Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 55 страниц)
Схватку Кисы с внештатниками я не смог себе представить, как ни старался. В глубине души я был почти уверен, что он не ее от них защищал, а совсем наоборот – стиль Марины в беседе с ангелами был мне знаком не понаслышке. Не окажись они столь трусливыми, для моих последующих допросов, пожалуй, пришлось бы новую бригаду искать.
А вот в чем состоял и чем закончился разговор внештатников с Максом, оставалось покрыто мраком тайны. С тревогой вперемешку с раздражением Стас сообщил мне, что Макс перестал выходить на связь. Даже с Мариной и Дарой.
На мое предложение связаться с темным гением, Стас уверенно ответил, что, если бы Макса задержали, темные бы уже бучу подняли и он бы ее только поддержал – юрисдикция внештатников только на наши подразделения распространяется.
Я не смог разделить его уверенность – Макс исчезает по собственной воле, оставив свою ненаглядную Дару без своей постоянной опеки?
Ответ на этот вопрос я получил во время следующего допроса. Прямо в самом начале его.
– Из каких соображений, – начал внештатник, как только я опустился на стул перед его столом, – Вы привлекли к созданию своих мемуаров представителя темного течения?
– Я его не привлекал, – покачал я головой. – Он от кого-то узнал о них и сам вызвался заполнить некоторые пробелы.
– И Вас это не удивило? – прищурился он.
– Поскольку речь в них шла о земных событиях, – пожал я плечами, – не имеющих отношения к обычной деятельности темных, я не увидел в его участии никакого вреда. Да и этот представитель уже давно сотрудничал со службой внешней охраны. Хотя сейчас, – задумчиво нахмурился я, – мне кажется, что обязательно нужно поинтересоваться его мотивами.
– Поинтересуемся, – зловеще произнес внештатник.
– Вы его еще не опрашивали? – изобразил я крайнею степень озадаченности.
– Он вызван в их расположение, – ответил он, внимательно следя за моим лицом. – Нам пришлось делать официальный запрос на беседу с ним. Запрос все еще рассматривается.
Я оказался совершенно не готов к затопившей меня волне облегчения. Пришлось срочно маскировать его под озарение.
– Теперь все становится понятным! – воскликнул я, хлопнув себя ладонью по лбу и прикрыв ею заодно часть лица. – Теперь все становится на свои места – в свете последующих событий.
– Каких событий? – весь подобрался внештатник.
Если Макс вне пределов их досягаемости, можно спокойно переходить к последнему акту спектакля. Его мы со Стасом накануне снова детально обсудили. Он раз двадцать напомнил мне о необходимости потянуть время еще хотя бы сутки. Потом Татьяну ждет распределение, а меня – инсценированное похищение. И можно будет опускать занавес, который скроет нас с ней от чрезмерного внимания родных пенат.
– Я думаю, – медленно проговорил я, делая вид, что лихорадочно размышляю, – что вам нужно будет сделать еще один запрос темным.
– Поконкретнее, – подстегнул меня внештатник резким тоном.
– Как я уже говорил, – принялся я тянуть время, – воспоминания писались для моей подопечной. То есть в одном единственном экземпляре. Когда я понял, что они не достигли цели, у меня, признаюсь, опустились руки. Я просто бродил там – понятия не имею, сколько времени – не зная, что делать дальше. И однажды в совершенно диком, пустынном месте у меня произошла странная встреча.
– С кем? – От удовлетворения и насмешки в голосе внештатника не осталось и следа.
– Не знаю, – сокрушенно покачал я головой. – Тот ангел показался мне отшельником. Он сидел прямо на земле, прислонившись спиной к дереву, и с виду был погружен в свои раздумья. Помню, у меня мелькнула мысль, что он, возможно, тоже оказался на распутье.
Я замолчал, словно уйдя в воспоминания.
– Дальше, – выдернул меня из них внештатник.
