Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 67 страниц)

Глава 11

Лишь ближе к вечеру Растиф в полной мере осознал, что он натворил. Своей несдержанной выходкой он нажил себе могущественных врагов. Еще бы: похищение артефактов из Хранилища, избиение гайверов при исполнении, нападение на высшего представителя Братства…

Но после того как он узнал о том, кто стоит за убийством его родителей, трудно было сдержаться.

«Маффас… Лицемерная тварь…»

Он приказал расправиться с беззащитным рыбаком и слабой женщиной, а потом, на протяжении долгих лет спокойно смотрел в глаза их ребенку, называя его своим сыном…

Впрочем, как оказалось, его мать была не такой уж слабой. Она была цанхи. И не просто цанхи: ее имя знал весь Варголез – Рута, Поднимающая мертвых… Этим именем до сих пор пугали детей. Наверное, поэтому женщина после войны Мастеров решила сменить его и начать новую жизнь в глухой деревушке на берегу озера Рахи.

Растиф силился припомнить нечто зловещее в ее образе, в ее поведении, в ее взгляде, но примеров тому не было. Его мать была нежной, доброй, отзывчивой. Муж не чаял в ней души, пылинки с нее сдувал, да и в деревне она пользовалась уважением. А в прошлом…

А что в прошлом? Достоверно известно лишь о том, что она помогла Шторну в битве у Аргенского водопада. Остальное – досужие сплетни и разыгравшаяся фантазия варголезских кумушек.

Мало ли их было – ни в чем не повинных Мастеров, наделенных безобидным Даром, из-за которого Братство преследовало их до самой смерти?

И он, Растиф Кавери, был одним из тех, кто, подобно ретивому псу, шел по их следу, находил и предавал в руки «правосудия».

«Стыдно…»

Зато теперь, когда он, наконец, прозрел, преследовать будут его самого. В этом Ищейка не сомневался. Братство не прощает нанесенных ему обид. А уж Маффас – тем более.

«Нужно было прикончить старого мерзавца, пока была такая возможность».

Кипя праведным гневом, Растиф все дальше удалялся от Прайи. Отныне путь в Святая Святых Братства ему был заказан – даже приближаться не стоило. И домой возвращаться опасно – там его будут искать в первую очередь. Впрочем, ничего особо ценного и важного там не было, так пара пустяков, да незначительная сумма, спрятанная в тайнике. Если не найдут сразу, потом можно будет прокрасться тайком и забрать. Деньги ему понадобятся – спору нет.

По-хорошему ему нужно было бежать из города, как можно дальше, лучше всего в Норон – те не выдадут беглого варголезца. Но, во-первых, Растиф не подумал об этом сразу, а теперь было слишком поздно: наверняка, привратная стража уже извещена и усилена гайверами – мимо не пройти. Во-вторых, бежать к исконным врагам Варголеза было противно и низко. То, что он затаил обиду на Братство, еще не значило, что он готов предать Варголез. И в-третьих… В Сандоре у него осталось незаконченное дельце. Даже два.

Маффас должен умереть. Так будет и по чести, и по совести.

Да и с Тенью нужно было что-то решать, раз уж начал. Теперь в его кармане лежал осколок хениона – то, что просил достать Ингус. А стало быть, можно навестить старого Хранителя традиций. Пожалуй, его дом был теперь самым безопасным местом во всей столице.

И Растиф отправился на улицу Белых Голубей.

Именно там обитал старина Ингус. Растиф узнал об этом вчера же. После того, как его с повязкой на глазах вывели из дома Заклинателя, вернули к Игривому фонтану и оставили одного, Ищейка не поленился пройтись по своим собственным «следам» до самого логова Хранителя. Так что теперь можно было не терять времени, договариваясь с посредником Кайселом о новой встрече.

Дверь открыли не сразу. Увидев Растифа, молодой последователь традиций предков даже не удивился, скользнул взглядом по улице и, не заметив ничего подозрительного, пропустил Ищейку в дом.

Ингус сидел на прежнем месте – а куда ему, безногому деваться? Глядя на Растифа, он едва заметно улыбался…

«Уже знает? Не удивительно: слухи в Сандоре распространялись быстрее лесного пожара».

