Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 67 страниц)

Растиф попытался найти самый свежий «след». Есть такой – бледненький, но все же. Он вел на улицу.

– Я ухожу, – сказал Растиф хозяину дома, не отрывая взгляда от «следа». – Но я еще вернусь. А ты постарайся вспомнить имя своего постояльца.

«Многого это не даст, но с чего-то нужно было начинать новые поиски?»

Плохие предчувствия Ищейки подтвердились: он окончательно потерял след на мосту через асхонельский канал. Такое впечатление, будто убийца сиганул в воду. Ищейка прошелся вдоль обоих берегов – так, на всякий случай, – но знакомых «следов» не обнаружил.

Потерял…

Время было обеденное, и Растиф заскочил в одну из харчевен у рыночной площади, а потом вернулся на улицу Трех бродяг.

– Ну, вспомнил, как его звали?

– Нет. Зато я вспомнил имя его зазнобы, – ответил тут же старик.

– Вот как?!

«Что ж, тоже дело…»

– Ее зовут Галия. Увидел, как тетка ведет ее по улице – и вспомнил.

– Она что – пьяная была? – поморщился Растиф.

– Что вы! Галия – добропорядочная девушка, да вот беда – слепая она с рождения. А такая миленькая, такая пригожая – глаз не отведешь. Но кому она нужна… калека убогая?

– Значит, нужна, раз ты назвал ее зазнобой постояльца своего.

– Так ведь он не жениться на ней собирается. Так, помогает сиротке по доброте своей душевной. Яблоки ей каждый день таскает, сладости всякие, цветы. Она ведь совсем недавно сиротой стала. Мать ее – та еще родами умерла. А отца в прошлом месяце молнией убило. За ней теперь тетка приглядывает. Только тетке она совсем не нужна – у нее своя жизнь… Девочка после смерти отца совсем пригорюнилась. А тут постоялец мой объявился, навещать ее стал, подарки делать. Так она снова расцвела, как цветок майский – любо дорого посмотреть.

«Вот как бывает: одному помогает, а другим глотки режет…»

– Где она живет – сиротка эта? – спросил Растиф.

– Так тут недалече, на Крутой улице. Дом у нее еще с флюгером-ласточкой. Раньше там с родителями жила. А теперь вот тетка из деревни пришла, все хозяйство под себя подмяла… как бы не угробила сиротку, чтобы под ногами не путалась…

– Спасибо, старик, помог ты мне… Но я все равно еще зайду – вдруг ты еще что вспомнишь.

И Растиф отправился на Крутую улицу. Она располагалась на востоке Нижнего Асхонела, там, где начинаются холмы, на которых стоял его Верхний тезка. Дом Галии помогли найти добрые люди. Растиф устроился в харчевне напротив, заказал сфанту и приготовился ждать.

Увы, в этот день предполагаемый убийца так и не объявился. Растиф вернулся домой, где его ждали люди Эльбикара. На этот раз ломиться в комнату не стали, подождали на улице. Поинтересовались продвижением поисков. Ищейка обнадежил, сказал, что взял след, но не стал вдаваться в подробности. Воры предупредили, что еще зайдут, и ушли.

А на следующий день уже весь город знал о том, что у Эльбикара убили брата, о котором раньше и слыхом не слыхивали. Что поделать – это Сандора.

По пути на Крутую улицу Растиф снова зашел к старику, сдававшему комнату убийце. Тот, наконец, вспомнил его имя. Странное такое, не варголезское – это точно.

Неужели и в самом деле чужеземец?

А ближе к вечеру Ищейка увидел и его самого.

Он пришел, закутанный с головой в плащ – в такую-то жару! Боится лицо показать – значит, есть, что скрывать. Подкрался к окну, у которого сидела девушка…

«И правда – хороша деваха!»

Достав из-под плаща букет цветов, незнакомец осторожно положил его на подоконник и пошел дальше.

Растиф сразу же узнал его «след» – тот самый, что оставил убийца, – и, покинув харчевню, направился за незнакомцем.

Так они и шли по городу: кутающийся в плащ убийца и Ищейка, отставший на сотню шагов. Теперь он не боялся его потерять: «следы» были яркими, четкими.

