Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 55 страниц)
Я скатился на этаж администраторов, распахнул дверь на волю … и чуть не врезался во внештатника, стоящего на ее пороге. Я дернулся вправо, потом влево – он в точности повторил мои движения. После чего протянул мне руку ладонью вверх. У нас, что, деньги в мое отсутствие появились? А почему только за выход платить нужно?
– Пропуск, – снизошел до меня внештатник.
– Какой пропуск? – Мне показалось, что я ослышался.
– С указанием места назначения и цели пребывания там, – оттарабанил он, как робот.
– У меня нет ограничений в перемещениях, – принял я максимально надменный вид. – Особым пунктом оговорено.
– А мы Вас и не ограничиваем, – язвительно усмехнулся он. – Вон там, – ткнул он указательным пальцем мне за спину.
Я машинально обернулся, и он, чуть подавшись вперед, захлопнул дверь прямо у меня перед носом.
Ногу я остановил уже в замахе. Может, я и выбью эту дверь, и с ними, пожалуй, справлюсь, но у них же подкрепление этажом выше расположилось – далеко я от них на хромой ноге уйду?
Кроме того, недавний опыт общения с внештатниками возле этажа Стаса напомнил мне, что с ними всегда проще действовать обходными путями, а не грубой силой. Ее они ожидают. А вот рейда в свой тыл – нет.
Я поднялся к ним на этаж и чуть потянул на себя входную дверь. Она легко открылась, и я увидел… Сначала отсутствие поста. А потом совершенно другой пейзаж. У нас, что, этажи не только вверх и вниз, но и во все стороны уходят? А где гарантия, что они еще где-то между собой соединяются?
Оставалась одна надежда – на Стаса.
Но, похоже, повышенные меры предосторожности теперь для всех строго обязательны. Я широко распахнул входную дверь на этаже внештатников, шагнул наружу, мгновенно перешел в невидимость и инвертировался – и проскользнул назад в здание, дав двери свободно закрыться. И пошел вниз, к Стасу.
Интересно, а почему у него на этаже двери наружу нет? Его костоломы прямо на земле, что ли, стажируются? При мысли о костоломах заныла рука, заломленная их главой не так давно. Нет, не пойду я к нему. Его прошлое намерение отдать меня внештатникам приобрело слишком реальные очертания.
Вернувшись на пол-пролета вверх, я вытащил телефон и включил его.
– Ну, у тебя и чутье! – восхищенно воскликнул Стас, сразу же сняв трубку. – Сам тебе звонить собирался.
Я поздравил себя с проявленной предусмотрительностью. Выбирать между мрачным и довольным Стасом я предпочитаю на расстоянии.
– Подожди, – остановил я на всякий случай его комплименты. – Ты о пропусках знаешь?
– Знаю, – тут же помрачнел он. – Для всех, без исключения, до особого распоряжения.
– А можешь мне выписать? – спросил я.
– Не могу, – разбил он мою последнюю надежду. – Ты же не в моем отряде.
– А если я к тебе перейду? – тут же родилась у меня следующая.
– Нет! – рявкнул он так, что у меня от телефона голову отбросило. – Не надо. Я хочу жить спокойно. Или хотя бы так, как сейчас. Мне головной боли хватает с тобой на дальней орбите. А с какого это перепуга ты ко мне собрался? – соизволил, наконец, поинтересоваться он.
Я рассказал ему о своем разговоре с руководителем. Он заставил меня повторить некоторые части его во всех подробностях.
– Интересно-интересно, – протянул он наконец. – Я чего тебе звонить-то собрался. Похоже, у Татьяны вводный курс заканчивается. Мне велено пару ребят откомандировать в тренировочный павильон, для инструктажа молодняка.
– Стас, выпусти меня отсюда! – взмолился я.
– Не могу, – с досадой повторил он. – Но думаю, пара-тройка дней еще есть в запасе. И еще мне кажется, – задумчиво добавил он, – что за это время получишь ты и разрешение, и пропуск.
– Почему? – нахмурился я.
– Потом расскажу, – отмахнулся он.
И это после того, как я ему только что все свои новости как на духу выложил?
