Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 67 страниц)

Глава 6

На следующий после встречи с Тенью день Растиф чувствовал себя раздавленным.

«Трус! Жалкий мягкотелый трус!!!»

Глядя в мутное зеркало, ему так и хотелось двинуть кулаком по растерянной физиономии с бегающими от стыда глазками.

Сейчас, при дневном свете, вчерашние страхи улетучились, и он проклинал себя за нерешительность и слабость.

А вот вчера было по-настоящему страшно.

«Что же это за тварь, которая сумела напугать бесстрашного Ищейку?»

При мысленном упоминании слова «бесстрашный», Растиф презрительно фыркнул.

Человек? Цанхи? Вряд ли. Ни с чем подобным ему раньше не приходилось сталкиваться. К тому же Тень была не одна – у нее был хозяин, который натравил существо на запоздалых прохожих.

«Зачем? В чем провинилась убогая шлюха? А сопровождавший ее мужчина? На вид – вполне респектабельный горожанин, решивший скоротать ночь в обществе падшей женщины… Нужно будет расспросить стражников по поводу личности погибшего».

Помахав мечом без всякого удовольствия, Растиф оделся и отправился на место вчерашнего происшествия.

Разумеется, тела уже убрали, а кровь присыпали песком. Прохожие ступали по нему, даже не подозревая, какая трагедия разыгралась здесь минувшей ночью.

Растиф прошел по переулку туда, где стоял хозяин Тени, сконцентрировал взгляд на «следах»…

Увы, они поблекли и стали едва различимы под «отпечатками» ног сотен людей, прошедших по оживленной улице с раннего утра. Ищейка прогулялся до рыночной площади, где окончательно потерял след.

«Вчера надо было за ним идти», – нахмурился Растиф.

А теперь уже было поздно.

Чтобы не терять времени даром, он сразу же зашел в караульное помещение стражи Нижнего Асхонела, расположенное тут же, на площади. Но и разговор со стражниками не внес ясности в это странное дело. Несмотря на то, что день только начинался, им уже многое удалось разузнать. Убитый мужчина был купцом средней руки торговцем из Аскона, который прибыл в столицу по торговым делам. Постоялый двор, на котором он остановился, располагался на соседней с местом убийства улице и один из проходивших рано утром постояльцев опознал его. Однозначно можно было утверждать лишь одно: это было не ограбление – у покойника на поясе висел кошель, денег немного, но их убийца не тронул. А в его комнате на постоялом дворе стражники обнаружили значительную сумму в тайнике, который нашел бы даже слепой. И он тоже был не тронут.

«Так за что же ему перерезали горло? Что-то личное? А шлюху порешили, чтобы лишнего не сболтнула».

Но по опыту прошлых лет Ищейка был уверен: здесь что-то другое.

Но что?

Неожиданно вспомнилось минувшее дело, точнее – отсутствие «следов» возле тел на первом этаже.

«Неужели…»

От внезапного озарения Растиф встал, как вкопанный, застопорив движение людской массы по узкой улице. Но долгое время никто не смел потревожить человека, у которого на поясе висел меч. Лишь когда сзади на толпу начала напирать кобыла, запряженная в телегу, горожанин, стоявший за спиной Ищейки, осторожно прикоснулся к его плечу.

Растиф очнулся, заметил, что стал причиной настоящего столпотворения, и невозмутимо продолжил свой путь.

«А ведь, похоже, это она и была. Тень. Это она прикончила всех в доме Ястера, не оставив при этом ни единого „следа“».

Тогда что там делал тот человек – Ильс, – которого он собственноручно отдал в лапы молодчиков Эльбикара? Уж точно не Хозяин тени – у того были совершенно иные «следы»…

В который раз за этот только начавшийся день Растиф болезненно поморщился от угрызений совести. Впрочем, до него дошли слухи о том, что парню каким-то образом удалось сбежать из Болота, и Эльбикар уже назначил круглую сумму за его голову. Люди воровского вожака и корыстные до денег добровольцы рыскали по всему городу, но пока что безуспешно. Правильно: если этот Ильс не полный идиот, он уже давно покинул Сандору.

