Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"

Автор книги: Ирина Буря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 55 страниц)

– А не надо было? – удивленно глянул он на меня. – Странно, предводитель команчей сказал, что ты хотел как-то классифицировать этих ваших секретных мыслителей.

Я нахмурился. А ведь было дело – говорил я об этом Стасу, и только ему.

– Ну ладно, классифицировал, – неохотно признал я. – Что еще от меня требуется?

– А можно? – оживился темный гений. – Тогда расскажи мне, как ты всех различаешь?

– Понятия не имею! – с удовольствием сказал я чистую правду.

– Это не удивительно, – с не меньшим удовольствием дал он оплеуху моему самолюбию. – Но вот если бы ты блок снял…  Мы все его на всякий случай поставили – кто знает, на что эти ваши мыслители способны.

– Ты меня просил прийти на пару минут, – торопливо напомнил ему я, отступая вглубь леса.

– Собака ты на сене! – обиженно бросил он мне вслед.

Интересно, из медведей в собаки – это меня повысили только что или понизили? С физической точки зрения явно шаг вниз, и приличный, а вот с позиций верности и преданности – определенное повышение. На земле говорят, что собака – лучший друг человека, но только потому, что ничего по-настоящему о хранителях не знают.

Мы не просто безгранично верны и преданны своим людям –  мы всю жизнь защищаем их, зачастую от них самих. А в отдельных, особо ярких случаях, усмехнулся я про себя, и после их земной жизни. Вот хоть сегодняшний случай взять, когда бледная немочь чуть опять Татьяну опасности не подверг…

Я резко затормозил. Опасность со стороны целителей устранил, а вот устранили ли они источник этой опасности – это вопрос. Который мне точно есть, кому задать.

– Слушай, я тут подумал, – воззвал я к образу поваленного дерева с тайником под ним. – Я действительно не могу надолго у тебя задерживаться. Но есть у меня другой объект для твоих исследований.

Поваленное дерево молчало. Ладно, мне еще на земле Татьяна показала, что любопытство – страшная сила.

– Помнишь того новичка, с которым я в лесу тренировался? – спросил я.

– Допустим, – натянуто вернул мне темный гений мои собственные недавние слова.

– Так вот, представь себе… – продолжил я, и тут в голове у меня возник образ больничного коридора, а в кармане зазвонил телефон. Одновременно.

– Подожди, меня сегодня что-то все на части рвут, – бросил я темному гению, вытаскивая телефон.

Макс. И Стас в голове. Святые отцы-архангелы, а можно добропорядочному ангелу премию в виде способности думать и говорить независимо друг от друга?

Я ответил сначала Максу. Во-первых, он со мной никогда долго не говорит. Во-вторых, я всегда сам могу отключиться. И в-третьих,  не отвечу – придется перезванивать, а я понятия не имею, сколько у меня денег на счету.

– Чего хотел? – начал я нарочито грубо, чтобы он еще короче со мной говорил.

– Распознал? – уловил он мой посыл.

– Да, – еще сильнее сократил я общение, но затем не выдержал: – Зачем он вам нужен?

– Познакомиться хотим, – снова подстроился он под меня. – Не тебе же одному с элитой водиться. Вы вообще когда возвращаться собираетесь?

Мне показалось, что я ослышался.

– Соскучился? – на всякий случай снова перешел я на телеграфный стиль.

– По свободе, – опять поддержал он меня. – На каких основаниях мы здесь должны за вашим отпрыском присматривать?

– А тебя кто просил за ним присматривать? – забыл я все свои благие намерения.

– Дара. Марина. Стас. Продолжать? – Он немного помолчал. – Так что будь любезен прекратить дорогу в высшее общество протаптывать и изволь вернуться к своим прямым обязанностям.

Он бросил трубку. В тот самый момент, когда я был совсем не против чуть подольше с ним пообщаться. Чтобы выяснить, как именно он присматривает за моим сыном. И с какой стати его Стас об этом просил.

Именно с этого вопроса я начал, представив себе больничный коридор.

