Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"

Автор книги: Ирина Буря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)

Это она не забыла! Есть что-то, что она не забыла! Сумела все же хоть что-то сберечь из нашей жизни! Но это же была наша жизнь – с какой стати этот альбинос к ней присоседиться пытается!

Я вышел из невидимости без малейшего на то усилия. Прямо перед ними. Но дальше не пошел – всех усилий как раз на это и хватило. Руки-ноги контролировать – взгляд, судя по его реакции, нет.

Вот честно скажу – удивила меня его реакция. Татьяна ожидаемо перепугалась, после первого-то раза! – но он чего замер, как кролик перед удавом? Надеюсь, что именно так эта картина со стороны и выглядела. Но ведь никак не вписывалась в уже созданный мной образ!

Был бы он внештатником – я бы скорее язвительное торжество увидел, если не на лице, то в глазах его. Был бы он преподавателем – я бы уже давно на сдержанно возмущенные вопросы отвечал о том, что это я себе позволяю на территории храма знаний.

Неужели он все же – вновь принятый ангел? Почему тогда он не сияет от восторга и не раздувается от гордости, а наоборот – старается с окружающей средой слиться, как мы на земле, чтобы нас на заметили? Почему он хочет, чтобы его здесь не замечали?

А если он к нам случайно попал? Или еще лучше – незаслуженно? А то я не знаю, как хранители своих подопечных нахваливают.

И случались ошибки – Макс ведь рассказывал, что именно им эти ошибки и приходится исправлять. С помощью распылителя. Так я с дорогой душой обращу внимание ответственных лиц на необходимость устранения досадного промаха.

Когда я, постучав, снова заглянул в кабинет Стаса, он расплылся в широчайшей улыбке и развел руки, словно готовясь обнять меня.

– Заходи, заходи, не стесняйся! – он торопливо встал из-за стола. – Я тут на минутку присел, сейчас место освобожу, располагайся поудобнее, а я тут на диванчике пристроюсь.

– Ты чего? – занервничал на этот раз я, непроизвольно косясь на стеллаж с битой.

– Да ты же себе резиденцию уже здесь устроил, – уже без всякой улыбки проговорил он, упершись кулаками в стол, а взглядом в меня. – У тебя же дела важнее, чем у всего моего отряда. Так чего на этот раз изволите?

– Интересное дело! – возмутился я. – Откуда у меня эти дела взялись? Из той аварии? А кто мне ее устроил?

Он начал медленно выпрямляться.

– Стас, извини, – опомнился я. – Знаю, что ты не по своей воле мне ее устроил. Знаю, что пытался ее предотвратить. Но она случилась. И мне действительно нужна твоя помощь, больше просить мне некого. Я думаю, в последний раз прошу.

– Говори, – буркнул он, снова усаживаясь за стол.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что на землю передал, – сказал я нерешительно. Табличку бы он, что ли, на двери вешал: когда к нему можно обращаться, а когда он не в настроении.

– С кем-то из ребят передам, – отрывисто бросил он, снова углубившись в лежащий перед ним документ. – Типа инструкции для Марины.

– Нет, нужно, чтобы ты лично, – решил я, что отступать некуда. – И не Марине, а Максу. Тоже лично.

Он аккуратно отодвинул в сторону документ, сложил руки перед собой на столе и поднял на меня взгляд. Задумчивый. Чего мне стоило все-таки не отступить, поймет только тот, на кого – хоть бы однажды в вечности – смотрел вот так задумчиво глава отряда ангелов-карателей.

– Слушай, а может тебя лучше внештатникам сдать? – прищурился он, склонив голову к плечу. – Честное слово, мне нравится эта мысль! Сразу минус две головные боли. Они тебя посадят, а ты их к целителям в полном составе отправишь. Я тебе даже передачи носить буду, если уж ты меня в посыльные определил.

– Стас, это образ, – тихо сказал я. – По телефону я не могу его передать. И Марина – человек, она его не воспримет. Нужно Максу напрямую.

– Какой еще образ? – мгновенно подобрался он. – Это что за образ тебе нужно темным передавать?

