Текст книги "Письма. Часть 2"

Автор книги: Марина Цветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 54 страниц)

(Виноват ли в происшедшем врач, оперировавший в первый раз? Его ли недосмотр, или развилось самостоятельно?)

Часто-часто среди дня укол в сердце – мысль о Вас и Вашем сыне.

Напишите скорей, хотя бы два слова, о дальнейшем ходе болезни – если найдете минутку.

Вчера Мур впервые был с нами у заутрени – 6 лет, пора – впервые видел такую позднюю ночь, стояли на воле, церковка была переполнена, не было ветра, свечи горели ровно, – в руках и в траве, – прихожане устроили иллюминацию в стаканах из-под горчицы, очень красиво – сияющие узоры в траве.

Нынче блаженный день, весь его провели в лесу, уйдя от могущих быть визитеров.

Жду весточки, обнимаю, люблю, болею. Дай Бог!

МЦ.

Письмо залежалось, были проводы двух друзей, – Кн<язя> С. Волконского на Ривьеру (болен, в Париже жить запрещено) и Е. Извольской – в Японию.[1187]1187
  В Японии Е. А. Извольская пробыла недолго, выйдя замуж, она вскоре вернулась во Францию.


[Закрыть]

Но все-таки посылаю, чтобы не думали, что о Вас не думала.

10-го мая 1931 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Дорогая Раиса Николаевна,

Не пишу потому что боюсь тревожить, а вместе с тем так хочется знать о Вас и о сыне.

Нынче очередной взнос от Тихвинского, просит выслать Вам расписку, прилагаю.

Напишите хоть словечко!

Обнимаю Вас.

МЦ.

Много есть о чем рассказать, но не решаюсь занимать собой.

Вот когда Чуб поправится!

17-го июня 1931 г.

Meudon (S. et O.)

2, Av Jeanne d'Arc

Дорогая Раиса Николаевна! Давно не писала Вам, и Вы давно не писали. Будем надеяться: pas de nouvelles – bonnes nouvelles.[1188]1188
  Отсутствие новостей – хорошие новости (фр.).


[Закрыть]

Причина моего неписания: мой ежегодный вечер со всем предшествующим и последующим: сначала просьбами о размещении билетов, (потом?) благодарностями за размещенные. Вечер – душевно – был необычайно-удачным: решила провести его одна, без других участников, так сказать – всухую, и вышло лучше чем когда-либо. (Раньше у меня играли, пели, даже танцевали, и публика, которую я же хотела развлечь, всегда укоряла.)

Читала прозу – История одного посвящения, которая пойдет в Воле России и которую пришлю Вам – второе отделение стихи. Была в первый раз за все свои вечера (пять или шесть) не в черном, так как моя приятельница Извольская уезжая подарила мне распоротое девическое платье своей матери (– жены посла, рожденной баронессы Толль, – для современников «Nini» – «Le sourire de l’ambassade»[1189]1189
  Улыбка посольства (фр.).


[Закрыть] —) платье 50 лет (если не 55) пролежавшее в сундуке – чудного шелка и цвета: чисто-красного. Так как цвет сам по себе был восхитителен, я решила не <красить> портить ради одного вечера, отдав в краску, и шить как есть. Оказалось, что я в нем «красавица», что цвет выбран (!) необычайно удачно и т. д. – Это мое первое собственное (т. е. шитое на меня) платье за шесть лет.

Вечер дал мало, хотя народу было полный зал, но всё дешевые билеты, ибо любящие – не имеют, имеющие – не любят. Кроме того многие разорились. Так что уехать на лето не придется. Но обеспечена уплата квартирного налога. Кроме того, лето пока не жаркое, и мы все-таки за городом. Хуже с квартирой. Полоумная хозяйка затеяла переделку: вроде Метаморфоз Овидия: из кухни – ванную, из ванной – кухню, и повышает за это годовую плату за 1200 фр. Мы даем 500, если не согласится придется съезжать, т. е. все лето (съезжать надо 1-го октября) искать.

Ненавижу квартирные переезды, выбивающие из рабочей колеи на недели по крайней мере.

Была два раза на Колониальной выставке,[1190]1190
  Международная колониальная выставка в Париже, май—октябрь 1931 г.


[Закрыть] лучшее – негры, из стран – Конго, т. е. их жилища и искусство. Портит выставку множество ресторанов и граммофонов с отнюдь не колониальной музыкой, а самыми обыкновенными тенорами и баритонами.

Но, если в синий день, в полдень (когда все завтракают, т. е. отсутствуют) да еще среди чудных гигантских благожелательных негров – можно почувствовать себя действительно за тридевять земель и морей.

Пишите, дорогая Раиса Николаевна, о сыне, – надеюсь выздоровлении – о лете, планах и достоверностях.

От Бориса давно ничего, да и я не пишу. Может быть что-нибудь знаете от Жени?[1191]1191
  Е. В. Пастернак лечилась в это время в Германии.


