Текст книги "Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры"

Автор книги: Густав Шпет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 57 страниц)

же плоскости разрешить так же проблему – materia in qua, кончается односторонним, неполным, психологизирующим выводом, утверждающим в качестве субъекта лишь созерцающего индивида. Здесь – неисчерпаемый запас аргументов психологической, субъективной эстетики, здесь же – видно, что эта односторонность – принципиальная ошибка, содержащая иллюзию невозможности принципиальной объективной эстетики. Непосредственное «практическое» утверждение абсолютного субъекта как «самосознания» в общности («среда», через которую идея или смысл воплощаются в художественной вещи), напротив, если само и не создает еще возможности объективной эстетики, то освещается в своей истинности именно ее светом.

Берензон (95 страница): То знание, которое дает искусство, как специфическое дается и «жизнью», но в искусстве – ярче, тверже; это – именно само бытие; в искусстве оно ярче, потому что в нем дается, как такое, культурное бытие.

b) Здесь перед нами некоторый «сам», который настолько в художественном произведении, «воплощен» в нем, что мы прямо и непосредственно отожествляем его самого и его произведение («это – Пушкин» и т.п.21), он слит со своим произведением: мы изучаем художественное произведение и наслаждаемся им, а он сам – здесь же, непосредственно ощутимый, чуемый, здесь – налицо. Как эмпирическое самосознание оно доступно только «самому». Нужно быть в нем, чтобы знать его. Точно так же, как абсолютный, он может стоять в отношении только к себе же (fur sich в смысле Гегеля). Поэтому знание о нем есть участие в нем. Лишь когда мы сами им становимся, он сохраняет свое fiir sich, иначе он был бы в отношении к нам не абсолютным!

c) Художественное произведение есть его собственное самосознание, он сам в нем видит, узнает и познает себя, как и мы его самого! Мы как бы прямо входим в его сознание себя, участвуем в нем, свое сознание себя сочетаем в единство с его сознанием себя, свое самосознание с его самосознанием] Это есть, действительно, не сводимое и непереводимое в объективное познание единство самого чувства, непосредственно, в презентативной контемпляции, данная конкретная общность самости творца и зрителя22. Это и есть то самое «касанье» двух живых существ, без которого нет полноты жизни, и нет без него полноты художественного наслаждения. «Перевод» общения в научный объект уничтожает его актуальность и делает нас изолированными индивидами!

d) Непереводимость – можно иллюстрировать как путь от практического на высшую ступень – без потери субъекта, что имеет место в

21 См.: Jones. Brawning. Р. 24 – 25.

22 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. С. 78 – 83. (я и ты!).

научном познании2-1. «Перевод» сам есть диалектический переход; от восприятия к понятию – показал Гегель (от непосредственного к опосредованному и новое непосредственное!). Но вопрос: есть ли в восприятии что-нибудь, что этому переводу не поддается? Может казаться, что утверждение означало бы отсутствие диалектики: абсолютная непереводимость в «восприятие»! Но в действительности не так: нет ли чего-либо, что терялось бы в первой диалектике, но испытывало второе движение, по иному пути? Априори отчего же? То самое, что отметается при переходе к «понятию», – именно оно – то «абсолютное» и диалектике не подвержено? А если подвержено, то, куда идет все чувственно-эмоциональное? К жизни, поскольку «восприятие» – жизненный процесс. – Однако «знание» ли? Так: к понятию – от своего восприятия, потеря собственника; чувство же остается, как «мое», но диалектики – не в «предмет» (путь понятия), а в другой субъект, не – мое, но и не «его», – а так как нет и понятия Я, – то остается: «наше»; «наше», как содержание – уже по пути предмета, но его наличность так же непосредственна (временная, непосредственная), как и у «мое».

Таким образом, через эту общность и это общение искусство и становится видом знания: оно приводит к знанию творческого «лица» (лика и облика) – [не индивида (!) или коллектива, эпохи, народа, класса и т.д.) – что раскрывает объективное знание, но не как «перевод», а самостоятельно и рядом Это, действительно, sui generis, знание, удовлетворяющее вышепоставленным условиям и несводимое к объективному знанию24.

