Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 67 страниц)

Растиф вытащил меч из ножен и продолжил свой путь. Хотел он того или нет, но ему придется пройти мимо места происшествия, потому как в той стороне находился его дом.

Тело мужчины он заметил за несколько шагов. В лунном свете оно выглядело как груда тряпья, сваленная посреди узкой улицы. Растиф присел рядом, прикоснулся к артерии на шее…

…мертвеца.

Ему уже не нужна ничья помощь.

А вот в переулке что-то копошилось.

«Крысы?»

Растиф поднялся и встал напротив переулка.

В окне второго этажа горел приглушенный свет – обитатели дома, у которого только что убили человека, еще не спали. Под окном, прижавшись спиной к стене, сидела женщина. Ее лицо показалось Растифу знакомым. Так и есть, шлюха из публичного дома на соседней улице. Он часто видел ее, стоящей у входа в ожидании клиента. Потрепанная жизнью особа лет двадцати пяти, у которой не доставало двух передних зубов, выбитых одним из «ухажеров». Правда, теперь у нее появился еще один изъян – страшная рана, протянувшаяся от уха до уха, из которой, пульсируя, на грудь вытекала кровь. Выпученные застывшие глаза шлюхи уставились на человека в черном, нависавшего над ней и производившего какие-то непонятные манипуляции руками.

Было в нем что-то примечательное, но что именно, Растиф понял позже – в сумерках это не сразу бросилось в глаза. Лишь присмотревшись, Ищейка заметил, как подрагивает и струится накидка, наброшенная на плечи убийцы, так, словно она была соткана из огня.

ЧЕРНОГО ОГНЯ.

Извиваясь и пульсируя, от краев накидки отрывались язычки «черного пламени», которые распадались на крохотные клочки и тут же таяли без следа.

Но это была не единственная странность. К пальцам рук, затянутых в черные перчатки, которыми убийца поводил над телом девушки, словно струйки дымка, тянулась некая субстанция, тускло светившаяся в сумраке переулка.

«Бессмертные Предки… Что это?!»

Растиф многое повидал на своем веку, но такое…

От неожиданности он пошатнулся задел ножнами стену, предательски звякнувшими в полной тишине.

Убийца резко обернулся.

Под капюшоном, скрывавшим его лицо, блеснули два красных уголька.

Растиф судорожно сглотнул.

«Бессмертные Предки…»

В мгновение ока тело убийцы осыпалось на землю прахом, распласталось по грязной мостовой черной тенью, которая стремительно скользнула к Растифу и выроста перед ним фигурой, закутанной в черную накидку.

Ищейка сделал шаг назад и резко нанес удар мечом снизу вверх. Клинок беспрепятственно прошел сквозь фигуру, внезапно ставшую бесплотной. Даже рука наполовину вошла в тело, сотканное из «черного огня». Ищейка снова отступил, освобождая оружие, и тут же рубанул сверху вниз. ОНО встретило летящий меч вскинутой рукой, болезненно сжало пойманное запястье Ищейки и слегка провернуло наружу. От боли Растиф выронил клинок, тут же подхваченный существом. Его левая рука схватила человека за горло и крепко сжала пальцы, а правая занесла меч для прямого удара…

И в этот момент из глубины переулка донесся вибрирующий свист – такое впечатление, будто кто-то дунул в детскую свистульку, какие продают резчики по дереву на каждом рынке. Существо замерло, так и не успев нанести последний – решающий – удар. Его хватка на горле Растифа мгновенно ослабла, меч со звоном упал на булыжную мостовую, а само НЕЧТО осыпалось на землю тенью, скользнувшей в сумрак переулка.

Напрягая зрение, Ищейка разглядел силуэт человека, стоявшего на соседней улице. Тень метнулась к некоему предмету, который незнакомец держал в руках, и тут же исчезла. Бросив на Ищейку прощальный взгляд, человек растворился в темноте…

Растиф еще некоторое время стоял неподвижно, не веря в то, что ему удалось выжить после встречи с…

«Что это было?»