[Закрыть]

________

Дорогая Раиса Николаевна, большая просьба: выходит отдельным изданием моя поэма «Крысолов», по подписке. Не найдется ли среди Ваших знакомых несколько подписчиков? Подписные бланки посылаю отдельно, а вот, пока, один на показ.[1192]1192
  Отдельным изданием «Крысолов» не вышел.


[Закрыть]

Обнимаю Вас и жду весточки.

МЦ.

29-го авгу<ста> 1931 г.

Meudon (S. et O.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Дорогая Раиса Николаевна,

Давно-давно Вам не писала – и Вы мне. Всё мое лето прошло в отъездах и сборах: С<ергея> Я<ковлевича> в Савойю и Али в Бретань.[1193]1193
  А. С. Эфрон гостила у В. И. и М. Н. Лебедевых.


[Закрыть] Оба но приглашению и – казалось бы – просто, но нужно было доставать удешевленные проезды – и деньги на эти проезды, проезды не приходили и деньги проедались. Наконец уехал (и уже вернулся, – приглашали на две недели) С<ергей> Я<ковлевич> и теперь уехала Аля.

Кроме сборов и проводов – ремонт квартиры, т. е. насильственная переделка ванной в кухню и кухни в ванную (плод лихорадочной фантазии хозяйки), от которой мы ничего не выиграли, кроме 1) месяца безванния (старую унесли, а новую не поставили) 2) недельной уборки после ремонта (по всей квартире известка толщиной в три пальца) 3) надбавки 100 фр. в месяц, т. е. 300 фр. в терм, т. е. 1200 фр. в год. – А переехать в другую квартиру не смогли, ибо нужно было бы сразу <внести> выложить эту тысячу, даже больше:

сам переезд и залог значат около полутора. Пришлось согласиться на ремонт.

Третье занятие этого лета: собственноручное шитье Муру штанов, – не смеюсь, честное слово, что три пары отняли у меня около месяца, причем шила каждую свободную минуту, и в лесу и дома, и ни одной строки не написала.

Ему шесть лет, на вид и вес – десять русских и 14 французских, готового ничего найти нельзя, ибо всё на один очень узкий манекен. Портнихи отказываются, наконец нашла одну, заплатила за 2 пары 30 фр. и всё пришлось распороть, ибо с первого разу треснули по шву, хотя мерили (и для этого ездили в Париж и теряли по полдня, ве говоря уже о франках) четыре раза. Эти-то штаны и перекраивала в перешивала целый месяц. Мое главное горе: полнейшее отсутствие КОНСТРУКТИВИЗМА, из-за него-то (т. е. отсутствия его) и крою («конструирую») собственноручно Муру штаны. Причем Мур вовсе не какой-нибудь феномен – просто большой и толстый мальчик, вполне пропорциональный и даже хорошо-сложенный. Портних пугает непривычность размеров.

________

Так прошло лето, ибо – прошло. С мая по нынешнее 29-ое августа 2 недели хорошей погоды, остальное – ливни, грозы, холода, туманы, вторая парижская зима. Летних платьев совсем не носили. Но лес – всё лес, люблю его всяким, и зелень – всё зелень, хотя и под дождем. Теперь начались грибы, это большое подспорье, помимо той несравненной радости: найти белый гриб! Берем (NB! так мужики говорят: брать – грибы, ягоды) берем и ежевику. Насколько лес добрее моря, в котором только жесткие и колючие крабы!

Была минутка когда я чуть-чуть не уехала к морю: да к какому: Средиземному! (не была с детства) да куда: в Монте-Карло! Уезжала одна знакомая дама, приехала с нами проститься в Медон, сидим с ней на пне, Мур роет песок. – «Подумайте, М<арина> И<вановна>, до чего я одинока! Вот сейчас – еду в Монте-Карло совершенно одна. Две комнаты с тремя кроватями, кухня, – зачем мне всё это? так и будет стоять пустым. Ведь двоих могла бы пригласить, – ни одного не нашлось! Ведь даром, – только проезд! Приглашаю Г<оспо>жу такую-то – не может, Г<оспо>жу еще такую-то – с радостью бы, да уже приглашена в другое место, – так и еду одна, на шесть недель».

Молчу с сжатым горлом, на губах почти срывающееся: – «А мы? Я и Мур, Мур и я, которые никуда не едем и всюду бы поехали – и тотчас! Я бы на всех готовила и Вам было бы дешевле чем в ресторане. Мур бы с утра до ночи был бы в саду или у моря, в природе он идеален, Вы бы его не слышали» – и т. д.

Но она не предлагает, и я молчу. Так и уехала. Провожала ее на Лионский – морской – вожделенный! вокзал и теперь получаю письма:

«Одна – не с кем молвить – и красота не радует» и т. д.

Странные – люди?

…Так я всю жизнь пропускала «свое счастье». Мне еще цыганка в Москве, в грозу, помню се руку в серебре, вцепившуюся в мою – тогда восемнадцатилетнюю – говорила:

– Линий мало: мало талану —

(Талан, по-народному, везение, удача, «счастье».)

Я потом ее эти слова взяла в стихи: вот мой единственный ТАЛАН!