– А ты поторопить их не можешь? – решил я потребовать … попробовать потребовать компенсацию.
Он помолчал какое-то время. Я затаил дыхание.
– Нет, не могу, – решил он все-таки добить меня. – Я и так сейчас во все стороны копаю, не знаю, сколько это еще незамеченным оставаться будет. Потом расскажу, – снова рявкнул он, хотя я еще и рта не успел открыть. – Подожди пару дней, если ничего не ответят, подключусь.
Те дни возле Татьяны, когда я ждал прибытия последней части наших воспоминаний, только казались мне бесконечными. Минут в бесконечности оказалось намного меньше, чем секунд, которые я сейчас считал.
Мое очередное неосторожное пожелание, чтобы решение о моем переводе рассматривалось три-четыре дня, было, разумеется, услышано и принято во внимание. Как выяснилось, мне даже навстречу пошли, даровав верхний предел запрошенного срока.
Я провел эти дни в засаде возле выхода к Татьяне. Дважды пытался прорваться – со счастливчиками, обладающими пропусками. И оба раза ничего не вышло. Повторяю: ничего не вышло. У меня! Внештатники встречали каждого выходящего, стоя перед ним уступом, и с этими двумя будками по бокам, нужно было быть ужом, чтобы проскользнуть между ними. Мог бы, я бы в гадюку превратился – яда у меня на всех троих хватило бы!
Когда в голове у меня раздался голос оператора, дослушал я ее сообщение уже под дверью своего руководителя. Был там какой-то срок или нет? Не важно!
– Вы, однако, умеете быть оперативным, – сдержанно заметил мой руководитель, вскинув голову, когда я ввалился в его кабинет.
– Да так … получилось … мимо … проходил… – ответил я, хватая ртом воздух.
Без единого слова он протянул мне какие-то бумаги. Я глянул на них, ничего не видя – строчки плыли перед глазами. Также молча, я вопросительно глянул на него.
– Ваше командировочное удостоверение в обучающий центр, – сжалился он надо мной. – Пропуск для выхода в его расположение. Разрешение на проведение исследовательской работы.
– Какой работы? – оторопел я.
– Но Вы же не думали, – вскинул он бровь, – что Ваша беспрецедентная просьба … очередная … будет удовлетворена без встречных условий?
О нет, так я не думал, даже когда был еще молодым и наивным. Впрочем, мое представление о беспрецедентности сводилось тогда всего лишь к работе на земле в видимости. Святые отцы-архангелы, я действительно был таким скромным?
– Вам придется поработать для аналитического отдела, – не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, продолжил мой руководитель.
– Какого отдела? – повторил я, как абсолютно безмозглый попугай.
– Аналитического, – терпеливо, именно как такому попугаю, повторил он. – По окончании каждого курса в каждом подразделении Вы будете составлять отчет о прогрессе каждого из стажеров. Этим также занимаются и инструкторы, но их мнение нельзя назвать непредвзятым, и аналитический отдел заинтересовался возможностью получения взгляда со стороны.
Честно говоря, я понятия не имел, что он от меня хочет, но мне было совершенно, абсолютно все равно. К Татьяне пустите – а там я вам понаисследую все, что хотите! Я душевно поблагодарил своего руководителя за удовлетворение моей просьбы, продемонстрировал должный трепет от оказанного доверия и заверил его, что приложу все возможные усилия, чтобы оправдать это высокое доверие. Отступая при этом к двери мелкими шажками.
– И еще одно, – остановил он меня, когда я был уже одной ногой в коридоре. – Я желаю Вам успеха на новом поприще, каким бы оно ни оказалось. Если же оно вдруг не принесет Вам удовлетворения, мы, пожалуй, сможем взять Вас обратно.
У нас беспрецедентность в норму, что ли, вошла в мое отсутствие? Растерявшись от столь неожиданного напутствия, я просто кивнул и окончательно вышел из его кабинета.
Рывком распахнув дверь на свободу, я с ходу сунул под нос внештатнику свой пропуск. Он прочитал его. Дважды. Подозрительно окинул меня взглядом с головы до ног. И наконец, дернув уголком рта, неохотно отступил в сторону.