Если его предположение верно, тогда возникает новый вопрос: что связывает убитых в доме Ястера и вчерашних жертв?

И еще – что это за существо такое – Тень?

Если не способный к перевоплощению цанхи, тогда кто? Или что?

Лесной дух?

А может, исчадие Центалы?

Растиф считал, что неплохо разбирается в людях. И о Мастерах он знал немало. Но что касалось духов… Тут он был слаб. Поэтому, резко сменив направление и отложив завтрак до лучших времен, он направился в Прайю, где собирался попросить помощи у людей, более сведущих в данном вопросе…

Брат Никвор заведовал архивом Прайи и слыл знатоком всего того, что касалось лесных духов. Потому как и сам по молодости путался с теми, кого в народе называли «заклинателями». В отличие от «духоборцев» эти старались договориться с духами мирно. Они заключали сделки, приносили жертвы, шли на уступки. Некоторые, правда, пытались обмануть призываемых духов, но для многих первая попытка становилась последней. Так продолжалось на протяжении сотен лет. Заклинатели были уважаемыми людьми в своих племенах. От них, от их умения найти с окрестными духами общий язык, зачастую зависело благополучие целого народа.

Духи левобережья были – нечета родичам из Кудомского леса – более смирными и покладистыми. Многие сознательно и добровольно помогали людям, за что те им поклонялись и приносили дары, а значит – придавали им сил и значимости. Но даже они были часто подвластны необъяснимым капризам. Сегодня он спас ребенка, заблудившегося в лесу, а завтра мог заманить то же чадо в топь непроходимую, а то и селение подпались или еще, что похуже. Вот и приходилось Заклинателям постоянно умащать и увещевать податливых резкой смене настроения созданий.

Так и жили.

Пока не появились пришельцы из Великой степи – варголы.

Эти не питали никакого уважения к лесным духам, потому как поклонялись предкам и самому выдающемуся из них – Великому Стражу. Нет, они не преследовали коренных за шашни с духами, а иногда и сами обращались к Заклинателям, когда особенно прижмет. Но дары и жертвы не приносили, безжалостно вырубали Священные Рощи, запруживали Благословенные Родники, разбирали на камни Тихие Приюты, которые местные строили для своих кумиров, шастали и гадили в местах, куда простому смертному – согласно вековым договорам – вход был запрещен.

Конечно, это не понравилось духам! Те, что послабее, обиделись и покинули тихие заводи и чистые рощи, ушли в пимперианские руины и одичали. Другие же озлобились и стали чинить людям вред без меры. И тогда пришельцы призвали на помощь Духоборцев, которые быстро разобрались с лесными существами: кого истребили, остальным отбили всякую охоту делать людям добро.

За минувшие четыре с лишним сотни лет леса и реки, озера и горы левобережья почти совсем опустели. Разве что в самых труднопроходимых местах, да там, куда побаивались соваться потомки варголов, осталось еще немного лесных духов. Но они, за отсутствием даров и поклонения, стали совсем слабыми. А потому вели себя тихо, все больше прятались и старались не приближаться к людским поселениям и им самим.

Точно так же почти совсем не осталось и Заклинателей. Духи ушли, а значит, и от них теперь не было никакой пользы. Правда старики продолжали делиться секретами со своими детьми, с теми, кто не хотел забывать традиции предков. Но их численность из года в год сокращалась.

А с появлением Братства Кувена у Заклинателей наступили и вовсе тяжелые времена. Кувены преследовали и карали людей за любые контакты с духами. Не пощадили они и Духоборцев – после того, как Шторн уничтожил Вечное Зло из Гонготских болот, Кудомский лес стал почти таким же безопасным, как Сандорский. Разбойники – да! – озорничали, а духи сгинули либо попрятались так, что их теперь силой не вытащишь из нор, пещер да подземелий. А стало быть, и в помощи Духоборцев люди больше не нуждались.

За последние тридцать лет многие из них закончили свои дни на эшафоте либо на каторге. А остальные притаились и были на стороже.

