Текст книги "Бойня (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 59 страниц)

– Хорошо. – После долгой паузы кивнула Кити. – Не скажу. Дядя Болт, а у тебя метла есть? Или веник?

– Вон там в углу. – С довольным видом кивнул карлик. – Ладно, ты пока мети, а я пойду, помоюсь, что ли, пока эта дрянь мне шкуру не проела… И это…

– Да?

– Ты не бойся меня, ладно. – Коротышка вздохнул. – Я же не злодей какой, ребенка обижать.

ПРИМЕЧАНИЯ

18 – Человек, занимающийся обучением гладиаторов. Зачастую также является и хозяином бойца.

19 – Прайм – гладиатор-чемпион, получивший свободу. Секунда – боец профессионал, прошедший не менее, чем через сотню боев; претендент на участие в чемпионском турнире.

20 – Знаменитая кампания-производитель крупнокалиберного снайперского оружия.

21 – Не одно из названий метамфетамина, как наверняка, предполагают знающие господа и дамы, а мощный синтетический наркотик-стимулятор, широко применяющийся солдатами во времена «последней войны». Учитывая довольно простую технологию изготовления и широкий спектр «практического» применения – довольно популярное средство для любителей «полетать» на Пустоши.

22 – Евангелие от Луки, п. 11.9

23 – Мутация, как вы понимаете, явление спонтанное, генетическая модификация же действие целенаправленное. Вследствие этого, прошедшие «генный тюнинг» люди, зачастую обладают многими разными необычными «дополнениями», а вот мутанты… Как вы, наверное, уже догадались, модификация, повлекшая за собой физические изменения, которые предполагают серьезное качественное превосходство над среднестатистическим Homo sapiens.

24 – В чистое поселение пускают только людей и модификантов с лицензией проведшего процедуру мастера.

25 – Устоявшееся на пустошах определение, означающее специалиста по ремонту механизмов и электроники.

26 – Купцы, специализирующиеся на торговле «дурью».

27 – Просторечное название работорговцев.

28 – Устоявшееся обозначение мотоциклов и легкового транспорта (на самом деле довольно расплывчатые определения, ибо в пустошах в зависимости от фантазии и возможностей создателя можно встретить, как и здоровенный трехколесный и пятиместный байк с дизелем от грузовика, так и одноместный кар, приводимый в движение электромотором от довоенной стиральной машины).

29 – Форма lues, получившая вследствие мутаций почти полную устойчивость к антибиотикам.

30 – Соль, помимо серебра и патронов – третья по популярности универсальная обменная единица на пустошах. Чистая, не «набравшая» радионуклидов и не нуждающаяся в серьезной очистке соль является относительно редким товаром. Основным поставщиком «чистой» соли являются кочевники, раскопавшие под солончаками достаточно глубокие, чтобы не пострадать во время Черных дней, соляные шахты.

31 – Песчаные крысы, пустынные крысы, пустынники – общее обозначение мелких банд, орудующих в степи.

Глава 3. Предвкушение

Забудьте о моем последнем сообщении. Она в одиночку умудрилась зачистить все основные пути и тракты от Горькой соли до Козьей ямы. Притащила здоровенный мешок ушей в доказательство. Уши. Черт возьми, гребаные уши… И кто ее надоумил?.. Не меньше десятка принадлежат явно не людям, а у нее даже оружия нормального нет. Несколько ножей, пара дротиков, дурацкая фреза-топор, которую она уже сломала, да древний, как дерьмо мамонта, помповый дробовик. Черт. Эта девочка начинает мне нравиться. Распоряжусь выдать ей нормальное снаряжение и комплект лезвий. Мне, кажется, ей понравятся винтовки из последней партии. Конец связи.

Из сообщения 14.7/28-197 Ст. Паладин Ваймс.