– Не отвлекайся, – услышал я в ответ. – Аналитик отличается от других?

– Конечно, отличается, – нетерпеливо ответил я. – Но я все же хотел бы узнать…

– Ты можешь гарантировать, что отличишь любого из других? – перебил он меня.

– Сто процентов, – уверил я его, чтобы побыстрее ответить на его вопросы и вернуться к своим. – Очень … сильное ощущение.

– Отлично, –  довольно промурлыкал он. – Тогда нужно, чтобы Татьяна побыстрее обучение заканчивала. Ты еще помнишь, что обещал мне ваше содействие?

– В чем? – насторожился я.

– А ты не уточнял! – расхохотался он. – Короче, сразу после окончания ее курса вы мне оба на земле понадобитесь. Так что пусть выбирает подразделение соответственно.

И этот от меня первым отключился! Что там у них происходит? И что значит – пусть выбирает подразделение? У нас уже все давно выбрано! О чем ему совершенно недвусмысленно было заявлено. Или я опять чего-то не знаю?

Уже рванув с места, чтобы задать этот вопрос Татьяне, я вдруг вспомнил о прерванном контакте с темным гением.

– Представил я себе немало за время, что покорно ждал, – проворчал он, когда я вызвал его.

– И все равно не угадал, – уверил я его и поперхнулся, поняв, что тоже в рифму заговорил.

– Пора для истины настала, – с нажимом закончил он наше коллективное рифмоплетство.

Я рассказал ему о целительском эксперименте над Тенью и моих подозрениях о его провале.

– Он сам вызвался на подавление памяти? – Наверно, впервые за время нашего знакомства я услышал в голосе темного гения настоящее потрясение. – С его жаждой доминирования? Я должен это увидеть, – решительно закончил он.

– Догоняй, – предложил я ему, переходя на шаг. – Или тебя, теоретика, лучше подождать?

– Не смел бы даже я подумать, – ответил он с коротким смешком, – в пути гирлянду задержать!

Вот чтоб этого гения его темные собратья побрали – он оказался возле меня буквально через пару минут. Пришлось проглотить все насмешки над ущербом, наносимым умственной деятельностью физической форме. Молча – комплиментов он от меня тоже не дождался.

Мы успели как раз к концу занятий – оставив темного гения неподалеку от входа в павильон целителей, я едва успел вскочить в него, чтобы встретить Татьяну. Ее я сразу увел в сторону, попросив шустрого теоретика сразу сообщить мне о том, что он обнаружит в голове Тени.

На этот раз просить его дважды не пришлось.

– Это что-то немыслимое! – взорвался у меня в голове его возбужденный голос, как только мы с Татьяной до ее двора добрались.

– Говори, – коротко бросил я, делая вид, что внимательно слушаю ее рассказ о сегодняшнем «пациенте».

– Все блоки стоят там, где их поставили, – затараторил он, – но он их подавил. Сжал до упора. Нет, даже сильнее, за пределами вообразимого! Я боюсь себе даже представить напряжение в них. И что будет, если они когда-нибудь выстрелят. И куда они могут выстрелить.

– Значит, он таки соврал целителям? – медленно спросил я.

– И да, и нет, – с досадой ответил темный гений. – Блоки не уничтожены, не устранены, они просто нейтрализованы. Не могу сказать, сразу или со временем, но определенно сознательно. Насколько мне известно, это невозможно – даже вам посторонняя помощь понадобилась. Его нужно изучать! – уверенно закончил он.

– Может, вы и его похитите? – с надеждой спросил я.

– А можно? – Его надежда определенно побила мою по интенсивности.

Нет-нет-нет, не хватало мне еще даже не в соучастниках, а в организаторах похищения оказаться!

– Не знаю, – уклончиво ответил я. – Со службой внешней охраны поговори – вы же теперь друзья-соратники.

– Гирлянда путь мне указала из темной чащи бытия! – опять понесло его в декламацию.

– Только меня предупредите, – спохватился я, но он меня, похоже, не услышал – коротко хохотнув, отключился. И этот туда же!

