Текст книги "Бойня (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 59 страниц)

– Смотри-ка. Мой размер… – проворчала Элеум, уже скинувшая ботинок и прикладывающая подошву сапога к ступне. – Стой… – Глаза наемницы сузились. – Да здесь всё моего размера. И Кити тоже всё, как раз…

– Ликана дала мне довольно точные антропометрические данные. Жаль, без фото, иначе бы я подготовился к встрече…. – Пожав плечами, стилист грустно ухмыльнулся. – А мастерство, как говорится, не пропьешь… Кстати, она назвала тебя долговязой, татуированной сучкой. Честно говоря, я слегка удивился. Обычно, она более сдержана в выражениях… И только сейчас понял…

– Ты ведь, знаешь, я умею находить друзей, – пожала плечами наемница. – Ладно, проехали… Сколько?

– Я же сказал, за всё платит Финк. – Безразлично махнув рукой, стилист принялся укладывать вещи в саквояж.

– Я готова. – Выйдя из-за стеллажа, улыбающаяся во весь рот девушка подняла руки и крутанулась на каблуках. – Ну, как?

– Блестяще, – с кислым выражением лица протянула Элеум. – Только голову обрить и партаки набить осталось…

– Тебе не нравится? – Не на шутку расстроилась девушка.

– Да нет, почему, нравится. – Тяжело вздохнув, наемница снова мазнула взглядом по высоким, до колен, кожаным остроносым сапожкам, облегающим стройные ноги девушки, кожаным же брючкам, перевела взгляд на свободную льняную сорочку и, покачав головой, перевела взгляд на улыбающегося Айоро. – Ты это специально?

– Нет, просто я подумал, что вы обе предпочитаете дорожный стиль. К тому же, девочка довольно органично смотрится. Если немного поработать с волосами… может, пара алых и белых прядок? Или выбрить виски?..

– Прикоснешься к ней хоть пальцем, я тебе руки вырву… – мрачно пообещала, Элеум. – И заставлю их сожрать.

– Ты скучная, Фурия. Раньше я думал, что ты просто убийца, лишенная чувства прекрасного, пустая бездушная тварь, но глядя на нее… и на это… Поочередно тыкнув пальцем сначала в сторону глуповато улыбающейся обновкам Кити, а потом в покрытый татуировками торс Элеум, Айоро хихикнув, защелкнул свой саквояж. – Теперь я понял, что ошибался. И еще. – Неожиданно став совершенно серьезным, Дракенбург поднялся со стула и принялся отряхивать свой пиджак от невидимой пыли.

Превратившиеся в два ледяных буравчика глаза буквально прикипели к лицу Элеум. – Финк никогда не платит просто так. Берегись, Ллойс. И береги свою подружку. – Щелкнув каблуками, стилист, изобразив нечто вроде полупоклона, подхватил багаж и двинулся к выходу. – А… Чуть не забыл… Бросил он через плечо таким тоном, будто рассуждал о погоде. – Я тебя ненавижу, Ллойс. Всем сердцем ненавижу… За Катерину, Амели, Покахонтас и за остальных. За мой магазин и мастерскую. Это все, что у меня было. Всё, что делало меня лучше. Я не смогу тебя простить, но я никогда больше не сделаю тебе больно. Ни тебе, ни твоим друзьям. И кстати. Во втором свертке платье. Самое обычное, скромное и простое платье, приличествующее милой барышне ее возраста.

Элеум не ответила. Сжав кулаки так, что на предплечьях проступили черные, пульсирующие от напряжения жилы, наемница, крепко зажмурившись, терзала клыками нижнюю губу. По подбородку охотницы стекала тонкая струйка жирной и густой венозной крови.

