Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 67 страниц)

Тем не менее, я не терял надежды добраться до пимперианских текстов, которые я рассчитывал перевести с помощью Анализатора. Но не факт, что содержащиеся в них сведения будут касаться интересующей меня темы.

Занимаясь поисками, я не забывал и о хлебе насущном. На первое время мне хватило денег, найденных мною в подземелье у погибшего под завалом человека. Когда они закончились, мне пришлось сдать имевшуюся у меня альтиндорскую наличность. К сожалению, эта валюта не котировалась в Варголезе, поэтому найрованское золото и серебро ушло ювелиру как обычный лом. Вырученных денег хватило на некоторое время, после чего я задумался о заработке.

Заработать в Сандоре сумму денег, достаточную для того, чтобы не потерять уважение к самому себе, было проблематично. Гильдии ремесленников брали не каждого. Чаще всего в мастерских работали дети их владельцев, дальние родственники, в крайнем случае, хорошие знакомые. Людей со стороны в них принимали неохотно и исключительно при наличии определенных навыков, каковых у меня, простого охотника, не было. На кусок хлеба и место в ночлежке я мог бы заработать, убирая городские улицы или очищая выгребные ямы. Но это означало бы понижение в статусе и все сопутствующие ему проблемы. Нет, это не для меня. Гораздо проще было выжить в провинции, но я не хотел покидать Сандору: только здесь я мог получить ответы на интересующие меня вопросы.

Так и не определившись с заработком, я снова направился к ювелиру, чтобы сдать ему перстень, найденный в подземелье. Я надеялся, что вырученные за него деньги отсрочат неизбежный финансовый крах…

Так и не дождавшись ответа на поставленный вопрос, сидевший рядом со мной человек спросил снова:

– Как вы себя чувствуете?

Хреново, если честно. Такое впечатление, будто по мне проехались катком. Болело все тело, особенно внутренности, перед глазами стояла пелена, так что я смутно видел говорившего со мной человека, да и слышал его так, словно он сидел в глубоком колодце и говорил сквозь прижатый ко рту платок.

– Арсиги… – услышал я его голос. И тут же к моим губам приблизилась чашка, похожая на пиалку. – Выпейте, вам станет легче.

Мне очень хотелось, чтобы меня оставили в покое, но жажда была еще сильнее. Я сделал глоток – рот связало так, будто я надкусил неспелый плод хурмы.

– Пейте, пейте, – подбодрил меня незнакомец. – Этот состав пойдет вам на пользу.

Надеюсь…

Я допил до дна.

Собеседник не обманул: на самом деле стало лучше. Гораздо лучше! Сначала исчез противный писк в ушах, потом развеялась пелена перед глазами. И боль, терзавшая мое тело, стала постепенно затихать. Я расслабился, только сейчас заметив, насколько был прежде напряжен.

Прекрасное обезболивающее!

Теперь я отчетливо видел сидевшего рядом человека. На вид ему было лет шестьдесят. Гладко выбритое лицо, аккуратная короткая стрижка, решительный взгляд, тонкое ухоженные пальцы. Стоявший у окна был его полной противоположностью. Широкоплечий, низкорослый, неказистый. Определить его возраст мне не удалось даже приблизительно. Вроде бы седина на висках, но выражение лица совсем детское, а на щеках и подбородке легкий юношеский пушок. Одет так, словно только что отошел от сохи – крестьянин, одним словом.

Стало так легко, что я отважился привстать. Голова не кружилась, ничто не болело – будто заново родился. Взглянув на истерзанное тело, я удивился, не обнаружив ни единого следа минувших пыток и избиений. Даже застарелые альтиндорские шрамы исчезли!

– Хорошо, – кивнул незнакомец, оставшись довольным моим неожиданно быстрым выздоровлением. – А теперь поговорим.

Поговорим.

Только сейчас я заметил, что нахожусь… во всяком случае не там, где был до того, как отключился от боли, когда крепыш по имени Эльбикар отрабатывал на мне удар правой. Встретившись взглядом с незнакомцем, сидевшим напротив меня на табурете, я отметил, что его лицо мне незнакомо – его не было среди тех, кто жаждал испробовать на прочность мои кости, пока не появился Эльбикар. Кто бы он ни был, но я был благодарен ему за оказанную помощь.