10) Общая характеристика этого знания

Основной принцип возможного бытия и, respective, логический принцип есть принцип противоречия. Но именно как принцип возможного бытия он имеет практическое значение лишь, когда мы имеем дело с бытием действительным или осуществленным. Не все, что мыслимо, есть и осуществимо, но то, что есть или осуществлено, то необходимо мыслимо. Следовательно, раз нечто практически есть, практически осуществлено, оно может быть и должно быть теоретически оправдано, обосновано: все действительное – разумно. Но весь вопрос, прежде всего, в том, что же есть? Для разума, для теории все, что разумно, мыслимо, то и есть. Но что в действительности есть, что осуществлено, об этом решает практика. Раз нечто практически есть,

21 2 страница конспекта – оборот.

–4 В пример положительный см. статью: Alexander S. Art to Science // Journal of philosophical studies. V. I i. 1927. Он раскрывает, обращаясь к воплощению, которое для знания – объективно, – туг мировоззрение и прочее.

ему можно найти разумное обоснование. Но есть ли оно? – решает не разум. – Однако, именно потому, что разум обосновывает, ему принадлежит голос и в вопросе о бытии, а не только его обосновании, но все-таки тут его право голоса ограничено: это право – оптического veto. Утвержденное практически бытие подтверждается теоретическим разумом, и, если нечто есть, разум не может отказать ему в его праве на бытие, но если разум не может найти обоснование, права разумности чему-то утверждаемому, то это значит: его, утверждаемого, в действительности нет. Разум не уничтожает ничего сущего в действительности, так же, как и не создает его, он лишь подтверждает сущее, а разрушает и уничтожает – иллюзорное. Практика, как такая, к правде глуха, она поставляет одинаково и действительное и фиктивное. Преимущество строгого научного познания в том, что, исходя из разумных оснований, оно ищет в практически данном, – действительном и иллюзорном вместе, – того, что является осуществлением и выполнением этих оснований. – Художественное познание – только практическое, но его specificum: культурное самосознание и его общность; иллюзорное и фиктивное здесь имеют особое значение, во-первых, поскольку они сами – возможность, которая может быть осуществлена, во-вторых, поскольку их признание может стать императивом, побуждающим к осуществлению, идеалом, и в целом, наконец, поскольку, и, оставаясь иллюзиями и фикциями, они имеют свою особую действительность, философски определимую как актуальность.

а) Что значит «беспредметное» знание? Остановимся на характеристике его как общего вида, наиболее ярко проявляющегося в искусстве. Оно беспредметно, но само, как знание, как вид его, может быть объектом философского анализа! Поскольку вообще поддается анализу не только предметное, но и беспредметное познание и сознание. Бытие и его заполнение содержанием!

а) Специальные data – широко: включая все (эмоциональные) состояния, сенсорный характер которых может быть и не устранен («скучно», «бодро»)

– «самочувствие» и «самочувство» (Липпс) – Самосознание и сознание другого, как субъекта в единой общности существования не есть предметное чувство, поскольку не противостоит мне и не вторгается извне25.

Самосознание есть лишь осознание моего бытия, что я есть, но не того, что я есть, – поэтому оно не только не есть предметное лозна-ние, но и не есть предметное сознание, – сознание и познание – бес

25 Эмоции имеют свои data – особое познание – себя: телесно (психофизика |Джемс|) и духовно (самое свою злость, раздражение, скуку, само свое мужество, благородство, ничтожность и т.д.) См.: Липпс Т. Руководство. С. 288.

предметное. Беспредметное сознание «чего-нибудь» не может существовать, но может существовать беспредметное сознание бытия чего-то. Это не есть представление, поэтому не есть и суждение (?); непосредственное чувство чего-то = бытия чего-то, и только. Оно безусловно субъективно и «практично», не теоретично (оно непосредственно, потому что определение есть теоретический акт).

(Чтобы не было смешения, это знание лучше называть иррациональным.) Поэтому оно и не есть знание действительности, коррелят которой разумность. Попытка рационализировать привела бы к иррациональной метафизике26. Кажущееся противоречие! Но таковы и были опыты иррациональной метафизики. Такие как Шеллинга, Шопенгауэра, Гартмана, Бергсона. Наоборот, Фейербах дал повод к большему количеству недоразумений, называя себя «сенсуалистом», – в действительности, «сердечный» пуризм Фейербаха – пример подлинного («практического») иррационализма.