Так вот, Никвор одно время якшался с Заклинателями – в ту пору они еще не были вне закона и свободно жили в своих деревнях и на лесных заимках. Но как-то не сложилось – разошлись во мнениях. Уже в зрелом возрасте Никвор – человек неглупый и образованный – вступил в братство и сделал бы неплохую карьеру, если бы не его сомнительное прошлое. Впрочем, сам факт того, что он заведовал архивом Прайи, где хранилась вся мудрость прошлых веков, говорил о том, что ему в определенном смысле доверяли.

Растифу часто приходилось обращаться в архив и со стариной Никвором у него сложились неплохие отношения. Зная пристрастия старшего архивариуса, Ищейка прихватил по дороге бутылочку крепкого вархарского, именуемого в народе «горлодером». Поздоровавшись со старым знакомым, который ютился в самом конце просторного зала, заставленного рядами высоких массивных шкафов, он поставил глиняную бутылку на стол, где кроме чернильницы с пером не было ни каких других предметов – Никвор любил порядок.

– Никак пронырливому Ищейке опять что-то понадобилось от позабытого всеми Никвора, – проворчал тот, но, сунув обе руки под стол, вытащил из укромного места две мелкие серебряные рюмочки и поставил их рядом с бутылкой.

– Разве я не могу зайти просто так, чтобы навестить старого бумажного червя? – деланно нахмурился Растиф.

– Но ведь не заходишь, – упрекнул его старик. – Вы все появляетесь в этом святилище мудрости, только если у вас возникают вопросы, на которые вы сами не можете найти ответы. А потом снова исчезаете, даже не поблагодарив за помощь.

Никвор был знатным ворчуном – то ли возраст давал о себе знать, то ли на характере сказывался затворнический образ жизни.

– Что значат пустые слова по сравнению с тем уважением, которое мы все испытываем к уважаемому хранителю архива где-то в глубине души? – парировал Растиф, разливая янтарную жидкость по рюмкам.

– Оно находится так глубоко, что даже знаменитому Ищейке ее не отыскать.

Мужчины подняли рюмочки и залпом проглотили их содержимое. Огненная жидкость опалила глотку. Никвор фыркнул, зажмурив мгновенно увлажнившиеся глаза. У Растифа, редко употреблявшего крепкие напитки, перехватило дыхание, и он протяжно засопел.

– Хороша… – прохрипел архивариус, наслаждаясь послевкусием «горлодера». – Ну, давай, вываливай на меня свои проблемы.

– Ничего-то от тебя не скроешь, – усмехнулся Растиф, отставив в сторону рюмку. Традиционный ритуал был исполнен, а большего и не надо. Он пристально посмотрел на раскрасневшегося архивариуса и спросил: – Как ты думаешь, сколько еще в Сандоре осталось Заклинателей?

– Твоими стараниями, думаю, не так уж много, – проворчал Никвор, перекатывая по столу пустую рюмку.

– Не преувеличивай. Я никогда не преследовал ревнителей традиций, если от них не было никакого вреда жителям города.

– Не ты, так другие – какая разница… Заклинателей в столице никогда не было много. Они держатся поближе к местам, где еще можно встретить лесных духов. Так что здесь им делать нечего. Тем более, сейчас, когда Братство объявило на них охоту.

– Но ведь кто-то есть?

– Есть, а как же! Юнцы, возомнившие себя великими Заклинателями, способными обуздать какого-нибудь сильного духа из столичных подземелий. Только все это баловство и игра со смертью.

– Неужели так трудно усмирить или приручить центальского духа? – поинтересовался Растиф.

– Я пока что не встречал ни одного, кому бы это удалось, – усмехнулся Никвор. – С этими тварями очень сложно справиться, а еще труднее уничтожить. Они сильно отличаются от лесных собратьев. Даже Духоборцы в свое время, если у них все в порядке с головой, не осмеливались соваться в подземелья под Сандорой.

– Трудно – не значит невозможно, правда?

Теперь уже Никвор уставился на Растифа с подозрительным прищуром.

– К чему ты клонишь?

На Растифа накатили неприятные воспоминания о минувшей ночи и он, вопреки здравому смыслу, плеснул в свою рюмку вторую порцию.

– А мне? – обиделся Никвор.

– Конечно.

Ищейка наполнил и рюмку архивариуса.