– Спасибо, – сказал я хрипло.

– Можете меня не благодарить. Я бы не стал помогать убийце, будь у меня возможность выбора…

– Я никого не убивал! – перебил я его резко…

Визит к ювелиру имел далеко идущие последствия.

Когда я предложил ему купить перстень, он долго вертел его в руках, прежде чем заговорил:

– Это пимперианская работа – никаких сомнений. И согласно последнему постановлению королевского совета я обязан передать его братьям-кувенам, а так же указать властям на человека, принесшего украшение на продажу… – Он выждал, внимательно наблюдая за моей реакцией, потом продолжил: – Но я не стану этого делать. Наверняка, этот перстень достался вам в наследство от внучатого племянника сестры вашей троюродной тетушки. Я дам вам за него… тридцать шесть гундов. Это немного, но в качестве компенсации я могу предложить вам работу, выполнив которую, вы с лихвой возместите недостачу. Есть человек, нуждающийся в услугах хм… решительных людей, который хорошо платит за оказанные ему услуги… Что вы на это скажете?

Что я мог сказать? Тридцать шесть золотых – это на тридцать шесть золотых больше, чем у меня было на настоящий момент. Сумма весомая – если вести скромный образ жизни и довольствоваться малым, думаю, хватило бы на год. Но чтобы добраться до портала, мне нужно было гораздо больше денег. Информация в Сандоре стоила недешево. К тому же я не сомневался, что платить придется не только за нее. Если… когда мне удастся вернуться в пустыню, понадобится специальное снаряжение, чтобы добраться до следующей Точки Перехода. И речь шла не только о трудностях пешего пути. Я еще не забыл монстра, загнавшего меня в этот мир. Что, если он поджидает меня у портала? Да и до Пробоя, расположенного на высоте двадцати метров над землей, мне тоже надо будет как-то «дотянуться».

Проблемы, проблемы, проблемы… Возможно, мне удастся их решить, но, уверен, это будет стоить дорого.

– Какую именно работу может предложить ваш знакомый? – спросил я.

– Не беспокойтесь, ничего такого, в чем лучше не признаваться при встрече с Великим Стражем. Мой… знакомый – Коллекционер. Теперь понимаете, о какой работе идет речь?

Наверняка, разграбление руин. Занятие по местным понятиям противозаконное, но не идущее в разрез с моими принципами.

– Я согласен, – ответил я и тут же получил обещанные тридцать шесть золотых монет, а так же узнал имя работодателя и его адрес.

Чтобы принять окончательное решение, мне понадобилось два дня. А на третий я отправился в Верхний Асхонел на улицу Ветров.

Увы, хозяина роскошного особняка не было дома, но тактичный дворецкий, которому я позолотил ручку, намекнул, что он должен появиться с минуты на минуту.

Что ж, подождем, раз так.

Ждать пришлось до самого вечера. Я несколько раз отлучался, чтобы перекусить и по нужде, а когда вернулся в последний раз и постучал в дверь, она распахнулась, стоило мне до нее дотронуться.

– Прошу прощения… – сказал я, войдя в холл.

Тишина.

– Есть кто дома? – спросил я погромче.

Мне показалось, что наверху что-то упало. Значит, люди в доме, все-таки были.

Я подождал еще немного, а когда никто так и не вышел мне навстречу, начал подниматься по лестнице на второй этаж.

– Хозяева?

Снова что-то упало. А потом я услышал приглушенное расстоянием и стенами: «Помогите!»

Одно из правил выживания в чужом мире: не лезть не в свое дело. Но разве я мог развернуться и уйти, когда кто-то нуждался в моей помощи?

К черту правила!

Нужно было сразу догадаться, что в ТАКИХ домах не оставляют открытыми двери.

Воры? Убийцы?

Я вытащил из ножен прихваченный из Альтиндора нож, вошел в коридор… и едва не споткнулся о тела лежащих на полу покойников, особенно бледных в лучах предзакатного солнца, светившего сквозь узкое окно. Одного придушили шнуром, другому проломили голову… да, подсвечником.