Проходя мимо него, я намеренно подвернул ногу и со всего размаха въехал ему плечом в корпус.
– Ох, простите! – забормотал я, добавив ему еще и руками, с виду вцепившись в него, чтобы не упасть. – Нога онемела. От долгого стояния.
Двое других дернулись было ко мне, но я уже выпрямился и, проходя мимо них, бодро гаркнул: «Удачной службы!». Они замерли, озадаченно хлопая глазами. Вот я же говорю: на все, кроме грубой силы, рефлекторная реакция у них отсутствует.
Пройдя шагов десять неспешным, уверенным маршем, я инвертировался, перешел в невидимость и побежал так, как будто за мной весь их отдел гнался.
В лесу возле круглого здания Татьяны не оказалось. Не могла она еще не прочитать! Я был уверен, что с ее ответственностью, она меня уже поджидает – чтобы либо на шее повиснуть, либо вежливо сообщить… Нет, последнее вычеркнуть!
Я бросился к ее комнате, снеся пару веток на кустарнике и даже не заметив этого. В комнате ее тоже не было. И книг тоже. И вообще никаких следов ее пребывания. Неужели их уже перевели?
Я выскочил из ее двора, по пути еще немного расширив вход в него, и принялся лихорадочно оглядываться. Ага, в глубине, среди деревьев, чуть ближе к человеческому лесу, что-то виднеется. Явно не природного происхождения. Наверно, павильоны, подумал я уже на бегу.
Увидел я Татьяну, как только влетел в лес. И автоматически ступил за дерево. Как-то страшно вдруг стало. Вот сейчас у меня еще есть надежда. Сейчас я еще могу вычеркивать, отбрасывать, отвергать мысль, что у меня ничего не вышло…
Она шла вдоль опушки из дальнего, человеческого леса – быстрее обычного. Так же необычно она оглядывалась по сторонам, и на лице у нее было довольно мрачное выражение, которого я здесь еще ни разу у нее не видел…
Так и будешь здесь прятаться и гадать о его причине, язвительно спросил я себя. До конца вечности?
Я вышел из-за дерева и направился ей навстречу. Медленно. Всматриваясь в нее и собираясь с силами.
Увидев меня, она тоже замедлила шаг. Лицо ее расправилось и заиграло приветливой улыбкой. У меня сердце упало.
– Здравствуйте, Ангел! – дружелюбно произнесла она, остановившись прямо передо мной. – Я очень рада снова Вас видеть!
Она не вспомнила! Она ничего не вспомнила! Сейчас она вежливо сообщит мне, что история оказалась довольно интересной… Я замер на месте, бросив все силы на подавление отчаяния.
Вдруг в глазах ее – на обращенном ко мне и в меру оживленном лице – вспыхнули две молнии.
– Ты что здесь, гад, делаешь? – слетело с ее губ, растянутых в жизнерадостной улыбке, яростное шипение. – Где Игорь?
Глава 8. Освобождение
Мне говорили, что ангелу не пристало испытывать раздражение.
Мне намекали, что с этим чувством нужно бороться, подавлять его как пережиток несовершенной человеческой жизни.
Мне практически внушили, что это чувство – естественная реакция моей новой натуры на цепляющиеся остатки смутных воспоминаний, которые следует оставить в прошлом.
Мне дали понять, что мой ангел, все это время пытавшийся пробиться ко мне через всю эту паутину лжи – всего лишь орудие проверки успешности моего преодоления непристойной эмоции.
Замечательно. Я ее преодолела. Я избавилась от раздражения. Его место заняла ярость.
Еще тогда, в самом начале, мой ангел предупреждал меня, что при переходе в заоблачные выси человека лишают воспоминаний. Ненужных воспоминаний, подчеркивал он. Я не додумалась тогда спросить его, кому не нужных.
Тень не освободили от явно тяжелой памяти о его земной жизни – во всех ее мельчайших подробностях, судя по его рассказам.
Марину, отправив ее по второму разу последнюю жизнь на земле проживать, не избавили от мрачных картин предыдущей, раз за разом всплывающих в ее памяти.
