Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 55 страниц)
– Выпустили, – коротко отрапортовал Стас, и я сбился с шага.
– Что за предложение было? – спросил я.
– У них работать, – процедил он сквозь зубы. – Больше ничего не говорит. Вообще. Только, что уже согласилась.
– Не будет этого! – яростно выдохнул я.
– Согласен, – ни капли не удивил меня он.
– Когда мои придут? – приступил я к практической части решения основной задачи хранителя.
– Тут проблема, – медленно проговорил Стас. – Им разрешение дали, но завтра днем. Я же считаю, что Татьяну нельзя больше к аналитикам впускать. От греха.
– И? – согласился я с ним.
– Своих пришлю, – решительно заявил он. – Под утро. Чтобы прямо за ней. И погоню организовать не успели.
– А ты? Потом? – максимально свел я разговор к телеграфному стилю.
– Потом не будет, – хмыкнул он. – Даром она, что ли, у нас стажировалась?
– Говорили, что тут группа усилена, – предупредил я его, чтобы его самоуверенность не сыграла со всеми нами злую шутку.
– За это отдельное спасибо, – опять зазвенел нездоровым воодушевлением его голос. – Мои орлы уже перья топорщат и клювами клацают. Не вздумай спать улечься.
Захотел бы – не смог. Перетаскивать к двери шезлонг было бы слишком подозрительно, а я от нее оторваться не мог. Стоило на пару шагов отойти – тут же назад притягивало, чтобы не пропустить случайно шум карательных крыльев.
В конечном счете, я устроился возле нее на земле, прямо в пыли, привалившись спиной к стене здания. Периодически я и ухо к ней прижимал. Не слыша ничего, кроме тишины – с каждой минутой все более зловещей.
Ни малейшего сомнения, что отцы-архангелы слушали наш со Стасом разговор. И хоть вели мы его иносказательно, общее направление наших мыслей вычислить можно было. И если это они подталкивают Татьяну в самое закрытое из наших подразделений, то вряд ли позволят разрушить свои планы в самый последний момент.
Нужно было блок ставить, как только Стас начинал говорить.
Нужно было вообще остановить его, когда он в подробности вдаваться начал.
Нужно было хотя бы спросить у целителя, насколько усилили моих охранников.
Нужно было…
Я чуть не подавился этим словом. Перевел взгляд на шезлонг, за которым возвышалась невидимая стена, которую я ковырял столько дней…
Я просто поверить в это не мог. Все это время я вел себя, как обычный человек: воображал себя знаменитым беглецом из застенков, строил теории заговора и жаловался. В частности, на преимущества земной реальности перед ангельской. Вместо того, чтобы вспомнить, в какой нахожусь, и воспользоваться своей собственной уникальной особенностью.
Мне нужно выбраться отсюда. Мне. Лично. Так, как никогда и ничего не было нужно прежде.
Я встал и медленно пошел вдоль стены здания, выставив вперед руку. Через несколько шагов она коснулась невидимой преграды. Я опустил ее, закрыл глаза и вложил в следующую мысль всю отчаянность своей надобности.
Открыв глаза, я увидел перед собой все ту же картину. Снова поднять руку я решился не сразу. Она не встретила никакого сопротивления. Все еще не позволяя себе надеяться, я медленно развернулся и, зажмурившись, резко ткнул рукой вперед. Уй! Для верности я вскинул и другую. Боль вполне могла мне привидеться. Но не дважды.
Потом мне пришлось присесть. Ноги сделались ватными, и голова кружилась. Но по эту сторону стены даже пыль была другой – более плотной, не взлетала при каждом шаге.
Нужно Стаса предупредить. Ну что, съели, отцы-архангелы? Давайте, погоню организовывайте. Мне всего лишь нужно будет направить ее по ложному следу.
Я пошел вдоль прозрачной стены, старательно понурившись. И все время касаясь ее, на всякий случай, плечом. Дойдя до центра полукруга, я повернулся к зданию лицом, закинул голову и неторопливо обвел взглядом окна над дверью. Прощально помахав рукой каждому из них.