****

Огладив подол длинного, почти в пол, платья Кити невольно улыбнулась. Наряд был красивым, действительно красивым, почти таким же, как тот, с яркими, выглядящими совсем, как настоящие, цветами, что так безжалостно высмеяла Ллойс. Необычно гладкая и легкая ткань нежно ласкала кожу, как бы приглашая девушку снова посмотреть на себя в зеркальце. К сожалению, волшебный кусочек стекла был слишком маленьким, чтобы увидеть себя целиком, но судя по тому, как одобрительно хмыкала при взгляде на нее наемница, одежда, что подобрал для Кити этот странный человек с розовыми волосами, ей тоже понравилась. Неожиданно улыбка на лице девушки увяла. Айоро знал Ллойс. И они не были друзьями. Почему тогда она приняла от него подарки? Странно. Но Элеум вообще вела себя странно. Особенно последние дни. За время пути Кити уже привыкла к постоянным сменам настроения Элеум. К тому, что наемница разговаривает загадками. Говорит то, как рабочий из забоя, то вворачивает в фразы мудреные слова. Так часто больно и гадко шутит, а иногда отмачивает такое, от чего хочется провалиться от стыда сквозь землю. Нет, Элеум нельзя было назвать нелюдимой или злой, она охотно поддерживала разговор и иногда даже пела, вернее, совершенно немелодично мыча и ворча себе под нос куплеты разных, зачастую незнакомых девушке песен, иногда веселых и радостных, иногда наполненных кровью и жестокостью, а иногда настолько пахабных, что у Кити начинали гореть уши.

Иногда Ллойс напротив, становилась угрюмой и неразговорчивой, замыкалась в себе, надолго замолкая и тупо глядя в одну точку перед собой. Кити привыкла. Она всегда привыкала. Тем более, Элеум, в отличие от того же Хряка, никогда не срывала свою злость на ней. А сколько чудесных подарков она ей подарила? Взять хотя бы это зеркальце. А оружие… Девушка поначалу даже не поверила, что карабин и винтовка теперь её. И лечение у того жуткого железного страшилища – Зэда…

Это было страшно, очень страшно, и не будь рядом Ллойс, она бы, наверное, умерла от ужаса, но теперь у нее не болят ноги. Совсем не болят, даже когда она подпрыгивает или поднимается на носки… Если честно, Кити нравился город, он был шумным, грязным, пугающим, особенно там за стеной, но хранил в себе столько чудес… Он напоминал девушке тот самый лес с единорогами и говорящими волками, с чудовищами и добрыми волшебниками. Тот самый лес, о котором говорилось во многих сказках. Как жаль, что Элеум не взяла ее на прогулку сразу. Хотя бы на рынок, это ведь так интересно…

Кити вздохнула. С Ллойс явно происходило что-то нехорошее. Взять хотя бы ее сегодняшний срыв. Ее ведь, даже Майло испугался. А на воротах ангара теперь красуется здоровенная вмятина. Дядя Болт, наверняка, ругаться будет… Он смешной, этот маленький механик. И почему Ллойс называет его мелким извращенцем? Почему постоянно говорит Кити о том, что с карликом надо быть осторожнее?.. Коротышка совсем не похож на плохого человека. Добрый, рассказывает интересные истории и даже подарил ей конфету. Настоящую конфету. Из тех, что еще до войны сделали. Сначала Кити опасалась её есть, но механик объяснил, что шоколад хранился в холодильнике и потому совершенно не испортился. Угощение оказалось вкусным. Кити съела только половину, просто откусила с краешка и, зажмурившись наслаждалась ощущением невероятной, тающей во рту сладости. Вторую половину девушка спрятала, чтобы потом поделиться с Ллойс, но забыла. Сначала слишком испугалась толстого старика и его охрану. А потом Зэда. И тех бандитов за стеной. И этого великана. И Элеум… Она ведь, из-за нее драться не стала… А теперь ведет себя странно… То говорит дяде Болту, что подобрала ее потому, что она ей нравится, то неприкрыто и грубо заигрывает с этим охранником Майло.