Я рассказал ему о странном соученике Татьяны и понял, что с этого и нужно было начинать. В конце концов, грехи человеческие входят в сферу его непосредственных должностных обязанностей. В этой сфере он и с темными то конкурирует, то сотрудничает.

– Хм, – вновь расплылся он в довольной улыбке, – так ты думаешь, что это твои собратья накосячили?

– Не знаю, – честно признался я, – но он явно что-то скрывает. Может, он у темных в разработке был, потом у них сорвалось, а его хранитель это не внес в доклад. Пусть Макс у своих проверит.

– Я со своей стороны тоже проверю. – Он мечтательно прикрыл глаза. – Это ж как мы внештатников умоем – за потерю бдительности… Твоим, правда, тоже достанется, – хохотнул он.

– А мы здесь причем? – удивился я.

– Я про хранителей, – ответил он, покачав головой.

Я только рукой махнул. Не восстанавливалось у меня как-то чувство корпоративного единства. Наоборот – попадись мне сейчас тот хранитель, чьими трудами неправедными этот блеклый умник возле Татьяны появился, я бы ему лично выговор организовал. С занесением в личное дело. Или просто в лицо.

– Ладно, транслируй. – Стас уставился мне прямо в глаза, сосредотачиваясь. – Быстро передать не обещаю.

– Когда сможешь, – быстро согласился я, и передал ему все запечатленные в памяти образы странного Татьяниного спутника: во весь рост, крупным планом, анфас, профиль, до моего появления и после.

В ожидании результатов расследования я, разумеется, все также ежедневно наведывался к Татьяне. Да, на этот раз к Татьяне – она тоже каждый день в лес гулять выходила. Одна. И после занятий больше нигде не задерживалась. У меня сложилось впечатление, что альбиноса я еще основательнее напугал. Что одновременно и обрадовало меня, и еще больше насторожило.

К ней я не приближался. Но решил попробовать тот ключик, о котором подумал, читая ее дневник. Развернуться мне особо было негде: ни реки под рукой, чтобы напомнить ей тот день, когда я заболел, ни замерзшего озера, на котором я ее когда-то на коньках кататься учил, ни даже лужи какой-нибудь, чтобы морское сражение изобразить – как то, которое мы однажды с ней и Олегом устроили.

Больше всего мне не хватало кухни, конечно. Вот это она бы точно вспомнила! Я даже подумал было поймать какую-нибудь живность в дальнем лесу и приготовить ее на костре, но как этот костер развести? Солнца у нас нет, а ветку о ветку я однажды все время ее занятий тер – хоть бы дымок появился!

Оставалось надеяться только на себя.

Я пару раз вскарабкался на эти гигантские деревья до первых веток, как во время нашей первой прогулки в парке – она даже голову не подняла.

Я спустился на землю и там уже и стойку сделал, и «крокодила» пару раз, как во время нашей первой поездки к реке с друзьями – она недоуменно покосилась на меня и пошла дальше.

Я бегал вокруг нее с телефоном, делая снимок за снимком, как в тот день перед ее днем рождения, когда мне удалось создать самый лучший ее портрет – она только морщилась от вспышки и отводила глаза.

Выходя из невидимости, я обнаружил, что меня по-прежнему снабжают новой одеждой – и начал исчезать и материализоваться прямо перед ней то в моем обычном затрапезном виде в самом начале нашего знакомства, то в одежде, которую мы с ней вместе выбирали. Однажды мне даже удалось заказать себе что-то вроде моего стального свадебного костюма – она, по-моему, даже разницы не заметила.

Но все же она больше от меня не шарахалась и каждый день возвращалась в лес – и с каждым днем мои надежды крепли. И однажды я решил, что она уже готова для более радикального напоминания.

Татьяна всегда чуть не подпрыгивала, когда я неожиданно рядом появлялся. Вздрогнула она и в тот день. И чуть не упала, споткнувшись, как обычно. И я попытался ее подхватить – мое прикосновение она не может не вспомнить…

Поймать ее я не успел, но она не рухнула – рухнули все мои надежды.Оказалось, что ей сообщили, кто я и что я потерял ее – в смысле, своего человека. И внушили, что я задался целью и эту жизнь ей испортить. И она поверила.