Ищейка машинально сконцентрировал взгляд, но не обнаружил ни единого «следа», тянувшегося за любым живым существом, будь то человек, собака или птица. А вот отозвавший тень незнакомец оставил свой «след», как на земле, так и в воздухе. Но Растиф так и не нашел в себе сил отправиться за ним. Впервые с тех пор, как он прятался от убийц в просоленной, отвратительно вонявшей рыбой бочке, ему захотелось стать простым обывателем, забиться в свою нору, спрятать голову под подушку и замереть до рассвета в надежде, что в эту ночь с ним ничего не случится.

Дрожащей рукой подняв с земли меч, он неуклюже захромал домой…

ОН крался по городу, прижимая одной рукой к груди шкатулку Эденора, а другой намертво вцепившись в рукоять ножа. Если вдруг появлялся патруль ночной стражи, ОН благоразумно уходил в темноту переулков, дожидался, пока стража пройдет мимо, а потом шел дальше. Добравшись до Тихой улицы, ОН свернул в переулок и, открыв замок, вошел в дом через черный ход. Расставшись ненадолго с драгоценной шкатулкой, оставленной на столике у двери, ОН зашел под лестницу, ведущую на второй этаж, и, задействовав потайной механизм, открыл деревянную панель, скрывавшую вход в подвал. Затем, взяв в левую руку шкатулку, а в правую – масляную лампу, приглушенно освещавшую короткий коридор, ОН спустился под землю.

Не имевшее окон подвальное помещение было довольно просторным. У стен стояли шкафы, забитые полезными ингредиентами и книгами, а в центре комнаты, перед пышным ковром, застилавшим пол, возвышался постамент, увенчанный фиолетовым кристаллом – офараном. Минерал редкий, если не сказать – уникальный. Ни в Варголезе, ни в его окрестностях он не встречался в природе. Возможно, эти кристаллы завезли когда-то с Кухаля. Но скорее всего, их родиной была Центала. Так думали люди, интересующиеся Пимперианом. ОН же ЗНАЛ это наверняка.

ЕМУ пришлось потрудиться, чтобы добыть ЭТОТ офаран. Мелкие кристаллы, величиной не больше вишневой косточки, находили довольно часто. Но вот такой большой… За всю историю Варголеза фиолетовых кристаллов подобного размера было обнаружено меньше десятка. Они часто меняли владельцев, пока не исчезли в водовороте истории. Поэтому ОН имел все основания предполагать, что ЭТОТ – последний из существующих. И он принадлежит теперь ЕМУ.

Правда, настроение слегка подпортила неожиданная встреча с Растифом: Слуга едва не прикончил невесть откуда появившегося Ищейку. Конечно, он ничем не лучше других, но пока не время: за смерть одного из своих Братство стало бы носом землю рыть, а это сейчас не к чему.

Первым делом ОН повесил лампу на крюк в стене, потом осторожно поставил шкатулку на тумбочку между шкафами, достал из кармана золотого жука, изготовленного Мастером-ремесленником Зельдором. В свое время ОН лично знал Забавного Кукольника, развлекавшего на городских площадях детей и взрослых, устраивая представления своих маленьких актеров из дерева и железа, в которых Мастеру удалось «вдохнуть жизнь». И этот жук тоже был необычным, хотя и отличался от большинства других изделий Зельдора. Это была механическая игрушка. И не только.

Жук, посаженный на крышку шкатулки, тут же «ожил» и побежал по спирали к центру, пока не угодил лапками в специальные крошечные отверстия. Его глазки, изготовленные из мелких офаранов вспыхнули на миг, а мгновение спустя послышался тихий щелчок. Однако крышка при этом не открылась. Она вообще никогда не открывалась, так как была фальшивой. Сработал запорный механизм на замочной скважине, расположенной на передней панели шкатулки, и из нее тонкой струйкой на пол потекло НЕЧТО, похожее на черный, как смоль, дым.

Не медля, ОН надавил на спинку жука, и тот, высвободив из ловушки лапки, перебежал на подставленную ИМ ладонь. Лапки тут же втянулись в позолоченное тельце, и жук опять стал похож на обычное украшение.