– Я хотел отступить, чтобы не мешать, – встряхнувшись, продолжил я, – но он меня уже заметил. Уж не помню, как, но мы разговорились – честно говоря, я был рад возможности отвлечься от своих невеселых мыслей.
– О чем вы говорили? – снова попытался пресечь мое многословие он.
– Сначала толком ни о чем, – уже привычным жестом снова пожал я плечами. – О необычности того места, его уединенности, способствующей размышлениям. О том, что хорошо иногда отрешиться от ежедневной суеты и подумать о ее цели. Слушать, скажу я Вам, он умел – и как-то незаметно для себя я рассказал ему свою историю. После чего он предложил мне выход из того тупика, в котором я оказался.
Внештатник уже вовсю строчил на свежей стопке листов бумаги – на сей раз ему не потребовалось никаких напоминаний о точном занесении всех моих показаний в протокол. При моих последних словах он резко вскинул голову и выжидательно уставился на меня.
– Я понимаю, – покаянно склонил я свою, – что эта встреча должна была показаться мне подозрительной. Но честно признаюсь, что я тогда не очень хорошо соображал. Кроме того, со многими его аргументами я и сейчас полностью согласен.
– Хотелось бы поподробнее о них услышать, – взялся внештатник за новый лист бумаги.
– В реакции этого странного ангела, – упорно держался я неспешного повествовательного стиля, – преобладала столь типичная для наших представителей ровная сдержанность. Наверно, поэтому я и принял его подсознательно за своего. Однако, чувствовалось, что он поражен. Он заметил, что радикальное воздействие на память без согласия ангела является ничем иным, как абсолютно неприемлемым у нас насилием, а в отношении неподготовленных новичков – и вовсе преступно. И если таковое имело место с ведома, если не с одобрения руководства, то наше сообщество должно быть предупреждено о грозящей отныне каждому опасности.
Внештатник уточнил, настаиваю ли я на том, что идея превращения личного текста в подрывную литературу была внедрена в мое сознание извне.
Я подтвердил этот факт, добавив, что он ни в коей мере не снимает с меня вину за не-распознание происков темных, хотя мне и в голову не могло прийти, что последние могут свободно разгуливать на нашей территории.
Внештатник велел мне переходить к технической стороне преступного сговора с противником.
Я сокрушенно признал свою полную неосведомленность о ней, поскольку новый знакомый уверил меня, что обладает всеми возможностями, необходимыми для размножения экземпляра, который моя подопечная вернула мне с великой благодарностью за занимательное чтение. Из чего я сделал единственно возможный вывод, что мой неожиданный помощник принадлежит к административному отделу.
Внештатник поинтересовался моими дальнейшими встречами со связным противника.
Я твердо уверил его, что таковых не было, поскольку я уже принял решение изыскать возможность остаться возле своей подопечной, странный ангел тоже сослался на сильную занятость, а договариваться о встречах в удобное нам обоим время у нас не было никакой физической возможности.
С охотничьим блеском в глазах внештатник потребовал описание курьеров, доставивших мне размноженные экземпляры.
Я несколько раз извинился за то, что никак не могу удовлетворить его профессиональное любопытство, и сообщил ему о тайнике. После чего дал ему подробное описание последнего – с разных ракурсов, при взгляде с каждого из которых терялся тот или иной значимый ориентир.
И затем вызвался, в случае любых сложностей с его обнаружением, лично проводить к нему поисковую группу.
И даже изъявил полную готовность хоть частично искупить свою вину, приняв участие в засаде вышеупомянутой группы – для скорейшего опознания провокатора.
– Пока опишите его, – подозрительно прищурился внештатник.
Я сосредоточенно насупился. Вот честное слово, проще мимолетного встречного описать, чем старого знакомого! Не говоря уже о том, что из его облика тоже не мешало бы пару-тройку отличительных черт изъять. Ага, ну да, изымешь их – с Татьяниной манерой намертво к ним прозвище в сознании приклеить!