Выпили. Покряхтели. Помолчали.

– Вчера на моих глазах один дух убил двоих прохожих, – решился Растиф. – Сначала я принял его за обычного грабителя, за человека, но потом… – Он судорожно сглотнул. – Потом эта тварь превратилась в тень и едва не прикончила меня самого. Появился какой-то человек и отозвал духа, иначе…

«А не напиться ли сегодня?»

Растиф потянулся за очередной порцией «горлодера».

– Погоди, – остановил его Никвор, накрыв бутыль узкой ладонью. – Ты думаешь, что в Сандоре объявился Заклинатель, которому удалось подчинить своей воле духа из подземелья, и теперь он натравливает его на людей?

– Думаю, что так оно и есть.

– В таком случае это должен быть очень сильный Заклинатель.

– Ты знаешь, кто бы это мог быть? Подозреваю, что их во всем Варголезе осталось не так уж много, а уж в Сандоре – там более.

– Н-нет… не думаю… – как-то неуверенно ответил архивариус.

– Никвор! – с нажимом произнес Растиф. Старик совсем не умел врать.

– Этот человек не сделал бы того, что ты ему приписываешь, – с неохотой ответил архивариус.

– Кто он?

Никвор не ответил, отвел взгляд.

– Я жду! – не унимался Ищейка.

– Поверь мне: это не тот человек, которого ты ищешь. Он сильный Заклинатель, но не полный идиот. Он – Хранитель традиций, а не убийца.

– Кто. Он, – продолжал давить Ищейка.

Никвор молчал.

И это бесило Растифа.

– Ты ведь не хочешь, чтобы о твоем расположении к Изгоям узнали Старшие братья?

Никвор с упреком посмотрел на собеседника. Он в момент как-то обмяк и выглядел теперь совсем старым, разбитым и достойным сожаления.

Растиф понял, что перегнул палку, но отступать не собирался.

– Я жду!

Архивариус опустил глаза и тихо сказал:

– Его зовут Ингус.

Растиф наморщил лоб.

«Хм… Никогда о нем не слышал».

– Кто такой?

Никвор снова замкнулся.

– Говори уж, раз начал, – подбодрил его Ищейка. – Обещаю: если он ни при чем, я не стану его преследовать.

– Я же сказал – он Хранитель традиций, Верховный Заклинатель.

– Ого! И он обитает в Сандоре? Под боком у Братства?!

А еще он хотел крикнуть: «И ты об этом молчал?!», но вовремя сдержался. Архивариус и без того выглядел жалко.

– Раньше он странствовал по Варголезу, а теперь стал слишком стар. К тому же… что-то удерживает его в столице.

– Где мне его найти?

– Не знаю, – пожал плечами архивариус.

– Никвор!

– Я на самом деле не знаю! – взмолился тот. – Я слышал, что у него в Сандоре есть надежное убежище. Но где именно – мне не ведомо.

Одного взгляда на Никвора было достаточно, чтобы понять: он не лжет.

«Что ж, бывало и хуже. А так– хоть что-то. Птичка тоже по зернышку клюет».

Растиф поднялся из-за стола.

– Не обижайся, старик. И не беспокойся: о нашем разговоре никто не узнает.

И он направился между шкафов, заполненных пахнущими древностью рукописями, к выходу.

– Растиф! – окликнул его Никвор.

– Да? – обернулся Ищейка.

– Я тут подумал… Если по городу ходит Заклинатель, натравливающий на людей усмиренного духа, об этом следует знать Ингусу. Поговори с ним, думаю, он тебе поможет.

– Обязательно поговорю… когда найду его.

– Ты ведь знаешь Кайсела – нищего, сидящего у Железных ворот? – спросил вдруг Никвор.

– Ну… не так, чтобы очень… – удивился Растиф: что за странный вопрос?

Архивариус щелкнул большим пальцем, и в сторону Ищейки полетело что-то небольшое, сверкающее при свете ламп Ковенкона, висевших под потолком. Растиф ловко поймал предмет.

Монета в один фор. Правда, порченная: какой-то умник вырезал из нее небольшой сегмент.

