Текст книги "Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры"

Автор книги: Густав Шпет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 57 страниц)

С. 365. ...Поэтому правильны и ничего не говорят выводы Липполь-да: «Трудно решить, откуда Гёте заимствовал это выражение» («внутренняя форма») и «не исключена возможность, что Гёте сам образовал это выражение» (S. 269). – Липпольд пишет: «Es scheint schwer, schon jetzt zu entscheiden, woher Goethe den Ausdruck genommen hat. ... Endlich ist auch durchaus nicht die Moglichkeit ausgeschlossen, daB Goethe den Ausdruck selbst gebildet hat» (Op. cit. S. 269).

C. 365. ...Гумбольдт пользовался термином и идеей «внутренней формы» также в эстетическом применении («Герман и Доротея»), но со значением крайне неопределенным. Ср. Гайм Р. Вильгельм фон Гум

больдт. Л/., 1898. С. 138; см. ниже. – Гайм пишет: «Гумбольдт исходит из того, что поэзия есть искусство, имеющее своим орудием язык. Последний, – по его мнению, очень далекому от его позднейших воззрений на сущность языка, – служит только „для рассудка“; он „превращает все в общие понятия“. Отсюда возникает противоречие. Ибо искусство „живет только в воображении и ищет только индивидуальностей“. „Язык“ – так формулируется эта антиномия – „есть орудие человека“, искусство есть – „зеркало мира“. Это противоречие примиряется поэзией и именно двояким образом. Поэт может проявить в искусстве индивидуальную природу языка. Первое имеет место, когда он избирает своим объектом внутренние формы в человеке; тогда именно он открывает в языке совершенно особенный клад новых, неизвестных прежде средств вследствие того, что фантазия, которая обыкновенно подчиняется чувствам, вынуждена в этом случае примкнуть к разуму». Цит. по: Гайм. Р. Вильгельм фон Гумбольдт. Описание его жизни и характеристика / Пер. с нем. М., 1898. С. 138.

С. 365. ...Потт отмечает, что у Гумбольдта термину «внутренняя языковая форма» предшествовало выражение «внутренняя аналогия». – Потт приводит следующие строки из работы Гумбольдта о языке испанских басков: «Es wird fortgefahren: "Moglichst genaue Feststellung der Aussprache und strenges Studium der inneren Analogie [spaterhin von ihm: innere Sprachform geheissen) sind die Grundfesten alles etymologischen Studiums, und nur, weil man sie zu oft vernachlassigt hat, ist dasselbe schwankend und unvollstanding geblieben"». Цит. по: Pott A.F. Wilhelm von Humboldt und die Sprachwissenschaft // Humboldt W. v. Ueber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues. Brl.f 1876. S. ССХХХ11. – «Далее говорится: "Насколько возможно точное определение произношения и строгое изучение внутренней аналогии {позднее он будет говорить: внутренняя языковая форма} являются основами всякого исследования этимологии, и последнее потому только остается шатким и несамостоятельным, что ими осно-вами слишком часто пренебрегали"» {нем.).

С. 366. ...Бруно с неоднократными ссылками на Плотина и Платона во втором Диалоге своего трактата De causa etc. – Бруно пишет: «Всеобщий Ум – это внутренняя, реальнейшая и специальная способность и потенциальная часть Души мира. Это есть Единое тождественное, что наполняет все, освешает вселенную и побуждает природу производить как следует свои виды и, таким образом, имеет отношение к произведению природных вещей, подобно тому как наш ум соответственно производит разумные образы. Это он. Ум, называется пифагорейцами Двигателем и воз

