Текст книги "Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Крис Кельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 67 страниц)

– Что мне делать? – беспомощно пробормотал Растиф.

– Не знаю. Ищи.

– Я найду его, рано или поздно. Но пока я буду его искать, возможно, погибнут новые люди. К тому же я понятия не имею, как одолеть эту… Тень.

– Тут я тебе не помощник…

Растиф, понуро свесив голову, повернулся к выходу.

– Хотя… – донесся до него голос Хранителя традиций. – Есть один… предмет, способный обезвредить любого духа.

Ищейка резко обернулся лицом к Ингусу.

– Говори!

– Говорить особо нечего. Изумрудная улитка – слышал? Нет? Неудивительно. Ее создали те, кого мы называем пимперианцами. Изумрудная улитка не уничтожает духов, она их поглощает. И я знаю, где она находится. Но добыть ее будет непросто. Путь к заветному месту преграждают сильные и коварные порождения Центалы. Многие уже пытались до нее добраться, но безуспешно. Я сам несколько раз ходил за ней. Последняя попытка закончилась тем, что я лишился обеих ног…

– Зачем ты рассказываешь мне об этом? – поморщился Растиф. – Если даже тебе это не удалось…

– Ты нетерпелив и невежлив, – упрекнул его Ингус. – Сначала выслушай, а уж потом делай выводы.

– Извини. Рассказывай дальше.

Хранитель сердито покачал головой, но продолжил.

– Про Изумрудную улитку ты не слыхал. Но, наверняка, знаешь кое-что о хенионе.

Растиф кивнул. Так назывался желтый кристалл, благодаря которому уцелела Сандора. Вблизи хениона цанхи становились беспомощными. И чем выше над землей этот кристалл, тем дальше распространялось его воздействие. Великие мастера установили хенион на вершине обелиска так, что ни один цанхи не мог творить чары в пределах столицы.

– Предателям удалось разрушить обелиск, – говорил между тем Ингус, – хенион упал на землю и разбился на три части. Один осколок установили на шпиле королевского дворца. Судьба второго мне неизвестна. А третий хранится в Прайе. Принеси мне его, и я скажу, где искать Изумрудную улитку…

Глава 7

Когда подземные твари набросились на меня всем скопом, я мечтал лишь об одном: скорее бы все закончилось. И сокрушительный удар огромного уродца принес долгожданное избавление.

Проваливаясь в небытие, я с упоением подумал: ну, вот и все.

И в очередной раз ошибся…

Первое, что я увидел, придя в себя и открыв глаза, была радушная улыбка, затмевающая все вокруг. Ее обладатель – мужчина лет тридцати, которого природа не обделила ни здоровьем, ни силой, – возвышался надо мной неприступным утесом, заслоняя грязное окно, через которое в помещение проникал тусклый солнечный свет. Заметив, что я очнулся, он промычал что-то невнятное и улыбнулся еще шире.

– Моус говорит, что рад твоему возвращению, незнакомец, – донесся до меня чей-то хорошо поставленный голос.

Я повернул голову набок и увидел еще одного человека, сидевшего у стены на табурете. Его внешний вид… Мне нелегко было о нем судить, видя лишь внимательные глаза, глядевшие на меня…

…из-под маски.

После знакомства с Координатором, люди, скрывавшие свое лицо, вызывали у меня, по крайней мере, недоверие.

Что еще можно было сказать о незнакомце? Одет просто: традиционный варголезский балахон до земли, на голове – капюшон. Судя по пальцам, монотонно перебиравшим четки, человеку было далеко за пятьдесят. И, в общем-то, это все.

– Как ты себя чувствуешь?

Я прислушался к ощущениям…

Сравнительно неплохо для человека, которого обезумевшие духи обглодали до костей. Разве что челюсть побаливала. Я прикоснулся к губе…

Разбита, вспухла.

– Извини Моуса за причиненную боль, – прокомментировал человек в маске. – Но ты сам виноват: набросился на него с мечом. Ему пришлось защищаться.