Зато ни Водяной Госпожи, ни Лесного Дядьки в помещении не было. Вместо них свиту Ингуса составляли молодые адепты.

– Ты достал кристалл, – заключил Хранитель традиций. И пояснил свою уверенность: – Как только ты подошел к дому, духи почувствовали близость хениона.

– Если бы ты знал, чего мне это стоило…

– Я знаю… Но когда-нибудь это должно было случиться. Псу никогда не ужиться в волчьей стае, – усмехнулся Хранитель.

– Ты это о чем? – нахмурился Растиф.

– От меня трудно что-либо скрыть. Я чувствую в тебе Силу. И Дар у тебя, наверняка, имеется… Не беспокойся, я никому не скажу о том, что знаменитый Растиф Ищейка – один из последних цанхи – на протяжении многих лет преследовал таких же как он сам. И от своего обещания я не отказываюсь: я укажу тебе путь к Изумрудной улитке. Остальное будет зависеть от тебя самого.

– Далеко идти придется? – спросил Растиф. Хотя, в сложившихся обстоятельствах, ему было все равно: он был готов отправиться даже на Кухаль – все одно в Сандоре стало слишком опасно.

– И да, и нет… Артефакт находится не здесь. Я имею в виду, не в этом мире. И не в одном из множества других миров. Мы называем это место Междумирьем. Оно бесконечно, и вместе с тем способно уместиться в маковом зернышке. В нем нет времени, и мгновение может показаться вечностью. До него невозможно добраться ни пешком, ни на лошади, но ты попадешь туда, не выходя из этой комнаты… Если, конечно, не испугаешься.

Растиф самоуверенно фыркнул, старательно скрывая охватившее его волнение.

– Мои предшественники намеренно поместили Изумрудную улитку в Междумирье, – продолжал говорить Ингус. – Это слишком могущественный артефакт, чтобы он мог находиться в ином другом, более доступном месте. Попасть в Междумирье могут многие, но отыскать в нем то, что спрятано другим, не удастся никому. Я помогу тебе найти Улитку, но у меня будет одно условие: когда закончишь свои дела – разберешься с Тенью – ты отдашь мне этот артефакт. Можешь не беспокоиться: я не стану использовать его во вред. Заберу только то, что принадлежит мне по праву, а потом верну Улитку на прежнее место.

– Меньше слов, старик, – пробормотал Растиф. – Я готов.

– Выслушай до конца. Тебе следует знать, с чем тебе придется столкнуться в Междумирье.

– И с чем же?

– Ты должен быть готов ко всему. Это очень… ОЧЕНЬ опасное место. Мои предшественники совершили непростительную ошибку. Они принесли Изумрудную улитку в Междумирье, чтобы как следует изучить артефакт. Но случилось непредвиденное: заключенные в нем духи вырвались на свободу. Сколько, какие именно – мне не известно. Знаю лишь, что их много и они сильны. Они уничтожили и моих предшественников, и тех, кто приходил после них. Мне повезло… если это можно назвать везением, – хмыкнул Хранитель, похлопав по обрубкам ног. – Поэтому будь готов ко всему. Хенион поможет тебе справиться с большинством духов. Но может так случиться, что ты столкнешься с такими, чья воля превзойдет силу кристалла. В этом случае тебе придется полагаться только на себя… Впрочем, я отправлю с тобой помощников. – С этими словами Ингус протянул руки ладонями вверх, и тут же на них появились два предмета: обычная деревянная щепка и маленькая металлическая фляжка. И то, и другое было густо покрыто непонятными Растифу символами. – Ты с ними уже знаком: Водяная госпожа и Хозяин леса. Он помогут тебе, но помни: хенион опасен для них так же, как и для всех других духов. Пока они находятся в своих убежищах, им ничто не угрожает. Но как только ты их призовешь, кристалл начнет быстро выкачивать из них силу. Постарайся им не навредить, и они тебя не подведут.

После этого Ингус еще долго наставлял Растифа, а в это время его последователи готовили все необходимое для отправки Ищейки в Междумирье: задернули шторы, зажигали свечи, расставленные в помещении на специально отведенных для них местах, чертили на дощатом полу какие-то знаки, окуривали комнату терпкими благовониями…

– Все запомнил? – спросил Хранитель, когда адепты закончили приготовления, а Растиф начал проявлять нетерпение.

