Текст книги "Собрание сочинений Джерома Клапки Джерома в одной книге"

Автор книги: Клапка Джером Джером

Они достигли окрестностей города. Энтони обещал матери вернуться к чаю. Семьи Теттеридж не было, и она пригласила кое-кого из своих бедных соседей по Снеллинг-роуд. Эдвард шел в нескольких шагах впереди них. Бетти протянула ему руку. Она дрожала и, казалось, она сейчас упадет. Энтони обнял и поддержал ее.

– Какой вы сильный, – сказала она.

Фирма «Моубри и двоюродные братья» занимала высокий дом, построенный из красного кирпича, в самом центре города, напротив церкви. Энтони отвели в конторку в вестибюле, который вел в частную квартиру мистера Моубри, на первом этаже. Вестибюль освещался тремя большими окнами. Казалось, что мистер Моубри хотел использовать его скорее в качестве частного секретаря, нежели в качестве клерка. Он держал в порядке бумаги мистера Моубри, напоминал ему о сроках обязательств, писал те письма, которые мистер Моубри предпочитал писать лично. Он так и не смог научиться диктовать, он был слишком нетерпелив. Энтони очень быстро научился придавать форму писем его кратким инструкциям. Мистер Моубри всегда выбирал Энтони для сопутствия ему во время деловых поездок, он следил за тем, чтобы портфель содержал все необходимые документы, следил за отходом поездов, вообще устраивал все дела. Сам мистер Моубри терпеть не мог мелочей. Энтони, несмотря на свою неопытность, понимал, что его положение было исключительным. Он приготовился к вспышкам зависти, но по каким-то причинам, которых он сразу не понял, всем на фирме казалось естественным предпочтение, которое мистер Моубри отдавал Энтони. Даже старый Авраам Джонсон, старший клерк, который иногда слыл тираном, с самого начала отнесся к нему дружелюбно. Как-то само собой установилось мнение, что он изучает право и со временем сделается адвокатом.

– Я собирался поступить совершенно так же, когда только что попал на фирму, – сказал ему однажды старый Джонсон.

Они вместе шли домой. Мистер Джонсон жил тоже на Бертон-сквер. Он был холостяком и жил с незамужней сестрой.

– Это было сорок три года тому назад, при жизни первого мистера Моубри. Но тогда время службы было более продолжительным, и, когда я возвращался домой, я всегда был очень утомлен. Да и вообще у меня не было вашей энергии.

Он засмеялся и как будто ожидал, что Энтони поймет причину его веселья.

– Заходите ко мне, – добавил он, – если вы в чем-нибудь будете затрудняться. Я надеюсь, что смогу помочь вам.

Энтони и впрямь изучал право и недоумевал, почему все это считали естественным.

Он собирался поговорить об этом с Эдвардом. Но Эдвард начал разговор сам.

– Я очень рад, что вы поступили к отцу, – сказал он. Это было за два дня до его возвращения в Оксфорд. Он пришел в контору с поручениями от отца, который страдал головной болью и лежал в постели. – Я и сам подумал сделать это, когда узнал, что вы собираетесь заняться делами. Бетти была очень довольна. Она находит, что это полезно для отца и что вы его поддержите, – добавил он смеясь. – Раз вы вступили на этот путь, я желаю вам успеха и советую сдать экзамен на адвоката. Я напишу все, что вам для этого потребуется, и пришлю через Бетти. Если вам нужны будут какие-нибудь книги, которых вы не найдете, напишите мне, я вам их вышлю.

– Вы правы, – сказал Энтони, – этого обязательно нужно добиться. Единственное, что меня смущает, это то, что вы все обо мне так заботитесь. Это противоречит моему характеру.

Эдвард взгромоздился на отцовское бюро и болтал ногами.

– Вы были для меня верным другом, – сказал Энтони, – с того момента, когда впервые заговорили со мной в Булл-лайн, в тот день, когда я дрался с Пенлоу.

Он сказал это с необычным для него волнением. Эдвард покраснел.

– Имеются на свете только два человека, которых я действительно люблю, – сказал он, – это вы и Бетти. Но я думаю не только о вас. Когда я вернусь, возможно, мы будем вместе работать. А если нет…

Он сделал паузу.

– Что вы хотите сказать? – спросил Энтони. – Разве вы не думаете заняться вашим делом? Отец ваш мечтает об этом. Вот почему он никогда не решался взять себе компаньона, так он мне говорил.