Я слушал ее возмущенный лепет и пытался вдохнуть – воздуха не было. Это я раньше, когда она меня не узнала, думал, что они нанесли мне тяжелейший удар. Нет, этот удар они нанесли мне сейчас – ее руками.

Я признал свое поражение. Я понял, что никакими своими усилиями не смогу пробудить ее память. Я понял, что для этого мне нужна помощь. Я понял, что мне нужен Игорь.

Глава 5. Тыл

Я много раз жалел, что попал на земле под надзор моего великомудрого наставника. Как он бесил меня своим покровительством и своими поучениями! Я никогда не стремился к его роли печально знаменитого возмутителя спокойствия. Я всего лишь хотел тихо и спокойно выполнить свою функцию на земле, а о дальнейших проблемах думать, когда для них время придет. И у меня это получалось – и с людьми уживаться в их неведении, и с темными в конечном счете мирно сосуществовать, и даже с наблюдателями конфронтацию преодолеть удалось.

Пока он не вмешивался. Вокруг него – с его ненормальным самомнением –  всегда ураганы со смерчами кружили. И он постоянно пытался учить меня, как с ними бороться, хотя я элементарно обходил их в своей жизни. И когда он исчез, я даже подумал, что это он специально вывалил на меня напоследок ворох своих неоконченных дел – для моего профессионального, так сказать, роста.

Когда мне в тот день позвонила Марина и слишком даже для нее резко спросила, могу ли я к Анатолию телепортироваться – прямо сейчас! – я сразу почуял неладное. Что-то с Дарой! – молнией пронеслось в голове. Они с Игорем рано утром уехали в горы, на лыжах кататься, а ночью метель поднялась. В ответ на мои сбивчивые вопросы Марина отрезала: «Не по телефону!» и бросила трубку.

Я сказал Гале, что Максу срочно машина понадобилась – нужно ему ключи вынести – и прыгнул к Анатолию прямо с лестничной площадки, едва дверь за собой закрыв.

Картина, представшая моему взору, одновременно и успокоила меня, и еще больше напугала. С Дарой все было в порядке – они с Игорем в углу гостиной сидели, никуда почему-то не уехав. В другом устроился Стас – в мрачном молчании, и то и дело потирая лоб рукой, словно пот с него стряхивая. Между ними – тигрицей в тесной клетке – металась Марина, а вот хозяев нигде видно не было. Ну, Анатолий, понятно, на кухне, а Татьяна где?

– Анатолий с Татьяной в аварию попали, – отрывисто сообщила мне Марина, словно услышав мои размышления.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное.

– В смертельную, – добавила Марина, метнув уничтожающий взгляд в сторону Стаса.

Первой моей мыслью было: «Как он мог это допустить?». Мой великомудрый, великоопытный, великознающий наставник, который всегда хвастался, что ему не нужно уберегать Татьяну от опасностей, поскольку он их всегда предотвращает.

Когда выяснились обстоятельства этой аварии, которые мне опять-таки поведала Марина под аккомпанемент невнятного бурчания Стаса, я снова подумал: «Как он мог это допустить?». Мой все тот же вездесущий наставник, который умудрился проворонить настоящий заговор против своего Игоря и моей Дары! Более того, оказалось, что Татьяна была в курсе этого заговора – Татьяна, чьи мысли были для него как на ладони, о чем он мне многократно и громогласно заявлял.

– Что делать будем? – вдруг спросила Марина.

Я даже оглянулся – но нет, она действительно меня спросила. Меня, что, исполняющим его обязанности назначили?

Я снова оглянулся. По сторонам. Увидев раздувающиеся ноздри Марины и немыслимую прежде подавленность Стаса, только вообразив, к сожалению, что сейчас творится в головах Игоря и Дары, представив себе реакцию людей на эту новость, я понял – эта ноша мне не по плечу.

Но меня, по-видимому, никто не собирался спрашивать – они все выжидательно смотрели на меня. Опять мелькнула та же мысль – как он мог уйти, оставив такой клубок проблем и не оставив никаких инструкций по их решению?

