Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"

Автор книги: Ирина Буря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)

– Представиться! – рявкнул я.

– Не уполномочены! – отрапортовал один слегка неуверенно.

– Доложить цель присутствия! – добавил я металла в голос.

– Не уполномочены! – гаркнул второй с нахальной ухмылкой.

Я поднялся еще на одну ступеньку.

– Кругом! – скомандовал я тише и внушительнее. – Следовать за мной в ваше расположение.

– Не уполномочены! – хором ответили они, и первый добавил: – Пост оставлять.

Прищурившись, я отдал своим ребятам мысленную команду немедленно выдвигаться. Внештатники, похоже, не ожидали этого, но попробовали сопротивляться. Смотрел я на это с удовольствием, но недолго. Затем вызвал их главу.

– Занят? – коротко спросил я.

– Занят, – также коротко мысленно буркнул он.

– Когда освободишься? – решил я соблюсти межведомственные приличия.

– Как только, так сразу, – схамил он в ответ.

– Дай знать, как только, – тоже бросил я расшаркиваться. – Твои сторожевые пока у меня посидят.

– На каком основании..? – взорвалось у меня в голове.

– Вот это я и хочу обсудить, – ответил я. – Сейчас. И торжественную встречу устраивать не рекомендую, – добавил я, и отключился.

На этаже внештатников нас, конечно, встретили. Но, скорее, как молчаливо глазеющая толпа. Я прошел к кабинету их руководителя позади своих ребят, ведущих горе-постовых с заломленными за спину руками. Внимательно следя при этом за мельчайшими движениями в этой толпе.

В кабинет главы внештатников я тоже вошел последним и сразу понял, что о судьбе наших пленных мне беспокоиться не стоит. Судя по его взгляду, карцер – не карцер, но с десяток нарядов по уборке территории им был обеспечен.

– Вот, доложили, что не уполномочены, – обратился я к нему. – Отвечать на вопросы о цели пребывания. Фактически на моей территории.

Он ничего не ответил, но буквально через мгновенье в кабинет вошли четверо его сотрудников. Я прищурился – он всерьез думает, что я резервы в тылу не оставил?

– Увести! – негромко скомандовал он, кивнув в сторону своих неудачников. – Пока под домашний арест.

Когда мы остались в кабинете вчетвером, он снова глянул на меня.

– Отпусти своих, – повел он глазами в сторону моих ребят.

– У меня от своих секретов нет, – широко улыбнулся я.

– Ты, как будто, ответы получить хотел? – Глаза у него еще больше похолодели. – Смотри, решать тебе.

Я быстро оценил обстановку. Напасть на руководителя одного силового ведомства в расположении другого у внештатников духу не хватит. Дать ему повод заявлять, что в разговоре с ним мне охрана нужна – обойдется. А вот орлов моих вполне может провокация за дверью ожидать.

Мысленно вызвав группу поддержки к этажу внештатников, я повернулся к своему эскорту.

– Обоим спасибо, свободны, – показал я хозяину кабинета пример здоровых отношений в своем отряде, и добавил, больше для него: – Если что, без особого членовредительства там.

Когда они вышли, я повернулся к главе внештатников.

– Я слушаю, – коротко бросил я.

– Насколько я понимаю, – сказал он с кривой ухмылкой, – любимчик хранителей к тебе все же пробрался.

– Меня интересует причина ограничения доступа в мой отряд, – холодно заметил я.

– Ограничения были наложены не на твое подразделение, – прищурился он. – И даже не на твоей территории. Так что не лезь в это дело.

– Какое дело? – спросил я как можно более бесстрастно.

– У нас на этого фаворита досье в пяти томах, – ответил он. – На земле он давно уже решил, что ему все позволено. Но здесь каждый его шаг будет мониториться, и однажды – я надеюсь – табу на его разработку будет снято.

– Земные дела на земле остаются, – обронил я.

– Если они там остаются, – кивнул он. – Здесь его выходкам места не будет. Тебе они, кстати, – искривил он губы, – несколько знакомы, правда? Так что смотри, как бы и ты в ту же разработку не попал.