Итак, пришлось признать, что источник опасности для Татьяны целители не устранили. Наоборот, каким-то образом они его даже усилили. Хорошо, если удастся убрать его с нашей дороги физически…

Святые отцы-архангелы, вы только посмотрите, до чего меня довели! А если не удастся – кто знает, что еще способна подавить эта бледная немочь?

Как бы не пришлось-таки перенаправлять наш путь в сторону запасного аэродрома – на землю.

Как бы не пришлось следовать указаниям Стаса и хвататься за любое подразделение, дающее право попасть туда.

На всякий случай я уточнил у Татьяны твердость ее намерений украсить собой ряды хранителей. Меня подвела формулировка – в ответ она задумчиво бросила, что может украсить довольно много рядов и не стоит пока никому отдавать предпочтение.

Я удвоил напор внушения целителям. Забыв, что в силу своей профессии они особо чувствительны в диагностике постороннего воздействия. А также особо изобретательны в способах противодействия ему.

В результате, в их отчете никаких особых дифирамбов Татьяне не оказалось, но оценки они ей такие выставили, что будь я на месте решающего органа, тут же отправил бы ее к ним назад.

Святые отцы-архангелы, настойчиво прошу обратить внимание на крайне условное наклонение в последней фразе! Прямо указывающее на ее противоположность моим истинным пожеланиям. Это замечание и к следующей относится – дайте хоть раз душу отвести без последствий! Я бы вообще задумался, а не пошли ли самоотверженные целители на поводу у службы внешней охраны. Вознамерившейся таким образом добиться скорейшей отправки блестящего новичка на землю и украсить им свои ряды хоть внештатно.

Тут же никакой мой отчет не поможет! Если я замолчу в нем максимальные баллы почти по всем критериям у одного из новичков, речь уже не об отсутствии у меня объективности пойдет. Эдак я под служебное расследование попаду – чем я занимался, если такой успех проворонил?

Впрочем, легкое беспокойство грызло меня недолго. Оказалось, что пребывание у целителей и для меня даром не прошло. Физический отдых, спокойная, позитивная обстановка, проясняющая мысли – не говоря уже о возвращении в знакомую атмосферу психологических сеансов – не могли не поспособствовать рождению гениальных идей.

Наши воспоминания я передал бригаде чистильщиков памяти прямо на следующий день после их эксперимента над Тенью. Разумеется, они двумя руками ухватились за возможность докопаться до природы и механизма нашего противоядия!

В тот день, когда Татьяниной группе объявили результаты, я немного задержался.

– Вот, хотел на прощание узнать, – произнес я, заходя в палату чистки памяти, – как у вас дела продвигаются.

– Вы предоставили нам очень ценный документ, – ответил мне единственный находящийся там целитель – тот, который первые переговоры со мной вел. – В частности, его человеческая часть. Мы редко сталкиваемся с так называемыми нормальными людьми, особенно посвященными в факт нашего существования. Ход их рассуждений – это просто кладезь информации. Пожалуй, мы будем изучать Ваш документ существенно глубже, чем изначально планировали.

– Да пожалуйста, – пожал я плечами, и добавил задумчиво, словно эта мысль только что пришла мне в голову: – Завтра буду отчет по вашему курсу сдавать – могу отнести еще один экземпляр в ваше центральное отделение. Для ускорения изучения.

– Мы были бы Вам чрезвычайно признательны, – загорелись у целителя глаза.

– Только вы предупредите на пункте пропуска, – небрежно бросил я, берясь за ручку двери, – что я вам рабочие материалы несу. Чтобы время на объяснения не тратить.

Целитель заверил меня, что внештатники будут поставлены в известность об уникальности находящегося у меня документа и его чрезвычайной важности для науки.

Подготовив свой очередной визит в административное здание всесторонне и всеобъемлюще, я простился с Татьяной намного спокойнее. Чего нельзя было сказать о ней.