Треск ломаемого дерева прозвучал оглушительно в полной тишине вымершего – думаю, в прямом смысле этого слова – дома. Он донесся из-за приоткрытой двери, ведущей в помещение, расположенное в конце коридора. Осторожно переступив через тела, я, тихо ступая по паркету, пошел на звук.

Пока я крался, в доме царила гробовая тишина, словно и не было в нем никого.

Живого.

Остановившись рядом с комнатой, я сначала заглянул в щель, а потом толкнул заскрипевшую дверь.

На первый взгляд в помещении, похожем на рабочий кабинет, никого не было.

И на второй тоже – никого.

Я вошел внутрь. На столе горела свеча, но зажегшего ее минут двадцать назад человека нигде не было. Хотя…

Вот и он. Лежит под столом, истекая кровью из пробитой головы, но уже не стонет и вообще не шевелится.

Мертвец. С такими ранами долго не живут.

Но где же его убийца?

Я мог поклясться, что в комнате никого, кроме меня и покойника, не было. Здесь негде было спрятаться. Разве что за занавесью…

Я обогнул стол, приблизился к окну, держа перед собой нож, лезвием сдвинул в сторону плотную штору…

Никого. И окно заперто изнутри.

Странно…Но не сам же он себя огрел статуэткой по голове?

Следующая мысль привела меня в чувство:

Если сейчас кто-нибудь войдет в дом и застанет меня над трупом, попробуй потом докажи, что ты не при делах…

Пора валить отсюда.

Я бросил прощальный взгляд на несостоявшегося работодателя и повернулся к двери…

Стоп!

Наметанный глаз мельком засек развороченную деревянную панель на стене. Когда-то ее скрывала картина, теперь стоявшая в стороне.

Тайник!

Не корысти ради, а любопытства для, я решил одним глазком заглянуть вовнутрь. Мало ли? Все-таки Ястер интересовался пимперианскими древностями…

Я тоже.

Увы, табличек там не оказалось, зато куча всякого хлама…

И огромный такой фиолетовый кристалл, слишком уж крупный, чтобы быть аметистом.

Рука невольно потянулась к находке. Мертвому ведь она ни к чему?

Позади меня что-то зашуршало.

Я резко обернулся и увидел…

В общем-то, ничего не увидел. Разве что тень, отбрасываемую на противоположную стену. Вопрос лишь в том, кто ее отбрасывал – в кабинете по-прежнему не было никого, кроме нас с Ястером. Не я – это точно, моя всегда при мне – вон на полу лежит, тянется, как и положено, в сторону, противоположную источнику света. А напротив меня, на стене, была какая-то неправильная тень. Мало того, что она, пока я на нее смотрел, из серой стала совсем черной, так она еще и шевелилась, словно покачивалась из стороны в сторону.

Мне бы броситься бежать, но ноги не слушались. Более того – я не мог даже пошевелиться. Так и стоял, держа в одной руке нож, в другой – кристалл, и смотрел на тень, которая вдруг оторвалась от стены и направилась ко мне.

Она стала совсем черная и своим силуэтом напоминала монаха, укутанного в рясу. Могу поклясться, что я увидел руки, скрещенные на груди, а под воображаемым капюшоном – два ярких, как угольки, глаза. Не касаясь пола, тень подлетела ко мне, замерла, уставившись на меня своими обжигающими глазками, протянула левую руку, ставшую вдруг вполне материальной, и взялась за кристалл, который я прижимал к груди…

Анализатор только начал считаывать информацию, химический состав кристалла, его физические параметры…

…А в следующий момент тень резко ударила меня в горло правой, да так, что меня отбросило к самой двери.

Причиненная боль привела меня в чувство. Кашляя и хрипя, я вскочил на ноги и бросился в коридор.

Тень – за мной.

В сумерках я чуть не налетел на развалившихся на полу мертвецов – едва успел через них перепрыгнуть, – и дальше на лестницу. В два прыжка оказавшись в холле, я обернулся и увидел тень, спешившую следом за мной. В левой – в отличие от остального тела вполне материальной – руке она продолжала сжимать фиолетовый кристалл.