будителем вселенной. ... Плотин называет его Отцом и Прародителем, ибо он распределяет семена на поле природы и является ближайшим распределителем форм. Нами он называется Внутренним Художником, потому что формирует материю и фигуру изнутри, как изнутри семени или корня выводит и оформляет ствол, изнутри ствола гонит суки, изнутри суков – оформленные ветви, изнутри этих распускает почки, изнутри почек образует, оформляет, слагает, как из нервов, листву, цветы, плоды и изнутри в определенное время вызывает соки из листвы и плоды на ветвях, из ветвей в суки, из суков в ствол, из ствола в корень. Развивая подобным же образом свою деятельность в животных сначала из семени и из центра сердца к внешним членам и стягивая потом из последних к сердцу распространенные способности, он этим действием как бы соединяет уже протянутые нити. Итак, если мы полагаем, что не без размышления и интеллекта сделаны те, как бы мертвые, произведения, какие мы умеем измышлять в известном порядке и уподоблении на поверхности материи, когда, обработав и вырезав дерево, производим изображение лошади, то не должны ли мы более великим считать тот художественный Интеллект, который изнутри семенной материи сплачивает кости, протягивает хрящи, выдалбливает артерии, вздувает поры, сплетает фибры, разветвляет нервы и со столь великим мастерством располагает целое? Более великим художником не является ли тот, говорю я, кто не связан с одной какой-либо частью материи, но непрерывно совершает все во всем? Имеется три рода интеллекта: Божественный, который есть все, этот Мировой, который делает все, остальные – частные, которые становятся всем; потому что необходимо, чтобы между крайними находился этот средний, который есть истинная действующая причина всех природных вещей, имеющая не только внешний, но и внутренний характер». Цит. по: Бруно Дж. О Причине, Начале и Едином // Бруно Дж. Философские диалоги. М., 2000. С. 61-63.

С. 366. ...В сфере эстетики Вальцелю (ст. о Плотине, I. с, S. 33– 34) удалось найти формулу, ясно выражающую противоположность Платона и Плотина. – Вальцель пишет: «lch weise nochmals auf den Grundunterschied von Platons und Plotins Asthetik hin. Fur Platon ist die schone Erscheinung Abbild einer schonen Idee, also eines schonen Urbilds, das uber alie Erfahrung hinausliegt. Fur Plotin ist die schone Erscheinung auch nur das Abbild eines Hoheren; aber dieses Hohere, Bessere, Echtere tragt der Kunstler in seinem Geiste. DaB die Erscheinung, wenn auch nur ein schwacher Abklatsch, doch schon ist, verdankt sie ihrer Entstehungsweise: sie ist aus dem Geiste geboren. Schonheit kann Plotin nur da finden, wo er

Bedingtheit durch den Geist antrifft. Was nicht vom Geist bedingt, die Erscheinung also, die vom Geist nicht zu einem Ganzen vereinheitlicht ist und in deren Teilen sich die bindende und verkniipfende Herrschaft des Geistes nicht beobachten laBt, kann ihm nicht fur schon gelten». Цит. по: Walzel О. Plotins Begriff der asthetischen Form // Walzel O. Vom Geistesleben alter und neuer Zeit. Lpz., 1922. S. 20-21. – Цитата дословно приведена в тексте Шпета.

С. 366. ...Гегель (Geschichte der Philosophie. В. III. S. 206) толкует «внутреннюю форму» у Бруно, как действие по целям рассудка, как внутренний принцип рассудка. – Гегель пишет: «Формальный рассудок, таким образом, не отличен от конечной причины (от целевого понятия, энтелехии, аристотелевского неподвижного начала); но он вместе с тем есть также и действующий интеллект (causa effeciens), посредствующая причина, есть именно порождающее. Природа и дух не отделены друг от друга, их единством является формальный интеллект, в котором чистое понятие содержится не как знаемое, а как свободное для себя, остающееся внутри себя и вместе с тем также и действующее, выходящее за свои пределы. Действующий согласно цели интеллект есть внутренняя форма самих вещей, некое внутреннее умное начало. Все. что бы ни производилось, соответственно этой форме и содержится в ней. Все рождающееся, таким образом, таково, как определена в себе форма». Цит. по: Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 3 / Пер. с нем. Б. Столпнера // Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. XI. М., 1935. С. 178.