– Да, действительно, я должен был бы заняться делом, – ответил Эдвард, – если только не встретятся препятствия.

Он посмотрел в окно. Энтони проследил за его взглядом, но холодный серый двор был пуст, если не считать двух кэбов, стоявших у панели.

– Какое же может быть препятствие? – настаивал Энтони.

– О, ничего особенного, – ответил Эдвард, – это только другой способ сказать deo volente [106]106
  Дай бог! (лат.).


[Закрыть].В свое время это выражение добавлялось ко всем публичным актам. Но наши современники не так набожны, как их предки.

Он взял в руки трость и шляпу и протянул ему руку.

– Не забудьте насчет книг, – сказал он, – покупать их дорого, а у меня имеется почти все, что нужно.

Энтони поблагодарил его, и они пожали друг другу руки. Больше им уже не пришлось встретиться.

IX

Незадолго до Пасхи Эдвард написал отцу и Бетти, что он болен сахарной болезнью и намерен отправиться на несколько недель в санаторию в Мальверн. Доктор надеялся, что при хорошем уходе он скоро поправится. Во всяком случае, должен вернуться в Оксфорд еще во время летних каникул. Он надеялся приехать домой на Рождество.

Энтони он написал письмо совершенно иного содержания. Доктор, действительно, высказался оптимистично. Он обязан был сделать это, но знал, что надежды мало. Он должен вернуться в Оксфорд, если только доктор категорически не запретит этого, ради Бетти. Он не хотел бы волновать ее. И действительно, он надеется вывернуться из этой истории. Если же нет, то его надежды сводятся к тому, чтобы Энтони полным ходом закончил учебу и сделался участником в деле. Из этого письма было совершенно ясно, что он и Бетти были вполне солидарны в этом вопросе и что она собиралась подготовить почву со стороны отца. Любовь мистера Моубри к старому портвейну все усиливалась. Он все меньше и меньше обращал внимание на дела. Несомненно, скоро потребуется чья-то помощь.

«Бетти любит вас, – писал Эдвард. – Я мечтаю о том, чтобы вы поженились, и когда доктор сказал мне о болезни, моей первой мыслью было написать вам обоим и поторопить вас, мне казалось, что вы так подходите друг другу. Но потом мне пришло в голову, что мы с вами совершенно чужие, несмотря на то что вы нам близки и дороги, мы не знаем, что у нас в сердцах. Я боялся, что вы сочтете это своим долгом и сделаете это скорее из признательности или по какой-нибудь схожей причине. Я знал, что вы во всяком случае поступите честно, и несколько мгновений спустя я начал думать, что этого достаточно. Но теперь я не совсем уверен. Может быть, любовь самое главное, и смешно думать, что мы можем обойтись без нее, самое важное, чему мы должны научиться, – научиться любить, потому что это есть великая тайна. Простите меня за эти слова, но мне сейчас не остается ничего другого, как гулять по горам и думать. Если вы с Бетти полюбите друг друга и я услышу об этом, я буду бесконечно рад. Но я знаю, что вы во всяком случае займете мое место и будете о ней заботиться».

Он добавлял, что снова напишет и будет держать Энтони в курсе дела, так что они еще смогут поговорить.

Энтони перечитал письмо. Его дружба с Эдвардом значила больше, чем он сам думал. Ему казалось, что он теряет кусочек самого себя, и его удивила та боль, которую он почувствовал. Несомненно, он был менее независим, более связан с другими, чем считал. Внешне его жизнь потечет по прежнему руслу. Он будет планировать, маневрировать, бороться и побеждать. Но нужно было считаться еще и с другим Энтони, которого он только один знал и которого он сам замечал только изредка, – с Энтони-мечтателем. Казалось, что и он вырос, что и у него появились надежды, желания. Это он потерял друга и не мог утешиться. И казалось, что от своей печали он получил новую силу. И с этих пор Энтони-мечтатель появлялся гораздо чаще и иногда даже мешал делу.

Он охотно съездил бы в Мальверн и поговорил бы с Эдвардом. Бетти ведь находилась там. Но он был нужен в конторе. У мистера Моубри теперь часто болела голова, и тогда он не выходил из дома, а Энтони должен был приходить к нему домой и занимался в библиотеке. И потом у него появилась привычка исчезать на целые дни, объясняя это неожиданными вызывами за город, по частным делам. Он оставлял свой адрес одному только Энтони, на случай, что будет совершенно необходимо вернуться. Энтони имел определенные подозрения относительно того, что это были за поездки, и очень грустил по этому поводу. Бетти вернулась из Мальверна, так как Эдвард уверил ее, что ему гораздо лучше.