После чего тут же инвертировался.
Глава 20. Противник
Вот честное слово, у меня и в мыслях не было превращать трагедию отцов-архангелов в детектив с мазохистом в главной роли. Засевшим в кустах на месте преступления, чтобы понаблюдать за суетящейся там полицией.
Отвесив прощальный поклон своим соглядатаям, я собирался немедленно удалиться. В смысле, после извещения заинтересованных сторон об изменениях в планах.
– Пусть орлы на насестах сидят, – произнес я со скромным достоинством, вызвав Стаса.
– Не понял, – ожидаемо отреагировал он.
– Все уже сделано, – обтекаемо объяснил я, надеясь на его сообразительность. – Сейчас направляюсь к месту назначения.
– Ты где? – не менее ожидаемо потребовал он полного доклада.
– Не важно, – ответил я не так ему, как другим возможным слушателям. – Как доберусь, сообщу.
Теперь нужно было обеспечить себе доступ к этому самому месту назначения. Я вызвал темного гения.
– Занят, – хлестнуло меня, не успела еще толком сформироваться перед моими глазами картина леса у ручья, и контакт тут же оборвался.
Вот же натура темная! То готов все бросить и бежать помогать мне стену крушить, а как всего лишь дверь мне открыть, так отвлечься на пару минут не может. И главное – деваться теперь некуда, придется ждать, пока он освободится. Я же только что своими руками от Стаса намертво отгородился. Не возвращаться же назад – вдруг закон надобности опять исчерпался. Надо было с шезлонгом с обнимку к нему взывать.
Я с грустью глянул на свой единственный в последнее время источник относительного комфорта. Стоящий буквально на расстоянии протянутой руки от меня и абсолютно не доступный.
И тут дверь в здание распахнулась. Я еще успел удивиться отсутствию зубодробительного скрежета, как из нее вывалилась толпа внештатников. Удивление сменилось облегчением. От того, что Стасу не пришлось меня освобождать – охрану мою усилили в добрый десяток раз. Если бы орлы Стаса их всех заклевали, пришлось бы нам завал на лестнице расчищать, прежде чем по ней спускаться.
От нечего делать я принялся наблюдать за ними. Стена, похоже, глушила-таки все звуки, и через проделанное мной отверстие лишь смутный гомон доносился. Но по выражениям лиц мне вовсе не сложно было догадаться, что за реплики они то и дело бросали.
Как они там носились! Сначала хаотично, по всему моему загону и с растопыренными руками. Я только посмеивался – поднырнуть под эти руки и проскользнуть под ними смог бы самый молодой и неопытный хранитель.
Потом они выстроились в шеренгу у одного края стены и двинулись к другому, как загонщики на охоте, дичь поднимающие. Ну-ну, они бы еще сетью вооружились, подумал я, очень надеясь, что отцы-архангелы не пропустят и это мое пожелание.
Я почти поверил, что они пошли мне навстречу, когда внештатники сбились в кружок – голова к голове – в центре загона и принялись обсуждать что-то. Вернее, слушать одного говорящего, все время тыкающего рукой в сторону моей мебели. То ли он самым глазастым оказался, то ли намек свыше получил, но уговорил-таки направить поиски в новое русло.
Сначала они обнаружили зачаток моего подкопа, а потом и мой незаконченный лаз – через него до меня донеслось торжествующее рычание. Амбалы эти через него, конечно, не пролезут, но я занервничал.
– Можешь пару своих к выходу послать? – воззвал я к Стасу. – В Татьянином виде.
– Что – сам не справляешься? – фыркнул он насмешливо, но с явным облегчением.
– Нет, мне нужно, чтобы они там немного пошумели, – объяснил я. – Только не слишком – чтобы там сигнал о попытке прорыва успели дать.
– Пошуметь – это мы всегда пожалуйста, – оживился он. – А то уже было загрустили.