АРХИВ операции «ПЕСКИ»

Сказать по правде, Ллойс ненавидела города. Большое количество людей вокруг заставляло ее нервничать. Улицы, заваленные грязью и нечистотами, заполненные вечно спешащими куда-то, толкающимися, подозрительно косящимися, провожающими недоуменными и злобными взглядами людьми, раздражали. А липнущая к коже нестерпимая вонь сотен жрущих, гадящих, снующих туда-сюда, словно мусорные крысы, немытых тел будила полузабытые, подернувшиеся пеплом прошлого угли воспоминаний. Воспоминаний о рабских загонах, обмане, неисчислимых предательствах, об ударах дубинок надсмотрщиков, о пробивающих организм электрических разрядах, холоде карцера и пыточном столбе. О сотнях брызжущих вспененной слюной, опьяневших от крови, перекошенных кровожадным предвкушением, мало в такие моменты отличающихся от звериных, рож зрителей, приходящих смотреть на ее бои. На то, как из безоружной мутантки будут «выбивать дерьмо». Стрелять в нее из дробовиков и пистолетов, тыкать электострекалами, травить дикими зверьми.

Однажды ее выкинули на круг арены к целой стае упырей… Она до сих пор не понимала, как и почему не заразилась мертвой гнилью. Наемница чуть слышно хмыкнула. Один из ее давних знакомых восхищался городами. Сравнивал их со сложными часовыми механизмами. Он вообще был помешан на всех этих маятниках, храповиках, стрелках и шестеренках, даже показывал ей их довоенные фотографии старых часов. И просто обожал рассуждать о каких-то социальных лифтах и сложившейся иерархии. И важности осознания того, что каждый, от владеющего половиной города главы клана до последнего раба, необходимы для того, чтобы этот механизм, работал.

Губы Ллойс невольно разошлись в горькой усмешке. Легко рассуждать о важности и принадлежности к элите, если в детстве тебя качали в серебряной люльке, а живешь ты под крышей одного из самых высоких небоскребов города. Просто считать мироустройство правильным и справедливым, когда ты пьешь очищенную от химии, токсинов и радиации воду, спишь в теплой постели и ешь то, что выращивают в твоих собственных теплицах и скотофермах сотни рабов. Что такое социальные лифты и иерархия, Элеум так и не поняла, но то, что тот парень был бахнутый на всю голову, сообразила сразу. Она до сих пор не могла взять в толк, зачем Гектор Сильвер – один из отпрысков главы самого сильного клана в Сити, «заказывал» ее на ночь каждый день почти три месяца. И почему за это время не тронул ее и пальцем. Только усаживал ее голой на дурацкий декоративный камень и просил одного из охранников дать ей в руки не менее дурацкий, нелепо огромный топор. После чего старательно перерисовывал получившееся на кусок натянутой на деревянную раму холстины. И почему нельзя было воспользоваться камерой обыкновенного планшета? У него, ведь, по дому их десятки валялись. Зато после «сеанса» ее потом в прикиде всегда неплохо кормили…

Ллойс шумно вздохнула. Гектор, Гектор… Как же ты, наверняка, расстроился, когда «воплощение ярости» разрубило твоего двоюродного братца на две половинки. Впрочем, все было по-честному. Ну, почти. В том бою на нее никто не ставил. Всем было понятно, что у еле стоящей на ногах раненой девки против одного из лучших боевиков «Серебряной крови» нет не единого шанса…

Самой наемнице крупные поселения больше напоминали трупы. Самые обычные, провалявшиеся пару недель на солнце, кишащие червями, исходящие гнилью, отвратительно воняющие куски тухлого мяса. А еще в городах Ллойс всегда не хватало воздуха. Самого обычного, пахнущего ржавчиной и занесённой ветром пылью пустошей. Сгустившаяся, пропитанная миазмами концентрированной жизни атмосфера давила на плечи, сжимала горло, лезла в глаза, медленно, но верно разжигала спрятавшуюся глубоко внутри, скованную цепями длительных медитаций и дыхательных упражнений ярость.

Подходя теперь к раскинувшемуся у стен базару, Элеум поймала себя на мысли, что на полном серьезе прикидывает, как бы половчее схватить какого-нибудь зарвавшегося прохожего и отрубить ему голову. Или еще лучше, оторвать. Медленно и со вкусом. А потом сыграть ею в мяч. Может, вон того, толстого и кривоногого, загорелого до черноты, нацепившего на себя шапку со знаками клана Южных ханов мужика, что только что наступил ей на ногу? Или вон того, разодетого в пижонский, попугаичьей расцветки довоенного кроя костюм, хлыща с красными то ли от недосыпа, то ли от лишней дозы выпивки глазами, что при виде ее приближения брезгливо поджимает губы и жестом подзывает поближе чуть отставшего охранника? Или вон тех, скалящихся из темноты переулка, секунду назад буквально раздевших ее взглядом, а сейчас в полголоса обсуждающих: стоит ли попытаться отжать у мутки явно слишком большой для нее рюкзак, что в этом рюкзаке может быть, и насколько реально будет запугать и затащить ее куда-нибудь подальше от лишних глаз.

