Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 67 страниц)

Глава 16

Я снова находился в сандорской канализации.

Даже если бы об этом не сказал Растиф, я бы и сам догадался. Вонь стояла такая, что я едва сдерживал рвотные спазмы. Пришлось зажать нос рукавом, чтобы не задохнуться. Правда, бежать в таком положении и одновременно тащить за собой, – а временами и на себе, – раненого Растифа, было крайне неудобно. Истекавший кровью Ищейка слабел с каждым шагом и уже не пытался изображать несгибаемого супермена. Правда, временами он предлагал мне его бросить, но подобные реплики я пропускал мимо ушей. К слову сказать, я и сам был изрядно потрепан. Такое впечатление, будто меня проволокли через заросли шиповника: царапины и порезы покрывали лицо, руки, туловище, ноги… Правда, большая часть мелких ранок уже затянулась, но прежде чем это произошло, я лишился, по крайней мере, пол-литра крови. Мне бы присесть, отдохнуть, но надрывный визг за спиной заставлял активно шевелить ногами.

На некоторое время нам удалось избавиться от последовавшего за нами духа. На перекрестке туннелей стоял Деревянный Страж – совсем почерневший от сырости и плесени. Дух шарахнулся от него, зашипел, повторил попытку, но так и не смог преодолеть незримую черту, которую мы с Растифом миновали без проблем. Однако наша радость длилась недолго. Уже через несколько минут позади послышался ехидный смешок, и мы увидали старого знакомого. Ему каким-то образом удалось обойти Деревянного Стража.

Центальский дух снова преследовал нас и как будто издевался. Он то налетал, словно коршун на двух беззащитных мышек, то отставал, но мы продолжали слышать его издевательский смешок даже издалека. Я бросал в него камни. Толку никакого, но хоть отводил душу, когда булыжник пролетал через бесплотное тело. К тому же, кажется, ему это не нравилось, и он старался уклоняться от летящих в его сторону камней. Когда он приближался, я, затаив дыхание, отмахивался от него мечом. Клинок тоже не причинял ему вреда, а мое бессилие вызывало у него очередной приступ хохота. Иногда он успевал материализовать свои конечности, и добавить к моим царапинам новую. Это было не столько больно, сколько обидно.

Растиф все чаще повисал на моем плече. На духа он уже никак не реагировал. Оторвав рукав рубахи, он прижал его к ране на боку, пытаясь остановить кровотечение. Он был бледен, лицо покрывала липкая испарина, а зубы стучали от холода, хотя меня, напротив, бросало в жар. Тем не менее, он исправно указывал мне дорогу в хитросплетении поворотов и развилок.

Надеюсь, путь он выбирает осознанно…

Дух тем временем устал паясничать и летел за нами на приличном расстоянии, бормоча что-то неразборчивое.

Однажды, обернувшись, я увидел…

Только этого не хватало!

…второго призрака, следовавшего за первым. От своего собрата он отличался более темным окрасом, большей плотностью и завидным спокойствием. Я не заметил, когда и откуда он появился, но с тех пор он не произнес ни звука, и с каждой секундой расстояние между нами сокращалось.

Мне он не понравился с первого взгляда. Было в нем что-то… хищное, подавляющее, опасное. Сразу видно – прирожденный охотник, нечета летевшему впереди него сородичу. И я чувствовал, что ему было чем нас удивить.

Но случилось то, чего я не мог ожидать даже от него.

Когда расстояние между духами сократилось до десятка метров, темный выпустил тонкий жгутик, который, медленно удлиняясь, настиг земляка и резким рывком обвился вокруг его горла. После чего он быстро втянул жгутик, поднеся добычу к разверзшейся пасти.

Так ему и надо: достал!

Мое злорадство омрачало лишь предчувствие, что следующими на очереди будем мы.

Но не тут-то было! Неожиданная жертва, увидев, кто ее спеленал, дико заверещала и выпустила зеленоватое облачко прямо в пасть охотнику. Что бы это ни было, но темный захлопнул призрачную пасть, затрясся, ослабляя хватку. Чем тут же воспользовался его противник. Материализовав массивные челюсти, он вцепился клыками в увядший жгутик и с легкостью перекусил его, вырвавшись на свободу.

