Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 55 страниц)
Они переглянулись, и справа от меня раздался насмешливый свист. Я резко шагнул в ту сторону.
– Тихо-тихо, – встал у меня на пути каратель постарше, упорно молчавший до тех пор. – Тогда тем скорее нужно с командиром на связь выходить. Даст приказ – будем искать.
– Он по ушам даст тем, кто будет такого приказа ждать, – уверенно пообещал им я. – О ее талантах не только вы знаете. Ее могли темные захватить.
Больше мне ничего говорить не пришлось. Кроме распоряжений, кому из поисковой партии в каком направлении двигаться. В первый и, как я надеялся, последний раз я порадовался тому, что они уже считали Татьяну своей и готовы были на что угодно, чтобы не дать ей попасть в руки противника.
Мы начали поиски от их павильона, постепенно расширяя их границы. Инвертироваться мы не стали – Татьяна еще не всех обучила своему открытию – просто перешли в невидимость и постоянно были на мысленной связи. На внештатников я плюнул – узнавать, что происходит, они не сунутся, соотношение сил не в их пользу, а доложат о необычной активности, так не разглядят, чьей именно.
Активность наша оставалась, правда, безрезультатной. Прозрачный лес мы быстро обыскали, а вот мой любимый очень скоро таковым быть перестал. Там пришлось под каждый куст, под каждое поваленное дерево, в каждую вымоину под корнями деревьев заглядывать.
И каждый раз впустую. Я не сходил с нашей с Татьяной волны, раз за разом пытаясь вызвать ее и уже почти молясь, чтобы ей действительно плохо стало в каком-то укромном месте, а не у темных.
Пару раз меня подмывало обратиться к темному гению, но где гарантия, что он в курсе, если Татьяну захватили? Где гарантия, что он правду мне скажет, если в курсе? А если нет, где гарантия, что, узнав о ее исчезновении, он сам не организует ее поиски? Где гарантия, что их поиски не окажутся успешнее наших?
Когда он сам вышел со мной на связь, я похолодел. Наш последний контакт по поводу Тени закончился существенной недосказанностью с моей стороны, и темный гений, похоже, почувствовал ее и больше никаких приглашений к дальнейшему общению не высказывал. Мне тоже не до него было, да и не хотелось встречаться с ним, чтобы выведывать что-то по указке Стаса. Так что не было у нас никаких причин ни с того, ни с сего, именно сегодня, внезапно возобновлять контакт. Кроме одной.
– Слушай, ну сколько можно? – раздался у меня в голове ворчливый голос темного гения. – Прямо как стадо бизонов туда-сюда носится – как можно думать в таких условиях?
Я скрипнул зубами. Тюленя я стерпел, а повышение до могучего парнокопытного мне даже понравилось. Если сейчас речь о Татьяне зайдет, он узнает, что такое бизон. Разъяренный.
– О чем думать изволите? – язвительно поинтересовался я.
– О вечном, как всегда, – в тон мне ответил он. – О наших и ваших, о полете мысли, о путах, на нее накладываемых, о естественном желании разорвать их…
– А вот мне сейчас не до философии, – процедил я сквозь зубы. – Говори, что хотел.
– Так я и говорю, – невозмутимо произнес он. – Не летит мысль, когда загонщики со всех сторон.
– Потерпит твоя мысль, – отрезал я. – У нас тут операция по спасению идет.
– У вас уже кого-то спасать нужно? – довольно натурально удивился он. – Интересно, похоже, в вашей системе энтропия растет быстрее, чем я ожидал…
– Какая, ко всем твоим собратьям, энтропия? – взорвался я. – Нам кого-то спасать только от вас нужно! Хватит мне зубы заговаривать – Татьяна у вас?
– Так это она к нам шла? – протянул он ошарашенным тоном, и вдруг возмущенно взвизгнул: – Чего ты меня не предупредил? Я бы ей совсем другую встречу подготовил.
– Где она? – резко спросил я, уже планируя, как перенаправить поиски на своего собеседника. Мы тоже можем заложников взять – вот и посмотрим, кто для темных большую ценность представляет.