Наши дела чернее черного. 600 фр. неуплаченных налогов и через месяц терм: 1300 фр. из которых у нас нет ни одного.

Д. П. С<вятополк->Мирский (критик и большой друг) все эти годы помогавший на квартиру (2/3 терма) – сразу перестал. Одна любительница моих стихов, грузинская княжна, ныне жена богатого коммерсанта, собиравшая для меня ежемесячно около 600 фр. – тоже больше не может, т. е. и этого не может, ибо дающие отказались, дает теперь триста. И вот все что у нас есть. Продала – еще российские – два кольца, оба с бирюзой, старинные, одно за сто, другое за полтораста, на них жили около двух недель (на еду 15 фр., но кроме еды нужно ездить в город!).

С<ергей> Я<ковлевич> тщетно обивает пороги всех кинематографических предприятий – КРИЗИС – и французы-профессионалы сидят без дела. А на завод он не может, да и не возьмут, ибо только-только хватает сил на «нормальный день», устает от всего. Сейчас он совсем извелся от неизвестности, не спит ночей и т. д.

Была надежда на устройство франц<узского> «Мòлодца» в Commerce, самый богатый и снобистический (NB! ненавижу) парижский журнал, ведают им меценаты Бассиано (он итальянский князь, она американка) – и вот, письмо: «Целиком напечатать не можем из-за объема (100 страниц), а дробить – жалко». (М. б. – им, мне – нет, но не могу же я их уговаривать!)

Так и лежит мой франц<узский> Мóлодец.

Русская большая рукопись «История одного посвящения», долженствовавшая мне принести 750 фр. (2/3 терма) тоже лежит, ибо № (Воли России) не выходит и неизвестно выйдет ли.

________

Но стихи все-таки писала и пишу. Ряд стихов к Пушкину и, теперь: Оду пешему ходу.

________

Очень жду письма, хотя бы короткого, про Вас, здоровье сына, лето, самочувствие, планы на зиму, – так давно не видела Вашего почерка!

Обнимаю Вас сердечно

МЦ.

29-го декабря 1931 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

С Новым Годом, дорогая Раиса Николаевна!

Как давно от Вас нет вестей!

Как здоровье сына, справился ли он наконец с своей упорной болезнью? Это ведь – главное в Вашей жизни, об остальном даже не хочется спрашивать.

Если откликнетесь (я даже не знаю в точности где Вы, пишу по инерции в Кембридж) – охотно расскажу Вам о себе, пока же сердечно желаю Вам и Вашим всего, всего лучшего в наступающем 1932 году.

Целую Вас.

МЦ.

Прилагаемая иконка – от Али.[1194]1194
  Открытка с Рождественской картинкой работы А. С. Эфрон: «Meudon 29 дек<абря> 1931 г. Милая Раиса Николаевна, поздравляю Вас и Ваших с Рождеством и Новым Годом, желаю всего, всего лучшего, а главное – здоровья сына! Очень хотим все с вами увидеться – увидеть воочию! Целую Вас. Ариадна Эфрон».


[Закрыть]

ТОЛСТОЙ Т. Л

27-го мая 1928 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Дорогая Татьяна Львовна!

Мне очень стыдно, что мое первое письмо к Вам – просьба, а именно: не помогли бы Вы мне распространить билеты на мой вечер стихов – 17-го июня. Цена билета minimum 25 фр., больше – лучше. Посылаю 5. Шестой – приложение Вам и дочке.[1195]1195
  Альбертини (урожденная Сухотина) Татьяна Михайловна


[Закрыть]

Очень хочу побывать у Вас, боюсь помешать. Кроме того, хотелось бы видеть Вас не на людях, а более или менее одну. Возможно ли это? Если да – черкните словечко, приеду, очень хочу.

Целую Вас. Еще раз – простите за просьбу.

МЦветаева.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

18-го июня 1928 г.

Дорогая Татьяна Львовна,

Приношу Вам сердечную благодарность за проданный билет и милую приписку. Как-нибудь буду у Ивонны[1196]1196
  Ивонна Д’Ориоль. Близкая знакомая Т. Л. Толстой


[Закрыть] и зайду поблагодарить Вас лично.

А книжку[1197]1197
  Вероятнее всего, сборник стихов «После России», только что вышедший из печати.


[Закрыть] послала Вам не для чтения, а просто как знак внимания и симпатии, – на стихи нужно время, знаю, что у Вас его нет. Целую Вас, привет дочери.

МЦветаева.

В. В. МАЯКОВСКОМУ

3-го декабря 1928 г.

Meudon (S. et О.)

2, A venue Jeanne d'Arc

Дорогой Маяковский!

Знаете чем кончилось мое приветствование Вас в «Евразии»?1 Изъятием меня из «Последних новостей», единственной газеты, где меня печатали – да и то стихи 10–12 лет назад! (NB! Последние новости!)

«Если бы она приветствовала только поэта-Маяковского, но она в лице его приветствует новую Россию…»

Вот Вам Милюков – вот Вам я – вот Вам Вы.

Оцените взрывчатую силу Вашего имени и сообщите означенный эпизод Пастернаку и кому еще найдете нужным. Можете и огласить.

