Текст книги "Ангел-стажёр (СИ)"
Автор книги: Ирина Буря
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 55 страниц)
– Мне нужно было подумать, – уклончиво ответила я на ее яростное: «Где тебя носило?».
– Подумать? – зашипела она. – А сидя на месте, нельзя было думать? Шататься Бог знает где обязательно было? Где с тобой что угодно случиться могло?
– Ты, как я вижу, лучше знаешь, какие опасности даже здесь существуют, – медленно проговорила я, сдерживаясь.
Ответить она не успела – на экране появился Стас.
– Значит, так, – без всякого вступления сразу взял он в руки бразды правления, – вот все, что удалось узнать на сегодняшний момент. Взяли его с опусами, причем не с одним. Похоже, о предыдущих кто-то доложил – его явно ждали на входе.
– Ну что, добилась своего? – перестала я сдерживаться, взглянув на Марину. – Раскрылись здесь у кого-то глаза? Переоценка ценностей произошла? Массивный приток сочувствующих нам случился? Или здесь в твоей идее увидели покушение на основы миропорядка, за которое не ты, между прочим, отдуваешься?
У Марины хватило совести отвести взгляд, но сказалось присутствие Макса – она тут же снова вся подобралась, как зверь перед прыжком.
– Татьяна, подожди, тут что-то не так, – вмешался Тоша. – За одни воспоминания и меня, и Стаса с Максом уже взяли бы – ведь ни один из нас под псевдонимом не писал…
– Вот и я этого не понимаю, – подхватил Стас. – У нас полная тишина по этому поводу. Ни брифинга по задержанию, ни комиссии по расследованию, ни опроса свидетелей. Насколько я понял, внештатники с него даже показания не сняли…
– Ты с ним говорил? – со вспыхнувший надеждой перебила его я.
– Очень коротко, – покачал он головой. – Он только успел сказать, что на личную связь пока выходить не будет – на тот случай, если к нему приставили целителя … особого направления.
Я охнула.
– Мои ребята держат вход к внештатникам под наблюдением. – Стас глянул прямо в камеру. – Пока никто из посторонних замечен не был. Но кто их знает – может, они и с этой стороны подготовились.
– Блок..? – впервые подал голос Макс.
– Поставил, – кивнул Стас, – и даже, как я понял, постоянно держит. Но мне внештатники не нравятся – уж больно они довольные, как коты, сметаны обожравшиеся. Я даже на все плюнул и прямо у них спросил, в чем его обвиняют. И знаете, что я услышал? В мелочной мстительности, порочащей высокое звание ангела.
– Что? – насторожилась я.
– Сам знаю, что бред, – махнул рукой Стас. – Ладно, теперь о другом. Нужно решить, Татьяна, что с тобой делать – боюсь, вытащат они из него как-то информацию о твоих талантах. У меня такие соображения: эвакуировать тебя нужно, вопрос только – через мой отряд после распределения или немедленно.
Игорь с Мариной истово закивали.
– Укрытие есть, – продолжил Стас, – и для мелких тоже, будете себе жить там инкогнито. Анатолий, как освободится, тоже к вам присоединится.
– Нет, – коротко ответила я.
Воцарилось молчание, но красноречивое – Тоша обхватил голову руками, Марина тяжело задышала, Макс пожал плечами, покачав головой, а Стас уставился на экран острым, недобрым взглядом.
– Что нет? – негромко спросил он таким тоном, что мне невольно вспомнились все рассказы о его легендарной репутации.
– Мы с Анатолием договорились, еще раньше, – объяснила я, – делать вид, что воспоминания мне не помогли. И судя по словам внештатников, он придерживается этой версии. Если я сейчас исчезну, сразу станет понятно, что она вымышленная, и тогда ему сканирования точно не избежать.
Макс вскинул на меня весьма заинтересованный взгляд, но тут же опустил глаза и принял непринужденный вид, оставив лишь тонкую улыбку на губах.
