Текст книги "Письма. Часть 2"
Автор книги: Марина Цветаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 54 страниц)
Итак – до свидания: может быть – последнего.
МЦ.
27-го ноября 1934 г.
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptiste Potin
Милый Вадим Викторович,
А у меня случилось горе: гибель молодого Гронского, бывшего моим большим другом. Но вчера, схоронив, – в том самом медонском лесу (новое кладбище), где мы с ним так много ходили – п. ч. он был пешеход, как я – сразу села за рукопись,[1481]1481
Подготовку к публикации очерка «Мать и музыка».
[Закрыть] хотя так не хотелось, – ничего не хотелось!
Она совсем готова, только местами сокращаю – для ее же цельности. Надеюсь доставить ее Вам в четверг: Мурин свободный день, а то не с кем оставить, меня никогда нет дома, а в доме вечный угар – и соседи жутковатые.
Есть и стихи, м. б., подойдут.[1482]1482
Было принято к публикации стихотворение «Тоска по родине! Давно…».
[Закрыть]
Длина рукописи – приблизительно 52.200 печатн<ых> знаков, но это уже в сокращенном виде.
До скорого свидания!
МЦ.
Жаль твердого знака, не люблю нецельности, но это уже вопрос моего максимализма, а конечно, прочтут и без твердого.
Вообще, жить – сдавать: одну за другой – все твердыни. (Я лично твердый знак люблю, как человека, действующее лицо своей жизни, так же, как Ъ.)
13-го дек<абря>, четверг <1934 г.>
Vanves (Seine)
33, J. В. Potin
Милый Вадим Викторович,
Корректуру – самое позднее – получите завтра, в пятницу. Не сердитесь, но два подсомненных для Вас места (о нотах и, позже, о «правой» и «левой») я отстаиваю, ибо и так уж рукопись сокращена до предела. Кроме того, первого еще никто не отмечал, а второе – вообще показательно для ребенка (невозможность представить себе вещь с другой стороны) – и кроме всего – ведь это такое маленькое!
(А какая грязная была рукопись! У – жас – ная! Отсылала ее с отвращением…)
А почему Вы против «УМОЛКШЕЙ птице». Ведь две формы: умолкший в умолкнувший, я беру короткую. Я там, выскребая Вашу поправку, до дыры проскребла и теперь не знаю, что делать. (Мне УМОЛКШЕЙ – милее ритмически.) Да, в подтверждение мне: несмолчность – несмолкаемость, тоже две формы, – немолчность – неумолкаемость. Это уж – корень такой?
Приложу отдельный листок особенно-опасных опечаток. А корректор Вы – чудный, после Вас почти ничего не остается делать.
Всего доброго!
МЦ.
Читали в Посл<едних> Нов<остях> поэму Гронского?[1483]1483
«Белла-Донна».
[Закрыть] Погиб настоящий поэт.
<14-го декабря 1934 г.>
Пятница
Милый В<адим> Викт<орович>
(Страшно спешу.) Вчера не ответила на ряд вещей, п. ч. не знала, что в моем тексте – письмо.
О кавычках и тире. Кавычки у меня только в таких случаях:
«…это тебя не касается». Тогда я, обиженная…
если же
…это тебя не касается, сказала мать – то без кавычек. Кавычки только, чтобы не сливалось, а во втором случае слиться не может. Это у меня проведено строжайшим образом, проверьте в любом месте.
Прилагаемые 2 листочка – наборщику, там все основное выписано, ему будет легче, а нам с Вами – спокойнее.
Если Аля Вас застанет, передайте ей, пожалуйста, бунинские деньги, за к<отор>ые – спасибо.
Да! А Муру книжку очень хотела бы какую-нибудь русскую – посерьезнее и потолще, не детскую, какого-нибудь классика. И был бы подарок на Рождество. Нет ли, случайно, Жуковского?
Но – всякое даяние – благо, и вообще – спасибо.
Желаю удачи с N. А что – если бы устроить вечер в пользу С<овременных> 3<аписок> и притянуть Бунина? Я бы охотно и бескорыстно выступила (но не одна). Подумайте!