Сжав руку в кулак, ОН обернулся лицом к существу, поднявшемуся с пола во весь рост перед своим Повелителем.

Оно стояло на месте, но при этом субстанция, из которой оно состояло, находилась в постоянном движении, колеблясь и подрагивая, словно черное пламя – холодное и неприветливое.

– Ты знаешь, что делать, – твердо сказал ОН.

И тень, повинуясь приказу, направилась к кристаллу. Приблизившись вплотную, она протянула руки к офарану и в тот же миг из ее пальцев в кристалл потекла тускло светящаяся дымка, жадно впитывая которую тот начал светиться изнутри.

ОН стоял позади тени и довольно улыбался.

Пройдет немного времени, и мечта последних лет осуществится…

Глава 5

Я шел по улице, не смея поднять глаз: казалось, стоит мне взглянуть на первого попавшегося прохожего, как он узнает меня и тут же отведет в Эльбикару, от которого мне только чудом удалось вырваться.

Спасибо, Винеар, если бы не ты…

Я старался избегать больших улиц и скоплений народа. Там, где много людей, всегда крутятся воришки. Они могли меня узнать и донести своему главарю…

Да, мне было страшно – не хотелось возвращаться в мрачную камеру пыток. Уж лучше сразу умереть…

Несмотря на мой непрезентабельный вид, никто не обращал на меня внимания: в Сандоре хватало оборванцев. Впрочем, по сравнению с нищими, сидевшими под стенами домов на каждом перекрестке, я выглядел роскошно. Жаль только, что обувки у меня не было. Так и пришлось идти босиком по грязной мостовой, стараясь не наступить в дерьмо или на торчавший между камней осколок битой керамической посуды.

Я шел на юго-восток, туда, где встречаются три столичных квартала. Там, позади запущенного хозяевами сада, прямо под крепостной стеной, у меня был тайник, скрытый от посторонних глаз.

Идея соорудить тайник возникла сразу же после того, как я попал в Сандору. Словно почувствовав запах лоха, ко мне еще у городских ворот пристроился мальчишка – совсем еще сопляк. Сначала он упрямо клянчил деньги. Я хоть и не понимал тогда по-варголезски, но догадаться было не трудно. А потом, когда я смешался с толпой, он приблизился вплотную и попытался срезать мой кошель, набитый местной и альтиндорской монетой. Поймать его за руку мне не удалось: мальчишка задал стрекоча и скрылся в ближайшем переулке. Но урок я усвоил и при первой же возможности спрятал лишнюю наличность и дорогие моему сердцу вещи сначала в одном тайнике, а потом в другом – более надежном. Лишиться денег было бы обидно, но это дело наживное. А вот остаться без Проводника мне совсем не «улыбалось». И дело не только в ворах-карманниках и грабителях. Меня, как подозрительную личность, в любой момент могли остановить стражники, обыскать, обобрать и отнять приглянувшуюся им необычную штуковину. Еще большие неприятности меня ожидали бы, попади Проводник в руки кувенов. Уж очень он подходил под описание артефактов, запрещенных к хранению и торговле. Поэтому в тайник отправились не только излишки наличности, но и прочие «потусторонние» предметы. Даже нож, изготовленный из синтетического вещества – вместо него я при случае купил обычный, стальной.

И как показало время, идея с тайником была своевременная и разумная. Иначе все мое скромное имущество досталось бы Эльбикару, если бы по пути в Болото меня не обчистили его кореша…

Протиснувшись между ветхими домами, я попал сначала в сад, заросший высокой травой, а потом, нырнув в щель в заборе, оказался под крепостной стеной. Тайник представлял собой врытую в землю корзину, накрытую крышкой и присыпанную землей и перегноем. Осмотревшись – нет ли кого поблизости, – я вскрыл тайник и отсчитал себе любимому целых три золотых гунда: мне предстояло немного принарядиться. Подумав немного, я добавил еще один золотой.

Пригодится.

Приведя тайник в порядок, я немного задержался в саду, усевшись под кроной яблони. Так не хотелось никуда идти. В пустом саду было хорошо и спокойно. Ни тебе городской суеты, ни злобных урок, разыскивающих меня, должно быть, по всему городу. Тихо, птички поют, солнце светит сквозь густую крону…

Но идти было нужно. Дожевав зеленое еще, а потому кислое и вяжущее, яблочко, чтобы приглушить жажду, я отправился «по магазинам».