– Передай ее Кайселу и скажи, что хочешь встретиться с Хранителем традиций. Возможно, из этого что-то получится.

Растиф пристально посмотрел на архивариуса.

«Должно быть, порвать с прошлым не так-то просто».

– Спасибо, старик, – сказал он, сжав монету в кулаке.

Ищейка покинул архив, а Никвор тяжело вздохнул и налил себе еще немного «горлодера»…

Растиф не был лично знаком с Кайселом, хотя видел его каждый день, когда направлялся в Прайю или шел обратно. И даже временами бросал ему завалявшийся медяк. Ошибиться он не мог: у Железных ворот на протяжении, по крайней мере, последних десяти лет сбором милостыни занимался один единственный попрошайка. Ничего удивительного: у нищих строгая иерархия, а непослушание карается изгнанием из общины, что равносильно смерти.

Кайсел – оборванец лет сорока – сидел у самых ворот, изображая полное смирение и не смея поднять глаз. Перед ним на земле стояла деревянная чашка, в которую доброхоты бросали мелочь. Их было немного, но все же. Однако Растиф не мог припомнить случая, чтобы в этой чашке лежало больше одной монеты: негоже подающим знать, насколько удачным был день у попрошайки.

Серебро глухо звякнуло о чашку, попыталось выскочить через край, но нищий успел подхватить монету. Взглянув на нее, он удивился. Его удивление достигло предела, когда он, подняв голову, увидел человека, бросившего монету в чашку.

Он прекрасно знал Ищейку, который каждый день проходил мимо, направляясь в Верхний Асхонел.

– Мне нужно встретиться с Хранителем традиций, – тихо сказал Растиф и добавил: – Это срочно.

Для себя он уже решил: если встреча состоится и окажется, что Ингус ни в чем не замешан, Ищейка оставит его в покое. В противном случае ему придется обратиться за помощью к Старшим Братьям, те, наверняка, пошлют гайверов, а значит, кровопролития будет не избежать.

Нищий не спешил с ответом. С одной стороны пред ним стоял человек, показавший ему условный знак и обратившийся с конкретной просьбой. И Кайсел был обязан удовлетворить ее, чего бы это ему не стоило. С другой же… Этим человеком был никто иной, как знаменитый Растиф Ищейка, преследовавший Изгоев по всей Сандоре. Уже не раз поступало предложение избавиться от него, но Ингус был против…

– Приходи один перед последним колоколом к Игривому фонтану, – выдавил из себя Кайсел.

– Хорошо, – кивнул Растиф.

– Если ты будешь не один, встреча не состоится, – предупредил его нищий.

– Я приду один, – заверил его Ищейка и, повернувшись, направился в таверну, собираясь совместить пропущенный завтрак и приближавшийся обед.

Игривый фонтан располагался на перекрестке Большой торговой и Речной улиц на западе Нижнего Асхонела. Место открытое, наверняка, выбранное неслучайно.

Удаляясь от Железных ворот, Растиф тайком обернулся и заметил, как Кайсел подозвал к себе крутившегося неподалеку мальчишку, притянул его за ворот и что-то шепнул на ухо. Получив свободу, парнишка кивнул и последовал за Ищейкой.

«Кто бы сомневался», – усмехнулся Растиф.

Наверняка, за ним будут следить до самой встречи.

Пусть следят.

Он шел не спеша. Когда юный соглядатай отставал, оттиснутый встречным людским потоком, Растиф останавливался и ждал. После чего продолжал свой путь.

Обедал он в «Полной кружке». Мальчишка устроился на противоположной стороне улицы и жадно глотал слюну, втягивая носом ароматы, доносившиеся с кухни уважаемого Свергита.

Насытившись, Растиф прихватил с собой раннее яблоко из корзинки, стоявшей на стойке, и, проходя мимо провожавшего его взглядом парнишки, кинул ему плод. Соглядатай ловко поймал яблоко и тут же впился в него зубами. Растиф подмигнул ему и направился домой. Прежде чем встретиться с Хранителем традиций, он хотел все хорошенько обдумать. А может быть и вздремнуть немного: возможно, этой ночью ему не удастся сомкнуть глаз…

В назначенное время Растиф стоял у фонтана, провожая взглядами спешащих по домам редких прохожих. Юный соглядатай продолжал караулить Ищейку, присев на крыльцо углового дома.