С. 366. ...Cf. Drews Α. Plotin und der Untergang der antiken Weltanschauung. Jena, 1907. S. 309. – Древе пишет: «Es war daher auch fur die Asthetik von grundlegender Bedeutung, daB der englische Denker Shaftesbury um die Wende des achtzehnten Jahrhunderts die Piotinische Asthetik in seiner Weise zu neuem Leben erweckte und deren wesentliche Gedanken durch seine Vermittlung auch in die moralischen Untersuchungen des Zeitalters iibergingen». (Указ. соч. С. 309). -«Поэтому для эстетики также имело принципиальное значение, что английский мыслитель Шефтсбери на рубеже восемнадцатого столетия на свой лад пробудил к новой жизни эстетику Плотина, и существенные идеи этой эстетики благодаря его посредничеству перешли в исследования того времени, посвященные морали» (нем.).

С. 366. ...Ср. также Spranger Ed. Wilhelm von Humboldt und die Humanitatsidee. Brl., 1909. S. 164, 313/.; наряду с непосредственным влиянием Шефтсбери Шпрангер усматривает также посредство между Шефтсбери и Гумбольдтом в лице Винкельмана и Гердера, Гарриса, и даже Энгеля. – Шпрангер пишет:

«Diese Prioritat des Geistes als des Qiiells der Ideale ist zwar auch ein Erbstuck Platos und Shaftesburys; aber vor allem ist es doch wohl der deutsche Zug des groBen Asthetikers, der hier durch die Griechenbotschaft hindurchbricht (Op. cit. S. 164). – «Этот приоритет духа как источника идеалов, конечно, – наследие Платона и Шефтсбери; но в первую очередь здесь через послание греков пробивается все-таки немецкая черта» (нем.).

И еще: «Ich nehme keinen prinzipiellen Anstand, solange keine andere Personlichkeit in Frage kommt, auch bei diesem asthetischen Unterricht an Engel zu denken. DaB Harris im Kreise der Lessing und Mendelssohn bekannt war, ist erwiesen. Auch Engels Grundsatze beriihren sich in manchen Punkten mit denen des Englanders. Wenn Humboldt nach der Anleitung des letzteren, – Begriff, Gegenstand, Absicht und Wirkung der Kunst zusammenfassend, – eine umstandliche und lange Definition von der Kunst aufstellt, in der ihre Wirkung an erster Stelle steht, wenn er als Arten dieser Wirkung entweder ein HferJt oder eine Energie nennt, so finden sich dazu in Engels Poetik mancherlei Parallelen, die freilich derallgemeinen asthetischen Denkweise der Zeit angehoren». (Op. cit. S. 312). – «В принципе я готов допустить влияние Энгеля, – ведь о ком-либо другом говорить не приходится, – также и в этих занятиях эстетикой. То, что Хар-рис был известен в кругу Лессинга и Мендельсона, – доказано. Основоположения Энгеля во многих пунктах перекликаются с основоположениями англичанина. Если Гумбольдт, руководствуясь Харрисом – в осмыслении понятия, предмета, цели и воздействия искусства, – выставляет основательное и длинное определение искусства, в котором первое место принадлежит воздействию; если виды этого воздействия Гумбольдт называет «создание» и «энергия», -то в поэтике Энгеля этому находятся разнообразные параллели, которые, разумеется, составляют принадлежность общего способа эстетического мышления той эпохи» (нем.).

И далее: «Auch sonst lassen sich asthetische Einflusse Engels auf Humboldt weithin verfolgen ... Denn die eigentlich produktiven Kopfe der damaligen Asthetik sind doch nicht die an Leibniz anknupfenden Theoretiker der Empfindungen und Vbrstellungen, sondem Herder und sein grofler Lehrer Winckelmann. Beide werden von Humboldt zwar so gut wie nirgends genannt; aber gerade dies Schweigen beweist wohl, mit welcher selbstverstandlichen Macht sie das Denken der Zeit beherrschten» (Op. cit. S. 313). – «Можно, однако, проследить значительное влияние Энгеля на Гумбольдта. ... Ведь творческие умы в эстетике того времени – это не опиравшиеся на Лейбница теоретики ощущений и представлений, но Гердер и его великий учитель Винкельман. Правда, ни того, ни другого Гумбольдт практически нигде не упоминает; но это молчание

как раз и свидетельствует о том, до какой степени воздействие обоих на мышление эпохи было господствующим и само собой разумеющимся» (нем.).