Черный зарычал, правда, скорее, от злости, нежели от боли. У него отросли восемь когтистых лапок. Шестью он вцепился в добычу, а двумя принялся рвать на части ее тщедушное тельце. Но – вот незадача! – куски дымчатой субстанции тут же прирастали обратно, что веселило светлого и еще больше злило темного. Первый в отместку рвал клыками призрачного противника и тут же заглатывал смачные куски.

Неожиданно клубок дерущихся развалился, духи разлетелись в стороны, но тут же снова устремились друг к другу. При столкновении громыхнуло так, что у меня заложило уши, а на голову посыпалась каменная крошка с потолка. Обернувшись в очередной раз, я уже не смог различить перекрученных и связанных узлами духов. Метелили они друг друга не по-детски.

Ну и пусть…

Мы же свернули за угол, еще немного попетляли и добрались до решетки, заросшей с противоположной стороны плющом. Растиф вяло подергал ее за прутья – решетка заплясала в рыхлой кирпичной кладке.

– Ломай… – пробормотал он, облизав пересохшие губы.

Я отступил назад и ударил по решетке ногой. Она дрогнула, но устояла. Я ударил еще раз. И еще. Решетка выскочила из пазов и упала на траву, подминая побеги плюща. Подхватив Ищейку, я вышел под открытое небо.

Мы стояли на дне заросшего травой и кустарником оврага, расположенного у самой крепостной стены. Впрочем, это был не овраг, а пересохшее русло канала. Поднявшись по пологому склону, я огляделся и понял, где нахожусь. Это был все еще Нижний Асхонел, его юго-восточный угол, совсем недалеко от дома, в котором я снимал комнату.

Поддерживая вмиг отяжелевшего Растифа, я направился по знакомому мне адресу и через десять минут опустил раненого на свою кровать.

Последующий час я был занят раной своего компаньона: промыл теплой водой, перевязал относительно чистыми бинтами, получившимися из разорванной на полосы простыни. Все это время Растиф лежал с закрытыми глазами, морщась и скрипя зубами, когда я тревожил его рану. Она была неопасной – меч мертвого рыцаря не задел жизненно важных органов. Единственное, чего следовало опасаться, – это заражения крови. Но в доме не было никаких антисептиков. Я узнал об этом, спустившись на первый этаж. Вессил был в своем репертуаре – пьяный и довольный. Он понятия не имел о том, что творилось в городе последние несколько дней.

Счастливый человек…

Пообещав заплатить за постой в ближайшем будущем, я оставил его наедине с бутылкой, а сам задумался о том, где бы достать медикаменты. Наверное, можно было купить, но денег у меня было немного. Хватит ли? Да и о хлебе насущном не следовало забывать. Желудок урчал, требуя ежедневной дани.

И тогда я вспомнил о Винеаре.

Его чудодейственный отвар вмиг поставил бы на ноги ослабшего Ищейку.

Приняв решение, я оставил Растифа в своей комнате, а сам отправился на улицу Ветеранов.

В городе было непривычно пусто и тихо.

С чего бы это? Что еще произошло в Сандоре, пока мы бродили по склепу?

Я узнал об этом очень скоро, когда пересекал перекресток. Откуда-то со стороны рыночной площади доносился подозрительный шум, я решил узнать, в чем дело и свернул на Торговую улицу. Лавки, обычно работавшие до захода солнца, были заперты, оконные щиты и ставни на окнах закрыты. Кое-где у стен продолжали стоять лотки, загроможденные товарами, словно торговцы только что отошли по нужде. Правда, некоторые из них оказались опрокинуты, а товары растоптаны – и это настораживало. Проходя мимо лавки булочника, я не сдержался – уж очень есть хотелось, – прихватил каравай, испеченный этим утром, а с лотка торговца мясными изделиями взял пару кругов колбасы. Жуя халяву, я не спеша приближался к площади. Где-то над головой скрипнула ставня. Я посмотрел вверх, но она резко захлопнулась, словно обитатели дома страшились одного моего взгляда.

Заглянув в переулок, мимо которого проходил, я едва не подавился куском колбасы, увидев человека, сидевшего на мостовой. Впрочем, это был уже не человек. Обветшавший мертвец, склонившись над трупом дородной матроны, ковырялся костистыми пальцами в ее внутренностях, время от времени поднося добычу ко рту.