Меня лишили всего. И у меня не было практически никаких сомнений, почему.
Я рассталась навсегда со своими человеческими друзьями, даже не попрощавшись.
Я нанесла страшный удар своим родителям, даже не поблагодарив их за все, что они для меня сделали.
Я оставила своего сына один на один с его надсмотрщиком, даже не объяснив ему причину.
Я подвела моего ангела под обвинение в несоответствии требованиям его любимой работы, даже не извинившись заранее.
И все для того, чтобы лично встретиться наконец-то с этими небесными вершителями судеб и по-хорошему поговорить с ними о судьбе своего сына.
Они уничтожили это намерение вместе со всеми моими воспоминаниями.
Замечательно. Не хотят по-хорошему, будем импровизировать, как всегда делал мой ангел.
Нет, не будем – буду. Когда мой ангел импровизирует, это всегда скандалом заканчивается.
И что он здесь вообще делает? Судя по тому, что он здесь то и дело появляется, от расследования он опять как-то отвертелся. Или отделался минимальным наказанием. Но его место сейчас на земле, рядом с Игорем. Или ту аварию все же довели до изначально намеченного конца? Моему сыну память тоже уничтожили? Куда его потом дели? Если сюда, то где его держат? Если нет…
Я обхватила голову руками, запретив себе даже думать дальше.
Я не могла получить ответ ни на один свой вопрос. Мой ангел исчез. То часами передо мной трюки свои выделывал, а то как в воду канул. Я снова чуть не застонала – вот лезла же вода все время в голову, как только он появлялся, как я могла не вспомнить?
Нет, спокойно. В тот прошлый раз он сказал, что хочет узнать мое мнение о нашей истории. Значит, появится. Он всегда появлялся, сколько раз ему ни приходилось покидать нас. Нужно ждать. Опять ждать! А я-то думала, что мне его только на земле постоянно ждать придется.
Хуже всего было то, что мне приходилось тщательно скрывать возвращение памяти. Не дам я еще одну лоботомию над собой проделать! И я даже не знаю, что было тяжелее – занятия высиживать или по лесу бродить в поисках моего ангела.
Занятия доводили мою ярость до слепящего бешенства. Я слушала этого зазывалу в ангельские подразделения, и мне не нужны были ни его рекламные лозунги, ни плакатные лики. Я совсем другие лица перед собой видела – куда более знакомые и живые. И другие лица – человеческие: добрые и страстные, светлые и мрачные – которые предыдущий клоун изображал недалекими и мелочными существами.
В те дни я особо оценила свое удаленное от других студентов место в аудитории. Прорывалась, видно, ярость – Тень то и дело бросал на меня искоса настороженные взгляды. Я поняла, что нужно вести себя осторожнее – если еще совсем недавний человек что-то чувствует, то что тогда говорить об опытных ангелах?
После занятий я сразу поднималась и, не глядя по сторонам, тут же уходила – в лес. На своем обычном месте прогулок я больше не задерживалась – одного взгляда между стволами редких деревьев было достаточно, чтобы понять, что моего ангела там нет. Я пошла в одну сторону, в другую… Но не вглубь леса – там явно просматривались другие здания, в которых вполне могли оказаться те самые опытные ангелы, встречи с которыми мне нужно было избегать, пока я не возьму себя в руки. Вернее, не возьму моего ангела в руки – и не вытрясу из него ответы на все вопросы.
А вот на противоположной стороне я обнаружила нечто, что снова мгновенно напомнило мне о нем. Лес там был густой – с подлеском, кустарником, пнями и поваленными деревьями. Вот где ему было раздолье своей акробатикой заниматься! Там даже ручей нашелся – и я снова обругала себя последними словами. Почему я раньше сюда не пришла? Ведь мелькала же мысль, что нужно воду искать – здесь я бы давно уже все вспомнила!
Я была абсолютно уверена, что именно где-то там мой ангел и обосновался. Уверенности моей хватило на один день – я обыскивала эти лесные заросли до самого начала занятий. Потом пришлось полдня тренироваться в удерживании кипящей, слепящей ярости в невозмутимой оболочке.