Первым делом я купил простые башмаки – легкие, как мокасины, и такие же удобные. Потом сменил штаны и рубашку – обычные, довольно скромные, чтобы не выделяться на общем сером фоне. На плаще я решил сэкономить. Вместо него взял традиционную варголезскую шляпу с широкими обвислыми полями – самое то, чтобы скрыть лицо.

И бороду не помешает отпустить… Но когда она еще отрастет?

В соседних лавках я купил сумку, новый нож, кусок хлеба и колбасы, а еще немного медовых пряников, вишни в берестяной корзинке и букетик душистой ромашки у женщины, торговавшей цветами на углу. После чего, натянув на лицо шляпу и кусая на ходу то колбасу, то хлеб, отправился на Крутую улицу, чтобы навестить Галию…

С девушкой мы познакомились случайно и при трагических обстоятельствах.

В прошлом месяце я возвращался вечером в снимаемое мною на улице Трех бродяг жилье. Время было позднее, к тому же намечался сильный дождь – черные тяжелые тучи нависали низко над городом. Поэтому улицы опустели даже раньше, чем обычно. Но я шел по городу не один: позади меня, всего в паре десятков шагов, следовали мужчина и девушка. Ей было лет восемнадцать, блондинка, что говорило о преобладании крови коренных жителей Варголеза, одета просто, из украшений – керамические бусы на шее.

Красивая.

Они шли, держась за руки. Отец и дочь? Муж и жена? Просто хорошие знакомые? Он что-то тихо говорил ей, она весело смеялась.

Прямо над головой сверкнула молния, а потом загрохотало так, что заложило уши. Парочка позади меня, не желая угодить под дождь, ускорилась. Я же продолжал идти в выбранном темпе: улица Трех бродяг находилась совсем рядом.

Они обогнали меня у самого перекрестка, выскочили на пересечение улиц, и в этот момент нас разделил удар молнии. Вспышка была настолько яркой, а раскат грома так силен, что я на некоторое время совершенно ослеп и оглох. Нащупав рукой стену соседнего дома, я принялся трясти головой и тереть глаза ладонями.

Первым вернулся слух: звуки мира донеслись до меня сквозь пронзительный писк и вату в ушах. Со зрением оказалось сложнее: еще минут пять перед глазами прыгали яркие блики вспышки.

Закапал дождь, а мгновение спустя он обрушился на голову сплошным потоком. Я тут же промок до нитки и, чтобы не усугублять положение, нырнул под козырек над крыльцом дома, у которого остановился. Здесь я окончательно пришел в себя и, обернувшись в сторону перекрестка, увидел…

…изуродованный труп мужчины – верхняя часть тела полностью обуглилась…

А девушка?!

Она лежала на мостовой, повернув голову набок, в нескольких метрах от так нелепо погибшего спутника. Девушка, несмотря на отсутствие видимых повреждений, не подавала признаков жизни.

Я покинул свое укрытие и поспешил на перекресток. Первым делом я перевернул ее на спину, чтобы она не захлебнулась в мутной воде мгновенно образовавшегося и неуклонно растущего потока, устремившегося с окружавших этот район холмов. Прикоснулся к запястью, потом к шее…

Жива.

Я подхватил ее на руки и отнес под навес, где в очередной раз убедился, что на теле девушки нет ни ожогов, ни каких бы то ни было других ран. Но она по-прежнему находилась в бессознательном состоянии. Наверное, нужно было сделать искусственное дыхание, массаж сердца – что делают обычно в таких случаях? – но, пока я вспоминал, как это делается, она очнулась самостоятельно.

У нее был восхитительный мягкий голос. Первым делом она захотела узнать, что произошло, кто я такой и где ее отец? Я так и не смог произнести вслух страшные слова. Назвав свое настоящее имя, в остальном я безбожно врал и обнадеживал.