Дверь я распахнул ногой, и, промчавшись по короткой аллее, выскочил на улицу.

Город уже опустел. Люди разошлись по домам: кому-то завтра на работу, а кто-то просто покинул сандорские улицы, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Ночное время – раздолье для грабителей. А уж если по городу шляется такая вот тень-убийца, и вовсе лучше не высовывать носа из дома. Впрочем, Ястеру это не помогло.

Я побежал к ближайшим воротам, ведущим в Нижний Асхонел. Если не успею к последнему в этот день удару колокола, придется либо притаиться где-нибудь в закутке, дожидаясь утра, либо иметь дело с местной стражей. Они были вправе задержать любого подозрительного человека, тем более, если он не из этого района. А когда утром станет известно об убийстве Ястера и его слуг, я буду первым, на кого падет подозрение. Думаю, сказку про злую тень никто не воспримет в серьез.

А потому…

БЕЖА-А-АТЬ!!!

И я бежал, петляя по переулкам, чтобы сократить расстояние, выиграть время и не столкнуться нос к носу со стражей. Я не боялся заблудиться – Анализатор фиксировал мои предыдущие перемещения по городу и теперь на интуитивном уровне указывал мне дорогу не хуже спутникового навигатора Тень не отставала, но и не приближалась – и это радовало. Временами я распугивал запоздалых прохожих. Они шарахались в сторону, прижимаясь к стене.

Да что я – вы посмотрите лучше на то чудо, что преследует меня по пятам!

Но никто ее словно не замечал.

Слепые они что ли?!

Это потом я уже сообразил, что нож в моей руке вызывает у них больше опасений, чем мелькающая по стене серая тень.

Прошу прощения…

На бегу я вернул оружие в ножны. Думаю, тени оно не причинит вреда, а у меня могут возникнуть серьезные неприятности.

Подумал и чуть не сглазил!

Нырнув в очередной переулок, я едва не угодил в лапы патруля, свернувшего мне навстречу. Я успел пересечь улочку прежде, чем они меня заметили. Правда, теперь мне придется изрядно попетлять по кварталу, чтобы добраться до ворот.

Когда мы с тенью добрались до площади Кувена, я совсем уж выдохся. Хорошо еще, что тень тоже отстала, и я, пользуясь возможностью, остановился отдышаться прямо под памятником Неистовому Рыбаку.

Мой преследователь появился раньше, чем мне хотелось бы. Жаль, не удалось как следует отдохнуть.

Я уже собрался было продолжить забег, как вдруг тень резко остановилась и шарахнулась назад, словно налетела на невидимый глазу забор, по которому какой-то доброхот пропустил электрический ток. Тень повторила попытку, но снова не смогла приблизиться, застыв в двадцати метрах от меня. Мне даже показалось, что она рассержено зашипела, а потом заметалась, пытаясь обойти невидимое препятствие. Я остался стоять на месте, готовый в любой момент обратиться в бег. А она обогнула памятник по кругу, несколько раз попыталась «пробить» ограду, но вынуждена была ретироваться с тем же шипением, выражавшим то ли недовольство, то ли боль.

Покружив еще немного, она снова зависла напротив меня, немного сгустилась, так, что я опять увидел ее красные глаза, уставилась на меня, словно попыталась запомнить мою физиономию, а потом резко развернулась и скрылась в ближайшем переулке.

Выждав немного, я облегченно вздохнул.

Пронесло.

Усмехнувшись, я глянул на Рыбака… и только сейчас меня осенила идея: это ведь он защитил меня от тени – уж не знаю, как это у него получилось. Отвесив благодарный поклон, я продолжил свой путь к Железным воротам, и успел проскочить в щель сходящихся створок прежде, чем они закрылись до следующего утра.