р) Таково же и чувство общности в творческом бытии, оно – не интенционально, иначе оно было бы объектно. Оно sui generis datum!

Не будучи объектом – есть в зависимости от наличия сознания27. Но не будучи объектом, и не поправляя, следовательно, по себе предмет интенции, оно не может считаться, подобно всем объектным предметам независимым от сознания, существующим и вне его направленности на него. Оно есть, и оно актуально есть только в зависимости от наличия сознания, ибо оно есть творческая потенция его самого и только в нем28.

γ) Если они не «предметны» – есть ли это знание? – «Практическое», т.е. одно бытие идеальное и вообще. Это значит (применительно к творчеству): творческое самосознание не «делает» (человек делает!), но как состояние – оно всегда налицо.

Действительность, действительное бытие так же прежде всего устанавливается практически, до всякой теории о нем; поэтому всякое теоретическое утверждение ее исходит из уже установленного практически бытия «чего-то». Бытие – предпосылка здесь; поэтому так трудно доказательство бытия действительности29. Доказательство здесь необходимо носит характер petitio principii; задача анализа здесь только дескриптивная, и «доказательство»

Конспект 11 оборот. " Конспект 11 оборот.

·" Превращение самосознания в объект, независимый от сознания, есть акт религиозного утверждения, и с точки зрения объективного научного мышления есть пример незаконного гипостазирования чистой субъективности. Яркий образец такого скачка дал Фихте со своим понятием Бога как Welt-Ich.

24 Непременно включая сюда как вещь среди вещей и наш собственный психофизический аппарат.

может касаться лишь отдельных случаев, причем и здесь оно должно быть по форме отрицательным – опровержением того, что в данных случаях мы имеем дело с иллюзией. И поэтому всегда пользовались популярностью, по причине видимой убедительности, отрицательные теории, поскольку их отрицание направлялось на самый факт бытия, на самое предпосылку (позитивизм, субъективизм, идеализм, феноменализм).

Практическое утверждение действительного бытия осуществляется как собственное действие и страдание самих действительных вещей, это совокупное взаимодействие и составляет действительность. Это есть, действительно, измышленная, хотя и «испытываемая», предпосылка мышления30, мы не можем, поэтому, сделать из нее «выводов», напротив, в мышлении ищем ей оправдания, и, поскольку это должно быть оправдание действительности, оно должно быть оправданием разумным. – Но так же точно утверждается и актуальное бытие творческого самосознания – через его «действия», совокупная общность которых воплощается в целом искусства. Общность сознания именно воплощается, а не создает (в смысле «действия») какой-то противостоящий объект, оно не делает – (делает человек, художник, а не его самосознание) – поэтому, о нем можно сказать, что оно актуализуется, и в таком виде есть, существует, но не в виде объекта действительности (как объект действительности оно – испорченный материал природы). – Творческое самосознание, говорим мы, актуально воплощается через свои «действия», которые не суть «действия» в смысле прагматического operatio, а суть, скорее, чистые «страдания», т.е. некоторые активные состояния – «самочувства», чувства творческой жизни и творческого напряжения, готового разрядиться в смысле культурной реальности. – Как в практическом установлении действительного бытия возможны ошибки познания (иллюзии и т.п.), так они возможны и в признании актуального бытия самосознательной общности. Но в принципе, оно утверждено: я созерцаю художественное произведение, как художественное, значит, я художественно существую и культурно сосуществую художественному гению. Я – не только биологическая особь, и не замкнутый в себе психофизический иноивидуальный аппарат, и не орудие только в социальном механизме, я также – творческое личное начало в единстве культурного общения. – Так мое самосознание утверждает мое существование, но в чем последнее, оно все-таки не говорит; его смысл и сущность должны быть почерпнуты из другого источника. Иначе – они были бы в самом моем

30 Cf.: James W. Prtnciples of psychology. V. II. Ν.-Υ. 1890. Р. 282 ff.: «reality means simply relation to our emotional + active life», – но, следовательно, не «мыслительной».