– Хм, – явно расслабился Стас, – честно говоря, мне легальный путь тоже больше по душе. У себя в отряде я сразу подключу тебя к нынешней операции, причем, работать будешь под прикрытием, значит…
– Нет, – повторила я, и продолжила, не дожидаясь его реакции: – Я не смогу оставаться под прикрытием всю вечность. Если мои таланты, как ты говоришь, представляют для кого-то интерес, рано или поздно возникнет вопрос, куда я делась, и тогда под сканирование попадешь ты.
– Я понятия не имею, где это укрытие, – раздраженно фыркнул он, – так что от меня никто ничего не узнает.
– Спасибо, Стас, – сказала я с чувством, – но нет.
– Мам, – раздался голос Игоря, и я поняла, что вот именно сейчас начнется самая тяжелая атака на мою решимость, – отца они уже захватили, если еще и с тобой что-то случится…
– Во-первых, – выпрямилась я, вскинув указательный палец, – захватить твоего отца еще никому не удавалось – его просто задержали, до выяснения ситуации. Во-вторых, до сих пор со мной ничего не случилось – значит, он держит эту ситуацию под контролем. И в-третьих… – Я немного помолчала. – Когда ко мне вернулась память, моим первым вопросом к нему было, почему он здесь, а не рядом с тобой. И я никогда еще не видела его таким удивленным. Мы вернемся на землю – это я тебе обещаю! – но только вдвоем.
– Татьяна, – тихо проговорил Тоша, – но тебе же через пару дней все равно придется подразделение для будущей работы выбирать.
– Не через пару дней, – отпарировала я, – а почти через неделю. Более чем достаточный срок, чтобы разобраться с мелким правонарушением.
– А если нет? – снова посыпались искры из Марины. – Что потом?
– Потом будет потом, – глубокомысленно поставила я точку в разговоре. – У меня есть время подумать.
Именно этим я и занималась все последующие дни. Ни о каком ангельском трудоустройстве в одиночку и речи быть не могло – мне нужно было придумать твердое, непоколебимое обоснование отсрочки до того момента, пока не освободится мой ангел.
И в этом намерении у меня появился совершенно неожиданный единомышленник.
Каждый вечер я созванивалась с землей, большей частью с Игорем – они все потребовали от меня ежедневного отчета о моей безопасности. О себе они говорили крайне скупо и неохотно, засыпая вопросами меня: что я делала, где была – чуть ли не поминутно! – не встретила ли кого-то незнакомого, не заметила ли что-то необычное, и так далее, и тому подобное.
Ответы мои разнообразием не отличались – весь день я проводила на ногах, в лесу, чтобы к вечеру свалиться без этих самых ног и хотя бы ночью ни о чем не думать.
Я никак не могла найти достаточно вескую причину для отказа от распределения и, главное, свое встречное предложение о том, что мне делать дальше. Не заявлять же мне: «Не хочу!» – что-то подсказывало мне, что такой аргумент вряд ли будет рассматриваться. Еще заберут куда-то для воспитательной беседы – Игорь тогда совсем изведется.
Никакого скрытого постороннего присутствия рядом с собой я не ощущала, и временами давала себе волю, пиная в раздражении все, что попадалось мне под ноги. Куда подевалось мое воображение? Сколько раз на земле я доказывала своему ангелу, что человек может найти выход из любой, самой с виду безвыходной ситуации, и что? Находчивость только людям положена? А здесь у меня ее отобрали – взамен на суперспособности, которые я, между прочим, ни у кого не выпрашивала?
Я чуть не поверила в это, когда на второй день за мной увязался Тень. Наверно, опять за мной следил – догнал меня, как только я в лес вошла.
– Добрый день! – робко начал он. – Вы не возражаете, если я с Вами немного пройдусь?
Я снова не нашлась, как от него отделаться – нагрубить в ответ на его просительный взгляд язык не повернулся, а в моем тогдашнем состоянии любая фраза прозвучала бы резко и грубо.
Я только равнодушно пожала плечами. Довольно долго мы шли молча, и я уже с трудом сдерживалась, чтобы не футбольнуть что-нибудь – желательно, поувесистее и в сторону моего спутника.