Еще по пути до дома, в котором я снимал комнату, я решил, что будет безопаснее, если я сменю место жительства. Меня могли видеть входящим в дом Ястера и выбегающим из оного – тем более, с ножом в руке, меня мог сдать ювелир, от имени Коллекционера предложивший мне работу, меня могли вспомнить прохожие или те же стражники, видевшие меня, хоть и мельком. Возможно, я преувеличивал свои страхи, но лучше быть свободным и живым параноиком, чем пофигистом, угодившим за решетку или на эшафот по обвинению в массовом убийстве.

Забрав свои вещи, я покинул улицу Трех бродяг и снял номер в одной из таверн, работавших допоздна…

А через день меня все-таки нашли – уж не знаю как. Но не представители власти, а какие-то местные уркаганы и потащили меня на разбор к своему пахану. О том, что было потом и вспоминать не хочется…

– Я никого не убивал, – повторил я, глядя в упор на сидящего напротив человека.

– Меня это не касается, – ответил, наконец, Винеар. – Меня интересует, куда ты дел офаран.

– Чего?! – не понял я.

– Где кристалл, который ты взял в доме Ястера?

– Кристалл…

Так вот в чем дело… Эти двое вырвали меня из рук уголовной шушеры только для того, чтобы узнать, где кристалл.

А ты думал, они сделали это из большого человеколюбия?!

– У меня его нет. Его забрала Тень.

Я был уверен, что Винеар мне не поверит. Как не поверил Эльбикар, выпытывавший у меня, почему я убил его брата, кто меня подослал и так далее, по списку. Да я бы и сам не поверил…

– Что? – нахмурился мой собеседник.

– Тень… Честно сказать, я не знаю, что это было, – пролепетал я. – И я никого не убивал. Когда я появился в доме, там уже все были мертвы. Кто-то позвал на помощь, и я поднялся на второй этаж. В кабинете я обнаружил покойника. Наверное, это и был Ястер. А потом появилось…ЭТО. Оно напомнило мне тень. По крайней мере, в самом начале. Потом оно стало темнее, гуще, плотнее, завладело кристаллом и напало на меня. Мне едва удалось спастись. Больше я ничего не знаю… Поверьте.

– Что ТЫ делал в доме Ястера?

– Мне сказали, что я могу хорошо заработать, если обращусь к этому человеку. Я пришел узнать по поводу заработка, а оно вот как вышло…

Винеар вопросительно посмотрел на Арсиги. Тот недоверчиво поморщился.

Не верит?

Понимаю.

– Ты думаешь… – спросил вдруг широкоплечий.

Винеар в ответ лишь пожал плечами.

– Ирт-лях! – сказал, словно сплюнул Арсиги.

Что они имели в виду, осталось для меня тайной. Но после этой немой беседы взглядами старик повернулся ко мне и сказал:

– Вы можете идти. Вот это, – он перелил содержимое одной из пиалок в бутылек и протянул мне, – возьмите с собой. Когда почувствуете возвращение боли, выпейте. Достаточно одного глотка. Если будете экономить, то хватит на пару дней, а там уж и боль окончательно исчезнет.

– Что это? – поинтересовался я.

– Вам лучше не знать, – усмехнулся Винеар.

– Держи! – Арсиги бросил мне замызганную рубаху.

При иных обстоятельствах я бы не стал использовать ее даже в качестве половой тряпки, но не идти же по городу в одних штанах?

– Спасибо, – поблагодарил я его и натянул рубаху на тело. После чего встал с кровати и, обернувшись к Винеару, сказал: – Я не лгу. Это действительно было какое-то существо, похожее на тень.

Он ничего не ответил. Поэтому я кивнул, прощаясь, и покинул приютивший меня на короткое время дом.