Снова вздохнув, Кити захлопнула зеркальце и бережно убрала его в карман. Про то, что она Элеум небезразлична, это ей механик утром рассказал. Перед тем, как на базар пойти. По секрету. Сказал, что Ллойс просто боится оттолкнуть девушку от себя. Стесняется. Глупо. Как глупо. И немного гадко. Ей, конечно, парни нравятся, но она ни за что не отказала бы Ллойс. Они ведь, почти как настоящая семья. Ну… почти настоящая. Она всегда хотела семью. Ну и что, что детей не получится… Зато всё будет взаправду. У Ллойс, ведь, всё взаправду… А что до остального, она потерпит. И будет стараться, чтобы наемница никогда не узнала, насколько ей это чуждо. Да, она будет стараться. Вот возьмет и скажет Ллойс, что тоже ее любит. Сама. Первая. И тогда Элеум перестанет нервничать и злиться. И перестанет украдкой, когда думает, что ее никто не видит, тискать в руках украденный у лоточника пакет с красными таблетками. И даже курить свои отвратительные, воняющие какой-то нестерпимо гадкой травой сигареты бросит. И все у них будет хорошо. Ведь, Кити действительно ее любит. Не так, как хотела бы наемница, но какая разница? Почувствовав, как у нее горят уши, девушка, решительно тряхнув головой, встала с лежащей в дальнем углу гаража огромной автомобильной камеры, и шагнув вперед, столкнулась нос к носу с Ллойс.

– Вот ты где… – задумчиво хмыкнула наемница и протянула Кити нечто, напоминающее полураскрытую раковину гигантского моллюска, обмотанного клубком сброшенных змеиных шкур. Помоги.

– Я… Я… – Позабыв обо всём, что собиралась сказать, девушка непонимающе уставилась на непонятное сооружение.

– Забыла, как сиськи перематывать? – Вскинула брови наемница.

– Н-нет, – неуверенно протянула Кити.

– Ну, вот и хорошо, принцесса, хотя… подожди. – Ловко раскрутив штанги барбелл, охотница избавилась от украшающего грудь пирсинга и небрежно ссыпала кусочки металла в поясную сумку. – Так-то лучше, – проворчала она, развернувшись к девушке боком, подняла вверх обе руки. – А теперь мотай. Сначала бинты, как можно туже. Так, чтоб меня от парня было не отличить, поняла? А потом застегнешь мне на пузе эту штуку.

– Но… Это, ведь, неудобно… И дышать будет тяжело.

– Это ничего, кисонька, я привыкла, – зло оскалилась Элеум. – Главное, чтоб ничего не болталось. И пузо тоже обмотай. Не бойся, лент полно. На всё хватит.

Вздохнув, Кити посмотрела на грубые, густо прошитые толстыми, жесткими даже на вид нитями бинты и со вздохом приступила к делу.

– Ну вот, – спустя пять минут, довольно похлопав себя по животу, Элеум подтянула последний боковой ремень корсета. – Совсем другое дело. И даже брюхо, вроде как, похудее стало, а то разъелась за последнее время, скоро сало висеть начнет…

– Неправда, – несмело улыбнувшись, Кити осторожно положила руку на предплечье наемницы. – Ты очень красивая, Ллойс. И совсем не толстая…

– Кисонька, ты чего? – Недоуменно отшатнулась от девушки Элеум.

– Я… Я просто хочу сказать, что ты мне…

– А, ладно, – Ллойс неожиданно перебила девушку, к чему-то напряженно прислушиваясь. – Потом расскажешь, пошли. – И не дожидаясь ответа смущенной и растерявшейся Кити, зашагала к выходу из ангара. – Кстати. Если ты не против, махнем не глядя? Я тебе лупару, а ты мне свой пистолет. Всё равно, его не носишь…

– А? Да, конечно, – облегченно вздохнув, Кити поспешила к кузову грузовика. – Ллойс, а как лучше ружье вешать? На пояс, как ты, или на ремне поперек груди, как у Майло?

– Знаешь, кисонька, – хмыкнула наемница, натягивая на себя так и оставленную на столе рубаху, – обычно, это на практике выясняется, как удобней, но, думаю, что сегодня тебе ни к чему оружие. Вообще. Там, куда мы идем, и так будет полно вооруженных людей.

– Мы… – Девушка побледнела. – Мы пойдем на арену?

– Ну, да, – беспечно улыбнулась наемница, принимая протянутую ей кобуру с пистолетом. – Ты ведь, не хочешь обидеть в лучших чувствах старого брюхонога? Если мы не появимся на боях, этого куска сала инфаркт хватит.

Пристроив оружие на поясном ремне, наемница уравновесила его своей неизменной цепью, привесила на пояс «рубило», зачем-то несколько раз подпрыгнула и, удовлетворенно кивнув, принялась ожесточенно скрести ногтями предплечье. – Хотя, я думаю, он и так рано или поздно обожрется до смерти. Ты готова? О! А вот и Мотыль. Как раз вовремя.