– Я? – моему удивлению не было предела. – Я сражался с тварями, населяющими сандорское подземелье.

– Ни с кем ты не сражался, – лениво прокряхтел человек в маске. – Ты размахивал мечом в пустом коридоре и был на грани помешательства.

– Не может быть!

– Может, может, – заверил меня мой собеседник. – Это проделки Хохотуна – есть в подземелье такой зловредный дух. Насылает сильную иллюзию и хохочет, высасывая из человека силу.

Не может быть…

Приподнявшись на скромной лежанке, я осмотрел себя с ног до… В общем, насколько это было возможно. К моему удивлению, одежда на мне была цела, разве что запылилась и потерлась во время странствий по подземелью. На теле, если не считать пары царапин и синяков, ни единой раны.

А вот оружие исчезло: и меч, и нож, и…

Сердце бешено заколотилось, когда я обнаружил более существенную потерю: пропал Проводник!

Только не это!!!

Я тут же забыл о прочих неприятностях.

Что я буду делать без Проводника?!

– Не беспокойся, все твои вещи в целости и сохранности, – заметив мою реакцию, сообщил человек в маске. – Моус!

Здоровяк метнулся куда-то в угол, а через пару секунд снова стоял передо мной, протягивая меч, нож, сумку и… Проводник.

От сердца отлегло.

– Спасибо. – Я сгреб свое имущество.

– Интересный у тебя нож, – пробормотал человек в маске. – Изготовлен из странного материала… Не железо, не дерево. Похоже на кость, но я не встречал существ, у которых были бы такие необычные и прочные кости.

– Вы правы, этот нож создали не в Варголезе, – уклонился я от прямого ответа.

– А эту… штуку? – он кивнул на Проводник. – Похоже на пимперианский артефакт и светится, как лампа Ковенкона.

Да, я не успел отключить сканер, и он до сих пор мигал, указывая местонахождение Точки перехода.

Пока я думал, что мне ответить, в комнату вошел человек, носивший грязное рубище. Да и сам он был неухожен, небрит, правая кисть руки отсутствовала. Он выжидательно застыл на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе? – спросил его человек в маске.

Косясь то на грозно подпиравшего потолок Моуса, то на меня, убогий робко подошел к человеку в маске и, склонившись, что-то шепнул ему на ухо. Тот стрельнул бровями и небрежным жестом приказал оборванцу удалиться.

После чего уставился на меня совершенно новым взглядом.

– Теперь я знаю, кто ты, – произнес он наконец. – Ведь это ты убил Ястера, брата Эльбикара, и его охранников?

Насколько мне было известно, фотография в Варголезе не существовала по определению. Правда, когда разыскивались особо опасные преступники, на площадях и в прочих местах скопления народа власти развешивали грубые картинки, больше похожие на фоторобот, чем на портрет. Правда, своих изображений я не встречал…

Может быть, потому, что не обращал внимания?

Так или иначе, но я понятия не имел, каким образом убогому оборванцу удалось меня разоблачить. Возможно, он видел меня в Болоте…

От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. И человек в маске, и его окружающие были очень похожи на обитателей сандорского дна.

Неужели попался?

– Не бойся! – Сидевший напротив человек читал меня как книгу. – За свои проступки ты ответишь, представ на суд Великого Стража. Хотя, не скрою, было бы лучше, если бы на месте Ястера оказался сам Эльбикар. Это решило бы массу проблем… Ну да ладно… Значит, тебя зовут Ильс?

Я едва заметно кивнул.

– А я, если ты еще не понял, Шапшен – Отец большой Семьи обездоленных нашего благословенного города…

Черт, как же я сразу не догадался!

От сердца немного отлегло. Ни для кого в Сандоре не были секретом натянутые отношения между Эльбикаром и Шапшеном. Один – хозяин Болота, вор и предводитель скопища негодяев. Другой – владыка квартала Проклятых и покровитель нищих, которые называли его Отцом. Оба довольно влиятельные люди в столице королевства, имеющие хорошие связи в чиновничьей среде и даже в королевском совете.