До свидания! Люблю Вас.

Марина Цветаева.

ГОНЧАРОВОЙ Н. С

<Начало января 1929 г.>

С Новым Годом, дорогая Наталья Сергеевна! Хочу, чтоб он прошел под знаком дружбы с Вами. О, не бойтесь! – это Вам – ни Вашему делу, ни Вашему времени – ничем не грозит. На первое место ставлю чужой труд, на второе – свой, на третье – труд совместный, который и есть дружба.

– Столько надо Вам сказать. —

Писать о Вас начала, боюсь, будет не статья, а целая книжка… только – кто напечатает?..

Просьба: когда я у Вас попрошу – дайте мне час: с глазу на глаз. Хочу, среди другого, попытку эмоциональной духовной биографии; много о Вас знаю, но есть вещи, которые знаете только Вы, они и нужны. Из породы той песенки о «не вернется опять», такие факты.

Написаны пока: улица, лестница, мастерская.[1198]1198
  Т. е. первые главы «Уличка» и «Мастерская» очерка «Наталья Гончарова». Описание лестницы вошло в главу «Уличка».


[Закрыть] Еще ни Вас, ни картин. Вы в глубинах мастерской, до которых еще не дошла. Пока за Вас говорят вещи. А я говорю Вам – любопытная вещь будет.

А вот два стиха о Наталье Гончаровой – той, 17-го года, встреча готовилась издалека.[1199]1199
  Имеются в виду стихи «Счастие или грусть…» и «Психея» («Пунш и полночь. Пунш – и Пушкин…»), обращенные к Гончаровой Наталии Николаевне, жене Пушкина.


[Закрыть]

А вот еще платок, которые носят паломники, настоящий, оттуда, по-моему – Вам в масть.

Люблю Вас и целую Вас.

МЦ.

ПОЗНЕРУ В. С

12-го мая 1929 г.

Meudon (S. el О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Милый Владимир Соломонович,

На этот раз с просьбой о билетах – к Вам (всегда просила Вашего папу).

25-го мой вечер, вступительное слово о русской поэзии читаете Вы (читаете?) потом я – et tout ce qui s'en suit,[1200]1200
  Все, чтобы продолжить его (фр.).


[Закрыть] в частности – отрывки из Перекопа, большой поэмы.

Цена билета 25 фр<анков>, посылаю 5.

Всего лучшего, позвоните по тел<ефону> Clamart 411 и вызовите Сергея Яковлевича Эфрона и сговоритесь с ним, нам необходимо повидаться.

М Цветаева.

14-го мая 1929 г.

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d'Arc

Милый Владимир Соломонович,

Есть слух, что Вы на днях уезжаете из города. Известите меня тотчас же, читаете ли Вы на моем вечере или нет, и можно ли наверняка на Вас рассчитывать. До вечера 10 дней, а от Вас до сих пор ни слова. Мне нужно знать.[1201]1201
  В. С. Познер на вечере не выступал


[Закрыть]

Жду Вашего ответа. Всего лучшего.

МЦветаева.

ГУЧКОВУ А. И

28-го мая 1929 г.

Meudon (S. et О.)

2, Av Jeanne d'Arc

Сердечное спасибо, дорогой Александр Иванович!

Посылая Вам билеты, я вовсе не надеялась на устройство всех, и присланное Вами – подарок. Очень я жалею, что не были на вечере, меньше из-за Перекопа (восстановимого), чем из-за любопытного состава зала, соединившего на час все крайности эмиграции. (Дольше часу это бы не продержалось!)

А Вы не забыли моих дроздовцев?[1202]1202
  Дроздовцами называли военнослужащих полка Добровольческой армии под командованием М. Г. Дроздовского. Можно предположить, что речь идет о С. Я. Эфроне, как одном из дроздовцев.


[Закрыть] Думаю выехать около 15-го, кажется в окрестности Гренобля, откуда жду ответа. – А каковы Ваши планы? В<ера> А<лександровна> получила новый купальный халат, и море предрешено.

Еще раз горячее спасибо за участие, – каждый проданный билет – толчок вдоль рельс! (Перевод вечеровых билетов на железнодорожные.)

Сердечный привет.

МЦветаева.

ВУНДЕРЛИ-ФОЛЬКАРТ Н

2-го апреля 1930 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Милостивая государыня,

ушедшее от нас письмо более не принадлежит нам, если даже тот, к кому оно ушло, тоже принадлежит к ушедшим.

Мои письма к Р<айнеру> М<ария> Р<ильке> принадлежат ему – кого все слушали и кому ничего не принадлежало. Мои письма к Р<айнеру> М<ария> Р<ильке> – это он сам, которого в жизни не было, который всегда свершается, который – будет.

Поэтому, милостивая государыня, отдайте мои письма будущему, положите их рядом с другими, которые будут, – пусть лежат они пять коротких десятилетий. Если через пятьдесят лет кто-нибудь о них спросит и потянется к ним – Вы предоставите их Вашим потомкам.

Так лучше.