Словно дожидаясь слов Ллойс, ворота эллинга дрогнули и медленно поползли в стороны. Первым в ангар вошел Болт. Нашарив глазами путешественниц, маленький механик расплылся в улыбке и, гордо выпрямившись, махнул в сторону открытых ворот. – Смотри, что я тебе принес, Искра! Плачь и восхищайся! Восемь цилиндров, тринадцать целых и восемь десятых литра, степень сжатия – семь с половиной единиц, мощность около пятисот лошадок! И самое главное, эта бензо красота совершенно новая. Знаешь, как сложно было такое чудо добыть? – Карлик, буквально, весь лучился самодовольством. – Эти детки твою махину, как пушинку, потащат! – Прокомментировал он, провожая взглядом толкаемую угрюмого вида мужиками вереницу тяжело нагруженных тележек.

Скрывающая груз ткань была обильно покрыта маслянистыми потеками.

– А старый движок что? – Нахмурилась Искра, внимательно оглядывая пыхтящих и вяло переругивающихся грузчиков…

– Ай, – обреченно махнул маленькой ладошкой карлик. – На запчасти разберу… Сегодня купец из Аламо приехал – целый караван всякой всячины привез. Сама знаешь – город механиков… – карлик мечтательно закатил глаза. – У них там такие производства – закачаешься. Весь Север бензиновыми моторами завалили…

– Город чокнутых на своих движках и на боевой технике, ты хотел сказать. – Ворчливо вздохнула Элеум. – И во сколько мне это красота обойдется?

– Да брось, – отмахнулся карлик. – Они мне почти даром достались.

– Они?! – Брови наемницы взлетели вверх.

– Четыре! – Подняв руку вверх, карлик оттопырил четыре пальца. – Четыре новых высококлассных движка взамен двух старых. Одного напрочь убитого и второго, что больше похож на чахоточную крысу, чем на нормальное двигло для фуры.

– Да четыре восьмерки – это же бочка бензина на сотню! – Возмущенно уперла руки в бока наемница. – Ты что, Болт, совсем ополоумел? А надежность? Или ты хочешь сказать, что сможешь сразу четыре двигателя синхронизировать?

– Не бесись, – весело прищурившись, вскинул руки карлик. – Твой грузовик и один такой агрегат спокойно потащит. Но если надо будет вдарить по газам… – Многозначительно подмигнув, коротышка кивнул в сторону цепи тележек. – Тогда подключатся его дружки. Под капот всё это дело, думаю, влезет, там у тебя места – впятером жить можно… – Коротышка хмыкнул. – Такого простора, как раньше, конечно, не жди, но всё одно, поместится. Спарки-синхронизаторы я за пару дней сам выточу и настрою. А остальное… Ну, что, я – гений, Искра?

– Гений, гений, – испустив очередной вздох, наемница обреченно махнула рукой. – Мне расплатиться-то с тобой серебра хватит?

– Ха… – Довольно усмехнулся коротышка. – Вечером поговорим.

– Черт. Умеешь ты настроение испортить. Без штанов, небось, меня оставишь… – Крутанув шеей, Элеум в два больших шага сблизилась с коротышкой и, нагнувшись к его уху, тихо шепнула. – Разговор наш помнишь? Если я не вернусь, то фура и соль – твои. Только позаботься о Кити, хорошо? Как о дочери.

– Клянусь. – Коротко кивнул, враз посмурневший карлик. – Как о дочери… – повторил он еле слышно.

– Ну, вот и хорошо, – беззаботно улыбнувшись, наемница повернулась к несмело топчущейся в десятке шагов Кити. – Ну что, кисонька, что стоим, кого ждем? Вперед, к приключениям! – И мимоходом послав воздушный поцелуй с хмурым видом подпирающего ворота Майло, шагнула на улицу.

****

Застонав, Сей с трудом перевернулась на живот и попыталась встать на четвереньки. Получалось плохо. Болело все. Боль разливалась по телу волнами, отнимала силы и желание жить. Болела разбитая, покрытая добрым десятком рассечений голова, ходящие ходуном, опухшие подушкой бока, отбитые почки, крестец, в который один из уродов, уходя, впечатал подкованный сталью каблук. В свернутом на бок носу неприятно хлюпало. В глазах двоилось, а еще нестерпимо хотелось спать. Это был плохой признак, но позволить себе валяться на грязном полу было для нее непозволительной роскошью.