Враждовали они давно, с самого момента зарождения двух кланов. Возможно, главной причиной разногласий была личная неприязнь. Но не только. Раньше нищие платили дань ворам. И это была очень солидная сумма. Но с тех пор, как оборванцев взял под свое крыло Шапшен, поборы прекратились. Случилось это, правда, еще до того, как Эльбикар стал хозяином Болота. Уже в те годы Отец был значительной фигурой на шахматной доске Сандорской политики. Иначе как объяснить тот факт, что ему позволили основать небольшую колонию обездоленных в квартале Проклятых?

Впрочем, там все равно никто не жил с момента окончания войны Мастеров. Когда-то эта часть Сандоры была неотъемлемой частью Вейдана, где обитали камнетесы и строители. Во время осады столицы армией Шторна этот уголок оказался за пределами купола, защищавшего город от магических атак неприятеля. Поэтому его жителям пришлось полагаться исключительно на собственные силы, выдержку и мужество. И они стояли насмерть, одну за другой отбивая атаки штурмующих крепостные стены. Тогда Шторн, так говорят, наслал на защитников проклятие. Люди умирали один за другим без видимых на то причин. Уцелевшим пришлось покинуть опасный район. Но и нападавшие не посмели занять опустевший квартал, ибо поселившаяся там смерть не отличала своих от чужих.

Шторн был побежден, орды захватчиков из Норона и Олфирских степей покинули территорию Варголеза, но проклятие, обосновавшееся на юге Сандоры, никуда не исчезло. Это испытали на себе жители, решившие после окончания боевых действий вернуться в свои дома. После ряда необъяснимых смертей власти решили запереть ворота, ведущие в квартал Проклятых, и целое десятилетие туда не ступала нога человека.

И тут впервые на сцену вышел Шапшен. Он обратился к властям города с заманчивым предложением выкупить пустующий, разрушенный квартал, в котором правила смерть. Сделка состоялась, хотя ее сумма до сих пор держится в секрете. Так Шапшен стал полновластным хозяином целого городского квартала. На глазах сотен людей, жаждущих новых впечатлений, он растворил ворота, не спеша вошел в квартал Проклятых и зашагал по захламленной улице между разрушенных войной домов.

И смерть не посмела к нему прикоснуться.

Этот факт, а так же то, что он скрывал свое лицо под маской, породили слухи, будто Шапшен – это сам Шторн, вернувшийся на место своего преступления. Но не нашлось ни храбрецов, ни безумцев, решившихся проверить эти подозрения. Даже набравшее силу Братство Кувена не спешило выразить Шапшену своих претензий. И это только упрочило его положение в сандорском обществе. Он мог бы достичь небывалых высот, но вместо этого Шапшен взял под опеку городских нищих, предложив им кров и защиту.

Странное решение.

Оборванцы не сразу откликнулись на столь лестное предложение. Первыми пришли те, кому нечего было терять – калеки, убогие, старики. За ними подтянулись остальные. И вот уже все нищие Сандоры обосновались в квартале Проклятых. Там они проводили ночь, а утром шли в город, за подаянием. Но куда важнее была защита, которую Шапшен даровал обездоленным. Используя свое таинственное влияние, он добился того, что власти перестали притеснять нищих. Отныне их не могли просто так взять и вышвырнуть из города или бросить в тюрьму по ложному обвинению, чтобы потом отправить на каторжные работы. Да и горожане опасались лишний раз обижать попрошаек, заметив, что с теми, кто издевался над убогими, порой случаются несчастья. К своим подопечным Шапшен так же предъявлял строгие требования. Нищим общины или, как ее теперь называли – Семьи, – запрещалось воровать, навязчиво приставать к прохожим, беспробудное пьянство, насилие и непослушание карались изгнанием из общины. А убийцы и вовсе исчезали без следа. Часть сборов нищие отдавали Отцу, но большая часть «заработанных» денег принадлежала отныне им самим, и никто не смел отнять у попрошайки его долю.