К концу второго дня злость не оставляла меня уже и в лесу. Да куда он делся, в конце концов? Что за невозможная привычка вечно путаться под ногами в обычных ситуациях и исчезать, когда он больше всего нужен? Если уж отлучиться пришлось, записку нельзя было где-то оставить?
На третий день мое возмущение сменилось не менее удушающим страхом. Не мог он просто так исчезнуть. На земле он пропадал, когда его сюда вызывали, значит, здесь… Неужели ему пришлось срочно на землю возвращаться? Этому могла быть только одна причина. О Господи, что с Игорем?
Я все равно продолжала приходить в этот лес – чтобы хоть что-то делать. И всякий раз необходимость возвращаться на занятия была настоящим мучением.
Вот так, представляя себе очередные полдня пытки бездействием, я его и увидела. Совсем в другой части леса, спокойно и неторопливо вышагивающим в мою сторону. Он здесь по дорожкам прогуливается, пока я там бегаю, как ненормальная, спотыкаясь на каждом шагу?
Нет уж, нечего ему об этом знать. И, кстати, о маскировке нельзя забывать. Я вспомнила манеры Бабочки, приняла самый добродушный вид и изогнула губы в самой располагающей улыбке.
Он медленно шел мне навстречу с каменным лицом. Но в глазах у него стояло такое напряжение, что я испугалась, что он сейчас опять что-нибудь безумное выкинет. Нет, маскировку нам нарушать нельзя – похоже, он это еще не понял. Опять ему все показывать!
Я вежливо поздоровалась с ним. В ответ у него ни один мускул на лице не пошевелился, только в глазах снова промелькнула боль, которая опять отдалась во мне еще большей.
С таким лицом не подходят поздороваться.
С таким лицом не спрашивают мнение о прочитанной книге.
С таким лицом не говорят с близким человеком после долгой разлуки.
Если только…
С таким лицом приносят плохие известия.
Что с Игорем? С ним что-то случилось? Пока он тут хороводы вокруг меня водил? И он сейчас здесь прогуливается, вместе того чтобы спасать нашего сына?
Я забыла о маскировке.
– Где Игорь? – спросила я, задыхаясь.
Он снова не ответил, но на этот раз мускулы у него на лице ходуном заходили, складываясь в вопрошающую маску, затем в гримасу недоверия и, наконец, в его торжествующую, ослепительную улыбку.
– Татьяна… тихо произнес он. – Все хорошо. Теперь все хорошо.
Ах, все хорошо? Я хотела бы еще узнать, что именно! И во всех подробностях. Но не здесь, напомнила мне осторожность.
– Не ори! – произнесла я одними губами, и добавила уже громче: – Я рада, что у Вас все хорошо, но мне пора возвращаться, – и снова быстро пробормотала: – Мы сейчас прощаемся, ты переходишь в невидимость и идешь за мной, – и снова громко: – До встречи.
Лицо у него сложилось в несчастную мину, но в глазах запрыгали еще одни мои забытые знакомые – развеселые херувимчики.
– Такой короткий разговор святого в тоску вгонит, – также еле слышно ответил он, и закончил в полный голос и с нахальной самоуверенностью: – Надеюсь, до скорой встречи, дорогой Ангел!
Я кивнула ему с вежливой улыбкой и, не спеша, направилась к себе. Прислушиваясь на каждом шагу. На полдороге я не выдержала и обернулась. Его нигде не было видно – так же, как и слышно.
На меня вдруг накатило ощущение дежавю. Прямо как в самом начале, когда он в видимость только дома и в транспорте переходил, а все остальное время я понятия не имела, где он и как мне себя вести. Когда уже нас научат этому их умению ощущать друг друга?
Я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Потом оно стало совсем не легким, и меня потянуло куда-то в сторону.
– Прекрати! – отчаянно, но тихо прикрикнула я, едва сдерживаясь, чтобы не отбить его руку. – Тут же все просматривается!
Я услышала горестный вздох. Потом он согнул мне руку в локте, подсунул под нее свою и почти потащил меня к зданию.
– Я так быстро не хожу! – снова возмутилась я.