– Нет, но постараюсь разобраться на месте, – отмахнулся Ищейка.

– Подумай хорошенько: если ты ошибешься, сделаешь еще хуже, чем есть.

– Что может быть хуже? – поморщился Растиф.

Ситуация, в какую он сам себя загнал, была хуже некуда.

– Смерть – это не самое страшное, что может случиться с человеком, решившим бросить вызов духам Центалы. Поэтому подумай, прежде чем сделать следующий шаг. Доверься своему внутреннему голосу. И помни о том, что я тебе сказал.

Последним появился странный медный цилиндр, похожий на высокую кружку, который водрузили на низкую подставку в центре помещения. Присмотревшись, Растиф увидел внутри первого сосуда второй. В стенках обоих емкостей были вырезаны какие-то фигурки, а внутри горел светильник, источавший терпкий, но приятный запах.

– Садись, – указал Ингус на пол перед цилиндром.

Растиф присел, подобрав под себя ноги. Необычный светильник оказался прямо перед его глазами. Один из помощников Хранителя крутанул внешний цилиндр, и по стенам комнаты заплясали загадочные силуэты. Сладкий дым светильника сначала раздражал своей резкостью, но внезапно Ищейка ощутил необычайную легкость, наполнившую его тело. Так и казалось: стоит только легонько оттолкнуться, и взлетишь под потолок. И только он об этом подумал, как тело на самом деле воспарило над полом и стало медленно удаляться, погружаясь в непроницаемую мглу. Растифу бы испугаться, но он воспринял свой полет спокойно, словно ничего особенного не произошло. Его окружала кромешная тьма, единственным ярким пятном в которой была комната. Правда, исчез и потолок, и стены, и остальная часть дома, и весь окружавший ее мир. Помещение постепенно удалялось, пока не превратилось в едва заметную тусклую точку. А потом погасла и она.

Растиф моргнул – или ему это показалось, – и в тот же миг он обнаружил себя стоящим на берегу озера. Он сразу же узнал его: озеро Рахи.

Как давно он здесь не был. С тех самых пор, как… Но за прошедшее время здесь ничто не изменилось. Разве что было совершенно тихо – ни единого звука.

Растиф стоял у самой воды, ветер трепал его волосы, вдали, на противоположном берегу в синей дымке виднелся силуэт города Вархар, а позади – Ищейка обернулся… дом. Его дом.

«Все осталось, как и прежде».

Растиф почувствовал, как участилось сердцебиение.

Дом…

Он прошелся вдоль забора и, толкнув калитку, оказался во дворе. Его не покидало чувство, будто, стоит только крикнуть: «Мама! Папа!» – и встревоженные родители выйдут на крыльцо, чтобы узнать, что опять случилось с их непоседой.

Растиф открыл рот, но не смог промолвить ни слова. Выждав немного, он решил сам войти в дом. Прошелся по двору, протянул руку к дверной петле, заменявшей ручку… И тут мир взорвался тысячами звуков – резких, оглушающих: где-то за домом растревожено кудахтали куры, высоко в небе кричал пролетавший над озером пернатый хищник, тревожно жужжал угодивший в заросли кустарника шмель, громко трещал костер, над которым отец разогревал смолу, чтобы обмазать ею днище лодки. Но гораздо громче был мужской смех, сквозь который можно было расслышать приглушенный хрип…

Растиф обернулся и увидел то, чего еще мгновение назад не было и в помине: у сарая копошились двое мужчин: один, стоя на коленях и, душил женщину, а второй в это время…

«Мама…»

Растиф почувствовал, как омерзительно задрожали коленки…

«Совсем, как тогда…»

Ему стало так страшно, что он завертел головой в поисках убежища.

Бочка… Та самая.

Она стояла на углу дома, и Растиф, зажмурив глаза, чтобы не видеть, как молодчики истязают его мать, попятился к ней. Добрался, поднял крышку – в ноздри ударило удушающей рыбной вонью, а ему в глаза заглянул совсем еще несмышленый мальчишка лет шести.