Они его забрали. Просто взяли и забрали. За долги. За чертовы, долбанные долги, о которых она даже слыхом не слыхивала. Какой, в пекло, новый налог? Оглядев залитый кровью пол каморки, женщина остановила взгляд на единственном предмете мебели, старом пропахшем пылью и плесенью матрасе, вытерла слезы и, зло сжав кулаки, заскрипела зубами. Маленькому Наксу всего шесть. Шесть гребаных лет, в течение которых она вынуждена была расстаться сначала с накоплениями, затем с украшениями и безделушками, потом мебелью и домом в районе теплиц, и наконец, с остатками гордости. Гребаная жизнь. Но она сама выбрала. Тогда, сейчас уже казалось – в другой жизни, когда у нее сначала перестала идти кровь, а потом начало расти брюхо.

Скользкий Барым – купец, чьи караваны она водила уже третий год, сразу сказал, что пора выбирать. Либо она избавляется от ребенка и продолжает работать на него, либо валит на все четыре стороны. Верука выбрала второе. Тогда это казалось ей правильным, тогда… Женщина зарычала… Дерьмо. Даже если бы она могла вернуться в прошлое, то поступила бы точно так же. Разве что, не выпендривалась бы и сразу согласилась работать вышибалой в борделе. Ей просто не повезло. Да и гордость помешала. Ну, как же, Верука Сей, по прозвищу Шип, одна из лучших проводниц, пойдет работать в дом терпимости. Черт, да она бы сейчас и шлюхой быть согласилась, им, во всяком случае, хоть платят нормально, да только кто же ее возьмет? Коснувшись грубыми, корявыми, похожими на увитые проволокой и небрежно обтянутые грубой кожей ветки пустынной колючки пальцами опухшего, безволосого, безбрового, почти безгубого, похожего на лоскутное одеяло лица, Верука рассмеялась. Что же… за напоминающие недожаренный кусок мяса рожу и тело, на которое даже серокожий не позарится, можно сказать ʺспасибоʺ алкашу-папашке, умудрившемуся еще в детстве вылить на нее целый котел кипятка. Хотя самому ему это не мешало. Нет, Верука не держала на него зла, в конце концов, это он научил ее предсказывать песчаные бури за несколько дней до ее начала, стрелять без промаха, видеть следы на песке и ориентироваться по звездам. И именно он подарил ей её первую винтовку. Но, с другой стороны, она с наслаждением вспоминала тот момент, когда он со сломанным хребтом, корчась на песке и выхаркивая гнилые внутренности, просил у нее глоток воды. Дурак. Он ведь, сам учил её никогда не тратить воду попусту. И не прощать обид. В тот день девочка Верука выросла. И появилась Шип.

Зарычав, женщина приняла вертикальное положение. К черту. Не время вспоминать. Эти уроды напали исподтишка, ударили её в спину, оглушили, а потом забрали у нее сына. И они за это заплатят. Главное сейчас, это не потерять сознание… Просто не потерять сознание. С треском вправив свернутый на бок нос, бывшая проводница караванов, немного подождала, пока уймется вновь пошедшая из него кровь, склонившись над старым матрасом, сдвинула его в сторону. Иметь тайник под полом в собственном доме было, минимум, глупо, но воры редко заходят в жилища под стеной. В квартале «соленого мяса» – мало чем отличающихся от обычных рабов – тепличных рабочих, поживиться обычно нечем. С треском рванув и сдвинув в сторону рассохшиеся от старости доски, женщина осторожно вытащила из открывшегося углубления замасленный тряпичный сверток. Возможно, если бы пару лет назад она решилась ее продать… Губы женщины разошлись в усмешке. Это ничего бы не изменило. Возможно, отсрочило бы конец на пару-тройку лет, но не изменило… Она точно знала, что маленького Накса уже не спасти. Не зря же по старой привычке держала глаза и уши открытыми. Те, кого забирают, не возвращаются. Исчезают, как ушедшие в песчаную бурю. Их находят недели спустя. За стеной. Мутанты даже устроили на этом небольшой бизнес – продавать наполовину объеденные крысами, изуродованные тела родителям…