– Я думаю, у себя уже, – смешал все мои расчеты темный гений, и добавил гордо: – С ней у меня тоже замаскироваться получилось, и она даже обещала подумать над общей моделью. Перед тем, как я ей дорогу назад показал. Если бы я только знал, что она не заблудилась, а сбежала от вас…
Дальше я не слушал. Одним махом обрубил всю мысленную связь и ринулся прочь из леса, чтобы на открытом пространстве, по прямой, как можно быстрее домчаться до круглого здания.
Я увидел ее, как только вскочил в ее двор. В комнате. На кровати. Лежащую лицом к стене. В последнем рывке я влетел в комнату, склонился над ней и прислушался – дышит ли.
И только потом перевел дыхание.
Мысленно представив себе «пещеру», я дал отбой подчиненным Стаса.
– Спасибо всем. Нашлась, – коротко проинформировал я их.
– Где она была? Как ты ее вычислил? Она в порядке? – посыпалось на меня со всех сторон.
– Не важно. В порядке. Давайте все вопросы завтра, – ответил я, и снова без размышлений оборвал контакт.
Потом я просто сидел в той комнате и смотрел на спящую Татьяну. Мне очень хотелось прикоснуться к ней, чтобы не только глазами – кожей убедиться, что это она и что с ней все хорошо.
Но я не решался. Банально боялся, что она проснется и глянет на меня теми далекими, чужими глазами, которыми взирала на меня все последнее время.
Спала Татьяна беспокойно. Дышала неровно, руками-ногами подергивала, ерзала, словно устроиться поудобнее старалась. И время от времени что-то бормотала – но как я ни прислушивался, ничего разобрать не смог.
Потом она вдруг ясно произнесла имя нашего сына. Повторила его, потом еще раз, и вдруг заговорила отчетливее.
– Игорь… Ты не подумай… Я не забыла… Я просто думала… Отличников поощряют… На землю… Побыстрее… К тебе…
Я и не заметил, как рядом с ней оказался. Мгновенно проснувшись, она вся сжалась, словно в ожидании удара. Я попросил у нее прощения за все сразу – и за это тоже. В ответ понеслось ее »Прости», и я понял, что чувствуют забиваемые камнями люди. Сработал пресловутый инстинкт самосохранения – я решительно пресек все дальнейшие разговоры и принялся мириться с ней по-настоящему. По-нашему. Как всегда на земле делал.
Под утро на меня навалился кошмар. Тускло освещенный пустынный больничный коридор. Медленно отворяющаяся дверь в одну из палат. Резкий медицинский запах. Попискивание приборов возле единственной занятой кровати. Неподвижное, бескровное, безжизненное тело на ней…
Тьфу ты, это же Марина! Ну, как я мог забыть связь со Стасом отключить? Первым моим побуждением было не отвечать – благо, Татьяна вчера показала, что мысленный контакт возможен только при обоюдном согласии сторон. Но с него же станется за телефон схватиться. А у меня накопилось … нечто, для Татьяниных ушей не предназначенное.
– Ну? – ограничился я нейтральным звуком, чтобы не расплескаться раньше времени.
– Выйди, – так же коротко ответил Стас.
Он ждал меня прямо во дворе. Вольготно развалясь в легком кресле возле столика. Спасло его только то, что сидел он в нем спиной к комнате.
Я обошел его стороной, чтобы не поддаться искушению отнюдь не воображаемого физического контакта, и сел в другое кресло. С противоположной стороны стола. Лицом к нему.
– Что здесь произошло? – отрывисто начал он.
– Ни звука! – мысленно отреагировал я. – Татьяне отдохнуть нужно.
Он повторил свой вопрос мысленно, сузив глаза в тонкие щелочки.
– Это я тебя хочу спросить! – Я тоже прищурился. – Своих амбалов в хвост и гриву гоняешь – твое право. На них пахать можно, они только крепче становятся. Но ты же и Татьяну решил досуха выжать…
– Не понял, – перебил он меня. – Мне казалось, что она с моими ребятами отлично сработалась.