С. 366. ...Вейзер (Weiser Chr. Fr. Shaftesbury und das deutsche Geistesleben. Stuttgart, 1916. S. 253 ff.) категорически принимает, как результат новейших исследований по истории термина «внутренняя форма», что это «понятие немецкие поэты и эстетики приобрели от Шефтсбери». – Вейзер пишет: «Trotz aller dieser Feststellungen kann dariiber kein Zweifel bestehen, dafi die deutschen Dichter und Asthetiker den Begriff aus Shaftesbury gewonnen haben. Was war den Weimaranern der Asthetiker Denina oder Thomas Browne, bei denen ja ohnehin der Terminus gar keine wesentliche Rolle spielt, im Vergleich mit Shaftesbury!». Цит. по: Weiser Chr.Fr. Shaftesbury und das deutsche Geistesleben. Stuttgart, 1916. S. 253-254. – «Вопреки всем этим утверждениям, не может быть сомнения в том, что немецкие поэты и эстетики обрели это понятие благодаря Шефтсбери. Чем для членов Веймарского кружка был эстетик Денина или Томас Браун, у которых к тому же термин этот вообще не играет существенной роли, в сравнении с Шефтсбери!» (нем.).

С. 367. ...Это различение не может не вспомниться, когда мы встречаем у Гумбольдта применительно к языку противопоставление: ein todtes Erzeugtes и eine Erzeugung. – Гумбольдт пишет: «Man muss die Sprache nicht sowohl wie ein todtes Erzeugtes, sondern weit mehr wie eine Erzeugung ansehen» «Язык следует рассматривать не как мертвый продукт (Erzeugtes), но как созидающий процесс (Erzeugung)» (нем.). Цит, по: Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 69.

С. 367. ...Подробности см. Weiser, L.c. – См.: Weiser Chr.Fr. Shaftesbury und das deutsche Geistesleben. Stuttgart, 1916. S. 255-256.

C. 368. ...Humboldt W. v. Ueberdie Vcrschiedenhcit des menschlichen Sprachbaues... § 12. – Гумбольдт пишет: «Ueberhaupt erinnert die Sprache oft, aber am meisten hier, in dem tiefsten und unerklarbarsten Theile ihres Verfahrens, an die Kunst». Цит. по: Ibidem. S. 116. Цитата приведена в тексте Шпета.

С. 368. ...В той же гл. XIX определение поэзии: «Sie soll den Widerspruch, worin die Kunst, welche nur in der Einbildungskraft lebt und nichts als Individuen will, mit der Sprache steht, die bloss fur den

Verstand da ist, und alles in allgemeine Begriffe verwandelt,–».

– «Она должна основываться на противоречии: искусство, жизнь которого осуществляется только в воображении и не желающее для себя ничего, кроме воспринимающих его индивидов, тем не менее, тесно связано с языком, который для рас

судка всего лишь голое средство и который все превращает в общие понятия» (нем.).

С. 368. ...В том же § 12, после цитированной фразы, в пример приводится даже не поэзия, а скульптура и живопись, задана кото-рых – в том, чтобы сочетать идею с веществом (die Idee mit dem Stoff). – Гумбольдт пишет: «Auch der Bildner und Maler vermahlt die Idee mit dem Stoff, und auch seinem Werke sieht man es an, ob diese Verbindung, in Innigkeit der Durchdringung, dem wahren Genius in Freiheit entstrahlt oder ob die abgesonderte Idee muhevoll und angstlich mit dem Meissel oder dem Pinsel gleichsam abgeschrieben ist». Цит. по: Humboldt W. v. Ueber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues... S. 116. – Скульптор и живописец тоже сопрягают идею с материей, и по их произведению тоже можно видеть, согрета ли эта связь в свободном взаимопроникновении и взаимослиянии своих частей лучами истинной гениальности или же щепетильный и совестливый мастер своим резцом или кистью как бы снимал мерку с отвлеченной идеи (нем.). Цит. по: Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 108.