Немного не добравшись до Железных ворот, убийца повернул обратно и на этот раз направился на юг. Судя по всему – бродил он бесцельно.

«А зря. Нужно было бежать из города… Но теперь уже поздно».

Растиф проследил его до Ольховой улицы, где убийца снимал угол в таверне «Сытый лесоруб».

«Вот теперь ты попался!»

Свою работу он сделал, пусть теперь люди Эльбикара пачкают руки.

Ищейка вернулся домой, где его поджидали старые знакомые.

– Я нашел его, – вместо приветствия сказал Растиф. – И знаю, где он живет.

И он повел воров обратно к таверне «Сытый лесоруб».

Вошли все вместе. Воры тихо поговорили с трактирщиком, и тот повел компанию на гостевой этаж. Он сам постучал в дверь, назвался постояльцу и сказал, что тому просили кое-что передать.

Дверь открылась. На пороге стоял тот самый человек, за которым Растиф следил весь день. Правда, теперь Ищейка мог разглядеть его лицо: молодой – еще тридцати нет, среднего роста и такого же телосложения, темные волосы, усталый взгляд…

Заметив, что трактирщик не один, парень попытался отгородиться от посторонних дверью, но на нее тут же навалились дружки Эльбикара, ворвались в комнату, опрокинули схватившегося за нож парня на пол, обезоружили и принялись с наслаждением избивать ногами. Он несколько раз пытался подняться, но ему не дали. Били до тех пор, пока он не отключился. Да и потом избиение продолжилось, пока один из амбалов не остановил дружков:

– Хватит с него пока, а то Эльбикару ничего не останется.

Двое мордоворотов подхватили бесчувственное тело и поволокли по коридору к лестнице. Трактирщик пропустил их, вжавшись спиной в стену. Весь его вид говорил о том, что он никому ничего не скажет. И вообще, ничего не было, а если кто-то что и говорит – так враки это!

Третий повернулся к Растифу и сказал:

– Эльбикара нет в городе, но он просил передать тебе: человека, которого ты ищешь, зовут Тавот. Старый хрыч сторожит портовые склады – там его ищи.

Растиф кивнул и быстрым шагом покинул таверну. У входа двое воров с изуродованным телом на руках дожидались своего приятеля, шедшего следом за Ищейкой.

Растиф остановился, и беспристрастно взглянув на разбитое лицо убийцы, пробормотал:

– За все надо платить… Ильс…

Глава 3

В то время как добропорядочные жители Сандоры ложились спать, обитатели Болота, напротив, покидали свои дома. Одни спешили в питейные и увеселительные заведения расположенного поблизости Порта в непреодолимом стремлении истратить деньги, полученные неправедным путем, а те, кому не повезло, отправлялись на «промысел», прячась в подворотнях, в ожидании денежного «клиента», другие же шли в город, чтобы привести улицы столицы в надлежащий порядок. Целая армия уборщиков с факелами в руках разбредалась по Сандоре, очищая улицы от лошадиного дерьма, смывая отбросы с мостовой, сгребая в стороны всякий мусор. Золотари катили бочки к выгребным ямам и, задыхаясь от смрада, заполняли их… отходами человеческой жизнедеятельности. И лишь под утро и работяги, и кутилы возвращались в Болото.

Поэтому днем, когда и те, и другие отсыпались, в Болоте было тихо и пустынно. Впрочем, разворошить это осиное гнездо было проще простого. Да и пустота была обманчива.

В полной мере испытал это на себе пожилой господин опрятного вида, которого неотложные дела привели в тот день в Болото. Стоило ему только пройти через Грязные ворота, охранявшиеся исключительно со стороны Вейдана, как он тут же почувствовал на себе пристальные взгляды бдительных обитателей квартала сандорской бедноты. Тихо поскрипывая, приоткрывались над головой ставни на окнах, давно уже не имевших стекол, и из сумрака неухоженных комнат его провожали взгляды, в которых не было и толики радушия.