В отличие от отцов-архангелов, Стас отреагировал на мою просьбу мгновенно. Хотя не думаю, что из особого расположения ко мне – скорее всего, он ухватился за возможность хоть в сокращенном объеме схлестнуться с внештатниками.
Одним словом, буквально через десяток минут те, которые облепили стену возле моего отверстия, вдруг замерли, и еще через мгновенье сорвались с места, устремились в едином порыве, как стая пираний, к двери и скрылись за ней.
Я выдохнул с облегчением. Теперь пока они к выходу скатятся, собратьев своих на блокпосту откачают, убедятся в успехе моего якобы прорыва, разрешение на погоню запросят – темный гений уже точно освободится. До леса внештатники, скорее всего, раньше меня доберутся, но там я уже давно все варианты развития событий продумал. Скорей бы!
Вот что-то мне подсказывает, что войдет сегодняшний день в историю их подразделения внештатной для них, а не для других ситуацией. Только не сразу. Когда поисковую партию за погоней пошлют – в ней последний сигнал о небывалых потерях подавать будет некому.
Замечтавшись, я не сразу заметил, что дверь в здание снова открылась. Вернулось трое внештатников – и один из них разительно отличался от той рыбьей стаи, которая только что резвилась в моем загоне. Они направились прямо к моему отверстию, и у меня снова сердце екнуло.
Новый внештатник был не типично для своего подразделения невысоким и тонко-костным. Примерно моей комплекции. Не издавая ни звука, он принялся сосредоточенно ощупывать мое отверстие, примеряясь к нему то одной, то другой конечностью. В голове у меня забрезжило нехорошее подозрение, что этот следственный эксперимент сейчас установит путь моего побега. Который я, между прочим, не использовал. И конец у этого пути один – у двери к темным. О чем отцам-архангелам, вне всякого сомнения, отлично известно.
– Срочно! – заорал я поваленному дереву у ручья.
– Говори, но быстро, – напряженно и отрывисто отозвалось оно.
– Я выбрался, – последовал я его указаниям. – Дверь откроешь?
Темный гений издал некий сдавленный звук – если бы это был не он, я бы сказал, что услышал судорожный всхлип.
– Луч света в мраке возникает, – завороженно произнес он без какой-либо насмешливости, почти с трепетом, – когда нужнее он всего. Иди, буду через час-полтора.
Какие час-полтора?! Я не знаю, что ему нужнее всего в его темном мраке, а мне нужен выход из этой пустыни безжизненной! Сейчас этот недомерок через стену протиснется, и все! Либо дверь к темным высшей властью запечатают, либо меня возле нее несколько иная встречающая делегация ждать будет.
Ну нет, святые отцы-архангелы, не хватало еще мне здесь застрять! И без шезлонга. Не говоря уже о том, что нечего мне грехи приписывать, которые я не совершал!
Оставалось всего лишь доказать это. Мелкий внештатник уже начал проталкиваться через мой лаз – причем, ногами вперед. Умно, подумал я, голову напоследок оставил – внештатнику она точно не помешает, она у них от мыслей по определению не распухает.
Вытянув над головой руки и извиваясь, как угорь, он медленно продвигался наружу. Я подошел к нему и окинул мысленным взглядом отверстие. Проще всего было дернуть его под определенным углом. Если бы он головой вперед полез, я бы так и сделал. Пусть орет потом, что на него напали – стена-то звуконепроницаемая. А за ноги дергать – только выдать бездарно свое присутствие.
Сосредоточившись, я бросил все силы на стягивание краев отверстия. И то ли уничтожать плоды своего долгого труда оказалось легче, чем создавать их, то ли мой закон надобности еще не разрядился, но вертлявый внештатник таки застрял. Мстительно я еще немного сжал отверстие, и он, по-моему, заорал – ногами, по крайней мере, засучил. Его собратья ухватили его за руки и потянули назад – он отчаянно задергал ногами во все стороны.