Естественно, это не могло понравиться Эльбикару, прекрасно помнившему те золотые времена, когда нищие обязаны были делиться, если не хотели оказаться в городском канале с перерезанным горлом. Но, пожалуй, вовсе не эта проблема столкнула лбами двух акул сандорского дна. Правители города не раз пожалели о том, что за гроши продали Шапшену часть городской территории. Ведь ее можно было заселить покорными налогоплательщиками. А какой прок с нищих? Вот и стали они натравливать Эльбикара на Отца сандорских обездоленных. А у того были свои покровители. Выходит, то, что со стороны выглядело как вражда между воровским вожаком и благодетелем попрошаек, на самом деле было закулисной борьбой сильных мира сего.

И тот факт, что эти два персонажа не ладили между собой, вполне меня устраивал.

Впрочем, радоваться я не спешил. Мало ли что на уме у Шапшена?

– Эльбикар считает, что это я подослал тебя к его брату, раз не мог дотянуться до него самого. Но нам-то с тобой известно, что то не так.

– Скажу больше: я не совершал того, что мне приписывает молва, – ответил я, подозревая, что разочарую Отца нищих.

– Ну, конечно, – не поверил мне Шапшен. – Так или иначе, но в квартале Проклятых ты находишься под моей защитой. А вот за его пределами ты сам за себя в ответе. Мой тебе совет: уходи из города, пока тебя не достали люди Эльбикара.

– Увы. Я не могу покинуть Сандору, как бы мне этого не хотелось, – вздохнул я.

– Почему? – удивился Отец. Еще бы: речь шла о моей жизни.

Немного подумав, я ответил:

– Мне нужно попасть в сандорское подземелье.

– Зачем? – пристально уставились на меня глаза под маской. – Ты ведь только что оттуда. И твое любопытство едва не стоило тебе жизни.

Мне не хотелось вдаваться в подробности. Мало ли как отреагирует Шапшен, когда узнает, что я прибыл из мира, называемого в Варголезе Центалой. Уж очень неприятные ассоциации вызывает это название у местного населения. Поэтому я ответил уклончиво:

– Мне не удалось добраться туда, куда я направлялся. Поэтому придется повторит попытку.

– Что это за место?

– Не знаю точно, – пожал я плечами. – Это какая-то пещера, через которую протекает подземная река. Там есть остров, на нем стоит каменная стена, изогнутая дугой…

– Центальские ворота, – уточнил Шапшен, показывая свою осведомленность.

– Да, они самые, – кивнул я, соглашаясь.

– Хм… Ты так уверенно говоришь об этом, словно сам там побывал.

– А хоть бы и так, – ответил я и тут же подумал: а не сказал ли я чего лишнего?

– Серьезно? – напрягся Шапшен. На этот раз я не стал спешить, и ему пришлось повысить голос:– Отвечай!

– Да, я был там, – собственный голос я услышал словно издалека.

– Как тебе удалось туда попасть? – охватившее Шапшена волнение заставило его подняться с табурета.

– Не знаю.

– Неудачная попытка. Попробуй еще раз. Но прежде хорошенько подумай. От твоего ответа зависит, удастся ли тебе покинуть квартал Проклятых живым и невредимым? А может, мне стоит отдать тебя Эльбикару, чтобы снять возникшее между нами напряжение?

Язык мой – враг мой.

Нужно было помалкивать, а я разоткровенничался, рассчитывая на помощь этого человека. Раз ему удалось вытащить меня из подземелья, значит, он там неплохо ориентируется.

Я мог бы, конечно, сказать, что попал в подземелье случайно. Но как в этом случае объяснить мое страстное желание вернуться туда опять?

И я решился.

– Ты поверишь, если я скажу, что прибыл сюда из другого мира?

Сказал и, затаив дыхание, уставился на Шапшена, дожидаясь его реакции.

– Из Центалы? – напрягся он еще сильнее.

– Не совсем. В мир, который вы называете Центалой, я попал, можно сказать, тоже случайно. Меня там чуть не сожрала местная тварюга, поэтому мне пришлось пройти через ворота и оказаться в Варголезе.