Сколько она провалялась без сознания? Судя по засохшим на полу сгусткам крови и пробивающимся сквозь ставни лучам солнца, как минимум, ночь. А значит, ее сына уже нет в живых… Её Наксика… Женщина с трудом подавила судорожный всхлип. Не стоит зря лить воду. Она ей еще пригодится. Распустив завязки, Верука осторожно коснулась покрытого маслом ствола винтовки. Та самая, что подарил ей отец. Потертое, треснувшее, не слишком умело починенное в паре мест ложе, затертый, покрытый вмятинами и сколами приклад, десяток патронов. И ни копья в кармане. Последний серебряк ушел на воду и чертовы сладкие яблоки, но это неважно. Ей хватит. Должно хватить. Она умеет идти по следу. Черт, да она шла по чужим следам большую часть своей жизни. Сначала она найдет, где держат ее сына. Да скорее всего, он уже мертв, но она должна в этом удостовериться. А потом… Губы женщины растянулись в полубезумной ухмылке. Просто сделает то, что должна. Это будет сложно, и скорее всего, она не сможет двести дело до конца… Но будь она проклята, если будет просто сидеть и лить слезы.

Шерифы, Операторы, Финк. Не важно. Они заплатят. Стрелять она еще не разучилась. И обходиться малым. Она всю свою жизнь обходилась малым. Единственным ее излишеством был Накс, зачатый в пьяном угаре на одной из стоянок. Растущий в нищете. Сорванец и непоседа. Источник большинства ее бед и неприятностей. Её ярмо. Её разочарование, её жизнь… Заученным движением оттянув затвор, Верука Сей, по прозвищу Шип, невесело рассмеялась…

****

Здание арены производило довольно гнетущее впечатление. Гигантский, занимающий большую часть вершины холма Колизей довлел над городом, но только вблизи Кити поняла, насколько он огромен. Выше любого здания в Бойне, даже стальных вышек и водонапорных башен. Больше по площади, чем самая большая городская теплица, бетонно-стальная громада подавляла своими размерами и скрытой мощью. Девушка невольно замедлила шаг и принялась разглядывать угрюмые стены цирка.

– Такая маленькая, – неожиданно фыркнула охотница, мерно попыхивающая неизменной сигаретой. – В прошлый раз она казалась мне побольше…

– Маленькая? – Неверяще моргнув, Кити еще раз оглядела прикрытые многочисленными, выцветшими от времени разноцветными полотнищами темно-серые, выщербленные стены гигантского сооружения, и покачала головой.

– В Сити под арену выделен целый район, – будто прочитав мысли девушки, проворчала Ллойс. – Обычный цирк, почти как здесь, только с несколькими манежами. Клети для бестиариев. Бассейны для борьбы с водяными тварями. Несколько кварталов довоенной городской застройки для групповых боев. Больше всего я ненавидела аквариум. Такой здоровенный, стеклянный куб. Там шли поединки на время. Из него обычно либо медленно откачивали воздух, либо заливали водой. Иногда травили бойцов газом. Не успеешь убить всех противников, тогда либо задохнешься, либо утонешь.

– Ох. – Выдохнула Кити и зябко поежившись, шагнула поближе к наемнице. – И ты всех…

– Ну, я, ведь, живая. – Жестко усмехнувшись, наемница остановилась за десяток шагов от циклопических размеров арки главных ворот арены, задрав голову, и принялась рассматривать свисающие над входом полотнища. – Драться или трахаться, кисонька, – проворчала она задумчиво. – Драться или трахаться…

– Ллойс, а сколько человек ты убила?

Последив взгляд Элеум, девушка недоуменно нахмурила брови. Стяги, развевающиеся на ветру над входом в арену, не говорили ей ровным счетом ничего. Что, например, может означать длинный, бледно-зеленого цвета кусок ткани с хаотично рассыпанными по нему пяти– и восьмиконечными звездами? Или вон тот, черно-красный с изображением восьми пересекающихся, расходящихся от центра то ли серпов, то ли кос? А вот этот странный знак – незнакомая ей, но явно хищная двухголовая волкоподобная тварь, сжимающая в могучих лапах нечто, похожее на винтовку? Или когтистая, окровавленная рука скелета на грязно-белом фоне?