Я не стал решительно развеивать ее опасения. Во-первых, пусть подумает – и поглубже – где следует проявлять свои таланты, а где нет. Во-вторых, я просто не мог рассказать ей о своей договоренности с целителями – иначе пришлось бы также сообщать ей и об эксперименте над Тенью, и о его последствиях. Он, слава Всевышнему, уже совсем отдалился от нас, и будить ее любопытство мне совсем не хотелось. Чтобы не поставить под угрозу мое полное ей доверие.

О последнем я напоминал себе всю дорогу к административному зданию. Не часто – каждые шагов двадцать. Для разнообразия я начал менять формулировку этого напоминания и примерно на десятом варианте обнаружил, что мучительно подбираю рифму к слову «достойна». И ничего подходящего в голову не приходит. Вот же довел, словоблуд темнокрылый!

Чтобы отвлечься, я вызвал Стаса. Для уточнения, какие именно панели у аналитиков ему фиксировать в памяти. Судя по всему, он и с моим первым уловом еще не разобрался – сказал, что ему подойдет все, до чего я смогу добраться.

– Ладно, – немедленно решил я воспользоваться его редкой уступчивостью. – И еще: ты можешь мне сказать, на каком этаже целители располагаются?

– Зачем они тебе? – вполне ожидаемо взялся он за свою привычку отвечать вопросом на вопрос.

– Хочу им наши воспоминания забросить, – не единым звуком не погрешил я против правды.

– А как ты их пронесешь? – полностью перехватил он у меня инициативу.

– Ну, ты же сказал, чтобы я сам эту проблему решал, – с особым удовольствием напомнил ему я, – вот я и договорился.

– С внештатниками? – Голос у него зазвенел металлом.

– Стас, какая тебе разница? – охотно вернул я ему его же манеры. – Ты можешь просто сказать, где целителей искать?

– Твои договоры обычно всеобщей мобилизацией заканчиваются, – проворчал он. – Этажом выше энергетиков.

– А энергетики где? – озадаченно нахмурился я.

– Так мы же вместе у них были! – удивился он. – Когда Марину после аварии к источнику жизненной силы подключали.

– Стас, мы у них просто оказались, – нетерпеливо произнес я. – Я тогда своим законом надобности воспользовался.

– А сейчас что – разучился? – насмешливо бросил он. – Или, может, не так уж тебе нужны целители?

Я остановился как вкопанный. В первое после нашего перехода в родные пенаты время этот мой закон действительно перестал работать, и я отбросил его, как исписанную ручку. Но с тех пор многое изменилось, и с момента возвращения Татьяниной памяти мне ничего не было нужнее, чем отвлечь от нее внимание.

– Спасибо, Стас! – от всей души подумал я.

– Стоять! – бряцнуло у меня в голове не просто металлом, а закаленной сталью. – По прохождению каждого этапа докладывать обстановку. Нет, каждые полчаса.

Я выторговал у него все же каждый этап моей миссии. У аналитиков опять могу застрять, а умением разделять мысли и слова отцы-архангелы так и не снабдили. Наверно, им чувство юмора не позволяет на настоящие просьбы реагировать – только на случайно вырвавшиеся мысли.

Первый доклад Стасу я сделал существенно раньше, чем через полчаса. Внештатники с кислым видом проверили мои документы и оживились только при виде объемного тома наших воспоминаний. Я напомнил им, что он содержит описание уникальных случаев общения с людьми на земле – каковое с огромным нетерпением ожидают в подразделении целителей.

Старший караула все же пролистал наш труд, задерживаясь на каждом названии. Слава Всевышнему, подумал я, что я догадался в свое время все главы именами их авторов обозначить – в родных пенатах такая идентификация не принята.

Попав, наконец, в здание, я коротко отрапортовал Стасу: «Прошел внештатников, все в порядке» и тут же отключился, тщательно сосредотачиваясь.

Мне очень нужно попасть к целителям…

Ничего не изменилось. Бдительные отцы-архангелы старательно проигнорировали мое прямое обращение. Придется-таки Стаса опять просить направить заблудшего ангела. И насмешки выслушивать. Я мучительно зажмурился. И вдруг вспомнил: мой закон надобности работал только тогда, когда я полностью отключал зрение и слух и подробно аргументировал свою просьбу.