Перед глазами у меня замаячил неуклюжий, косолапый, самоуверенный и, несмотря ни на что, неотразимо привлекательный мультяшный медвежонок. Таким я и изобразил темного гения – не скрыв, а гротескно, до неузнаваемости, выпятив его особые черты.
В тот день мне таки помогли побыстрее покинуть комнату для допросов, и внештатник со своими записями под мышкой мне на пятки наступал.
Ну, что – я сделал все, что смог. Оставалось только темного гения предупредить – чтобы внештатники не наткнулись на него, когда со всей своей служивой прытью ринутся на поиски тайника.
Темный гений, как обычно, забулькал – только на этот раз от негодования.
– У тебя совесть есть? – застучало у меня в голове крупными каплями дождя по железной крыше. – Ты не мог какого-нибудь злодея нафантазировать? Сейчас они до меня не доберутся, но ведь не забудут же! Мне же внешность теперь менять придется, а я к ней уже так привык!
Я вспомнил метаморфозу, в результате которой много лет назад слащаво неотразимый Денис превратился в обычного, но куда более привлекательного Макса.
– Ну, извини, не сообразил, – попытался оправдаться я, и добавил, чтобы усмирить барабанную дробь в голове: – Но для вас же, насколько я помню, это не проблема. Глядишь, более подходящий себе облик соорудишь.
Возмущенное стаккато в моем сознании смолкло, словно его крышкой рояля прихлопнули.
– Ты сам это сказал, – послышалось вместо него довольное урчание. – Найти для формы имена умеет лишь одно созданье – посмотрим, справится ль она с обратным этому заданьем.
Минуточку, при чем здесь Татьяна? С какой это стати она должна ему новую личину придумывать? Я его о чем просил – присмотреть за ней в мое отсутствие или задачи дурацкие для нее изобретать? Мы же, вроде, договорились, что он ее у себя спрячет только в случае чего! Это он мне зубы, что ли, заговаривал, что никакого крайнего случая и на горизонте не просматривается, а сам уже рабочий план для нее подготовил?
Ну, ничего, завтра она выберет … уже не важно, какое подразделение она выберет. Главное, что я при этом присутствовать буду. После чего ожидающие меня для переправки на землю темные и встретят, и примут нас обоих. А Стас свои планы – послать ее мне вдогонку чуть позже – может засунуть себе … в папку неудавшихся операций. Вот недели еще не прошло без моего мягко направляющего влияния – и что, темные ей уже место в штатном расписании подготовили?
И через их логово мы не транзитом проскочим, а задержимся немного. Для прощального свидания с их гением. После чего ему точно придется физиономию менять – за невозможностью восстановления предыдущей.
А на земле, когда все треволнения останутся позади, и с Татьяной Сергеевной будет у нас серьезный разговор. О кредите доверия и о легкости, с которой он теряется. И будет она меня на сей раз слушать – молча и ловя каждое мое слово – как бы ни хотелось отцам-архангелам снова пошутить.
Отцы-архангелы вновь обратили ко мне чуткое ухо – честное слово, я даже подумал, не пожелать ли, страстно и от всей души, чтобы они совсем оглохли! Об очередном всплеске их чувства юмора мне сообщил Стас, вызвав меня поздно вечером, когда я уже отдыхать устраивался перед решающим днем.
Не дожидаясь моей справедливой отповеди, Татьяне дали первое слово. Еще и в мое отсутствие, чтобы я ни единым звуком не смог возразить против вынесенного мне приговора.
И не надо мне рассказывать, что она решила продолжить учебу под чьим-то влиянием! Во-первых, с какой это стати она поддалась непонятно чьему влиянию? А во-вторых, как будто я не помню, как она всегда загоралась при малейшей возможности еще одного ангела укротить и приручить. А в родных пенатах их залежи неизведанные – понятное дело, нужно любой ценой задержаться! Это мне, что, терпеливо в камере сидеть, пока она в очередной раз свое любопытство не насытит?