Письма Рильке, его книги с надписями и его – наверное, последнюю – Элегию я завещаю веймарскому Дому Рильке[1203]1203
  С 1928 г. в Веймаре жили дочь поэта Рут Зибер-Рильке и ее муж Карл Зибер, занимавшиеся сбором материалов о поэте и изданием его писем.


[Закрыть] (почему не Святилищу – ведь любой дом был или станет благодаря ему святилищем?) с такой же просьбой: через 50 лет после моей смерти.

Милая милостивая государыня (Вы не можете не быть милой или быть немилостивой, раз Вы близко знали Р<ильке> и по-прежнему близки к нему) – в 1927 году я напечатала в русских журналах новогоднее письмо (стихотворение) к Р<ильке>[1204]1204
  «Новогоднее»


[Закрыть] и еще одно, как бы это сказать, – Р<ильке> был моей последней Германией, как я – его последней Россией – словом – тоже письмо о его смерти между другими двумя: смертью старой девы и смертью мальчика (так уж случилось) – длинная фраза![1205]1205
  Имеется в виду очерк «Твоя смерть».


[Закрыть]

Что до стихов – я просто не знаю, кто мог бы их перевести; по-русски я считаюсь одним из двух «самых трудных» поэтов (другой – Борис Пастернак, сын художника Леонида Пастернака, дружившего когда-то с Рильке, и, по-моему, – и не только по-моему – величайший поэт русского будущего), но другие страницы (проза, как это принято называть)[1206]1206
  Заглавие – «Твоя смерть» (примеч. М. Цветаевой).


[Закрыть] вполне переводимы. Будь у меня лишь время! (Лишь время.)

Милая и милостивая государыня, разрешите задать Вам один вопрос: что стало с переведенным Рильке «Словом о полку Игореве» (древнерусский памятник), о чем не раз идет речь в его письмах? Ведь это я загадала желание, чтобы он однажды перевел Слово, а спустя три года после его смерти узнаю, что перевод выполнен уже двадцать лет тому назад.[1207]1207
  Отрывок из «Слова о полку Игоревс» в переводе Рильке был опубликован в 1930 г. в еженедельном приложении к немецкой пражской газете «Prager Presse» от 16 февраля 1930 г. Во вступительной статье было сказано о завершении Рильке своего перевода еще в 1904 г.


[Закрыть] – Такой вот удар в сердце. —

Вероятно, Вам будет приятно знать, что через две недели после его ухода я получила от него подарок: греческую мифологию по-немецки – 1875 года (год его рождения?) – для юношества. Он, собственно, доверил это своей русской помощнице, и книга пришла, когда он ушел.

Через несколько дней Вы получите французский – увы! плохой – перевод моего вступления к письмам Рильке, переложенным мной на русский. Слово «mysterè» звучит по-французски иначе, чем наша русская «тайна» или Ваше немецкое «Geheimnis» (Geheimrath[1208]1208
  Тайный советник (нем.).


[Закрыть] и conseiller privé[1209]1209
  Тайный советник (фр.).


[Закрыть]). Да и сам французский холодней, светлей и раскатистей. Я исправила, где могла (то есть вычеркнула). К сожалению, вся интонация искажена: чересчур учтиво. Я пишу иначе.[1210]1210
  Очерк Цветаевой «Несколько писем Райнер Мария Рильке» в переводе на французский был напечатан в журнале «Cahiers de l'Etoile»


[Закрыть]

Марина Цветаева

Ничего, ничего не знаю я о его смерти. Как ушел? Знал ли? Кто был возле него?[1211]1211
  Возле умирающего Рильке находились врач Т. Хэммерли-Шиндлер, Н. Вундерли-Фолькарт и сестра-сиделка


[Закрыть] Какое слово было последним?

Только то, что в газетах.

И некого мне было спросить, ни одного имени я не знала – настолько я была с ним одна.

Милая милостивая государыня, если только это в Ваших силах, сообщите мне все, что знаете, – наверное. Вы знаете все, – а я даже не знаю, кто Вы.

Лишь одно: Вы близки к нему.

8-го июня 1930 г.

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Милостивая государыня,

всего лишь несколько слов, чтобы Вы знали: я получила Ваше славное письмо.

В ближайшие дли я еду в Савойю – там должны мы были встретиться с Р< ильке>. Он спрашивал: «Когда?» Я сказала: «В комнатах я сидеть не желаю, а на улице зимой холодно, так что…» Тут он сразу же отозвался, и странно (весь он!) – писал о чем-то другом и внезапно, отрывисто:

Только не надо ждать весны!

Это было его последнее письмо. Я изумилась тогда: ему-то незачем так спешить, да и ради меня незачем. Что такое? – Это было то самое.

Вот.

Итак, в ближайшие дни уезжаю в Савойю. И, быть может, милая милостивая государыня, Вам однажды захочется навестить меня там. Это деревушка, близко от Шамони. Ведь я сама не могу к Вам приехать, как бы мне ни хотелось. Я – русская, визы мне не дадут, к тому же в Швейцарии все так дорого – душе моей лучше б странствовать в одиночку.