Мне очень нужно попасть к целителям, чтобы выполнить данное Татьяне обещание отвлечь от нее внимание…

Открыв глаза, я обнаружил себя на том же месте. Тяжело вздохнув, я поплелся вверх по лестнице. Значит, все-таки исчерпалась моя уникальная способность – вот только на телефон остатков ее и хватило. Спасибо и на этом, подумал я, вспомнив, как жизненно необходимо была мне тогда надежная связь с землей.

И снова остановился, вспомнив кое-что еще. Мне всегда нужно было подробно аргументировать именно свою личную надобность.

Мне очень нужно попасть к целителям, чтобы отвлечь внимание от Татьяны и, следовательно, не застрять вместе с ней у целителей, растрачивая впустую непревзойденный талант хранителя…

Этаж целителей я узнал, как только открыл глаза. У нас, хранителей, всегда было пустынно. У внештатников и карателей тоже, в чем я имел несчастье лично убедиться. А вот этаж целителей поразил меня еще в тот мой первый визит к ним, когда мы с Тошей готовились Галю назад отвоевывать – у них по коридорам постоянно сновали туда-сюда сотрудники.

Выяснив у одного из них, где искать их руководителя, я постучал в указанную мне дверь. Я и хозяйку кабинета сразу узнал – с ней мне довелось встретиться на заседании контрольной комиссии, на котором судьба Тоши решалась, когда он Галю чуть не потерял и мне его на поруки всучили.

На этот раз, правда, меня совсем другой прием ожидал.

– Вот, принес, – протянул я ей наши воспоминания, подойдя к ее столу.

– О, наконец-то! – живо отозвалась она, вставая и с нетерпением открывая наше творение. – Я уже наслышана об этом документе. Честно говоря, не ожидала такой предупредительности от хранителя – не очень-то вы нас жалуете, когда приходится вашим людям неотложную помощь оказывать.

– Да что Вы! – широко улыбнулся я. – Это мы себя не жалуем, если нашим людям приходится неотложную помощь оказывать.

– И все же, – с тонкой усмешкой кивнула она, – мы высоко ценим Ваш жест. Если Вам когда-либо понадобится наша помощь, обращайтесь без малейшего стеснения.

– Спасибо, – поблагодарил ее я. – Собственно говоря, хочу поймать Вас на слове.

– Да? – Она чуть склонила голову к плечу.

– Насколько я понимаю, Вы тоже отправляете отчет в аналитический отдел? – произнес я с еле-еле выраженной вопросительной интонацией.

Руководитель целителей снова кивнула, но уже без улыбки.

– У одного из обучающихся в группе новичков, которая только что закончила курс обучения в вашем павильоне, – продолжил я, – стоят максимальные баллы практически по всем дисциплинам. Вы не могли бы немного занизить их?

Стоящая передо мной невысокая женщина-ангел не спеша положила наши воспоминания на стол перед собой и выпрямилась, мгновенно преобразившись. На меня – снова как в прошлый раз – с холодным гневом взирала представитель руководящего звена ангельского сообщества.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – негромко и отчетливо произнесла она.

– Вполне, – уверил я ее. – Здесь, – указал я на лежащий перед ней том, – речь идет как раз об этом обучаемом. Мы стараемся избежать любого повышенного интереса к нему – интереса, который может коснуться и вас.

Она резко отодвинула наши воспоминания в мою сторону и села за стол.

– Боюсь, нам придется отказаться от Вашего любезного предложения, – сухо бросила она, больше не глядя на меня.

– Это не предложение, это – просьба, – снова подвинул я наш труд к ней. – Часть Ваших сотрудников уже ознакомилась с этой историей. Свяжитесь с ними, передайте им эту просьбу, спросите их, оправдана ли она.

Она подняла на меня оценивающий взгляд.

– Только … если можно … – быстро добавил я, – выражайтесь иносказательно. Открытые каналы уже не безопасны.

В ее взгляде появилось профессиональное терпение.