– Разве такое возможно? – спросил Шапшен, но я не понял, что он имеет в виду, пока он не уточнил: – Разве возможно путешествовать между мирами без разрешения Великого Стража?

Вот, оказывается, что так взволновало Шапшена!

Ни существование множества миров, ни способность путешествовать между ними, а разрешение Великого Стража.

Но припомнив каноны вырголезской религии, я понял возникшее недоразумение.

Древние варголы издавна почитали предков. Собственно говоря, почитание не было религией в полном смысле этого слова. Дань уважения, поклонение, просьбы замолвить словечко перед Великим Стражем… Да и его самого можно было назвать божеством лишь с большой натяжкой. Я не вдавался в подробности, но вроде бы этот персонаж существовал на самом деле. Он не был варголом, пришел откуда-то с северо-запада, почему многие считают его представителем пимперианской цивилизации. Многому научил диких варголов, поднял их с колен и поставил на ноги. Попутно защищал своих протеже от полчищ различных чудовищ, наводнивших в те годы весь мир. Люди начали ему поклоняться еще при жизни. Но Великий Страж был против.

– Помните о мертвых и помогайте живым, – сказал он, отправляясь в дальний путь.

Так гласит легенда. Не понятно только, что подразумевалось под «долгим путем»: то ли его смерть, то ли уход в другой – имеется в виду параллельный – мир?

Да и его слова варголы поняли по-своему. Они начали почитать мертвых, а о помощи живым и вовсе забыли.

Великому Стражу не строили храмов, у него не было жрецов, к нему не обращались за помощью, потому как знали: он ушел в иной мир и больше не вернется. Встретиться с ним могли только умершие. Именно он встречал переступивших черту невозврата и вершил суд по делам их и заслугам. После чего достойным открывал врата в иные миры, где им предстояло родиться заново, а грешников отправлял в Центалу на забаву населявшим ее духам.

И тот факт, что мне удалось попасть из одного мира в другой без санкции Великого Стража, очень удивил Шапшена.

– У меня есть разрешение, – рискнул ответить я на вопрос человека в маске.

Это показалось мне гораздо проще, чем попытаться объяснить, что такое Проводник и как он действует. Впрочем, если честно, я и сам этого не понимал.

Поверил он мне или нет, осталось для меня загадкой. Шапшен отвел взгляд и спросил:

– А теперь ты хочешь вернуться обратно в Центалу и для этого тебе нужно попасть в подземелье и добраться до врат.

Молодец, соображает.

– Я хочу вернуться домой, – устало сказал я. – И да, к сожалению, этот путь лежит через Центалу.

Шапшен повернулся ко мне спиной, пересек комнату и остановился у небольшого окошка, заложив руки за спину.

– Я уже давно пытаюсь добраться до врат, но…

– А тебе это зачем?! – теперь пришла пора мне удивляться.

– Где-то там, у самых врат находится Источник, – почти шепотом сказал Шапшен.

– Источник? – переспросил я, подумав, что неправильно расслышал его слова.

– Да, Источник силы. Говорят, у того, кто напьется из него, исполнится его самое сокровенное желание.

Что-то я не припомню никакого источника. Речка была, а источник…

– Когда у Шторна Ганеги отняли его дар, он нашел такой Источник и не только вернул утраченную силу, но и стал самым могущественным цанхи за всю историю Варголеза. Правда, он не остановился на этом. Ему захотелось большего. Он напился из другого Источника, и его разум помутился. А еще говорят – и я знаю это точно – один такой Источник находится в сандорском подземелье, как раз напротив Центальских врат. Но добраться до них непросто. Непрошенных гостей встречает Хозяин подземелья и его верные слуги из числа могущественных центальских духов. А путь в чертоги преграждает грозный Привратник, которого никому не удавалось одолеть. Правда, говорят, к вратам ведет еще один путь, более короткий и безопасный, но мне он неизвестен. Я решил было, что ты знаешь…

– Мне очень жаль… – ответил я. – Если бы он был мне известен, я бы не поперся к вратам через все подземелье.