МЦ.
31-го декабря 1934 г.
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptiste Potin
С Новым Годом, дорогой Вадим Викторович!
Дай Бог – Вам и журналу…
А пока, как новогодний Вам подарок – 4 артистически-урезанные, в самом конце, строки – переверстывать придется самую малость.
Новый Год встречаю одна, как большевики пишут: – «Цветаева все более и более дичает».[1484]1484
Статья «Да был ли мальчик?..», посвященная эмигрантской поэзии. Автор – советский журналист Г. Хохлов
[Закрыть]
Алю наверное увидите на вечере Красного креста. Большая просьба: я давным-давно должна А. И. Андреевой деньги, и все не могу вернуть из-за тянущейся канители с «Посл<едними> Новостями». Если можно, вышлите ей из моего гонорара 60 фр. по адр<есу>
Mme Anna Andréieff
24, Rue de la Tourelle
Boulogne (Seine)
– она в кровной нужде: стирает белье, и т. д., и я уже ей не могу на глаза показаться.
Сердечный привет и лучшие пожелания.
МЦ.
Выпуск отчеркнут красным: ровно 4 строки в конце последней стр<аницы>.
АДАМОВИЧУ Г. В
31-го марта 1933 г.
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Милый Георгий Викторович,
Большая просьба: 20-го у меня доклад – Эпос и лирика Сов<етской> России – т. е. то, что печаталось в Нов<ом> Граде + окончание, как видите – приманка сомнительная. Не можете ли Вы придти мне на выручку, т. е. сказать о сов<етской> поэзии, что угодно, но заранее дав мне название, – как бы ни было коротко то, что Вы собираетесь сказать, – чтобы мне можно было дать в газетах. На этот раз мне придется выезжать на содокладчиках, ибо вещь во-первых коротка, во-вторых частично уже напечатана, а другой у меня сейчас нету, п. ч. всю зиму писала по-французски.[1485]1485
«Флорентийские ночи».
[Закрыть]
Но – главное – будете ли Вы в Париже 20-го апреля? – (Четверг пасхальной недели).
Не пугайтесь содоклада, п. ч. прошу еще нескольких, – дело не в длительности, а в разнообразии, – если я устала от себя на эстраде, то каково же публике!
Вечер, увы, термовый и даже с опозданием на 5 дней – но нельзя же читать о Маяковском как раз в первый день Пасхи!
Вы чудесно выступили на <…> Жиде[1486]1486
Вечер под названием «Андре Жид и СССР» был организован журналом «Числа». Г. Адамович читал вступительное слово
[Закрыть] (почему я чуть было не написала о Блоке? М. б. в связи с Пасхой, единственно о ком бы, и т. д.), т. е. сказали как раз то, что сказала бы я. Иного мерила, увы, у нас нету!
Зачеркнуто.
А каков Мережковский с chien и parfum??.[1487]1487
Собакой и духами (фр.).
[Закрыть][1488]1488
Мережковский охарактеризовал советский строй, как неслыханное рабство, уничтожающее и умерщвляющее не только тело, но и дух
[Закрыть] Слава Богу, что Вайан,[1489]1489
Вайян-Кутюрье Поль – французский писатель, главный редактор газеты «Юманите».
[Закрыть] по глупости, не понял. КАКОЙ ПОШЛЯК! БЕДНЫЙ ЖИД!
До свидания! Жду ответа. Если да – не забудьте сказать – о чем.
МЦ.
<Приписка на полях:>
Будете отвечать – дайте мне пожалуйста свой адрес: противно писать в пустоту: на газету.
ХОДАСЕВИЧУ В. Ф
12-го июля 1933 г.
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Милый Владислав Фелицианович,
– Не удивляйтесь —
Только что получила от Руднева письмо с следующей опаской: – в моей вещи о Максе Волошине я даю его рассказ о поэтессе Марии Паппер и, между прочим, о ее Вас посещении. Всего несколько строк: как поэтесса всё читает, а Вы всё слушаете. Вы даны очень милым и живым, всё сочувствие на Вашей стороне (верьте моему такту и esprit de corps:[1490]1490
Сословный дух (фр.).