существовании, что есть философский гротеск. Другими словами, творческое самосознание фактом своего экзистенциального утверждения еще не указывает на себя как на самоцель и самодовлеющее бытие. Но путь, которым мы к нему приходим – искусство, -подсказывает и его оправдание, цель и смысл: объективное художественное произведение, в форму и материю которого творческая потенция воплощается, чтобы стать реально осязаемым условием и содержанием культурного общения. Для знания это воплощение есть объективация, художественное произведение – объект научного знания, а не только контемпляция.

«Практическое» с самого начала можно обозначить как common sense31.

Мы не можем в практическом познании установить содержание абсолютного субъекта, потому что он устанавливается только в прагматическом и научном познании, а его практическое знание туда не «переводимо». Вместе с тем, научное знание не может установить понятие того, что не дано в переживании. Следовательно, должен быть особый способ практического установления содержательных определений такого субъекта. Так как при этом не должна потеряться его субъективность, то единственным способом для него как самосознания остается способ самоопределения. Это самоопределение уже выводит нас за границы его художественного места, хотя остается практическим; оно делает теперь самого себя, общ-ность, принципом, объективируемым в процессе самоопределения, и уже как объект, передаваемым науке и философии. Таким образом, субъект сам самого себя превратил в объект – и этим он отличается от объектов природы, – в объект нравственный, – предмет науки и культуры (нравы, нравственность, право, труд и т.д.). С этого момента, и как творец художественного произведения, как «художник» – он – объект, проблема которого решается на почве указанного принципа рядом с другими гомогенными проблемами.

Если бы что самосознания было бы тоже непосредственно так, как и бытие его, мы это что знали бы с такою же очевидностью и аподиктичностью, как и наличность бытия его.

Превращение самосознания в объект невозможно. Наука, объективное познание знает «человека», «психофизический организм», «коллектив», «других», как объекты, но это – не самосознание. Действительное его опредмечение, как показал Фейербах (С. 170-171), было бы созданием себе богов. Мы обоготворяем в наших идеалах личность, но пока мы сознаем, что это творчество фантазии, мы не

11 Cf. Beattie. Essay... См. цитату в словаре Флеминга.

сходим с почвы трезвой; приписывать же им действительное предметное бытие и значение было бы гипостазированием; идеальное и реальное – идеалы достигаются в большей или меньшей степени, но главное – реализуются (как идеи).

Что такое первоначальное «практическое» признание: «инстинкт», «рефлекс» и прочее? И чем отличается от «восприятия» -«Восприятие» + «вещь» понимается как «восприятие» + «вещь» -данные, пассивные, противостоящие моему, соответственно, телу как совокупности чувственных дат, распределенных в пространстве, воздействующих друг на друга и на мое тело. Их сопротивление -такое же «ощущение», как и цвет и прочее. Но ему противостоит и сознание моего усилия (телесного), – поднимаю тяжесть = сопротивление + преодоление, усилие, – без усилия с моей стороны -нет и восприятия вещей; усилие имманентно («чувственно», не ощущение) и вход в единство сознания, «вещь» не входит! – Практическое еще этого противопоставления не знает, оно не объектно.

Чтобы быть познаваемым научно, предмет должен быть уже познан – практически – или признан сущим. И это первое признание бытия не переводится дальше на язык логики, хотя все дальнейшее ведется логически или доступно переводу в логическое. Первое практическое признание оправдывается в своей неиллюзорности воздвигающейся системою логического знания действительности, или раскрывается его иллюзорность в невозможности такой системы. Однако с абсолютною строгостью сомнение в иллюзорности может быть разрешено лишь по завершении системы всего действительного знания. – Речь идет о действительном бытии и его признании; идеальное бытие сразу признается логически (в слове).

