привет В<ере> Н<иколаевне>, И<вану> А<лексеевичу>[1787]1787
  В. Н. и И. А. Буниным.


[Закрыть] и Вам.

МЦветаева

ШАХОВСКОЙ 3. А

18-го мая 1936 г., понедельник.

Vanves (Seine),

65, Rue J. В. Potin

Милая Зинаида Шаховская, очень рада буду встрече в «Журналь де Поэт»[1788]1788
  «Le Journal de Poétes») – бельгийское издательство и периодический журнал, где сотрудничала Шаховская.


[Закрыть] – поблагодарите Вивье,[1789]1789
  Вивье Роберт – бельгийский поэт и прозаик (писал на французском языке), профессор литературы Льежского университета


[Закрыть] – но визы нынче, 18-го, у меня еще нет. Все же надеюсь не позже пятницы быть в Брюсселе и выехав ранним поездом к поэтам поспею. Виза может быть и завтра, тогда поеду в среду, 20-го.

Очень глупо – сидеть и ждать и знать, что ничего не попишешь, – закон, а он, если захочет, меня вдребезги.

До свиданья, сердечное спасибо за память.

МЦ.

Ванс, 28-го мая 1936 г.

Дорогая Зинаида Алексеевна,

Дошло ли кольцо и как пришлось?[1790]1790
  Серебряный перстень с кораллом, подаренный Цветаевой Зинаиде Шаховской. Впоследствии Шаховская передарила его В. Смоленскому.


[Закрыть] Ждала с ним до последней минуты – хотелось с пальца на палец. Мои «Лэтр» через неделю – 10 дней попросите у О. Н. Вольтерc,[1791]1791
  Речь идет о французских рукописях Цветаевой


[Закрыть] а если их еще нет, попросите, чтобы она напомнила вернуть. (Они у господина, которого зовут Люсьен, дальше не знаю.) И потом непременно напишите впечатление. Сердечный привет от нас с Муром.

МЦ.

5-го июня 1936 г., пятница.

Милая Зинаида Алексеевна, – а вот Вам другая пара,[1792]1792
  Предыдущее письмо было написано на открытке, изображающей двух медведей в парижском зоопарке. Данное письмо на двух открытках: одна – с изображением двух львов, прижавшихся друг к другу; другая – с изображением двух белых медведей.


[Закрыть] и, верьте мне на слово: они страшно похожи – по благородству и сиротству – на Бальмонта с Еленой:[1793]1793
  Е. А. Цветковской.


[Закрыть] на Елену с Бальмонтом («О, Елена! Елена! Елена! – Ты красивая пена морей».[1794]1794
  Заключительные строки стихотворения К. Бальмонта «К Елене» из сборника «Только любовь».


[Закрыть] – 35 лет назад сказано, а живо в нем – и посейчас).

О рукописи, хотя она на машинке, – дайте ее прочесть, по собственному прочтению, кому нужно из «Журналь де Поэт». Мне очень хочется издать ее отдельной книжкой, но так как на книжку – мало, у меня есть еще другая однородная, физически мéньшая. Та и эта дали бы томик, вроде «Проз д’Анфан».[1795]1795
  Проз д’Анфан («Детская проза») – сборник издательства «Журналь де Поэт».


[Закрыть] Ту вышлю (а вот Вам еще другая пара)[1796]1796
  «Письмо к Амазонке» и «Девять писем…» Ни одна из рукописей в итоге к Шаховской не попала.


[Закрыть] Вам, когда Ваша редакция отчитает «Лэтр» и как-то выскажется… Словом, буду ждать Вашего ответа. И личного отзыва – независимо от возможностей издания о «Лэтр» как Вам «пришлось»? На 50-летнем юбилее Ходасевича видела весь Монпарнас, – и милее, живее всего – женщины: очевидно, по живучести в них души. Подарила Ходасевичу хорошую тетрадку «для последних стихов» – может быть – запишет, т. е. сызнова начнет писать, а то годы, – ничего,[1797]1797
  Последняя прижизненная поэтическая книга В. Ф. Ходасевича «Собрание стихов» вышла в 1927 г. После нее Ходасевич опубликовал лишь несколько стихотворений в периодических изданиях


[Закрыть] а – жаль.

Один из пишущих, узнав, что я из Брюсселя, сказал: «А Шаховская там в роли Рекамье?[1798]1798
  Жена богатого банкира в Париже (1780–1849), в ее салоне собирался весь цвет культуры того времени.


[Закрыть]» Я: – «Не заметила. Она просто очень любит литературу – и очень серьезно работает». Тогда тот – перестал.

До свидания! Жду весточки. Вашим поэтам – привет.

МЦ.

Привет Петру в овраге.[1799]1799
  В Брюсселе, в овраге Королевского парка, находится бюст Петра Великого. Русские писатели и поэты, приезжающие в Брюссель, по традиции посещали это место.


[Закрыть]

________

Можно Вас попросить передать при случае прилагаемую открытку Ольге Влад<имировне> Орловой?[1800]1800
  Орлова О. В. – русская художница, преподавательница музыки.