– Анатолий еще не вернулся? – вдруг подал он голос, словно вспышка моего раздражения как-то дошла до него и послужила сигналом прервать молчание.
– Как видите, – ограничилась я констатацией очевидного факта.
– У него все в порядке? – снова спросил Тень, глянув на меня искоса.
– Да, – еще короче ответила я.
– Татьяна, я вижу, что Вы не хотите говорить, – повернулся он ко мне, остановившись, – но я также вижу, что что-то случилось. Чем я могу помочь?
Я тоже остановилась как вкопанная. Это был тот самый вопрос, который я подсознательно ждала от всех наших во время каждого телефонного разговора. В нем было сочувствие, понимание, доверие и, как минимум, желание выслушать. И получила я его от практически незнакомого мне и когда-то замкнутого и заносчивого соученика – свои же предпочли раздавать мне инструкции, даже не интересуясь моим мнением.
– У его начальства возникли вопросы к нему в связи с … некоторыми документами, – обтекаемо ответила я. – Сейчас они проясняют ситуацию. Так что помочь Вы вряд ли можете, но за предложение спасибо.
– Если я все же могу что-то сделать, – повторил он, – скажите мне об этом без всякого стеснения. В любой момент.
Я снова поблагодарила его, и мы двинулись дальше – опять в молчании. Страстное желание пнуть что-нибудь куда-то улетучилось, и я просто шла – глядя по сторонам и отмечая места, так или иначе связанные с моим ангелом.
– А Вы уже решили, где будете дальше стажироваться? – снова заговорил Тень.
– Нет, – вновь вернулась я к коротким ответам, неохотно отрываясь от воспоминаний.
– Интересно, – чуть усмехнулся Тень, – я тоже.
– Почему? – спросила я исключительно для поддержания разговора.
– В частности, из-за той истории, которую Вы дали мне почитать, – уже открыто улыбнулся он. – Ни одно из подразделений, с которыми нас ознакомили, не вызвало у меня безоговорочного желания провести в нем всю дальнейшую жизнь. Но благодаря Вам, я знаю, что есть еще и другие, и мне кажется, что без знакомства с ними наше предварительное обучение не является полным и всесторонним.
А ведь это мысль! Дополнительные курсы вполне могут дать мне то самое время, которое нужно сейчас выиграть. И возражений такое желание встретить не должно – что может быть похвальнее стремления не только углубить, но и расширить свои познания? Главное – с критикой программы, официально установленной для новеньких, не переборщить.
– И что Вас у этих не устраивает? – махнула я рукой за спину – в сторону павильонов, которые мы недавно прошли.
Замявшись, Тень объяснил, что хранители слишком сфокусированы на своем человеке – как няньки, добавил он с извиняющейся гримасой, трясущиеся над каждым шагом младенца и стреноживающие его вольную поступь. Я усмехнулась про себя – прямо почти как мое первое впечатление, когда мой ангел вышел из невидимости и рассказал мне о себе и своей работе.
У карателей, наоборот, Тени не понравился слишком жесткий подход к людям, скрытность его реализации и явная неадекватность мощи ангельского воздействия слабой способности человека противостоять ему. Я удивленно нахмурилась, буквально слыша наш с Мариной старый спор о том, что людям – да! – нужны испытания, но только не такие, которые ломают их.
– А у целителей? – уже определенно заинтересовалась я. – Если я правильно помню, чистка памяти вызвала у Вас полное одобрение.
– Мне и сейчас этот метод кажется наиболее милосердным, – пожал плечами Тень, и я чуть не поперхнулась, – но практика показала – в частности, Ваш случай – что его результат не является необратимым. И я вполне допускаю, что при возвращении осознания преступной наклонности последняя может усилиться.
– А администраторы? – задала я последний вопрос, чтобы собрать все его аргументы – и затем смягчить их, дополнить своими и составить убедительную речь для аттестационной комиссии.