– Это угроза? – откинув голову, окинул я его взглядом с головы до ног.

– Предупреждение, – процедил он сквозь зубы, и принялся выбрасывать пальцы: – Внештатный сотрудник у тебя из его окружения. С темным из той же компании масса контактов. Все инспекции у них ты исключительно лично проводишь. Адвокатом у них на процессе наблюдателей выступал. И операция именно с ними внезапно провалилась. Интересная картина получается, – закончил он с плотоядной усмешкой.

– Это ты мне рассказывать собрался, как работу в моем отряде строить? – хмыкнул я.

– Нет, – снова показал он мне зубы, – я даю тебе определение соучастия в правонарушениях.

– Я учту, – заверил его я, коротко кивнув и покинув его кабинет, не прощаясь.

Спускаясь к себе, я подумал, что, если я хоть немного знаю Анатолия, он уже должен быть возле Татьяны. Что можно считать решением всех проблем.

Вне досягаемости внештатников – раз. Надеюсь, ума хватило полную маскировку задействовать. Подальше от меня – два. Надеюсь, с моей ориентацией на земные дела, здесь он меня больше дергать не будет. И с головой, полностью занятой адаптацией Татьяны – три. Надеюсь, больше у него ни на что времени не останется.

Я сразу же связался с Мариной, сообщил ей о возвращении пропавшего без вести и его счастливом воссоединении с Татьяной и, наконец, выбросил всех этих психов из головы. Лишь изредка удивляясь, как это он еще не явился похвастаться своими великими победами.

Накликал. Дважды. Этот кретин не просто явился без какого бы то ни было предупреждения, но еще и в образе бесплотного духа.

Уложил я его на месте – маскироваться с умом надо: я, в основном, с бесплотными темными сталкиваюсь.

Похоже, немного перестарался, подумал я, когда он заговорил. Содрогнувшись, подумал –  если на его обычное безрассудство еще и травма головы наложится, мало никому не покажется. Мне, в первую очередь.

Впрочем, после его рассказа я был бы совсем не против, если бы мне компанию составили те, которые по Татьяне решение принимали. Так меня еще никогда не делали. А я еще гордился своей железной логикой, с которой обосновал причину провала аварии, сведя ее к форс мажору. И насмехался над бардаком у хранителей, которые оставили без должного взыскания разгильдяйство своего сотрудника.

Не оставили, значит. Такое взыскание не иезуитским, а садистским называется. И это после того, как на контрольной комиссии со мной прямо, без обиняков и двусмысленностей, согласились, что последствия нашей неудачи не должны Татьяны коснуться?

Такого пренебрежения я еще никому не спускал. Вспомнив свои надежды на обычную, в разумных пределах непредсказуемую жизнь, при отсутствии в ней Анатолия, я скрипнул зубами. Эта ходячая турбулентность везде, где появляется, возмущение вносит. Кто угодно начинает в унисон вибрировать.

А вот за сокрытие возможности телефонной связи у нас я его чуть еще раз не приложил. От всей души и с должным возмущением. Он не в состоянии оценить значимость резервного канала связи? Да это же просто подарок … судьбы, чуть не подумал я, и замер, испытав знакомое звенящее ощущение.

В любой операции, когда возникает непреодолимое, казалось бы, препятствие, обязательно появляются способы справиться с ним. Всегда неожиданное, абсолютно с виду нелогичное решение вдруг всплывает в голове, словно кто-то или что-то вложило его туда. И из личного опыта я знал, что приход такого решения означает, что увиденное препятствие представляет собой лишь вершину айсберга. Я даже иногда задумывался, уж не высшая ли воля помогает таким образом подготовиться к новому уровню видения проблемы.

Телефон мог оказаться отличным решением в свете последнего разговора с главным внештатником. Что тогда за айсберг под ним скрывается?