С. 370. ...Принятие первого члена дилеммы может показаться парадоксом, но и оно имеет в настоящее время своих представителей (Кроче, Фосслер). – Кроне. См. прим. к с. 81. Фосслер (Vossler) Карл (1872-1949) – немецкий филолог. Учился в университетах Тюбингена, Женевы, Страсбурга, Рима, Гейдельберга. Профессор университетов в Гейдельберге (1902), Вюрцбурге (1909-1910), Мюнхене (1911-1937 и 1945—1947), ректор Мюнхенского университета (1946). Основные труды в области изучения духовной культуры романских народов раннего Средневековья, Возрождения, Просвещения и романтизма. Фосслер выступал как теоретик лингвистики, основатель так называемой школы эстетического идеализма (ему принадлежит лозунг «материя – ничто, сознание -все»), другим видным представителем которой был Лео Шпитцер (1887-1960). Резко полемизировал с представителями младограм-матизма. Фосслер считал недостаточным изучение языка как статичной системы, состоящей из звуков, слов, предложений и т.д. Необходимо изучать «дух, живущий в речи», который Фосслер, в отличие от В. фон Гумбольдта, понимал не как «дух народа», а как индивидуальное явление, определяющее творческие способности человека. Творческий характер языка, согласно Фосслеру, проявляется прежде всего в индивидуальных стилях, поэтому одним из основных объектов лингвистического исследования должна быть стилистика, понимаемая как изучение индивидуальных стилей, прежде всего стилей людей, оказавших существенное влияние на

развитие языка: писателей, общественных деятелей и др. Фосслер -автор еще одного лозунга: «Сначала стилистика, потом синтаксис». Школа Фосслера внесла вклад в изучение проблем, пограничных между лингвистикой и литературоведением. Разделял взгляды Б. Кроче. Связывал языкознание и литературоведение с философией и историей культуры. Основные теоретические положения изложены в его работах «Позитивизм и идеализм в языкознании» (1904), «Дух и культура в языке» (1925).

С. 373· ...Именно наличием языкового мышления опровергается феноменализм, и в его сенсуалистической форме (нелепая немая статуя Кондшгьяка), и в его идеалистической форме (не менее нелепый немой профессор на кушетке Э. Маха), опровергается самим фактом бытия значащих «ощущений» среди прочих «ощущений». – Кондильяк. См. прим. кс. 111. – Мах (Mach) Эрнст (1838-1916) – австрийский физик и философ. Окончил Венский университет. Приват-доцент в Венском университете (с 1861), профессор физики в Граце (с 1864), профессор физики и ректор Немецкого университета в Праге (с 1867). Профессор философии Венского университета (1895-1901). Маху принадлежит ряд важных физических исследований. Философские работы Маха получили широкую известность в конце XIX – начале XX века благодаря содержавшейся в них попытке разрешить кризис в физике с помощью нового истолкования исходных понятий классической (ньютонианской) физики. Представлениям об абсолютном пространстве, времени, движении, силе и т.п. Мах противопоставил релятивистское понимание этих категорий, которые, по Маху, субъективны по своему происхождению. Мах утверждал, что мир есть «комплекс ощущений», соответственно задача науки – лишь описывать эти «ощущения». Основные труды в рус. пер.: «Познание и заблуждение» (М., 1909), «Механика. Историко-критический очерк ее развития» (СПб., 1909), «Популярно-научные очерки» (2 изд., СПб., 1920), «Принцип сохранения работы. История и корень ее» (СПб., 1909). – Мах пишет: «Изложенные выше мысли получают большую наглядность и определенность, если, не ограничившись выражением их в абстрактной форме, иметь в виду факты, лежащие в их основе. Я лежу, например, на кушетке и закрываю правый глаз; моему левому глазу представляется тогда картина, изображенная на фиг. 1. В рамке, образованной бровями, носом и усами, появляется изображение части моего тела, поскольку оно видно, и окружающей его обстановки. Мое тело отличается от всех других человеческих тел и тем, что всякое мое более или менее живое представление движения тотчас же переходит в само движение, что каждое прикос