Есть сразу перехотелось. Я сунул колбасу и хлеб в мешок, достал нож и вошел в переулок.

Увлеченно чавкавший мертвец услышал – или почувствовал – меня слишком поздно. Обернувшись, он лишь на мгновение успел покрасоваться окровавленной рожей, лишенной губ, носа и одного глаза, когда я нанес удар. Голова гулко упала на землю, продолжая дожевывать свежую печень, а тело протянуло ко мне руки. Но я пнул его ногой, повалив на спину, а потом станцевал на древнем трупе джигу.

Покинувший тело дух не скрывал своего раздражения. Он бросился в атаку, но беспрепятственно пролетел сквозь меня. Я почувствовал лишь, как похолодело у меня внутри. После чего мерзавец, облетев меня по дуге, «нырнул» в тело недавно убиенной тетки, и она, неуклюже перевернувшись на живот, начала подниматься с земли. Я отвесил ей пинка. Она упала, неуклюже раскинув руки в стороны. Попыталась снова встать, но я опять наподдал так, что заломило ногу. Приметив у стены кол, я схватил его и вонзил в спину мертвецу, навалился всем весом, покрутил, вонзая в землю. Для верности взял камень и вколотил кол основательно. Покойница, похожая на жирного жука, приколотого булавкой к доске, барахталась на земле, упиралась руками и ногами, но собственный вес и кол надежно удерживали ее в горизонтальном положении. Убедившись в том, что ей не удастся подняться, я вернулся на Торговую улицу.

Чем ближе я подходил к рыночной площади, тем ярче становились звуки боя.

Да, на площади шло настоящее сражение. Городские стражники оказались окружены полчищем мертвецов и самоотверженно сдерживали натиск нежити. Их было семеро, вооруженных алебардами и мечами, да двое гайверов, встречавших покойников залпами из своих причудливых жезлов. Мертвецов было не меньше четырех десятков. Судя по внешнему виду – те самые, из склепа. Но оборонявшимся повезло меньше, чем нам с Растифом. Трое неупокоенных при жизни были воинами, их и похоронили в полном боевом снаряжении. И теперь они являлись главной ударной силой армии нежити. Мечи стражников не могли пробить стальные доспехи, а копейные наконечники алебард не причиняли им особого вреда. Кроме гостей из склепа в рядах мертвецов было несколько свежих покойников из числа горожан. Эти не представляли серьезной угрозы, но своей активностью сковывали действия неприятеля. И наконец, ряды нежити недавно пополнили двое стражников, чьи тела захватили центальские духи. При таком раскладе шансы у оборонявшейся стороны были невелики. Жезлы гайверов – грозное оружие против живых людей – были почти что бессильны в отношении мертвецов. Разряды молний воспламеняли и обугливали их тела, но нежить, даже в таком состоянии, все равно продолжала участвовать в сражении. Если кто и выбывал из боя, дух покидал потрепанное тело и оккупировал другое. На площади было еще достаточно пока что нетронутых мертвецов.

Я ничем не мог помочь обреченным стражникам. А они, израненные и усталые, не могли уже вырваться из плотного кольца нежити. Первым пал гайвер, у которого закончился заряд в жезле, и его тут же пронзил мечом один из «рыцарей смерти». Несколько секунд спустя та же участь постигла двоих стражников. После чего толпа мертвецов сжала кольцо, и об окончании сражения возвестили полные боли и отчаяния предсмертные крики.

Когда мертвецы разошлись в стороны, тела стражников зашевелились, и армия нежити пополнилась новыми воинами. А я поспешил скрыться, пока меня не заметили.

Лавка Феденора оказалась закрытой. Неудивительно. На мой стук сначала приоткрылась ставня, а спустя некоторое время меня впустили в дом.

– Поднимитесь на второй этаж, молодой человек, – без предисловий сказал мне букинист.

В знакомой комнате находилось трое: Винеар сидел в кресле, Арсиги лежал на кровати, заложив руки за голову, а у окна стоял…

Я не сразу узнал его. На этот раз он был одет гораздо приличнее, даже солидно. Сначала я принял его за высокородного марчена, но когда он обернулся…

Шапшен…

От сердца отлегло. Он был жив. Значит, наш договор оставался в силе.