– Тебе казалось? – усилил я напор. – Что ты вообще о ней знаешь? Она силы беречь не умеет, перед ней задачу поставь – вцепится и не успокоится, пока не догрызет.
– Ну, ладно, – нахмурился Стас. – Снизим нагрузку.
– Ты действительно не понимаешь, да? – Я глянул ему прямо в глаза. – Дело не в объеме задачи, а в ее сути. Не ее это работа.
– А вот это не тебе судить, – резко возразил он мне.
– Именно мне, – отрезал я. – Я ее лучше знаю, чем она сама. Жесткость ее натура не приемлет, даже если эта жесткость на благие цели направлена. Увлеклась она твоей задачей, не скрою, и решать ее вашими методами попробовала – и закончила нервным срывом. За какую-то пару недель. Что с ней через пару месяцев будет? Через пару лет?
– Через пару месяцев она будет на земле, – бросил Стас.
– Точно, будет, – уверил я его. – Но со мной. И я не дам ей на износ работать.
– Слушай, орел, – откинулся Стас на спинку кресла, – ты кому врешь – мне или себе? Я же знаю, что у твоих ей отрицательную характеристику дали.
– Упаси тебя все отцы-архангелы, – медленно отчеканил я, – и владыка наш Всевышний, сказать ей об этом. Такую характеристику ей одной дали, а я сказал, что она со мной на землю вернется, и как – это уже мое дело.
– Тон сбавь, – обронил Стас своим знаменитым вкрадчивым тоном, – а то тебя никто не упасет. Хранитель ты бывший, во всех смыслах, так что решать Татьяна сама за себя будет.
– Договорились, – неожиданно для себя самого согласился я, – но только давай по-честному. Ты в полном праве дать ей похвальную характеристику, с рекомендациями и запросами, но играть на ее желании к сыну вернуться – это свинство.
Ну-ну, подумал я про себя, посмотрим, чем он обоснует свой запрос – не открывая природы Татьяниного индивидуального курса.
Похоже, он об этом тоже подумал и решил не откладывать принятие Татьяной решения не только до конца ее обучения, но даже до окончания своего курса.
Когда мы с ней пришли в павильон карателей, возле двери, за которой она их обучала, топтались двое еще не посвященных.
– А почему вы не заходите? – улыбнулась им Татьяна.
– Там Вас командир ждет, – сообщил ей один из них.
Улыбка сбежала с ее лица, и глаза испуганно метнулись ко мне.
– Я тут побуду, – пообещал я ей, взглядом приглашая карателей попробовать помешать мне.
Стас появился минут через двадцать, которые мне двадцатью часами показались. Ступив в коридор и прикрыв за собой дверь, он вперился в меня немигающим взглядом.
Собрав все силы в кулак, я не отвел свой и через пару мгновений даже поднял вопросительно бровь.
Он опустил глаза, склонил голову и слегка развел руками.
Я гордо вскинул подбородок, едва сдержав победный вопль – вот никогда я по-настоящему в моей Татьяне не сомневался, даже в редчайшие минуты легкой меланхолии.
Подчиненные Стаса замерли по стойке «Смирно», как статуи, и даже дышать, по-моему, перестали. Только глазами водили от меня к нему.
– Разрешите приступить? – нервной скороговоркой произнес наконец один из них.
– Чтобы сегодня все закончили, – перевел на них Стас тяжелый взгляд. – Узнаю, что у инструктора с кем-то проблемы были – на месяц права посещения земли лишу.
Посверлив их еще немного взглядом, Стас молча развернулся и вышел из павильона.
Оба его подчиненных бросились к двери.
– Стоять! – негромко и весомо скомандовал я. – После меня.
– Так командир же… – зыркнул на меня один из них через плечо.
– У нас уже появились проблемы? – как можно вкрадчивее поинтересовался я, отодвигая их плечом от двери.