– Я? – На мгновение оторвавшаяся от своего занятия наемница коротко глянула в сторону застывшей с открытым ртом девушки и, криво усмехнувшись, растоптала каблуком окурок. – Даже не знаю… А только людей считать или мутантов тоже?..

– Ллойс, я не это имела в виду… – На секунду смутившись, Кити отвела взгляд и принялась нервно теребить воротник платья.

– Я знаю, кисонька, – кивнула наемница и, повернувшись к девушке, положила руку ей на плечо. – А теперь слушай меня внимательно.

Чуть наклонившись вперед, Элеум заглянула девушке в глаза. – Не бойся. Чтобы сегодня не случилось – не бойся ничего. И не делай глупостей. Поняла?

– Я… – несколько раз моргнув, Кити недоуменно посмотрела на наемницу, но та уже отвернулась. – Ладно, – тяжело вздохнула она, – не буду бояться. Обещаю.

– Я рада, что мы друг друга поняли, – медленно кивнула Элеум и, вытащив из бокового кармана штанов отливающую серебром пластиковую карточку, зашагала к воротам. – Не отставай, сладенькая, а то пропустишь всё самое интересное.

В очередной раз глубоко вздохнув, Кити, одернув подол платья, поспешила вслед за наемницей.

****

Пластиковый пропуск девушкам пришлось показывать трижды. Первый раз – в воротах, стоящей на проходной охране. Второй раз, когда один из отправленных толстым, седоволосым мужчиной, как объяснили по дороге путешественницам – начальником караула, для сопровождения путешественниц шерифов – совсем молодой парень, почти подросток, подвел их к неприметной двери, выводящей на узкую, неудобную лесенку. И третий, когда, поднявшись наверх и пройдя по невероятно длинному, огибающему, казалось бы, всю арену коридору, девушки остановились у массивной, украшенной резьбой и серебряными накладками деревянной двери.

Ложа Финка блистала варварской роскошью. Расположенная в огромном, не меньше сотни квадратных метров, вынесенном в высшую точку трибун, нависающим над ареной, ограниченном с трех сторон оббитыми досками мореного дуба, увешанными коврами и картинами стенами, а с четвертой – выходящей собственно на манеж лишь ажурной конструкцией, невысоких, по пояс взрослому человеку перил, помещении. В ней нашлось место и для нескольких мягких кожаных кресел, и для огромного, оббитого кожей дивана с инкрустированными серебром гнутыми ножками, окруженного россыпью разнокалиберных сидений, и для обеденного стола, где в набитых колотым льдом судках томились многочисленные напитки и холодные закуски. Был даже небольшой бассейн с чуть слышно журчащим фонтаном в центре.

Видимо, логово Финка обладало чем-то вроде звукоизоляции, и присущий любой арене оглушающий гул толпы доходил до помещения приглушенным шелестом отдаленного моря. Уже известная путешественницам четверка личной охраны Финка расположилась в разных углах комнаты. Двое, одинаковых, словно близнецы-братья, телохранителей в этот раз лишившиеся части брони и вооруженные только короткими, неуклюжими с виду пистолетами-пулеметами, стояли по обе стороны от входа в ложу. Бородач Мрак, вольготно развалившись у столика с закусками, лениво поедал выставленный в огромной чаше виноград, по одной закидывая прозрачные, лопающиеся от сока ягоды в широко раззявленный рот. Сменившая свой бронекостюм на короткое, открытое платье Ликана устроилась у края бассейна. По правую руку от женщины стоял небольшой серебряный поднос с несколькими, наполненными разноцветными жидкостями бутылками и с ведерком со льдом. Сам устроитель боев также расположился у воды. Свесив в бассейн огромные, отекшие и настолько раздутые ноги, что невозможно было точно сказать, где заканчиваются голени и начинаются ступни, толстяк, обессилено откинувшись на оббитую расшитым бархатом спинку скамьи, с сосредоточенным видом обгладывал куриное крылышко.