Как это было б чудесно! Вы обрадовались бы мне (я зову Вас, поэтому говорю о Вашей радости). Так Р<ильке> тоже радовался мне, я была наверное его последней радостью как женщина и чужестранка, в к тому же еще – волжский мир.

В Савойе я пробуду три месяца. У мужа больные легкие, с декабря месяца он в санатории, теперь он снял для нас крохотный летний домик неподалеку. Для нас, то есть для меня и детей: девочка шестнадцати лет и пятилетний мальчик. Мне самой – тридцать пять.

Может быть, Вам удастся совершить это небольшое путешествие, иначе мы никогда не встретимся. К сожалению, у нас лишь комнатка с кухней, но в Сен-Лоране[1212]1212
  Поселок в Верхней Савойе.


[Закрыть] наверняка можно что-нибудь снять, а стол у нас будет общий.

Сен-Лоран называется это место, оно очень красивое.

Не говорите: нет, скажите: да или: пожалуй. Только не говорите: нет. За три месяца многое может измениться.

Вот мое вступление к письмам Рильке.[1213]1213
  Одновременно с письмом Цветаева отправила номер «Cahiers de д'Etoile» с переводом своего очерка.


[Закрыть] Я постаралась, как могла, его улучшить, но все равно звучит по-другому. Вся интонация не та. Совсем не-я. Вяло.

________

Приветствую Вас всем сердцем, полным надежды.

Марина Цветаева

Мой адрес:

Г-же Цветаевой-Эфрон

Замок д'Арсин

Сен-Пьер-Рюмийи

Верхняя Савойя

Это адрес моего мужа, своего я еще точно не знаю. Он передаст мне Ваше письмо. Замок д'Арсин напоминает замок Райнера: такая же древность, такое же положение. И Сен-Лоран – совсем близко.

– Далеко! Бесконечно далеко!

Что делает мать Р<ильке> на его могиле? Почему ее не было у его постели? Бедная старая женщина!

Хороша ли (справедливая ли) книга Лу Саломе? Есть ли в ней Он?[1214]1214
  Книга: Lou Andreas-Salome. Rainer Maria Rilke. Leipzig, 1928


[Закрыть]

5-го июля 1930 г.

St. Pierre de Rumilly

(Haute Savoie)

Château d'Arcine

Милостивая государыня!

Когда я впервые читала Ваше письмо, я не поняла почти ни одного слова – потому что была поглощена буквами, то есть читала глазами. Во второй раз (сегодня) все встало вдруг на свое место. Ваше письмо зазвучало, – сегодня я читала слухом, просто ведомая Вашим голосом. Сегодня Вы говорили со мной.

Правда ли все то, что меж нами, что происходит, приходит и – чуть было не сказала: проходит? Это имеет место. Стало быть, оправданно, правда (как правота ребенка).

Р<ильке> однажды написал мне (его полное имя я пишу неохотно – слишком звучно, растянуто – нет, большое, безмолвное и отвесное Р<ильке> как его скала Рарон, как его Рона, падающая со скалы, Р<ильке> – имя человека и поэта вместе, Р<ильке> просто он[1215]1215
  Игра звуков: «он» по-немецки: «ер».


[Закрыть]), словом, Р<ильке> написал мне однажды: ты не права, ты вправе (в право-царствии, так скажу я). Иметь право – нечто случайное, частичное и собственническое (иметь!), нет! – быть в праве, в самой сердцевине – всегда. Вот – правда Р<ильке> и – моя правда. Когда-то, милая милостивая государыня, – Москва, революция, голод – мне пришлось обучать французскому языку одну богатую и ленивую девочку 12-ти лет. Итак: être – avoir.[1216]1216
  Быть – иметь (фр.).


[Закрыть]

Знаете, что открылось мне на первом же уроке? Я поняла сама, что Etre vaux mieux qu'avoir.[1217]1217
  Лучше быть, чем иметь (фр.).


[Закрыть] И это было для меня несказанно большей (и дольшей!) радостью, чем пять фунтов картофеля, что дала мне за урок мать девочки, ибо: Etre vaux mieux qu'avoir, а мое открытие и было être.

Я ничего не хочу иметь (не имею детей, я сама – мои дети), лишь быть в вещах, прозревать их (не так, как Гёте, которого люблю, словно светлое неведомое чудо, вроде Богом сотворенного леопарда), не так, как Гёте (глубоким взором!), слышать вещи, как Р<ильке> (глубоким слухом – трубой), в них вслушиваться, их слушаться, им принадлежать, быть – вещами.

(Р<ильке> был сам Беттиной, поэтому так и не нашел ее.[1218]1218
  Беттина фон Арним


[Закрыть])

Милая милостивая государыня. Вы тоже нужны мне – нужны, чтобы быть. Мне не с кем говорить о Р<ильке>, то есть продолжать им жить. Многие знали его в Париже,[1219]1219
  Рильке находился в Париже с 7 января по 18 августа 1925 г.


[Закрыть] – и все они, когда-либо его видевшие, его чтили, но никто из них не нуждается в Р<ильке> так, как нуждаюсь я, никогда его не видевшая: не слышавшая.