Короткий Татьянин рассказ каждым словом капал живительной влагой на мою иссушенную сомнениями душу. Стас, конечно, не удержался, чтобы и ей руки не выкрутить, но использование ее умения видеть ангелов в невидимости показалось мне совсем незначительной платой за возможность побыстрее распрощаться с его костоломами и перейти к менее опасным курсам.
Впрочем, последние несколько дней мы провели с вышеупомянутыми костоломами душа в душу. Татьяна вернулась в общий строй – в инвертации и моих объятиях, а я – к подготовке отчета, который обещал быть всесторонним благодаря ее комментариям к действиям своих соучеников. Которые я подслушивал. Ни разу не смутившись – в конце концов, Стас тоже позаимствовал мою идею отправной точки для связи Татьяны с его инструкторами. Тоже без разрешения и малейшего зазрения совести.
Если бы не эта общая мысленная связь, я бы Татьяну еще тогда научил мысленные образы передавать. Но во время занятий мне не хотелось еще один приобретенный ею навык на всеобщее карательное обозрение выставлять, а вечером она уже забывала все увиденные картины.
Однако мне и ее словесных замечаний хватало, чтобы начать, казалось, понимать слова одного из инструкторов о Тени. Он действительно бросался на поставленную цель, как бык на красную тряпку, ни мало не заботясь о том, какой ценой ему достанется ее достижение. Причем даже Татьяна заметила, что он был наиболее эффективен в авангарде атаки. Все задачи прикрытия, свидетелями которых мы оказались, он провалил – бросался в бой при малейшем появлении опасности, выдавая скрытые позиции и оголяя доверенный ему участок операции.
А вот одиночкой я бы его не назвал. К сожалению. Он никогда никем не командовал во время тренировок, даже ни с кем не кооперировал, но я заметил, что остальные Татьянины соученики следовали за ним в его бросках, даже в ущерб своим собственным задачам. На земле мне случалось сталкиваться с таким явлением: люди частенько старались подражать отчаянным, уверенным в себе, самодостаточным личностям, особенно если те в упор не замечали ни их самих, ни их усилия.
В отчете я, разумеется, не стал вдаваться во все эти подробности. Мне же велели фиксировать факты, а не выводы делать. Я и зафиксировал: яркие результаты Тени по всем направлениям, его готовность брать на себя ответственность, его полную самоотверженность в выполнении поставленной задачи, его явное умение увлечь за собой других, и прочая и прочая.
Главное, чтобы этот фейерверк боевых талантов полностью затмил и так неудовлетворительные, как я надеялся, результаты Татьяны.
Тот говорун из инструкторов Стаса однажды отвел меня в сторону и намекнул, что дружба, взаимовыручка и безоговорочная поддержка являются тремя китами, на которых покоится славное имя их отряда. Посему индивидуальный курс обучения Татьяны вполне закономерно предполагает индивидуальный подход к его оценке.
Я сурово напомнил ему, что по общему признанию их киты располагаются на черепахе беспристрастности и бескомпромиссности, и попросил строго блюсти доброе имя их подразделения во имя примера молодым ангелам.
Еще не хватало, чтобы оказалось, что я случайно приручил этих волков и они нас с Татьяной уже в свою стаю записали. Нет уж, у нас с ней своя команда! Наблюдая за ней, наблюдающей за своими соучениками и всякий раз в яблочко попадающей в оценке их слабых и сильных сторон, я только посмеивался. Посмотрим, как сможет устоять мой руководитель перед искушением заполучить такой тандем из моих и ее открывшихся способностей.
Но когда на последнем занятии Татьяниной группе объявили результаты, меня вновь посетила крамольная мысль, что не зря одни каратели столько времени с темными сотрудничают. Ни с теми, ни с другими ни о чем договариваться нельзя! Татьянины успехи в курсе Стаса оценили беспристрастно, но добавили ей показатель, которого не только ни у одного из ее соучеников не оказалось, но и, в чем я не сомневался, ни у кого до них.
И главное – придраться не к чему, с горечью вспомнил я ее блестящие предложения по расстановке сил в каждой тренирующейся группе. Которым я мысленно рукоплескал.