Я выполнил просьбу Анатолия лично, несмотря на прямое заявление, что мои перемещения отслеживаются. Нужно было удостовериться у Тоши, что земная телефония у нас действительно работает – такую революционную информацию я никому доверить не решался. Но, чтобы снизить риск наблюдения, я сгонял к нему ночью, когда люди обычно спят и мы на контакт с ними не выходим, и предупредил его, что число личных встреч нам придется резко сократить.

Ну да, дождешься от них. За аккумуляторами я, понятно, тоже сам к Марине смотался, но в открытую, посреди бела дня, объявив ей по мысленной связи, что новая операция намечается. Тогда же, в разговоре с ней, я попросил и мне телефон купить – и не раз потом думал, что же остановило меня от передачи этой просьбы мысленно.

– А деньги где я возьму? – округлила глаза Марина.

– Сколько надо? – спросил я, уже составляя в уме заявку в службу администраторов.

Когда она назвала примерную сумму, я присвистнул.

– А попроще что есть? – поморщился я, представляя себе переговоры с администраторами.

– Конечно, есть, – невинно усмехнулась она. – Это Тоша Анатолию такой купил, навороченный.

– Не надо мне на самолюбие давить, – заметил я. – Не хватало мне еще техникой с ним мериться. Мне надо, чтобы работало. А старый его где?

– У Тоши, наверно, – пожала она плечами. – Давай, не спеши. Проверим этот – если все будет нормально, найдешь деньги на такой же.

– Мне льстит твоя вера в меня, – буркнул я.

– А рисковать лучше? – фыркнула она. – Купишь дешевый, а он не работает – придется еще раз раскошеливаться. Какие-то вы там все безголовые!

– Вот я попросил бы! – возмутился я.

– Ладно, у тебя голова есть, – снизошла она до меня, но все же не сдержалась: – Но все же наполовину пустая.

Я ушел, не попрощавшись.

Звонил своим психам Анатолий из моего кабинета. Я сам ему это предложил. Во-первых, мне нужно было лично удостовериться, что телефония работает, и посмотреть, как. Во-вторых, судя по тому, что после первой нашей здесь встречи Анатолий беспрепятственно выбрался из здания, кабинет мой таки не прослушивается. Пока, вдруг кольнула меня нехорошая мысль. После чего я особо внимательно следил, куда Анатолий пальцем тычет.

А вот в разговор их я не вмешивался. Опять чутье сработало – не хотел выдавать свое присутствие. Да и на Маринины комплименты не улыбалось мне снова нарываться. Но дорвавшись, наконец, до Анатолия, она полностью на нем сосредоточилась и понесла такое, что у меня волосы дыбом встали.

Использовать прецедент Татьяны – это чтобы и ей тоже память до дна вычистили? У меня, конечно, заявка на нее давно готова, но если меня опять за бортом оставят? И что потом? Киса – не Анатолий, он ее реанимировать не будет. А вот Макс может броситься – его мне еще здесь не хватало. Темный требует встречи с нашим новобранцем, нормально?

Если у меня голова пустая, то у нее она полной дурью забита. Анатолий, правда, ей эту дурь оттуда так выбил, что я даже подумал, что, может, и стоит поспособствовать его возвращению на землю. Этих психов точно лучше в одном месте держать, чтобы друг о друга зубы точили, а не мне комплименты отвешивали. А то у меня два очага напряженности образовалось. Один угрожает слаженности работы, другой – вообще подрывом среды обитания.

В списке приоритетов среда обитания явно стояла выше. Для выхода на оперативный простор по ее сохранению, мне требовалось срочно погасить периферийную горячую точку.

Когда Тоша доложил о готовности материалов, запрошенных Анатолием, я послал за ними одного из своих ребят, как за отчетом Марины. С ним же я передал ей свои инструкции – я бы даже сказал, категорический приказ не предпринимать никаких действий из перечисленных ею в телефонном разговоре. Под угрозой прекращения какого бы то ни было сотрудничества.

В пакет с инструкциями я запечатал и деньги на телефон. С очень странным чувством. Прохода через точку невозврата.