[Закрыть] я настоящих поэтов никогда не выдаю, и, если ругаю – бывает! – то знаю, кому: никогда не низшим). Словом, десятистрочная сценка, кончающаяся Вашим скачком: «простите, мне надо идти, ко мне сейчас придет приятель, и меня ждет издатель…» А через неделю – сидит поэт, пишет стихи – нечаянный взгляд в окно: а в окне – за окном – огромные мужские калоши, из калош шейка, на шейке головка… И тут обрывается.
Вы – явно dans le beau role:[1491]1491
В хорошей роли (фр.).
[Закрыть] серьезного и воспитанного человека, которому мешает монстр. Весь рассказ (как он и был) от имени Макса Волошина.
И вот Руднев, которого научил Вишняк, убежденный, что все поэты «немножко не того», опасается, как бы Совр<еменным> Запискам от Вас – за МОЙ рассказ!!! – не нагорело. (NB! Авторской ответственности они (Записки) совершенно не признают.)
– Как быть? – пишет Руднев. Заменить Ходасевича – вымышленным именем? Вовсе выбросить сценку? Спрашивать разрешения у Ходасевича – что-то глупо…
А я нахожу – вовсе нет. И вот, спрашиваю. Если Вы меня знаете, Вы бояться не будете. Если забыли – напоминаю. Если же, и зная, несогласны – напишу вместо Вас просто: ПОЭТ, хотя, конечно, прелести и живости убудет.
Пишу Вам для окончательной очистки совести. Вы, конечно, можете мне ответить, что никакой Марии Паппер не помните, но она наверное у Вас была, ибо она – собирательное.
До свидания, ОЧЕНЬ прошу Вас отозваться сразу, ибо должна вернуть корректуру.
Всего доброго
М. Цветаева.
«Я великого, нежданного,
Невозможного прошу.
И одной струей желанного
Вечный мрамор орошу»
(Мария Паппер. – Парус. – 1911 г.).[1492]1492
Один из двух примеров «поэзии» Марии Паппер, цитируемых Цветаевой в «Живое о живом».
[Закрыть] – вот, чем она Вас зачитывала —
19-го июля 1933 г.
Clamart (Seme)
10, Rue Lazare Carnot
Милый Владислав Фелицианович,
Помириться со мной еще легче, чем поссориться. Нашей ссоры совершенно не помню, да, по-моему, нашей и не было, ссорился кто-то – и даже что-то – возле нас, а оказались поссорившимися – и даже поссóренными – мы.
Вообще – вздор. Я за одного настоящего поэта, даже за половинку (или как <в> Чехии говорили: осьминку) его, если бы это целое делилось! – отдам сотню настоящих не-поэтов.
Итак —
______
Осенью будем соседями, потому что из-за гимназии сына переезжаем в Булонь.
Как давно я не училась в гимназии! Прыжки с кровати, зевки, звонки – даже жуть берет! И главное – на сколько лет! (Он поступает в первый приготовительный.) У меня было два неотъемлемых счастья:
что я больше не в гимназии и что я больше не у большевиков – и вот, одно отнимается…
Итак – до октября! Тогда окликну.
Паппер (Марию) перечла с величайшей, вернее – мельчайшей тщательностью и ничего не обнаружила, кроме изумительности Вашего терпения: невытравимости Вашей воспитанности.
Спасибо!
МЦ.
15-го апреля 1934 г.
Когда я, несколько лет тому назад, впервые подъезжала к Лондону, он был весь во мне – полный и цельный: сразу утренний, ночной, дождевой, с факелами, с Темзой, одновременно втекающей в море и вытекающей из него, весь Лондон с Темзой aller et retour,[1493]1493
Приливной и отливной (фр.).
[Закрыть] с лордом Байроном, Диккенсом и Оскар Уайльдом – сосуществующими, Лондон всех Карлов и Ричардов, от А до Z, весь Лондон, втиснутый в мое представление о нем, вневременное и всевременное.