Тень закатил глаза, картинно содрогнулся и безапелляционно заявил, что канцелярская работа – не для него. Впервые за последние несколько дней я рассмеялась – явно без своего ведома, он очень точно спародировал моего ангела, всякий раз корчащего кислую мину при одном только упоминании административного отдела.
В тот день я вернулась к себе в комнату немного раньше. Быстро разделавшись со звонком на землю – встречу с Тенью я сознательно обошла молчанием, чтобы не получить добрый десяток новых вопросов – я принялась составлять в уме обстоятельное и взвешенное обоснование необходимости продолжения обучения.
И тут же наткнулась на практически непреодолимое препятствие.
Проворочавшись без сна полночи, утром я очнулась, как от толчка, и без раздумий ринулась наружу. За палисадником никого не было. Тень не появился, даже когда я походила туда-сюда перед своим двориком. Да что такое – это я сплю по привычке, а он не должен!
Нетерпеливо притопнув ногой, я быстро направилась к его дворику. Нет, Тень не спал – он лежал на шезлонге, закинув руки за голову и задумчиво глядя в небо. Понятно, у него тоже земные привычки остались – его только раздражение притягивает, а когда я в другом настроении, караулить меня не нужно.
Я громко кашлянула – Тень вздрогнул всем телом и его рассеянный взгляд оторвался от небес и испуганно метнулся в мою сторону. Ну, честное слово, прямо как мой ангел – великую идею изрек, и все, а о подводных камнях мне думать. Я решительно махнула рукой в сторону леса.
Догнал он меня снова на опушке – то ли он раздумывал, следовать ли за мной, то ли меня осторожность в спину подгоняла, чтобы до относительно безопасного места побыстрее добраться.
– Откуда Вы знаете о других подразделениях? – выпалила я, поворачиваясь к нему, как только он поравнялся со мной.
Тень уставился на меня с выражением крайней озабоченности на лице.
– Вы же сами дали мне… – медленно проговорил он.
– Нет, воспоминания писались для меня, – перебила я его, – всяким там комиссиям о них знать не нужно. Откуда Вы, обычный новенький, можете знать о других ангельских подразделениях?
В глазах Тени забрезжило понимание, и черты его лица расправились.
– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул он, и прищурился. – Скажем так – к примеру: о них могли невзначай упомянуть во время наших предыдущих занятий. В разговоре инструкторов между собой или мимоходом во время инструктирования нас. Целители вполне могли вспомнить службу энергетической подпитки, а карателям сам Бог велел не забывать о темных.
У меня в ушах зазвучала фраза, услышанная у администраторов – о появлении в каком-то секторе темного. Ход мыслей Тени мне понравился, но Стаса лучше оставить в стороне, а то еще кто-то вздумает подробно поинтересоваться нашей стажировкой у него и особенно, не приведи Господь, моей индивидуальной программой. А у администраторов то сообщение по громкой связи огласили, что и другие студенты подтвердить смогут.
– Я даже больше Вам скажу, – продолжал тем временем Тень, явно войдя во вкус своих предположений, – в любом обществе должен быть и законодательный орган, следящий за актуальностью свода всех правил, и правоохранители – вот Вам и Ваши внештатники! – и даже, пожалуй, какой-то отдел, анализирующий эффективность всех остальных. Вам так не кажется? – пытливо заглянул он мне в лицо, явно смутившись от своего многословия.
– Наверно, – нетерпеливо махнула я рукой. – Вы сможете сформулировать все это кратко и убедительно?
– Зачем? – Он прямо отшатнулся от меня.
– Для той комиссии, которая нас ждет через пару дней, – с воодушевлением объяснила я. – Чтобы нам позволили со всеми подразделениями ознакомиться. Я Вас всецело поддержу.
Тень отвернулся, и по лицу его скользнуло мрачное уныние. Даже в голосе его, когда он снова заговорил, не осталось и следа прежней увлеченности, сменившейся полным смирением.