Вот пусть и вытаскивают теперь, подумал я, полюбовавшись пару минут картиной протаскивания верблюда в игольное ушко. Можно по частям. Или энергетической подпитки его лишить и подождать, пока похудеет. Выбирайте, отцы-архангелы! Ключевое слово – подождать. И забыть даже думать о том, что я через это непроходимое отверстие сбежал.
А мне пора.
Я пошел, следуя указаниям темного гения. Собственно говоря, они мне не очень-то и понадобились – в этой ровной пустынной местности здание темных я увидел издалека.
Издалека почему-то никак не заканчивалось. Их здание должно было быть не намного дальше от нашего, чем круглый учебный центр, но дорогу к последнему я уже хорошо знал, и на ней было много ориентиров, которые, как столбы верстовые на земле, отмечали продвижение путника.
Тут же монотонный пейзаж пустыни никак не менялся, и скоро мне начало казаться, что я по беговой дорожке эти версты отмахиваю. Потом я вспомнил слова темного гения о том, что расстояния между объектами отличаются на разных горизонтах, и удивился, как это отцы-архангелы не додумались меня на самый верхний запихнуть. Где полный мрак и запустение…
Нет! Я об этом не думал, святые отцы-архангелы! Это была всего лишь цитата из источника, не заслуживающего и капли вашего внимания.
Категорически запретив себе думать – хотя бы до тех пор, пока не доберусь до более обитаемой местности, где мои мысли среди других затеряться смогут – я ускорил шаг, не отрывая глаз от маячащего на горизонте здания темных. Больше смотреть все равно было не на что.
Пару раз я попробовал просто перенестись к нему в силу крайней необходимости, но неопределенность пункта назначения сбила, видно, мой закон надобности с толку.
Или он таки исчерпался на заклинивании внештатника.
Или не сработал ввиду наличия у меня обычных способов достичь желаемого. В смысле, ног.
Или отцы-архангелы вновь поверили в мою неутомимость и целеустремленность.
И правильно сделали. Сосредоточившись только на махине здания, я вдруг заметил, что на нем постепенно стали детали прорисовываться.
Однотонная темная глыба расплылась пятнами различных оттенков серого.
Более светлые пятна приобрели ровные прямоугольные очертания.
В некоторых местах просматривались только эти очертания, словно в однородной массе прорезанные.
И масса эта между ними скоро перестала быть однородной: в ней появились мелкие пятна неровной формы, словно следы эрозии на когда-то гладкой поверхности.
Но сколько я ни вглядывался, я не видел никаких обнадеживающих прямоугольных очертаний внизу здания, у земли. Даже подойдя вплотную к нему. Стена его была изъедена временем: покрыта выбоинами и исчерчена трещинами. Окна располагались существенно выше, чем у нас, и были настолько покрыты пылью, что в некоторых местах только угадывались на фоне стены.
У меня мелькнула мысль, что мы все же лучше умеем за порядком у себя в доме следить – у нас только дверь не смазана.
Но здесь двери вообще не было!
Ошибиться я не мог – отправляясь в путь, я очень внимательно головой во все стороны вертел, и ничего, кроме этой развалины, даже в самом далеком далеко не видел.
С другой стороны, темный гений не уточнил, где вход находится. Я решил обойти здание.
Не удалось. В смысле полностью. У здания оказалось только три стороны. При попытке свернуть за угол на четвертую – с обеих сторон – я уперся в … нечто. Глаза видели перед собой все ту же бесконечную, теряющуюся за горизонтом пустыню, но словно нарисованную на непреодолимой вертикальной поверхности.
Хорошо, что моему закону надобности потребовалось время на восстановление. В запале я чуть было не ринулся за эту преграду, но сознание нащупало нечто, напоминающее прозрачный барьер вокруг места моей ссылки, но не совсем. Скорее, это было зеркало, отражающее пустынное пространство у меня за спиной. Только попытавшись представить себе, что может оказаться за ним, я бросился назад, за угол, к передней стене.