«Правда» художественного произведения – ср. Aph. Фидле-ра. – «Правда» художественного произведения в гом, что оно вызывает то впечатление, которое было в намерении художника, намерении, руководившем его фантазией; несовпадение – ложь. Но намерение выражается в подобранных средствах, а впечатление – дано, – отсюда – критерий лжи и правды. Постижение этой правды есть знание: возможности такого-то впечатления, от таких-то условий, но это – «переводимо» (и есть «критика»); одно непереводимо – наличность (существование) создавшего такое (фантазированное) условие и впечатление через воплощение себя в художественном произведении (то, чего – Aristotel. Ε. – не было создано из ничего – из него самого [cf. Behne. 76, 811) – Кто же творит и формирует? – человек «делает», а формирует само художественное произведение в своей внутренней форме!

Феноменализм в искусстве – такая же ошибка, как и в познании; но в искусстве другая опасность: мифическое толкование, – нужно показать, что в основе искусства тот же смысл и логика, что оно фундировано, а для этого надо уметь обращаться с эйдосом, как негипостазированной вещью. – {Требование философского образования к учителям!

ΝΒ! Гильдебранд. 98. Рецептивное и художественное единство.

Преобразовывая природу, искусство так же обобщает, и если не дает логически общего, то все же – типическое. Это есть возражение (I) против феноменализма в искусстве, и (2) против субъективизма, по которому произведение искусства выражает «душу» художника, – |(1) против импрессионизма, (2) против романтизма]. -и (3) против натурализма, по которому искусство есть голое подражание и воспроизведение натуры (– (3) наивный реализм).

Вопрос искусства с педологической точки зрения. Роль эмоций в жизни человека, ребенка. Необходимость организовать эмоциональную жизнь ребенка и подростка. Организующая роль искусства. Содержание, которое надо вложить в искусство. Коллективизм и искусство. Искусство как фактор, организующий активность ребят. Детская пора и искусство. Творческий труд и искусство. Формы искусства, наиболее соответствующие различным возрастам12.

Субъект – 1) акт интенсивность, скорость; 2) суждение – состав (относительность субъекта).

1) Представление – склонность, апперцепция, ассоциация.

2) Суждение – модальность, как общая настроенность отношения к вещам и обстоятельствам.

3) Интересы – преимущественно реакции.

В целом: характер–! Социальный и этнопсихологический =

социальной и этнической характерологии!

Ь) Что значит «актуальность» как форма бытия? Переход практики в теорию и актуальность его. – Бытие как бытие устанавливается «практически», лишь после этого мы обращаемся к теоретическому оправданию и обоснованию его. Однако последнее возможно лишь в том случае, когда мы знаем уже и форму или модификацию бытия, подлежащего оправданию или обоснованию. Как же мы приходим к этой «форме»? – Это есть некоторая общая установка сознания на sui generis «систему» – действительного, идеального, отрешенного! Здесь – первая «аксиологическая» очевидность: до-теоретическое знание, т.е. уже не практическое, но еще и не теоретическое в собственном смысле. Дается ли, таким образом, «практически» бытие без этих и каких-либо вообще модификаций, – как

2 NB! Гильдебранд. 162 и сл. – воспитание деятельное: поведение (общественная жизнь) – творчество (украшение).

бытие «вообще». В известном смысле, да! А именно: среди указанных модификаций не названа актуальность, потому что она и не является таковой, respective, она не требует своей особой установки. Собственно и строго говоря, характеристики «актуальное» и «потенциальное» применительно к «бытию» суть переносные характеристики – от и с самого сознания, хотя, конечно, в самом бытии должно быть нечто, что «определяет» эту актуальность или инактуальность сознания (точнее: определяет свою [бытия] актуальность или инактуальность в сознании). – Так, например, само сознание как акт, и всякий акт сознания дан актуально: видение, восприятие, внимание и прочее, как акты – актуальны и т.п.; бытие – действительное, идеальное и прочие – вторая ступень. «Видение» само есть, когда есть видимое, и это есть – только актуальное (практически: в самом переживании!), а оно, как действительное или идеальное – другой вопрос (до-теоретический и теоретический). – Оказывается, что также актуально и самосознание, как общное переживание, respective, самосознаваемое. – Специфика искусства: культурное самосознание?. Cogito ergo sum!