[Закрыть] Спасибо заранее!

МЦ.

Ванв, 22-го июня 1936 г., понедельник, жара.

Милая Зинаида Алексеевна,

Оба перевода давно готовы, сейчас они на рассмотрении у Поля Буайе[1801]1801
  профессор, глава французских русистов. По-видимому, редактор одного из пушкинских сборников.


[Закрыть] – моя мечта, чтобы он дал мне весь Пир во время Чумы, – что значит «дал»? А то, чтобы потом – взял, ибо переводить себе в тетрадку – окончательный люкс… и глупость.

Переводы хороши, и таковыми останутся, если даже Поль Буайе не одобрит. Нет ли еще чего-нибудь – для того же сборника, или для «Журналь де Поэт», м. б. они захотят (по прочтении Песни и Пророка) чего-нибудь пушкинского – в моей транскрипции? Отзывайтесь скорее – тогда сразу вышлю – мне всегда в фактическом осуществлении сделанного нужен стимул. Кроме того, я скоро уезжаю – и оттуда (пока что неизвестно откуда, все ближайшие дни буду смотреть по окрестностям) труднее будет: деревня, почты нет, почтальон потеряет и т. д.

Запросите О<льгу> Н<иколаевну> о моей рукописи. Дело в том, что я тому господину, который так хорошо меня слушал, которому я потом «на перемене» рассказала моего «Мóлодца» и которому, в конце (очень быстрых) концов, дала свои «Лэтр», он – не пишущий, но чудно читающий, дело в том, что я этому господину (его зовут Люсьен, это приятель О<льги> Н<иколаевны> написала – и он мне (как столько господинов и так мало господ! в моей жизни) не ответил – и я больше писать не могу. Почти всегда писала первая и НИКОГДА – вторично.

Хорошо бы эти «Лэтр» – выручить, ибо человек, который может не ответить на письмо, может и потерять рукопись, – кроме того, мне очень хочется, чтобы Вы и Ваше окружение их прочли. Я мечтаю, если они понравятся, набрать денег и напечатать их, с еще одной небольшой вещью как раз выйдет томик, в Вашем издательстве, а то все это на мне лежит.

Но той вещи не могу Вам послать раньше Вашего и общего отзыва на «Лэтр», ибо – если они не подойдут, то и она не подойдет: вся я не подошла. Бывает.

Спасибо за стихотворную открыточку: чувство – близко, и вид (по-иному) – тоже.

О<льга> Н<иколаевна> не пишет, но на ней бремя дома.

На мне тоже – и может быть пущее – ибо все – моими руками! Я – целые дни стираю и штопаю – но это во мне немецкая механика долга, а душа – свободна и ни о чем этом не знает: еще не пришила ни одной пуговицы!

Обнимаю Вас и жду отзыва.

МЦ.

Как только напишете, перепишу и вышлю обоих Пушкиных.

9-го июля 1936, четверг.

Moret sur Loing (S. et М.), 18, rue de la Tannerie,

chez Mme Vve Thierry.

Милая Зинаида Алексеевна, как видите – я уже на воле, а именно: в чудном старинном городке под Фонтенбло. Быт устроен, т. е. по возможности устранен, а для души – непосредственно над головой – две химеры: Мурина и моя (поделили) – ибо живем непосредственно за церковной спиной. Я сюда приехала, чтобы беспрепятственно работать, т. е переводить Пушкина – лучшие стихи, не взирая – переведены ли уже, или нет, ибо я ни одного перевода не знаю, да и знала бы – не слушала бы.

Хотите – чтобы я с этим осенью приехала в Бельгию, т. е. с вечером моих переводов + предисловие. Я серьезно запрашиваю. Давать заочно мои стихи мне бы не хотелось – и вот почему: у меня много вариантов, и Ваши поэты из «Журналь де Поэт» мне м. б. помогли бы утвердить лучший (беда, что один другого лучше: один – содержательно ближе, другой французски – или образно – лучше, вообще хорошо бы посоветоваться – устно, по горячему следу первого впечатления).

Пока сделаны: Когда могучая зима – Пророк – Для берегов отчизны дальней – К няне – и сейчас идет, именно волнами идет! Свободная стихия (К морю). Но я хочу – целый сборник: все, что есть лучшего. Посмотрим, что успею за лето.

Как Вы думаете, есть ли надежда приехать с этим в Брюссель, т. е. с рядом стихов и с словом о Пушкине. Т. е. наработаю ли я на поездку (паспорт у меня есть).

Что будет с самой книжкой – не знаю: я могу дать бесплатно несколько стихов, я вообще бы с радостью работала бесплатно – если бы государство – или какой-нибудь меценат мне бы оплачивал мое скромное существование, но пока – это мой единственный источник существования, а напечатай я пушкинский сборник в Из<дательст>ве «Журналь де Поэт», не только ничего не дадут, а еще приплачивать нужно, – за много месяцев непрерывного труда… На обещанное в Ваш сборник – дам.