новение к нему обусловливает более заметные изменения, чем прикосновение к другим телам, и, кроме того, еще тем, что оно видно здесь лишь отчасти и в особенности без головы. Если я наблюдаю элемент А в моем поле зрения и исследую связь его с другим элементом В того же поля, то я из области физики перехожу в область физиологии или психологии, когда В – употребляя удачное выражение, высказанное одним моим другом при взгляде на этот рисунок – проходит через кожу. Эти рассуждения сохраняют свою силу не только по отношению к полю зрения, но и по отношению к полю осязания, как и к полям восприятия остальных чувств». Цит. по: Мах Э. Анализ ощущений. М., 1908. С. 36-37.

С. 377. ...Будем ли мы их понимать как формы только экспрессивные. К чему ведут тенденции Кроче, Фосслера, и с другими предпосылками – Байи (СИ. Bally). – Байи (Баллы). См. прим. к с. 46. – Кроче. См. прим. к с. 81. Фосслер. См. прим. к с. 370.

С. 378. ...В тексте имеются в виду определения Н.Н. Дурново, ... воспроизводящие определения Фортунатова. – Дурново Николай Николаевич (1876-1937) – русский лингвист, славист и русист. В 1899 году окончил Московский университет, ученик Ф.Ф. Фортунатова и А.А. Шахматова. В 1918-1921 годах – профессор Саратовского университета, затем работал в Москве. Член-корреспондент АН СССР с 1924 года и академик Белорусской АН с 1928 года. В конце 1933 года был арестован по сфабрикованному обвинению в «контрреволюционной деятельности», расстрелян 27 октября 1937 года неподалеку от Медвежьегорска (Карелия). Научные интересы Дурново лежали в таких областях, как история русского языка и славянских языков, русская диалектология, современный русский язык, древнерусская литература. В 1924 году под названием «Очерк истории русского языка» был издан разработанный им университетский курс исторической грамматики русского языка. Итогом исследований истории русского языка и русских диалектов стала опубликованная в Чехословакии в 1927 году книга «Введение в историю русского языка». Дурново – автор первого в нашей стране и одного из первых в мире словаря лингвистических терминов (Грамматический словарь, 1924), основанного на идеях фортунатовской школы. – Фортунатов Филипп Федорович (1848– 1914) – выдающийся русский языковед, академик Петербургской академии наук (с 1902), профессор Московского университета, ученик Ф.И. Буслаева. Фортунатов был основоположником формально-лингвистического направления в исследовании языка, основателем Московской лингвистической школы. Он предложил концепцию распределения слов по формальным (грамматическим)

классам на основе наличия или отсутствия в словах формальных показателей, противопоставив тем самым свою оригинальную теорию общепринятой теории частей речи. В трудах по сравнительно-историческому языкознанию он пересмотрел и обновил трактовку ряда сложных идей, касающихся сути древнейших процессов в индоевропейских языках. Фортунатов сформулировал положение о том, что индоевропейский язык, как и всякий другой, должен иметь свою историю и диалектное членение. В результате этих изысканий Фортунатов открыл закон о передвижении ударения от начала слова к его концу в славянских и балтийских языках, что некогда было обусловлено фонетической позицией. Этот закон получил название «закон Фортунатова – де Соссюра» (оба лингвиста открыли его независимо друг от друга). Идеи Фортунатова продолжили развивать его ученики: М.Н. Петерсон, А.М. Пешковский, Д.Н. Ушаков и др.