Мне нужны Вы, милая и милостивая, а не я – Вам, я обращаюсь к Вам, а не Вы ко мне. Вся ответственность – моя.

Писать ему письма в тетради? На это у меня никогда не хватит времени, а, сверх того, безмолвная, бессловесная речь, не-речь, ему теперь (как и тогда, именно потому, что он был поэт) куда ближе. И в конце концов я хороню его, закапываю в себе так глубоко, что и сама уже не могу отрыть. Так получается.

Нечто, нет: все! еще пылает во мне – яркое пламя! – высоко вздымаясь – до его гроба. Его гроба, что высоко в небесах. На гробницу Наполеона смотрят вниз,[1220]1220
  Имеется в виду гробница Наполеона, расположенная в открытой крипте Дома Инвалидов в Париже.


[Закрыть] на гробницу Рильке смотрят ввысь. Как и всё в этой жизни – он существует.

Знаете ли Вы историю о его завещании? Старуха встречает кого-то из замка Мюзот и просит, чтобы нынешний владелец не тревожил трех усопших: молодую женщину, что выбрала обоих (или никого), умерла молодой и спит меж теми двумя.

Это исходит, собственно (скажите, как правильно пишется это слово), от молодой русской, от переписчицы.[1221]1221
  Черносвитова Е. А.


[Закрыть] Знакомы ли Вы с ней? – она прислала мне его последний подарок,[1222]1222
  Книгу античных мифов.


[Закрыть] подарила его фотографию (Мюзот – на балконе)[1223]1223
  Эта фотография висела у Цветаевой в комнате над письменным столом.


[Закрыть] и много рассказывала мне о нем. Он радовался ее здоровью и всегда держал ее за руку, как ребенок, он чувствовал в ней опору.

Она прочла ему вслух мое последнее письмо (открытка с видом Медонской террасы) из Медон-Валь-Флери. Три с половиной года я жила в Праге, не подозревая, что это его родной город,[1224]1224
  Рильке родился в Праге, учился в местной немецкой школе, посещал занятия в Пражском университете Карла-Фердинанда


[Закрыть] и четыре года в его Медоне, не зная, что это был (и есть) его город – Медон его роденовой юности, – лишь этой весной узнала об этом из его писем.[1225]1225
  В Медоне Рильке жил, исполняя секретарские обязанности у Родена.


[Закрыть]

…Это был лист печатного (на пишущей машине) текста, мне очень хотелось бы его иметь, возможно ли это? (Завещание.)

Дорогая госпожа Нанни, мне хотелось бы прочесть книгу Лу Саломе, по приобрести ее не могу – ибо ничего не имею и живу подаянием – не можете ли прислать мне эту книгу? И его юношеские пражские истории, которые я видела лишь на витрине.[1226]1226
  Речь идет о книге «Zwei Prager Geschichten von Rainer Maria Rilke». Stuttgart, 1899


[Закрыть] Из его книг у меня есть только «Элегии», «Орфей» и «Сады» – это он подарил мне, все прочие остались в России – со всем прочим И еще письма, подаренные мне мужем на Пасху.[1227]1227
  Rainer Maria Rilke. Briefe aus den Jahren 1902 bis 1906. Leipzig, 1930.


[Закрыть] Вот и все.

Если Вы готовы на такую любезность – большей радости Вы не сможете мне доставить.

Обнимаю Вас и жду Вашего письма.

Марина

11-го августа 1930 г.

St. Pierre de Rumilly

(Haute Savoie)

Chateau d’Arcine

Милостивая государыня!

Все получила, ибо то, что я получила, воистину – все. А в октябре Вы получите ею последнюю Элегию с моим повторяющимся чужеземным именем и его почтовым штемпелем: Медон-Валь-Флери.[1228]1228
  «Элегия для Марины» была написана в замке Мюзот


[Закрыть]

А позднее – когда-нибудь – и копии его писем. Переписанное моей рукой не значит отданное для печати, попавшее в Ваши руки («в руки Лу…»)[1229]1229
  Лу Андреас-Саломе. «Вложено в руки Лу» – слова посвящения Рильке на «Часослове».


[Закрыть] не значит «обнародованное»: разбазаренное: преданное.

К Вашему Р<ильке> добавится у Вас мой. (Подчеркиваю, ибо так говорю.)

Могла же Беттина – бескорыстная расточительница любви! – подарить письма Гёте, написанные его рукой, отдать их своему юному другу. который их (и Беттину, и письма) позднее предал: потерял.[1230]1230
  Имеется в виду Натузиус Филипп – поэт и публицист. Состоял с Беттиной фон Арним в переписке.


[Закрыть]

Вы меня никогда не предадите.

Несколько Ваших слов доставили бы мне высокую радость.

Жму руку и спасибо за все

Марина

17-го октября 1930 г.

Meudon (S. et O.)

2, Avenue Jeanne d'Arc

Милостивая государыня!