Те, кто полагал, что солидный господин случайно забрел в Болото и, одумавшись, вот-вот повернет обратно, ошибались: он уверенно двигался вглубь квартала, стараясь смотреть под ноги, чтобы не наступить в… какую-нибудь непотребность. Что поделать: у уборщиков, приводивших в порядок городские улицы, не хватало ни времени, ни сил, ни желания разгребать дерьмо под окнами собственных домов. Поэтому невнимательный человек мог здесь легко свернуть себе шею. Да так оно обычно и происходило. Если какой-нибудь легкомысленный щеголь ненароком попадал в Болото, в Вейдан часто выносили его бездыханное тело. Стражники даже не интересовались особо, а что же с ним произошло? Понятное дело: споткнулся и свернул себе шею или наткнулся на торчащий из хлама гвоздь… раз, эдак, десять. А нечего шляться там, где тебе не рады!

Опасность, вначале витавшая где-то над головой опрятного господина, начала приобретать материальные черты по мере того, как он все дальше заходил вглубь квартала. Сначала за ним увязалась группка местных мальчишек. Они вышли из переулка и последовали за незнакомцем, молча сверля взглядами его спину. Вскоре к ним примкнуло еще несколько человек. Потом еще. И еще. До улицы Мертвяков он добрался уже в сопровождении свиты, которой мог бы позавидовать сам король. Имеется в виду, конечно, численность, а не содержание. А на перекрестке ему преградила дорогу такая же разношерстная толпа. Мысли и желания встречавших легко читались по их лицам, на которых, как на срезе дерева, была запечатлена вся их прошлая жизнь. А для непонятливых они припасли кое-что более весомое: колья, ножи и цепи.

Однако настрой местного населения ничуть не смутил опрятного господина. Не останавливаясь, он уверенно и в то же время предельно осторожно протиснулся сквозь толпу и продолжил свой путь вглубь Болота. Ошарашенная его бесшабашностью толпа так и осталась стоять на перекрестке. И правильно: чего за ним идти? Сам вернется, потому как другой дороги к Грязным воротам все равно не было. Впрочем, несколько мальчишек все же отправились вслед за ним. Так, на всякий случай.

На следующем перекрестке незнакомец обогнал медленно плетущегося старьевщика, с трудом тащившего за собой большую тележку, заваленную рухлядью, а спустя еще некоторое время он добрался до дома, являвшегося целью его опасного путешествия. В этом доме жил САМ Эльбикар – человек, присматривавший за Болотом и его обитателями. В этом квартале он был всемогущ. Местные обожали его за то, что он не давал своих в обиду, судил согласно воровским обычаям – строго, но справедливо, помогал вдовам, сиротам и калекам, пострадавшим на воровской ниве, но сам при этом старался не выделяться из толпы и вел скромный образ жизни, довольствуясь малым. Тех, у кого возникло бы желание обидеть Эльбикара, ждала незавидная участь: войти в Болото было проблематично, а уж выйти из него…

Рядом с входом в дом расположилась группа головорезов, лениво метавших по столу кости. Ребята не просто коротали время, они охраняли жилище главаря. Поэтому, стоило опрятному господину приблизиться ко входу, как тут же один из них встал со скамьи и преградил ему дорогу.

– Чего надо, папаша? – глухо пробасил он, смотря на необычного посетителя сверху вниз, притом, что и самого незнакомца нельзя было назвать низкорослым.

– Мне бы с Эльбикаром пошептаться, – невозмутимо ответил тот. – Он уже вернулся?

– Да, на рассвете. Но сейчас он занят. У него… очень важная беседа с одним залетным гов. ком. Так что приходи попозже. Думаю, разговор не затянется: уж больно хлипкий клиент попался, – хохотнул он. И его дружки тоже оскалились.

– У меня очень важное дело к нему. ОЧЕНЬ! Передай Эльбикару, что у меня есть то, от чего он не сможет отказаться.

– Ге? – наморщил лоб верзила, но незнакомец сказал все, что хотел сказать, и не стал вдаваться в подробности. Вместо объяснений он вложил в ладонь охранника гунд. Верзила сжал позолоченную ладонь в кулак, почесал подбородок и сказал: – Хорошо, я ему скажу. Но ничего не обещаю.