– Мне кажется, Вам весьма не помешала бы наша специфическая помощь, – размеренно и умиротворяюще произнесла она.

– Вы правы, – кивнул я, – нам нужна Ваша помощь. Насколько, Вы поймете, когда прочитаете всю историю. А потом задайте себе вопрос: почему человеку вычистили всю память, а его хранителю – нет.

Она опять опустила глаза, нахмурившись и бессознательно поглаживая наши воспоминания. Затаив дыхание, я ждал.

Через несколько очень долгих минут она снова глянула на меня. Пристально и молча. Все также без единого слова, она достала из папки у себя на столе какой-то бланк и еще один – из ящика.

– Перепишите результаты группы, – совсем тихо сказала наконец она, – внеся нужные Вам изменения. Предупреждаю, – подняла она руку, когда я открыл рот, –  если подлог обнаружится, ответственность за похищение нашего отчета и замену его другим будет возложена на Вас.

Я молча кивнул, вытаскивая ручку.

На лестницу с этажа целителей я вышел ногами и привалился без сил к стене. Хоть бы они повыше располагались, а то до аналитиков не доползу. Тьфу ты, а зачем мне куда-то ползти? Я снова зажмурился, сосредотачиваясь на своей чрезвычайной надобности попасть в аналитический отдел, чтобы… Зачем? Да нет же, не прямо в отдел, а к их двери – чтобы мой закон надобности остался в тайне и моя задача хранителя Татьяны и агента Стаса в одном лице оказалась выполненной.

Вот хорошо, что я о нем вспомнил. Лучше прямо сейчас отрапортовать, что прошел целителей, а то потом еще рявкнет в голове в самый неподходящий момент.

Стас не преминул еще раз напомнить мне о необходимости тщательно запоминать все, что мне на глаза попадется.

Первыми в зале аналитиков на глаза мне попались ближайшие к двери прозрачные панели. Какая-то у них необычно бурная активность в тот день оказалась – все видимые мне изображения метались на панелях, словно с цепи сорвались.

Глаза у меня тоже заметались от одной панели к другой, и через пару минут я понял, что в этом наслоении образов Стас точно никогда не разберется. И нетрудно догадаться, кого он в этом обвинит.

– Тут какой-то ажиотаж, – быстро подумал я, вызвав его, – так что принимай репортаж прямо с места событий.

Сгорбившись и изображая изнуренного тяжким трудом кураторства ангела, я медленно побрел к месту своего отчета. Зафиксировав взгляд на одной из панелей, потом, пройдя ее, на другой, потом на следующей… Только справа от себя. У меня и так уже в глазах рябило – вспомнился Макс, не к ночи будь помянут, с его свинством во время обучения меня мысленному блоку. Поведи я глазами по сторонам, мне больше никогда не придется ставить этот блок – мне бригада целителей понадобится, чтобы его снять.

Впервые за все это время бокс моего аналитика показался мне желанной тихой гаванью.

Как выяснилось, однако, ее бушующая аналитическая стихия тоже стороной не обошла. Мой аналитик сидел у себя за столом, уставясь в такую же панель. Интересно, она там только сейчас появилась или я ее раньше не заметил, потому что она действительно прозрачной была?

Сейчас по ней тоже плыли какие-то кривые – то разветвляясь, то переплетаясь, то резко меняя направление – и, слава Всевышнему, не так быстро, как на других панелях.

– Добрый день, – обратился я вслух к аналитику, – следующий отчет принес.

– Вот тебе еще на закуску, – обратился я мысленно к Стасу, – только это тебе перевернуть придется – я с тыла смотрю.

Аналитик взял у меня из рук отчет, не отрывая глаз от панели, потом коротко глянул на меня и кивком отпустил восвояси.

Стас икнул у меня в голове, уверенно добавив, что одной порции десерта будет вполне достаточно.

Я с готовностью приступил к выполнению обоих указаний, разворачиваясь к выходу из бокса.