Он сам, только маленький и перепуганный до смерти.

Маленький Растиф смотрел на него, умоляя не выдавать его, уйти, исчезнуть. Он дрожал и стучал зубами, глаза готовы были вылезти из орбит. Мальчишка открыл рот, и Растиф хотел было остановить его, но не успел. Пацан завизжал так, что заложило уши, и звуки мира утонули в противном писке, а перед глазами поплыло кроваво-красное марево.

Растиф отшатнулся от бочки.

Страх исчез. Его место заняла ярость. Утробно зарычав, он выхватил меч, обернулся, чтобы сделать, то, что не смог тогда, в тот страшный день: помочь матери и наказать насильников и убийц.

Но они исчезли. Мама лежала на земле и пустым взглядом смотрела в синее небо.

– Мама… – пролепетал Растиф.

«Опоздал…»

Несмело передвигая ноги, он стал приближаться к матери, волоча за собой меч, оставлявший на песке глубокую борозду…

«Мама…»

Когда до тела оставалось всего несколько шагов, женщина резко повернула голову. Да, это по-прежнему была его мать, но… ее лицо осунулось, стало пепельно-серым, черные круги под глазами с полопавшимися капиллярами, распухший фиолетовый язык, вывалившийся наружу и острые клыки, торчащие из разбитого рта.

Чудовище с ненавистью смотрело на приближавшегося Растифа и, скалясь, шипело, словно растревоженная змея.

«Хенион…»– вспомнил Растиф.

Он сунул руку в карман, нащупал осколок кристалла, достал его на свет и ткнул в сторону чудовища.

То, что усердно выдавало себя за его мать, зашипело еще громче, глаза полезли из орбит, язык нервно забился между зубов, отчего изо рта потекла кровь.

Растиф сделал еще один шаг вперед. Чудовище изогнулось, заверещало и рассыпалось прахом на землю.

И в следующее мгновение многоголосый визг и ор в который раз оглушил Ищейку. Подул пронизывающий ветер, бросая в лицо горсти песка, листья, пучки соломы и прочий мусор. Он становился все сильнее. Растиф почувствовал, что уже не в силах сопротивляться, и схватился за один из столбов, между которых на веревке сушилась рыба, уже сорванная и унесенная ветром.

Стихия разбушевалась не на шутку. Задрожал забор, потерял сначала одну доску, потом другую. Наконец, ураганный ветер вырвал его из земли и швырнул в Растифа. К счастью, удар пришелся выше Ищейки. Столб дрогнул, но выдержал.

Вцепившись в него обеими руками и упрямо продолжая сжимать в ладони кристалл, Растиф провожал взглядом пролетающие мимо дрова из пленницы, вывороченные из земли камни, да и сама земля… Жутко было видеть, как ураган выхватывал куски дерна, под которыми… ничего не было – пустота. Крошилось и разлеталось все в округе: участки пашни, песчаный берег, синеющее озеро, небо, облака…

Наступил момент, когда во всем мире не осталось ничего, кроме маленького островка земли со стоящим на нем столбом, за который отчаянно держался Растиф. Но и его вывернуло, осыпав Ищейку песком. Столб крутанулся, выскочил из рук и полетел в одну сторону, а орущий во все горло Ищейка – в другую. Его вертело, подбрасывало, крутило, а потом швырнуло о… Нет, это была не земля – пустота: бесконечная и черная.

Но несмотря на то, что отсутствовал какой бы то ни было источник света, Растиф прекрасно видел свое тело: дрожащие от напряжения руки, хенион, сжимаемый побелевшими пальцами…

Меч!

Он выронил оружие, когда хватался за столб, и теперь остался совсем без оружия.

Растиф осмотрелся. Нет, он ошибся: в этом мире пустоты все-таки имелся какой-то источник света. Нечто крохотное и далекое на границе видимости светилось зеленоватым огоньком.

«Это она – Изумрудная улитка», – догадался Растиф.

Найти ее оказалось легче, чем он предполагал. Осталось только забрать.

И Ищейка зашагал в направлении светящейся точки.