Энтони, посмотрев на дело со всех сторон, пришел к убеждению, что он должен ей все сказать.

Он был убежден, что рано или поздно это все равно придется сделать.

Бетти не была удивлена.

– Я этого боялась, – сказала она. – Мысль о Теде поддерживала его все время. Он всегда был хорошим отцом. Ему так хотелось, чтобы Тед был его преемником в деле. Теперь отец, кажется, совершенно забросил дела.

– Но Тед же будет его преемником, – ответил Энтони, не подымая глаз.

– Мне бы хотелось, чтобы вы его в этом убедили, – сказала она. – Я пробовала, но он только раздражается. Если бы Тед мог вернуться домой хоть на несколько дней, это его бы подбодрило.

– А вы думаете, он не сможет приехать? – спросил Энтони.

– Только не в Мидлсбро, – ответила она. Она посмотрела в окно, на дым фабричных труб, который медленно плыл вдоль долины по направлению к морю. – Я так хотела, чтобы отец купил аббатство, имение сэра Уильяма Кумбера, но теперь слишком поздно. А эта женщина, кажется, крепко держит его в руках. Я боюсь, как бы он на ней не женился. Бедный отец! Он такой еще ребенок.

– Давно он ее знает? – спросил Энтони.

– Она была нашей гувернанткой, когда я и Тед были детьми, – ответила Бетти. – Хорошенькая, но я ее всегда ненавидела. Это было, вероятно, инстинктивно. Она вышла замуж вскоре после того, как покинула нас и вернулась во Францию, но затем снова приехала в Лондон, когда лет шесть тому назад умер ее муж. Я бы перенесла все что угодно, но только не их свадьбу. Если бы я увидела, что она спит в комнате нашей матери…

Она запнулась. Она дрожала.

– Я думаю, пугаться рано, – сказал Энтони. – Он еще любит вашу мать. Я говорю это не только для того, чтобы сказать вам приятное. Это лучшее, что в нем имеется.

– Он не думал о ней, даже покуда она была жива, – ответила Бетти.

Они сидели в большой столовой и только что кончили обед. Мистер Моубри телеграфировал, что сегодня вернется и хотел бы видеть Энтони. Но пока не вернулся. Она смотрела на портрет матери над камином.

– Если я когда-нибудь выйду замуж, я хотела бы, чтобы мой муж любил меня и думал обо мне, как друг и хороший товарищ.

Они некоторое время молчали.

– Но между вашим отцом и вашей матерью ведь была настоящая любовь, – сказал Энтони.

– Моя мать говорила мне, что ни у одной женщины не было более совершенного любовника, – ответила она со странным смехом. – В продолжение первых пяти лет. Я вспоминаю, как я раз проснулась ночью: моя мать стояла на коленях возле моей кровати и положила голову на руки. Я ничего не понимала. Я подумала, что что-то случилось. Я снова заснула и, проснувшись, открыла глаза. Было светло. Она еще была в комнате. Я позвала ее, она подняла голову и посмотрела на меня. У нее было странное лицо. Я даже не узнала ее.

Энтони бросил взгляд на портрет. Бетти с каждым днем все более и более делалась похожей на мать.

– Я думаю, было бы лучше без любви, – сказал он. – Все любовные истории на свете заканчивались трагедиями. Даже среди тех, кого я знал, любовь всегда, кажется, ведет к безумию. Разве каждый человек обязательно должен пройти через это? – добавил он со смехом. – Или все же кто-то может обойтись без любви?

– Мне кажется, что сильному человеку это под силу, – ответила она, – слабые люди обычно бывают более любящими.

– Но ведь были и сильные мужчины, которые любили, – сказал Энтони.

– Да, – согласилась она, – это именно те любовные истории, которые кончаются трагедиями.

Раздались звуки приближающегося экипажа.

– Я надеюсь, что это отец, – сказала она и поднялась. Проходя мимо Энтони, она легко дотронулась до него рукой.

– Никогда не влюбляйтесь, – сказала она, – это принесло бы вам вред.