С быстротой, говорящей о богатом опыте, стая шакалов, взвесив все за и против, сошлись на мнении, что им «не охота мараться» и «еще заразу какую подцепишь», и растворилась в тенях. Элеум чуть заметно усмехнулась. Ну, конечно, заразы они боятся, наверняка, оценили висящее у нее на поясе, уравновешенное обрезом рубило, прикинули, кем надо быть, чтобы такой клинок с собой таскать, и решили подобру-поздорову смыться. Даже не шакалы, но плесень. Неожиданно приступ раздражения схлынул так же стремительно, как начался, и Элеум, привычно задержав дыхание и досчитав до десяти, зашагала дальше по направлению к кричаще пестрому разливу палаток, навесов и тентов ярмарки.

Взгляд наемницы лениво скользил по прилавкам, лоткам, импровизированным стойкам и витринам. Рынок Бойни приятно удивлял. Судя по всему, ярмарка, действительно собирала большую часть купцов, рискующих торговать с кочевниками. Чего здесь только не было. Выставленные на всеобщее обозрение круги крепко попахивающего козлятиной сыра соседствовали с запчастями для грузовиков и каров, стойки с топорами и копьями примыкали к тюкам пакли, которые в свою очередь жались к ровным штабелям канистр с кислым молодым вином и прозрачным, как слеза, мало чем уступающим по крепости неразбавленному спирту, картофельным самогоном. Немного замедлив шаг, наемница принялась внимательно оглядывать прилавки. Может, удастся найти что-нибудь из медикаментов? С девочкой надо что-то делать. Переход через горячее пятно Мертвого языка явно дался ей нелегко. А это отравление дурацкой полуящерицей-полурыбой? Саму Элеум тоже, конечно, разок вывернуло, но девчонку колотило почти сутки… Так не пойдет. Надо что-то делать.

Конечно, нанокультуры не очень подходят для мутантов, но, во-первых, Кити внешне от человека не очень-то и отличается, что дает надежду на то, что ее генетический код также не слишком расходится с общепринятым.

Во-вторых, серьезную несовместимость проявляют, в основном, «тяжелые», влияющие на работу центральной нервной системы бланки [32], а ей нужно что-то совсем простое… Может, что-то типа «Митридата», поглощающего и выводящего из организма большинство попавших в пищеварительный тракт токсинов и ядов, или «Полевого хирурга», способного подлатать мелкие травмы и снять боль? Было бы неплохо. К сожалению, учитывая агрессивную торговую политику Железнолобых, перебивающих почти любую цену, большая часть торговцев последние несколько лет предпочитала сдавать наноколонии именно им… Да и цены на наниты взлетели до небес… Ладно. В конце концов, если она не найдет желаемого, можно попробовать обратиться в местную клинику. Вряд ли там найдется то, что нужно, но хотя бы коленку девочке можно будет подлатать, а то последний день ковыляет, как подбитая птичка… Пройдя еще несколько рядов, наемница слегка замедлила шаг, а потом остановилась у приглянувшегося ей прилавка.

Торговец, обильно потеющий под своим навесом, несмотря на то, что денек выдался довольно прохладным, усатый толстяк с почти скрывшимися за складками жира глазами, ей не слишком понравился, зато товар очень даже приглянулся. Хороший товар, нужный. Выстроенные ровными рядами, острые как иглы, или же напротив тупоносые, словно бульдожьи морды, туго зажатые в гладкие многообещающие поблескивающие латунные бока гильз, пули всех размеров и калибров, блестящие свежей смазкой стволы винтовок и автоматов, гладкие, налитые тела револьверов и плоские хищные обводы пистолетов десятка различных марок притягивали взгляд, как магнитом, завораживали, что-то нашептывали…

– Эй, мутка? Продаешь или покупаешь? – Оторвал Элеум от созерцания открывшегося ей зрелища неожиданно высокий голос торговца.