Не будет этого. Стас сообщил мне, что внештатники попытались провести опознание темного гения – им пришлось обращаться в его отдел официально, через службу Стаса, уполномоченную на такие контакты. В доступе в отдел внештатникам было отказано, но их наитемнейший позволил переговорщикам бегло ознакомиться с ментальными досье своих сотрудников – всех, как заявил он со всей ответственностью.
В этом месте Стас понимающе фыркнул – темного гения среди представленных образов не оказалось. Из меня в ответ вырвалось шипение с легким присвистом – это он, что, уже новый облик себе приобрел? Исключительно соответствующий его интриганской натуре? Вот так – за какие-то пару часов успел? Оперативно, однако, они сработались. И как мне теперь его узнать – для прощальной встречи?
Прямо хоть на полном серьезе напрашиваться к внештатникам в засаду на него. Но если они опознавать его явились, значит, место тайника так и не нашли. А значит, у меня все еще есть шанс.
Стас велел мне ничего не предпринимать до получения известий от него – у него еще оставалась надежда, что руководство Татьяне просто откажет. Ага, ну да, саркастически усмехнулся я про себя – чтобы отцы-архангелы упустили возможность еще раз поразвлекаться за мой счет?
Чтобы запутать их, я всю ночь перебирал в голове свои планы, буквами обозначенные, добавив к ним еще парочку – разбивая их на этапы, переставляя последние и перетасовывая их, как колоду карт. Главное – выйти отсюда, а там – в искусстве импровизации мало кто может со мной сравниться, поэтому эффект неожиданности всегда на моей стороне выступает.
Когда на следующее утро меня действительно вывели на опознание тайника, прямо на блокпосту на меня надели наручники. Приковав меня ими к одному из внештатников.
Глава 18. Приближение
Отныне, чтобы попасть на занятия, мне приходилось вставать намного раньше – как и говорил Стас, павильоны для обучения были только у подразделений, включенных в обычную программу. Чтобы ознакомиться со всеми остальными, нам с Тенью приходилось каждое утро отправляться прямо в их основные помещения. Пешком.
Оно и хорошо – возвращаясь вечером в свою комнату в нашем здании, в котором уже никого, кроме нас с Тенью, не оставалось, я звонила Игорю и валилась без ног на кровать. Жалко только, что не без сознания – ко мне снова вернулся тот сон, в котором я искала моего ангела, и пристал, как приклеенный.
Обстановка в нем, правда, изменилась – я не по лесу в нем бродила, заглядывая за каждое дерево, а по бесконечной череде коридоров с убийственным числом дверей. Я твердо помнила, что в поисках нужна методичность, и открывала их одну за другой, не пропуская ни единой.
Вернее, пыталась – часть дверей оказалась закрытой, и всякий раз у меня проявлялась непреодолимая уверенность, что именно там держат моего ангела. Я стучала, звала его – без какого-либо результата. И уверенность отступала – шум, поднятый мной, и мертвого бы на ноги поднял.
За теми дверьми, которые открывались, картина всегда была разная. Именно картина, а не вполне ожидаемая комната. Иногда это были сцены явно из моей памяти: лихорадочно выговаривающиеся, с выражением облегчения на лице, пациенты целителей; взирающие на меня с детской надеждой во взгляде подчиненные Стаса; сидящие за упорядоченными столами и одобрительно кивающие мне администраторы; мои бывшие одногруппники, расплывающиеся в улыбке и светлеющие лицом под моим внушением…
Часть дверей – небольшая, слава Богу! – открывалась в абсолютном пустоту: беспросветно, как смоль, черную, или полную клубящегося тумана, или слепящую бушующим огнем. От них я мгновенно отскакивала, с трудом переводя дыхание.