– Ну? – нетерпеливо притопнула ногой Марина.

– А где Киса? – спросил я, чтобы выиграть время. – И Макс?

– Они здесь при чем? – притопнула Марина второй ногой.

– Марина, давай договоримся, – тихо и размеренно произнес я, лихорадочно составляя в голове алгоритм наших действий, – если ты меня о чем-то спрашиваешь, то будешь выслушивать.

К моему огромному удивлению, она молча кивнула.

– Киса на кухне, – ответила, наконец, она. – А Макс еще не знает.

– Позвони ему, пожалуйста, чтобы немедленно приехал, – попросил ее я.

– Зачем? – снова спросила она, но уже спокойно.

– Нам сейчас все будут нужны, – объяснил я. – И дай Бог, чтобы мы справились.

– Тоша, я не знаю, – глянула Марина в сторону окна, – сможет ли он такси в такую погоду вызвать…

– Я могу за ним наряд вызвать, – подал голос Стас. – Одной ногой к нам в отряд, второй – сюда.

– Давай, – обрадовался я.

Стас замер, закрыв глаза и явно связываясь со своими подчиненными. Марина ушла на кухню за Кисой. Я подошел к Игорю с Дарой.

То, что я увидел в их глазах, одним словом описать невозможно: боль, обида, крушение иллюзий, бунт, готовность драться… У него за родителей, у нее – за него.

– Все будет хорошо, – только и нашелся, что сказать, я.

Игорь отчаянно замотал головой, закрыв глаза, Дара ткнулась лицом ему в плечо, обхватив его руками.

– Все будет хорошо, – повторил я с нажимом. – Посмотри на меня. – Он глянул на меня исподлобья. – Для твоего отца никогда не было ничего невозможного. И хранителя лучшего, чем он, я лично не знаю. Мать твою он в обиду не даст. Наша задача – ему помочь. Но только всем вместе. Договорились?

Они переглянулись, опять общаясь на своем, никому больше не доступном, уровне, и кивнули – сначала друг другу, потом мне.

Я тоже ответил им кивком и взялся за телефон.

– Галь, я тут задержусь немного, – старательно деловито начал я. – Машину занесло – жуть, Макс сам не откопает, потом прогреть ее надо, завести, с места подтолкнуть…

Конец моей фразы сопровождался правдоподобным пыхтением – в комнату ввалились Макс и два карателя, заломивших ему руки за спину и с трудом удерживающих его в таком положении.

– Ладно, я пошел, а то он мне машину больше закапывает, чем откапывает, – быстро закончил я, и отключил телефон.

– Я же сказал – нежно! – грозно рявкнул Стас.

– Так он сопротивляться начал! – буркнул один из карателей, отпуская Макса. Второго тот отшвырнул сам.

– Ладно, ребята, спасибо – свободны, – отпустил их Стас и скорчил извиняющуюся гримасу Максу.

– Я очень хотел бы знать… – начал тот, уставившись на Стаса тяжелым взглядом, но тут из-за его спины в комнату вошли Марина с Кисой.

Макс нахмурился, обвел комнату молниеносным взглядом, задержал его на бледном лице Дары…

– Что случилось? – спросил он, переводя снова потяжелевший взгляд на меня.

– Анатолий с Татьяной … у нас. – У меня просто язык не повернулся сказать «погибли». И про аварию, для Дары подготовленную, ему лучше узнать попозже. Когда Стас уйдет.

– С Татьяной? – явно не поверил своим ушам Макс.

– Несчастный случай… Долго объяснять, – ответил я, физически ощущая на себе пристальный взгляд Игоря.

Макс присвистнул и, выдернув стул из-под стола, опустился на него.

– Поможешь? – прямо спросил я его.

– Чем? – одновременно отозвались Макс, Стас и Марина – разным тоном.

Я счел это сигналом к началу военного совета.

– Хорошо, раз мы уже все здесь, – ответил я им всем, – давайте подумаем, чем. Стас, какие у них шансы?

– Не знаю, – с досадой ответил он. – Анатолия сразу же внештатники забрали, а Татьяну – в общий приемник.