– Город заполонили духи. Что тебе об этом известно? – спросил меня Винеар. Спросил так, будто в чем-то подозревал.

– Кое-что, – ответил я.

– Рассказывай! – потребовал Шапшен.

И я поведал о событиях последних дней: о знакомстве с духом Сандоры, о встрече с Ингусом и Растифом, походе в склеп. Упомянув Изумрудную улитку, я спросил, что это такое и получил исчерпывающий ответ. А потом и сам спросил Шапшена о том, что произошло в квартале Проклятых.

Он рассказал о ночной стычке с восставшими мертвецами, в которой нежити удалось одержать безоговорочную победу. Самому Шапшену, Моусу и еще трем доверенным лицам Отца удалось выбраться из квартала через пимперианское подземелье. Пока нищие выполняли кое-какие поручения Шапшена, сам он нашел приют в доме Феденора. Оказывается, накануне кровавой ночи Винеар, получивший мое известие, посетил квартал Проклятых и встретился со своим старым приятелем.

– Мы были знакомы еще до войны Мастеров, – пояснил Винеар. – Правда, тогда его, – он кивнул на Отца, – звали иначе.

– Жагридер, – подал голос Шапшен. – Меня зовут Жагридер.

Еще один легендарный цанхи!

Мне доводилось о нем слышать. У Жагридера была одна из самых удивительных способностей: он мог по желанию менять внешность. Его называли Человеком Тысячи Лиц. На самом деле их было гораздо больше. В общем-то он мог принять любую внешность, стоило ему только прикоснуться к человеку, на которого он хотел быть похожим. Уже в те далекие годы Жагридер жил инкогнито. О нем многие слышали, о нем складывали легенды. Ежедневно он, принимая очередной облик, общался с сотнями жителей Сандоры, но даже верные друзья не всегда знали, что имеют дело с ТЕМ САМЫМ Жагридером. Он любил розыгрыши, ревнивые мужья обещали оторвать ему… хм… орудие преступления, на него охотилась Ория, а могущественные марчены искали его дружбы.

Теперь у него на самом деле была тысяча лиц, причем одновременно.

Злая шутка Риммера.

– Давайте подведем итоги, – предложил Винеар. – Начнем с истоков. Итак, кто-то, кого мы пока не знаем, выпустил на свободу Риммера, последние тридцать лет томившегося в заточении. Став Тенью, он сохранил свою прежнюю способность – отнимать у человека Силу. Его цели нам не известны, но я думаю, в них нет ничего хорошего. Растиф по прозвищу Ищейка, приняв Тень за обычного духа, попытался уничтожить ее при помощи Изумрудной улитки. У него ничего не вышло, более того – могущественный артефакт попал в руки Риммера, способного принимать свой прежний облик, и он выпустил на свободу полчище духов. Теперь они летают по городу, сеют смерть, вселяются в мертвецов и снова убивают…

– Я видел, как духи вытягивали что-то из убитых, – откликнулся Жагридер. – Думаю, они собирают Силу для Риммера.

– Наверное, ты прав. А значит, с каждым днем он становится все сильнее. И никто не знает, как его угомонить. Теперь, когда в его распоряжении находятся центальские твари, справиться с ним будет еще сложнее. Ингус сумел отбить их атаку, но спавиться не смог.

– Тут нужны Духоборцы, а не Заклинатели, – заметил Жагридер.

– Возможно, хотя не факт, что они справятся. Это все-таки не лесные духи. Да и где они – Духоборцы? Подозреваю, что в Сандоре ни одного не осталось.

– Вряд ли, – кивнула маска. – Они теперь редко покидают Кудомский лес.

– Можно было бы попросить их о помощи, – задумчиво пробормотал Винеар. – Но к тому времени, когда они доберутся до столицы, боюсь, будет уже слишком поздно.

– Ирт-лях! – рявкнул Арсиги. Что бы это ни значило, но звучало оно как «Твою мать!»

– Впрочем, еще не все потеряно, – сказал Винеар. – Возможно, Ингусу удастся провести ритуал и «поговорить» с Неллисом.