– Я подожду.

Охранник скрылся в доме. И появился какое-то время спустя, следуя за мужчиной лет сорока, мало чем уступавшим ему в габаритах.

Эльбикар вышел на крыльцо, не потрудившись даже снять кожаный фартук, какие носили работники городской бойни. Засохшая кровь навсегда въелась в складки и трещины фартука, но были и совсем свежие пятна.

Воровской главарь не скрывал своего недовольства. Окинув взглядом гостя с ног до головы, он раздраженно спросил:

– Ты кто такой? Что тебе нужно?

– Кто я – неважно, – спокойно ответил незнакомец. – А пришел я, чтобы заключить с тобой выгодную сделку. – Эльбикар молчал, поэтому он продолжил: – К вам в руки попал человек, к которому у нас тоже есть пара вопросов. И мы готовы заплатить тысячу гундов за возможность задать ему эти вопросы. Если, конечно, еще не поздно, – добавил незнакомец, бросив красноречивый взгляд на брызги крови на фартуке.

Эльбикар снова прошелся взглядом по незнакомцу, криво усмехнулся.

– А ты смелый человек, раз явился в мой дом с таким предложением. – Неожиданно он подался вперед и прошипел незнакомцу прямо в лицо:– Это мой кусок мяса!

– Мы не претендуем на голову этого человека. – Собеседник Эльбикара оставался невозмутим. – Можешь делать с ним, что хочешь. Но позволь мне задать ему всего несколько вопросов, и твоя… казна вашей общины пополнится тысячей золотых монет.

Эльбикару потребовалось немало времени, чтобы принять решение. Деньги не помешают. Особенно сейчас, когда назревают серьезные проблемы с Шапшеном. Воровской главарь подозревал, что в неизбежной схватке победит не тот, у кого больше людей или ножей, а тот, кто сможет переманить на свою сторону как можно больше продажных чинуш, падких до золота. А тысяча гундов – это…

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Я позволю тебе с ним встретиться. Правда, он упертый как стадо баранов и постоянно падает в обморок… слабак.

– Я готов доплатить, если ты поможешь вытянуть из него правду, – предложил незнакомец.

– Это с превеликим удовольствием, – оскалился воровской главарь. – Идем.

Эльбикар вошел в дом, незнакомец направился следом. Спускаясь по лестнице в подвал, хозяин Болота спросил:

– Когда я получу свою тысячу гундов?

– Не беспокойся, деньги при мне.

От неожиданности Эльбикар остановился и уже в который раз с удивлением посмотрел на незнакомца.

– Появиться в Болоте с тысячей золотых монет… – усмехнулся он. – Ты либо полный псих, либо…

Он скользнул взглядом по фигуре незнакомца и подозрительно прищурился:

– Обмануть меня хочешь? Забыл, кто я? Я могу безошибочно сказать сколько наличности у человека, даже не заглядывая в его карман. А у тебя при себе даже кошелька нет. Разве что в кармане штанов какая-то плоская коробочка. Только я очень сомневаюсь, что в нее смогла бы поместиться тысяча монет.

– Ты прав, – не стал спорить незнакомец. – У меня в кармане маленькая шкатулка. И будь она обычной, в ней, конечно, не нашлось бы места и для сотни монет. Но это шкатулка Эденора…

– Вот как, – стрельнул бровями Эльбикар.

Это меняет дело. Ему по роду деятельности приходилось держать в руках изделия знаменитого Мастера-ремесленника Эденора. Он на самом деле создавал уникальные вещи. Его шкатулки пользовались огромным спросом у варголезских толстосумов. И не только потому, что ни открыть его шкатулку постороннему, ни разломать силой было невозможно. Многие из них обладали еще и другими полезными свойствами.

– В эту шкатулку можно поместить всю королевскую казну, и еще останется достаточно свободного места, – подтвердил его предположение незнакомец.

Эльбикар слышал о таких, хотя сам никогда не видел.

– Но открыть ее смогу только я.