А также ее рассказы о подборе персонального ключа к воротам в инвертацию для каждого карателя. Который я не додумался пресечь в самом начале.
А также ее умение застать врасплох и обкрутить вокруг мизинца любого попавшегося ей на земле ангела. Над чем я столько хохотал в свое время. Пока речь обо мне не заходила.
Вечером я отправил Татьяну спать и сел переписывать свой доклад. К утру, после нескольких десятков неудачных попыток, я бросил это дело. Как бы мимолетно, вскользь, небрежно, ни упоминал я о ее успехах в тактике, уникальность оценки новичка с такой стороны сразу в глаза бросалась.
В конце концов, я решил в очередной раз довериться своей несравненной способности к импровизации. Заметят необычный показатель – что-нибудь придумаю. С подходящим случаю удивлением вниманию к столь незначительному отклонению от нормы.
Перебирая в голове всевозможные варианты ненужного внимания аналитиков и примеряя к каждому из них соответствующее выражение удивления на лице, я забыл напомнить Татьяне перед уходом о повышенной осторожности в мое отсутствие.
Опомнился я только где-то в середине прозрачного леса – и тут же схватился за телефон. Нет! Если она с кем-то говорит, еще рявкнет, что я ей мешаю. Могу отвлечься от предстоящего испытания. А если она ни с кем не говорит, придется интересоваться, чем она занимается. А я не уверен, что хочу это знать – опять могу отвлечься.
Еще шагов через двадцать я хлопнул себя ладонью по лбу. Зачем мне телефон – я же могу на мысленную связь с ней выйти! На минуту, чтобы без всяких подробностей – скажу ей, что уже к блокпосту подхожу. Представив себе тарелку с ароматной молодой вареной картошкой, я понял, что уже отвлекаюсь. Нет! Хватит с меня подозрений и сомнений! Отныне Татьяне предоставляется мое полное доверие – в конце концов, она только что от Стаса отбилась почти без моей помощи.
Окрыленный порывом благородного чувства, я практически пролетел оставшийся путь до административного здания. Чтобы побыстрее вернуться и проверить, насколько оправданным оказалось мое доверие.
На этот раз внештатники на блокпосту прицепились к моему отчету. Только тогда я заметил, что захватил впопыхах все его написанные ночью варианты.
– Это что за талмуд? – подозрительно прищурился главный караула, взвешивая на руке мое творение.
– Отчет о прохождении группой новичков курса в службе внешней охраны, – процитировал я название с первой страницы документа в руках у внештатника.
– Они там круглосуточно занимались? – хмыкнул он. – Или в свободное время тоже под наблюдением находились?
– Для службы внешней охраны незначительных мелочей не существует, – строго заметил я. – Иначе не славились бы они своими стандартами.
– А ну, поглядим-проверим, – заинтересованно протянул внештатник, начиная листать мой отчет.
– Нет вопросов, – небрежно кивнул я. – Я только сейчас доложу их главе, что согласованный с ним отчет вызвал подозрения на пункте пропуска. Чтобы он аналитический отдел предупредил, что я задерживаюсь.
Внештатник одарил меня ненавидящим взглядом, упрямо пролистал еще несколько станиц, не задерживаясь ни на одной из них, и вернул мне отчет. В тяжелом молчании. Все также без единого слова он резко мотнул мне головой в сторону двери.
– Благодарю за оперативность, – не удержался я.
За порогом ноги сами, по привычке, понесли меня вниз, к Стасу, но я остановился. Судя по нашей последней встрече в павильоне, радушный прием меня точно не ждет, и я сам могу вспомнить, что он обошел наш договор играть по-честному. Можем вместе отвлечься от моей двойной миссии к аналитикам. И потом очень уж мне не терпелось поскорее вернуться к облаченной моим полным доверием Татьяне. Вновь обретя крылья, я устремился вверх по лестнице.
Крыльев до конца пути не хватило. Последние пару этажей пришлось включать двигатель самоуважения. На предпоследнем этаже, у наблюдателей, он уже в реактивный превратился – выбросив струю привычной раскаленной ярости в сторону их двери, одним махом вознес меня на два пролета. Так и прибыл я к месту назначения, даже не запыхавшись. Как и подобает высококвалифицированному и многоопытному ангелу.