Впервые в своей очень долгой ангельской жизни я воспользовался служебным положением в личных целях. То есть совершил первое в своей очень долгой ангельской жизни реальное правонарушение. Которое элементарно может стоить мне моего кресла. В тот самый момент, когда вес моей должности может оказаться решающим фактором в расследовании беспрецедентного случая, произошедшего с Татьяной.

Опять возникло звенящее ощущение, и я весь подобрался, готовясь к неминуемым осложнениям.

Когда на связь со мной вышел глава администраторов, я подумал было, что только этим, может, и обойдется.

– У Вас в заявке ошибки случайно нет? – сухо поинтересовался он.

– Нет, все точно, – уверенно ответил я. – Для наблюдения за объектом мне нужно арендовать машину, плюс бензин, плюс страховка, плюс услуги фирмы.

– Вам Кадиллак, что ли, нужен? – В голосе его прозвучало легкое возмущение.

– Нет, конечно, – заверил я его. – Марку я еще не выбрал, но машина нужна мощная. Объект все время в движении, застрять в снегу мы не можем. Пожалуй, даже две машины понадобится, для подстраховки.

– Вы еще за впустую потраченный бензин из прошлой заявки не отчитались, – открыто возмутился главный администратор.

– Виноват, – с готовностью согласился я. – Сегодня же пришлю Вам отчет.

– И будьте добры уложиться в запрошенную сумму, сколько бы машин Вы ни нанимали, – вернулся он к типичному для своей службы сухому тону.

Это я пообещал ему с чистой совестью и стал обдумывать, чем теперь занять Марину, чтобы направить ее взрывную энергию в безопасное и, главное, второстепенное русло.

У хорошего руководителя рядом с кнутом всегда пряник имеется. И следуют они друг за другом всегда именно в этой последовательности. Чтобы в любом конфликте у подчиненных послевкусие заботы и внимания оставалось. Особенно, в случае ценных сотрудников. Причем, ценность которых не только их эффективностью определяется, а чем-то еще … неуловимым, волнующим. Я в очередной раз дал себе приказ отставить эти мысли до того момента, когда Марина к нам попадет.

Когда я прибыл к ней за телефоном, она встретила меня, ожидаемо взъерошенная моими инструкциями.

– Шикарно живете! – фыркнула она мне.

– А еще недавно ты так в меня верила, – сокрушенно заметил я.

– Это просто свинство! – совсем разошлась она. – Люди тяжким трудом зарабатывают деньги на все свои потребности, а вам ничего не нужно и на вас они с неба падают!

– Ошибаешься, Марина, мы бесплатно тяжко трудимся, – отпарировал я, и вытащил свой фигуральный пряник. – Кстати, скажи мне, на какие шиши мелкий живет.

– Игорь? – уточнила она.

Я молча кивнул.

– У Анатолия счета остались, – ответила мне она.

– А до конца жизни мелкому их хватит? – спросил я.

– Почему до конца жизни? – остро глянула она на меня.

– Марина, выбор Татьяны необратим, – прямо сказал ей я. – Даже если удастся их с Анатолием как-то на землю отправить, возврата к их прежней жизни не будет. Неизвестно даже, удастся ли, не говоря уже, когда. Вот я и спрашиваю.

– Выучится – пойдет работать, – решительно заявила она.

– А до конца учебы хватит? – настаивал я.

– К чему ты ведешь? – Глаза у нее засверкали.

Вот, боевой дух необязательно зажигательной речью вызывать – теперь его в атаку бросать можно.

– Может, ему лучше уже сейчас начинать работать? – спросил я.

– Где? – нахмурилась она.

– У тебя, – разместил я пряник прямо у нее под носом, чтобы учуяла. – Ты говорила, что в отношении информации у него голова, как компьютер, работает. Пусть он у тебя тенденции интереса клиентов поизучает. А потом…

– Что потом? – уже заинтересованно прищурилась она.

– Если из него толк выйдет, – задумчиво произнес я, – можно будет попробовать его в анализе наших операций, на предмет их оптимизации. А там, глядишь, – у меня вдруг оказалось два пряника: второй, на этот раз, для меня, – можно будет допустить его к нашим объектам. Он же, по-моему, ложь чувствует? – вопросительно глянул я на нее.