Она смотрела на меня, но, такое впечатление, будто не видела. И только теперь я понял, что девушка слепа.

Ослепла от вспышки молнии?!

Бедняжка…

Впрочем, я ошибался. Уж слишком спокойной она была для человека, только что узнавшего о том, что он ослеп.

Но все равно мне стало ее очень жалко.

Прежде чем она снова отключилась, я узнал, что ее зовут Галия, и она живет на Крутой улице. Укутав ее в плащ, я на руках донес девушку до дома.

Дверь открыла какая-то женщина лет сорока.

Мать?

Если так, то я не завидую Галии. Известие о смерти «мужа» она встретила безучастно, а тот факт, что девушке лишь чудом посчастливилось уцелеть, восприняла и вовсе с сожалением. Она позволила мне отнести Галию на кровать, а потом, даже не поблагодарив, выставила из дома под снова усилившийся дождь.

Ну, да, Бог ей судья…

На следующий день я пришел на Крутую улицу, чтобы узнать о самочувствии Галии. Но ее тетка – а не мать! – не пустила меня даже на порог, заверив, что с девушкой все хорошо, и в моем участии они не нуждаются. Проходя мимо дома, я увидел Галию, сидевшую в полной прострации у распахнутого окна. Должно быть, тетка сообщила ей о смерти отца. Я не сдержался, подошел, выразил свое сочувствие. Она узнала мой голос, поблагодарила – даже не знаю за что именно – и снова замолчала. Но и у меня не нашлось для нее слов. Я просто прикоснулся к тыльной стороне ее ладони, а потом ушел.

И вернулся на Крутую улицу днем позже…

Так и ходил к ней каждый день. Она, как обычно, сидела у окна. Чаще всего мы просто молчали, но она чувствовала мое присутствие и не возражала. Потом я впервые принес ей букетик полевых цветов. Она не взяла его в руки, но на следующий день я увидел их стоящими в горшке с водой. В другой раз, заметив, как она исхудала, я принес лукошко с крыжовником. Она скушала несколько ягод и… улыбнулась. Пусть несмело, натянуто. Но это было первое проявление позитива за прошедшее с момента смерти отца время.

Я приходил к ней каждый день, и каждый раз приносил ей скромный гостинец. Я ни на что не рассчитывал и ни на что не надеялся. В моем сердце все еще жила Тера. К тому же я не собирался задерживаться в этом мире, а потому даже не помышлял о серьезных отношениях. Это было простое участие. Девушка, лишенная родительской ласки и элементарного внимания со стороны единственной родственницы – тетки, – как никто другой нуждалась в заботе, пусть даже совершенно постороннего для нее человека.

Да и мне самому становилось легче, когда я знал о том, что в этом чужом для меня мире есть хотя бы один человек, который мне рад.

Она ждала моего появления. Когда я приходил и тихо опускал на подоконник цветы или фрукты, она улыбалась. Мне не нужно было ничего взамен. Ее улыбка была для меня самой большой наградой…

Поэтому, несмотря на то, что появляться на городских улицах с некоторых пор стало небезопасно, я не хотел нарушать устоявшейся традиции и, прихватив с собой гостинцы, направился на Крутую улицу, к дому, где меня ждали.

Для того чтобы навестить Галию именно в этот день, у меня была еще одна веская причина. Назавтра у меня была назначена встреча с человеком, которую я с нетерпением ждал две декады. Если она не состоится в этот раз, новой встречи придется ждать еще целый месяц – и это в лучшем случае. При сложившихся обстоятельствах до нее я мог и не дожить.

Увы и ах: Галии не было у окна, да и оно само было закрыто и зашторено. Набравшись смелости, я постучал в дверь, предчувствуя неприятный разговор с вредной теткой.

Никого.

Куда они могли уйти?