Еще раз осмотрев ее, я устало опустился на землю. Делать нечего, придется думать. В смысле, что это было и что теперь делать.
С первым все было понятно: либо темный гений заманил меня в ловушку на случай, если я все же вырвусь из заточения, либо отцы-архангелы успели замуровать единственный доступный мне выход назад, в наше сообщество. Вот не ожидал я от них такой маниакальной настойчивости в реализации только их сценария!
Похоже, придется-таки возвращаться. И надеяться, что необходимость вернуться в загон окажется не слабее недавней надобности выйти из него. Вот зачем я лаз в стене так сильно сжал!
Хоть бы внештатники уже вытащили оттуда своего ужа. И пост охраны убрали. Тогда Стасу не придется его штурмовать.
А ключ от двери в наше здание наверняка у кого-то хранится. У нас это место, похоже, для изоляции особо опасных преступников используется. И не так уж редко, судя по его ухоженности. Не то, что эта развалина.
Стена у меня за спиной угрожающе заворчала и завибрировала. Отшатнувшись от нее, я вскинул голову и увидел, как от нее отделился здоровенный кусок и начал медленно валиться. Прямо на меня.
Сработали инстинкты хранителя. Мгновенно сгруппировавшись и откатившись в сторону, я вскочил, отпрыгнул от стены и заметался по ней глазами в поисках зачатков других обвалов. Я на земле фильмы смотрел – если здание начинает рушиться, то всегда с ускорением.
Странно, только один кусок падает, но действительно огромный. И как-то необычно – не вертикально скользит, а медленно и неумолимо вываливается наружу. Словно крышка мышеловки захлопывается. На кого это ее здесь поставили? И кто, хотел бы я знать?
Выразить отцам-архангелам свое праведное негодование неспортивным поведением я не успел. Кусок стены уже почти на землю лег, и в образовавшемся проеме я увидел всклокоченную физиономию темного гения. Ага, не сменил ее еще, механически отметил я, и он тут же прикрыл ее рукой.
– Могучий луч вечного света пробился сквозь завесу мглы, – продекламировал он, довольно глядя на меня сквозь растопыренные пальцы.
– Ты предупредить мог? – прохрипел я, выдохнув, наконец, с облегчением. – Где эта … дверь находится? Я же прямо под ней сидел! А если бы не успел?
– Ну, успел же, – пожал он плечами. – Давай быстрее – этот проход автоматически закрывается.
И на том спасибо! Я бы не удивился, если бы мы тут еще немного приветственные речи попроизносили, а потом эта махина мне бы сзади наподдала. Я с опаской ступил на нее и юркнул внутрь здания. С разочарованным вздохом она устремилась вслед за мной. Ага, ну-ну, бестолковая каменная плита пытается за хранителем угнаться!
Оглянувшись, я увидел, что плита закупорила проход так плотно, что, не зная о нем, догадаться о его существовании было невозможно.
– Боитесь? – насмешливо бросил я темному гению.
– Почему? – совершенно искренне удивился он. – Какой смысл силы на посты охраны расходовать?
– Ладно, пошли, – оглянулся я по сторонам в поисках лестницы.
– Не спеши, – остановил меня он. – Поговорить нужно.
Вот я так и знал! Все это время, слыша о предложениях помощи со стороны темных, в глубине души я был уверен, что безвозмездной она не окажется. Ну что ж, в терпении им не откажешь – как хищникам в засаде. Дождались, пока я у них в руках окажусь, прежде чем условия выставлять.
– О чем? – прищурился я.
– Тебе нужно подождать до утра, – спокойно ответил он.
– Это еще почему? – спросил я, продолжая пристально следить за выражением его лица.
– Потому что ты постараешься увести Татьяну, как только увидишь ее, – все также невозмутимо объяснил он, – а она должна пройти распределение.
– Куда? – начал закипать я: пусть мне, а не Татьяне условия ставит.