Глава 4

Жизнь в сандорском порту не затихала ни на миг. С восходом солнца из города – в основном из Болота – приходили грузчики, рыбаки спускали на воду свои утлые суденышки, невыспавшиеся, страдающие от похмелья команды малогабаритных кораблей и барж покидали таверны и отправлялись по своим судам, чтобы вести по Орику товары, приобретенные купцами в столице. И хотя сандорский порт не мог сравниться в размерах и пропускной способности со своим побратимом в Пробере, с высоты птичьего полета он так же напоминал растревоженный муравейник. Потому как по реке в Сандору стекались товары со всего Варголеза. С севера сплавляли лес, везли руду, готовые слитки железа и других полезных металлов, строительный камень из Велинса и Солиса – нового поселения в пенарском предгорье. С юга шли вархарские вина и пшено, далирская шерсть и мясо. До войны Мастеров по Орику из Катлара приходили заморские товары. Из-за непреодолимого Аргенского водопада и мелководий на подходах к Сандре корабли не могли подниматься вверх по реке до самой столицы. Поэтому грузы везли на лодках и небольших плоскодонных судах. Но после того как Шторн уничтожил Катлар, превратив крупный портовый город в руины, речные перевозки с южного направления серьезно захирели. К счастью, и опять же силами того же Безумца Ганеги, Вечное Зло покинуло Гонготские болота, и Кудомский лес стал более безопасным. Тут же на побережье возникло поселение Пробер, за минувшие тридцать лет превратившееся в преуспевающий портовый городок. До величия Катлара ему было далеко, но он уже мог принимать заморские суда, чьи грузы по Кудомскому тракту поставлялись в Сандору.

Работы в порту не прекращались до самого заката, но и потом жизнь в этом районе столицы королевства не затихала. Утомленные грузчики, заезжие торговцы и моряки, обитатели других сандорских кварталов, желавшие приятно и с пользой скоротать вечерок – а то и ночку, – заполняли работавшие круглосуточно портовые таверны, где им рады были предложить самую дешевую в Сандоре выпивку и закуску, где слух радовала веселая музыка, а глаз – шлюхи на любой вкус. Портовые публичные дома и купальни вечерами тоже не могли пожаловаться на недостаток клиентов. Повсюду лилось вино, гремели игральные кости, слышалась забористая ругань, вспыхивали и затихали стычки между посетителями. Почти каждое утро где-нибудь в укромном закутке находили чей-то труп, а то и не один. А скольких не находили – река-то рядом! Но даже смерть была неотъемлемой частью жизни сандорского порта.

Растиф появился у портовых ворот лишь ближе к вечеру, хотя собирался навестить Тавота еще утром. Но неотложные дела в Прайе вынудили его отложить «встречу с прошлым» на более поздний срок. Ждать до утра не было сил, поэтому ему оставалось только надеяться, что убийца его родителей все еще в порту.

Погрузочно-разгрузочные работы подходили к концу. Все больше народу стекалось к тавернам и публичным домам. Возможно, среди них находился и Тавот – попробуй потом отыщи его в душных, пропахших кислым вином и блевотиной забегаловках. Но Растиф уверенно шел к складским помещениям, расположенным в южной части порта. У ворот его остановила охрана. Ищейка показал служивым перстень – задерживать его не имели права. Парни расступились, но Растиф спросил, знают ли они Тавота и не выходил ли он с территории. Да, знают, нет, не выходил. В последнее время он вообще редко покидал складской закуток, потому как жил прямо в подсобке, расположенной у пирса.

И это хорошо.

Упомянутую подсобку Ищейка нашел без труда. Поблизости никого не было. Он распахнул дверь без стука, вошел и увидел стоявшего у стола сгорбленного старика. Тот не спеша нарезал колбасу и хлеб – готовился к ужину. На вид ему было далеко за семьдесят. На самом же деле он был гораздо моложе – годы и непотребный образ жизни наложили отпечаток на его внешний облик.

Тавот равнодушно обернулся на скрип открывшейся двери, подслеповато посмотрел на вошедшего, криво усмехнулся и отложил нож в сторону.

– А-а, это ты… – выдавил он скрипучим голосом, в котором не было и тени удивления. – Рано или поздно это должно было случиться. Но я надеялся, что сдохну раньше, чем ты меня отыщешь.

– Ты знаешь, кто я, – догадался Растиф.

– Кто же не знает ретивого Ищейку? – подтвердил Тавот.

– Значит, понимаешь, зачем я пришел?

– Конечно. Маленький ублюдок с годами превратился в матерого волчару, а теперь пришел, чтобы поквитаться за мамку с папкой… Что ж, приступай, – равнодушно сказал он, растягивая ворот на горле. – Я устал жить.