Со стороны детей послышался какой-то слабый звук, от Марины – яростное шипение. Я предупреждающе поднял в обе стороны руки, одновременно кивнув Стасу, чтобы продолжал.

– Контрольная комиссия заседает завтра, – снова заговорил он. – Внеочередное собирают. Я уже рапорт написал, – добавил он, – с изложением всех обстоятельств, чтобы меня тоже вызвали.

Я открыл было рот…

– Сразу сообщу, – ответил он на мой не заданный вопрос.

– Киса, – повернулся я к Марининому хранителю, – если ее на повторный срок отправят, что его ждет?

– Насколько я помню, – тихо ответил он, опустив глаза, – меру наказания он будет выбирать себе сам.

Игорь рванулся вперед.

– Спокойно, – остановил я его. – В этом случае твоего отца уже можно на земле ждать. Разве что задержится, чтобы выведать, куда конкретно твою мать определят. И в службу очистки памяти наведаться – так что это их одно сплошное наказание ждет. А у нас ни у кого там знакомых нет? – глянул я на Стаса, Макса и Кису.

Марина снова зашипела, как шина проколотая.

– Чего ты пыхтишь? – обратился я к ней. – Чего ты сейчас пыхтишь? Ты не думала узнать, что Татьяну может ждать, когда вы с ней коррективы в его планы, – я мотнул головой в сторону Стаса, – вносили? Особенно в свете ситуации с ними? – Я мотнул головой в сторону Игоря с Дарой. – Вот что ты знаешь о наших законах? Чистка памяти Татьяне в любом случае обеспечена, но им же обоим распыление сейчас может грозить…

Я спохватился, но было уже поздно. У Марины глаза сделались, как блюдца, причем полные такой ярости, что я невольно взгляд отвел. И увидел Игоря, обхватившего голову руками и раскачивающегося из стороны в сторону. Дара что-то шептала ему на ухо, тоже бросая на меня испепеляющие взгляды.

Спас меня Стас.

– До этого, я думаю, не дойдет, – снова подал он голос. – Я там тоже буду – не позволю. Если нужно будет – наверх пойду. Решение об операции под давлением наблюдателей было принято…

– Но исключать этот вариант мы не можем, – перебил его я, заметив, что Макс весь вперед подался, нахмурившись. – И здесь вопрос к тебе, – повернулся я к нему. – Можно будет договориться, чтобы распыление просто сымитировали?

Макс все это время переводил недоуменный взгляд с одного из нас на другого, а сейчас и вовсе уставился на меня в полном изумлении.

– Это что, у нас новый командор появился? – фыркнул он. – Как ты это себе представляешь – публичный отказ от исполнения приговора вашей всемилосерднейшей комиссии? Чтобы у вас опять визг поднялся о нашем неподчинении? И что это за операция здесь постоянно упоминается? – Он опять впился взглядом в Стаса.

– Не публичный и не отказ, – не дал я ему свернуть разговор в опасную сторону. – Нужно просто отложить это исполнение, если до него дело дойдет. Пока мы не соберем доказательства его неправомерности. Вам это, между прочим, шанс блеснуть вдумчивостью и дальновидностью, – добавил я.

Он глянул на меня с внезапным интересом.

– Вот так-то лучше, – протянул он насмешливо. – Я думаю, наши могут прислушаться к предложению продемонстрировать свои очевидные преимущества.

Стас громко прочистил горло.

– Так, теперь люди, – быстро наступил я ему на него. – С ними сложнее. Для них Анатолий с Татьяной погибли. Уже и навсегда. Дара, – повернулся я к дочери, – я попрошу тебя с Аленкой мать поддержать. – Она молча кивнула. – Света со своими…

– Их я на себя беру, – вновь обрела голос Марина.

– А сможешь? – засомневался я. – От тебя ведь искры летят, а с ними нельзя будет ни сном, ни духом…

Она только глянула на меня, и я снова примирительно поднял руки.

– И родители Татьяны… – продолжил я, и в комнате повисла полная тишина.

– Игорь… – нерешительно произнес я через несколько мгновений.

Он снова замотал головой, не выпуская ее их рук.