α) Не действительность (ratio), {переход к восприятию «художника» был бы переходом от отрешенности к действительному, эмпирическому}, не реальность (идея), не вещность (είδος), а абсолютная potentia, δύναμις (ап sich Гегеля?).

Через отрешенное бытие художественной вещи отрешаюсь и я от своего прагматического и теоретического отношения к вещам, от восприятия их, как вещей действительных, это-то сознание своей отрешенности, погруженности в художественное как такое и есть особое художественное восприятие, сопровождающееся эмпирическим наслаждением.

Через отрешение – познание идеала в данном, но идеализован-ном (еще не «идея»!).

В искусстве как знании актуальность = потенциальность, т.е. потенциальность делается как актуальность – творческая машина.

Актуализация – не реализация чего-то. Самосознание не может быть объектом (как объект: человек, класс, типы с их сознанием); его знание (как своего или чужого, – фактически в единстве «нашего» = «моего с таким-то») есть лишь знание его бытия, «существования», поскольку здесь нет сущности, и нет соединения существования с сущностью, здесь нет, по Гегелю, действительности; но нет и реализации самосознания (так как может быть лишь реализация «идеи», а здесь нет идеи, как respective, нет и идеального познания); есть тела актуализации. Но эта актуализация и есть факт признания и знания существования меня самого или, симпатически, кого-то другого. Поэтому, оно не является действующей силою в природе или истории («действительность»), точно так

же оно не реализуется в культуре как чей-то замысел или как идея, оно и не осуществляется как чье-то желание или воля, оно просто наличествует, оно – актуально, причем его актуализация и есть момент его признания, узнания, познания, знания. Если так, то, казалось бы, вне этого момента оно так же существует δυνάμει. Но это – не точно, такое заключение приложимо лишь к логически объективному предмету, но не к практически сущему. Как абсолютная эмпирия она и как бытие – случайно, и лишь поскольку существование его есть познание его, а знание может быть ενέργεια, или δύναμις, по Платону, έξις или κτησις, можно о нем говорить как о существующем в незнании актуальном, или потенциальном. Но, значит, время самого знания, как такого, оно само принципиально актуально. Где есть знание, там есть и самосознание, это и есть его форма вечности. И именно потому, что, где есть знание, есть самосознание, последнее никогда не может оторваться от первого и предстать перед ним как его объект.

Если контемпляция художественного произведения дает нам знание лишь бытия чего-то, но не говорит, что она, то как же различить самосознание Шекспира, Пушкина, нрзб., буржуазии и т.д. Это различие дается самим путем, алгоритмом, внутренней формою данного художественного содержания; созерцание бытия, как отношение подводит к терминам его: изменение отношения свидетельствует и о наличии разных самосознаний. Переход же к изучению (объективному) Шекспира и прочих не есть уже познание его самосознания, а познание его сознания, его биографии, мировоззрения и прочего. {?Идеальное и реальное отношение?} Термин установлен только в бытии человека? Какое что у мужа вне отношения? ΝΒ! Абсолютный субъект: не лицо, а общность самосознания, β) Форма ее восприятия33: вечность, не действительность (относительно эмпирическое). Погружение в художественный предмет, в особенности эстетическое погружение, предполагает то «слияние» с творческим гением, которое неподдельно чувствуется как «общность». Отсюда, в связи с претерпеваемой отрешенностью наслаждающегося, стоит и актуальность переживаемого. «Прошлое» перестает быть историческим прошлым; художественное впечатление в целом – актуализировано. Само художественное произведение, отрешаясь от действительности и идеализируя ее в себе, все-таки исходит из нее и от нее, но как знание – в своем элементе знания – оно уже не направляется обратно на действительность, не возвращается к ней, – туда посылается теперь объективное познание по пути воплощения и объективации творческой потенции в художественном

υ «Слияние».