Когда над Сандорой прокатился протяжный колокольный звон, извещавший жителей столицы о том, что и этот день подошел к концу, на Речной улице показалась телега, груженная дровами, а по Большой торговой к перекрестку шли трое мужчин – на вид обычные горожане. Они первыми достигли фонтана. Один из них выразительно посмотрел на парнишку, тот кивнул и тут же скрылся из виду – его миссия была выполнена. Мужчины осмотрелись, двое миновали Растифа и свернули в ближайший переулок, а третий подошел к Ищейке.

– Это ты хотел видеть Хранителя традиций?

Растиф сдержанно кивнул.

– Идем, – и он не спеша направился к переулку, в котором только что скрылись двое его приятелей.

Растиф направился следом.

Как только он вошел в переулок, проход перегородила приблизившаяся телега, у которой внезапно отвалилось колесо. Повозка опасно накренилась, и дрова с грохотом посыпались на мостовую. Пока возница и его помощник переругивались и чесали затылки, шедший впереди мужчина помахал Растифу рукой и ускорился. Ищейка поспешил за ним.

Меры предосторожности, принятые Изгоями, были достойны уважения. Если Растиф был не один, его сопровождающие не смогли бы теперь догнать опекаемого, не выдав своего присутствия.

В быстром темпе они попетляли по переулкам, после чего свернули в тупик, и ведущий остановился.

– Тебе придется отдать мне свое оружие, – сказал он Ищейке.

Растиф молча снял меч с пояса, потом отдал нож. О том, что еще один спрятан в голенище сапога, он не стал говорить.

Появились два других Изгоя.

– Все чисто, – сказал один из них и достал из кармана платок. – Мы завяжем тебе глаза.

– Как скажешь, – пожал плечами Растиф.

Дотошность Изгоев начинала раздражать, но что не сделаешь ради встречи с их вожаком?

Повязка оказалась широкой и плотной. При всем своем желании Растиф не смог бы ничего разглядеть. Его взяли под руки и куда-то повели.

Чтобы запутать следы, Изгои долго таскали Ищейку по всему кварталу. Растифу казалось, что эта прогулка продлится до самого утра, но он терпел, молчал и посмеивался в душе над сопровождавшими, которые не подозревали, что все их старания напрасны: если будет необходимо, Ищейка найдет дорогу по своим собственным «следам».

Наконец, они куда-то пришли. Кто-то из Изгоев постучал в дверь: три удара – пауза – удар – пауза – еще два удара.

Условный сигнал.

Двери открыли. Растифа ввели в дом и помогли спуститься в подвал.

После чего сняли с глаз повязку.

Подвальное помещение без единого окна освещал светильник Ковенкона. Кроме того в углу, разгоняя сырость и насыщая воздух какими-то благовониями, горела небольшая жаровня. Чуть в стороне у стены стояло массивное кресло, на котором, откинувшись на высокую спинку, увенчанную черепом оленя, восседал убеленный сединами старец в традиционном одеянии коренных жителей Варголеза. Такие наряды не носили уже лет двести даже в самых глухих уголках королевства. Но на Хранителе традиций он смотрелся очень даже гармонично.

Кроме старца в помещении находились еще двое. Миловидная девушка хлопотала у жаровни, посыпая жаркие угли мелко перемолотыми травами. Если наряд старика удивлял своей архаичностью, то одежда незнакомки поражала легкой фривольностью. Она носила короткую запашную юбку, не скрывавшую стройных точеных ножек, и совсем уж прозрачную блузку, украшенную золотой вышивкой и будоражившую воображение. Второй, напротив, прятался от постороннего взгляда под плотным балахоном до самого пола с глубоким капюшоном и длинными широкими рукавами. Он стоял рядом с креслом, скрестив руки на груди и опустив голову так, что капюшон полностью скрывал его личность.