– Игорь, – повторил я тверже, – у них, кроме тебя, никого не осталось. Ты знаешь, что у твоих родителей есть шанс и будет вся возможная помощь – они нет. Сейчас это и будет твоя помощь родителям. Твоя мать должна знать, что о ее родителях кто-то заботится. Если не осилишь, как мы сможем что-то более серьезное тебе поручить? – усилил я нажим.

Он поднял голову, долго смотрел на меня, не отрываясь, но, в конце концов, кивнул. Все так же молча.

– Наверно, нужно еще Анабель сообщить, – полностью вернулась к своей обычной отрывистости Марина.

– Да, – кивнул я, – скажи ей, что мы пока держим ситуацию под контролем, но в случае надобности будем и ее о помощи просить.

Впрочем, это было слишком сильно сказано – насчет ситуации под контролем. Через день Стас передал Марине абсолютно неожиданную новость – не знаю, какими усилиями ему удалось добиться зачисления Татьяны к нам, несмотря на безвременную кончину. А вот в отношении Анатолия он раз за разом отделывался короткой фразой, что, мол, у того все хорошо, хотя на заседании комиссии его не было. У меня появились нехорошие мысли, что на этот раз моему знаменитому наставнику предъявили счет за все его прошлые прегрешения.

К сожалению, Игорь полностью разделял мои подозрения. К еще большему сожалению, у него появилась возможность их разделять.

Известие о «гибели» Анатолия и Татьяны наши люди приняли тяжело. Не знаю, как это прошло у Светы и Татьяниных родителей – мне одной Гали хватило. Были и крики, и слезы, и заламывание рук, метания из угла в угол – один раз чуть «Скорую» не пришлось вызывать. Я даже подумал, что хорошо, что от Анатолия никаких известий нет – не нужно было притворяться, изображая подавленность.

На похоронах, однако, все они вели себя сдержанно: то ли боль утраты уже притупилась, то ли не хотели они эту боль друг у друга подпитывать. Спокойнее всего, как с удивлением отметил я, были родители Татьяны. Хотя ничего странного – даже из моих редких наблюдений было ясно, что они всю жизнь больше друг для друга живут. Они стояли там, крепко обнявшись и явно найдя в этом объятии опору. И не отпускали от себя Игоря ни на шаг. Я подумал, что они нашли в нем замену Татьяне – ее продолжение, на которое можно было направить не доставшиеся ей заботу и внимание.

Игоря хватило ненадолго. Он сбежал от них уже через несколько дней, в свою городскую квартиру, где и заперся от всех, подчеркнуто вежливо и также кратко отвечая на телефонные звонки, но отказываясь встречаться с кем бы то ни было.

Даже с Дарой. О чем она мне и сообщила все с тем же немым вопросом в глазах: «Что делать?». Винить Игоря у меня язык не повернулся –  рассказывал мне Анатолий, что когда Татьянина мать опекать кого-то бралась, бежать хотелось на край света. Но я также знал, уже из личного опыта, что периоды мрачного уединения Игоря никогда ничем хорошим не заканчиваются.

Открыл он мне далеко не сразу. Но открыл. Прозвонив в дверь почти час, я набрал его номер, и без всяких преамбул твердо уверил его, что у меня терпения больше. Он еще немного поломался, но все же распахнул рывком эту дверь – с выражением крайней враждебности на лице.

– Можно войти? – спокойно спросил я.

– Нельзя! – отрезал он.

– Ты уверен, что нам стоит в коридоре говорить? – все так же спокойно поинтересовался я.

– Не о чем говорить! – все также грубо ответил он.

– Тебя больше не интересует, как дела у родителей? – намеренно ударил я его ниже пояса.

– А что-то изменилось? – очень неприятно усмехнулся он.

– Возможно, – невозмутимо ответил я.

Он резко подался вперед – я покачал головой. Чертыхнувшись, он отступил в сторону, давая мне войти.

Я быстро прошел прямо в гостиную – она в самом центре квартиры, если придется его силой вразумлять, хоть соседи не услышат. Нам еще неприятностей в милицией не хватало.

– Что Вы узнали? – напряженно спросил он, входя туда следом за мной.