– Я не думаю, что это хорошая мысль, – произнес он тусклым и бесцветным тоном, все также не глядя на меня. – Моя земная предыстория наверняка не является здесь тайной. Мне не хотелось бы, чтобы она и здесь продолжалась, чтобы желание продолжить учебу списали на мою … специфику. Я больше не хочу сомнительной славы местного уродца.
Я молчала, не зная, что сказать ему. У меня просто сердце защемило – так Игорь в детстве взгляд прятал, уже осознавая свое отличие от других детей, но еще не понимая его природу.
– А вот Вы, – вдруг повернулся ко мне Тень, и в глазах его снова зажегся огонек, – обязательно должны все это им сказать. У Вас самые лучшие результаты в нашей группе, и Вы имеете полное право потребовать не усеченный, а полный объем знаний. Может, и за меня слово замолвите, если Вам пойдут навстречу, – добавил он, пытаясь слабой улыбкой замаскировать отчаянную просьбу о помощи.
Я решительно выпрямилась. Несправедливость всегда действовала на меня, как красная тряпка на быка, а в случае с Тенью я уж точно не дам ей восторжествовать.
Когда-то я искренне верила в мудрость и благость жизни после смерти, но с тех пор ангелы сами не одно зерно сомнения в их чуткости и милосердии у меня в душе посеяли. Им только один раз поддайся – дальше они будут с пеной у рта к прецедентам апеллировать. Так и на Игоря посмеют однажды ярлыки вешать! Вот не будет этого – я им заранее охоту к такой практике отобью! Особенно когда у меня такой же, как он, защиты просит.
– Пойдемте, – строго велела я Тени, и он послушно последовал за мной.
На ходу я перебирала в уме все высказанные им предположения, ругая себя за то, что не слушала внимательнее, и уже открыла рот, чтобы попросить его повторить их, как он сам обратился ко мне.
– А какое у Вас было первое впечатление обо всех этих ангелах? – проговорил он, взглянув на меня с искренним любопытством. – Я хочу сказать – из разных отделов?
Я задумалась. Да они и в одном-то подразделении все разные – взять хотя бы моего ангела и Тошу. И Анабель, которая мне всегда скорее мою земную Марину напоминала. И Кису, которого не то, что за ангела – за человека сразу трудно принять, настолько он на пугливую черепаху похож.
А вот первое впечатление от Стаса я, как сейчас, помню – я тогда была абсолютно уверена, что к нам в дом бандит-громила ввалился.
И соблазнителя Макса … нет, он тогда Денисом был! – я была готова своими руками задушить, даже когда узнала, кто он. Это он потом довольно достойной личностью оказался, хотя темное нутро, как показывают последние события, нет-нет да и выйдет наружу.
С другой стороны, неприязнь моего ангела к внештатникам мне и сейчас кажется преувеличенной. Встречалась я с ними пару раз, и ничего особенного не заметила – молчали, глазами хлопали, когда я их за стол усаживала и чай предлагала…
До меня вдруг дошло, что я говорю. Все эти воспоминания оказались настолько яркими, что я и не заметила, как начала описывать их вслух. И тут же на меня накатило очередное ощущение дежавю: в первое исчезновение моего ангела, когда я уже смирилась с ним, я точно также перебирала и перебирала в памяти все самые крохотные моменты нашего недолгого тогда знакомства. Главное тогда было намертво впечатать каждое из них в память, чтобы никому не удалось стереть их.
Ха, вот и не удалось – мой ангел здорово, конечно, с воспоминаниями придумал, но и я не зря тогда старалась!
Так я и проговорила весь день, переходя от одного события в своей земной жизни к другому, в ответ на расспросы Тени. Сейчас тоже было очень важно заново прожить их в памяти – больше, правда, для уверенности в том, что эта жизнь не закончилась, а просто перешла в вечность. Нашу общую с моим ангелом вечность.
Мне все больше нужна была эта уверенность – никаких новостей от моего ангела не было. Каждый день я пыталась связаться с ним, дважды в день – перед сном и утром, как только просыпалась. И каждый раз я ощущала все ту же, уже доводящую меня до бешенства, комбинацию присутствия и глухого молчания.