– Твоя правда, – скрипнул зубами Шапшен. – А как тебе удалось выбраться из подземелья в первый раз?

– Я случайно упал в подземную реку, она и вынесла меня на свет.

– Так может… – Начал было Шапшен, но я снова его огорчил.

– Подняться вверх по подземной реке не удастся: слишком сильное течение. Да и не знаю я, где находится вход в промытое ею в камне русло.

– Жаль, – вздохнул Отец нищих.

– Жаль, – согласился я. – И вот еще что… – я замялся, не зная как преподнести Шапшену неутешительное известие. – Я достаточно хорошо осмотрел остров, на котором находятся врата и… В общем, там не было никакого источника.

– Должен быть! – воскликнул Шапшен, резко обернувшись ко мне.

– Неужели твое желание так много для тебя значит? – спросил я, упрямо выдержав его испепеляющий взгляд.

– Много?! – зарычал он. – Смотри же, несчастный!

И с этими словами он сорвал маску.

Боже…

Я едва не поперхнулся комком, вставшим у меня поперек горла.

Его лицо… оно… такое впечатление, будто какой-то злодей перемешал дюжину различных пазлов, а потом доверил безумцу собрать портрет человека. В результате получилось… то, что получилось. Кроме пары глаз, расположенных по недоразумению на положенных местах, у него было еще три ока, небрежно налепленные на лицо под разными углами, где придется. На месте носа находился рот. А еще один, беззубый и сморщенный, сиротливо ютился между бровями, расположенными почему-то под подбородком, торчавшим справа. Нос отыскался там, где шея плавно переходила в покатый лоб…

Короче! Я теперь понял, почему Шапшен носил маску и был с ним полностью согласен: ТАКОЕ не стоит показывать людям.

– Я хочу вернуть свое лицо, – заговорил со мной сморщенный рот. Второй, на месте носа, в точности воспроизвел движения губ, но из него не донеслось ни звука. Не удивительно если учесть, что под губами прятался четвертый глаз. – Это мое единственное желание.

Он, к моему величайшему облечению, вернул маску на место.

– Я сделаю все, что в моих силах, – пробормотал я, испытывая слабость. То ли на меня подействовало неприятное зрелище, то ли дали о себе знать старые раны. Я сунул руку в сумку, достал бутылек и допил зелье до конца. Теперь, если мне снова станет худо, придется плотнее стиснуть зубы.

– Я могу идти? – спросил я Шапшена, встав с лежанки.

– Помоги мне, а я помогу тебе, – попросил меня Отец нищих. – Никто другой не знает сандорское подземелье так, как я. Я знаю, как справиться с порождениями Центалы. Я…

Договорить он не успел, так как в помещение снова ворвался прежний оборванец. Да, в этот раз именно ворвался и с порога, выпучив глаза, сказал:

– Явился Эльбикар и требует выдать ему мальчишку.

Шапшен глухо зарычал.

– Как же быстро ему донесли.

Он был раздосадован, но не удивлен. И я, впрочем, тоже.

Среди нищих было немало бывших воров, пострадавших за тягу к чужой собственности. По законам Варголеза пойманному вору отрубали правую руку. Кого-то это останавливало, но не всех. Если однорукий попадался снова, ему рубили левую. И теперь он не мог не только воровать, но и выполнять какую бы то ни было другую работу. Некоторых содержали их домочадцы, а остальные вынуждены были зарабатывать на жизнь подаянием. Так они волей-неволей становились членами большой сандорской Семьи. Одни были благодарны Шапшену за заботу и покровительство, другие же исправно доносили на него Эльбикару. Предателей топили, как крыс, в городском канале, но всякий раз появлялись новые.

– Не бойся, я не собираюсь выдавать тебя Эльбикару, – повернулся ко мне Шапшен.

– Но Отец! – воскликнул оборванец, принесший дурную весть. – Эльбикар пришел не один. Наши дозорные обнаружили его людей. Они повсюду!

– Это еще раз говорит о том, что разойтись миром не получится, – твердо заявил Шапшен. – Собирай людей! Окажем Эльбикару достойный прием.