Однако, куда больше пугали меня другие картины. Одна дверь открылась в Светкину веранду на даче, другая – в гостиную моих родителей, еще одна – в мою бывшую квартиру, где сейчас Тоша с Галей и девочками живут. И все эти знакомые до боли помещения были полны близких мне людей. От их порога я не отскочить хотела, а наоборот – шагнуть внутрь.
Однажды я почти и сделала этот шаг – когда увидела за очередной дверью нашу кухню. В которой за столом сидел Игорь, облокотившись на него и подперев кулаками низко склоненную голову. Я подалась вперед с колотящимся сердцем, задержалась на мгновенье, чтобы воздух ртом хватануть – и в сознании у меня мелькнуло: наша кухня без моего ангела в ней?
Эта мысль мгновенно привела меня в чувство, но с тех пор я сразу же захлопывала любую дверь, лишь краешком глаза заметив за ней знакомые земные интерьеры.
Метаморфоза моего сна была более чем объяснима. Перед тем, первым, я почти все свободное время в лесу проводила – сейчас же большая часть моего дня в центральном ангельском офисе протекала.
С первого взгляда никакого особого впечатления он на меня не произвел. Не очень широкий и высотой всего в несколько этажей, без балконов, с одними окнами и теми не зеркальными. Никакой тебе лепнины, позолоты, барельефов, мраморной вывески с гравировкой – зато с обычной проверкой документов у единственного входа. Туда бы еще вертушку с металлоискателем поставить – и прямо типично земное режимное предприятие получилось бы.
И вход этот какой-то боковой оказался – не в просторный холл с лифтами, справочным бюро и зоной ожидания он вел, а на лестницу. Последняя, правда, меня впечатлила – и неприятно. Она не только вверх, но и вниз вела, но это ладно – мало ли, может, там какие-то складские помещения расположены. Но и вверх она уходила существенно дальше, чем казалось при взгляде снаружи.
Я чуть не ляпнула насчет лифта. В конце концов, нам с Тенью транспорт к новому месту учебы не предоставили – это понятно: мы сами напросились на не утвержденный, экспериментальный курс. Но своим-то сотрудникам можно более комфортные условия работы обеспечить? Не говоря уже о потере времени на беготню по этой лестнице. А если ЧП какое-нибудь случится, с необходимостью срочной эвакуации? Они же друг друга просто потопчут в панике! Куда их охрана труда смотрит – если такая есть, конечно. Нужно будет узнать.
Слава Богу, я не успела задать ни один из этих вопросов – первое место нашей стажировки оказалось совсем рядом, этажом выше.
Никакого расписания занятий нам с Тенью не выдали, и каждое утро сообщали, куда отправляться, на входе, во время проверки пропусков. А в первый день один из охранников даже любезно проводил нас, сообщив, что с удовольствием представит нас своему отделу.
Так я узнала, что наш первый дополнительный курс будет проходить у внештатников. И вот тогда, прямо сразу, на меня накатило наваждение, которое не отпускало меня потом ни на день, прорываясь даже в сны и отвлекая от занятий днем.
Я ведь и настаивала на них только для того, чтобы дать моему ангелу время освободиться или – оказавшись на месте его содержания – помочь ему в этом. И то, что первым же отделом, в который нас направили, оказался именно тот, сотрудники которого его и задержали, показалось мне и символичным, и добрым знаком.
Я была уверена, что бесконечная вереница закрытых дверей просочилась ко мне в сон прямо с этажа внештатников. Были ли они заперты, я не знала – занятия у нас проходили всегда в одной и той же комнате, дверь которой была каждое утро открыта и возле нее нас ждали.
Первое время, идя к ней по коридору, я изо всех сил прислушивалась, но коридор казался полностью вымершим. Потом я начала обращаться к Тени, тараторя без умолку – в надежде, что мой ангел, если он где-то там, меня услышит, но то ли держали его в другом месте, то ли звукоизоляция в этих комнатах была на должном уровне, то ли ему просто не дали ответить мне.