– Вот это и есть главный вопрос, – кивнул он безмятежно. – Она получила предложение от вашего аналитического отдела, но сказала, что работать будет не у них. Работа ее мечты – больше от нее ничего добиться не удалось. У меня есть определенные … соображения, что это такое, но соображения не являются аргументами. Нужно, чтобы это предложение было озвучено официально. Во время ее распределения.
– Кому нужно? – процедил я сквозь зубы. – Кому нужно из нее приманку делать?
– Тебе. Мне. Вашему неистовому Стасу, – небрежно перечислил он. – И многим другим. Это очень большое дело, и я уже говорил тебе, что направлено оно не против Татьяны.
– В смысле? – окончательно запутался я.
– Это дело касается намного большего, – уставился он на меня немигающим взглядом. – И Татьяна может неосознанно стать его орудием. Я же предлагаю, чтобы она стала инструментом его разоблачения.
– И насколько я понимаю, – медленно произнес я, – она об этом не знает.
– Она не хочет слушать, – коротко ответил он. – Никого. Кроме тебя, как мы надеемся. Поэтому когда пресловутое предложение будет озвучено и оформлено документом, который ей нужно будет подписать – именно в этот момент вступишь в игру ты.
– Ах, так мне тоже роль отведена! – скрипнул я зубами, вспомнив отцов-архангелов. – И какая же, если мне позволено будет узнать?
– Хранителя, – сбил он меня на взлете. – Который должен будет уберечь Татьяну от величайшей ошибки, которую она, поверь мне, ни себе, ни тебе не простит.
– Ты можешь просто объяснить мне, что происходит? – растерялся я.
– Могу, но это будут мои голословные утверждения, – вскинул он подбородок. – Против веского слова вашего уважаемого отдела, который с легкостью опровергнет их в отсутствие документов. Кому поверят?
Одним словом, уговорил он меня. Вот спросили бы меня раньше, я бы в страшном сне не смог себе представить, что условием темных будет не услуга, а доверие с моей стороны. Но меня все это время тоже ощущение какого-то заговора не оставляло, и предположение темного гения о его масштабе определенно нашло отклик в моих собственных размышлениях, подкрепленных и чутьем, и опытом.
Все оставшееся до выхода на позицию время темный гений инструктировал меня. Стасу удалось узнать, что заключение соглашения с Татьяной будет проходить в обычном месте заседания аттестационной комиссии, но они понятия не имели, как оно будет протекать. Темный гений озвучил мне все возможные варианты, которые только мог себе представить, особенно упирая на то, что я должен поймать момент между официально озвученным предложением и Татьяниным подписанием его. Я только морщился – он меня еще чувству времени учить будет!
Слабость его хронометрирования подтвердилась, когда мы пошли, наконец, вниз, к выходу на обитаемый горизонт. Я был абсолютно уверен, что еще рано, но спорить не стал – желание увидеть Татьяну уже становилось нестерпимым, а выдержки не выдать ей свое присутствие раньше срока у меня хватит.
– Я пошел, – бросил я темному гению, увидев перед собой луг и лес, мгновенно одурманившие меня запахами травы, земли, листвы…
– Стой! – резко схватил он меня за руку. – Сам ты здесь не пройдешь!
– В смысле? – оторопел я. Кто в десяток раз большее расстояние по мертвой пустыне одолел?
– Это защитная полоса, – сказал он, ступая передо мной. – Напрямую идти нельзя – один неверный шаг, и аналог распылителя сработает.
– А где она заканчивается? – окинул я взглядом луг, прикидывая, что если с разбега…
– У деревьев, – коротко ответил он.
– Сколько же мы здесь петлять будем?! – завопил я.
– К началу заседания успеешь, – уверенно кивнул он. – Главное – запомни: нужно, чтобы ты в точности каждый мой шаг повторял, ступал точно туда, где я стоял…
Нужно?! Он мне рассказывать будет, что мне нужно? Мне к Татьяне нужно! Как можно быстрее! Кто гарантию даст, что это проклятое заседание раньше не начнется? Или в другом месте? Мне еще вчера там нужно было оказаться, чтобы Татьяну во сне не заставили что-нибудь подписать!