Мистер Моубри постарел за последнее время, но благодаря своим белым курчавым волосам и легкой походке все еще слыл красивым мужчиной. Давние клиенты, качая головой, обратились к другим торговым домам, теперь фирма имела дело с новыми людьми. Энтони как-то пригласил своего патрона прогуляться с ним летним вечером на берег реки и высказал ему мысль о превращении Мидлсбро в морской порт. Для этого нужны были капиталы.

– Можно было бы углубить и расширить реку, построить шлюзы. Товары, которые теперь минуют Мидлсбро с севера и с юга, могли бы проходить через город. Странно, что об этом до сих пор никто не подумал.

– Мы все здесь спали всю последнюю четверть века, – сказал мистер Моубри, положив руку на плечо Энтони. – Вы должны разбудить нас.

Посоветовались с инженерами, они прислали свои соображения. План был выполним. «Моубри и двоюродные братья» была как раз та фирма, которая могла бы заняться этим делом. Можно было не только ожидать крупных прибылей. Весь город мог получить огромную пользу от этого.

– Фирма Моубри снова начинает работать, – говорили в Мидлсбро.

Энтони участвовал в новом деле в качестве компаньона. Менее всего терпелось мистеру Моубри.

Эдвард проводил лето в Швейцарии. Энтони надеялся, что он увидит его, но наступило время экзаменов; да и Эдвард сам писал, что чувствует себя лучше и что он, несмотря ни на что, рассчитывает на выздоровление. Он был гораздо спокойнее и строил планы на будущее. И вдруг пришла телеграмма, содержавшая четыре слова:

«Хочу, чтобы приехала Бетти».

Мистера Моубри не было дома, когда ее доставили. Он уехал накануне, никому не сказав ни слова, и Энтони не знал его адреса. Он вернулся только к концу недели, когда все уже было кончено. Бетти телеграфировала, что она привезет с собой гроб. Мистер Моубри совершенно сдал, когда Энтони сказал ему о смерти Эдварда. Он упал на колени и плакал, как ребенок.

– Бетти возненавидит меня, – сказал он сквозь слезы, – и это будет справедливо. Кажется, я всегда только огорчал тех, кого любил. Я любил жену и разбил ее сердце. Я – несчастный человек.

Эдварда похоронили на кладбище при церкви Святого Ольда, рядом с матерью. Энтони встретился с бывшей гувернанткой и объяснил ей суть дела.

Моубри склонялся к тому, чтобы совершенно отойти от дела. Энтони был принят компаньоном, хотя фирма и осталась прежней.

Был вечер позднего сентября. Мистер Моубри и Бетти уехали куда-то, Энтони ушел из конторы раньше обыкновенного и поднялся к болотам. Он шел по той дороге, по которой он будучи ребенком уже шел однажды с матерью, думая, что идет к Богу. Ему казалось, что он видит себя мальчиком с короткими и сильными ножками и свою мать, которая идет впереди в короткой шелковой жакетке, остатках лучших дней. Она всегда надевала эту жакетку в таких случаях. Если тетка права, Бог, несомненно, поддерживал его начиная с юношеских дней. В школе, в самом начале, он недаром сделался другом Эдварда Моубри, как будто он предвидел, что это ему может впоследствии помочь. Так же было и с Бетти. Он постарался сделать так, чтобы она относилась к нему хорошо. Вначале это было нелегко, но он изучил ее. Она была с ним в прекрасных отношениях и заботилась о нем. Он был рад, что она не полюбила его. Если бы она его любила, он чувствовал бы себя неловко. При настоящих условиях он мог со спокойной совестью просить ее быть его женой. И она согласится, в этом он нисколько не сомневается. Мистер Моубри тоже, наверное, будет приветствовать этот брак. Он, несомненно, поймет, что это обеспечит будущность Бетти. Энтони станет его преемником в деле, и за его спиной будут капиталы старика, которые помогут привести в исполнение те планы, которые родились в его голове и которые должны были принести пользу Мидлсбро и ему самому. Он вспомнил то, что Эдвард говорил о любви. Но Эдвард был всегда мечтателем, а жизнь – это дело. Одни считают более правильным выкинуть из жизни религию и любовь. Но он и Бетти друг другу нравятся. Ее политический энтузиазм не страшил его. Все это будет находиться в его руках. Когда он добьется успеха, то есть когда его планы будут приведены в исполнение и принесут ему власть и силу, тогда можно будет подумать об экспериментах. Если к ним подойти с осторожностью, они не должны представлять большого риска. Зато они дадут ему славу, почести. Он дошел до аббатства, ныне необитаемого. Он очень часто подумывал о том, что это имение будет принадлежать ему. Здесь его мать была когда-то служанкой. Он представлял себе, какое удовольствие ей доставит сидеть в желтой столовой и протягивать руку для того, чтобы позвонить.