В этот момент за спиной у меня что-то резко пискнуло. Вздрогнув, я обернулся и увидел выплывающий на стол аналитика бланк. Очень знакомый мне бланк. Строгое подчинение приказам вышестоящего руководства вдруг показалось мне неоспоримым достоинством.

– Подождите, – догнало меня уже в проеме выхода.

Не успев так быстро перестроиться, я подчинился и этой команде – замерев в вышеупомянутом проеме вполоборота к аналитику.

Внимательно изучая отчет целителей, он сделал мне, не глядя, нетерпеливо приглашающий жест рукой. Темные его побери, неужели он мой почерк уже узнает? Не получив от занятой этим вопросом головы никакого нового импульса, ноги на свой страх и риск принесли меня назад к столу.

– Насколько я вижу, – протянул аналитик, водя глазами по строчкам бланка, – на этом этапе обучения группы вновь выделились все те же два лидера, хотя и по разным качествам. Ваши наблюдения подтверждают этот вывод? – поднял он на меня, наконец, цепкий взгляд.

– В целом, да, – ответил я, глазом не моргнув.

Ни одним. Оба моих глаза старательно скосились на прозрачную панель, линии на которой вдруг пришли в лихорадочное движение. Они перераспределились, образовав широкую полосу с отстоящей от нее тонкой окантовкой сверху и снизу. Полоса состояла из нескольких почти полностью прямых линий, окантовка представляла из себя затейливые кривые.

– Вы внесли в отчет их подробную динамику на протяжении курса? – снова спросил меня аналитик.

– Да, конечно, – выдавил я из себя, испытывая легкое головокружение.

На полосу с окантовкой наложилась еще одна, другого цвета, и затем еще одна. В результате, полоса заиграла … ну, почти всеми цветами радуги, а окаймляющие ее затейливые кривые сплелись в кружевном узоре.

– Вы не заметили ничего необычного в их поведении? – пробился к моему сознанию очередной вопрос.

Святые отцы-архангелы, у нас справедливость, краеугольный наш камень, еще существует? Как у Стаса, так инструкторов обвинять – а у целителей будьте любезны к аномалиям у студентов присмотреться! В обществе тех ненормальных «пациентов» аномалии у кого угодно появятся.

– Вы понимаете, – перевел я дух, поскольку свистопляска на панели аналитика немного замедлилась, – у большинства группы этот курс не вызвал никакого интереса. На их фоне поведение лидеров и, соответственно, их успехи могут показаться необычными. С моей же точки зрения, они просто ответственно отнеслись к своему обучению.

– Благодарю Вас, – произнес аналитик, отложив в сторону отчет целителей и помолчав. – Я ознакомлюсь с Вашим докладом чуть позже, и у меня могут возникнуть дополнительные вопросы.

К выходу я шел, глядя строго перед собой. Даже Стас этими беснующимися образами до отвала накушался, а в меня еще и добавку впихнули. Так что лучше мне спуститься к нему по лестнице, не спеша, глядя на блаженно однотонные стены и скрупулезно стирая  в памяти свидетельства бурной деятельности аналитиков.

Не удержался я. Очень мне хотелось … нет, очень мне было нужно побыстрее узнать, что он расшифровал в этих образах.

И проверить свой восстановившийся закон надобности.

И продемонстрировать Стасу, что однажды приобретенные опытным хранителем навыки никогда не забываются.

И к Татьяне срочно вернуться, пока мой кредит доверия ей не исчерпался, чтобы уравновесить возвращение другого проявления силы духа и воли.

Как оказалось, убедительно аргументируя надобность перенестись прямо к Стасу, я слегка промахнулся с точным определением пункта назначения. Материализовался прямо у него в кабинете, перед столом, за которым он сидел, положа на него ноги, сложив руки на животе и глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами.

Вот этот последний момент я весьма недальновидно исправил. Еще и дальше пошел – бросился ловить его, когда он, взбрыкнув от неожиданности руками и ногами, кувыркнулся с кресла. Нужно говорить, где оказалась моя протянутая рука помощи?

– В дверь – нужно – стучать, – сидя на мне верхом и крепко захватив горсть моих волос, наглядно проиллюстрировал Стас каждое свое слово ударом моей головы о пол.