С. 378. ...Л.Л/. Пешковский также исходит из определений Фортунатова. – Пешковский Александр Матвеевич (1878-1933) – русский лингвист, специалист по русскому языку. В 1906 году окончил Московский университет, принадлежал к школе Ф.Ф. Фортунатова. Долгое время преподавал русский язык в гимназиях; на научных исследованиях сосредоточился довольно поздно. С 1921 года – профессор московских вузов (1-го МГУ и Высшего литературно-художественного института в 1921-1924, 2-го МГУ в 1926-1932). Большинство работ Пешковского посвящено грамматике русского языка. Главный труд, выдержавший семь изданий – «Русский синтаксис в научном освещении» (1914). Не отказываясь от представления о лингвистике как исторической науке, Пешковский уделял много внимания изучению современного языка. Он совмещал в своих работах психологический и формальный подходы к языку, стремился выработать четкие критерии выделения и классификации единиц языка, в частности слова («О понятии отдельного слова» 1925). В статье «Интонация и грамматика» (1928) ставил проблему (в полной мере не решенную и поныне) создания особой интонационной грамматики как раздела грамматической теории. Много занимался вопросами методики преподавания русского языка, стремясь сблизить педагогическую практику с наукой. В статье 1923 года «Объективная и нормативная точка зрения на язык» он детально проанализировал научные и культурные предпосылки и следствия различия этих двух точек зрения.

С. 379. ...Конечно, это не связано с генезисом морфологических форм (как, например, у Бругмана: развитие словообразования и флексий из композиции). – Бругман (Brugmann) Карл (1849-1919) – немецкий

языковед. Один из основоположников направления младограмматиз-ма в языкознании. Учился в университетах Галле и Лейпцига. Профессор Лейпцигского университета (с 1882). Вместе с Г. Остхофом выпустил 6 томов «Морфологических исследований в области индоевропейских языков» (Ч. 1-6, 1878-1910). Занимался различными областями сравнительно-исторического языкознания, значительно уточнил реконструкции, произведенные А. Шлейхером. Совместно с Б. Дельбрюком (Бругман – автор разделов по фонетике, словообразованию и морфологии, Дельбрюк – по синтаксису) им были написаны «Основы сравнительной грамматики индоевропейских языков» («Grundriss der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen», 1886-1900). В 1904 увидела свет составленная Бругманом «Краткая сравнительная грамматика индоевропейских языков» («Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen»), в которой ему принадлежит глава по синтаксису. Синтаксическим проблемам были посвящены его публикации последних лет жизни.

С. 386. ...Отсюда делается вывод: «Мы никогда не можем допустить внутренней языковой формы там, где ей не соответствует никакой фонетической формы». – Потт приводит следующие слова Штейнталя: «Wir durfen nie eine innere Sprachform da annehmen, wo ihr

keine phonetische Form entspricht;–» (Pott A.F. Wilhelm von

Humboldt und die Sprachwissenschaft // Humboldt W. v. Ueber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues. Brl., 1876. S. LXXXIII). Цитата дословно переведена в тексте Шпета.

С. 387. ...Например, в русской литературе, проф. В. А. Богородиц-кий противопоставляет, между прочим, морфологию, как «инвентарь отдельных категорий слов и их форм», синтаксису. – Богоро-дицкии Василий Алексеевич (1857-1941) – русский языковед. Ученик И.А. Бодуэна де Куртенэ, один из представителей казанской лингвистической школы, член-корреспондент Петербургской АН (1915). Профессор Казанского университета, позже – Казанского педагогического института. В 1884 году он создал при Казанском университете первую в России экспериментально-фонетическую лабораторию, где впервые была разработана технология фонетического эксперимента. Он занимался также вопросами диалектологии, сравнительной грамматики индоевропейских языков, общего языкознания, языка художественной литературы, романской и германской филологии, тюркского языкознания. Метод своего исследования он определял как метод синхронно-диахронический. Богородицкий отстаивал мысль о том, что язык не есть только лишь средство выражения мысли, но является собственно орудием мышления, выступая как своеобразный показатель успе

хов классификационной деятельности ума. Основные труды: «Очерки по языковедению и русскому языку» (4 изд., М., 1939), «Краткий очерк сравнительной грамматики ариоевропейских языков» (2 изд., Казань, 1917), «Общий курс русской грамматики» (5 изд., М., 1935), «Введение в изучение современных романских и германских языков» (2 изд., М., 1959).