Это было откровенное предостережение. Впрочем, оно не смутило Эльбикара. Достаточно будет подвесить дерзкого гостя рядом с первым куском мяса, и очень скоро он сам будет умолять о том, чтобы его выслушали. Но это подождет. Сначала Эльбикару хотелось услышать вопросы незнакомца и ответы на них подонка, убившего Ястера. Должно быть, речь шла о чем-то важном, раз это стоило тысячу золотых. Интересно…

– Ты пришел вовремя, – сказал Эльбикар, продолжив спуск в подвал. – Этот ублюдок долго не протянет. Еще немного, и он отправится на встречу со Стражем.

– Говорить-то он, хотя бы, может? – забеспокоился незнакомец.

– Все больше несет какую-то чушь, кричит и ругается непонятными словами.

Спустившись с последней ступени, они оказались в коротком коридоре с тремя дверьми по сторонам. Эльбикар направился прямо, распахнул дверь и пропустил вперед незнакомца, который оказался в… импровизированной пыточной камере. Здесь не было того обилия и разнообразия причинявших боль инструментов и станков, какими могли похвастаться застенки городской тюрьмы или подземелье Прайи. Но так же, как и там, здесь до омерзения воняло потом, испражнениями, страданиями и страхом. У стены стоял массивный стол, на котором лежали обычные на вид инструменты: клещи, гвозди, зубило, пила, небольшие тисочки, куски веревки, колья, иглы… Рядом с зарешеченным окном стояла жаровня, на углях которой лежала медленно раскалявшаяся до красна кочерга. Ее не спеша поворачивал из стороны в сторону бритый налысо мужчина. А посреди помещения, подвешенный за руки на цепи, висел человек. Его голова свисала на обнаженную грудь, покрытую цепочкой ожогов, синяков, ссадин, порезов. Распухшее лицо тоже было основательно изуродовано. Пальцы ног мелко дрожали, а значит, истязаемый был еще жив, хоть и находился без сознания.

– Сам справишься или помочь? – усмехнулся Эльбикар, заметив, как напрягся незнакомец, разглядывая жертву пыток.

– Позволь сначала расплатиться, – пробормотал тот и достал из кармана резную лакированную шкатулку.

Точно, работа Эденора: Эльбикар сразу же узнал его руку и стиль. Шкатулка была совсем крошечной и, как ни крути, не верилось, что в ней могут храниться сотни небольших золотых кругляшков.

Осмотревшись, незнакомец поставил шкатулку на стол, сдвинув в сторону пыточные инструменты, провел пальцами по выпуклым узорам на крышке, и она тут же подпрыгнула и открылась, обнажив свое черное нутро.

Сам незнакомец сделал шаг назад, пропустив к столу Эльбикара и его помощника. Оба удивленно уставились на… пустую шкатулку.

В тот же миг помещение наполнил мелодичный перезвон колокольчиков. Забавно, но не более того.

– А где деньги? – спросил начавший хмуриться Эльбикар, которого вдруг посетило чувство, что его только что попытались надуть. Но вдруг пыточная камера поплыла перед глазами, ноги стали ватными… Он краем глаза заметил, как на пол упал его помощник и успел сказать: «Су…», прежде чем окончательно потерял сознание и рухнул рядом со вторым палачом.

Незнакомец проводил обоих невозмутимым взглядом, потом небрежно сдвинул ногой в сторону тело Эльбикара, приблизился к столу и закрыл крышку шкатулки. Когда в помещении воцарилась тишина, он вытащил из ушей затычки, вставленные тайком в тот момент, когда палачи удовлетворяли свое любопытство, пялясь на пустую шкатулку, и вернул работу Эденора в карман штанов. После чего, не мешкая, подошел к окну и тихо свистнул.

Появился тот самый старьевщик, которого незнакомец обогнал на перекрестке. Не дожидаясь приглашения, он достал из сумки небольшую баночку, сорвал крышку, зачерпнул немного вязкой массы и аккуратно нанес ее на прутья оконной решетки. Жир, не причинивший пальцам старьевщика никакого вреда, быстро, с шипением стал разъедать железо.

В это время незнакомец опустил тело пленника Эльбикра на пол, срезал с рук веревку ножом, взятым со стола, и подтащил бесчувственное тело к окну.