– Чтобы мне опять что-то в голову полетело? – глухо пробормотал я, закипая.

– Отличная мысль! – раздался у меня над головой торжествующий вопль, и железный захват на затылке исчез.

Повернув кое-как голову, я увидел его руку, тянущуюся к ящику стола. Вспомнив массивное папье-маше, голова воззвала о помощи, и дальше сработали рефлексы. Одним словом, перевыполнил я план по демонстрации Стасу приобретенных навыков. В частности, в его павильоне.

Я на нем сидел недолго. Во-первых, неудобно было – у него даже мышцы каменными оказались. Во-вторых, он не сопротивлялся. И в-третьих, я вспомнил притчу о том, что вскочить тигру на спину нетрудно, а как с нее спрыгнуть – это вопрос.

– Слушай меня внимательно, – решительно проговорил я, удерживая его руки за спиной. – Начиная с сегодняшнего дня, ищи себе другого мальчика для битья.

– Где насобачился? – выдохнул он.

– Не твое дело, – отрезал я.

– Мои, что ли, выдрессировали? – хмуро поинтересовался он.

– Не выдрессировали, а научили, – уточнил я. – В знак благодарности. Которая тебе неведома. Я тебе все наши открытия передал. Я тебе всех твоих обучил. Я тебе сегодня транслировал под угрозой полного разоблачения. И одновременно на вопросы аналитика отвечал. Мне вообще сегодня не нужно было к тебе спускаться. А меня мордой в пол?

– Слезь, – буркнул он.

Я встал с него и отступил в сторону. На один шаг. Если снова бросится, лучше сразу – у меня еще пара приемов в запасе есть.

Стас медленно поднялся, отряхнулся, подвинул отъехавшее в процессе нашего выяснения отношений кресло и опустился в него. Старательно не глядя на меня.

– А чего хотел-то? – бросил он, упорядочивая разбросанные бумаги на столе.

– Ты что-то понял в том, что я тебе передал? – спросил я, обходя стол, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– За полчаса? – вскинув голову, вытаращил он на меня глаза. – Я тебе что – искусственный интеллект?

– Так отдай интеллекту, – предложил я, нарочито проигнорировав слово «искусственный».

– Это еще кому? – насупился он.

– Тоше, – изменил я в последний момент имя.

Что-то подсказало мне, что упоминание темного гения мгновенно положит конец нашему перемирию.

– Я подумаю, – буркнул он.

– Ладно, я пошел, – устало произнес я, направляясь к двери.

– Кто у вас после целителей? – послышалось у меня за спиной.

– Администраторы, – ответил я, оборачиваясь.

Он пренебрежительно махнул рукой.

– А, там точно делать нечего, – прищурился он с хищной усмешкой. – Давай я через пару дней к вам туда выберусь – еще помахаемся?

– Я подумаю, – тщательно скопировал я его интонацию.

Когда я поднимался к выходу из административного здания, до меня, наконец, дошло, что только что случилось. Я оседлал главного Ангела-карателя – и получил в ответ не показательную порку, не одиночное заключение до конца вечности, а приглашение продолжить соревнование.

Я почувствовал, что могу, даже не запыхавшись, горы свернуть.

Внештатники, похоже, тоже. На этот раз они даже для проформы не стали мои документы смотреть – сразу отмашку проходить дали.

Так что примчался я к Татьяне в отличном расположении духа. Она, правда, тоже драться попыталась, когда я пошутил насчет корректировки ее результатов, но после Стаса я урезонил ее одной левой. В прямом смысле – обняв ее ею. И крепко зажав правой ее руки. Пока она твердо не заявила мне, что мы идем в хранители и только в хранители. После чего моя правая рука охотно присоединилась к левой.

От этого долгожданного события нас отделяла всего лишь финишная прямая. У администраторов я не ожидал ни опасностей, ни подвохов, ни особых открытий – любое из них оказалось бы похороненным под лавиной отчетов, объяснительных записок, заявок, списков и цифр.