Оборванец не разделял уверенности покровителя, но воспротивиться не посмел, поклонился и выскочил из комнаты.

– Кажется, из-за меня у тебя назревают большие неприятности… – В голове вертелись разные мысли, безумные и героические – кому как.

– Глупости! Ты тут не при чем. Просто Эльбикар подгадал удобный случай, чтобы со мной поквитаться. Рано или поздно это должно было случиться. Два паука никогда не уживутся в одном горшке.

Я потянул меч из ножен.

– Если начнется заварушка, я готов…

– Нет, – снова перебил меня Шапшен. – Ты мне нужен живым. Твоя задача – найти способ проникнуть в чертоги врат. А с людьми Эльбикара мы сами разберемся. Так что сиди здесь и не высовывай носа – наш разговор еще не окончен… Идем, Моус.

Здоровяк легко оттолкнулся от стены и, потирая кулаки, вышел из помещения следом за Шапшеном.

Я подошел к окну, но сквозь муть бычьего пузыря невозможно было что-либо рассмотреть. Поэтому я, вопреки предупреждению Шапшена, вышел из комнаты и остановился на крыльце, прислонившись плечом к дверному косяку.

Квартал Проклятых напоминал городской район, подвергшийся ковровой бомбардировке. Большая часть домов была основательно разрушена, улицы завалены битым камнем. Правда, его сгребли в кучи, напоминавшие теперь баррикады. Нищие обитали в уцелевших домах, даже если сохранился лишь нижний этаж, а так же в подвалах и среди развалин, укрываясь от осадков под собранными из досок и веток крышами. Сейчас они выходили на улицу и следовали за своим покровителем. Не все, только мужчины, способные держать в руках оружие. Остальные – женщины, старики, дети – напротив, спешили укрыться среди торчавших к небу стен и в подвалах. Некоторые, правда, занимали места за баррикадами и на уцелевших верхних этажах ветхих построек. Действовали организованно, словно всю жизнь только и готовились к этому дню.

Повернув голову направо, туда, где улица расширялась до размеров небольшой площади, я увидел в группу людей, несколько отличавшихся от обитателей квартала Проклятых. Впрочем, внешние различия были незначительными: одежда немного чище и целее, а морды откормленнее и кровожаднее. Их было человек двадцать. Возглавлял их Эльбикар собственной персоной. Я сразу узнал его. Еще бы: трудно забыть человека, который с наслаждением прожигал в тебе дыры каленым железом!

Шапшен и его сопровождающие остановились в нескольких десятках шагов от поджидавшей их воровской шайки. Некоторое время они разглядывали друг друга, потом заговорил Эльбикар:

– Отдай мне человека, убившего моего брата, и, может быть, ты доживешь до следующего утра.

Я посмотрел на небо. До заката оставалось не так уж и много: солнце уже коснулось края крепостной стены.

– У тебя была возможность наказать его, когда он попал в твои руки. Но ты ею не воспользовался. А теперь он находится в квартале Проклятых, под моей защитой. Поэтому тебе и твоим людям, прячущимся среди руин, лучше уйти. – Шапшен говорил спокойно и уверенно, несмотря на то, что стоявшие за его спиной «бойцы», хоть и превосходили в численности людей Эльбикара, но серьезно уступали им в качественном плане.

– В таком случае, ты умрешь вместе с ним, – подвел итог короткой беседы воровской вожак, и стукнул кулаком в ладонь.

По сигналу его люди, издав воинственный рев, ринулись на неприятеля. Им на встречу, обтекая оставшегося стоять на месте Шапшена, с криками не менее яростными, бросились отборные силы нищих. Две группы столкнулись посреди площади, звонко затрещали черепа под ударами палок и камней, брызнула кровь из ран, нанесенных ножами и заточками, послышались крики и стоны раненых, на землю упали первые убитые.