– Ему высовываться сейчас нельзя, – быстро проговорила она. С огорчением.

– Это сейчас, – успокоил я ее. – Время есть, пока ситуация с Татьяной и Анатолием не определится. Пока пусть поучится на обычных земных случаях. Под твоим надзором.

– А кто ему платить будет? – снова нахмурилась Марина.

– За твою работу ты, – ответил я, обойдя молчанием вторую часть своего предложения. – Ты ведь Анатолию уже не платишь, значит, средства высвободились.

– Что-то ты слишком быстро считать научился, – проворчала она.

– Так у меня же голова только на половину пустая, – дождался я, наконец, возможности вернуть ей ее же фразу.

У Марины дернулся уголок рта.

– А как там у них? – вдруг спросила она, не уточняя имена, но мне они были не нужны.

– Не знаю пока, – честно ответил я. – Анатолий Тошины бумаги забрал и больше не появлялся.

Опять накликал. Он явился ко мне прямо на следующий день, снова без предупреждения и, честно говоря, в самый неподходящий момент.

Этот крутой, навороченный телефон не работал! Тоша мне туда все контакты завел – ни один не отзывался. Прямо как этот везунчик хренов, когда я по его делам, как ошпаренный, бегал. Я же в точности все его тыканье повторил! Раз сто. Дожился – не просто до земли с ее игрушками опуститься, а еще и прямо в человеческие предки угодить: за рядовым хранителем подсматривать и копировать его. Причем, безрезультатно!

Не успел я подумать, почему все-таки ценнейшие возможности достаются не тем, кто их с умом использовать умеет, как это ходячее крушение всех моих надежд и планов ввалилось ко мне в кабинет. И – ни много, ни мало – потребовало, чтобы я на землю смотался. С его поручением. Быстро – одной ногой здесь, другой там.

Так точно! Как прикажете! Служба внешней охраны всегда к Вашим услугам! Она ведь только для этого и существует.

У меня возникло непреодолимое желание его доставить на землю. И там и оставить. Надеюсь, внештатники с него подписку о невыезде взяли. Тогда назад они его сами переправят – и сразу в настоящий карцер. Темный и с заколоченной навечно дверью. Чтобы никакой связи со мной не было. Пусть там до скончания века сидит и, какие хочет, образы себе рисует…

Стоп, какие образы? Какие образы я должен представителю темных передавать?!

А вот это уже интересно. В каком состоянии новобранцы к нянькам поступают, я, честно говоря, понятия не имел – в наш тренировочный павильон они всегда поступают, горя энтузиазмом. С другой стороны, для чего-то же первичная подготовка нужна – не знаю, привести там новичков к общему знаменателю, мотивировать их…

И если хранители бракованного кандидата как-то протащили, то сдается мне, что может появиться повод побеседовать и с контрольной комиссией, и с внештатниками. С первыми о соглашательстве, со вторыми о повышенном внимании к чужому отделу в ущерб прямым обязанностям.

Я с удовольствием сосредоточился, чтобы принять от Анатолия мысленные снимки предположительного брака хранителей. Когда же я их увидел, в голове у меня не просто зазвенело – в набат ударило.

Видел я такую мимикрию на земле, и не раз. Человек старается раствориться в толпе, оставаться незаметным, не привлекать к себе внимание, если хочет какую-то червоточину скрыть. И в этой как бы невидимости растет эта червоточина, дальше разъедает человека и однажды вырывается наружу, отравляя все и всех вокруг. Мой отряд и существует, чтобы не допустить этот взрыв. У обычных людей. Своих подопечных хранители должны трижды проверить и перепроверить, прежде чем в разработку брать. Проверку их архивов я решил на самый конец оставить. Когда исключу возможность недоработки своего отряда. Я глянул, кто из моих ребят не задействован ни в каких операциях на земле, и посадил троих перелопатить наши досье. Лет за семьдесят, чтобы не промахнуться. И снабдив их образом невидимки – во всех ракурсах, но крупным планом, чтобы ни Татьяну, ни фон видно не было.