Я подождал немного и, когда на меня стали обращать внимание, оставил гостинцы у двери в надежде на то, что они достигнут адресата, а сам отправился обратно к тайнику. В преддверии завтрашней встречи я собирался забрать все свое имущество. Рискованно, конечно, но на этот раз у меня не было другого выбора…

Оставшееся золото я распихал по карманам, повязал свой альтиндорский поясок с единственной оставшейся у меня Иглой, нож и Проводник я заткнул за пояс – так, чтобы их не было видно. Вытащив корзину, я достал со дна тайника меч в ножнах, завернутых в щедро смазанную жиром тряпку. Носить его по городу я не имел права. По сандорским законам ножом мог владеть каждый, а вот меч был неотъемлемой частью наряда исключительно представителей знати, которых в Варголезе именовали марченами, воинов и городских стражников. Любого другого человека, появившегося на улице столицы с клинком длиннее локтя, ожидал солидный штраф, а то тюремное заключение. Поэтому мне пришлось на время расстаться со своим оружием. К счастью, жир уберег сталь ото ржи, а меня – от нудной работы по ее очистке. Проверив состояние клинка, я снова завернул его в тряпку. Его время еще не пришло.

А теперь мне предстояло поискать жилье на ближайшие несколько дней.

Выбор у меня был невелик. Вейдан, жители которого знали друг друга в лицо, отпадал сразу. Появление нового жильца не осталось бы незамеченным. Для Верхнего Асхонела я рылом не вышел: там обитали люди более-менее состоятельные. Про Ульгут и говорить не стоит. В Иноземном квартале люди селились общинами и землячествами, и для любого из этих образований я был бы чужаком. Таверны и постоялые дворы тоже отпадали: в них меня будут искать в первую очередь. Оставался лишь все тот же Нижний Асхонел, где гостило немало приезжих со всех уголков Варголеза. Одни приезжали, другие покидали столицу – именно то, что надо.

Немного подумав, я решил обратиться к владельцу дома, на задворках которого я устроил себе тайник. Говорят, там жил какой-то пропойца по имени Вессил, по причине своей Пагубной страсти постоянно нуждавшийся в деньгах.

Хозяина я застал дома в состоянии жуткого похмелья и плохом настроении. Визиту незнакомого человека он был не рад. Но только до тех пор, пока в его глазах не отразился блеск серебра. Договорились быстро: один фор за ночь плюс бутылка чего-нибудь вархарского. Я заплатил для начала за три дня, добавив еще один серебряк на вино, он передал мне ключ от двери. Оказывается, в комнату на втором этаже можно было попасть, не заходя на первый: к ней вела лестница в переулке между домами. То, что надо: не хотелось лишний раз пересекаться с домовладельцем.

День подходил к концу, и я решил лечь пораньше, потому как вставать мне придется затемно. Кроме того, как и обещал Винеар, действие обезболивающего заканчивалось, и все мое тело начало ломить и рвать на части. Пришлось достать склянку и пригубить глоток отвратной на вкус смеси. Понемногу начало отпускать.

Я спустился в гостиную, где Вессил дегустировал купленное на мои деньги вино. На этот раз он встретил меня радушно, даже предложил выпить. Я отказался, но попросил разбудить меня незадолго перед рассветом.

– Конечно! – согласился хозяин дома…

…и тут же забыл о данном мне обещании. К счастью, я проснулся сам. За окном было еще темно. Определить более точное время за отсутствием часов было невозможно. Впрочем, я выспался, отдохнул, а потому, выпив немного лекарства – впрок – и прихватив завернутый в тряпку меч и все остальное имущество, решил отправиться в путь немедленно, даже если и было слишком рано. Лучше уж подождать на месте, чем опоздать на минуту. От этой встречи зависело слишком многое, чтобы ее пропустить.

По еще пустынным улицам я без проблем добрался до холма Героев, у подножия которого находился вход в канализацию. Таких было несколько – по крайней мере, два в каждом квартале, но именно у этого ему была назначена встреча. Вход в подземелье перекрывала толстая деревянная дверь, обитая стальными полосками и запиравшаяся на встроенный замок. Словно этого было мало, дополнительной преградой на пути любопытных служила кованая решетка, на которой висел еще один массивный замок. Впрочем, все эти меры безопасности были рассчитаны не только на тех, кто собирался без разрешения проникнуть в канализацию – пусть бы лезли, если жизнь не дорога! Гораздо хуже, если наружу вырвутся твари, обитавшие под землей. Вот этого столичные жители боялись гораздо больше. И хотя массового вторжения не было уже лет сто, время от времени в городе, несмотря на все меры предосторожности, появлялись непрошенные гости из сандорских подземелий.