Сами занятия – после до предела насыщенных дней в павильонах – тоже показались мне крайне странными.
Начались они, как и все предыдущие, со вступительной части. Отдел внештатных ситуаций занимался, естественно, внештатными ситуациями. Под которыми подразумевались любые нарушения установленных правил и законов.
– Мы сможем ознакомиться с законодательным подразделением? – тут же подал голос Тень.
Явно сбившись, наш инструктор – весь какой-то прямоугольный, как Буратино, с длинным острым носом и стрижкой «ежик» – уставился на него недобрым взглядом.
– Задача молодых ангелов – законы исполнять, а не интересоваться их написанием, – отчеканил он.
Восстановив связность речи, инструктор продолжил, и я получила ответ на свой, не заданный к счастью, вопрос – каким образом сотрудники его отдела узнают о правонарушениях.
На земле мой ангел не раз и не два делился со мной своим далеко не высоким мнением о внештатниках, но даже после его слов у меня просто дар речи отнялся, когда этот инструктор – спокойно и буднично – сообщил нам, что под наблюдением находятся все без исключения ангелы.
Не персонально, правда – скорее, постоянно мониторится их поле, регулярно подпитываемое энергетической субстанцией, в которую и я могла превратиться, если бы меня к ним не приняли.
Сотрудники энергетического отдела фиксируют все случаи отклонения от положенной каждому ангелу дозы, после чего отмеченный ангел попадает в поле пристального внимания внештатников. Если последние устанавливают регулярность повышенных потребностей в энергии, это, как правило, свидетельствует не о рядовом сбое в подзарядке, а об осознанном ее нарушении.
Так вот почему от моего ангела отвязались, когда он перешел без разрешения в видимость и начал понемногу человеческую пищу есть!
Но самое отвратительное – внимание привлекали не только те ангелы, которые, занявшись посторонней деятельностью, вдруг увеличивали потребление этой субстанции, но и те, которые начинали хуже питаться. Первое понятно – нечего соседей за единственным столом объедать, но второе, как оказалось, являлось сигналом снижения эффективности и уровня вовлеченности в порученное дело.
Так вот почему моего ангела все-таки вызвали на разбирательство, когда он полностью на земную пищу перешел!
В любом случае при установлении факта нарушения обычной жизнедеятельности ангела, внештатники составляли на него рапорт и передавали последний в инстанцию, решающую его дальнейшую судьбу.
– Мы сможем пройти стажировку в этой инстанции? – снова выскочил Тень, и добавил под еще одним тяжелым взглядом: – Хотелось бы разобраться в соотношении преступления и наказания.
– Молодым ангелам достаточно знать, – снова отошел от заученного, менторского тона инструктор, произнося каждое слово отдельно, чуть ли не с угрозой, – что неукоснительное соблюдение законов соответствует отсутствию преступлений, а отсутствие преступлений соответствует отсутствию наказаний.
– Не сочтите меня назойливым, – не унимался Тень, – но Вы сами только что сказали, что иногда случается некий, ничего не значащий сбой. Как отличить – это для нашего будущего законопослушания – простую оплошность от реального правонарушения?
– Перейдем к примерам, – провозгласил инструктор с таким видом, словно Тень и не прерывал его речь. – Какой отдел был первым в вашем курсе обучения?
– Хранители, – ответили мы с Тенью одновременно.
– Вы, как мне доложили, – обратился вдруг инструктор ко мне, – показали в нем наилучшие результаты. Процитируйте мне основные положения работы хранителя.
Ну, это я могла без запинки оттарабанить еще до всяких курсов! В отношении хранителей у меня еще на земле личный репетитор был, и много лет.
– Все правильно, – кивнул инструктор, когда я закончила. – Хранитель может показываться своему подопечному?
– Да, – уверенно ответила я, – среди других людей, если невидимость создает преграды выполнению его миссии.