– Даже если он знает, как уничтожить Тень, не думаю, что это будет легко сделать, – заметил Жагридер. – К тому же, сейчас главную проблему представляет не он, а центальские духи. Что ты намерен делать? – обратился он ко мне.

– Черт! – хлопнул я себя по лбу. Совсем забыл! – Сначала мне нужно помочь Растифу. Ради этого я, собственно, и пришел сюда. Не найдется ли у вас еще того самого зелья, которое так быстро поставило меня на ноги? – спросил я Винеара.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы его приготовить.

– Тогда не тяни, – поторопил его Жагридер. – Время дорого.

Изготовление снадобья заняло около часа. После чего Винеар изъявил желание лично осмотреть раненого. Я не стал возражать: помнится, он здорово отрихтовал мое покалеченное тело при помощи своей кисточки. Остальные решили составить нам компанию. Таким образом, обратно мы отправились вчетвером.

Пока я гостил у Винеара, в городе ничего не изменилось. Разве что, стало еще тише, а трупов на улицах прибавилось. Зато живых не было ни видно, ни слышно. Сандора казалась покинутой. Впрочем…

Троих подозрительных типов мы заметили, свернув на узкую короткую улочку южнее рыночной площади. Один зыркал по сторонам, двое других возились с дверью, пытаясь вскрыть замок. Заметив нас, они предпочли сбежать.

Эльбикар и его банда были не единственными представителями криминальных кругов Сандоры. А свято место, как известно, долго не пустует. Уже ходили слухи, что между столичными кодлами началась грызня из-за ставших бесхозными территорий, пролилась первая кровь. О том, что начнется теперь, когда у властей появились заботы поважнее, страшно было подумать. Уже сейчас, пользуясь случаем и презрев опасность, на улицах появились воры и грабители. А что будет ночью?

Хаос…

И, такое впечатление, только мы могли с ним покончить.

Впрочем, в этом у меня была своя заинтересованность.

Растифа мы застигли в беспамятстве. Винеар бегло осмотрел его раны, поцокал языком, расставил на столе содержимое своего ящичка и приступил к чародейству.

Когда-то я сам хотел стать магом. Не потянул. Теперь оставалось лишь со стороны наблюдать и наслаждаться работой настоящего профессионала.

С другой стороны, в действиях Винеара не было ничего особенного. Он макал свою кисточку в заблаговременно приготовленный состав и мягко проводил по начавшей воспаляться ране. Казалось бы – любой сможет. Ан нет… Согласно местным условностям, лишь в его руках кисть приобретала чудодейственные свойства. Твердая корка размокала и смывалась, обнажая грубый рубец. После повторной процедуры исчезал и он – словно и не было раны.

– Ирт-лях! – пробухтел Арсиги. – Дожились. Вместо того, чтобы придушить Ищейку, мы его лечим.

– Чем он лично ТЕБЕ не угодил? – спросил его Жагридер.

– До меня у него просто не дошли руки.

– Теперь и не дойдут, – подал я голос. И рассказал о том, что отныне на самого Ищейку Братство объявило охоту.

– Надеюсь, это только начало, – усмехнулся Арсиги. – Хотелось бы дожить до того момента, когда они сами перегрызут глотки друг другу.

Еще во время таинства Растиф пришел в себя, но смотрел на мир как-то отстраненно, словно ничего не видел и не слышал. Лишь после того, как Винеар напоил его отвратной на вкус микстурой, его щеки порозовели, а глаза заблестели жизнью.

Спустя еще четверть часа он уже сидел на кровати и удивленно осматривал чистое от ран тело. После чего перевел взгляд на собравшихся в комнате.

– Да-да, – подтвердил его подозрения Арсиги. – Не всех нас тебе удалось отправить на эшафот.

– А ты тоже цанхи? – удивился я.

– А как же! – хмыкнул он, взял кочергу и непринужденно завязал ее на узел, так, что бедный металл застонал.

– Круто, – кивнул я одобрительно.

Стало быть, один я в этом помещении не имел никакого отношения к местной магии.

А говорят, цанхи почти вымерли. Сколько же их тогда было в лучшие годы?