Он прошел в сад, наполненный розовыми кустами. Бетти любит розы. Но воздух Мидлсбро не предназначен для роз. Здесь же они были прекрасны, несмотря на то что о них никто не заботился. Он подумал о том, что нужно поговорить об этом с садовником Гоббсом, хотя знал, какой ответ получит. Уже два раза в течение лета Гоббс приходил в Мидлсбро с жалобами, и два раза Энтони писал об этом сэру Гарри Кумберу. Но что мог сделать обнищавший баронет? Неужто фирме Моубри не удастся найти ему преемника? Вот о чем говорил Гоббс. Энтони собирался оказать Гоббсу помощь под свою ответственность. Сад с розами должен быть во что бы то ни стало сохранен, даже если все остальное погибнет.

Он прошел в цветник. Гоббс особенно гордился своим цветником. Он всегда тщательно ухаживал за ним, и сейчас тот по-прежнему сиял разнообразием красок. Он помещался между двух серых стен, которые когда-то окружали здание монастыря, за ними можно было видеть высокие кедры, когда-то посаженные Гербертом де Комблем после крестового похода.

Тисовый палисадник разделял оба сада. Он остановился у палисадника, положил руки на воротца и долго смотрел, как понемногу удлинялись тени.

И в то время как он стоял у палисадника, на дорожке появилась девушка, которая легкими шагами направлялась к нему. Он, несомненно, хорошо знал ее, но никак не мог вспомнить, кто она.

И вдруг вспомнил. Это было вечером, ранней весною. Сэр Гарри, ссылаясь на то, что он инвалид и не может двигаться сам, просил мистера Моубри приехать в аббатство поговорить по делу, а мистер Моубри, ссылаясь на какую-то работу, командировал Энтони.

Разговор шел об отдаче внаймы дома. Сэр Гарри и его семья решили уехать за границу и собирались покинуть дом. Энтони сидел у окна, делая пометки в записной книжке, а сэр Гарри, давая совершенно ненужные инструкции, шагал взад и вперед по комнате, держа руки за спиной.

Вдруг дверь быстро отворилась, и в комнату влетела девушка, Энтони еле успел рассмотреть ее. Она, по-видимому, не знала о том, что в комнате находится чужой, и, очевидно, понятия не имела, должна ли она войти или нет. Отец разрешил ее сомнение, сказав, чтобы уходила и не возвращалась и чтобы в следующий раз входила в комнату потихоньку, а не влетала. Она скорчила гримаску и вышла.

Он видел ее только в продолжение этих немногих секунд, и теперь его поразило, что он так хорошо, вплоть до ямочки на щеке запомнил ее.

Она приближалась к нему. Он не знал, заговорить ли ему с ней, когда их глаза встретились. Она стояла за большой группой дельфиний. Энтони заметил, что темно-синий оттенок цветов был совершенно схож с цветом ее платья. Она, очевидно, быстро скрылась, когда он на мгновение отвел от нее глаза. Он подождал немного, надеясь, что она появится снова, но она не выходила, а ему было неудобно ждать слишком долго.

На обратном пути он встретил Уилкинса, управляющего, бывшего кучера.

– Когда вернулась семья Кумбер? – спросил Энтони.

Было странно, что сэр Гарри ничего не написал. Быть может, он вернулся в Англию ненадолго и не считал нужным сообщить об этом фирме Моубри. Уилкинс изумленно посмотрел на него.

– Что вы хотите сказать? Здесь никого нет.

– Но я только что видел мисс Кумбер, – сказал Энтони.

В следующее же мгновение он пожалел, что сказал это, так как по лицу старика было ясно, что он считает Энтони не совсем нормальным.

– Должно быть, то был ее дух, – ответил он. – Ее тела здесь, во всяком случае, нет.

Энтони почувствовал, что покраснел. Он засмеялся.

– Мне, вероятно, приснилось.

– Это единственное объяснение, которое я готов допустить, – сказал Уилкинс.

Он пожелал Энтони доброго вечера и повернул по направлению к дому. Энтони слышал, как тот позвал свою жену. Когда Энтони вернулся домой, было уже темно.