произведении,– а обращается к другому термину своей внутренней формы, к беспредметной субъективности, к актуальной общности самочувства. Созерцающий произведение искусства и наслаждающийся им, погружаясь в него и его отрешенность, претерпевая собственное отрешение, возвышается над собою социально-эмпирическим и над другими эпохами и временами, возвышается, можно сказать, до переживания в художественном произведении и в себе вечного, до конгениального сочувствия, симпатии с увековеченным гением. Художественное произведение в своей целостности созерцается sub specie aeternitatis34. Самоутверждение личности в общности заявляет, однако, только, что она есть, но это еще не есть знание того, что она есть. Другими словами, здесь непосредственно постигается существование обшного сознания, но не его сущности. Это и значит, что оно постигается в его актуальности, – но не в активности, – и притом в актуальности эмпирической, а не идеально необходимой, хотя и абсолютно эмпирической.

Мы не можем говорить о сущности (essentia), эйдосе или идее чистого актуального бытия именно потому, что оно актуально в своем абсолютно эмпирическом существовании. В лучшем случае для выдержанности терминологической мы могли бы лишь сказать, что его essentia и есть его existentia. Требуемое Гегелем соединение -до тожества, но зато диалектика в свою противоположность: не действительность, а актуальность, не временное бытие, а вечное, не длящееся становление, а вечное, как мгновение, или мгновение, как вечное – мгновенный этап! Но это не исключает возможности говорить о его sui generis формах (?Иначе его нужно было бы признать бытием абсолютной материи™). Предикат «бытия» в данном случае не есть свойство или вообще что-либо входящее в содержание («что») актуально существующего самосознания, он предписывается последующему, говоря термином Канта, аналитически. Но поскольку само бытие практически утверждено, оно утверждено в своей форме бытия. Отрешенная форма бытия художественного произведения как такого предопределила эту форму как форму вечности («Шекспир – вечен»). Но эта «вечность» не есть простая длительность, присущая относительному эмпирическому35, хотя бы и

34 Сопровождающие художественное созерцание чувства «восторга», «воодушевления» и т.п. не следует смешивать с фундирующими их «подъемом» и «самочувством». Если последние есть «вид знания», то эти чувства так же мало могут быть названы знанием, как любая «магия» или «мистический экстаз».

,5 Действительность как форма эмпирического бытия хорошо иллюстрируется отношением моего эмпирического настоящего к моему прошлому; отношение можно видеть и между моим эмпирическим я и я чужим эачеркнуто: поскольку между ними констатируется наличие «симпатии».. Ср. Липпс Т. Руководство. С. 321.

длительность без конца, а это именно актуальная вечность – как определял вечность Гоббс: поп temporis sine fine succession, sed nunc stans36! Следовательно, вечность – не представляемую во времени, что было бы самим противоречием, а чувствуемую вне его, как nunc stans37. Через это nunc актуальное бытие есть в то же время диалектически-вечное становление в смысле его осуществления, но не предметно (что присуще актуальному бытию), а субъективно-практически, в вечно становящейся общности самосознания.

Вечность также «отрешение от времени» Green Th. нейтрализация времени. См.: Prolegomena to Ethics. 1883. S. 713β.

Погружение в отрешенный предмет и претерпеваемое нами кон-темплятивное отрешение от действительности до переживания вечности, воплощенной в художественное произведение39! Действительность – то, что есть, как оно есть (сущность в явлении во всех формах и способах явления); реальность – та же действительность, поскольку она рассматривается как некоторая реализация, осуществление идеи и «сущности», – реализация, поэтому, имеет степени совершенства (perfectio); актуальность – проявление творческой (спонтанной) потенции в форме наличной презентации.

с) Не воплощение «идеи», а само воплощение как воплощение некоторой творческой общности.

а) Понятия – условие как действительного общения, так и самостоятельного творчества, реализующего «идею» и культурный смысл.

β) Чистое творчество, но уходим с новым самосознанием, преображенные. – Само беспредметное – на пользу – потом приложимо ко всякому предмету!

Искусство как знание «практично», а не теоретично, знание того, что есть вопрос, а в чем он – мы еще не знаем (тут начинается определение и теоретическое знание), хотя, конечно, уже переживаем и это «в чем», его содержание, как некую данность, хотя бы для познания и загадочную. Если мы удерживаемся от объективного (и теоретического) познания, останавливаясь на контем-пляции, мы только чувствуем, отдаемся чистым чувствам, подставляем свое я, себя, на место «чего-то»40, живем в этой стихии чувств, вызываемых содержанием и формою художественного произведе