Как странно получается иной раз: когда я писала Вам о русской секретарше, я должна была сразу взять другой лист, ибо не успела опомниться, как на бумаге появились слова: чересчур здоровая. Теперь я Вам это все же скажу.

«Светловолосая девушка» (Черносвитова – украинское имя, означает: та, что носит черную рубашку) обращалась с последним Р<ильке> примерно как с отпечатками его последних фотографий – ее собственностью: это мое, и я даю их когда хочу и сколько хочу, и кому хочу. Случайно оказавшись возле него (как могла она расстаться с ним за несколько дней до его ухода, полагаясь на его «nous nous reverrons»,[1231]1231
  Мы еще увидимся (фр.).


[Закрыть] означавшее совсем другое!), она принимала и даровала эту случайность как судьбу.

Я встретилась с ней лишь раз и отпустила ее от себя – не тоскуя.

________

Сегодня, 17-го, я получила Ваше письмо и письма[1232]1232
  Только что изданный второй том писем Рильке «Briefe aus den Jahren 1906 bis 1907».


[Закрыть] – все переслали мне из Савойи.

Письмо Ваше пенится и плещется, и сверкает – Бодензее[1233]1233
  Семейству Фолькартов принадлежало имение Зеебург на Боденском озере, расположенном в предгорьях Альп.


[Закрыть] – слово из моего детства, я жила тогда во Фрейбурге (Брейсгау), и у меня была подруга – Брунхильда – девочка из тех мест, похожая на русалку. Я так ее полюбила, что нам вовсе запретили встречаться. Как будто я была озером (а то и целым морем!), желающим ее умчать домой – со школьной скамьи или песчаной отмели.

(Знаете ли, что Марина и Афродита[1234]1234
  Афродита – богиня любви и красоты, возникшая из морской пены (греч. миф.).


[Закрыть] – одно, я знала это всегда, теперь это знают ученые – Марина, морская).

________

Милая госпожа Нанни, Вы так долго не писали, что я подумала: госпоже стало боязно, она не желает полноты чувства, она переполнена, и я не прерывала Вашего молчания я не написала бы, если бы не Ваш оклик.

________

Грядет холодная зима, уже холодно, хотя зимы еще нет – последние прекрасные дни, как в июне, которым совсем не радуешься, ибо: незаслуженная радость! – мужу пришлось покинуть санаторию, так как русский Красный Крест не мог больше платить, он по-прежнему болен (болезнь легких и – <…>), работать не может, в эмиграции не найти «интеллигентной» работы, разве что шофером в такси или на заводе Рено, это ему не по силам, у него все время усталость, с самого утра, его не возьмут – уже по тому, как он выглядит, – ни на какую фабрику.

Изнурительная, удушающая нищета, распродаю веши, что были мне подарены, вырученные 20–30 франков тут же улетучиваются. Дочь вяжет, но за свитер с длинными рукавами – две недели труда, не меньше, ибо есть еще множество других дел! – дают всего лишь 50 франков. Я умею только писать, только хорошо писать, иначе давно бы разбогатела. Целых шесть месяцев я работала, переводя на французский мою большую поэму «Мóлодец», теперь она готова, выйдет в свет с рисунками Натальи Гончаровой, великой русской художницы, но когда, где? Придется ждать, чтобы не обесценить вещь.

С русской эмиграцией лажу плохо, ибо – к ней не принадлежу. Собственно говоря, я вовсе не эмигрант, мне дали уехать потому, что моя дочь (трехлетняя девочка) умерла от голода и еще потому, что во мне, по словам одного коммуниста, «мелкобуржуазности меньше, чем в любом из нас». – «А Вы знали хоть одного мелкобуржуазного поэта?» – ответила я. «Мелкобуржуазных нет, только феодальных», – заявил коммунист – и выдал мне паспорт,[1235]1235
  Возможно, имеется в виду Игнатий Семенович Якубович.


[Закрыть] – хотя прекрасно знал, что мой муж с самого первого дня был в Белой армии.

Я взяла с собой моего другого ребенка, восьмилетнего (сейчас ему семнадцать), и уехала.

Итак: с русской эмигравдей лажу плохо, живу лишь в моих тетрадях – и долгах – и если изредка раздается мой голос, то это всегда правда, без всякого расчета, как совсем недавно, когда наш великий советский поэт Владимир Маяковский (Вы, наверное, читали о его самоубийстве? Прекрасная смерть!) выступал здесь, в Париже, вернее, просто читал свои стихи. На другой день появилось мое открытое письмо к нему—ликующий зов! – Россия еще жива! А на другой день меня выкинули из всех эмигрантских газет (где изредка печатались мои стихи) – дескать, «советская, опасная»… не помню, что еще. Меня, которая в разгар революции, в 1919-м, самом страшном году, перед залом в 2000 человек вещала с эстрады о своей любви к последнему царю.[1236]1236
  Глава «Вечер поэтесс» в очерке «Герой труда».


[Закрыть]

Я совсем одинока, и в жизни, и в работе – как во всех школах моего детства: за границей – «русская», в России – «иностранка» – со многими друзьями, которых никогда не видела и не увижу. Совсем одна – с моим голосом.