– Маловато что-то охраны, Финк, – хмыкнула Элеум и, шаркая при каждом шаге по разложенному на полу истертому ковру каблуками сапог, двинулась к фонтанным струям. – Предложишь гостям присесть?

– Какого хрена она со стволом? – Лениво поинтересовался у шерифа-подростка Мрак. – Их, что вообще не шмонали?

Лицо Оператора не выражало ни досады, ни беспокойства. Прожевав очередную ягоду, здоровяк потянулся за следующей.

– Н-но… Маркиз сказал, что у них серебряная карта – наивысший приоритет. Статус почетного гостя… – Пролепетал подросток, поспешно отступая к дверям, подальше от телохранителя. – Указаний, чтобы обыскать не было, господин Мрак…

– Проверить! – Недовольно буркнул бородач. – Обеих! Особенно безносую. У нее в платье можно пулемет спрятать!

Один из телохранителей у двери опустил оружие и двинулся вперед.

– Оставь их, Мрак, – откладывая в сторону наполовину обглоданное крыло птицы, отдышливо прохрипел толстяк. – Слишком жарко, чтобы ссориться по таким пустякам. К тому же, если бы она хотела меня убить, я был бы уже мертв. Так ведь, острый язычок?

– А зачем мне тебя убивать, пухлик? – Взяв застывшую на пороге Кити за руку, Ллойс, обойдя стол с закусками, подчеркнуто аккуратно вытащила из-под него два стула и, взглядом указав девушке на место рядом с собой, устроилась напротив мясных закусок. – Мы что, враги? – Ловко подцепив пальцем полоску сырокопченого мяса, наемница отправила его себе в рот и зажмурилась от удовольствия.

– На кленовой щепе, – со знанием дела заявила она и потянулась за следующим куском. – А виноград откуда? Неужели из Бъорка привезли?

Устроитель боев хмыкнул, водянистые глазки толстяка прищурились от удовольствия. – Всё, что ты видишь на столе, выращено в Бойне, – отдышливо пропыхтел он, окидывая стол хозяйским жестом пухлой ладони. – Яблоки, персики и виноград из моих теплиц. Мясо выращено на моих фермах. Птицы из моего птичника…

– Неплохо, – кивнула Элеум и с громким хлюпаньем втянула в рот следующую полоску остро пахнущего дымом, розоватого мяса. – Даже круто, особенно, если учитывать россказни караванщиков, что лет тридцать назад здесь не было ничего, кроме горы мусора. Могу лишь поаплодировать твоей настойчивости и таланту.

– Оставь. – Самодовольно отмахнулся Финк и покосился в сторону лениво перебирающего виноград Мрака. – Лесть тебе не к лицу. К тому же, мы здесь не особенно верим в слова. Это вольный город, Дохлая, а значит, здесь нет ни порядка Железного легиона, ни законов банд. Здесь действуют лишь мои правила и моё слово. И ты меня немного разочаровала.

– Хм… – Склонив голову набок, наемница незаметно подмигнула сжавшейся на своем стуле Кити и потянулась за следующим лакомством. – И чем это, интересно?

– В городе появились микроядерные батареи. – Повернувшись в сторону лениво перетасовывающей фужеры с напитками Ликаны, толстяк требовательно протянул руку, дождался, пока девушка подаст ему высокий запотевший бокал с карминово-алой жидкостью, отпил из него пару глотков, утер тут же покрывшийся бисеринками жирного пота лоб, и только после этого продолжил. – Зэд снова открыл большую операционную. Его клинику сейчас осаждает целая толпа. А ведь, не далее, как неделю назад, он выклянчивал у меня хотя бы одну батарею на поддержание функционирования собственного… – устроитель боев усмехнулся, – организма. И требовал провести к его больнице отдельный кабель питания…

– Я не знала, что это запрещено. – Пожала плечами Элеум. – К тому же, зачем ссориться из-за такой мелочи? Или ты всё же прогнулся под Железнолобых?

– Нет, но из-за Легиона у нас наблюдается некоторый… дефицит с энергией. Так что, все батареи скупаются магистратом, – допив вино, толстяк, пожевал губами, устало прикрыл глаза. – И только городской Совет решает, использовать их в теплицах, отдать в клинику или подключить к водяным насосам.