В огромном зале аналитиков ничего, казалось, не изменилось со времени моего первого визита. На этот раз я не стал ни оглядываться по сторонам, ни справки наводить – сразу направился к шестнадцатому боксу. Сейчас вручу отчет и сразу назад. Главное – на обратном пути самоуважение не включать, а то снесет кубарем, да еще и мимо выхода – прямо в нерадушные объятия Стаса.
Вот зря я о нем вспомнил! Я же ему обещал транслировать эти изображения с прозрачных панелей. А вот надо было точнее определять круг поисков! Все их передавать мне вечности не хватит. Я чуть замедлил шаг, четко фиксируя в памяти то одну, то другую диаграмму, мимо которых проходил. Вот пусть попробует сначала с моментальными снимками разобраться, а потом более четкие задачи ставит.
Выполнив первую часть миссии, я протиснулся в бокс к своему аналитику, прямо с порога огласил ему название своего отчета, положил его на край стола и шагнул назад.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – послышалось у меня за спиной.
Ну, почему я быстрее не вышел? Сделал бы вид, что не услышал его. Я оглянулся – и в душе у меня вновь затеплилась надежда.
– Так некуда же, – радостно сообщил я аналитику.
– Там стул возьмите, – махнул он рукой в сторону прозрачной стенки своего бокса, уже вчитываясь в мой отчет.
Подбирая в уме самые яркие эпитеты своей медлительности, я вышел и снова оглянулся – надежда поникла и съежилась. За большинством столом располагалось по одному аналитику, но возле некоторых действительно стояли пустые стулья.
Я подошел к ближайшему и нарочито грубо, без единого слова, подхватил стул. Сейчас хозяин возмутится и отберет у меня свое имущество. И все – извините, я сделал все, что мог!
Сидящий рядом аналитик даже не глянул на меня. В отместку я особо подробно запомнил график на его панели.
Еще не все потеряно – стул я бокс не влазит! Мой аналитик поднял глаза на источник пыхтения и сопения, и вдруг стенка, с которой я сражался, исчезла, и мы со стулом дружно ввалились в бокс. Озадаченно оглянувшись, я снова увидел прозрачную стенку. На том же самом месте.
Я с грохотом опустил стул на пол перед столом аналитика и грузно рухнул на него, старательно скрипнув ножками по полу. Может, выгонит?
– Рад отметить, – поднял на меня невозмутимый взгляд он, – что Вы учли мои замечания. Этот отчет полностью отвечает нашим требованиям.
Я открыл рот, чтобы поинтересоваться, какого тогда темного он меня здесь держит.
– Но сегодня у меня есть к Вам ряд вопросов, – продолжил он точно в тот момент, когда из меня первый звук вырвался.
– Зач… Сочту за честь ответить на них, – пришлось мне корректировать на ходу ответную фразу.
– Как бы Вы оценили в целом подготовку кадров в службе внешней охраны? – вперился он в меня прохладным взглядом.
У меня в прямом смысле слова глаза на лоб полезли. Я прикрыл лоб рукой, изображая раздумья и спихивая их на положенное место.
– Не уверен, что правильно понял Вас, – глубокомысленно произнес я наконец. – Насколько я помню, в мою задачу входило наблюдение за новичками, а не за инструкторами.
– Совершенно верно, – милостиво кивнул он мне. – Вот я и хочу узнать, достаточная ли нагрузка была им дана и получили ли они возможность раскрыть свой потенциал.
По-моему, меня только что от парнокопытного бизона до более высокого уровня фауны повысили. В смысле оказания Татьяне медвежьей услуги с полным игнорированием ее результатов. И Стас, вне всякого сомнения, ей везде прочерки поставил. На фоне которых сейчас еще ярче заиграют ее уникальные успехи в тактике…
– Ну, с нагрузкой у них, я бы даже сказал, перебор, – старательно рассмеялся я. – Я бы даже добавил, без особого учета индивидуальных возможностей. Большинство новичков еле-еле с нормативами справились, а некоторые, если мне память не изменяет, так и не дотянули до них.