Хранителю традиций было лет сто – и это как минимум. Его лицо покрывала густая сеть глубоких морщин, редкие длинные волосы были зачесаны назад и стянуты в конский хвост. Дрожащие пальцы с крупными суставами лениво ерошили шерсть дремавшего на его коленях черного кота.

Едва увидев Верховного Заклинателя, Растиф пришел к выводу, что он не мог быть человеком, которого Ищейка видел в переулке минувшей ночью. Уж слишком стар и немощен был Хранитель традиций. Чтобы окончательно удостовериться в своем убеждении, Растиф попытался взглянуть на его «след», но так и не смог сконцентрироваться.

«Хм… Странно».

Старец заговорил первым:

– Так ты и есть знаменитый Растиф-Ищейка, гонитель приверженцев традиций наших предков и верный слуга Братства палачей и клятвопреступников? – голос у Хранителя был по-стариковски скрипучим и слабым. – Ты не побоялся явиться сюда один, и это делает тебе честь. Хотя, признаюсь, мне претит общение с такими как ты.

– Тем не менее, ты согласился со мной встретиться, – холодно ответил Растиф.

– О тебе уже ходят легенды. Говорят, ты всегда находишь того, кого ищешь. Так к чему оттягивать неминуемое? А еще я хотел взглянуть в глаза человеку, погубившему немало людей, виновных только в том, что они хотели жить так же, как их отцы и деды…

– Не преувеличивай мои заслуги, старик, – поморщился Растиф. – Я могу поименно перечислить тех Изгоев, которых отыскал и передал в руки правосудия. Их было не так уж много. И, поверь мне, все они получили по заслугам.

– А теперь, значит, ты пришел за мной, – старик криво усмехнулся.

– Пока что я хочу задать тебе пару вопросов. И если ты виновен, даже тебе не удастся уйти от справедливого возмездия.

– В таком случае должен тебя разочаровать: я не стану отвечать на твои вопросы. Уходи и больше не ищи со мною встречи, если тебе дорога жизнь.

– Ошибаешься, старик, – процедил сквозь зубы Растиф. – Я не уйду, пока не услышу то, ради чего сюда пришел.

– В таком случае ты рискуешь остаться здесь навсегда, – проскрежетал Хранитель традиций.

– Ты смеешь мне угрожать?! – взъярился Ищейка и с вызовом сделал шаг вперед. – Скажи, кто может мне помешать свернуть твою цыплячью шейку?

– Они, – спокойно ответил Заклинатель и указал правой рукой на девушку, а левой – на чучело в балахоне.

В то же мгновение красотка развернулась и посмотрела Растифу в глаза. Ищейка почувствовал головокружение и слабость, пространство поплыло перед глазами, его пошатнуло, и Растифу пришлось вытянуть руки в стороны в поисках опоры. Когда он снова посмотрел на девушку, ее уже не было у жаровни. Каким-то неведомым образом она оказалась за его спиной и положила руки ему на плечи. Тот час же Растиф ощутил жуткий холод, быстро распространявшийся от тонких девичьих пальцев. Он скосил взгляд и увидел…

Нет, это не были руки человека. Тонкие длинные пальцы были водянисто-прозрачными. Ищейка из последних сил обернулся и увидел ЕЕ.

«Водяная госпожа собственной персоной».

Раньше, до прихода варголов, такие, как она, обитали практически в каждом водоеме. Людям они обычно являлись в образе прекрасной девы, хотя, благодаря своим способностям, могли принимать любой облик. Они не были ни злыми, ни добрыми, легко могли утопить человека, опрометчиво приблизившегося к воде, не спросив перед этим разрешения у Госпожи. Вместе с тем их было очень легко задобрить, бросив в водоем букетик цветов или кусочек яркой материи.

Но с тех пор, как появились пришлые и установили свои порядки, водоемы опустели, а обитавшие в них духи стали по большому счету персонажами легенд и сказаний. Так что Растифу прежде не доводилось встречаться с Госпожой.

И первая встреча могла стать последней.

Чувствуя, как холод от рук Госпожи распространяется вниз по телу, он рванулся всем телом вперед, не устоял на ногах, упал, потянулся к голенищу и закоченевшими пальцами вытащил нож.