Ночью ко мне снова вернулся тот сон, в котором я мучительно и безуспешно искала моего ангела в лесу и над которым он хохотал с таким довольным видом. Если бы только в лесу – там бы я его уже давно отыскала! А потом задушила бы, чтобы больше никогда над предчувствиями не смеялся.
Чтобы отвлечься, все время бодрствования я проводила с Тенью, строя, перестраивая, репетируя и испытывая на слух свою речь на аттестационной комиссии. Накануне заседания я почувствовала себя в целом готовой и решила сообщить, наконец, о своем завтрашнем выступлении на землю. Раньше я сознательно держала всех их в потемках, чтобы они тут же не начали разбирать по кирпичикам мою решимость.
И вот ее-то я чуть сама не растеряла, когда в разговоре выяснилось, что мой ангел принял обет молчания только в отношении меня.
Не успев толком дослушать мое сообщение, они все заорали, перебивая друг друга.
– Ты, что, вообще с ума сошла? – Марина.
– Тебе нужно немедленно на землю перебираться! – Стас.
– Мам, пожалуйста, тебе там опасно оставаться! – Игорь.
– Татьяна, что ты опять придумала? – Тоша.
– Спасибо, что поинтересовались, – ядовито ответила я на последний вопрос. – Мне нужен повод, чтобы дождаться Анатолия. Это – самый надежный.
– Какое дождаться?! – взорвался Стас. – Какое дождаться, если он сам даже примерно не знает, когда это будет?
– Что? – не поверила я своим ушам.
Марина сделала страшные глаза, Тоша прикрыл рукой свои, Игорь – потупил, а Стас – отвел. Один только Макс продолжал смотреть на меня, качая головой.
– Он общается с вами? – тихо спросила я, переводя взгляд с одного на другого.
– Общается?! – опять взвился Стас. – Он мне ценные указания раздает, как тебя отсюда побыстрее вытащить!
– Ему так не терпится спровадить меня подальше? – еще тише уточнила я.
– Татьяна, не перегибай палку! – вмешался Тоша. – Пока ты в безопасности не окажешься, он не может говорить. Он сейчас наизнанку выворачивается, дурачком прикидываясь – никаких официальных объяснений не дает, чтобы за тебя не взялись для их проверки.
– Они знают о возвращении моей памяти? – напряглась я.
– Да вроде, нет, – неохотно признал Стас.
– Так с какой стати они за меня браться должны? – от облегчения я обрела, наконец, свой обычный голос. – Если до сих пор не тронули? Значит, они поверили, что меня все это не очень-то интересует! И что может быть лучше моего дальнейшего желания учиться, чтобы окончательно убедить их?
– Где учиться? – вновь подал голос Стас. – Этих отделов нет в программе для новобранцев. Я ни разу не слышал об их хотя бы инструкторах, не говоря уже об учебных помещениях. А если таковые и есть, то я понятия не имею, где они находятся.
– Вот и расширишь свои познания! – с готовностью откликнулась я. – Я тебе лично докладывать буду. А Анатолию передай, чтобы не беспокоился – я намерена серьезно заниматься и надоедать ему своими вызовами больше не буду.
– Мам, это нечестно! – сорвался на фальцет Игорь. – Легче ему, что ли, станет, если ты неизвестно где окажешься?
– Нет, ему станет проще, – саркастически заметила я. – Я ему руки развяжу. И себя полезным делом займу, пока он не вспомнит, что его дело – не дурачком прикидываться, а освобождаться, чтобы мы вместе побыстрее к тебе вернулись.
– А если тебе откажут? – снова вставил свои пять копеек Тоша.
– Тогда еще хоть неделю выторгую, на дальнейшие раздумья, – поморщившись, допустила я уже не раз приходившую мне на ум возможность. – Но надеюсь, что не придется. Я, между прочим, не одна новых знаний жажду – у меня группа поддержки есть.