Пустота была… никакой. Вроде бы под ногами ничего не было, но Растиф никуда не проваливался, однако и звука шагов при этом не слышал. Он шел, шел, шел, а светящаяся точка не становилась ничуть ближе. Тогда он побежал, но от этого стало только хуже. Точка начала удаляться, а потом и вовсе, сверкнув на прощание, исчезла.

Растиф остановился, завертел головой…

Ничего.

Вдруг кто-то пискливо захихикал ему на ухо. Ищейка резко развернулся…

Пусто.

А хихиканье повторилось уже с другой стороны.

Растиф отмахнулся рукой, в которой сжимал осколок кристалла. Не попал. Хохотун быстро переместился в сторону, облетел Ищейку по кругу, замолчал на мгновение, а потом громко рассмеялся ему в самое ухо.

Снова удар. Мимо.

Неуклюжесть Растифа все сильнее распаляла смешливую тварь. Человек наносил беспорядочные удары, крутясь волчком на месте, отчего хохот становился только громче и глумливее. Достигнув своего апогея, он рассыпался на сотни голосов, и Ищейка утонул в дружном визге тысячи чудовищ.

– ТВАРИ! – заорал он во все горло.

И словно подчинившись приказу, ОНИ появились… повсюду. Чтобы оценить размеры самых крупных, Растифу пришлось задрать голову. Огромные, мерзкие, страшные. Прямо перед Ищейкой стоял один, похожий на мокрицу, вставшую на полсотни задних лапок. Передние синхронно шевелились, и при этом между ними проскакивали маленькие сиреневые молнии, а из маленькой вытянутой пасти то и дело вырывалось дымное облачко. Рядом стояла тварь поменьше. Издалека ее можно было принять за пышный куст. Его длинные ветви, похожие на змей, извивались, переплетаясь друг с другом, раскручивались, после чего все повторялось заново. Огромный монстр, напоминающий обрубок дерева, пристроился позади Растифа. Часть длинных гибких конечностей служила ему опорой, остальные хлестали по сторонам, тянулись е Ищейке, но натыкаясь на невидимую преграду, отскакивали назад.

Тварей поменьше было гораздо больше: Двулапые с щупальцами, многоножки, покрытые хитиновым панцирем, ракообразные, древовидные, антропоморфные, но настолько уродливые, что человеческие черты бросались в глаза в последнюю очередь.

Но больше всего было всякой мелочи – скачущей мечущейся, кружащей над головой Ищейки, пытающейся дотянуться до непрошенного гостя маленькими лапками, зубами, щупальцами. Они агрессивно бросались на Растифа, но приблизиться в плотную не могли.

Хенион… Кристалл удерживал их на расстоянии. Самые ретивые или неосторожные, преодолев невидимую черту, начинали тлеть, распространяя ужасную вонь, и корчиться от боли.

Окруженный чудовищным сонмом Растиф не стоял на месте. Вытянув перед собой руку с хенионом, он кружился по сторонам, делал резкие выпады, заставляя духов шарахаться назад, рыча от ярости и страха. Прав был Хранитель: если бы не кристалл, твари давно бы разорвали его на мелкие кусочки. Он уже начинал жалеть, что согласился на это безумие. Но цель была так близка…

Изумрудная улитка находилась совсем радом. Растиф видел ее временами, позади мельтешащего перед глазами хоровода чудовищ. Этот артефакт на самом деле чем-то напоминал раковину улитки, хотя и не являлся таковой. Он висел в… воздухе шагах в сорока от Ищейки и медленно крутился вокруг собственной оси. Так близко и так далеко.

Растиф нерешительно шагнул вперед. Твари зашипели, заскрипели, заверещали, но вынужденно подались назад. Правда, те, что разместились за спиной человека, последовали за ним. Повертевшись по кругу, Ищейка сделал еще один шаг. Изумрудная улитка стала ближе.

Духи во что бы то ни стало решили воспрепятствовать человеку, но хенион оказался сильнее их желания. Видя, как в бессильной злобе бьются духи, Растиф рассмеялся.