– И то, и другое, сладенький, – проворчала наемница и, восхищенно цокнув языком, ткнула пальцем в сторону приглянувшегося ей карабина с полимерным цевьем и громоздким оптическим прицелом. – Почем?

– Полторы тысячи серебром – тебе не по карману, – процедил купец.

Широко улыбнувшись, Элеум продемонстрировала торговцу два ряда треугольных, акульих зубов, не торопясь расстегнула клапан одного из висящих на поясе подсумков, хитро подмигнув толстяку, постучала ногтем по его содержимому, после чего аккуратно щелкнув застежкой, развернулась и зашагала прочь.

– Эй! Вернись!.. Вернись!.. Тысяча, нет восемьсот! И патронов, сколько скажешь!..

Возможно, толстяк понял, что совершил ошибку, и надо было вести разговор в другом ключе. Возможно, свою роль сыграла жадность. Элеум не оборачиваясь, зашагала дальше. На этот раз она просчиталась, и тот, кто выглядел глупым боровом, действительно, оказался обыкновенной свиньей.

У следующего шатра торговали одеждой. Денимовые и брезентовые, явно пошитые вручную штаны, всех форм и размеров, матово блестящие, пахнущие кожей и жирной смазкой куртки и плащи-пыльники, груды перчаток без пальцев, целый развал широкополых шляп… Элеум чуть замедлила шаг.

– Вали давай! – Неожиданно рявкнул продавец, высокий, грузный мужчина в длиннополом плаще с вышитым на рукаве серебряной нитью полумесяцем. – Я с мутами не торгую!

Остановившись, Ллойс медленно опустила руку на кобуру обреза и, медленно развернувшись к продавцу, растянула губы в ухмылке.

– Ты что-то сказал, милый? – Поинтересовалась она елейным голосом. – Что-то про скидку, да?

– Я сказал… – Торговец стрельнул глазами в сторону подобравшихся охранников и, выпятив губу, сплюнул под ноги. – Что не торгую с мутантскими шлюхами.

– А-а-а. – Окинув взглядом ухмыляющихся охранников, Элеум отпустив оружие, не торопясь, извлекла из-за пазухи самокрутку, прилепила ее к губе, похлопала себя по груди, после чего пожала плечами и щелкнула пальцами. – Так бы и сказал, сладенький. – Протянула она, медленно гася в кулаке огненный шар величиной с крупное яблоко. – А у тебя товар хорошо горит? Пожара не боишься?

– Да я… Я… Я… – Продавец захлопал глазами, и побледнев, повернулся к охране. – Да сделайте же что-нибудь…

Охранники переглянулись, но не двинулись с места.

– Сам связался сам и разгребай. – Неожиданно буркнул один из них, высокий усатый мужик с изуродованным следами застарелых ожогов лицом. – Мы на ведьму не полезем. Да и не делает она ничего.

– Не обосрись, сладенький. И за товаром следи. А то погода, сам видишь, жаркая… – Подмигнув явно чувствовавшему себя не в своей тарелке торговцу, наемница, развернувшись, зашагала дальше.

Она прошла почти полтора ряда, прежде чем к ее локтю осторожно прикоснулась чья-то ладонь.

– Э-э-э, уважаемая. – Невысокий, коренастый, заросший курчавым волосом юноша белозубо улыбнулся и махнул рукой в сторону одного из проходов. – Мне говорили, ты патроном интересуешься, э? Пошли, покажу. Патрон хороший, цена честный. Шмотки, мотки тоже найдем…

– Вот это сервис, сладенький, – растянула губы в улыбке наемница. – Ну давай, веди…

– Зачем тебя веди? – Удивился юноша. – Ты – женщина, а не винторог. За мной ходи и все. Недалеко…

Элеум вздохнула и, терпеливо кивнув, последовала за скользнувшим в лабиринт палаток и навесов молодым человеком.