Ребята мои разворчались – пришлось объяснить, что речь идет о добром имени нашего отряда. Если что, мы свой прокол должны сами обнаружить, раньше темных, чтобы они нас носом в него не ткнули. После чего, естественно, работа пошла веселее и в скрупулезности проверки я мог не сомневаться. И как я и предполагал, в наших документах они и следа этого скрытного не нашли.

Теперь можно было и к темным обратиться. К Максу я отправился совершенно открыто – мы с ним как раз в одной из операций на земле снова сотрудничали.

Какое-то время он молчал, всматриваясь в передаваемый мной образ.

– Ну, и что в нем такого? – пренебрежительно протянул он наконец. – Обычная серость, на земле таких половина жителей. Нас такие не интересуют.

– Проверить можешь? – настаивал я. – Хотя бы лет за пятьдесят. Может, вы его вели, а потом бросили. Как бесперспективного.

– Или вы нас отогнали? – скривил он губы.

– Мы нет. Проверено, – заверил я его.

– Так зачем он тебе? – прищурился он.

Я показал ему не крупный план, а оригинальный образ – с Татьяной рядом.

Макс оживился. Как и следовало ожидать, неприятно.

– Результат даруемых вами вторых шансов? – насмешливо процедил он. – Оступившийся только прикинулся, что исправился? Не знаете теперь, что с ним делать?

– Не знаю, – признался я. – Но хочу выяснить. Прежде чем к хранителям идти. Что-то с ним не так.

Макс холодно посмотрел на меня.

– Наши «не так» обычно не совпадают, – проговорил он, вновь растягивая слова. – Если этот тип такой невзрачный у вас, с вашим самоукрашением, можно только вообразить, что он представлял из себя на земле. Типичный ваш кандидат.

– А мне вот чутье подсказывает, – разозлился я, – что нутро он свое скрывает. Типичный ваш кандидат.

Макс растянул губы в улыбке, но глаза у него ничуть не потеплели.

– Мы ищем зло в людях, – надменно вскинул он голову, – но яркое. Люди, гадящие исподтишка, нас не интересуют – они эту привычку могут к нам протащить. Я проверю, – добавил он, когда я открыл рот, чтобы объяснить ему свое видение гадостей исподтишка, – но если хочешь, можем поспорить, что мы им не занимались.

Спорить я с ним не стал. В конце концов, я и свои архивы только для порядка проверил. Мне просто нужна была стопроцентная уверенность, что потенциально недостойного кандидата хранители проворонили.

Я ее получил. На следующий день. От сочащегося самодовольством Макса. Они весь отдел, что ли, за проверку посадили, чтобы мне нос ее темпами утереть?

Что-то подсказывало мне, что у хранителей эта проверка займет немного больше времени. Они же до конца будут упираться, честь мундира отстаивая. А у меня никаких доказательств их недосмотра нет – только чутье.

Я решил провести с их главой неофициальный разговор. Пусть дадут мне негласный доступ к отчету их хранителя, который вел эту мышь серую, а мы с темными по своим материалам проверим каждый момент его биографии. И если что нароем, потом все вместе придумаем, как хранителей прикрыть, прежде чем дело внештатникам передавать.

Главный хранитель согласился принять меня сразу. Я даже подумал, уж не потянуло ли его на чистосердечное признание. В неофициальной, так сказать, обстановке.

Однако, встретил он меня с совершенно бесстрастным лицом и, предложив кресло, молча уставился на меня. Вот я же говорил, что сразу в отказ уйдет! Ладно, будем давить авторитетом. Тоже сразу.

– Я бы хотел узнать, кто из Ваших сотрудников вел этого … человека, – негромко, но весомо произнес я, показывая ему крупный план невидимки. Название для него я изменил в самый последний момент и совершенно неожиданно для себя самого – опять чутье сработало.

Глава хранителей чуть нахмурился, всматриваясь, и затем озадаченно вскинул бровь.