Растиф все это время рассматривал старика, пытаясь вспомнить его лицо среди тех, кто убивал его родителей.

«Нет, не помню».

Тогда он сосредоточился и взглянул на «следы» Тавота. Его Дар проснулся сразу после того, как негодяи зарубили мечами отца, избили, изнасиловали и повесили мать… И Тавот был среди убийц.

Впервые увидев тщедушного старика, Растиф на миг заколебался. Но болезненные воспоминания вернули все на свои места.

– Ты подохнешь, это я тебе обещаю. Но сначала я хочу узнать, кто были твои дружки и где мне их найти.

– Дружки… – усмехнулся Тавот. – Они мне такие же дружки, как и ты. Мы познакомились в тюрьме. Все, как один – наемники, резавшие цанхи и их прихвостней во время войны, а после нее оставшиеся не у дел и ударившиеся во все тяжкие. У каждого из нас были свои грехи, за которые расплачиваются жизнью. Но нам пообещали милость, если мы порешим одного рыбака и его женушку с маленьким недоноском из какой-то деревушки на берегу озера Рахи. Разумеется, мы не стали отказываться. Эти руки, – он показал Растифу мозолистые ладони, – отняли столько жизней – и во время войны, и после нее, – что одной больше, одной меньше… Жаль только, что тебя мы тогда не нашли, – гнусно захихикал он. – Н-да… Люди, вытащившие нас из каталажки, хорошо заплатили за… выполненную работу. Но кое-кому этого показалось мало. Двое корешей решили сбежать, прихватив с собой цацки твоей матушки. Но мы их догнали и порубили в капусту. Потом сцепились между собой… Уцелел только один – он забрал все, что было у нас в карманах. Я был тяжело ранен, и он принял меня за мертвеца, поэтому не стал добивать. А я выкарабкался, зализал раны, а потом отыскал ублюдка и перерезал ему глотку. Правда, барахлишко он уже успел куда-то сбыть. Так что мы сами сделали за тебя твою работу. Из тех, кто развлекался в тот день на берегу озера, в живых остался только я один… Начинай.

– Погоди. Ты сказал, что вам поручили… расправиться с семьей рыбака. Кто?

Тавот снова захихикал:

– Я мог бы тебе сказать, но не буду. Сам ищи.

– Скажешь, – процедил сквозь зубы Растиф. – Я сам вырежу из тебя правду, по кусочку. А если ты окажешься крепче, чем я думаю, я оттащу тебя в Прайю, где тебя разговорят мастера, умеющие развязывать языки.

– Это вряд ли, – усмехнулся Тавот и схватился за нож.

Растиф моментально вырвал из ножен меч и готов был встретить негодяя, вскинувшего над головой изъеденный временем и ржой клинок. Но Тавот его обманул и вместо того, чтобы наброситься на Ищейку, вонзил нож в собственную грудь.

– Мерзавец! – воскликнул Растиф и бросился к упавшему на пол старику. Он был еще жив. Схватив Тавота за волосы, Ищейка тряхнул его голову: – Кто приказал вам убить мою семью? Говори!

Старик фыркнул, брызнув кровью изо рта – неудачная попытка рассмеяться.

– Говори!!!

Растиф схватился за рукоять торчавшего из груди ножа и слегка провернул. Руку тут же окатило горячей кровью.

– Они рядом…

Это были последние слова Тавота. Его глаза закатились, а на лице навечно застыла ехидная усмешка.

– Сволочь! – Растиф с ненавистью стукнул головой мертвеца о пол.

Вытерев окровавленную руку о рубаху Тавота, Ищейка вытащил тело из подсобки, доволок до реки и сбросил в воду. Мертвец сразу ушел ко дну, но чуть позже всплыл спиной вверх и, подхваченный легким течением, поплыл мимо складских помещений на юг.

Плюнув ему вслед, Растиф покинул территорию складов. У выхода охранники поинтересовались, нашел ли он Тавота. Ищейка отрицательно покачал головой. Завтра, когда Тавот так и не объявится, управляющий складами наймет нового сторожа, а о существовании прежнего тут же забудут. Пятна крови на полу подсобки замоют, и даже если кому-то придет в голову связать исчезновение сторожа с появлением Ищейки, вряд ли он решит докопаться до истины: связываться с Братством – себе дороже.