Когда же я приехала в Лондон, я его не узнала. Было ясное утро – но где Лондон туманов? Нужно ждать до вечера; но где Лондон факелов? В Вестминстерском аббатстве я вижу только один бок – но где оно – целиком, со всех сторон сразу?
Мгновенности: места в автобусе, табачные лавки, монеты, опускаемые в отопление, случайности времяпрепровождения и собственного самочувствия, и – всюду лицо N., в моем Лондоне непредвиденного.
Город на моих глазах рассыпался день за днем, час за часом рассылался на собственные камни, из которых был построен, я ничего не узнавала, всего было слишком много, и всё было четко и мелко – как близорукий, внезапно надевший очки и увидевший 3/4 лишнего.
Лондон на моих глазах рассыпáлся – в прах. И только когда его не стало видно, отъехав от него приблизительно на час, я вновь увидела его, он стал возникать с каждым отдаляющим от него оборотом колес – весь целиком, и полнее, и стройнее; а когда я догадалась закрыть глаза, я вновь увидела его – мой, целый, с Темзой aller et retour, с Гайд-Парком, соседствующим с Вестминстерским аббатством, с королевой Елизаветой[1494]1494
Елизавета I Тюдор
[Закрыть] об руку с лордом Байроном, Лондон единовременный, единоместный, Лондон вне– и всевременный.
Конечно, это – налет. Останься я в нем, живи я в нем, без посещений Музеев и Аббатств, где-нибудь в норе, не глядя на него, но тáк, кругóм ощущая – он бы вошел сквозь мои поры, как я в него – сквозь его, каменные.
Есть три возможности познания.
Первое – под вéками, не глядя, всё внутри, – единственное полное и верное.
Второе – когда город рассыпается, не познание, а незнание, налет на чужую душу, туризм.
Третье – сживанье с вещью, терпение от нее, претерпевание, незанимание ею, но проникновение ею.
Так вóт – не удивляйтесь, милый В<ладислав> Ф<елицианович> – вот почему, когда Вы написали о встрече, беседе, я – задумалась.
Вовсе не претендуя на «целого и полного» Вас, на это исчерпывающее и одновременно неисчерпаемое творческое знание, я все же, наедине хотя бы со звуком тех Ваших интонаций в ушах или букв Вашего письма – больше, лучше, цельнее, полнее, вернее Вас знаю, чем – сидя и говоря с Вами в кафе, в которое Вы придете из своей жизни, а я – из своей, и – того хуже: каждый из своего дня, никогда ничего общего с жизнью не имеющего.
Если бы, как люди в старые времена, когда было еще время на дружбу, вернее – когда дружба считалась хлебом насущным, когда для нее должно было быть время, хотя бы четвертый час утра… итак, будем говорить просто <неразб> – если бы у этого кафе было будущее, завтрашний день, длительность, я бы сказала да (не Вам, это я не так скажу, а внутри себя!) – я бы просто перевела то общение на это, там – на здесь (хотя мне это всегда безумно трудно, я не привыкла к теснотам, а никогда в жизни такой не бывает свободы, полной и предельной, как внутри, – и не может быть)…
О да, у жизни, как она ни тесна, есть своя прелесть и сила – хотя бы звук живого голоса, ряд неуловимостей, которых не вообразишь.
Но тáк, туристически, налетом… Смотреть, который час (я же первая буду смотреть, только об этом и буду думать…).
Для этого надо быть человеком городским, общительным, бронированным, дисциплинированным, отчасти даже коммерческим, неуязвимым всем своим равнодушием – к душам, безразличием – к лицам.