Когда едкая субстанция обглодала прутья решетки, старьевщик силой рванул ее на себя, освободив оконный проем. Оглядевшись по сторонам – не услышал ли кто? – он осторожно приставил решетку к стене, взял со своей тележки старый рваный плащ и накинул его на торчавшие из кладки огрызки прутьев.

Незнакомец поднатужился, взвалил на плечо тело пленника, поднял к окну, где его тут же принял старьевщик. Несмотря на свой небольшой рост, он подхватил пленника, словно пушинку, вытащил наружу и положил в тележку, основательно присыпав старым тряпьем. После чего помог своему товарищу выбраться из подвала.

Тележка стояла в тесном переулке – вонючем и грязном. К счастью, им пользовались редко, поэтому свидетелей похищения пленника не было. Незнакомец вытащил из оконного проема плащ, накинул его на плечи и натянул на лицо капюшон. После чего оба подельника впряглись в тележку и неторопливо покатили ее обратно к Грязным воротам…

Содержимое тележки старьевщика было доставлено в Нижний Асхонел на улицу Ветеранов к черному входу в дом лавочника Феденора. Пока хозяин лавки и скрывающийся под плащом опрятный господин несли тело пленника Эльбикара в спальню на втором этаже, плечистый старьевщик набивал рваным тряпьем пустую бочку, стоявшую возле входа. Опустевшую тележку он перевернул и приставил к стене дома. После чего присоединился к своим товарищам.

Раненого положили на кровать, и тут же опрятный господин попросил Феденора подогреть воды. А сам склонился над деревянным ящиком, в каких ремесленники держат обычно свои инструменты, и начал выкладывать на стол различные предметы: небольшие глубокие чашечки, пузырьки с подозрительным содержимым, обычную на вид кисть, какой было бы удобно красить оконные рамы.

– Как он? – спросил появившийся старьевщик, который, едва войдя в комнату, стянул с себя опостылевшую рванину, а вместо нее надел чистые рубаху и штаны, подпоясавшись старой веревкой.

– Опасных ран и переломов нет, но он очень плох, – ответил его старший товарищ, принявшийся ссыпать в одну из чашек содержимое разных пузырьков, отмеряя порции на глаз. – Боюсь, не успею его вытащить.

– Туда ему и дорога, – проворчал «старьевщик». – Душегубам самое место в Центале.

– Не хотелось бы, чтобы он умер прежде, чем ответит на наши вопросы, – резонно заметил его собеседник, переходя к следующему составу.

Вернулся Феденор, принесший небольшой котелок, полный горячей воды.

– Винеар, если я еще понадоблюсь, ищите меня в лавке, – сказал он, обращаясь к солидному господину, и снова исчез.

– Не стой столбом, Арсиги, помогай, а то мы его точно потеряем!

– Ирт-лях! Ты подпускаешь меня к своим склянкам? – удивился «старьевщик» и фыркнул: – Какая честь!

Тем не менее, он приблизился к столу и спросил:

– Что я должен делать?

– Возьми пестик и перетри содержимое этой чашки, – ответил Винеар и тут же поспешно добавил: – Только не раздави посуду!

Арсиги усмехнулся и взялся за дело.

Тем временем Винеар закончил отмерять порции трав и порошков во второй чашке, добавил пахучего жиру, залил смесь водой и, быстро размешав ее деревянной ложкой, отставил в сторону.

Следующей на очереди была кисть. Макнув ее в чистую теплую воду, он нанес уверенный мазок на грудь бесчувственного пациента. Новый штрих пролег параллельно первому, потом еще один и еще, пока вся грудь не покрылась капельками влаги. Выждав немного, Винеар взял сухую тряпку и аккуратно провел по груди бывшего пленника Эльбикара. Вместе с влагой он стер кусочки коросты, покрывавшей затянувшиеся раны и ожоги, и даже синяки и ссадины исчезли без следа. На груди остались лишь едва заметные розовые шрамы, но и они исчезли, когда Винеар повторил процедуру. После чего занялся лицом пациента.

– Рожу мог бы и не трогать, – снова проворчал Арсиги. – Нечего растрачивать Дар на этого упыря.