– Опять ты за свое… Почини железяку, – нахмурился Винеар.

Арсиги фыркнул и с прежней легкостью вернул кочерге изначальную форму.

– Я свою работу сделал. – Винеар встал с табурета.

– Спасибо, – поблагодарил его Растиф.

– Уже уходим? – поинтересовался Жагридер, отходя от окна.

– Да, пойдем, – кивнул лекарь. И обратился ко мне: – Держи нас в курсе событий.

– Обязательно.

– И не забывай о наших проблемах, – напомнил мне Жагридер.

– Только об этом и думаю, – успокоил я его.

Они ушли.

– Твои друзья? – спросил меня Растиф, натягивая рубашку.

– У нас общие интересы.

– Знатная компания: Винеар, Арсиги и Шапшен.

– Ты их знаешь?

– Кто же не знает Отца нищих? А об остальных приходилось слышать. И можешь передать коротышке: таких как они, я никогда не преследовал, если они не переступали черту закона.

– Не обращая на него внимания: насколько я его понял, он все время ворчит.

– Я знаю… – он подошел к распахнутому окну, выглянул наружу. – Тихо-то как… Куда подевались все люди?

– Объясню по пути. Сейчас нам надо спешить к Ингусу, пока не стало совсем поздно.

Мы взяли с собой оружие, – думаю, теперь его наличие ни у кого не вызовет вопросов, – и, естественно, сумку с головой Неллиса. Пока шли на улицу Белых Голубей, я рассказывал о том, что город заполонили духи и мертвецы. Иногда нам попадались следы их пребывания: выжатые и временами обезображенные трупы, – но их самих мы не встретили. Как, впрочем, и горожан, которые, то ли попрятались, то ли вообще покинули город. Правда, не все. Разбитые окна, разломанные двери лавок и жилых домов красноречиво говорили о том, что по Сандоре бродили любители легкой наживы. Откуда-то издалека доносились и быстро стихали крики о помощи, со стороны Вейдана тянуло дымом, небо хмурилось, грозясь разразиться долгожданной грозой.

До жилища Ингуса мы добрались без происшествий. Дверь нам открыл один из молодых последователей традиций и молча проводил в комнату, где Верховный Заклинатель коротал время за чашкой сфанта.

– Ты уже знаешь, что происходит в городе? – спросил старика Растиф.

– Конечно, если ты имеешь в виду сеющих смерть духов. Мои ученики пытаются усмирить одиночек, отбившихся от роя. К сожалению, наши заклинания почти не действуют на центальских тварей. У них несколько иная природа, чем у знакомых нам лесных духов. Так что особо хвастаться нечем. Есть новости и похуже: к ним присоединились многие местные духи, почувствовавшие человеческую слабость, и с каждым мгновением их становится все больше. Они распространились уже по всему городу. Говорят, их видели в окрестностях Прайи и даже в Ульгуте.

– Пора с этим кончать! – процедил сквозь зубы Ищейка. – Ты готов к ритуалу?

– Готов. Дело лишь за малым… Вы принесли, что требовалось?

Растиф молча достал из сумки голову и водрузил ее на стол рядом с креслом Ингуса.

– Надеюсь, вы не ошиблись и мне не придется тратить силы на бесполезный и опасный ритуал.

– Ты начинай, а там увидим, – подбодрил его Ищейка.

Ингус позвал остававшихся в доме учеников. Их было трое. Они должны были помочь старику в проведении ритуала.

– Если боитесь, можете подождать в соседней комнате, – предложил нам Хранитель традиций.

Растиф фыркнул в ответ. Я тоже решил остаться.

Когда все приготовления были завершены, помещение заметно преобразилось. Ученики затворили ставни, комната теперь освещалась четырьмя тусклыми масляными лампами, насыщавшими воздух резким и приторно сладким запахом. Стол поставили перед Ингусом, голову повернули к нему лицом. Кроме нее на столе стоял глиняный горшочек, закрытый промасленной кожаной крышкой, туго обмотанной шнурком. Двое учеников заняли свои места по бокам кресла, взяв в руки деревянные погремушки. Третий расположился с противоположной стороны стола. Перед ним стояла маленькая жаровня и целый ряд небольших пиалок, наполненных разнообразными порошками.