– А при отсутствии других людей? – скорректировал свой вопрос он.
– Да, – снова не замедлила я с ответом, – если это не вызывает у подопечного подозрений.
– А если это вызывает раскрытие его сущности? – прищурился он.
Меня словно током ударило. Я всегда безоговорочно доверяла своей интуиции. Вот придержало же меня что-то за язык, в самом начале этого занятия, и сейчас это что-то лихорадочно забормотало, что не случайно внештатник обратился с вопросами ко мне – хотя это Тень к нему со своими приставал.
И, очень может быть, не случайно, что мы сразу к внештатникам попали. Значит, моему ангелу все же удалось скрыть от них возвращение моей памяти? Если бы из него как-то правду вытащили, меня бы уже давно схватили. Наверно, это они сейчас на всякий случай проверяют. А если нет, если меня сюда заманили – еще раз я им просто так не дамся, и звукоизоляция не поможет. Интересно, ангелы могут оглохнуть? А целители когда-нибудь с искусанными ангелами сталкивались?
Нет, паниковать буду потом, если придется – пока лучше мне нашей с моим ангелом версии придерживаться.
– Нет, конечно, – выдохнула я, изобразив полный шок, которым и была якобы вызвана уже слегка затянувшаяся пауза.
– Вот это и есть грань, – медленно проговорил инструктор, не сводя с меня взгляда.
– А какое наказание предусмотрено в подобном случае? – пришел мне на выручку Тень. – Насколько я понимаю, Вы привели реальный пример?
– В каждом конкретном случае, – ответил ему инструктор, продолжая следить за моим лицом, – соответствующая инстанция собирает дисциплинарную комиссию, которая и выносит решение о наказании, исходя из намерений правонарушителя.
Я была страшно благодарна Тени – он вцепился в инструктора с просьбой привести еще примеры, и тот, наконец, прекратил меня гипнотизировать.
Но все последующие описанные им ситуации были тоже знакомы мне до последней подробности. Тоша, наоравший на понятия не имеющую, кто он, Галю; Анабель, совратившая своего Франсуа; Киса, которого мой ангел насильно вытащил отсюда и приволок снова Марину хранить; единство наших ангелов (инструктор назвал его сговором) против наблюдателей…
Мне не нужно было изображать возмущенное негодование. Услышать историю своей жизни в виде зарисовок из преступного мира, да еще и из уст того, кто у тебя половину этой жизни отобрал и нахально прямо под носом прячет – у кого угодно зубы от злости сцепятся.
Не разжались они у меня даже по дороге назад в наше здание. Тень тоже деликатно молчал.
– Я поражаюсь Вашей выдержке, – обронил он лишь почти в самом конце пути. – Это ведь об Анатолии речь шла?
Я молча кивнула.
– От него все еще нет известий? – снова спросил он еще через пару шагов.
Я молча покачала головой.
– Простите меня, если мои слова покажутся Вам бесцеремонным вторжением не в свое дело, – нерешительно добавил он. – Но мне кажется, что главное сейчас – что бы ни случилось – не допустить, чтобы его усилия пошли прахом. Он вернул Вам память о Вашей жизни, о Вашем сыне, о том, что ему нужна помощь…
Не дослушав, я снова коротко кивнула и пошла к себе.
Он мне еще рассказывать будет, что мне делать! Я еще на земле, Бог знает сколько лет назад, решила сохранить в памяти каждый мельчайший момент, связанный с моим ангелом.
Но это было на земле.
А сейчас я не на земле, а где-то рядом с моим ангелом, которому тоже определенно нужна помощь. И я, между прочим, уже ангел, который просто обязан оказать помощь ближнему. А с другой стороны, я еще не совсем ангел – значит, пока имею право действовать не совсем ангельскими методами.
На следующий день по дороге в центральный офис, я попросила Тень подыграть мне.