Открыв глаза, я увидел деревья. Вокруг себя.
– Как ты это сделал? – раздался у меня за спиной потрясенный вопль.
– Потом, – бросил я через плечо, и ринулся вперед.
*****
Я отключила Стаса и Винни неосознанно – мне просто паника их передалась. Трудно думать, когда у тебя в голове одновременно две истерики бьются.
Вот куда я могу бежать, спрашивается? Из самого центра зала, мимо десятков сотрудников этого отдела, каждый из которых может без труда остановить меня?
Хотя думать – это слишком сильно сказано. Мои собственные мысли тоже метались, как оглашенные. Откуда они узнали о моей памяти? Что они сделали с моим ангелом, чтобы выдавить из него признание? Почему именно сейчас, когда передо мной забрезжило, наконец, решение всех проблем? Как им не дать все у меня снова отобрать?
Самым важным был последний вопрос – все остальные смысла не имеют, если я не найду ответ на него. Сделав по привычке три глубоких вздоха, я кое-как взяла себя в руки и заставила себя слушать, о чем говорит руководитель аналитиков.
– … представляется разумным, – донеслись до меня его слова, – дать вам более ясное представление, чем занимается именно эта группа.
– Какая? – ляпнула я, не успев остановить себя.
Тень метнул в меня удивленным взглядом, но аналитик, казалось, даже не заметил моей очевидной рассеянности.
– Группа, изучающая исполинов, – явно повторил он для меня. – Поскольку вы оба достаточно близко знакомы с обстоятельствами их существования на земле.
– Прямо сейчас? – снова не удержалась я.
Тень закатил глаза к потолку – аналитик чуть приподнял брови.
– Именно и только сейчас, – произнес он чуть менее благожелательно. – Мы были крайне не расположены отвлекать своих сотрудников от работы для сопровождения вас и согласились лишь на однодневную ознакомительную экскурсию. В самом общем смысле ознакомительную.
– А что…? – Я прикусила разошедшийся не на шутку язык под яростным взглядом Тени.
– Но Ваш вчерашний документ, – придавил меня к стулу аналитик строгим своим, – произвел на меня определенное впечатление. Некоторые факты в нем могут оказаться полезными данной группе. Считайте наше решение вознаграждением за оказанное содействие.
– Мы Вам очень признательны, – тут же подал голос Тень – наверно, чтобы меня опередить.
– Разговаривать с сотрудниками вам не разрешено, – перевел аналитик ставший еще более суровым взгляд на него. – Вы можете смотреть и слушать – сопроводительное объяснение будет вам предоставлено. Но если у вас возникнут вопросы, вы можете задать их в конце дня. Мне. И только один раз – напоминаю, что сегодня ваша стажировка у нас заканчивается.
Тень тут же встал, бормоча очередные слова благодарности. Я последовала его примеру, но молча, чтобы еще что-нибудь не сморозить и не лишиться неожиданной и невероятной возможности познакомиться с теми, кому могли оказаться полезными мои выводы о вреде наблюдателей.
Когда мы подошли к их группе, один из них поднялся из-за своего стола и направился к нам с крайне недовольным видом. Затем он водил нас от одного стола к другому, комментируя изображения на прозрачных экранах на каждом из них. Причем, всякий раз он жестом велел нам располагаться за спиной своего коллеги и давал нам объяснения еле слышной скороговоркой. То ли отвлекать его не хотел, то ли надеялся, что мы ничего не поймем и отстанем от него, дав ему возможность вернуться к своей работе.
Сначала так и было, по крайней мере, со мной – я до сих пор не понимаю, как эти изображения на экранах формировались. Но после нескольких невразумительных объяснений я начала слышать главное – что бы и как бы ни изучали эти аналитики, их выводы были однозначно благоприятны для ангельских детей.