– Я сказал – возможно, – непринужденно ответил я, присаживаясь на диван.

– Вон отсюда! – с яростью процедил он сквозь зубы.

– Если до нас еще не дошли новости, это не значит, что их нет, – резонно заметил я. – С твоей матерью и так чудо случилось, и сейчас твой отец ее ищет.

– Если может, – перебил меня Игорь. – Я помню, как его судили за простую оплеуху моему надзирателю. – Я закашлялся, вспомнив эту «оплеуху» – со всего размаха окном по голове наблюдателя. – И это Ваше чудо только с мамой произошло, а что с ним сделали? Если бы он был на свободе, он бы уже давно с нами связался! Его посадили? – Голос у него зазвенел. – Или еще хуже? И все из-за меня? Пусть меня тогда судят!

– И как ты себе это представляешь? – как можно тише спросил я, чтобы не дать ему раскричаться.

– Пусть меня вызывают на эту комиссию! – не поддался он. – Или я сам туда явлюсь!

Я похолодел, представив себе реакцию Дары, если он что-нибудь утворит, чтобы к родителям перебраться. А если и она за ним..?

– Хорошо, – медленно проговорил я, пытаясь обуздать панику. – Давай представим, что ты отправляешься к нам. Что ты там будешь делать? Но только конкретно, шаг за шагом.

– Я им скажу, что это я во всем виноват! – запальчиво произнес он. – Это меня ваше общество не принимает! Это у меня все время что-то не так! Это из-за меня у всех неприятности!

– Кому? – дав ему выдохнуться, снова спросил я. – Ты знаешь, с кем говорить? И где гарантия, что тебя выслушают? Ваш статус еще не ясен. В силу этого назад тебя не пошлют, но где гарантия, что тебя не отправят в какое-то дальнее подразделение, пока этот статус не определится? Где гарантия, что тебя изучать не начнут, чтобы его определить?

Я говорил и почти физически ощущал, как с него сползает юношеская – и наследственная – самоуверенность.

– Я не могу сидеть и ничего не делать, – наконец глухо пробормотал он, глядя себе под ноги.

– Согласен, это нелегко, – не стал спорить я. – Мне тоже. Но иногда приходится просто ждать. Чтобы не навредить по незнанию. Я не верю, что та авария случайно произошла – не тот у твоего отца опыт. Зачем-то ему понадобилось отправиться наверх, и вместе с твоей матерью. И он при этом знал, что оставляет тебя под нашей защитой, – добавил я как можно убежденнее, чтобы Игорь ложь не почувствовал. – А там только он тебя защитить сможет. Значит, ему, кроме поисков твоей матери, еще и твоими заниматься?

Игорь обессилено привалился к стене, сунув руки в карманы джинсов. Сжатые в кулаки руки, заметил я.

– И кроме того, – снова решился я на запрещенный удар, – ты подумал, что будет с твоей матерью, когда она узнает, что ты где-то в вечности исчез? Что будет с Дарой?

Наконец-то его проняло. И я очень надеялся, что последний двойной аргумент удержит его от сложно поправимого хоть на какое-то время. Чем его в чувство в следующий раз приводить, я понятия не имел.

Спас меня снова Стас. Передав через пару дней через Марину, что Анатолий наконец-то объявился. Он действительно был задержан внештатниками, но и на этот раз сумел как-то вывернуться и даже уже выяснил местоположение Татьяны и направляется к ней.

Наш второй военный совет разительно отличался от первого. Вопрос «Что делать?» также оставался главным, но на этот раз он касался способов установления контактов с Анатолием и Татьяной там, наверху, и все не мне его задавали, а сразу высказывали свои предложения. Которые, одно за другим, тут же разбивал в пух и прах Стас, что, впрочем, никому не портило настроения.

Я тоже чувствовал, что у меня …нет, не гора – вернее, воз этот неподъемный – с плеч если еще и не свалился, то лямки, в которые мне впрячься пришлось, существенно ослабли. Полностью сбросить их я пока поостерегся.