Такого боя мне еще не доводилось видеть. Ни мечей, ни копий, ни доспехов. В ход шло самое примитивное оружие, а если такового не было, бились голыми руками, кусались и царапались, пытались выдавить глаза противника пальцами. Упавшего топтали, колотили по голове попавшимся под руку булыжником, превращая ее в кашу из обломков костей, мозга и крови. Один нищий вцепился зубами в предплечье противника и замотал головой, пытаясь вырвать кусок мяса. Вор схватил его за голову и мощным рывком не только разжал челюсти, но и порвал рот, а потом вогнал в разверзшуюся пасть огромный кулак. Но его тут же пронзил колом оказавшийся рядом оборванец, а когда тот упал, корчась от боли, нищий запрыгнул ему на спину и принялся душить, зажав горло между коленом и прочной палкой.

В первые секунды схватки нищим удалось задавить воров численным преимуществом. На каждого бойца Эльбикра приходилось три оборванца. Но такое положение вещей сохранялось недолго. Подкрепление подоспело к воровскому главарю как со стороны ворот, ведущих в Вейдан, так и из соседних переулков. На подходах их встретили нищие, засевшие среди разрушенных домов. Из сохранившихся окон, сквозь дыры в стенах в нападавших полетели камни, разбивая черепа, круша кости, нанося увечья. Многие пали, так и не добравшись до площади, но еще большему числу сторонников Эльбикара удалось присоединиться к своему вожаку.

В отличие от Шапшена, так и стоявшего посреди улицы, в стороне от происходившего сражения, Эльбикар принимал в нем непосредственное участие. Размахивая огромным тесаком, способным сойти за меч, он метался по полю боя, рубя и коля нищих. Глядя на него, не приходилось сомневаться, что он по праву заслужил тот авторитет, который возвел его на самую вершину воровского сообщества. И его ярость, его сила и смелость воодушевляли сторонников и приводили в ужас противников. Нищие шарахались в стороны при его приближении, а самые трусливые бросали нехитрое оружие и спешили скрыться среди развалин. Тех, кто не успевал, отлавливали воры и…

Нет, эти люди не знали ни пощады, ни милосердия. То, как они расправлялись с врагами, в который раз поколебало мою веру в человечество.

Настал момент, и самые резвые из воров пробились к Шапшену. Их встретил Моус, вооружившийся увесистой дубиной. После сокрушительного удара голова вора, посмевшего поднять вооруженную ножом руку на Отца, разлетелась на куски, как спелый арбуз. Второго Моус протянул дрыном по спине, и тот упал на землю со сломанным позвоночником. Третьего встретил сам Шапшен. Старик уклонился от удара ножом, и вонзил свой клинок прямо в горло нападавшего…

Но это была только первая волна. Нищие терпели поражение, и уже не в состоянии были сдерживать натиск разбойничьей братии.

– К черту! – решил я и, выхватив меч, бросился на выручку Шапшену.

«Ты мне нужен живым», – сказал он мне, отправляясь на встречу с человеком, который пришел за моей головой.

Мог ли я после этого спокойно стоять и смотреть, как убивают моего невольного заступника?

Я нужен был ему живым. Но и его смерть могла сильно навредить моим планам. На сей момент Шапшен был единственным человеком, который мог довести меня до центальских врат. В том, что мне это удастся сделать самому, я очень сомневался.

Я подоспел как раз вовремя: пока Моус разбирался с тремя молодчиками, еще двое атаковали Шапшена. Один закружился с ним в смертельном танце на ножах, а другой только и ждал момента, чтобы нанести предательский удар в спину.

– Эй! – окликнул я его. Он, конечно, мразь, но я не хотел уподобляться ему, ударив исподтишка.

А вот когда он обернулся и, зарычав, бросился на меня, я встретил его прямым выпадом. Вор икнул, проглотив мой меч, но переварить его ему не хватило сил.

К нам уже приближались следующая прорвавшаяся группа, поэтому я силой отпихнул орущего от боли вора ногой, освободив клинок, и встретил гостей серией отточенных ударов: первому я разрубил ключицу, второго полоснул по боку, а третьему воткнул обеими руками меч в живот ударом за спину.