Ничего этого во мне нет, а всё – обратное
Этот (девятый уже!) мой Париж я вообще ни с кем не вижусь, все мои реальные отношения с людьми роковым образом (и рок этот – я, т. е. все мое – от меня) – разрушаются, вернее – рассеиваются, как дни, а последние годы – годы – я вообще ни с кем не общаюсь – само случилось, – и знаю, почему: связанность домом, отдаленность Кламара, мое отсутствие привычки к женской «теплоте» – это все ищут, а вовсе не:
А все-таки очень хочу с Вами повидаться, хотя бы, чтобы сообщить последние сомнения редакции «Современных записок» относительно моей прозы[1496]1496
Речь идет о «Пленном духе», находившемся в это время в печати в «Современных записках».
[Закрыть] – и вообще всякое другое… Не могли ли бы приехать ко мае – Вы, к 4-м часам. Ведь – просто! Есть № 89 трамвая, доходящий до Clamart-Fourche, а от Fourche – первая улица налево (1 минута).
И есть вокзал Монпарнас с самыми обыкновенными поездами. Вот – поезда, выписаны в точности, безошибочно. Ответьте, когда и какой поезд. Встретим Вас с сыном, посидим у меня и побеседуем спокойно. Иного способа свидеться – нет.
МЦ.
<Май 1934 г.>
Нет, надо писать стихи. Нельзя дать ни жизни, ни эмиграции, ни Вишнякам, ни «бриджам»,[1497]1497
Бриджи – брюки (англ.), которые обычно носят с высокими сапогами. Вероятно, здесь переносный смысл.
[Закрыть] ни всем и так далеям – этого торжества: заставить поэта обойтись без стихов, сделать из поэта – прозаика, а из прозаика – покойника.
Вам (нам!) дано в руки что-то, чего мы не вправе ни выронить, ни переложить в другие руки (которых – нет).
Ведь: чем меньше пишешь, тем меньше хочется, между тобой и столом встает уже вся невозможность (как между тобой и любовью, из которой ты вышел).
Конечно, есть пресыщение.
Но есть и истощение – от отвычки.
Не отрешайтесь, не отрекайтесь, вспомните Ахматову:
не Вам и даже не всем, а просто: кто – мои стихи…
Никто. Никогда. Это невозвратно. Вы обкрадываете Лирику <неразб>, безглагольную, как всякое до, беспомощную, не сущую без нас, поэтов.
И именно потому, что нас мало, мы не вправе…
Это меня беспокоит до тоски – мысль о возможности такого рядом, почти со мной, ибо я давно перестала делить стихи на свои и чужие, поэтов – на «тебя» и «меня».
Я не знаю авторства <…>
<26 декабря> 1934 г.
Vanves (Seine),
33, Rue J. В. Potin
С праздниками, дорогой В<ладислав> Ф<елицианович>!
И с очередной – срочной – просьбой (завершительные строки статьи о Гронском): кто из русских поэтов умер до 30 л<ет>?
Лермонтов, Веневитинов (??), Бенедиктов, Надсон,[1499]1499
Веневитинов Дмитрий Владимирович умер от простуды. Бенедиктов умер на 64-м году жизни. Надсон Семен Яковлевич умер от туберкулеза.
[Закрыть] – ещё кто?
Можно и XVIII в., но там, по-моему, жили поздно.
А среди нас?
Наверное кого-нибудь основного забываю.
– Умоляю! Если можно – pneu, п. ч. надеюсь к сороковому дню (31-го).
Сердечный привет Вам и О<льге> Б<орисовне>.[1500]1500
О. Б. Ходасевич.
[Закрыть]
МЦ.
ХОДАСЕВИЧАМ В. Ф. и О. Б
13-го марта 1937 г., суббота.
Vanves (Seine), 65, Rue J. В. Potin
Дорогой Владислав Фелицианович и дорогая Ольга Борисовна,
Не дивитесь моему молчанию – Аля уезжает в понедельник,[1501]1501
Речь идет об отъезде А. Эфрон в СССР.
[Закрыть] т. е. послезавтра, весь дом и весь день сведен с ума – завалы вещей – последние закупки и поручения, – неописуемо.
Как только уедет – я ваша.