****

Скват улыбнулся, сунув за пояс духовую трубку, довольно покивал головой. Семнадцать. Неплохо за сегодня. Шадиггер дает серебряк за десяток, так что, считай, на воду он уже заработал. А если ему продолжит так же везти, то глядишь, и к ежедневной порции сухих бобов добавится небольшая бутылка той забористой дряни, что варит из местных трав матушка Клеппер. Проковыляв к дергающейся в агонии крысе, Скват ловко подцепил ее за хвост, выдернул засевший в основании черепа короткий, сделанный из сломанного шила дротик и бросил ее в висящий на поясе мешок. Черт, а он уже профи. Прямо в позвоночник. Хотя, даже попади он в хвост, результат был бы точно таким же, яд паука песчаника – это вам не хухры-мухры. Не то, что крысу, и человека, бывает, с ног валит. Главное, не забыть бошки им посворачивать перед тем, как отдать Шаддигеру. Если торговец сосисками узнает, что он охотится с помощью ядовитой иголки – всему заработку конец. Дурак. Скват этих крыс уже больше года жрет, с тех пор, как его из теплиц выкинули, и ничего. Разве что, колени и спина по утрам ноют, но это не от яда, а оттого, что он на земле спит. А одеяло у него сперли. Спёрли, да. Это все Грым. Точно, Грым. Больше некому. Он всегда его одеялу завидовал… Да и почему не завидовать-то? Такого одеяла ни у кого больше не было. Только у Сквата. Он его у кочевника выменял. Да… Выменял. Точно. Хорошая была сделка.

Нервно дернув плечом, нищий быстро поскреб покрытую грязью ввалившуюся щеку. На самом деле, он не слишком хорошо помнил подробности сделки. Только то, что кочевник дал ему целую бутылку самогона, а когда он очнулся, то потом несколько дней не мог сесть и гадил кровью. Но всё равно, сделка была хорошей. Подумаешь. В теплицах и похуже бывало. А одеяло позволило ему пережить зиму. Затянув горловину приятно потяжелевшего мешка, Скват отошел от мусорной кучи на несколько шагов и, присев на корточки, принялся ждать. Жаль, что Шадиггер не принимает крыс из предместий. Они ведь, там пожирнее. И побольше. Но лоточник проверяет каждую принесенную тушку. Прикладывает к ней небольшую черную коробку, и, если та светится желтым или красным, не принимает товар. Точно дурак. Весь мусорный город крыс ест. И ничего. Подумаешь – двухголовые или двухвостые попадаются.

Скват недовольно фыркнул и махнул рукой. В конце концов, он и так неплохо устроился. Во всяком случае, его секрета пока никто не знает. А это всё потому, что Скват умный. Другие добывают крысятину ближе к стенам, а он, наоборот, в верхний город ходит. Делов-то, подняться на холм да сесть рядом с каким-нибудь кабаком. Не у главного входа, конечно, а там, куда помои сливают. Главное, не попадаться на глаза охране, и все будет хорошо. Немного потерпеть, а крыса – она и есть крыса. На запах обязательно прибежит…

– Эй! – Выдернул его из глубины размышлений незнакомый голос. – Есть хочешь?

Скват повернулся и удивленно моргнул. Женщина. Судя по одежде, подавальщица из кабака. Высокая. Статная. На вид Скват сказал бы, что ей лет тридцать, да кто же этих богатых разберет. Может, и старше. Стоит… Смотрит… И чего вылупилась?..

– Есть хочешь? – Повторила вопрос женщина и, протянув руку, продемонстрировала ему нечто, отчего рот нищего тут же наполнился кислой слюной. Хлеб. Настоящий. Пышный, мягкий, с поджаристой корочкой. Он уже больше года не видел хлеба…

– Хочу… – С трудом взяв себя в руки, выдавил он. – Чего надо? Крыс не отдам.

– Крыс? – Брови женщины недоуменно поползли вверх. – Ах да, крыс… – Ее взгляд упал на подвешенный к поясу нищего мешок. – Держи. – Неожиданно размахнувшись, женщина метко бросила булку ему в руки. – Поешь.

– А… – Переведя взгляд с неожиданно свалившегося на него сокровища на помойную яму, а потом на незнакомку, Скват, прижав к груди каравай, бросился наутек.

Женщина улыбалась.

Два часа спустя обменявший тушки грызунов на бутылку самого лучшего пойла, которое он мог достать, набивший брюхо хлебом, в стельку пьяный Скват, сыто рыгая, сидел, привалившись к стене в одном из многочисленных тенистых переулков города. День удался.