Ждать пришлось недолго. Спустя полчаса начал собираться народ. Первыми появились шестеро крепких ребят с суровыми, покрытыми шрамами лицами, при оружии, двое – даже в доспехах. Потом подтянулись еще восемь. От семерых воняло Болотом и нищетой. Одеты просто, взгляды тревожно-обреченные. У них был выбор, но они предпочли рискнуть, чтобы заработать чуть больше, чем платили за привычную работу. Приведший их человек – седеющий мужичок, крепкий и низкорослый, – был одет легко, но опрятно. Его звали Галидэф и он носил гордое звание Смотрителя Подземной Реки Нижнего Асхонела. Эта почетная и опасная должность была наследуемой. Его отец был Смотрителем, и дед, и прадед и еще целая куча родственников, большая часть которых так и не дожила до старческих седин. Галидэфу повезло больше, чем его предкам…

На него я вышел случайно. Две декады назад я стоял перед такими же дверьми, за которыми находился вход в канализацию и ломал голову над тем, как попасть вовнутрь.

– Интересуешься? – спросили меня. Голос прозвучал настолько неожиданно, что я невольно вздрогнул.

Обернувшись, я не сразу увидел мужика, развалившегося среди высокой травы под деревом – именно поэтому я его не заметил, появившись у входа в канализацию. На вид – обычный нищеброд, каких в Сандоре было предостаточно. Он же видел меня все это время и успел прийти к определенным выводам.

– Она всегда заперта? – спросил я, кивнув на дверь.

– Как по мне, так лучше бы ее и вовсе не открывали. Лет эдак шесть назад открыли такую вот, так выскочила тварюка невиданная, Смотрителю бок попортила, еще двоих покусала, а потом сбежала. Прежде чем ее отследили и прикончили, она успела порвать еще десяток человек. Двое из них были моими приятелями, – грустно вздохнул нищий. – А ты почто интересуешься?

– Мне нужно попасть в канализацию, – не стал я скрывать своих намерений. Может, собеседник что подскажет? Он-то знал город получше моего.

– Чудак-человек! Жить надоело? Так пойди утопись. Зачем же лезть под землю?

– Надо мне, – повторил я настойчиво.

Нищий неопределенно хмыкнул, поморщился и сказал:

– Поговори с Галидэфом, раз уж так приспичило…

И он объяснил мне, кто такой этот Галидэф и как мне его найти.

В обязанности Смотрителя входил надзор за состоянием канализации. В основном это касалось целостности стен и сводов. Должность ввели в середине прошлого столетия, когда по недогляду рухнул канализационный свод, а вместе с ним под землю ушел изрядный кусок торговой площади в Нижнем Асхонеле. Погибло два десятка человек. Но что было гораздо хуже – в образовавшуюся брешь ринулись подземные твари и порвали немало народу, собравшегося поглазеть на провал. А потом они разбежались по городу и еще три декады терроризировали жителей столицы.

Вот и решили нанять людей, готовых хотя бы раз в месяц спускаться под землю и делать обход канализации во избежание повторного обрушения: как ни крути, а подземелью было по меньшей мере тысяча лет. Вместе с ними шли добровольцы: охранники из числа непристроенных наемников и рабочие, способные устроить мелкий ремонт. Если же назревала серьезная проблема, под землю отправляли каторжников, которых было не жалко. Они-то и устраняли неполадки. Возвращались не все: кого присыплет, кого придавит в ветхом подземелье. Да твари подземные нападали – бывало и такое.

В иной ситуации я ни за какие коврижки не полез бы под землю. Но именно там находился Пробой, через который я мог вернуться в мир пустыни, называемый варголезцами Центалой.

Я встретился с Галидэфом. Пришлось рискнуть и приоткрыть карты. Я сказал, что ищу вход в пимперианское подземелье.

– Одиннадцатый, – сказал Смотритель, немного подумав.