Аналитик чуть приподнял брови на своем прилизанном лице, демонстрируя мне вежливое недоумение.
– Нет, есть среди них, конечно, и такие, которые покрепче оказались, – немедленно отыграл я назад, вспомнив свои оды Тени в отчете, – но буквально единицы. Впрочем, Вы сами видели их показатели в докладной записке подразделения.
– Дело в том, – медленно произнес аналитик, – что служба внешней защиты предоставила нам лишь средние результаты по каждому из подготавливаемых кадров. И заключение, что данная группа не представляет для них интереса.
Я снова схватился рукой … на этот раз за нижнюю часть лица. Чтобы прикрыть рот, из которого чуть свист не вырвался. Вот чтобы я еще раз когда-нибудь о чем-нибудь со Стасом договаривался! Он же любое соглашение себе на пользу вывернет! В его отчете, небось, не только у Татьяны тактика появилась, и у всех остальных – с прочерками. Так и привел он всех примерно к единому посредственному знаменателю, а потом – увы и ах! – в середнячках не нуждаемся.
Хотя, с другой стороны, поступил он куда мудрее косолапого меня, замаскировав в средних показателях и Татьянин провал в физической подготовке, и ее преимущества в других направлениях.
– Перед началом занятий, – осторожно начал я, изображая напряженный процесс припоминания, – группу предупредили, что курс сложный, а отбор кандидатов в подразделение – жесткий. Я полагаю, что в задачу его инструкторов входит изначально продемонстрировать новичкам высокие критерии этого отбора и лишить их, при надобности, ложных надежд. С моей точки зрения, с этой задачей инструкторы справились.
Какое-то время аналитик смотрел на меня с совершенно непроницаемым видом. Я заерзал на стуле: он хотел мое мнение – он его получил, чего еще надо?
– Благодарю Вас, – изрек он наконец. – За объективность. Ваше мнение представляется нам намного более ценным, чем Вы думаете, – загадочно добавил он, слегка похлопывая рукой по моему отчету.
Меня еще хватило, чтобы раскланяться с ним, вернуть стул на прежнее место (с трудом – стенка на этот раз никуда не исчезла) и чинно прошествовать к выходу. Закрыв за собой дверь на этаж аналитиков, я помчался вниз сломя голову.
На полдороге к заветной двери из административного здания голова самопочинилась и восстановила контроль над телом. Ноги получили приказ замедлить шаг, пока голова не обработает поступившие в заоблачных высях данные.
Очень мне не понравился этот комплимент в конце разговора.
Услышь я его после первого отчета, в котором я дал полную характеристику всем соученикам Татьяны – принял бы как должное.
Но он прозвучал сейчас, словно в ответ на мои дифирамбы исключительно Тени.
И интерес к моему мнению возник исключительно в отношении организации подготовки новичков у Стаса.
И от меня явно ожидались сведения в обход его официального доклада.
Это меня, что, в двойные агенты только что вербовали?
Добравшись до выхода на свободу, к Татьяне, я пару секунд потоптался возле двери и, горестно вздохнув, поплелся дальше вниз. Вот почему я не умею, как Стас, играть по-честному исключительно себе на пользу?
Я не только постучал в дверь его кабинета, я еще и подождал его ответа – с вновь возродившейся трепетной надеждой, что его на месте не окажется.
– Открыто, – раздалось из-за двери утробное ворчание.
На сей раз надежда не сдалась так просто – уклонилась от убийственного удара, приняв другую форму.
– Занят? – спросил я, приоткрывая дверь и просовывая в нее голову.
– Нет, в потолок плюю, – фыркнул Стас, откидываясь на спинку кресла.
– Ладно, тогда я в другой раз, – с облегчением пообещал ему я, втягивая голову обратно в коридор.
Не успел. В голове у меня взорвался новогодний салют. Яркий такой, разноцветный, грандиозный – прямо в честь целого нового столетия. И уши под стать заложило.