И правильно, как выяснилось, сделал. После первого известия Анатолий опять пропал. Этот факт сам по себе не сулил нам ничего хорошего. Стас попытался осторожно разыскать его, но он словно в воздухе растворился. Насколько я понял, встретиться с Татьяной ему не запретили. Что же он мог еще натворить, что его снова под стражу взяли?

Одно утешало – в тот недолгий период эйфории Игорь сессию сдал без всяких напоминаний. И, как всегда, блестяще. На каникулах, однако, он снова замкнулся и снова взялся за еще школьную привычку издеваться над своим наблюдателем. И, как всегда, изобретательно. Поведала мне об этом Дара – слава Богу, на этот раз он хоть от нее не закрылся.

Зная мстительную натуру его наблюдателя, я снова начал готовить речь о последствиях всех наших поступков – зачастую пагубных по отношению к окружающим. Речь складывалась плохо – мне уже самому хотелось к внештатникам наведаться.

Новости пришли, когда даже у меня терпение было уже на пределе.

– Занят? – прозвучал у меня в голове голос Стаса однажды поздно ночью.

– Говори, – тоже коротко ответил я, напрягаясь. Чтобы Стас вышел на связь в неурочное для земли время, да еще и прямо со мной, а не с Мариной, с которой он мог вполне официально, якобы по общим делам контактировать…

– Минут десять есть? – продолжал темнить он.

– Куда двигаться? – решил я не отвечать на риторический вопрос.

– Никуда, я к тебе. Твои же уже спят? – задал он еще один не требующий ответа вопрос.

Мне как-то совсем нехорошо стало. Не приносят хорошие вести под покровом ночи и втайне от всех.

– Дай мне две минуты, – попросил я, скорее, чтобы с силами собраться.

Я вышел из кухни и тихо прикрыл двери в спальню и гостиную, где спали Дара с Аленкой. Вернувшись и также закрыв за собой дверь, я прислонился к ней, чтобы чувствовать хоть какую-то опору.

Стас появился прямо за столом и молча положил на него телефон. Телефон Анатолия. Я вдруг почувствовал, что готов еще долго тащить этот воз – ровно столько, сколько понадобится, чтобы ему его передать. Чтобы было, кому его передавать.

– Что с ним? – неожиданно хрипло спросил я.

– Зарядить нужно, – ворчливо ответил Стас.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что в нашем разговоре какая-то нестыковка образовалась.

– Он еще аккумулятор просил. А у него точно телефон у нас работает? – с острым интересом глянул на меня Стас.

Я молча кивнул, кое-как сделал два шага к столу и почти свалился на стул – ноги не держали. Мелькнула было мысль: «А раньше он не мог додуматься?», но нет – с его отношением к технике спасибо, что вообще про телефон вспомнил.

Секундное возмущение смыло волной облегчения. Раз вспомнил, значит, голова уже ничем более неотложным не забита. Значит, все хорошо. И связь со мной могла ему понадобиться только для одной цели –  потребовать у меня отчет о случившемся в его отсутствие и выдать мне очередную порцию инструкций на ближайшее будущее. И впервые в жизни я был готов … нет, рад выслушать их – в обмен на возможность вернуть ему, наконец, тот воз.

– Так он ее нашел? – спросил я, улыбаясь.

– Да, – ответил Стас, хмурясь.

– Стас, если есть, что сказать, не тяни, – снова насторожился я. – Что еще случилось?

– Ее уже в обучение перевели, – медленно начал Стас. – У нянек … ну, наставников, ее взаперти держали. Но он ее как-то выманил. И увидел, что она его не помнит. Она вообще никого и ничего не помнит.

Мне опять показалось, что нестыковка возникла. Татьяна забыла Анатолия? Она Игоря забыла? Я представил себе такую ситуацию с собой и … нет, не с Галей – с Дарой или, еще хуже, с Аленкой – и содрогнулся.

– Это еще не все, – снова заговорил Стас. – Его только что внештатники перехватили и почти прямо предупредили, что о себе он Татьяне напоминать может, но больше ни о чем. Теперь ему Марина нужна.

– Кто? – вытаращился я на него. С их многолетней войной, пусть даже холодной в последние годы, это была уже не просто нестыковка – это был конец света, перевернутого с ног на голову и вывернутого наизнанку.