Зря он это сделал. Духи пришли в ярость. Несколько мелких, обезумев от злости, бросились на него и вспыхнули ярким пламенем, приблизившись к хениону ближе, чем это было допустимо. Одного, самого ретивого достал Растиф, вонзив в него остроконечный осколок, и тот лопнул, как мыльный пузырь. Но в следующее мгновение, презрев опасность, чудовище, похожее на древесный ствол, вцепилось гибким корнем в хенион и вырвало его из рук Ищейки. Коснувшись кристалла, корень начал распадаться мелкой трухой. Хенион выпал, но это не спасло отчаянного монстра от гибели. Зараза продолжила распространяться вверх по корню, добралась до ствола и вскоре охватила все чудовище. Грозный дух, пронзительно скрипя, бился в агонии, разбрасывая во все стороны сыпавшуюся из него труху, и время его жизни было сочтено.

Но и Растифу, оставшемуся без оружия и – главное! – без хениона, оставалось уповать лишь на скорую смерть. Когда десятки духов ринулись на него со всех сторон, он попытался все же добраться до кристалла, но одна из тварей, находившихся дальше всех от добычи, схватила его за ногу удлинившимся щупальцем, отдернула назад и потащила к разверзшейся пасти, исходящей слюной в предчувствии сытного обеда.

Растифа волокло по гладкой поверхности, на которой не за что было ухватиться, мимо клацавших зубов и клыков, тянущихся к добыче лап и прочих конечностей. Он рычал, бился, пытаясь освободиться от мертвой хватки проголодавшегося духа, но все было тщетно. И когда до пасти чудовища оставалось всего ничего, он сунул руку в карман, достал щепку и, произнеся нашептанное Ингусом заклинание, бросил в сторону духа.

Щепка в мгновение ока пустила ростки и стала стремительно увеличиваться в размерах. В тот миг, когда острые клыки готовы уже были сомкнуться на теле Ищейки, над схватившим его чудовищем вырос Лесной дядька, опутал корнями его челюсти, дернул в стороны, разрывая пасть на две части. Остановившегося Растифа атаковала настигнувшая его мелочь, но и тут Дядька оказался на высоте. Размахивая корнями, он хватал духов на лету, давил их, рвал на куски, пронзал корнями, которых с каждым мгновением становилось все больше. Некоторые успевали вцепиться в плоть Ищейки, но на большее у них не оставалось времени. Лесной владыка самоотверженно защищал своего подопечного. Многие твари, позабыв о человеке, набросились на Дядьку. Они бросались со всех сторон, царапали его прочное тело, пытались перегрызть извивавшиеся корни. Лесной дух был силен, но его противников оказалось слишком много.

И тогда Растиф, отбиваясь руками и ногами от досаждавших чудовищ, достал из кармана фляжку, вырвал зубами пробку и вылил ее содержимое в Пустоту. Образовавшаяся лужа задрожала, вспучилась округлой шишкой и, продолжая расти, приняла черты многонога – морского чудовища, топившего корабли в море Дитенгаар. Несмотря на то, что его тело целиком состояло из воды, гибкие конечности без труда пронзали насквозь тела атаковавших Растифа духов, хлесткими ударами отбрасывали их в стороны, удлиняясь, настигали добычу и обвивая бьющиеся тела, давили их и рвали на части. Ответные выпады духов не приносили успеха. Водянистое тело было неуязвимо для их когтей и клыков. Полученные раны тут же заполнялись жидкостью и исчезали.

Пользуясь возможностью, Растиф встал на ноги и бросился к утерянному кристаллу. Он был уже совсем рядом, когда спикировавшая сверху крылатая тварь сбила его с ног, ударив в грудь головой. Ее тут же настигло щупальце многонога и утащило в самую гущу сражения. А Растиф, обернувшись, увидел…

…сотни кристаллов, разбросанных по всей округе.

Недоумение Ищейки было встречено издевающимся хохотом. Зарычав, Растиф бросился к ближайшему кристаллу, протянул руку, но пальцы схватили лишь пустоту, а призрачный хенион тут же исчез.

Смех стал еще громче и глумливее.

Ищейка метался от одного хениона к другому, но все они были ненастоящими. И еще: исчезая в одном месте, они тут же появлялись в другом, вводя Ищейку в заблуждение.

Сжав кулаки, Растиф пронзительно закричал от бессилия.