Никакого результата. Ладно, сделаю вид, что спешу, чтобы на занятия не опоздать. Так даже лучше – хоть знаю, с какой стороны неожиданностей ожидать.
Перед кустарником, однако, ощущение его руки на моей исчезло. Согнувшись, я ринулась вперед, чтобы он не начал меня сзади подталкивать. И тут же ощутила на своих предплечьях его руки, которые одним плавным движением втянули меня во двор. И не отпустили после этого.
В закрытом пространстве двора я, наконец-то не скрываясь, решительно освободилась из них и быстро пошла к стеклянной двери. Которая открылась передо мной, едва я руку к ней протянула. Не сдержавшись, я прыснула.
– Что? – раздалось прямо у моего уха.
– Раньше я тебе двери открывала и придерживала, – объяснила я, и быстро шагнула в комнату, почувствовав у себя на шее его дыхание.
На втором шаге я услышала, как резко захлопнулась дверь, меня круто развернуло, я почувствовала обхвативший меня руки … и вдруг увидела прямо перед собой его лицо.
– Ты вообще обалдел! – чуть не взвизгнула я.
Больше он мне ничего не дал сказать. Очень настойчиво. И очень долго.
Наконец, ко мне вернулось сознание, а с ним и мысли об осторожности, и я начала вырываться. Он открыл глаза, отклонил голову, снова тяжело вздохнул и опустил руки. И тут же исчез.
– Ты зачем это сделал? – спросила я.
Он громко крякнул.
– Ну, знаешь! – послышался его обиженный голос. – Я целую вечность этого момента ждал!
– Я имею в виду, зачем ты в видимость перешел? – уточнила я. – Нам придется вести себя очень осторожно…
– Я никуда не переходил, – удивленно перебил он меня.
– Да я же тебя видела! – возмутилась я.
– А ну, подожди, – послышалось в его голосе нездоровое оживление, и я быстро отступила назад.
Но он снова схватил меня за руку и потащил к двери. Нет! Я еще не хочу на занятия! С таким же успехом я могла бы сопротивляться лавине.
У двери лавина остановилась и развернула меня лицом к зеркалу. Я озадаченно уставилась на свое отражение. За которым, естественно, не было видно ничего, кроме стены.
– Давай-ка посмотрим, – снова послышалось у меня прямо над ухом, и я почувствовала обхватывающие меня руки.
У меня отвалилась челюсть. Судя исключительно по ощущениям. Потому что смотреть в зеркале было не на что. Кроме стены. Мое отражение исчезло.
Я опустила глаза и увидела и себя, и его руки. Которые тут же разошлись в стороны и пропали из вида. Вернув мое изображение туда, где ему и положено было находиться. На долю секунды. После чего он снова рывком развернул меня лицом к себе и даже не дал на этот раз возмутиться.
На меня напал приступ нервного смеха.
– Ну, теперь что такое? – На все еще видном лице его брови сошлись на переносице.
– Раньше, когда мы целовались, ты исчезал, – пробормотала я, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать, – а теперь я.
– Зато теперь я знаю, – довольно ухмыльнулся он, – как тебя отсюда похитить.
– Не надо меня никуда похищать! – Я резко выпрямилась, окончательно приходя в чувство. – Я не для этого сюда пробралась!
– А вот об этом я бы с удовольствием послушал. – Он уставился на меня немигающим взглядом.
Ну да, когда это он без удовольствия мои извинения выслушивал! Не говоря уже о разрушенных планах. Которые его же собратья мне и поломали. Сейчас начнет рассказывать, как все нужно было иначе сделать. Нет уж, более важный разговор есть.
– А я хочу послушать, что с Игорем, – твердо ответила я, решительно разводя в стороны его руки, чтобы не видеть этот его взгляд-крючок.
– У Игоря все хорошо, – раздался в пустоте его нетерпеливый голос.
Я обошла место, где он должен был находиться, и села на кровать. Ни звука, ни движения. Я тоже молча похлопала рукой по кровати рядом с собой. Через несколько мгновений кровать чуть шевельнулась – под грузом его тела, предпочла подумать я.
– Подробнее, пожалуйста, – обратилась я к этому месту.