Еще через час на его содрогающееся в конвульсиях тело натолкнулись патрулирующие улицы ополченцы.

– Пьянь. – Брезгливо пнул лежащую на боку бутылку один из шерифов, огладив длинные висячие усы, добавил. – Вечно нажрутся всякой дряни, а потом дохнут, где ни попадя. Давай хоть в канаву скинем…

– Не… – поморщился второй. – Оставь. Жарко. Место глухое, а завтра от него и костей не останется. Крысы такую работенку любят.

****

Прилавок торговца оказался прискорбно пустынным. Не такой уж и большой выбор. Пол десятка потертых винтовок, пара дюжин выложенных рядами патронов.

– Здравствуй, красавица, поторгуем? – Продавец, невысокий, наемнице по грудь, закутанный, несмотря на жару, в тяжелый стеганый халат, седой, как лунь старик, смерил наемницу оценивающим взглядом.

Склонившись над прилавком, Элеум подхватила один из лежащих на прилавке патронов и поднесла к глазам.

– Переснаряженные, – поджав губы, произнесла она после долгой паузы.

– Да, – тяжело вздохнув, понурил голову старик. – Сделано в Рино. Но бьют без осечек, иначе бы не продавал.

– Карабины?

– Копанные… Восстанавливал тоже в Рино. На фабрике у Флагеллянта. Слышала о таком?

– Слышала. – Медленно кивнула наемница. – Фонят?

– Слегка. Ничего опасного.

– Бронники есть? – Положив патрон на место, поинтересовалась Элеум.

– Есть. Кевларовые. Довоенные. Второй класс. – Торговец снова вздохнул и свел ладони в молитвенном жесте. – Есть самошитики, почти новые со стальными пластинами. Говорят, пять-сорок пять держат… Если издали. Но тяжеловаты. Килограмм под пятнадцать будут…

– Слишком тяжело… Не для меня, – покачала головой Элеум.

– Жаль, – слегка разочарованно цыкнул зубом старик.

– Жаль, – согласилась Элеум. – Пулевых на двенадцатый калибр сколько найдешь?

– Тридцать шесть. – Впервые за время разговора улыбнулся купец. – По пять серебряков за штуку. Они у меня не хуже заводских, не клинят, не закусываются, гильзы – латунь. У того же Флаггелянта заказывал. Нитропорох, капсюли довоенные, пыжи – войлок и латекс. Хорошие патроны. Есть еще с картечью. Двадцать штук.

– Надеюсь, не из подшипников? Не хочу ствол уродовать. – Элеум похлопала по исцарапанным, местами тронутым ржавчиной бокам своей лупары.

– Да куда уж дальше, – торговец ухмыльнулся, и его большие темные, будто дно чернильницы, выразительные глаза чуть прищурились. – Свинец. Племянник делал. Хорошо лил. На четверть грамма погрешность… Шесть серебряков за патрон.

– Понимаю, – медленно кивнула Ллойс.

– Дешевле не могу, – развел руками купец. – Уже почти полдень, а я еще даже место не отбил…

Ллойс задумалась. Почесала подбородок, пощипала предплечье, побарабанила пальцами по свисающему с плеча рюкзаку, помассировала переносицу, провела ладонью по уже обросшей огненно-рыжей щетиной макушке, после чего, подхватив ружейный патрон, подбросила его на ладони.

– Беру все, – неожиданно кивнула она, и ловко отсчитав требуемое количество монет, смахнула сноровисто выставленные стариком на прилавок боеприпасы в карман рюкзака.

– С патронами разобрались. Теперь давай поговорим вот об этих штуках. – Поочередно ткнув в сторону двух совершенно одинаковых карабинов пальцем, Элеум с прищуром посмотрела на старика.

– Отдам за три сотни каждый. Торговаться не буду, – чуть заметно склонил голову набок купец.

– Хм. Вряд ли у меня с собой найдется столько серебра, сладенький, – покачала головой наемница, – но, как говорится, разумные люди всегда смогут договориться.