– Не припоминаю такого, – коротко, но уверенно ответил он.

Ну, это уже перебор! Объект же только что к нам поступил, значит, и отчет в контрольную комиссию писался недавно, и дело едва закрыть успели.

– А в ваших архивах можно проверить? – прямо перешел я к цели своего визита.

– Вы не могли бы сообщить мне причину Вашего интереса к нашим подопечным? – произнес он все также без всякого выражения.

В ответ я показал ему другой образ невидимки – сжавшегося, словно в ожидании удара, и с выражением мертвой отрешенности на лице. Полный образ – так, чтобы подготовительный центр на заднем плане хорошо просматривался.

У хозяина кабинета ни единый мускул на лице не шевельнулся. А вот руки, сложенные на столе, чуть дрогнули, и одна из них вдруг сделала едва заметный, но резкий, отшвыривающий в сторону жест. При этом он все так же пристально и бесстрастно смотрел мне прямо в глаза.

– Впрочем, – произнес он, словно не дождавшись от меня ответа, – я думаю, Вы не стали бы обращаться к нашим архивам без серьезной причины. Мы всегда готовы пойти навстречу Вашему подразделению.

Он встал, и мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Весьма настороженно. Меня, что, спроваживают? Это у нас мода такая появилась, с легкой руки внештатников? Ох, шутники-экстремалы – посоревноваться они решили, кто быстрее от главного карателя избавится. Так я могу в каждом отделе пару-тройку сотрудников отлавливать, чтобы их начальников в разговорчивое настроение привести. Ну ладно, хотел я полюбовно дело решить, но если он настаивает на официальном запросе…

Глава хранителей сделал мне тем временем приглашающий жест в сторону двери.

– Позвольте проводить Вас в наш архив, – сказал он, выходя из-за стола. – Я представлю Вам сотрудника, который займется проверкой, чтобы он сообщил Вам лично о ее результатах.

Понятно. Полное и добровольное сотрудничество со следствием. Бдительность усыпляет. Сейчас продемонстрирует мне необъятные архивы и пару перегруженных работников в них. Говорил же я, что проверка у хранителей затянется! А там или дело потеряется, или он проштрафившегося подчиненного на землю ушлет с новым заданием.

Я вышел вслед за главой хранителей из его кабинета, намереваясь дождаться конца этого спектакля и под занавес объяснить ему, что я такие хитрые схемы раскрывал, когда он еще не то, что рядовым хранителем был, а новобранцем подготовительный курс проходил.

Мы проследовали почти в самый конец коридора и остановились перед совершенно неприметной дверью. За которой оказался не архив, а самая обычная комната. Я бы даже сказал, жилая. По аскетическим меркам – жесткий с виду диван, стол и пара стульев. Похоже, мы возвращаемся к полюбовному варианту решения проблемы.

– Кто передал Вам этот образ? – спросил глава хранителей совершенно другим, отрывистым тоном, плотно закрыв за собой дверь и не предложив мне сесть.

– Какое это имеет значение? – прищурился я.

– Анатолий, – уверенно сам ответил он на свой вопрос. – Судя по присутствию в этом образе его супруги.

– Какое это имеет значение? – повторил я.

– Сейчас в отношении его с супругой все имеет значение, – внушительно произнес он.

– А поподробнее? – снова насторожился я.

– У нас мало времени, – поморщился он. – Все якобы переговоры в архиве могут занять минут десять-пятнадцать, не больше.

– А почему мы здесь говорим? – В голове у меня забрезжила крайне неприятная мысль.

Он молча поднял глаза к потолку.

– Вас слушают? – озвучил я свою мысль.

– В присутствии Анатолия однозначно, – кивнул он. – Сейчас проверять не хотелось. Скажу Вам сразу: новичок, которого Вы мне показали, у нас не наблюдался. Ни временно, ни постоянно. Ангела-хранителя у него никогда не было, – еще раз разжевал он мне.

Судя по всему, у меня на лице сомнение отразилось: то ли у меня проблемы со слухом, то ли у него с головой.