Но его товарищ пропустил замечание мимо ушей, и через несколько мгновений лицо раненого избавилось от ран и шрамов. Осталась, разве что, легкая припухлость, но и она постепенно сходила на нет.

Закончив с «фасадом», Винеар перевернул парня на живот и занялся «излечением» спины. Когда она стала чистой, как у младенца, утратив даже старые шрамы, Винеар натер ее собственноручно приготовленной смесью и, вернув пациента на спину, принялся натирать тем же составом грудь и лицо.

– Достаточно? – Арсиги показал другу чашку, наполненную тонкой однородной смесью.

– Да. Наполни теперь водой и помешивай, пока он не придет в себя.

– Так он уже очнулся – смотри, как зенками хлопает!

И в самом деле, пациент начал подавать признаки жизни. Его веки слегка подрагивали, а губы едва заметно шевелились, словно он хотел что-то сказать.

– Это хорошо, – облегченно заметил Винеар.

Да, парень приходил в себя. Чтобы ускорить процесс, лекарь достал из ящичка еще один пузырек и, вытащив пробку, поднес горлышко к его носу. Парень вздрогнул и распахнул глаза. Сначала он уставился на потолок, потом склонил голову набок и увидел сидящего рядом на табурете Винеара.

– С возвращением, молодой человек, – бесцветно произнес лекарь. То, что ему приходилось оказывать помощь беспощадному убийце, не доставляло ему удовольствия. – Вы помните, как вас зовут и что с вами случилось?

Помню ли я как меня зовут? Конечно. Меня зовут Ильс. У меня было и другое имя, но я привык к этому и все реже вспоминаю старое. В этот мир я попал случайно: сюда меня загнала пустынная тварь, чрезвычайно живучая и с легкостью меняющая свое обличие. Она пыталась меня убить, и мне не оставалось ничего иного, как «нырнуть» в ближайший Пробой, израсходовав последний заряд Проводника. Поэтому теперь, если я хотел продолжить свой путь в Яргос, мне нужно было как-то активировать портал, ведущий обратно в мир бесконечной пустыни. Впрочем, эта проблема оказалась не единственной. Портал находился где-то под городом, который стал на неопределенное время моим новым домом. И я понятия не имел, как туда попасть.

Адаптация в новом мире прошла для меня успешно. С помощью Анализатора – уникального устройства, созданного в одном из множества продвинутых миров, – я в кратчайший срок освоил прежде незнакомый мне язык. Так что мог легко объясняться с жителями этого мира – по крайней мере, с теми, что населяли Варголез – небольшое королевство на северо-западе континента Сайгерис. В мои планы не входило путешествие по материку, поэтому одного изученного языка было вполне достаточно. Впрочем, при желании я легко мог выучить и другой, но пока что в этом не было необходимости.

Варголезский язык я понимал прекрасно. Правда, моя речь несколько отличалась от местного говора, поэтому я не стал выдавать себя за коренного жителя и даже имя не стал менять, выдав себя за чужестранца, каковых в Сандоре было предостаточно – целый Иноземный квартал.

С первых дней пребывания в Сандоре – столице королевства – я не оставлял попыток пробраться в подземелье, где находился портал, ведущий обратно в мир пустыни. Но все мои попытки оказались тщетны. Когда я заговаривал с сандорцами на тему подземелья, подавляющее их большинство вспоминало городскую канализацию, построенную еще древними обитателями этих мест – пимперианцами. Варголезцы появились в этих краях много позже и приспособили ее для собственных нужд. И я решил было, что это именно то, что я ищу. Но дальнейшие расспросы опровергли мое предположение. Оказалось, что гораздо глубже находилось совсем иное подземелье, точнее даже целый подземный город, так же построенный таинственными пимперианцами, в котором – по слухам – находились так называемые Центальские ворота – портал, ведущий в соседний мир. Для местных он был чем-то вроде аналога Ада, так как они считали, что все беды и несчастья Варголеза приходят именно из Центалы. Туда же попадают люди, ведущие неправедный образ жизни. Я не собирался доказывать или опровергать это утверждение. Главное – подземелье существует, и мне нужно было как-то туда попасть, потому что я не собирался оставаться в Варголезе дольше необходимого.