Теперь уже задумался караванщик. Рассеянно подергав себя за куцую, седую бородку, старик в очередной раз смерил наемницу взглядом, кивнув собственным мыслям, поманил девушку за собой. – Пойдем в шатер, «омега». Негоже вести серьезные разговоры стоя.

– А ты внимательный, сладенький, – прищурилась не торопящаяся принимать приглашение купца наемница.

– А у тебя сильные руки. – Усмехнулся караванщик, и его длинный, сухой, чем-то напоминающий лапку мертвого насекомого, палец вяло ткнул в едва прикрытое закатанным рукавом куртки жилистое предплечье наемницы. – Неужели тебе бояться немощного старика?.. Эй, Малико, приглядишь за товаром?

– Конечно, пригляжу, дядя, – солидно кивнул прогуливающийся вдоль ряда прилавков давешний парень. – А если дашь два серебряка сверху, то мимо меня и мышь не пролетит!

– Муха, – поправила парня Элеум.

– Что? – Удивился молодой человек. – Какой уха? Чей уха?

– Муха, – терпеливо повторила наемница. – Мыши не летают.

– Ва-ай! Еще как летают, женщина. Это, смотря как пнуть, – расхохотался над собственной незамысловатой шуткой охранник.

Улыбка у парня была широкой и искренней. В глазах читался неподдельный интерес. Ллойс нахмурилась и, положив руку на рукоять виброклинка, последовала за стариком.

В шатре царили полумрак и прохлада. Молча пройдя вглубь, Ллойс скинула рюкзак, скрестив ноги, присела на расстеленный прямо на земле цветастый ковер.

– Будешь чай, омега? Настоящий, довоенный. – Кивнул в сторону стоящего на небольшом столике чайного набора купец. – Или, может, воды со льдом?

Элеум, молча, покачала головой.

– Ну, что же… – Старик вздохнул. – Я знаю, что вы, северяне предпочитаете сразу переходить к делу, но всё же, у меня есть один вопрос. Ты свела татуировку. Почему?

Элеум прищурилась, ее ладонь потянулась было к рукояти меча, но замерев на полпути, вернулась на колено.

– Аладдин много кому насолил. – Проворчала она после долгой паузы. – А у меня и так полно врагов. Не хочу лишнюю пулю в спину. Особенно за чужие косяки.

– Извини, если расстроил, омега, – обезоруживающе улыбнулся, разведя руками старик, – иногда я бываю излишне любопытен.

– Проехали, сладенький, я тоже сначала тебе не поверила. Но теперь, если мы с этим разобрались, может, закончим этот цирк?

– Первым делом я хочу увидеть, что ты можешь предложить. – Мягко улыбнулся, присаживаясь напротив девушки караванщик.

– Да без проблем. – Расстегнув рюкзак, Элеум вытащила из него обрез карабина, устрашающих размеров револьвер и два куцых автомата с вытертыми до белизны ствольными коробками. – Встретила тут небольшой разъезд Стаи, – пояснила она удивленно вскинувшему брови торговцу. – Мальчики поделились со мной лишним барахлом. Такие милые.

– Одна такая штурмовая винтовка стоит больше, чем оба понравившихся тебе карабина. – Глаза караванщика на секунду превратились в две узкие щелочки. – Ты это знаешь. Я это знаю. Зачем, омега?

– Я не омега. – Вздохнула наемница. – Уже не омега.

– Это не отменяет мой вопрос.

– Слушай, старче, а тебе самому не надоело? – В голосе Элеум послышалось раздражение. – Или ты хочешь сказать, что тебе нечего предложить? Ты ведь, Каракут [33]. У вас в фургоне всегда есть второе дно, сладенький, а под ним третье.

– Тогда этого не хватит, – криво усмехнувшись, караванщик, с кряхтением встав, прошагал в дальний угол шатра, откинув в сторону ворох наваленных друг на друга рогож, открыл спрятанный под ними ящик. – Ближний бой или дальний? Предпочитаешь точность или скорость и мощь?

– Предпочитаю быть гибкой. – Склонив голову набок, Элеум принялась в очередной раз изучать убранство шатра.

Взгляд наемницы расслабленно скользнул по заваленному бумагой невысокому столику. Переместился в сторону нескольких стоящих у плотной матерчатой стенки палатки непрозрачных пластиковых контейнеров, краем мазнул по висящей над скромно прикрытым полупрозрачной шторкой спальным местом жировой лампе…

– На кого обычно охотишься? – Задал следующий вопрос купец.