– Игорь жив-здоров, – послышалось оттуда. – Продолжает заниматься, их с Дариной фантазии бросил, живет дома, даже убирает сам. Еще и работу себе нашел, у Марины, – проворчал он, и затем тихо добавил: – О тебе очень переживал.
У меня горло перехватило.
– Когда вернешься, скажи ему, что у меня не было другого выхода, – с трудом выдавила я из себя. – Скажи ему, что я обязательно с ним встречусь. Как-нибудь. Когда здесь все закончу.
– Чего? – услышала я изумленное восклицание. – Татьяна, что ты несешь? Куда это я вернусь?
– На землю, куда же еще, – озадаченно ответила я.
– На какую землю? – В голосе его зазвучали отдаленные раскаты грома. – Я туда только с тобой вернусь!
– Не говори глупости, – решительно заявила я. – С ним хоть один из родителей должен остаться. Мне еще это обучение здесь проходить, а тебе уже удалось разрешения вернуться добиться…
– Татьяна, мне действительно многого удалось добиться, – определенно сквозь зубы произнес он. – Но ты явно слишком хорошо думаешь о моих способностях. Вернуться на землю в том же качестве при отсутствии хранимого человека? Ты шутишь?
– Ты не на земле был? – задохнулась я.
– Нет, – отрезал он. – Я здесь разрешение рядом с тобой находиться зубами выгрызал…
– Так откуда же ты знаешь, что у Игоря все в порядке? – вскочила я. – Тебе твое начальство сказало? А если они врут? Чтобы ты о нем даже не думал? Как меня заставили о нем забыть!
Он схватил меня за руку и резко дернул – я со всего размаха рухнула на кровать. В комнате повисла тишина. Вдруг в этой тишине до моего слуха понеслись совершенно невероятные здесь короткие звуки и затем отрывистое бормотание: «Привет. Один дома? Занят? Сидишь? Сядь! Да все в порядке! На, держи».
Я почувствовала какой-то предмет на коленях и через мгновение увидела телефон. Мобильный телефон. С экрана которого на меня смотрело лицо моего сына. С огромными, перепуганными глазами.
– Мам! – Голос у него зазвенел и сорвался.
Какое-то время я ничего не могла сказать, а потом меня как прорвало.
– Игорь! Слава Богу! Как ты там? Как ты себя чувствуешь? Ты не болел? Ты хорошо одеваешься? Что ты ешь? Ты на занятия ходишь? Как ты сессию сдал? – Мне пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.
– Мам, все хорошо! – Игорь рассмеялся. – Все просто отлично! Сессию сдал, ни разу не болел, сам себе готовлю…
Со стороны моего ангела раздался стон.
– Я, между прочим, хорошо готовлю! – мгновенно отреагировал Игорь. – Даже Даре нравится!
Стон повторился – протяжнее.
– Мам, не слушай его! – обратился ко мне Игорь. – Я уже научился. Я вам такой стол приготовлю… Я все сделаю, чтобы вы скорее вернулись!
– Игорь, подожди, – остановила я его. – Мне придется немножко задержаться…
Следующий стон справа от меня перешел в утробное рычание, и телефон вылетел у меня из рук. И тут же пропал из вида. Я потянулась было за ним, но разговор, как выяснилось, не закончился. Просто меня права голоса лишили. Как обычно.
Нет, не как обычно. Раньше мне всегда приходилось между ними становиться, чтобы любое их общение скандалом не закончилось. Сейчас же они перебрасывались короткими фразами, иногда даже не заканчивая их – как мячом в слаженной команде. Не веря своим ушам, я напряженно вслушивалась в этот невидимый диалог.
– У меня заряд заканчивается.
– А аккумулятор?
– На пределе. Последний.
– Передай, зарядим.
– Нет, не хочу без связи оставаться. Новые купите.
– А ты потом старые там оставь. Обменивать будем.
– Годится.
– И еще. Выйдете со всеми на связь? Вдвоем?
– А что, не поверят?
– Не-а, аккумуляторы быстрее купят.
– Руки выкручиваешь?
– Не-а, иду по стопам.