Я, вообще, ваша – сейчас долго объяснять – но, чтобы было коротко: мои, это те и я – тех, которые ни нашим ни вашим. С горечью и благодарностью думала об этом вчера на свежей могиле Замятина, с этими (мысленными) словами бросила ему щепотку глины на гроб. – Почему не были?? Из писателей была только я – да и то писательница. Еще другая писательница была Даманская.[1502]1502
На похоронах Е. И. Замятина на кладбище Тье под Парижем, кроме Цветаевой и Даманской из писателей были М. Л. Слоним (организовавший похороны), Р. Б. Гуль, Г. Газданов и др.
[Закрыть] Было ужасно, растравительно бедно – и людьми и цветами, – богато только глиной и ветрами – четырьмя встречными. Словом, расскажу при встрече, надеюсь скорой. Есть очень любопытный изустный рассказ – о Москве сейчас. Обнимаю и скоро окликну.
МЦ.
С Замятиным мы должны были встретиться третьего дня, в четверг, 11-го, у общих друзей. Сказал: – Если буду здоров.
Умер 10-го, в среду, в 7 ч. утра – один. Т. е. в 7 ч. был обнаружен – мертвым.
У меня за него – дикая обида.
ГАРТМАНУ Ф.А
2-го марта 1934 г.
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Многоуважаемый Г<осподи>н Гартман,
(Простите, не знаю отчества)
С большой радостью и признательностью приеду к Вам в Courbevoie послушать Вас – по моему поводу,[1503]1503
Речь идет, вероятно, о домашнем исполнении вокальных произведений Ф. А. Гартмана на стихи М. Цветаевой.
[Закрыть] или себя, в Вашем восприятии, но сейчас болен мой сын, и, пока, неизвестно чем, и я в большой тревоге. Кроме того, я настолько им же, его учением (проводами, приводами, кормежкой, укладыванием) – всем детским жизненным укладом пришита к дому (у меня замены – нет), что никогда никуда не выбираюсь – с ним.
15-го, через четверг, мы, надеюсь, увидимся на моем чтении о Белом, – подойдите, пожалуйста, в перерыве, возобновим знакомство и сговоримся.
Кончаю большой просьбой распространить, по возможности, билеты между знакомыми. Цена билета 10 фр<анков>. Посылаю десять. (Десятый – Вам и жене, дружеский.) Этот вечер мой единственный ресурс, я почти не зарабатываю, и жить не на что. А теперь еще болезнь сына.
Сердечный привет Вам и Вашей жене – заранее радуюсь ее пению.[1504]1504
Ольга Аркадьевна Гартман, певица, часто выступала вместе с мужем на его концертах.
[Закрыть] Если будете отвечать, сообщите, пожалуйста, свое отчество, а также имя-отчество Вашей жены. – Как хорошо, что Вы себя пишете Θ., а не Ф., этого уже не делает никто – кроме меня, а Совр<еменные> Записки, сознательно, переправляют миθ на миф.
До свидания!
М. Цветаева
8-го февраля (марта) 1937 г., понедельник
Vanves (Seine)
65, Rue J. В. Potin
Дорогой Фома Александрович,
Пока – всего два слова, ибо я на самых днях должна сдать рукопись – Мой Пушкин – около ста страниц (мелких) ВОТ ТАКИМ ПОЧЕРКОМ.
Сердечное спасибо за привет! Вечер прошел из ряду вон хорошо, отлично: мы с залом были – одно, я это одно было – Пушкин.
– Посылала я Вам уже или нет оттиск моих пушкинских переводов?[1505]1505
Вероятно, речь идет о переводах стихотворений А. С. Пушкина «К няне», «Песня Председателя из „Пира во время чумы“» на французский язык, опубликованных в журнале «La Vie Intellectuelle»
[Закрыть] Или только рукописную (ма-аленькую!) няню? Посылаю оттиск на авось, если уже есть – верните, пожалуйста.
От того общества (романсы Римского-Корсакова)[1506]1506
Предполагался перевод текстов романсов композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова на французский язык.
[Закрыть] пока – ничего. Очень надеюсь. Люблю эту работу. (Всякую работу люблю, всё что можно сделать руками.)