– Какая еще группа поддержки? – Весь подался к экрану Стас. И, как ни странно, Макс.
Я рассказала им о Тени. Издалека. О его давнишнем стремлении выйти за рамки программы, о дополнительных занятиях, его блестящих результатах во всех курсах – и о том, как все это повышает шансы моей просьбы на успех. И, между делом, упомянула о том, что он знает о себе все.
Обрушившуюся на меня в ответ тишину я отнесла сначала на счет своего совершенно необычного красноречия. И приободрилась – похоже, я случайно провела генеральную репетицию завтрашнего действа, и с весьма многообещающим результатом. И только потом заметила, насколько разные лица были у этой тишины.
У Игоря на лице застыло мечтательное выражение – казалось, он уже видел себя, осваивающего ангельскую науку.
Тоша как будто повторял про себя каждое мое слово и, время от времени, слегка кивал, словно примеряя все услышанное к Даре с Аленкой – в полной уверенности, что они превзойдут Тень.
Маринино лицо представляло собой скептическую маску, что, впрочем, было неудивительно – с ее непоколебимой уверенностью в том, что превосходство ангелов существует лишь в извращенном сознании последних.
Лица Стаса и Макса также превратились в маски – не выражающие ровным счетом ничего. Только они вдвоем неотрывно смотрели на экран и, как мне показалось, вовсе не на меня на нем.
– Татьяна, почему ты об этом не сообщила? – очнулся наконец Стас.
– О чем? – приготовилась я отбиваться от выговора.
– О том, что ты с аксакалом эту авантюру задумала, – последовал вполне ожидаемый мной ответ.
– Чего это сразу авантюру? – возмутилась я, чтобы увести разговор в сторону. – Вы, как я посмотрю, тоже только штампами можете мыслить. Правильно Тень сказал, что, озвучь он свое предложение, вообще никто слушать не будет!
– Так это еще и его идея была? – с расстановкой произнес Макс.
– Конечно! – с горячностью подтвердила я. – И, в отличие от всех вас, он один предложил мне выход и спросил при этом, что я о нем думаю, а не решал за меня, что делать.
Из Марины опять искры посыпались, Игорь бросил на меня обиженный взгляд, Тоша забормотал что-то вроде «Ну вот, я так и знал», а Макс, цокнув языком и встав, скрылся с экрана.
– Тихо! – рявкнул Стас, и обратился ко мне: – Я так понимаю, что тебя уже тягачом с места не сдвинешь?
Я решительно замотала головой.
– Тогда давай договариваться, – отчеканил он. – На аттестационную комиссию мне хода нет, но представители отделов обычно на выходе дежурят, чтобы свое пополнение принять. Я завтра сам туда наведаюсь – так что сразу все узнаю. И если тебе откажут, – припечатал он последнее слово ударом ладони по невидимому столу, – ты без всяких дальнейших фокусов выберешь мой отряд.
– Через неделю, – упрямо напомнила ему я.
– Если тебе ее дадут, – угрожающе уточнил он.
Перспектива оказаться-таки в конечном итоге в полном распоряжении главного карателя привела меня на следующее утро в крайне странное состояние. Сказать, что она меня страшила – это ничего не сказать. Вспоминая свое пребывание в его павильоне и в обществе его подчиненных, я ни секунды не сомневалась, что, окажись я в их числе, от меня будет ожидаться только одна фраза: «Так точно!». В ответ на любое распоряжение, первым из которых точно окажется приказ отправляться на землю.
Избежать этого я могла, лишь добившись согласия аттестационной комиссии на наше с Тенью предложение. И полное отсутствие каких-либо альтернатив этому простому факту совершенно неожиданно не преумножило, а погасило все мои страхи.
Утром, испытав уже слегка подзабытое притяжение к внутренней двери своей комнаты, я почувствовала лишь холодную собранность и кристальную ясность восприятия окружающего.