– Вот паразит! Тогда бегом в магазин, чтобы зарядка к вечеру у меня была.
– Так точно, товарищ командир! У меня первой пары сегодня нет.
Я только глазами хлопала. Что между ними произошло?
– Ну что, поверила наконец-то? – донесся до меня совершенно другой – ворчливо-обиженный – голос.
Я бросилась на его источник и наощупь обхватила руками то, что под них попалось. Источник громко охнул, но остался в невидимости.
– Да сделай ты так, чтобы я тебя увидела! – нетерпеливо попросила я.
Источник заерзал у меня под руками и явил мне, наконец, свой лик. Откинутый назад, подозрительно косящийся на меня и почему-то все время сглатывающий.
– Спасибо, – тихо сказала я, и повторила это слово еще много раз, все крепче сжимая его руками.
– Ерунда, – хрипловато ответил мой ангел, повертев шеей.
На этот раз я не дала ему больше ничего сказать. Но поцеловаться как следует нам опять не удалось – у меня возникла непреодолимая потребность выйти из комнаты, которая всегда возникала перед началом занятий.
– Не хочу, – пробормотала я, не открывая глаз.
– Что ты не хочешь? – также одними губами спросил мой ангел.
– На занятия идти, – поморщилась я.
Он немного отодвинул меня и хитро прищурился – чтобы херувимчики из глаз не выпрыгнули.
– А кто только что Игоря про прогулы спрашивал? – поинтересовался он дрожащим от смеха голосом.
– Правда, – вздохнула я. – Пойдешь со мной?
– Знаки присутствия подавать? – еще нахальнее проворковал он.
– Все время, – ответила я ему без тени улыбки.
Эти мои слова он воспринял со всей ответственностью, и я вновь порадовалась, что выбрала в аудитории место в стороне от всех. Хотя расположение рабочих столов в ней впервые показалось мне донельзя неудобным. Сидеть за каждым из них мог только один … чуть не сказала, человек, и располагались они на довольно приличном расстоянии друг от друга. Не знаю, как он там устроился, чтобы до меня дотянуться.
На этом занятии, так же как на самом первом, я ни единого слова не расслышала. Меня словно покачивало на теплых, ласковых волнах полного удовольствия и умиротворения. Но я вовсе не бездельничала. Чтобы не выдать себя, я упражнялась в сохранении невозмутимого и безмятежного выражения. Сейчас для этого не требовалось никаких усилий, но что-то подсказывало мне, что скоро такое умение мне очень понадобится.
Я вынырнула из своего океана благодушия лишь к концу занятия, когда нам объявили о конце курса. А что теперь? Оказалось, что нам дается неделя перерыва для отдыха и самостоятельной работы над упорядочиванием пройденного материала, после чего нас отправляют на ознакомительный курс в каждом подразделении.
Запаниковав, я схватилась рукой за свое плечо, на котором лежала рука моего ангела. Он чуть сжал мне плечо и для верности похлопал по моей руке своей другой. Наверно, он уже что-то придумал, твердо уверила себя я, он всегда выход находит. Но руку его я все же не отпускала, лишь опустила ее со своего плеча и вцепилась в нее мертвой хваткой.
Так, держа его за руку, чтобы никуда не делся, я и встала после занятия. Мне уже не терпелось вернуться в свою комнату и узнать об этом его разрешении находиться рядом со мной. Везде? Всегда? Каким образом?
Но меня … нет, нас остановил Тень. Я чуть не уронила свою маску ровного спокойствия. Все то время, когда мне было жизненно необходимо с кем-то поговорить, он лишь снисходил к моим расспросам, а теперь, когда я могу больше к нему не приставать – пожалуйста, сам обратился.
– У Вас все в порядке? – неловко спросил он, останавливаясь возле меня и озадаченно хмурясь.
Я почувствовала, что моя рука оказалась зажата в еще более мертвой хватке. Ой-ой-ой, вспомнила я выражение лица моего ангела, когда он увидел меня с Тенью в тот единственный раз в лесу. Единственное, в чем я не ошиблась, оценивая его в своем беспамятстве, так это в его сумасшедшем темпераменте.