Мир, в котором я оказался не по своей воле, вначале напомнил мне Альтиндор. По крайней мере, Варголез сильно походил на Найрован и его окрестности. Тот же уровень жизни, тот же климат, схожая природа, даже очертания западного побережья походили на мою прежнюю малую родину – лес Яровэн. Впрочем, позже я получил возможность рассмотреть карту мира и понял, что на этом сходства заканчиваются. Сайгерис был гораздо больше Альтиндора. Кроме него существовал еще один материк – Кухаль, – а может быть, и иные земли, пока что не открытые местными мореплавателями. Были и другие различия. Например, магия этого мира заметно отличалась от альтиндорской. За время пребывания в Сандоре я многое узнал о так называемых цанхи – варголезких колдунах, которые в один прекрасный день неожиданно для себя и окружающих стали обладателями удивительного Дара. Жители других регионов Сайгериса тоже были сведущи в магии, но она, опять же, имела мало общего с тем, с чем мне приходилось стакиваться в Альтиндоре.

А главное – только попав сюда, я окончательно понял, что игры закончились. Этот мир был гораздо старше Альтиндора. По скромным прикидкам ему было как минимум пара тысяч лет, а может быть, и гораздо больше. Простых обывателей тема создания мира совершенно не интересовала, а самые глубокие экскурсы в историю не заходили обычно далее времени существования Пимпериана, жители которого, судя по всему, появились уже в сложившейся вселенной. Кто они? Откуда пришли и куда исчезли? Ответов я пока что не нашел. Меня интересовало совсем другие вопросы.

И самым первостепенным из них был вопрос выживания.

Игры закончились. У местных жителей были иные мораль и нравы. В Альтиндоре я еще мог в отдельных случаях надеяться на гуманность Проклятых, вышедших из цивилизованного мира. А в Варголезе издавна царили суровые принципы преимущества сильного над слабым, богатого над бедным, знатного над простолюдином. Человеческая жизнь здесь ценилась не больше, чем кружка сфанта, а убийство, хоть и являлось тяжким преступлением, каравшимся смертью, но не было чем-то из ряда вон выходящим.

Убей или умри… Еще в Альтиндоре я пытался уйти от столь тяжелого выбора. Теперь же его у меня попросту не было.

Впрочем, пока что Бог миловал, и мне не пришлось лишить кого-то жизни, чтобы выжить самому. С первых дней пребывания в чужом мире я выработал целую систему поведения. Во главу угла я поставил осторожность, имевшую ряд подпунктов: продумывать свои действия на пару шагов вперед, избегать конфликтов, не привлекать к себе внимания и так далее. И до поры до времени мне это удавалось. Но…

Мое пребывание в этом мире затягивалось на неопределенный срок. Прожив в Сандоре чуть больше двух месяцев, я не продвинулся в своих поисках ни на шаг. Я знал, что где-то под моими ногами есть подземелье, в которое мне необходимо попасть. Попутно я собирал сведения о Центальских воротах и возможности их «открытия». К сожалению, о создателях портала – пимперианцах – в Варголезе вообще мало что знали. Письменность древних еще не была расшифрована. А содержащие ее образцы золотые таблички большей частью уничтожены. Кое-что, впрочем, сохранилось, но либо находилось во владении Коллекционеров древностей, либо хранилось в Прайе, принадлежащей Братству Кувена, доступ в которую посторонним был заказан.

С момента окончания войны Мастеров кувены – борцы с любым проявлением магии и колдовства, этакая инквизиция – обладали реальной силой и властью. Они объявили вне закона не только цанхи и им подобных, но и Коллекционеров, которым отныне приходилось скрывать свое увлечение, чтобы не оказаться на эшафоте. Поэтому мне до сих пор не удалось встретиться ни с одним из них, не говоря уже о том, чтобы вывести нужного человека на откровенный разговор. Кроме того кувены фанатично уничтожали все, что касалось канувшего в Лету Пимпериана. То есть, мои шансы докопаться до истины были призрачно малы.