Заседание аттестационной комиссии проходило в нашей самой первой учебной аудитории. В ее центре – там, где раньше располагались преподаватели – стоял стол, за которым сидело четыре ангела весьма благообразной наружности. Не знаю, что они делали до нашего появления, но следили они за ним в полном молчании и неподвижности – строгим взглядом и с торжественным выражением на лицах.
Все выпускники вошли в аудиторию, как обычно, из своих комнат и немедленно заняли свои обычные места. Лишь мы с Тенью сели рядом, за соседние столы, и существенно ближе, чем раньше, к центру аудитории. Спускаясь к нему, я вновь обратила внимание на несоответствие размеров этой аудитории и нашей группы – трудно было отделаться от впечатления, что первая была рассчитана на куда большее число студентов.
Как только мы все расселись по местам, раздался негромкий, но отчетливый голос экзаменатора, находящегося в самой середине стола. Оказалось, что у ангелов принято при распределении первым давать слово лидерам учебной гонки.
Мы с Тенью переглянулись, и я вновь увидела в его глазах полное согласие следовать моему решению. Встав, я заявила, что мы хотели бы передать право первого выбора своим соученикам и выступить последними. Холодное спокойствие – это, конечно, хорошо, но чем меньше круг слушателей, тем холоднее и спокойнее оно будет.
Очень скоро я убедилась в правильности своего интуитивного решения. Предложенное мной нарушение регламента вызвало легкое оживление среди наших экзаменаторов, но совсем мимолетное – и они почти без запинки предоставили слово другим выпускникам.
И тут выяснилось, что названием подразделения, в котором они хотели бы работать, распределение отнюдь не ограничивается. Всем им задавали вопросы: почему именно это подразделение, на основании чего они считают себя достойными работать в нем, в чем они видят его основную задачу (подробно), что повлияло на их выбор (минимум, три причины), какие недостатки в его работе они заметили и какие пути их преодоления они могут предложить.
Представив себе все те же вопросы, но в отрицательной форме, я почувствовала, что мое холодное спокойствие начинает потихоньку разогреваться. До горячечной дрожи. Это мне, что, придется объяснять желание продолжить образование критикой уже пройденных курсов? А потом еще откажут – и я попаду к Стасу после перечисления недостатков его работы? Каждый получивший распределение выпускник покидал аудиторию, не возвращаясь назад, к себе, а через дверь позади комиссии – Стас же, небось, прямо за ней сейчас подслушивает! Еще решит, что я специально тяну со своим выступлением, чтобы его подольше там продержать.
Конечно, я получила все эти вопросы. Как только в аудитории больше никого, кроме нас с Тенью, не осталось, я решительно встала и начала свою речь. Произнести мне удалось чуть больше половины ее – и то, я думаю, только из-за того шока, в который она ввергли экзаменаторов.
Придя в себя, они перебили меня и велели прямо переходить к отрицательным сторонам каждого пройденного курса. На помощь мне пришла не тщательная подготовка и предательски покинувшее меня воображение, а простая память. Я честно повторила все дифирамбы, пропетые моими соучениками выбранным ими подразделениям. А в отношении Стаса – которого, между прочим, никто не выбрал! – еще и свои личные наблюдения добавила: о преданности, чуткости, гибкости и прочая его подчиненных.
Но при всем этом я твердо стояла на своем: без знакомства со всеми подразделениями наш выбор нельзя считать полностью свободным и осознанным. Тень, когда к нему обратились экзаменаторы, без колебаний подтвердил, что полностью разделяет мою точку зрения, и еще и добавил, что нами движет стремление принести наибольшую пользу ангельскому сообществу.
В конечном счете, через дверь позади стола экзаменаторов ушли не мы, а они. Нам было велено направляться в свои комнаты и ждать там принятия решения, не покидая их ни при каких условиях.
Вернувшись к себе, я немедленно написала сообщение Игорю, что распределение прошло, я сейчас ожидаю его результата и, как только последний появится, сразу же сообщу ему. После чего я выключила телефон – все мое невозмутимое спокойствие исчерпалось, и какой-нибудь чрезмерно настойчивый вопрос мог получить отнюдь не холодную реакцию.