– Начнем, пожалуй, – известил Ингус, нацепил на руки какие-то браслеты и снял крышку с горшочка, из которого тут же поднялось сизое облачко и зависло под потолком меняющим форму сгустком.

Ингус скрестил пальцы, закрыл глаза и… запел.

Надо же, горловое пение!

Но первое восхищение быстро прошло, сменившись иными чувствами.

Слов у песни, по крайней мере, членораздельных, не было, лишь долгие растянутые звуки в низких тонах, от которых у меня завибрировали внутренности. Кроме того, стало как-то неуютно, беспокойно и тоскливо. Мы с Растифом сидел на лавке у стены. Взглянув на Ищейку, я заметил капельки испарины, выступившие у него на лбу. Не знаю, что испытывал он, а мне захотелось заткнуть уши, выбежать из помещения, а то и вовсе – швырнуть в Ингуса чем-нибудь тяжелым, чтобы заткнулся. Но я не мог даже пошевелиться.

Тем временем облачко под потолком по-своему реагировало на «пение» Заклинателя. Вначале оно корчилось, напоминая кусок теста, которое ожесточенно мяли невидимые руки пекаря, меняло цвет, испускало крохотные молнии. А однажды даже попыталось атаковать Ингуса, но словно наткнулось на невидимую преграду и отпружинило обратно к потолку. Стоявший напротив стола ученик зачерпнул из пиалки щепотку порошка и бросил его в жаровню. Остывающие угли тут же вспыхнули сиреневым огнем, испустив сизое дымное облачко под потолок, и тут же вернулись к прежнему состоянию. Наконец, аморфное тело духа стало прозрачно-белым, и в дело вступили ученики. Подняв погремушки, они затарахтели, отбивая замысловатый ритм, вторя беспрерывному стариковскому рокоту. Впрочем, последний вскоре стих, и Хранитель традиций, под аккомпанемент трещоток, заговорил:

– Прошу, не сердись и выслушай меня.

– Говори, – прозвучало из облака. Голос был каким-то нейтральным – ни мужским, ни женским – и бесцветным.

– Прошу тебя о помощи посредника между миром живых и миром мертвых.

– Что я получу взамен?

– Свободу.

Дух молчал, словно размышлял. Потом я услышал:

– Достойная цена. Я согласен. Только не вздумай меня обмануть, иначе пожалеешь.

– Я знаю правила и не стану обманывать. Я хочу лишь задать несколько вопросов человеку, покинувшему этот мир. Его голова стоит на столе. Найди его и дай нам возможность поговорить.

– Я постараюсь.

Дух нехотя оторвался от потолка и, спустившись к столу, тонкой струйкой втянулся через приоткрытый рот в голову Неллиса.

Мне показалось, или под сморщенными веками, которым уже никогда не суждено было открыться, полыхнуло желтым?

Некоторое время ничего не происходило, и я уж было подумал, что ритуал не удался. Как вдруг стол задрожал, задребезжало оконное стекло, а давление скакнуло так, что потемнело в глазах, а в ушах пронзительно запищало. Ученики, продолжавшие трясти трещотками, заметно напряглись, а Ингус…

Я увидел, как по его щеке медленно поползла глубокая царапина, словно прочерченная невидимым скальпелем. К подбородку потекла кровь, но Хранитель традиций даже не вздрогнул, не поморщился от боли. Он продолжал сидеть неподвижно в своем кресле, и казалось, будто спал.

Запахло чем-то горелым, неприятным. А потом послышалось натужное сопение и ехидный смешок. Голова оторвалась от столешницы и подлетела на метр, остановившись на уровне закрытых глаз Ингуса. Стол завибрировал еще сильнее. С полки сорвался кувшин и, упав на пол, разбился. За ним последовала кружка, еще один сосуд. Стоявшие ниже книги покинули свои места и закружили по комнате, хлопая обложками и треща плотными страницами. Зашипел дремавший доселе кот. Бросив на него взгляд, я заметил, как встала дыбом шерсть на теле животного, как оно выгнуло дугой спину, прижало уши, оскалилось совсем не по-кошачьи.