Оказалось, я был не первым, кто обращался к нему с подобной просьбой. Первые десять человек – скорды, рассчитывавшие обогатиться в подземелье, – обратно не вернулись. Сказав это, он внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я пойду на попятную.

Эх, если бы у меня был выбор…

– Как знаешь, – пожал он плечами в ответ на мою непреклонность. – Это твоя жизнь… Пять гундов.

Столько стоило его молчание: кувены преследовали любопытных, совавших свой нос в пимперианские подземелья.

Деньги я достал, продав перстень, и мы договорились о встрече в день, когда Галидэф собирался отправиться под землю…

Заметив меня, державшегося в сторонке, он сдержанно кивнул, но не подошел, остался стоять с рабочими. Оказывается, собрались еще не все причастные к открытию «подземных врат».

Последним был начальник стажи Нижнего Асхонела. Именно в его распоряжении находились ключи от входа в канализацию. Он явился с первыми лучами солнца, хмурый, невыспавшийся. Вместе с ним пришли еще несколько стражников. Ворча под нос проклятия, он отпер замки и отошел в сторону. Его подчиненные, выстроившись перед входом полукольцом и, взяв наизготовку алебарды, замерли в ожидании… чего угодно. Последний распахнул скрипучую решетку, а потом и прочную дверь.

Нам в лица пахнуло нечистотами – стражники наморщили носы, а у меня так и вовсе перехватило дыхание от смрада. Наружу никто не выскочил, да и внутри, кажется, никого не было.

Надеюсь, так оно и есть…

– До вечера, – попрощался начальник стражи, пропуская вперед наемников с оружием в руках. За ними отправились рабочие. Двое держали в руках зажженные факелы. Проходя мимо Смотрителя, каждый получал от него плотную повязку на лицо.

Я бросил взгляд на Галидефа, и он кивком головы пригласил меня следовать за остальными.

– Не забудь, как в прошлый раз, – проворчал замыкавший отряд Галидэф.

– Угу, – сонно кивнул начальник стражи.

Прежде чем переступить порог, я повязал на лицо маску. Два сложенных кармашком куска ткани были забиты какими-то пахучими травами. Канализационной вони сквозь нее я почти не чувствовал.

То, что надо.

Смотритель вошел последним. За нашими спинами закрылась дверь, загремела решетка, лязгнул замок.

– Держись рядом, – предупредил меня Смотритель.

Я бы не отошел от него ни на шаг, если бы он взялся проводить меня до самого портала. Но рано или поздно нам придется расстаться.

Спустившись по разбитой лестнице, мы оказались в коротком коридоре, выводившем непосредственно к канализационной системе. Стены туннеля были выложены щербатым красным кирпичом, местами почерневшим от сырости и плесени, свод над головой изгибался дугой и зиял прорехами, пол под ногами оказался выложен аккуратной квадратной плиткой, потрескавшейся от времени и топорщившейся выдавленными наружу кусками.

– Не разбредаться, если не хотите остаться здесь навсегда! – крикнул вглубь коридора Галидэф.

В замкнутом пустом пространстве его голос прозвучал слишком громко.

Первыми к каналу вышли наемники. Двое нацелили арбалеты в темноту, остальные крепче сжали мечи. С прошлого визита в канализацию, закончившегося тогда – по словам Смотрителя – без происшествий, прошел ровно месяц. За это время здесь мог поселиться кто угодно.

Но нет, темнота была нема и пустынна. Тем не менее, она пугала и призывала к осторожности. Работники, прислушавшись к словам Галидефа, сбились в кучу за спинами наемников, напряженные лица и затравленные взгляды красноречиво говорили о том, что каждый из них сильно жалел о том, что решился на это безумие. Да я и сам был не в восторге. Так и казалось, что вот-вот из темноты выпрыгнет… что-то. И если не разорвется сердце от испуга, дело закончится еще хуже. Но работягам нужны были деньги, а мне – вход в пимперианские подземелье. Для начала я собирался произвести разведку, а уж потом, приготовившись основательнее – на это у меня будет впереди целый месяц, – сунуть нос в самое пекло. Это в том случае, если я найду то, что ищу.