Я и сама могла бы подкрепить каждый из них десятком примеров, если бы мне не дали не менее однозначные указания держать рот на замке. Я откладывала эти примеры в памяти, чтобы подкрепить ими уже сформировавшийся у меня и, хотелось бы надеяться, единственный вопрос к руководителю группы.
Ангельских детей отличают способности, существенно превышающие средние показатели у человеческих. Память зафонтанировала случаями из детсадовской, школьной и университетской жизни Игоря и Дары.
Ангельские дети проявляют неистребимое стремление к знаниям, причем в самых разнообразных сферах. Ну, конечно – взять хотя бы увлечение Игоря анализом после глубокой подготовки к юридическому факультету и на фоне блестящей учебы на нем.
Ангельским детям свойственны редко встречающиеся у людей настойчивость и целеустремленность. О, да – даже будучи младенцем, Игорь всегда знал и добивался, чего хотел!
Ангельские дети демонстрируют полную самодостаточность и независимость от окружающих. Вот здесь я могла бы поспорить – Игорь все больше нам с моим ангелом свою самодостаточность демонстрировал, а его независимость от окружающих заканчивалась, когда о Даре речь заходила. Она, впрочем, тоже к нему сильно привязана оказалась, не говоря уже об Аленке.
Ангельским детям присущ врожденный артистизм, позволяющий им с легкостью адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам и находить в них свое место и способы самовыражения. А вот это, скорее, о Даре – вспомнить хотя бы, какой фурор она на школьных спектаклях производила. Но и Игорь однажды блестяще с ней на утреннике выступил, и рисунки его всегда на выставках внимание привлекали.
Ангельских детей характеризует умение глубоко проникать в сущность явлений и видеть внутренние связи между ними. Еще бы – помню я, как Игорь еще в младенчестве учуял различие между нашими ангелами и людьми и вывел нас таки на чистую воду, сколько мы ни старались скрыть от него его происхождение. А наблюдателя своего сразу Букой обозвал – даже тогда, когда мы с моим ангелом еще надеялись хоть какой-то контакт с тем установить.
Ангельские дети чрезвычайно устойчивы к стрессу и не подвержены человеческим переменам в настроении. Здесь мне снова трудно согласиться – не знаю, как Дара, а Игорь всегда в глубокий пессимизм впадал, когда они ссорились. У Дары, впрочем, всегда Аленка под боком была, а у Игоря, к сожалению – только это чудовище наблюдательное.
Ангельские дети никогда не признают поражения. В благоприятных условиях они направляют все свои силы на саморазвитие и совершенствование своего окружения. С другой стороны, при попытке их подавления – с не меньшей силой сметают его источники, не слишком заботясь точностью ударов. И здесь мне нашлось бы, что сказать – если бы не этот чертов наблюдатель, не бросался бы Игорь временами на всех подряд, и, в первую очередь, на нас с моим ангелом.
К концу дня у меня уже голова гудела от готовности еще одну докладную записку аналитикам составить. Где-то подтвердить их выводы, где-то поспорить с ним, а где-то намекнуть на необходимость более глубокого исследования. Может, еще один день у себя в отделе подарят. Может, даже не один.
Вот так и получилось у меня не один, а два вопроса. Вернее, чуть меньше … или чуть больше, если по сути: вопрос и предложение. Но я решила сначала дать Тени высказаться. Во-первых, неудобно – понесло меня утром, и все невпопад из-за невнимательности. А во-вторых, предложением лучше разговор заканчивать, а то забудется.
Поэтому когда мы вернулись к руководителю аналитиков и он выжидательно глянул на нас, я кивнула Тени, чтобы начинал. И не скажу, чтобы его вопросы меня удивили.
– Я хотел бы узнать, если позволите, – начал он, чуть подавшись вперед, – ведутся ли исследования по исполинам, лишенным хотя бы частичной защиты ангельского родителя? В комментариях Вашего сотрудника о них не упоминалось.
– Ведутся, – бесстрастно заметил руководитель. – Но такие случаи единичны и представляют интерес лишь в плане изучения неблагоприятных факторов.