Но тут же его запястье обвил тонкий, но чрезвычайно прочный корень. Удавка глубоко впилась в кожу, вздулись вены, затрещали кости. Растиф выронил нож, повернул голову, чтобы взглянуть на того, кто причинил ему нестерпимую боль.

Это было то самое чучело в балахоне. Однако теперь из рукавов и из-под капюшона вырывались длинные корни, один из которых продолжал сжимать запястье Ищейки, другой обвился вокруг его шеи, а третий, извиваясь, угрожающе завис над его головой, метя игольно-острым концом в глаз. Одно неверное движение, и корень тут же вонзится в мозг.

«А это, должно быть, Лесной дядька», – мелькнуло в затуманенном сознании Растифа.

В отличие от водяных духов, лесных еще можно было встретить в непроходимых чащах левобережья. С тех пор, как Священные рощи пришли в запустение, а то и вовсе были вырублены, они в большинстве своем исчезли. Уцелевшие же одичали и мелко мстили людям за причиняемые неудобства. Их жертвами были чаще всего лесорубы, охотники, случайные путники, решившие сократить путь и свернувшие в лесную гущу. Духи могли завлечь в болото или ловчую яму, могли днями водить по кругу. Но, в отличие от сородичей из Кудомского леса, сами не нападали.

Дядька был одним из таких духов – ревнивый хранитель леса и, в общем-то, его хозяин.

Но что они делали в Сандоре, вдали от своих стихий?! Как Хранителю традиций удалось заманить в столицу столь сильных и независимых духов и провести их мимо Деревянных стражей, стоявших у всех городских ворот? И еще: нет ли среди слуг старого Заклинателя Тени, убивавшей по воле хозяина мирных жителей Сандоры?

– Отпустите его, – сквозь плотную пелену донесся до него голос Ингуса.

Марево перед глазами и туман в голове мгновенно рассеялись, корни, оставив на коже красные полосы, ослабили хватку и исчезли под плотным балахоном.

– Я стар и слаб, но не беспомощен, запомни это, – прокряхтел Хранитель. – А теперь уходи.

Растиф поднялся с пола. Второй раз за минувшие сутки ему грубо указали на его несостоятельность.

«Сам виноват. Нужно было иначе вести беседу».

– По городу бродит неизвестный и натравливает на людей прирученного духа, – упавшим голосом проговорил Ищейка. Это был его последний шанс. – Уже погибло несколько человек.

Ингус выдержал внушительную паузу и спросил:

– Ты думаешь это я?

– Я не знаю, – честно признался Ищейка. Теперь, «познакомившись» с Лесным дядькой и Водяной госпожой, он ни в чем не был уверен.

Случайно посмотрев на кота, свернувшегося клубком на коленях старца, он наткнулся на пронзительный взгляд горящих желтых глаз.

«Еще один».

Словно в подтверждение его мыслей изо рта хищника выскользнул, затрепетал и тут же скрылся тонкий раздвоенный язычок.

– В таком случае, ты напрасно сюда пришел: это не я. – Ингус приподнял плед, и Растиф увидел две округлые культи на месте ног. – Я уже два года не выходил в город.

«Почему Никвор об этом не сказал? Разговор с Хранителем традиций мог бы пойти совсем иначе».

– Извини, я не знал… Может быть, подскажешь, кто это мог быть? Думаю, в городе немного Изго… Заклинателей, способных подчинить сильного духа.

– Скажу больше: такой в Сандоре лишь один – это я. Стараниями Братства в Варголезе уже почти не осталось Заклинателей, способных повелевать духами леса. Возможно, ты ошибаешься или твои хозяева намеренно ввели тебя в заблуждение.

– Нет, старик. Я сам видел этого духа прошлой ночью. Тварь, то принимающая человеческий облик, то становящаяся бесплотной, похожей на тень. А еще я заметил, что у нее горящие красные глаза.

– Вот как… – задумался Ингус. – Если бы ты лучше изучал наши традиции, то знал бы, что у лесных духов не бывает красных глаз. Возможно, это порождение Центалы, но я с ними плохо знаком. И я не знаю человека, которому удалось бы приручить тварь из сандорских подземелий. Ты не там роешь землю, Ищейка.