На этаже внештатников я снова принялась тараторить ему что-то, старательно не глядя себе под ноги, и, наконец, запуталась в них и споткнулась. Тень попытался подхватить меня и подтолкнул к ближайшей двери. Я выбросила вперед руку, чтобы не врезаться в нее, но дверь от удара даже не шелохнулась.
Ладно, подумала я, с гримасой растирая ушибленную ладонь, начало положено.
– Извините, пожалуйста, – смущенно пробормотала я инструктору, застывшему, как статуя, возле все той же единственной открытой двери, – я такая неловкая! Со мной на всех тренировках мучились.
– Меня ознакомили с Вашими результатами, – произнес он даже без тени сочувствия, делая шаг в сторону, чтобы дать нам зайти в комнату.
– А когда у нас будут практические занятия? – снова взялся за свое Тень.
– Кто Вам сказал о практических занятиях? – уставился на него инструктор немигающим взглядом.
– Насколько я понял из Ваших слов, – откровенно удивился Тень, – вы большей частью не кабинетной работой заняты. Наблюдение, задержание – они наверняка особых навыков требуют. В службе внешней охраны, например, им наибольшее внимание уделяли.
– Трюков, которым Вы там научились, – дернул уголком рта инструктор, – Вам хватит. На первое время. Для простейших задач. Если Вы к нам когда-нибудь попадете.
– Вот мы и хотели посмотреть, – не сдавался Тень, – подходим ли мы вам. Чтобы не ошибиться в выборе.
– Наш отдел не выбирают, – высокомерно бросил ему инструктор. – Мы работаем с информацией под грифом секретности, и допуск к ней получают лишь безукоризненно прошедшие проверку благонадежности. О ней мы и будем говорить сегодня, – добавил он не терпящим возражений тоном.
Соврал инструктор – его очередная нудная лекция оказалась посвящена как раз отсутствию этой благонадежности. И все примеры в ней снова имели отношение к моему ангелу.
Начал инструктор со знаменитого второго шанса, о котором с такой гордостью всегда говорил мой ангел и из-за которого они столько с Мариной ругались. Оказалось, однако, что этих шансов больше и все они, в конечном итоге, служат выявлению инакомыслящих. Оступившегося ангела порицали, но затем поощряли – чтобы посмотреть, возобладает ли в нем впоследствии благодарность и смирение или гордыня и свободомыслие. Последующие шансы позволяли выявить тенденцию, и однажды, как говорится, количество переходило в качество. Которое в отдельных случаях заканчивалось распылением.
Меня особенно покоробило, что приводить подобный приговор в исполнение были обязаны те самые темные, которых когда-то изгнали в опалу за то же инакомыслие. Я вспомнила потемневшее лицо Макса, когда он много лет назад рассказал нам об этом.
Постоянные отзывы моего ангела и его победные возвращения предстали передо мной совсем в другом свете.
Называть инструктор его не называл и даже делал вид, что речь идет о разных диссидентах, но у меня сердце екало – что-то слишком много они узнали о недавней активности моего ангела. Неужели он им сам все выложил? Или его пытали? Нет, у них нельзя. Он во всем сознался, чтобы от меня подозрения отвести?
Чтобы не выдать себя, я нацепила на лицо выражение лучшей ученицы и старательно конспектировала услышанное, оставив вопросы Тени. Особенно признательна я была ему, когда он поинтересовался точным количеством предоставляемых шансов. Слава Богу, такого не существует – значит, не все еще потеряно.
Мне казалось, что Тень всерьез увлекся диалогом с инструктором, но в конце дня по дороге из центрального офиса он развеял это мое впечатление.
– Какой-то бесполезный курс, – пробормотал он, едва мы добрались до леса. – Вы не находите?
Я промычала нечто, что можно было трактовать, как угодно.
– Зачем знакомить нас с подразделением, – продолжал недоумевать он, – которое мы не сможем выбрать?