Он обернулся и увидел, что на «поле боя» появились новые духи. Бесплотные призраки окружили защитников Растифа со всех сторон. Одну за другой они испускали тонкие белесые нити, которые опутывали Дядьку и Водяную госпожу. При этом тела могучего древа и многонога содрогались в судорогах, их движения становились медленнее, а пропускаемые удары – чаще.

«Забирай то, за чем пришел, и уходи!» – прозвучал в голове Растифа безликий голос, полный боли и отчаяния.

Ищейка скользнул взглядом и увидел Изумрудную улитку, продолжавшую висеть в воздухе и медленно вращаться на прежнем месте. Духи, увлеченные сражением, оставили артефакт без присмотра.

«Пора», – подумал Растиф и бросился к Улитке.

Словно догадавшись о его намерениях, духи заверещали, заметались, бросились на бегущего человека. Растиф прибавил ходу. Вроде бы и не так далеко находилась Улитка, а он бежал изо всех сил, но приближался артефакт крайне медленно. И все же с каждым шагом он становился хоть чуточку, но ближе. Духи неистовствовали: бегущие клацали зубами, пытаясь ухватить Ищейку за ноги, тянули к нему свои лапки и щупальца, крылатые атаковали с воздуха, целясь когтями в лицо и глаза. Растиф петлял из стороны в сторону, обегая встречавшихся на пути тварей, отбивался руками от сыпавшихся сверху чудовищ. Его тело было густо покрыто мелкими царапинами, рубашка густо пропиталась кровью, но он не чувствовал боли, сконцентрировав взгляд на Улитке.

Последний рывок, прыжок, и пальцы сжались на гладкой поверхности артефакта. Улитка оказалась в его руках.

– Я хочу вернуться! – закричал он, наблюдая за тем, как к нему приближается лавина из сотни разъяренных духов.

Ингус обещал, что, как только Ищейка произнесет эти слова, его вытащат из Пустоты. Но и предупредил: возможно, на это уйдет какое-то время.

А как раз времени у него и не было. Духи настигли Ищейку. Еще одно мгновение, и, казалось, они разорвут человека на мелкие кусочки. И тогда Растиф опустил ладонь на торчавшую из центра свернувшейся в спираль Улитки рукоятку и повернул ее от себя, вниз и дальше по кругу.

– Запомни хорошо, – предупредил его Ингус. – От себя и вниз. К себе и вверх. Только так. Иначе сделаешь еще хуже.

Внутри артефакта что-то затрещало, по его изумрудной поверхности пробежали крохотные молнии. Духи прянули в стороны и закружили вокруг дрожащего от страха и напряжения Растифа плотным хороводом. Самые дерзкие пытались все же достать Ищейку. Но больше одного удара им не удавалось нанести. Неведомая сила, заключенная в улитке, начинала засасывать опрометчивого духа внутрь через широкий раструб. Верещащий дух вытягивался тонкой нитью, словно распутываемый клубок. И пока Растиф вращал рукоять, спасения не было.

«Уходи!» – кричали ему защитники в два трубящих голоса.

Растиф видел Лесного дядьку и Водяную госпожу издалека. Они, угодив в сети призраков, оказались полностью обездвижены. Десятка два духов, самых сильных и опасных, рвали и кромсали их тела с переменным успехом.

«Уходи!!!»

– Я хочу вернуться! – снова закричал Растиф.

Духи продолжали кружить хороводом. Чье-то щупальце вцепилось в его руку, вращавшую рукоять Улитки. Треск прекратился, исчезли молнии, а окружавшие Ищейку твари ринулись на обезвреженную добычу.

Растиф плотно зажмурился и…

… стало тихо.

Приоткрыв один глаз, Растиф увидел перед собой знакомый цилиндр. Он перестал вращаться и отбрасывать по сторонам причудливые блики.

Ищейка сидел на полу в комнате, принадлежавшей Хранителю традиций. Сам Ингус восседал на кресле и внимательно смотрел на Ищейку…

Впрочем, нет, его взгляд был устремлен ниже. Склонив голову, Растиф увидел в своих руках Изумрудную улитку. Пальцы, прижимавшие к груди артефакт и державшиеся за рукоять, побелели от напряжения.

Он облегченно вздохнул и пробормотал:

– Я вернулся.