Дальше: всего Пира переводить не буду: там лучшее – обе песни,[1802]1802
  Из «Пира во время чумы» кроме песни Председателя Цветаева намеревалась перевести еще песню Мэри.


[Закрыть] а остальное – для перевода мало увлекательно, ибо беспрепятственно. Я не люблю стиха без рифмы – и этого размера не люблю: скучаю.

Подумайте, пожалуйста, и ответьте – хотя бы предположительно.

Получили ли мою франц<узскую> рукопись (NB! машинную). Вот ее бы другую маленькую в из<дательст>ве издать – хотела, так как продать мне ее (при моем характере) навряд ли удастся, – у меня у французов нет имени, а в кредит – ничего не хочу. Я бы хотела, чтобы издательство «Журналь де Поэт» ее до моего приезда прочло и как-нибудь отозвалось. Тогда бы привезла ту другую – тоже письмо (если бы Вы знали – кому и о чем!) – и получилась бы небольшая книжка, к<отор>ую бы и предложила из<дательст>ву – на его условиях (кажется 600 бельг<ийских> фр<анков> доплаты?)

Ответьте мне, пожалуйста, дорогая Зинаида Алексеевна, по обоим пунктам, если можно не открыткой, п. ч. в открытки я как-то не верю, слова на ветер.

Я здесь буду до середины сентября, но ответ хотела бы поскорей. Мне бы очень хотелось съездить в Бельгию, у Вас хороший дух, поскольку я могла почувствовать и что я безусловно увидела в факте издания «Проз д’Анфан». Так вот, та моя проза – той же породы, оттого у меня есть надежда. (Неужели тот Люсьен – ее потерял?? Запросите О<льгу> Н<иколаевну> – она мне ни слова больше не пишет. И Люсьен – тоже не ответил.)

Итак – до письма!

Сердечный привет и пожелания хорошего – всячески – <неразб>.

Выросла ли собака и как на нее смотрят кондуктора? М. б. уже – снизу??

МЦ.

Ван, 21-го сентября 1936 г.

Милая Зинаида Алексеевна,

Все это – недоразумение: спешно уезжая в Савойю, забыла закрепить в своей памяти – или, что лучше: на бумаге – Ваш адрес, который совершенно – канул.

На днях вернувшись – разыскала: 4, рю Вашингтон, и одновременно получила Вашу недоуменную открытку – и вот – пишу: спешу снять и тень в могущей – не могущей! – быть у меня на Вас обиде – за что?

Я, наоборот, сохранила о нашей встрече – Петре в саду, рытье в книжках, псе, лесе – самую хорошую память, ничем не омраченную. И Ваш черный идол[1803]1803
  Идол из черного дерева, привезенный Шаховской из Африки


[Закрыть] до сих пор мне благоприятствует.

Желаю Вам успеха с Вашим сборником и шлю самый сердечный из приветов.

МЦ.

<ЛЮСЬЕНУ де НЕКУ>[1804]1804
  Набросок письма по-французски, без конкретного обращения, на последних страницах рукописи «Письма к Амазонке»


[Закрыть]

<3 июня 1936 г.>

«Милостивый Государь, я мыслю о Вас, но для письменных мыслей требуется время. И чем они стихийнее, тем больше его надо, ибо записать мысль – значит уловить ту первую, первичную, стихийную, мгновенную форму, в которой она появилась изначально. Как и вся работа жизни с нами (NB! Говорят: „работать над чем-то“. Я работаю над рукописью. Но нельзя сказать: работа жизни над нами. Тогда надо с нами?) состоит в том, чтобы возвратить нам первую и единственно истинную форму нашего облика и ощущений. Совсем маленькие дети – совсем старые старики. Все, что между и что называют „жизнь“, – только черновик, бумага с тьмой помарок, только затмение. Я не только мыслю о Вас, я действую. Так как Вы первый, кто увидел настоящее во мне в моей французской транскрипции, я посылаю Вам – Вам одному – несколько листков, продолжающих те письма, которые Вы имели глубину счесть глубокими. „Послесловие к Послесловию“. Сначала я их писала для себя, потом для Вас. Вы будете их единственный читатель и даже автор, поскольку без Вас я бы их не написала. Это наименьшее, на что я способна. У моей благодарности всегда один и единственный жест: дать другому узнать меня еще глубже. Возможно, было бы тактичнее и даже более по-моему, не предупреждать Вас, но жизнь медленна, и есть вещи, которые должно если не делать, то по меньшей мере постичь вовремя. Спасибо за все.

Р. S. Только что посмотрела в „Лярусс“[1805]1805
  Серия научных и популярных энциклопедий и словарей, издаваемых во Франции.


[Закрыть] слово „Послесловие“ (Postface) и вот, что я прочла: postface – существительное, женского рода (от латинского post – после и fari – говорить); извещение, помещаемое в конце книги. NB! Странное извещение! Если это извещение, не находите ли Вы, что оно делается слишком поздно? Смотрю слово „извещение“ (avertissement) и читаю: Сообщение, информация, род предисловия. Итак получается: предисловие, помещаемое в конце книги – нонсенс».