Я схватился за дверь, чтобы не рухнуть от восторга – она вылетела у меня из рук.
А я влетел в кабинет. После того, как Стас удержал меня на ногах. За шиворот. И коротким рывком швырнул меня себе за спину.
Наверно, тело сработало самостоятельно – голова продолжала наслаждаться радужными огнями и торжественным перезвоном.
Наконец, сквозь них пробилась реальность. Сначала в виде ощущения совсем не мягкого дивана подо мной. Потом в виде Стаса, уже направляющегося от двери к своему столу и перебрасывающего из руки в руку бейсбольный мяч.
– А сказать нельзя было, чтобы я заходил? – слабо возмутился я, потряхивая для пробы головой и ностальгически вздыхая по его прежней привычке всего лишь руки заламывать.
– В следующий раз буду бить прямо в лоб, – процедил Стас сквозь зубы, снова беря в руки отложенный было в сторону мяч.
– Наверно, придется, – напряженно нахмурился я. – Я забыл, зачем пришел.
На этот раз я успел уклониться – без малейшего усилия. Отлично, реакция восстановилась. И мячей у него под рукой больше нет.
– Вспомнил? – поинтересовался Стас, приподнимаясь в кресле.
– Вспомнил, – торопливо уверил его я. – Хотел поблагодарить за то, что ты Татьяну в отчете прикрыл.
Стас медленно опустился назад в кресло и продолжил смотреть на меня – без единого знака, что услышал мои слова.
– Еще раз спасибо, – склонил я голову, и добавил, внимательно следя за ним исподлобья: – Я вот только подумал – а зачем ты это сделал?
Он все также гипнотизировал меня в полном молчании, но взгляд его вдруг приобрел весьма ощутимый вес.
– Если ты ее результаты приберег на тот случай, если она вдруг передумает, – включил я на полную мощность все свои способности к увещеванию, – то я тебя прошу, Стас, брось ты эту затею.
Он покачал головой, тяжко вздохнул, рывком отодвинулся вместе с креслом от стола, открыл, судя по звуку, ящик справа от себя, наклонился над ним, пошарил там рукой … и через мгновенье в ней оказалось даже с виду тяжеленное папье-маше.
А мраморный-то сувенирчик на всеобщее обозрение не выставил, едва успело мелькнуть у меня в голове.
– Под тебя аналитики копают! – выпалил я скороговоркой.
– А вот с этого момента поподробнее, – подал он, наконец, голос, опуская на стол, но не выпуская из рук свой убедительно весомый аргумент.
– Стас, убери эту штуку, – вернулся я к увещевательному тону. – Убить ты меня все равно не убьешь, а на объяснительные ни у тебя, ни у меня времени нет.
– Ничего, у тебя целители на очереди, – напомнил он мне не менее рассудительно. – Прямо к ним и доставим. И объяснительную против какого-нибудь дерева писать будешь – как оно тебе дорогу не уступило. Я слушаю! – резко закончил он.
Я пересказал ему свой разговор с аналитиком. Он снова попросил меня повторить некоторые пассажи, и даже максимально воспроизвести выражение, с которым они говорились. Пришлось изображать из себя пучеглазую, прилизанную рыбину, механически разевающую рот.
– Интересное кино, – медленно протянул Стас, сосредоточенно хмурясь, когда я закончил.
Я заметил, что во время моего рассказа он бессознательно сжимал и разжимал руку на папье-маше, но этот жест больше почему-то не вызывал у меня опаски.
– Где ты им дорогу перешел? – решил я воспользоваться тем, что – в кои-то веки! – его раздражение отвлеклось от моей персоны.
– В том-то и дело, что нигде, – встряхнулся он. – Интересуюсь я ими осторожно, только через проверенные контакты – потому, наверно, ничего такого еще не нащупал.
– А с чего тогда они за тебя взялись? – Вот честное слово, можно же и с ним нормально разговаривать, когда он зубами не клацает!
– Вот за меня ли? – Мне показалось, что он снова начал размышлять, но уже вслух.