Мне показалось… хотя, нет, в комнате на самом деле стало заметно прохладнее. Я увидел, как изо ртов учеников Ингуса повалил пар.

И вдруг…

– ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ПОТРЕВОЖИЛ?! – прозвучало в комнате.

Или у меня в голове?

Я толком не понял.

Голос был более глубокий, чем у предыдущего духа, всепроникающий и гнетущий, но такой же нейтральный и тягучий.

– Чтобы задать несколько вопросов, – спокойно ответил Хранитель традиций. – Ответь на них – и, больше тебя никто не побеспокоит. Но сначала я хочу убедиться, что ты именно тот, кто мне нужен. Какое имя ты получил при рождении и как звали твоего отца?

– НЕЛЛИС, СЫН ГАММЕТА.

– Это ТЕБЕ Шторн Ганеги поручил найти и уничтожить Риммера Квесси?

– ДА.

У меня отлегло от сердца. Значит, мы не ошиблись.

– Почему ты не выполнил поручение?

Молчание…

– НЕ ПОМНЮ.

– Я подскажу. Шторн наделил тебя Даром. Ты обратил Риммера в существо, похожее на тень…

– ДА, ЭТО ТАК.

– Потом ты должен был его уничтожить. Как?

Тишина…

– НЕ ПОМНЮ.

– Вспомни, это важно. Мы должны завершить начатое тобою.

– НЕ ПОМНЮ!

Вздрогнул весь дом, по стене пробежала тонкая ветвистая трещина, лопнуло оконное стекло, а у нас с Растифом из ушей побежала кровь. Кроме того, сердце сдавило так, что снова потемнело в глазах и закружилась голова.

Стоявший перед столом ученик Ингуса бросил в жаровню щепотку порошка, который затрещал, заискрился, словно бенгальский огонь.

И тут же сердце отпустило.

– НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО, – то ли попросил, то ли приказал ГОЛОС. Действие прогоревшего порошка ему явно не понравилось.

– Будет гораздо хуже, если ты не ответишь на мой вопрос, – твердо заявил Ингус. – Как уничтожить Тень?

Со своих мест сорвались все находившиеся в помещении предметы. Стол заплясал по полу, скамья подо мной заходила ходуном. Да и меня самого затрясло так, будто я схватился за оголенные провода.

Но ученик Хранителя традиций не растерялся, хотя ему тоже пришлось несладко. Одну за другой, он отправил в жаровню три щепотки разного порошка – комнату заволокло густым едким дымом. Ингус снова затянул свою раздражительную песню, а трещотки в руках его помощников поддержали ее четким ритмом.

– НЕ НАДО!!!

– Отвечай!!! – грозно закричал Ингус.

– ХОРОШО, Я СКАЖУ… ТЕНЬ МОЖНО УНИЧТОЖИТЬ ТОЛЬКО…

Что-то затрещало, будто эфир наполнился помехами.

– Повтори, я не понял! – настоял Ингус.

– ТЕБЕ …ОНА… …СЯ …АЛО АС… …РА.

– Что, я не понял?!

– ЗЕРКАЛО АСГИРА.

– Что это? Где мне его взять?

– ПОДЗЕМЕЛЬЕ ЛОДУСА…

– Где?!

Но больше нам не удалось разобрать ни слова. Помещение наполнил режущий слух треск. А потом витавшие в воздухе предметы осыпались на пол. Последней упала на стол голова, рассыпавшись в прах.

Духа в ней не было.

– Исчез, мерзавец! – восхитился Ингус.

– Так мы узнали то, что нам было нужно? – просипел пересохшим горлом Растиф.

– Я так понимаю, что нужно какое-то зеркало Асгира, которое находится в каком-то подземелье, – подытожил Хранитель традиций.

– Понятия не имею, о чем речь, – пожал плечами Ищейка.

– Я тоже, – кивнул Ингус.

– И что нам теперь делать?

Ответ пришлось дожидаться долго.

– Поговорю со скордами. Возможно, кто-нибудь из них знает что-то о зеркале Асгира и подземелье Лодуса, – предложил Растиф.

– А я постараюсь связаться с Заклинателями из Кудома, – сказал Ингус.

Мне тоже было к кому обратиться. Не факт, но, может быть, Жагридер или Винеар в курсе?