– А как он тогда к нам попал? – недоверчиво поинтересовался я.

– Вот это хороший вопрос, – задумчиво покачал он головой. – Один из многих.

– Что еще? – спросил я, и оглянулся по сторонам. – Записать есть чем?

– Запоминайте, – резко ответил он. – Анатолия сразу забрал отдел по внештатным ситуациям, хотя гибель подопечного человека не является, к сожалению, экстраординарным, выходящим за рамки нашего подразделения, событием. На наш запрос мы получили ответ, что это распоряжение свыше.

Я вопросительно нахмурился.

– Мы также запросили разрешение на доступ к нему, – продолжил глава хранителей, – чтобы получить от него отчет о произошедшем. Для контрольной комиссии. Нам ответили, что его супруга уже принята – также решением свыше.

Я скрипнул зубами, вспомнив свою вдохновенную речь на заседании той комиссии.

– После этого Анатолия внезапно освободили, – дальше перечислял мой собеседник. – К полной ярости отдела по внештатным ситуациям, судя по их реакции. Я же получил распоряжение предоставить ему полную свободу перемещения и выбора взыскания и ждать его решения. Распоряжение оттуда же.

– Свободу ему внештатники ограничили, – ввел я его в курс дела, – а взыскание… Татьяне полностью вычистили память.

Он на мгновение закрыл глаза и затем поднял на меня тяжелый взгляд.

– Вы абсолютно уверены в каждом из своих сотрудников? – медленно спросил он.

Я только глянул на него.

– История их неожиданной кончины уже получила некоторое распространение, – объяснил он. – Вы ведь ее не планировали? – Я молча покачал головой. – Складывается впечатление, что их нужно было зачем-то убрать с земли, но не ликвидировать, а прочно привязать здесь. Лишение его супруги памяти выглядит обрывом последней нити, связывающей его с землей. И все это исходит с самого верха. Я не понимаю, что происходит.

Без малейшего удовольствия я составил ему компанию в этом непонимании. Впрочем, похоже, разгильдяйства и наверху хватает. Изучить объект нужно, прежде чем его стреноживать. Этот псих, как угорь, из любых пут вывинтится.

А вот вывинчивается он оттуда, как правило, на мою голову. Посему не понимать дальше, за что наши верхи на него взъелись и что еще планируют в его отношении, мне совершенно не улыбается.

– И еще одно, – медленно, почти неохотно снова заговорил глава хранителей. – Не знаю, насколько это связано… После освобождения Анатолия нам пришло еще одно распоряжение. Оттуда же. Которым наши хранители, имеющие детей на земле, обязаны предоставлять ежемесячные отчеты об их развитии.

– Отчеты наблюдателям? – снизошло на меня озарение.

– Нет, – покачал он головой. – Более того, те мои подчиненные, у которых есть непризнанные дети, отозваны со своих текущих заданий и направлены к ним – с той же целью.

– Да куда отчеты-то? – нетерпеливо отмахнулся я от излишних подробностей.

– В аналитический отдел, – ответил он почти шепотом.

– Какой отдел? – оторопел я.

– Он относительно новый, – скороговоркой ответил он, направляясь к двери. – Я только знаю, что они изучают информацию от тех, которые находятся  на земле относительно долгий период времени. Нашу точно, возможно, отчеты целителей и ваши, пожалуй. Но сейчас нас впервые обязали все данные им напрямую передавать.

Я снова не понял. Что происходит, я спрашиваю? Это сколько же у нас элит развелось? Без моего ведома? Глава хранителей в курсе, а меня в известность ставить необязательно? О том, что работу моего отряда под микроскопом рассматривают?

Уж не оттуда ли получила «некоторое распространение» история моей крайне редкой неудачи? Уж не оттуда ли это «Держите свое мнение при себе»?  Мне головной боли от этого психа мало – теперь целый отдел ему в помощь?

Вот что значит чрезмерно увлекаться земными делами. Дожился – контроль над своей собственной сферой обитания потерял.