– Обычно… Обычно на тех, кто стоит на пути. Ну и за кого платят. – Запустив руку за пазуху, Ллойс извлекла на свет самокрутку, покрутила головой, покосилась на потертый ковер и со вздохом сунула папиросу за ухо. – Как-то раз даже ледяного червя завалила…

– Судя по тому, что висит у тебя на поясе, ты не любитель зря тратить патроны. Так что… думаю, это покажется тебе интересным. – Осторожно вытащив из ящика длинный, завернутый в плотную бумагу сверток, торговец протянул его наемнице.

– Модель старая, но выполнена из сверхпрочных полимеров. Думаю, эта игрушка придется тебе по вкусу.

– Ух, ты! – Не сдержала восхищенный вздох Элеум. – Красивая игрушка. Действительно красивая.

– Купил у одного стрелка в Сити, – пояснил торговец. – Вожу с собой уже почти год. Мог бы её продать раз двадцать, но хочу удостовериться, что она попадет в хорошие руки.

– И чем тебе понравились мои? – На лице наемницы расцвела лукавая улыбка. – Ты меня ни с кем не перепутал, сладенький? Я мутантка, а твой Бог создал людей по образу и подобию.

– Человек – это то, что внутри, а не снаружи. Мне достаточно этого, – дрожащий палец старика ткнул в сторону мускулистого запястья девушки, прямо под чернеющий на загорелой коже искусно вытатуированный, пробитый пулей череп.

– А большинство твоих сородичей обратного мнения.

– Большинство людей, не желающие видеть дальше собственного носа, глупцы. – Поджал губы старик. – Я никогда не считал тот поход хорошей идеей. Торговля всегда лучше войны.

– А еще тебе очень нужно то, что лежит у меня в подсумке. – Хмыкнула наемница, и гулко лязгнув затвором винтовки, приложила ее к плечу. – Легкая.

– Легкая. – Кивнул караванщик. – И точная. Как я и сказал – полимеры. Ствол и рама из монопластика [34]. Затворная группа тоже полимерная.

– Пятидесятый? Или что-то нестандартное [35]? – Перехватив ствол, девушка ловко разобрала оружие, внимательно осмотрев механизм, и собрала его обратно.

– Пятидесятый, но, если хочешь, я знаю, где найти резиновый затыльник и компенсатор, – по-своему понял вопрос девушки старик.

– Я не боюсь отдачи, – покачала головой Элеум. – Просто… у этой малышки довольно редкий патрон.

– Редкий, – охотно согласился караванщик. – И дорогой.

– Такие хорошие вещи просто так не продают, сладенький, – с сожалением огладив ребристый вороненый ствол, девушка отложила оружие в сторону. – И не покупают.

– Тот стрелок… он проигрался в карты. Сильно проигрался. Решил, что винтовка дешевле, чем жизнь. – Слегка улыбнулся караванщик.

Лицо Элеум, прямо-таки, излучало теперь скепсис.

– Допустим, милый, я сделаю нам двоим одолжение и поверю в эту байку, – ворчливо заметила она после долгой паузы. – Как насчет остального? Боезапас он тоже проиграл?

Купец задумчиво подергал себя за мочку уха.

– Сорок восемь патронов, – протянул он наконец. – По сотне за штуку. Довоенные. Это честная цена. Дешевле никто не даст.

Ллойс хмыкнула. Это было действительно щедрое предложение. Учитывая «патронный кризис» последних полутора лет с тех пор, как Железный Легион наложил лапу на большую часть производств и начал на корню скупать боеприпасы к нарезному оружию, в городах цена на патроны и порох в пустоши подскочила так, что всё больше и больше людей предпочитало переходить на луки и арбалеты.

– К сожалению, я не смогу ее себе позволить, – недовольно выдохнула она, в конце концов. – Видимо, тебя неправильно информировали.

– То, что у тебя в подсумке, и еще двести монет. За всё. – Глядя девушке в глаза, произнес старик.

– И в чем подвох? – Нахмурилась наемница.

– Мои люди сказали, что у тебя есть грузовик. Ты едешь на запад?