Да это и не волновало Растифа.

«Они рядом…»

Кто – они? И где радом? Здесь, в порту? Кто мог так ненавидеть рыбака, что решился подослать к нему оставшихся после войны без работы наемников?

Проходя мимо одной из таверн, Растиф скользнул взглядом по группке мужчин, присматривавшихся к заходившим внутрь посетителям.

Люди Эльбикара. Выискивают жертву. А значит, кто-то сегодня будет ограблен, а может даже и убит.

Это было вчера, это будет завтра – и никуда от этого не деться.

«Что сталось с убийцей Ястера?» – подумалось вдруг Растифу.

Не то, чтобы Ищейка сожалел бы о его смерти… Просто иногда его голову посещала крамольная мысль: а не поторопился ли он с выводами, стремясь поскорее узнать имя убийцы родителей? Были кое-какие нестыковки в этом деле. Два покойника на первом этаже в особняке на улице Ветров. Но к ним не вело ни одного «следа» убийцы. Такое впечатление будто он, едва войдя в дом, сразу же направился на второй этаж. Там он был – вне всякого сомнения. А вот в коридоре, ведущем на кухню и на самой кухне – ни одного «отпечатка». Исчезли раньше времени? Или убийца был не один? Тогда почему второй не оставил своих «следов»?

«Непонятно».

Впрочем, теперь уже, наверняка, было поздно о чем-то сожалеть. Человек, убивший брата Эльбикара, долго не протянет, угодив в лапы бандитского вожака. Скорее всего, он уже мертв.

«А значит, и думать не о чем».

Но неприятный осадок все же остался.

Портовый район Растиф покинул уже в сгущавшихся сумерках.

«Они рядом…»

Последние слова Тавота не давали Ищейке покоя. Если тот не солгал, значит, что все убийцы родителей получили по заслугам. Однако продолжали жить те, кто решил устранить рыбака и его жену чужими руками – заказчики. Именно так, во множественном числе. «Они рядом…»

Только как теперь узнать, кого имел в виду Тавот, ускользнувший из рук Ищейки туда, где его уже никогда не достать?

Пока Растиф добирался до дома, заметно стемнело. Погрузившиеся в мрак улицы Нижнего Асхонела мгновенно обезлюдили. Если кто-то и решался пройтись по городу в этот час, то лишь в сопровождении охраны. Одиночки же передвигались тихо, стараясь не показываться в свете редких фонарей, висевших над дверьми питейных заведений и на крупных перекрестках, жались к стене, заметив приближение такого же, как они запоздалого пешехода, прислушивались и оглядывались, опасаясь подлого нападения из темноты, и вздрагивали всякий раз, если где-то рядом по куче мусора пробегала такая же испуганная крыса.

Растиф шел открыто. В этом квартале он был у себя дома. Местные замечали его издалека, узнавая по хромающей походке, а злоумышленники, коли таковые прятались в темноте, пропускали мимо, не решаясь напасть на человека, у которого на поясе висел меч. Влияние Братства в Сандоре было настолько велико, что нужно было бы еще поискать дурака, решившегося напасть на одного из его представителей. Тем не менее, Растиф держал ладонь на рукояти клинка: чего-чего, а дураков в столице хватало.

Пронзительный женский визг, в клочья разорвавший тишину, заставил Ищейку вздрогнуть и остановиться. Застучали каблучки, а потом снова крик, оборвавшийся на взлете.

И снова стало тихо.

Звать на помощь в ночной столице было бесполезно. Наверняка, многие жители близлежащих домов услышали крик, но никто – Ищейка готов был дать руку на отсечение – НИКТО не высунет носа из своей маленькой крепости. Обыватель спрячет голову под подушку, может быть, даже посочувствует несчастной жертве, а потом быстро заснет, не терзаемый угрызениями совести. А стража… Они появятся позже, чтобы убрать труп с дороги и обчистить карманы покойника, если в них хоть что-то останется.