До свидания. Очень огорчена болезнью Вашей жены, и Вашим самочувствием.
Как только освобожусь – напишу еще. У меня в жизни разные важные события. Очень хочу с Вами встретиться.
Еще раз – спасибо.
МЦ.
<Приписки на полях:>
Вы – милый, внимательный, на старинный лад – друг.
Р. S. Эпиграф к Вашему местожительству:
Февраль – кривые дороги[1507]1507
Место, где жил Ф. А. Гартман, – северное предместье Парижа – Courbevoie (courbe – кривой, voie – дорога (фр.).
[Закрыть] (Народная примета, даже – календарная).
Второе Р. S. Нашла гениальную вещь из еврейской (ма-аленькой!) жизни в Голландии, написанную двумя голландцами, из которых один (и главный) явно – голландка. При встрече дам прочесть. Лучше нельзя и нет.
Третье Р. S. А нос у Вас (нас) не еврейский, а древнегерманский.
КАНТОРУ М. Л
23-го мая <1934>, среда
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Милый Михаил Львович,
Умоляю о корректуре, верну в день получения, сама завезу куда надо.[1508]1508
Корректура очерка «Хлыстовки», публикуемого в № 6 журнала «Встречи».
[Закрыть]
Очень грязная рукопись, – правила до последней минуты, много вставок, перечерков, – непременно напутают. И очень важно расположение двух последних строк <…> т. е. чтобы подпись посредине, а не сбоку, п. ч. она часть текста, сами увидите.[1509]1509
Цветаева беспокоится о написании двух последних строк очерка: Здесь хотела бы лежать // МАРИНА ЦВЕТАЕВА.
[Закрыть]
У-МО – ЛЯ – Ю! (корректуру). Если надо – приеду сама, куда скажете. В Clamart ходят pneu.
Сердечный привет.
МЦ.
ПОЛЯКОВУ А. А
24-го окт<ября> 1934 г.
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptiste Potin
Милый Александр Абрамович,
Посылаю Вам два редакционных билета на мое чтение 1-го, и очень рада буду, если Вы придете. – Рассказ из детской жизни.
Мы очень давно с Вами не видались и без Вас мне в Посл<едних> Нов<остях> – не везет: Демидову я не пришлась.
Я всем говорю: вот если Поляков мне скажет, что моя вещь не подходит – я поверю, и не обижусь, и принесу другую, п. ч. я ему верю, и как редактору, и как человеку… А когда…
Да! А раз я это всем говорю, то справедливо сказать и Вам.
До свидания – когда-нибудь!
М. Цветаева
29-го марта 1935 г., пятница
Vanves (Seine)
33, Rue J. В. Potin
Дорогой Александр Абрамович,
Не в службу, а в дружбу.
Умоляю поместить прилагаемое оповещение о моем чтении памяти Н. П. Гронского в это воскресение, по возможности на видном месте. Посылаю такое же оповещение и Струвэ,[1510]1510
Струве М. А.
[Закрыть] на случай, если бы Вы эти дни случайно отсутствовали.
П. П. Гронского не прошу, п. ч. он из деликатности (здесь – странной) поместит сына на последнем месте, а я хочу, чтобы многие прочли и пришли, потому что юноша этого – заслуживал, и потому что у меня нет возможности общаться с русским читателем иначе, как устно. (Статья эта пойдет и по-сербски, и по-чешски.)[1511]1511
Статья «Поэт-альпинист». В сербскохорватском переводе была опубликована в журнале «Рускн архив» (Белград. 1935.).
[Закрыть]
Буду очень рада, если придете.
Сердечный привет и, заранее, благодарность.
Марина Цветаева
Пока Демидов жив – я навряд ли буду у вас печататься, а такие люди иногда до-олго живут. Пока что, он меня – выжил.
Да! Предупреждаю, что буду беспокоить Вас этой же просьбой еще дважды, а м. б. и трижды (не считая этого воскресенья – в четверг, в то воскресенье и в день чтения: четверг), с небольшими вариантами.
Предупреждаю – чтобы не раздражались каждый раз заново.