С. 387. ...Delbruck В. Vergleichende Syntax der indogermanischen Sprachen. Bd. 1. Halle, 1893. S. 40-43. Для сравнения и в противопоставление этому см. у Гумбольдта, Введ. § 21, S. 259—260. – Гумбольдт пишет: «Выше (§ 22) мы подробно говорили о сочетании внутренней мыслительной формы со звуком, видя в таком сочетании синтез, который, как это доступно лишь для подлинно творческого акта духа, производит из двух связуемых элементов третий, где оба первые перестают существовать как отдельные сущности. О мощи этого синтеза и идет здесь речь. В языкотворчестве превзойдет другие нации та семья народов, которая совершает этот синтез с наибольшей жизненностью и с неослабевающей силой. У всех наций с несовершенными языками этот синтез от природы неполноценен или скован и подорван теми или иными привходящими обстоятельствами. Впрочем, и эти положения тоже пока еще слишком обобщенно говорят о вещах, которые можно конкретно и на фактах проследить в самих языках.

Действительно, в грамматическом строе языков есть точки, в которых вышеназванный синтез и порождающая его сила выступают как бы обнаженней и непосредственней и с которыми все остальное в языковом организме по необходимости находится в самой тесной связи. Поскольку синтез, о котором у нас идет речь, есть не качество и даже, собственно, не действие, но поистине ежемгновенно протекающая деятельность, постольку для него не может быть никакого обозначения в самих словах и уже одна попытка отыскивать такое обозначение свидетельствовала бы об ущербности синтетического акта ввиду непонимания его природы. Реальное присутствие синтеза должно обнаруживаться в языке как бы нематериальным образом – мы должны понять, что акт синтеза, словно молния, прежде, чем мы это заметим, уже успевает озарить язык и, подобно жару из каких-то неведомых областей, сплавляет друг с другом подлежащие соединению элементы. Сказанное слишком важно, чтобы можно было обойтись здесь без иллюстрирующего примера. Когда в том или ином языке корень маркируется с помощью суффикса как субстантив, данный суффикс становится материальным знаком отнесенности данного понятия к категории субстанции. Но синтетический акт, действием

которого категоризация происходит в уме непосредственно при произнесении слова, не обозначается в последнем никаким отдельным знаком, хотя о реальности этого акта говорит как взаимозависимость суффикса и корня, так и единство, в которое они слились, то есть здесь происходит своеобразное обозначение—не прямое, но проистекающее из того же духовного устремления.

Подобно тому как я это сделал в данном конкретном случае, такой акт можно называть, вообще говоря, актом самостоятельного полагания через соединение (синтез). В языке он встречается на каждом шагу. Всего ярче и очевиднее он проявляется при построении предложения, затем при образовании производных слов с помощью флексий или аффиксов и, наконец, при любом сочетании понятия со звуком. В каждом случае путем сочетания создается, то есть реально полагается (актом мысли) как самостоятельно существующее, нечто новое. Дух творит, но в том же творящем акте противопоставляет сотворенное самому себе, позволяя ему воздействовать на себя уже в качестве объекта. Так, отразившись в человеке, мир становится языком, который, встав между обоими, связывает мир с человеком и позволяет человеку плодотворно воздействовать на мир. После этого ясно, почему от мощи синтетического акта зависит жизненное начало, одушевляющее язык во все эпохи его развития». Цит. по: Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 197-198.